Ганхуяг

Выкидывал старые бумажки. Среди них завалялась тетрадка - почти рассыпалась уже. Из моего преподавательского прошлого. Вспомнилось.
  Был у меня монгольский студент, которого звали Ганхуяг. Наши стыдливые преподавательницы называли его Ганхаягом - это чтобы его к доске, например, вызвать. А он на -хаяг - никак не реагировал - только на -***г: именем своим дорожил.
   Он отличался от других монголов тем, что занятия по русскому языку не пропускал. Его товарищи, как правило, добросовестно появлялись в аудиториях до конца первого семестра первого курса. Затем два-три человека приходили, допустим, в понедельник, а в среду - другие два-три студента из группы. И так до конца учебы. И ничего с ними сделать было нельзя: стена.  А  Ганхуяг не пропускал. Ни часа.  Что им двигало? Трудно сказать. Монгольский менталитет - загадка для русского преподавателя. И так продолжалось до сессии шестого семестра. Пока он загадочным образом не потерялся. Перестал появляться в институте. Я был куратором в их группе, и меня  это не могло не тревожить.  И в общежитии его  тоже не было. Монголы на все вопросы поднимали плечи к ушам и говорили лаконично: "Ничо". И консула, резиденция которого находилась в УПИ, исчезновение одного из третьекурсников, казалось, не волновало. На все вопросы - милые монгольские улыбки.
   Наступил июль. Студенты в поезде Москва - Улан-Батор укатили домой.  И только в середине октября Ганхуяг как ни в чем не бывало появился в институте. Странность этой истории заключается в том, что монголы, например, не способны уйти в запой, не могут они и ради любви совершать какие-то безумства. Они вяло учатся, если много пропусков и трудно сдать какой-нибудь предмет - могут прибегнуть и к хитростям. Но не более.  А тут вдруг таинственное исчезновение.
    Ганхуяг начал сдавать долги. И потратил на это месяца полтора. И от курса не отстал. Когда все закончилось, он как-то после занятия  подошел ко мне и, стесняясь, вытащил из пакета книгу "Дети Арбата" Анатолия Рыбакова. Специально для меня привез из Монголии.  Положил на стол, улыбнулся и сказал: "Беспокоились за меня. Спасибо".