Здесь были боги

Формика упрямо тащила добычу в Город, несмотря на то, что добыча была ещё жива и яростно сопротивлялась. Конечно, кому же хочется быть съеденным? Формика отчасти её понимала. Она помнила, как её саму, ещё молодую, неопытную, схватили однажды чужаки и попытались разорвать на части, и если бы вовремя не подоспели товарищи… Драка тогда была знатная. Не война, конечно, но всё же. Вот Морви успела за свою жизнь поучаствовать в двух войнах, как только цела осталась? Морви — настоящий ветеран. Зато Анта — тоже подруга Формики, ни разу ни в войнах, ни даже в драках участия не принимала, а была хроменькая. От рождения.

Формика была вегетарианкой, живой пище она предпочитала молоко тли и сок растений, но детям необходимо было мясо, а ради детей она была готова на всё. Поэтому то существо, которое она волокла за собой, хотя и вызывало определённую долю сострадания, было обречено.

Город был уже неподалёку, когда Формика внезапно остановилась и от неожиданности выпустила свою ношу. Добыча за время пути так измоталась, что осталась лежать практически неподвижно, не предпринимая попыток к бегству.

«Здесь прошли боги! Недавно! Будьте предельно осторожны!» — прочитала Формика предупреждающую феронадпись на тракте. Чтобы убедиться, что не ошиблась, она перечитала её ещё раз. Нет, не ошиблась. Оббежала по кругу добычу, настороженно изучая окрестности. Пока вроде бы всё спокойно. Но нужно спешить. С богами шутки плохи. Формика схватила жвалами едва живое насекомое и с удвоенной скоростью потащила его в сторону дома.

Боги. Обычно их приход означает несчастья. Разрушения. Множество смертей. Не всегда, но всё же зло от их посещений перевешивает. Хотя бывает и добро.

Почти всякий раз после визита богов на территории мира муравьёв остаётся множество аномалий и артефактов. Большинство из них безвредны и бесполезны — просто себе чужеродные объекты, напоминающие о высших силах, призванные, по всеобщему мнению, внушать благоговение и страх.

Некоторые — опасные ловушки, как, например, гигантские полупрозрачные колбы с манящим сладким ароматом. Очарованные муравьи забирались в эти колбы, пили божественную жидкость, но выбраться обратно уже не могли, там и погибали. Или бесформенные шелестящие объекты с изобилием пищи внутри. Формика сама однажды видела, как несколько её товарищей забрались в одну из таких аномалий и уже даже начали выносить еду, когда внезапный порыв ветра оторвал шелестящее чудовище от земли и унёс далеко за пределы мира. Больше никто их не видел. Были ещё цилиндры, испускающие едкий травяной дымный экстракт и многое другое.

Но самая страшная аномалия, с которой как-то пришлось столкнуться Формике — громадный рыжий муравей, размером больше Города, который кусал и жалил направо и налево. Формика находилась далеко от него, но всё же чувствовала, как он обжигает её своей кислотой. Те же, кто осмеливался подобраться к нему слишком близко, либо бежали, как ошпаренные, кто куда, и в дальнейшем становились безумными, либо мгновенно погибали, а их тела скрючивались, скукоживались, потрескивая в унисон рыжему монстру. Через время монстр и сам погиб, оставив после себя безжизненную серую пустыню, которую ещё очень долго обходили стороной.

Зато по периметру мёртвой аномалии в избытке была найдена пища. Пища богов — очень вкусная, очень питательная — ею заполнили хранилище до краёв, и весь Город кормился ею длительное время. И это, безусловно, было благом.

Так что же принесут боги на этот раз?

Формика вновь остановилась. Разжала жвалы и выпустила уже окоченевшую добычу. Подбежала к лежащему в углублении тракта телу, прикоснулась к нему усиками. Труп был изуродован до неузнаваемости, расплющен и обезглавлен, но Формика различила среди оттенков боли, ужаса и предсмертной агонии запах подруги. Морви. Морви, которая осталась целой и невредимой, пережив две жестоких войны с чужаками. Но жестоких богов ей пережить не удалось.

Формика аккуратно ухватила тело подруги за лапку и понесла к Городу, забыв про лежащий неподалёку охотничий трофей. Она просто не могла её оставить.

Уже возле дома навстречу ей выскочила Анта. Выскочила, хотя была инвалидом от рождения и быстро бегать не могла. Даже когда её посылали за пищей, она околачивалась неподалёку от Города, а когда видела, что кто-то идёт с добычей, пристраивалась к нему и немного помогала, чтобы все думали, что она тоже участвовала в охоте. Но теперь она бежала, как здоровая.

«Анта,» — просигналила Формика — «помоги мне донести Мор…»

«Брось её!» — феромоны Анты источали сильное беспокойство и страх. «Королева и дети в опасности! Боги напали на Город!»

Формику охватила паника. Она слышала о том, как боги истребляли целые города подчистую, не щадя куколок, личинок, даже яйца. Только крылатым самцам удавалось сбежать из творившегося там ада и рассказать эти истории своим дальним родственникам.

«Формика! Беги, защищай! Я сделаю феронадпись для других проходящих и присоединюсь к товарищам! Мы должны отстоять Город!»

Формика ринулась вперёд, забыв про тело подруги, как недавно забыла про оставленную добычу. Чем ближе она подбегала к Городу, тем больше товарищей к ней присоединялось. Струйка, ручей, и вот уже целая муравьиная река течёт, готовая снести всё на своём пути, осмелившаяся противостоять самим богам. Формика видит рядом с собой Анту — и она не отстаёт, мчится лапка к лапке. А она-то думала, что Анта, её хроменькая подруга, намеренно замешкается, чтобы не участвовать в битве… Она чувствует настроение бегущих рядом — озлобленная решимость, и сама наполняется ею. Она видит, что Город рушится, во все стороны летят глыбы земли — и её озлобленность и решимость только усиливаются. Уже никакого страха. Только ненависть.

***

— Антошка, а ну быстро отойди оттуда!

Молодая женщина быстро подходит к трёхлетнему мальчику, который ковыряет ивовым прутиком в муравейнике и оттаскивает его за руку.

— Нельзя так делать! — говорит она строго. — Покусают.

— Не покусааают, — обиженно протягивает мальчишка и начинает хныкать.

— Ну тогда Бозя накажет. Нельзя, сказала. Пойдём. Тем более, гроза начинается, — говорит женщина, увидев молнию, сверкнувшую на почерневшем от туч горизонте.

Мальчик уже плачет, но его мама, не обращая на это внимания, тянет его за собой.

Вдалеке глухим раскатистым хохотом гремит гром.