Как я пришел к вере. Рассказ монаха

Все началось еще в школе. В детстве я вообще не читал книг. А отец у меня – большой книголюб. Он всегда собирал книги, каждое воскресенье ходил на книжный рынок, проводил там по полдня. У него было такое хобби: книги, книги, книги… Наша маленькая однокомнатная квартирка была заставлена книгами. Так как у него растет сын, он  приготовил для сына полное собрание сочинений Дюма, собрание сочинений Фенимора Купера, собрание сочинений Стивенсона, Конан Дойля, там еще что-то.

 Прекрасные собрания. Он думал, что мне это должно быть интересно. А я вообще ничего не читал, только на улице бегал. К нам ходил наш сосед, мой друг, он у нас брал читать все эти книги подряд и он их практически все перечитал. А я – ни одной. Отец все время так расстраивался, что я не читаю! Он решил меня приучить к книгам и начал мне читать вслух перед сном. Он начал с «Петра Первого» Алексея Толстого. Мне очень понравилось, стало интересно. Там ведь такой язык живой, интересно написано. А книга толстая. Отец мне половину прочитал, а вторую половину я сам уже дочитал.

Наверное эта неудержимая тяга к книгам уже началась лет в тринадцать-четырнадцать. Мой друг уже лет с одиннадцати-двенадцати читал. А я все не читал, мне неинтересно было. И вот я дочитал «Петра Первого», отец мне сразу другую книжку подсунул, историческую. Он заметил, что мне это интересно. Это был «Князь Серебряный», тоже Толстого – только другого. Мне эта книга еще больше понравилась. Потом «Мифы и легенды Древней Греции» прочитал – то ли сам, то родители читали. Потом у отца была такая эпопея Дмитрия Балашова «Государи московские». Каждый том посвящен отдельному князю. И я их все прочитал залпом. Все с этого и началось: я стал читать, читать. Я начал все читать, изучать, собирать по истории Древней Руси. Исписывал тетради, рисовал родословные. Знал наизусть, какие были князья, всех их родственников. У меня были нарисованы вот такие огромные ветки родословных. Потом узнал всех золотоордынских князей, литовских князей. Настолько увлекся, что очень долго бредил всем этим.

А потом у меня возник интерес к философии. Причем совсем неожиданно. Я как-то зашел в гости к своему другу, а у него на полке стоял Владимир Соловьев, два тома. Я посмотрел, там написано: «Оправдание добра». Я на лето взял у него это почитать. Мы с родителями поехали отдыхать за город. Жили там недели две. И я эту толстую книгу всю прочитал.

Надо сказать, что я в то время учился в английской школе, а потом мы с друзьями стали ходить на исторический в Малый университет. Там преподавал такой человек, который как-то нас увлек, он очень живо, интересно рассказывал. И он нам предложил: «Ребята, а хотите поступить в лицей? Я там преподаю историю. Что там у вас хорошего в советской школе?» И правда, там была просто дурацкая история, марксистская. Завуч, я помню, заставляла учить наизусть «Манифест» Карла Маркса. И вот, он сказал: «Приходите к нам в лицей, я там историю преподаю». А мне как раз история была интересна.

Мы пошли и поступили в этот лицей. А лицей, как оказалось, был физико-математическим. Но мы как-то сдали экзамены, хотя я никогда не был склонен к математике, к физике. И там начались занятия математикой, физикой. Нам никакого послабления не давали. Первый и второй курс университета мы в лицее изучали. Ну, и история тоже была, конечно.

Летом, перед лицеем, как я сказал, я прочитал Владимира Соловьева. А в лицее как раз была логика. Ее преподавал такой харизматичный преподаватель, он интересно рассказывал логику, философию. Он на меня очень сильно повлиял. Я ему давай рассказывать про Владимира Соловьева, а он мне говорит: «Да, это все, конечно, хорошо, но лучше бы вам, если вы так увлекаетесь, изучать философию с истоков, более систематично». Я спросил: «А с чего?» «Ну, — говорит, — вот, с Платона». И принес мне из дома томик «Избранные диалоги».

И когда я стал читать Платона, меня настолько поразили доказательства бессмертия души, апология Сократа, где он идет на смерть за добро, за благо, за идеи. Там такое учение о Боге изложено! И Сократ – такая личность! Его приговорили к смерти, оклеветав, что он, якобы, развращает молодежь. Его приговорили выпить яд цикуты. Как свободного гражданина его не казнили, в Афинах казнили только рабов. А свободный гражданин сам должен был выпить яд, если он приговорен к смерти. И вот вокруг него собрались ученики. «Апология Сократа» рассказывает о его речи, где он объясняет, оправдывает свою деятельность. Он учил только добру.

 А другой диалог – «Федон», просто потрясающий диалог, в котором Платон описывает, как ученики сидят вокруг Сократа, и он с ними беседует перед смертью, рассказывает о том, что за гробом. И логически доказывает бессмертье души. Меня, школьника, это так поразило! До сих пор, вспоминаю – мурашки по телу! Поразило его ясное сознание, что он идет на смерть. Причем его ученики отговаривали:

«Давай мы тебе устроим побег!» А Сократ отвечал: «Как же я могу бежать, если я только ради этого и жил! Как я могу бежать из своего родного города, которому жизнь посвятил? Как я могу бежать как раб, как преступник? Я жил всю жизнь ради этого города, я учил добру. Я жил не ради этой временной жизни, а ради вечной жизни, которая за гробом нас ждет». Так и представляешь, как они все сидят и вынужденно печально соглашаются. Все очень скорбят, но согласны с ним, что бежать не надо. И он пьет эту чашу и умирает.

Там есть и другие важные диалоги на определенную тему: о добре, о справедливости, благе. Каждое понятие подробно рассматривается, причем в форме спора, диалога такого, хитрого, с каверзными вопросами. Как это можно было написать – невероятно! Я был этим просто сражен.

И в это время мы как раз стали в церковь ходить. Тогда была мода ходить в церковь. Конечно, на меня сильно повлиял Платон, и я стал глубоко изучать философию. Потом у меня произошел какой-то кризис. Так как я ходил в церковь, я почувствовал, что если заниматься только философией, то охватывает какой-то мрак от этих голых понятий, от отсутствия реальности. Ты же имеешь дело только со сплошными понятиями, ум мыслит только абстрактными категориями. И эти абстрактные категории стали меня затягивать. Видно, мой детский ум не выдержал, временами нападала жуть. А в церкви была совершенно другая реальность: там такое тепло, служба, пение. Другая реальность, это не голые понятия.

В какой-то момент я решил бросить занятия философией как поиска истины. Все. Отдал все свои книги другу Коле, перестал этим заниматься, Ходил в церковь, там спрашивал, что бы мне почитать. И все говорили: читай Игнатия Брянчанинова. Ну, думаю, ладно. Но нигде же ничего не продавалось. Я когда поступил в лицей, например, захотел Библию почитать. А она была только в отделе редких книг. Только там можно было Библию почитать и посмотреть. Я пришел, мне вынесли Библию, я ее открыл, полистал: ух ты!

Евангелие тогда стали впервые печатать в журнале «Слово» в 1990-м, кажется, году. И мы с другом его сразу же выписали. Такой вот литературно-художественный журнал, и там печатали Евангелие. И мы вырезали, у меня были вырезки, я все это читал, это была такая ценность! Ведь ничего не было.
И когда я стал читать Платона, меня настолько поразили доказательства бессмертия души.

Евангелие меня тогда ошеломило. Но я его как-то недопонимал сначала. Мне очень нравилось учение Христа, но я это воспринимал как-то по-человечески. Как будто это был человек, я еще не осознавал, что это Бог. Я даже настолько не понял, что думал: а почему же Его распяли, он же добру учил, говорил все хорошее. Я как-то не понял.

Когда я в церковь ходил, в кружок вокруг владыки Иоанна, я стал спрашивать, а мне все твердят: Игнатий Брянчанинов! Игнатий Брянчанинов! И я пошел в библиотеку в университете, выписал его сочинения. Мне принесли, я стал рассматривать: первый том – «Аскетические опыты». Да, думаю, интересно. А третий том открываю – «Слово о смерти». Ух ты! Это же как раз то, что меня больше всего интересовало в связи с Платоном. Стал читать, так увлекся, что за целый вечер прочел целиком всю эту книжку. Сидел до закрытия. На меня нашло такое благоговение и какой-то ужас священный, что даже волосы на голове шевелились.

Потому что там так  живо, ярко описывается, все, что связано с христианским учением о смерти. На меня это огромное впечатление произвело. И я потом уже остальные сочинения Игнатия Брянчанинова стал читать. И уже тогда по-серьезному стал в церковь ходить, готовиться к причащению, стал воцерковляться. Но он был первым автором, которого я стал читать.