Хочу к себе, обратно!

         —  Вот, скажи мне, Билл, я тут недавно анекдот услышал, про то, что эмиграция сильно отличается от туристической загранпоездки. Но, что-то меня мучают сомнения, что-то мне кажется, что это моя страна не хочет отпускать меня, такого умного и образованного, но сильно нищего, вот и рассказывают тут, некоторые такие  скабрезные, на мой взгляд, анекдоты. Но в то же время, ведь все анекдоты, они же из народа. Потому и хотел из первых уст услышать, что тут правда, а что ложь.

    Вот, потому,  скажи мне Билл, ты же коренной житель Америки, ну, твоих предков сюда завезли, сам ты мне рассказывал, как местный  царёк того племени, где твой предок жил, с хлеба на воду перебиваясь, продал  тебя белым янки, и потом ты, почти, как  в анекдоте  про Хижину  дяди Тома, отвоевывал себе   свободу и звание коренного  жителя.  Ну, я не тебя лично, имею ввиду, конечно же, а   твоих прапрадедушек и прапрабабушек. Впрочем, какая разница, ты теперь даже и не чёрный,  вон выглядишь, словно сапог,  до  того намазанный чёрной ваксой, который  за все эти века взяли  и отмыли, и теперь ты не просто равноправный американский гражданин, ты ассимилянт   и почти не отличаешься  от тех, кто на плантациях  с плёткой  стоял и чернокожие  спины   ею охаживал.

Так вот, Билл, раз  случилось такое счастье в твоей жизни, от которого ты даже побелел, не расскажешь ли  ты мне, как же на самом деле-то живётся на том диком Западе, про который я, Билл,  только в кино смотрел и в книжках читал, про прерии и безумных буйволов и буйволих,  потому что глядя на тебя, даже на твой респектабельный костюм, что-то мне кажется, что не от счастья ты  побелел,  а совсем от  другого.

     Ну, так, Билл, дружище, расскажи, и по возможности покажи, даже можешь, уже, чёрт с ним, потому что к этому мы все  привыкли, в роли экскурсовода побывать, только не ври сильно, прошу тебя, брат, а то у меня зубы от зависти ноют, могут  и покрошиться,   а в нашей стране я не смогу обрести такую же белозубую улыбку, который вы все блещете на своих рекламных плакатах.


                ***

          —   Ну, что я тебе  могу сказать и рассказать, друг мой Иван,  тебе уже давно всё рассказал твой поэт и писатель, тоже, кстати, почти как я, такого же происхождения, Алекс Пушкин, написав сказку о рыбаке и золотой рыбке, где поведал всю   правду жизни о том, что пока ты хочешь только малых улучшений для себя лично,  ты их получаешь, и то в урезанном виде, то есть две или даже три   машины, вместо огромного автопарка,  а когда ты  неожиданно, вдруг тебе такая крамольная мысль в голову придёт, захочешь занять место того, кто тебе это всё дал, то есть стать власть имущим, то тут тебе  сразу же  и место твоё  укажут   на этой планете, вернув к жёсткой реальности, сказав недвусмысленно, кто ты  есть и откуда вышел, не из пучин морских и не с небес свалился, так что думай приземлённее, брат, находясь на своей земле.

       Но вам же, Иванам, как впрочем, и всем нормальным людям, хотелось всегда большего, вы мечтали о коврах-самолётах и скатертях-самобранках, вам казалось, что стоит только захотеть и вы превратитесь в Емелю, разъезжающего гоголем на печи, а про сказку о золотой рыбке вы всё время забывали, как и,  глядя на экраны своих телевизоров, где вам вечно врали, в наших фильмах видели всё только хорошее, потому что вам хотелось этого хорошего, но как в сказке про рыбака и рыбку, не видели вы основного, того, что было, но вам оно казалось неправдой.


И потому, как представилась возможность, вы, как цыгане дружной толпою,  и рванули к нам, за нашим, не ставшим вашим, западным счастьем. А потом,   почему-то удивлялись, что ваши способности, тот ваш ум, о котором вы привыкли говорить, богатства к уму  не хватало только вам для полного и безоговорочного счастья,  никто здесь не оценил по достоинству, за очень, ну,  очень редким исключением, если у вас не просто ум был, а гениальный ум, который мог поспособствовать нашим миллионерам стать миллиардерами, а в основном, вы со своими врачебными   дипломами и с высшим образованием инженеров  взяли в руки мётлы и подносы, и стали с вытаращенными  глазами от удивления и от ужаса обслуживать меня, Билла, бывшего раба,  и я Билл, почти чернокожий, стал сдавать вам метры квадратные, где вы могли после работы, как на плантации у  дяди Тома,  кинуть свои усталые  кости, и даже вопросом, а почему так вышло,    позадаваться не смогли, потому что у ломовой лошади сил нет для каких-то ещё разговоров после трудового дня, она не в состоянии рта даже открыть, чтобы блеснуть нашей американской рекламной улыбкой.

Но потом отдохнувшие  вы выходили на улицы наших городов, видели блестящие сверкающие неоном витрины наших магазинов, с дорогой одеждой и дорогой почти эксклюзивной едой, рестораны и кафе, тоже заманчиво улыбающиеся своими витринами с зазывающей рекламой,  и снова удивлялись, мы же всё это видели, нам это показывали, ещё тогда, когда мы не могли приехать и пощупать весь этот благословенный рай своими собственными  руками, ощутить своими ртами всю прелесть капиталистической жизни, мы думали, что  раз Америка, да и не только она, а Европа тоже, это страна великих возможностей, что значит,  стоит  только захотеть, и ты будешь, по щучьему велению, но по моему всё же, Билла,  хотению, всё это иметь, и забудешь и про золотую рыбку Пушкина Алекса, и про золотое правило, гласящее, что без труда не то, что щуку, вообще никакую рыбу из  пруда не выловишь, а труд этот, такой же почти, как у моего прапрадедушки, который был ещё чёрного цвета.

 Вот, как твои  сапоги, что на тебе сейчас надеты, Иван.  Из кирзы что ли, не пойму, ну, да ладно, какая разница из чего, ясно же, что не из крокодиловой кожи, а чёрный он,  по любому чёрный, и белой ночью и светлым днём не станет.

    Но ты же не дурак, Иван, ты не из  той вечно русской сказки, про отца и трёх братьев, и  его сыновей,  а  задаёшь мне такие дурацкие вопросы про эмиграцию и тур. поездку.


     Вот ты сейчас кто? Ты приезжий, турист, хоть и не живёшь в нашем столичном нью-йоркском  отеле,  а поселился  у меня,  в том  доме,  жалкие метры в котором я сдаю своим  менее удачливым   согражданам, но одновременно,  я сейчас и  твой   гид, но не официальный экскурсовод на зарплате, и потому, когда ты меня спрашиваешь, а что это за толпа шопоголиков,  рьяно мнётся у очередной магазинной витрины,  потому что увидел, что-то знакомое, чем-то похожее на твою жизнь,  а я тебе отвечу, это не шопоголики, ну или почти не они, это наши благополучные граждане, которые от своей счастливой жизни могут только на распродаже купить себе то, на что до этого взирали голодными глазами, вот, как ты на экране  телевизора, а они  на реальные витрины магазинов смотрели.  Это, Иван,  бедные люди, причём,  во всех смыслах этого слова. Сначала бедные потому, что помешены на этих тряпках, а потом бедные потому, что не могут их купить, и вынуждены, как бараны,  биться рогами и копытами в дорогущие  ворота, и ждать,  когда те откроются специально для них,  и пропустят этих бедных обезумевших людей внутрь, подпустив их к подешевевшей кормушке с овсом или с  сеном.

Просто тех, понимаешь, друг Ваня,  кто действительно богат, ты не увидишь среди этой толпы несчастных,  они не станут дожидаться "чёрной пятницы", или того момента,  когда на витрине очередного магазина засверкает вывеска "Sail", и не будут покупать билеты по сходной цене, чтобы добраться до распродажи,  они сядут на свой личный  самолёт или на  свою сорокаметровую  яхту и слетают  или доплывут  до   другого   континента,  где и купят себе  то,  что им так захотелось, и здесь и сейчас, а  не когда-нибудь и потом, когда им содержимое их кошелька позволит, потому что им, их содержимое позволяет всё и всегда и даже больше.


И это они, эти  власть имущие миллиардеры покупают себе, не такие  дома, каким я владею, а дворцы и  за  счёт тех, кто бьётся не на жизнь, а на смерть на распродажах, а потом, почти не утрируя, те за счёт которых, вывесив на показ дизайнерские   лейблы в надетых купленных одеждах  напыщенно и   гордо прошествует мимо тебя.  Но,  ведь, как в песне у вас поётся, а я милого узнаю по походке, так и здесь, миллиардер    даже в лохмотьях и не  от Валентино, останется миллиардером, а ты Иван, и я Билл, сколько  не будем мы  пялиться в дорогущий пиджак, так и останемся  теми, кто мы есть, ты —   бедным  туристом  из нищей для тебя  страны  России, потому что ты там ничего  другого не увидел, кроме наших красот, и я  —   наследником  бывших рабов, хоть  и белого цвета.

     Так что, ты,  когда глядишь на ту роскошь, которую вам показывают с экранов телевизоров или через  интернет, и  рассказывают,   брызжа слюной от восторга, о том,   как живет, к примеру,  средний американец, ты спроси его, этого американца,   а где он взял  деньги  на всё  то, от чего   у тебя, как у собаки Павлова, слюни потекли.  Потому что у  нас, Иван, как родился, так банку сразу  и сгодился, и не в качестве работника, а как  вечный клиент на всю свою оставшуюся  жизнь.  И ты  даже можешь пожить в роскошном особняке, как в кино,  покататься на  собственном роллс ройсе, но ты всегда будешь  помнить, кому ты всем этим обязан и кого должен благодарить  за то, что проживаешь свою  жизнь в кредит, когда в любой момент можешь оказаться на верхушке дерева в собственном дворе, качающимся в петле, потому что даже это дерево, не только тот особняк и двор за высоким забором,  в котором ты умудрился повеситься,  тебе уже перестало принадлежать, ты просто стал банкротом, не способным больше оплачивать все те вещи, ту жизнь, к   которой успел привыкнуть, когда твои родители корячились день и ночь, на заре становления этой страны  и позже,  пытаясь накопить  тебе на учёбу, на достойное образование  и такую же достойную жизнь, которая оказалась простым мыльным пузырем, который ты надувал с помощью картонной или пластмассовой  трубочки  в детстве.  Но твоя жизнь тоже лопнула, как тот мыльный пузырь, и такая участь может постигнуть любого,  если твой папа,  как мой  бывший раб и домовладелец,  а не  магнат в какой-нибудь области, владеющий не домами и участками, и даже не банком, а природными ресурсами той планеты, на которой мы все дружно проживаем.


Вот и ты, дружишь со мною, и я тебе по дружбе рассказал о той правде и не из анекдота даже, а из жизни, да ты и сам можешь это видеть, отойдя чуть в сторону от телевизионного экрана,  где стоят   такие же дома, какие у вас строил ваш руководитель, и наш последователь, сеятель кукурузы  в  ваших, не наших,   северных регионах, и построивший такие же хлипкие жилища и такие  стены в этих жилищах, точь в точь, как у нас, когда одним ударом ноги  можно выбить дверь, и сломать стену  твоего дома.  И  это уже из другой вашей сказки  про волка,  трёх поросят и их жилище, которого у нас, как и у вас, хоть пруд пруди, и за которое надо платить, мне, Биллу,  не малые деньги, а иначе ты увидишь ещё и тех, кто украшает не витрины магазинов, а улицы наших благополучных городов.  И  это уже не анекдот, это наша реально благополучная жизнь, как и наркоманы и преступники. Преступники  из тех наркоманов и из  тех, кому банально негде жить и  нечего есть, а жить вообще хочется, они тоже населяют наши города, иногда кучкуясь анклавами в таких вагончиках, называемых полноценным жильём,  в  прицепах автомобильных, и тоже радуются жизни, потому что не в ночлежке спят  и не  едят полуостывшую баланду, как в тюрьме.

   И это тоже не анекдот, как и то, что живут у нас, не  у вас   на экранах телевизоров и в кино,  единицы,  а остальные проживают эту жизнь в кредит, и играют вечную роль той  игрушки из французского фильма с Пьером Ришаром,  над которым у вас, вот тут точно, даю зуб на отсечение, все смеялись, а смешного там, не то что мало чего было,  ничего не было. Это банальная  история маленького человека, которых  у  нас воз и маленькая  тележка, и над которыми позволено издеваться власть имущим, коррумпированным, не только упакованным,  до мозга костей. Но у них есть деньги на все эти подкупы, политиков и прочих, а остальные могут  только жить за счёт денег,  взятых в кредит, и сколько бы  они не говорили,  сколько  бы не улыбались с рекламных плакатов,  демонстрируя свой уровень благосостояния,  он, этот уровень,  не их,  а тех, кто им дал работу, пусть и хорошую работу, дал деньги, чтобы они могли  купить  себе дома и квартиры, и даже возможность  хорошо есть,  пить и отдыхать, но всё равно, они всегда  должны понимать, кто тут хозяин, кто в их общем  доме хозяин.

      Разумеется,  тот кот, который управляет мышами, расставляя им мышеловки в виде кредитной системы и обещая, что сыр,  положенный в капкан его обещаний, будет всегда ждать там эту мышку, и  не окажется фикцией, жизнь не будет фейковой, а настоящей. А  вот это уже точно анекдот, про не фейковую жизнь тех, кто  классно живёт  на Западе.
 
     Потому,   Иван, так как я не любитель  анекдотов, потому и сказал тебе всю правду. А правда заключается в том, что не путай всё же друже, эмиграцию с тур. поездкой.   Ведь всегда  хорошо там, где нас нет, помни об этом, и не завидуй чужому счастью, а ещё читай своих русских авторов, они тебе не станут врать, просто понимай их правильно, как и на наши фильмы с верного ракурса смотри, тогда у тебя не возникнет  тех сомнений, из-за которых  ты ко мне со своей просьбой обратился, а насколько я её удовлетворил тебе самому решать.  Тут я  тебе гарантий  выдать не могу, у нас даже страховки покупаются  по здоровью, а не можешь купить, вали на кладбище, благотворительность в частных случаях  у нас не принята, только та, витринного и рекламного образца, когда Билл Гейтс стал великим меценатом и протрубил об этом на весь  мир. Его статус миллиардера  к этому обязывает, правда,  мы хорошо знаем, как и чем он помог странам третьего мира, но это уже не экскурсия по нашей стране, так что сам решай, тебе это надо или нет.



                ***

        —    Хочу обратно, домой, —    подумав, без капельки сомнений,  сказал Иван. —  У  меня там хата своя,  ещё с тех незабвенных советских  времен.

 Что-то я не готов, Билл, жить в  твоём доме, пусть и  почти в центре Нью-Йорка, платить тебе  за такое же убожество, каким и сам обладаю, но  только бесплатно, мне же ещё и работу нужно для этого  найти,  а языка вашего  я не знаю, как ты.  Да, даже, если бы и знал, кроме тебя у меня здесь никого нет, кому пойду на лапу давать, чтобы не веником размахивать,а  в соответствии со своим дипломом и своими мозгами работать на благо твоей, не своей страны.


     Да и когда стану совсем старым,  хоть и  слабая надежда, но есть,  что мизер, но от государства я   получу за свои труды  праведные,  коня пахотного,  а у вас,  сам сказал,  гарантии никто  и ни на  что не даёт.  Так что поехал-ка я к себе восвояси,  пока ваши благополучные граждане не грабанули меня,  и вместе с портмоне мой билет,  купленный,  кстати,  со   скидкой,  не украли,  и я не стал бы в реальности  из туриста эмигрантом и не познал бы   всю  горькую правду из услышанного мною, так кстати,  анекдота.

12.01.2019 г.
Марина Леванте