42. Пора, брат, пора! Пощёчина

 Предыдущая глава: Глава 41. Письмо Брежневу
http://www.proza.ru/2018/05/30/148


         По воскресеньям я навещала Веру в санатории. Странное дело, дома мы были не очень дружными, а когда вот так вот вынужденно расстались на сравнительно долгий срок, то я почувствовала впервые в жизни, что скучаю по сестрёнке, ощутила, как будто что-то внутри меня и болит, и тоскует, и тревожится о ней, такой маленькой и худенькой. 

        Я отправлялась в Мусино во второй половине дня, рассчитывая время так, чтобы быть в санатории сразу после обеда. Как правило, стояла прекрасная зимняя погодка с лёгким морозцем. Красноватое солнышко слегка румянило небо, и снег на пустырях, девственно чистый, никем не тронутый, не истоптанный ничьими следами, на солнце тоже приобретал красивый нежно-розовый оттенок, а голубые тени перекликались с ярко-голубым небом.

        Я останавливалась и любовалась этой чудесной зимней картиной. Там же, на пути моём, мне встречалась старая уже берёза с толстым стволом и большой, раскидистой кроной. Я задирала голову вверх и любовалась ажурностью изящных веток, гладила белоснежную, шелковистую кору - даже в морозные дни она была приятной на ощупь и вовсе не холодной. "Потерпи ещё немного", - мысленно говорила я закоченевшему дереву. "Пройдёт каких-то два-три месяца, и снова будет весна!" Дома я рисовала всяко-разно сию берёзу, утопающую в глубоком снегу и освещённую тускловатым, розовым в морозной дымке солнышком.

        Вера радовалась мне, это было так приятно. Я могла участвовать вместе со всеми в каких-то санаторных мероприятиях, а потом Вера Филипповна, музыкальный руководитель санатория, хорошо знавшая нас с Верой, разрешала нам уединиться в зале и поиграть на пианино.

        Это, конечно, были самые сладкие для нас минуты. Мы играли по очереди ранее разученные вещи, подбирали новые - и всё между нами было так дружно и мирно, как будто мы - самые лучшие подружки. Вере нравилось играть уже знакомое что-то, я же любила подбирать новые мелодии или пытаться играть что-то своё, щемяще-красивое и бесконечное... Потом всем надо было идти на ужин, для меня же подходил момент прощаться и удаляться со скоростью света, потому что зимой темнеет рано, а путь до дома был не такой уж и близкий.
      
        В один из таких визитов я что-то уж слишком припозднилась - все ушли на ужин, а я всё не в силах была расстаться с пианино, я готова была играть часами, время летело незаметно. Вот уже и Вера вернулась после ужина, вот уже и санаторий начал затихать - ребята готовились ко сну, а я всё сидела.
      
        Солнце давно скрылось, за окном было темным-темно. Так же темно было у меня и на душе - как будто надвигалась какая-то неотвратимая катастрофа, а у меня не было ни сил, ни желания как-то противостоять ей, как-то избежать её, переломить ситуацию. Мне так не хотелось идти домой - если бы мне, как собаке, бросили коврик у порога и сказали:"Да, ладно, оставайся, куда уже теперь идти!", то я бы с радостью осталась спать на этом коврике.

       С другой стороны, я знала, что мама будет беспокоиться обо мне и ждать меня. Домашнего телефона у нас тогда ещё не было, поэтому мама оставалась в неведении, когда же я появлюсь дома. И, конечно, я прекрасно понимала, что мне предстоит долгий путь в темноте по слабо освещённым поселковым улицам со множеством страшноватых пустырей, а потом и по городским улицам, что я рискую попасть в какую-нибудь неприятную или просто опасную историю, что надо уходить как можно скорей, что я получу от мамы знатную взбучку...

       Я всё тянула время и тянула - вот уже и Вера попрощалась со мной, все дети отправились спать, вот уже и дежурная медсестра, деликатнейшая Минигуль Рахмановна, намекнула мне, что всё-таки пора домой. Наконец, тяжко вздохнув, я собралась с духом и отправилась в обратный путь.
      
       Стоял тихий морозный вечер, светила луна, повсюду было пустынно, безлюдно. В тишине громко поскрипывал снег под ногами, свет редких фонарей высвечивал на тротуарах яркие бело-жёлтые круги, посверкивали своими гранями и перемигивались между собой крошечные снежинки, но мне некогда было любоваться зимними красотами. Я летела, сломя голову, не чуя под собой ног, и думала только об одном - лишь бы ни с кем не встретиться!
 
       Я добралась уже до своего района, впереди видела свой дом, как вдруг заметила вдалеке чёрную фигуру, двигавшуюся мне навстречу. Сердце ёкнуло от страха:"Кто это?", но я продолжала идти по направлению к дому, другого пути у меня не было - будь, что будет. Каковы же были мои изумление и облегчение, когда вскоре в таинственной фигуре я узнала мамин силуэт.

       Бедная моя мама, переживая за меня и не зная, где меня искать, всё равно вышла на поиски. Я молча приблизилась к ней и остановилась. Мне было противно и стыдно перед самой собой, что я так безвольно просидела допоздна в чужом месте, заставила маму волноваться за меня, было так жаль её.
      
       Я стояла и молчала, виновато опустив голову - что я могла сказать в своё оправдание?!! Мама размахнулась и залепила мне хорошую пощёчину, молча развернулась и пошла домой. Я также молча поплелась за ней, счастливая, что отделалась только пощёчиной, что всё не так уж плохо закончилось, что я уже почти ДОМА!!!

       И в тот момент я дала себе зарок - больше никогда не попадать в такие передряги! И, надо сказать, в основном, мне это удавалось. Только иногда, в снах, я ощущала эту страшную маету души - ты понимаешь, что время уходит, надо действовать, а ты всё медлишь и медлишь, сознавая, что это промедление может оказаться для тебя гибельным! Ненавижу такие сны!

Продолжение:Глава 43. Первый прогул
http://proza.ru/2019/01/14/158