Любовница

Пока неофашисты проводили онлайн митинги, за выселение из колонии всех кто не являлся человеком, она приходила ко мне. Мы никогда не договаривались заранее, она просто звонила или писала, что будет сегодня ночевать у меня. А я имел наглость просить покупать мне пиво и что-нибудь из готовой пищи.
Она работала каждый день, готовила заказы в ресторане быстрого питания с графиком два через два дня и разносила доставку, якобы, в выходные. Поэтому каждое утро я уже просыпался один. Думал, что лучше и быть не может.
Моя ячейка досталась мне от бабушки и дедушки, я работал, не вставая даже с постели. Родители были крупными землевладельцами, а моя задача состояла в том, чтобы вести учёт и считать цифры. Земля меня никогда не привлекала, и поэтому я жил в колонии, в одиночестве, к которому стремился после института. Типичный мизантроп.
Не знаю, как так получилось, но однажды она просто осталась на ночь. Так упали кости, что в тот вечер, последний заказ в её списке был мой. С помощью ретро пульта моих предков, я открыл дверь, предложил войти и попросил подождать, пока я надену что-нибудь и выйду из душа.
Её кожа, практически как у людей, была бледно-розовой и кое где с салатовым оттенком, постоянно немного влажной, а ещё, очень приятной на ощупь. Она говорила, что такой цвет редко встречается и то, что её род очень древний. Я так и не понял, получает ли она удовольствие от секса, но её лоно было постоянно влажное, и я чувствовал там множество маленьких округлых пестиков.
Обычно меня не заботило её удовлетворение, я делал своё дело и ложился спать. Только по началу, ради эксперимента, на третий или четвёртый вечер, я попробовал довести её до оргазма, но никакой реакции не последовало вообще.
Иногда, перед сном, мы разговаривали о политике, о современных технологических и научных достижениях, иногда о совершенно бесполезных, как мне казалось, вещах. Она рассказывала, как любит слушать ту или иную музыку, хотя и не может слышать низких нот. Часто просила включить тихо, на сон грядущий, локальное радио и под звуки местных поп-исполнителей замирала. А утром я снова оставался в так комфортном мне одиночестве.
Но внезапно, она не появлялась целую неделю, затем ещё одну. Мне стало её не хватать, поэтому спустя месяц я не выдержал и позвонил ей сам, писал сообщения. Так я делал ещё несколько дней, писал и звонил, но всё без ответа. Моё беспокойство росло в панику, и я начал звонить в доставку, но там тоже не знали где она. На вопрос, о её месте проживания, мне дали мой же адрес. Я уж не мог работать, всё валилось из рук. Бросил тренировки и стал выходить из дома, в надежде, что может встречу её где-нибудь блуждая по катакомбам улиц. Спустя неделю, мне стали знакомы почти все районы колонии, но нигде, не малейшего намёка её присутствие.
Я начал срываться на мелочах, расколол старую кружку деда и разбил кулак о стену. Моя вина была настолько велика, что не умещалась в комнате. Я ничего о ней не знал, только имя и где каторжно, каждодневно работала. Она была слишком добра ко мне и только когда ушла, я осознал, что должен был быть лучше для неё. Должен был, сам звонить, ходить за покупками и больше выводить её на личные разговоры. Да, хотя бы вообще на разговоры, а не засыпать как конченый эгоист.
Она не выходила на связь уже третий месяц, а на объявления, что я развесил в мировой и местной сети, не было откликов. Тогда я просмотрел все новостные сводки, связанные со смертью в нашей колонии. Мне не хотелось верить, что с ней что-то случилось, а вероятность была. Но и здесь ничего.
Уж лучше бы она вышла замуж, родила детей, и окна наших домой выходили друг на друга, чем эта грузная виселица неизбежности над моей головой!
Впервые в жизни я молился вселенной, но так ничего добиться и не смог. Она стала для меня слишком близкой, наверное, я даже её полюбил и если бы нашёл, то точно бы никогда не отпустил. А время ушло, тогда я ещё больше закрылся от мира, читая про этот вид книги и заказывая еду в надежде, что она однажды принесёт мне пиво и что-нибудь из готовой пищи.