Любовь для мужчины – это способ
уйти от действительности, а для
женщины – сама действительность
* * *
Ждать мучительно. Забывать больно.
Но худшее из страданий – не знать,
Какое решение принять.
Виктория вошла в вагон метро, и огляделась вокруг. Стрелка часов только приближалась к двенадцати дня, народу в это время было не слишком много, и она увидела недалеко от себя свободное место. С трудом сделав несколько шагов, молодая женщина буквально рухнула на сидение – ноги не хотели больше держать её, а в голове разливалась тягучая боль, которую вряд ли сможет снять даже одно из этих новых болеутоляющих средств, что сейчас так активно рекламируют по телевизору.
- Кажется, теперь боль станет моей постоянной спутницей, - горько усмехнулась женщина, и кинула взгляд на сидящих напротив неё людей.
На противоположной скамейке сидели очень симпатичная молоденькая девушка, обмахивающаяся, как веером, глянцевым гламурным журналом с сусально-красивой дивой на обложке, парень в темных очках с развернутой газетой в руках, две пожилые женщины, что-то активно и довольно громко обсуждающие между собой, и молодая женщина с маленьким ребенком, спящим у неё на коленях.
Казалось, у всех этих людей не было абсолютно ничего общего, и всё-таки, все они были там, до черты, а она уже к ним не принадлежала, потому что перешла эту черту, и теперь между ними и ей была настоящая пропасть. Причем, кое-кто из них мог попасть к ней, но вряд ли она сможет перепрыгнуть через эту пропасть, и снова оказаться там, вместе со всеми. Она очень ясно поняла это именно сейчас, в душном вагоне московской подземки, сидя на неудобном сидении среди потных, страдающих от ужасающей июньской жары пассажиров.
Всё дело в том, что у этих людей – молодых и старых, побогаче и победнее, красивых и не очень, всё-таки было то, что их объединяло – все они все имели планы на будущее. Пусть не на десятки лет вперед, пусть только на несколько месяцев или даже дней, и всё-таки…
У Виктории таких планов не было. Вернее, они, конечно, были. Причем, ещё час тому назад. Но потом она вошла в кабинет к врачу, и тот сообщил ей, что, к великому его сожалению, анализы, которые она сдала неделю тому назад, однозначно говорят о том, что она тяжело больна. Да, врач сказал именно так – тяжело больна, но она-то знала, что больна смертельно. Ну, много вы знаете людей, которые остались бы живы с таким диагнозом – рак…
Услышав из уст медика эти три роковые буквы, вряд ли кто из смертных останется равнодушным. Пойманным в силки воробьем затрепыхается сердце и у бедного старика-пенсионера, еле-еле сводящего концы с концами; и у богатого дельца, всю жизнь предполагавшего, что схватил удачу за усы; и даже у депутата, имеющего и большие деньги, и власть над людьми, и считающего себя почти небожителем. И три эти страшные буквы немного уравняют их. Хотя, и тут наверняка всё сложится по-разному - бедняки будут тихо угасать в своих запущенных квартирах после бесплатного лечения в заштатной больнице, а богачи задействуют лучшие медицинские силы, купят самые дорогие лекарства, и, вероятно, смогут немного отсрочить день своей смерти. Но мысль о затаившейся внутри болезни всё равно будет постоянно мучить их, и не даст по-прежнему беззаботно наслаждаться жизнью, своими деньгами и своей властью над людьми…
Итак, Виктория ехала от врача домой, в свою большую, со вкусом обставленную трехкомнатную квартиру в одном из тихих переулков старой Москвы, где жила со своим мужем Вадимом.
Квартира эта досталась ей в наследство от родителей – её отец был известным архитектором, а мать играла в театре, и была довольно известной актрисой. Они погибли в одночасье восемь лет тому назад, столкнувшись с автомобилем, выехавшим на встречную полосу, и оставили дочери в наследство эту квартиру, обставленную дорогой антикварной мебелью и украшенную старинным кузнецовским фарфором, и солидный счет в банке.
У её мужа Вадима своего жилья не было, он приехал покорять Москву с небольшим дерматиновым чемоданом в руках и сторублевой бумажкой в кармане из далекого города Сыктывкара, где остались его родители, младший брат и сестра.
…Они встретились семь лет тому назад, когда Виктории только исполнилось двадцать пять, а ему – двадцать восемь лет. Симпатичная девушка-москвичка очень понравилась парню с пустым кошельком и огромными амбициями, а Вика пришла в восторг от больших серых глаз, чувственных губ и спортивной, подтянутой фигуры Вадима. Повстречавшись пару месяцев, молодая пара подала заявление в ЗАГС, и с тех пор они почти не расставались.
Вадим очень хорошо относился к жене, но она чувствовала, что на первом месте у мужа всё-таки работа и стремление подняться как можно выше по служебной лестнице. Но Виктория вполне довольствовалась и почетным вторым местом, безропотно везя на себе весь воз семейного быта. Муж же мог допоздна задержаться на работе, или уехать в служебную командировку, или просто не прийти ночевать, сославшись на то, что пришлось всю ночь вкалывать без сна и отдыха, как того потребовало руководство фирмы. Хотя, девяносто девять женщин из ста всё-таки проверили бы, чем таким занят по ночам обычный менеджер среднего звена, и, наверно, узнали бы о своем супруге много нового и не очень приятного для себя. Но только не Вика. Она была выше всяких подозрений, и доверяла мужу, как самой себе. Ну, а как же иначе? Ведь она любила его…
Кстати, столь интенсивный труд супруга особых доходов в семью не приносил, потому что почти всё, что зарабатывал, Вадим тратил на себя – его фирма требовала, чтобы сотрудники были всегда хорошо одеты и имели презентабельный вид. Вполне вероятно, что фирма была тут совсем не причем, но Вика опять-таки не собиралась выяснять, почему в их платяном шкафу вдруг появлялся новый английский костюм из натуральной шерсти, дорогая батистовая рубашка или фирменный галстук за пару сотен баксов. Пусть муж покрасуется, пока молодой! Ну, что в этом плохого? Ведь он не пьет и даже не курит, ведет здоровый образ жизни, и неплохо относится к своей жене, хотя злые язычки её подружек и утверждали, что Вадим очень хорошо устроился - нашёл себе отличную «дойную корову», от которой получал всё, что надо, практически ничего не давая ей взамен.
Но ведь подруги не знали, как нежен может быть её муж в довольно редкие минуты близости, какие слова находит он для неё, и какой грустный у него голос, когда в очередной раз приходится прощаться с любимой женой, чтобы неожиданно мчаться в командировку, даже не заехав домой за зубной щеткой и сменой белья, в связи с очередными форс-мажорными обстоятельствами…
…Приехав домой, Вика собиралась выплакать все слёзы, что накопились у неё, до прихода мужа с работы, и встретить Вадима уже спокойной и выдержанной. Он очень не любил женских слез, приходил от них в сильное раздражение, и мог даже уйти из дома на весь вечер, только чтобы не видеть заплаканного лица жены. Поэтому молодая женщина предпочитала не рисковать. Хотя, конечно, сегодня у Виктории был очень веский повод для того, чтобы поплакать у него на плече. Ведь не было у неё на свете человека ближе и роднее Вадима. Близких родственников у неё нет, а у подруг – своя жизнь и свои многочисленные трудности. Конечно, они посочувствуют, когда узнают, какая беда у неё приключилась, поохают, поахают, навестят пару раз в больнице, да и забудут о её существовании. Ведь у всех свои семьи, свои заботы и свои собственные неприятности. И только Вадим всегда будет рядом, только его присутствие позволит перенести ту боль, что предстоит ей испытать в конце жизненного пути, который наступит уже совсем скоро…
Открыв ключом входную дверь, женщина захлопнула её за собой, прошла в спальню, и прямо так, не раздеваясь, кинулась на постель и зарыдала. Она не понимала, чем так провинилась перед Богом, что он в тридцать два года послал ей столь суровое испытание. Она так хотела жить - родить ребенка, любить своего красавца-мужа, ходить на работу, а по вечерам бежать домой, чтобы встретить любимого вкусным ужином, и потом уснуть крепким спокойным сном, прижавшись к его теплому боку. Это были самые обыкновенные желания самой обыкновенной женщины. И девяносто девять очков из ста, что этому никогда не суждено сбыться…
…Через некоторое время её рыдания стали глуше, а потом и совсем прекратились. Вика посмотрела на часы, и увидела, что времени у неё остается лишь на то, чтобы принять душ, немного привести свои чувства и свое лицо в порядок, и приготовить ужин Вадиму.
Виктория встала под колючие прохладные струйки воды, и стояла до тех пор, пока не почувствовала, что озябла. Тогда она насухо вытерлась полотенцем, и пошла на кухню, чтобы потушить в духовке мясо и сделать салат из овощей, заправив его дорогим оливковым маслом. Её муж не признавал полуфабрикатов типа сосисок, блинчиков с мясом или скукоженных покупных пельменей, и требовал только домашней стряпни. Хотя прекрасно знал, что жена работает нисколько не меньше его, а зарабатывает не в пример больше, тоже устает на работе, и домой приходит только минут на пятнадцать раньше него, да ещё тащит с собой тяжелые сумки с продуктами из ближайшего супермаркета. Но она и в этом не видела ничего плохого. Ну, а что плохого может быть в том, что человек заботится о своем здоровье, не желая есть те суррогаты, что пихают в нарядные упаковки ушлые производители!
Управившись на кухне, Виктория снова пошла в спальню, села за туалетный столик, и попыталась хоть немного привести лицо в порядок – от долгих слез глаза её опухли, и превратились в узкие щелочки, а нос покраснел и тоже несколько увеличился в размерах.
Не успела молодая женщина провести пуховкой по лицу, как услышала, что в прихожей открывается дверь. Она сразу встала, и вышла из спальни, чтобы встретить супруга.
- Здравствуй, дорогой! – сказала она, подходя к мужу и подставляя губки для поцелуя.
- Здравствуй, милая, - ответил муж, крепко обнимая и целуя её, но не спрашивая, как дела. А ведь знал, что именно сегодня жена была у врача, и именно сегодня ей должны были объявить диагноз того странного заболевания, симптомы которого мучили её в последнее время. – А чем это у нас так вкусно пахнет?
Виктория тоже не стала огорошивать мужа своей не очень приятной новостью. У них ещё будет на это время. Зачем портить человеку аппетит перед ужином? Ведь он только что пришел с работы, и имеет право поесть в спокойной обстановке.
- Сегодня у нас на ужин тушеное с черносливом мясо и твой любимый овощной салат, милый!
- Ты прелесть, дорогая! Ну, где ещё найдешь супругу, которая так заботится о своем муже?!
Скользнув взглядом по лицу жены, Вадим, конечно, заметил на нём следы слёз. Но зачем раньше времени узнавать плохие новости и портить себе аппетит? Сделать это не поздно и после ужина, плохие новости от него никуда не уйдут!
Итак, супруги сели за стол, чтобы поужинать. Муж с удовольствием поглощал сочное, ароматное мясо и любимый салат, а Виктория лениво ковыряла еду в своей тарелке – сегодня кусок не лез ей в горло, хотя с самого раннего утра она не проглотила ни крошки.
Быстро прикончив огромный кусок мяса, и полную тарелку салата, Вадим откинулся на спинку стула, и спросил:
- Если не ошибаюсь, ты сегодня была у врача. И что он сказал тебе? Надеюсь, ничего страшного?
- Вадим, мне не хотелось бы пугать тебя, но…
- Да говори уж всё, как есть! – тяжело вздохнул муж. – Хотя, подожди! Я постараюсь угадать сам! Наверняка он выписал тебе больничный лист, и в этом месяце мы опять будем без денег. Ну, что? Всё так и есть? Я попал в самое яблочко?
- Ну, послушай же ты меня! Я больна. Очень. У меня рак…
- Рак?!
Вадим в волнении вскочил со стула.
- Да, у меня рак крови. Лейкемия…
Вика бросилась к мужу, чтобы поскорее забыться хоть на время в его крепких объятиях, и услышать от любимого несколько ободряющих слов, но он неожиданно отстранился, снял её руки со своих плеч, и на его красивом лице женщина заметила настоящий испуг.
- Но… Дорогая, пойми меня правильно! Ведь это же заразно! Как раз недавно я прочитал статью в интернете. Там доказывается, что рак имеет вирусную природу, он опасен для окружающих, так что…
- Прости, - сказала Виктория, опустила руки, и сделала шаг назад.
- Как это печально, - сказал муж, снова садясь за стол на кухне, и картинно опуская голову на сомкнутые в замок ладони. – И что нам теперь делать?
- Не знаю. Наверно, меня попробуют лечить. Врач сказал, что нужна пересадка костного мозга, тогда есть какой-то шанс остаться в живых. Нужен донор, но это очень дорого, нам столько денег не потянуть.
- Да, донор – это бешеные бабки. Кто же за просто так расстанется со своим костным мозгом?! – воскликнул Вадим, с ужасом думая о том, что в голову жене может прийти мысль продать свою шикарную благоустроенную квартиру, где он уже семь лет живет с таким комфортом. Что он будет делать тогда?! Ночевать на вокзале?! Снимать какой-нибудь однокомнатный клоповник со старым продавленным диваном, отдавая за это почти всё, что заработал?!
- И… Давай, сегодня больше не будем об этом, - попросила Виктория. - Завтра с утра я поеду в больницу. Там мне сделают полное обследование, и скажут, на что я могу рассчитывать. А пока пошли спать. Я так устала сегодня! У меня совершенно нет сил.
- Да-да, конечно, спать. Викусик, если ты не возражаешь, я постелю себе на диване в гостиной…
- Нисколько не возражаю. Наверно, так будет лучше и для тебя, и для меня.
- Вот именно! Тебе так будет значительно удобнее, милая! Кстати, может быть, мне подвезти тебя завтра до больницы? Я могу позвонить на работу, и отпроситься на часок – такой случай, думаю, руководство пойдет мне навстречу, и разрешит немного задержаться…
- Нет-нет, не надо. Я забыла купить в аптеке защитную маску на лицо. Зачем тебе рисковать здоровьем? Ты и так уже столько времени подвергал себя опасности, милый…
- Действительно. Я как-то не подумал об этом! – ошалело посмотрел на жену Вадим, видимо, мысленно пытаясь представить себе, сколько зловредных микробов уже могло проникнуть в его организм и угнездиться там, угрожая его хрупкому здоровью, а то и самой жизни.
- А ты подумай. Вирусная природа, против этого не попрешь, - сказала Вика, тяжело вздохнув, и пошла в спальню, думая о том, что не одной ей предстоит сегодня бессонная ночь – наряду с другими своими недостатками, Вадим был просто патологически труслив и очень мнителен…
…На следующее утро супруг исчез из дома намного раньше обычного. Как поняла Вика, это случилось потому, что он не хотел встречаться с ней, говорить какие-то слова ободрения и утешать, да ещё целовать на прощание, как делал это обычно в течение многих лет, и что уже вошло у них в привычку.
Она выпила чашку кофе, тщательно вымыла за собой чашку, и убрала её на полку. Потом собрала кое-какие вещи, которые могут понадобиться ей в больнице, и вышла из дома.
Отойдя от своего подъезда на приличное расстояние, женщина обернулась, внимательно посмотрела на дом, в котором жили её родители, и всю жизнь прожила она сама, и мысленно попрощалась с ним. Один Бог знает, что ждет её впереди, и придется ли ей ещё раз увидеть его когда-нибудь.
Вика приехала в больницу, и долго ждала своей очереди в приемном покое – больных в этот день было много. Уже во второй половине дня, после осмотра врачом и заполнения медицинской карты медсестра привела её в палату, где тесно стояли пять коек, пять тумбочек, небольшой стол, несколько стульев и старенький допотопный холодильник. Четыре из пяти постелей были заняты, пятая, стоящая у самой двери, предназначалась ей…
…Наконец, она оказалась в окружении четырех женщин, у которых были такие же проблемы, как и у неё. Здесь можно было поделиться своей бедой, и услышать в ответ почти такую же грустную историю. Тут же из уст в уста передавались и истории с хорошим концом – о чудесном выздоровлении безнадежных больных, от которых уже отказались врачи, а они – возьми, да и выздорови! Слушая о таких чудесах, каждая из женщин представляла себя на месте этих счастливцев, думая:
- Ну, а почему, собственно не я? Ведь я ещё так молода, мне так много надо сделать в этой жизни. Может быть, я сумею выкарабкаться, как и тот человек, о котором только что рассказывали?
Эти мысли помогали больным людям переносить болезненные процедуры и постоянное недомогание, и не давали угаснуть крошечному огоньку надежды, который ещё тлел в их измученных душах и сильно исхудавших телах.
Больница, куда положили Викторию, не была специализированной. Тут было много корпусов, и только один из них был онкологическим. Вокруг корпусов раскинулся огромный старый парк. В этом парке было много скамеек, где могли отдохнуть больные, и где они могли поговорить с теми, кто пришел их навестить. Уж лучше побыть здесь, на свежем воздухе, чем держать родственников и знакомых в душной палате, пропитанной запахом болезни, лекарств и дезинфицирующих средств.
Прошла уже неделя, как Вика оказалась в больнице, но Вадим так и не выбрался навестить её. Правда, каждый день он звонил ей по телефону, участливым тоном справлялся о её самочувствии, и, как обычно, ссылался на огромное количество срочной работы, которым руководство загрузило его в очередной раз.
А к другим женщинам из её палаты приходили мужья и родственники, крепко обнимали и целовали их при встрече, не боясь коварного вируса, глядели на своих родных любящими, сочувствующими глазами, и закармливали их фруктами и сладостями.
Наконец, и к Вике забежала одна из подруг, с которой та вместе работала, как-то узнавшая, что она в больнице. Сама Виктория никому не сообщила о том, что у неё случилось – она считала, что ни к чему грузить людей своими проблемами, тем более что никто из них ничем не может ей помочь.
- Вика, дорогая, ну, что же ты ничего нам не сказала? Если бы не Вадим, мы бы так и не узнали, что ты в больнице!
- Так это Вадим рассказал вам о том, что я здесь?
- Да, он позвонил, и сообщил, что ты больна. Что мы можем сделать для тебя, милая?
- Ничего, спасибо. Необходимые лекарства тут есть, а из еды мне тоже ничего не надо – аппетита нет.
- Но ты ешь, хотя бы фрукты! Организму нужны витамины, чтобы бороться с болезнью, - сказала Вера, выкладывая на тарелку принесенные фрукты и ягоды. – Вот, попробуй, они мытые.
- Спасибо, Верочка, - сказала Вика, взяла персик, надкусила его, и положила назад.
- На здоровье, милая. Ты звони, если что. На той неделе к тебе Милочка Лаврентьева обещала прийти, потом Катя Лагунова, Борис Иваныч тоже хотел тебя навестить. Вадим-то часто приходит?
- Да вот, никак не может выбраться. Всё дела…
- Дела? – возмутилась Вера. - Какие могут быть у мужа дела, когда жена серьезно больна?!
- Вот и я хотела бы знать, какие у него дела, - тяжело вздохнула Вика, и с трудом сдержала подступившие слезы.
- Значит, так он с тобой… Ну, что ж! Честно говоря, ты меня не сильно удивила. Я всегда ожидала от него чего-то подобного. Да… Не тот он человек, чтобы встретить с ним старость!
- Вот уж чего мне больше не грозит, так это старость, - сказала Вика, и горько усмехнулась.
- Ой, извини! Совсем не думаю, о чем говорю.
- Да ладно, чего уж там! – опять горько улыбнулась Виктория. - Ты передавай от меня привет всем нашим.
- Обязательно передам. Ой, чуть не забыла. Я ведь зарплату за тебя получила. И премия хорошая за прошлый месяц. Тебе сюда привезти, или пусть деньги в сейфе лежат? А, может, купить чего надо? Так ты скажи… Только Вадиму не отдам, и не упрашивай даже. Хватит ему за твой счет жить, мальчик уже взрослый, пусть сам себе на жизнь зарабатывает!
- Знаешь, купи мне, пожалуй, недорогой ноутбук. И привези сюда.
- Хорошо, я займусь этим завтра же.
Верочка распрощалась с ней, и ушла домой, а Вика пошла в сад.
Там, на скамейке, она сидела, откинувшись на высокую спинку и закрыв глаза. В это время она мечтала, выдумывая для себя совсем другие жизни. В этих выдуманных историях она была здорова, красива, и обязательно счастлива в конце с любимым мужчиной. Хотя для того, чтобы добиться этого хэппи-энда, ей надо было приложить много усилий и пережить немало неприятностей. И это правильно! Ведь человек не ценит того, что досталось ему просто так, безо всякого труда, и легко расстается со своим счастьем, без сожаления выпустив его из рук.
Эти придуманные истории позволяли ей хоть ненадолго забыть о том, что происходило с ней на самом деле. Выдумывая то, чего не было, она целиком окуналась в атмосферу переживаний своих героев, испытывая их волнения и страсти – страдала вместе с ними, расстраивалась из-за неприятностей и радовалась удачам.
Через некоторое время она настолько вживалась в образ героини своего романа, что иногда ей казалось, будто именно там, в зазеркалье, она по-настоящему живет. А тут, в невыдуманном суровом мире, где на её долю остались только боль и медленное, но верное угасание, она оказалась случайно, и совсем скоро должна вернуться в тот, другой мир, чтобы остаться там уже навсегда…
…Через несколько дней её снова навестила одна из коллег по работе, и, кроме фруктов, привезла ей новенький ноутбук.
- Спасибо, Катенька! Теперь мне будет, чем занять свободное время!
- Ну, вот. Программы мы тебе поставили, защиту от вирусов тоже установили. Так что, пользуйся! У вас здесь есть выход в интернет?
- Не знаю. Может быть, и есть. Но мне он не нужен.
- Как не нужен? А зачем же тогда компьютер? – удивилась девушка. - Разве что, пасьянсы по вечерам раскладывать…
- Да не собираюсь я раскладывать пасьянсы и гонять цветные шарики по экрану. Просто иногда появляются мысли, которые хотелось бы записать…
- Так ты пробуешь писать, Вика? Ой, как это интересно! Дашь почитать?
- Не знаю, Катюша. Вряд ли из этого что-нибудь получится. По-моему, писатель из меня никакой…
- А я почему-то уверена, что у тебя получится. И мы ещё услышим о тебе!
Через полчаса Катя ушла, а Виктория получила, наконец, возможность записать то, что было у неё в голове. Это оказалось не так уж просто – мысли и слова разбегались во все стороны, как перепуганные тараканы, увидевшие на кухне хозяйку с тапком в руках, а фразы казались корявыми, неискренними, и совсем не передавали всех нюансов тех чувств, которые она хотела ими выразить. Но молодая женщина не оставляла своих попыток, переделывая текст раз за разом, и уже вскоре ей показалось, что кое-что у неё получается. Её герои как будто оживали на страницах книг, и теперь жили самостоятельно, уже независимо оттого, думает ли она о них в данное время, или нет…
…Наконец, лечащий врач сказал ей, что первый курс лечения закончен полностью, и она может ехать домой через пару дней. Но уже через месяц ей придется вернуться сюда, и всё повторится вновь.
- Вы должны понять, Виктория Михайловна, что вылечить ваше заболевание можно только пересадив вам донорский костный мозг. Но платная операция стоит так дорого, что простому служащему эти деньги не потянуть. У нас, конечно, есть квоты и на бесплатные операции – деньги на них выделяет государство. Но… Очередь там так длинна, что вам никак не поспеть. Хотя я, конечно, внес вас в конец списка. Только рассчитывать на это было бы с нашей стороны безрассудно. Так что готовьтесь к тому, что теперь вы – наш, так сказать, постоянный клиент. Станете у нас лечиться, мы будем поддерживать ваш организм лекарственными препаратами, насколько это в наших силах…
При этих словах врач развел руки в стороны, как будто давая понять, что толку от этого лечения будет немного.
- Я поняла. Теперь моя жизнь превратится в медленное и болезненное умирание. А не лучше ли решить всё сразу, доктор, чтобы не мучиться самой и не мучить вас?
- Нет, не лучше! Человек должен бороться за свою жизнь – за каждый день, за каждое мгновение. Ну, не думаете о себе, так подумайте хотя бы о своих близких! Как они воспримут ваше желание отказаться от борьбы, и раньше времени покинуть этот мир?
- У меня нет близких, доктор…
Эта фраза вырвалась у неё против воли, почти неосознанно. Но уже через несколько секунд она поняла, что именно так всё и есть – она никому не нужна на этом свете. Никто не заплачет, когда она умрет, и никто не принесет на её могилу букетик цветов в день её рождения. Её забудут уже через месяц. Как будто и не жила на свете Виктория Михайловна Костина тридцати двух лет отроду – русская, беспартийная, образование высшее техническое, вроде бы, замужем.
Кстати, Виктория была уверена, что Вадим не захочет разводиться с ней ни при каких обстоятельствах. Ведь тогда он становится бомжем. Но и жить с ней он не будет тоже, тут и к гадалке не ходи. Но её муж обязательно найдет выход из создавшегося положения, она нисколько не сомневалась в этом! Он был очень изобретателен во всём, что касалось его жизни, его здоровья и его собственного драгоценного благополучия.
Узнав о том, что её выписывают из больницы, Виктория в этот же день позвонила Вадиму, и сообщила эту не слишком радостную для него весть. Услышав, что через два дня жена будет дома, супруг помолчал, и сказал, что обязательно приедет к ней в больницу завтра же. Вика поняла, что он уже принял для себя какое-то решение, и приедет завтра, чтобы убедить её в его правильности и целесообразности…
…На следующий день Вика увидела Вадима, когда гуляла в парке. Тот был не один. Рядом с ним шла высокая молодая женщина с длинными ярко-рыжими волосами, рассыпанными по плечам.
Увидев жену, Вадим попытался улыбнуться, но улыбка получилась какой-то вымученной и несколько кривоватой, поэтому он быстро согнал её с лица, попытавшись стать серьезным и даже капельку расстроенным.
- Здравствуй, дорогая! Очень рад тебя видеть, - сказал любящий муж, и сделал вид, что целует жену в щеку, задержав дыхание и чуть приблизив к ней свое лицо. Но не настолько, чтобы вирус мог проникнуть сквозь плотно сомкнутые губы.
Вика усмехнулась, и ничего не сказала. А что говорить? Что бы она ни сказала, что бы ни сделала, преимущество всегда будет на его стороне. Потому что он здоров, а она смертельно больна. И этим всё сказано…
- Вот, познакомься, Вика, это Даша. Мы вместе работаем.
- Угу. И связаны настолько тесно, что никак не можете расстаться и после работы, - ответила Виктория, и мазнула равнодушным взглядом по рыжеволосой незнакомке, которая, судя по всему, тоже чувствовала себя «не в своей тарелке», согласившись приехать в это невеселое место.
- Викусик, милая моя, я хочу, чтобы между нами всё было по-честному, - воскликнул Вадим, и прижал свои ухоженные руки к груди как бы от избытка бушующих внутри него чувств.
- Ах, вот даже как! По-честному! Это очень интересно. Я внимательно слушаю тебя, милый!
- Да, именно так! По-честному! Я приехал поговорить о нашем будущем. В общем… Только пойми меня правильно! Я молодой мужчина, я нуждаюсь в уходе и в хорошем домашнем питании. Кроме того, мне нужна женщина в постели… Ты же не можешь дать мне ничего из того, что я тут перечислил. Теперь ты тяжело больна, и сама нуждаешься в уходе. К сожалению…
- Ну, предположим, я поняла тебя. И что же ты предлагаешь, мой дорогой супруг?
- В общем, как ты уже, наверно, догадалась, мы с Дашей не совсем чужие люди. Она сейчас живет в нашем доме, и взяла на себя все заботы обо мне. У неё есть небольшая однокомнатная квартирка. Ты вполне могла бы жить там! Тем более что основное время ты будешь проводить тут, в больнице.
- Ты даже об этом узнал!
- Да, прежде чем ехать к тебе, я поговорил с твоим лечащим врачом по телефону.
- Ну, конечно, ты так занят на работе, что тебе недосуг приехать сюда, и переговорить с врачом лично…
- Послушай, давай не будем заострять внимание на таких мелочах! Пойми, я не просто так всё это говорю. За то, что ты разрешить нам жить в твоей квартире, мы будем навещать тебя, скажем, раз в неделю, приносить продукты и необходимые лекарства. Ты же понимаешь, что совсем скоро не в состоянии будешь ходить по магазинам, и таскать в руках тяжелые сумки! По-моему, для тебя это очень разумный выход. Подумай об этом хорошенько!
- Да о чем же мне думать, Вадим? Я согласна на ваш вариант. Я буду жить одна. Меня это очень устраивает.
- Мы, конечно, не будем оформлять всё документально.
- Разумеется, любимый, это ни к чему. Ведь после моей смерти моя трехкомнатная квартира станет твоей!
- Как это ни печально, Виктория, но надо смотреть правде в глаза…
- Судя по тому, что в твоих руках нет ни пакета с парой яблок, ни пачки печенья, ты меня уже похоронил!
- Прости, у меня совершенно не было времени зайти на рынок или в магазин! – нисколько не смутился муж.
- Охотно верю, что ты по-прежнему сильно загружен делами. Честно говоря, я даже рада, что не буду больше ждать тебя с работы, каждый день гладить твои рубашки и готовить для тебя еду.
- Ну, зачем ты так говоришь, дорогая? Мы же столько лет были счастливы с тобой!
- Да брось, Вадим! Ты ещё скажи, что любил меня!
- Конечно, любил! Просто твоя болезнь…
- Это неправда. Мне надо было давным-давно прислушаться к советам подруг и прогнать тебя, а я всё никак не решалась на этот шаг, обманывая себя. Ладно. Твоя взяла! Сразу из больницы ты отвезешь меня по новому адресу. Кое-что из вещей я заберу потом, если успею...
- Ты молодец, девочка. Я знал, что мы обязательно придем с тобой к взаимовыгодному соглашению.
- Я устала, Вадим. Если у тебя всё, то уходи. И не приезжай сюда больше. Я не хочу тебя видеть.
Мужчина переглянулся со своей дамой, взял её под руку, и, на прощание кивнув головой жене, теперь уже бывшей, ушел из её жизни…
- Вот так, Виктория Михайловна! Вот тебе и муж! Можно сказать, заживо похоронил, да ещё ногами сверху потоптался, чтобы ненароком из ямы не вылезла! – с усмешкой прошептала Виктория, глядя на быстро удаляющуюся широкую спину Вадима.
Несмотря на то, что она ждала от своего мужа чего-то подобного, на душе было паршиво, и очень хотелось заплакать…
…Вадим, действительно, явился в больницу в день выписки, и отвез её в ту квартиру, где ей предстояло теперь провести остаток своих дней.
Квартирка была совсем крошечная, гостиничного типа, с комнатой десяти-одиннадцати квадратных метров, двухметровой кухней и совмещенным санузлом. После огромной квартиры родителей с большими окнами, высокими лепными потолками и просторными комнатами она показалась Виктории просто клеткой, или лучше сказать, одиночной камерой заключения. Но она быстро привыкла, и, перевезя кое-что из своей квартиры, зажила в ней одна.
Иногда её навещали подруги, раз в неделю приезжала та молодая женщина, Даша, с которой теперь жил её муж. Сам Вадим не приехал ни разу, по-видимому, совершенно вычеркнув её из своей жизни.
Неожиданно молодые женщины подружились, насколько это было возможно в их положении. Хотя, скорее всего, Даша просто жалела эту бедняжку, которая, без скандалов и жалоб, отдала ей своего мужа и свою роскошную квартиру, отделанную хорошим дизайнером, и переехала в крошечную душную халабуду, где уже несколько десятков лет не было никакого ремонта.
Как и договорились, раз в неделю Даша приезжала к ней, привозила с собой продукты, выгружала их на крошечный кухонный столик, а потом запихивала в старенький дребезжащий холодильник, попутно выбрасывая из него всё, что уже испортилось.
- Вы опять ничего не едите, Виктория Михайловна, - мягко журила она её. – Так же нельзя!
- Не хочется, Дашенька!
- Может, вам селёдочки купить, а? Для аппетита.
- Не надо.
- Ну, а кисленького? Кисельку сварить из клюквы? Я быстро сварганю, Вадим и не заметит ничего!
- А если заметит, то что? – спросила Вика, и в упор посмотрела на молодую женщину, ожидая ответа.
Даша ничего не сказала, только симпатичнее лицо её пошло некрасивыми красными пятнами – ну, как объяснить этой больной женщине, что Вадим против того, что она столько времени тратит на возню с его бывшей женой?! Он и так раз в неделю ужинает значительно позже положенного часа из-за того, что она мотается к ней сюда, на самую окраину Москвы…
Так и не услышав ответа на свой вопрос, Виктория сказала:
- Поезжайте домой, Даша. Вы и так устали на работе, да ещё ко мне добирались через всю Москву…
- Да, мне, пожалуй, пора…
- Ведь ещё ужин готовить…
- Ну, конечно!
- А вам не кажется, Даша, что вы больше отдаете, чем получаете от этого человека?
- Да. Это так. Я всё прекрасно понимаю. Но для того, чтобы удержать подле себя красивого мужчину, приходится идти на какие-то уступки!
- Бьюсь об заклад, что он по-прежнему почти не приносит денег в дом. А то, что приносит, потом сам же забирает на мелкие расходы.
- Я сама вполне достаточно зарабатываю, и…
- Ну, я всё поняла. Он снова нашёл себе дуру, которая содержит его, вкусно кормит, и пускает в свою постель.
- Я люблю его!
- Да любите! Я ж не против. Просто не плачьте, когда он вытрет о вас ноги, и вышвырнет из дома, найдя себе женщину богаче, моложе или красивее…
…Больше о Вадиме женщины не говорили. А через неделю Виктория снова оказалась в больнице.
…Лето было уже на исходе. Всё чаще небо затягивали плотные облака, которые проливались холодными нудными дождями, дни стали короче, а вечера длиннее. Август давно вступил в свои права, разукрашивая листву деревьев охрой и пурпуром.
В больничном саду было очень красиво. Когда не моросил дождь, Вика одевалась потеплее, и выходила на воздух. Она садилась на лавочку, и подолгу смотрела в высокое ярко-синее, уже по-осеннему глубокое небо, и думала о том, будет ли у неё возможность увидеть всё это ещё раз, или она не переживет эту зиму. Иногда на её глазах появлялись слезы. Но она быстро смахивала их согнутыми пальцами, чтобы этого никто не заметил.
За прошедшие месяцы Виктория сильно похудела. Лицо её осунулось, и на нем лихорадочным блеском светились черные глаза, которые теперь казались просто огромными.
Вот и сегодня опять тоска сильными беспощадными пальцами сжала её сердце, и заставила заплакать. Вика сидела на скамейке в парке, вокруг не было ни души, и женщина не вытирала слез. Они текли из её глаз непрерывными ручейками, проделав по щекам широкие полоски, и капали с подбородка на светлую ткань плаща.
Вероятно, она слишком глубоко ушла в свои переживания, поэтому совершенно не заметила, что рядом с ней на скамейку сел высокий мужчина лет пятидесяти на вид, внимательно посмотрел на неё, а потом вложил ей в руку белоснежный прямоугольник носового платка.
Вика встрепенулась, с трудом вернулась в действительность, и посмотрела на сидящего рядом мужчину.
- Извините, кажется, вы застали меня не в самое лучшее время…
- Не надо стесняться своих слез, милая. Особенно, если вам от них становится хоть немного легче.
Вика промокнула слезинки платком, и вернула платок мужчине.
- Спасибо.
- Не за что. Вы сами лечитесь здесь, или пришли навещать кого-то из родственников?
- Сама… А вы?
- Я? Я приехал на процедуры. К сожалению, они необходимы мне каждую неделю.
Молодая женщина только теперь заметила, что довольно симпатичное лицо мужчины имеет нездоровый землистый цвет, да и сам он слишком худ для здорового человека.
- И из какого вы корпуса, если не секрет? – спросил незнакомец.
- Из пятого…
- Н-да, - только и произнес мужчина, потому что не было тут человека, который не знал бы, кто лечится в пятом корпусе. – А я лечусь в девятом.
Насколько знала Виктория, в девятом корпусе лечили урологию и всё, что с нею связано. Теперь ей стала понятна его землистая бледность. Наверняка какие-то проблемы с почками.
- Извините, я не представился. Вершинин, Эмиль.
- Костина Виктория.
- Я прошу прощения, что невольно нарушил ваше уединение. Наверно, вам хотелось побыть одной!
- О, к сожалению, уединения у меня более чем достаточно!
- Правда? У вас что, совсем нет родственников?
- Да, отец и мать рано умерли, братьев и сестер нет. Ну, а подруги навестили пару раз, вроде как долг отдали. Да и то сказать – кому охота приходить сюда, и смотреть на страдания обреченных людей!
- Ну, а муж? Или вы не замужем?
- Не знаю, что и сказать. Вроде бы, муж есть. Но он отказался от меня, как только узнал о диагнозе. Он, знаете ли, очень ценит собственный покой и собственное здоровье.
- Понимаю. Не могу похвалить его за это. Ненавижу людей, которые в угоду собственным интересам могут растоптать другого человека, а потом перешагнуть через него, и уйти, как ни в чем не бывало.
- Давайте, не будем больше говорить о нем. Хотя то, что вы сказали, очень хорошо описывает всю мою семейную жизнь. Сначала – растоптал, потом – перешагнул, а теперь вот и вовсе исчез из моей жизни… А сейчас извините, Эмиль, мне надо идти на процедуры. Сегодня дежурит очень строгая медсестра. Она терпеть не может, когда кто-нибудь из больных приходит с прогулки позже положенного срока, и ей приходится ждать.
- До свидания, Виктория.
- До свидания, Эмиль!
- Скажите, на каком этаже находится ваша палата?
- На седьмом. А что?
- С вашего разрешения, я зайду к вам через неделю, если не найду вас в саду, на этой скамейке. Можно?
- Конечно, заходите. Если через неделю вы ещё не забудете, что я существую на свете…
Честно говоря, сама Виктория уже на следующий день забыла о встрече с этим странноватым мужчиной, который захотел вдруг увидеть её, зная о том, чем она больна. В сад она больше не выходила – снова зарядили дожди, на дорожках стояли глубокие лужи, а на мокрую лавочку невозможно было присесть.
Ходила она теперь с большим трудом, и в основном сидела где-нибудь в коридоре, в полном одиночестве, пристроив на коленях свой ноутбук, и стучала тонкими пальчиками по клавишам, записывая одну из тех историй, что пришли ей в голову...
…Ровно через неделю в дверях её палаты возник высокий худой мужчина с красной розой в руке. Посмотрев на него, Вика с удивлением узнала в нем того мужчину, Эмиля, с которым познакомилась в саду неделю назад. А его лицо расцвело улыбкой, когда он увидел её.
- Эмиль? Вы?
- Да. Я же обещал, что разыщу вас. Это вам! – сказал мужчина, и протянул ей розу.
- Какой великолепный цветок, спасибо вам, - сказала Вика, и поставила его в вазу с водой.
- Может быть, немного погуляем? Дождя на улице, кажется, нет.
- Хорошо, пойдемте. Вот только оденусь потеплее. В последнее время я почему-то всё время зябну…
- Одевайтесь, я буду ждать вас за дверью.
Через несколько минут они уже спустились на лифте вниз, и теперь медленно брели по аллее парка, разговаривая о всяких пустяках.
- Кем вы работаете, Виктория? – спросил мужчина.
- О, уже никем, теперь обо мне нежно заботится государство, назначив пенсию по инвалидности. Ну, а до того, как заболеть, работала проектировщиком.
- Вам нравилась ваша работа?
- Как вам сказать… Это было единственное, что я умела. И хотя особой любви к расчетам и черчению я не чувствовала, свою работу я делала хорошо. А вы, Эмиль? Надеюсь, вас ещё не списали с корабля?
- Нет. Хотя, признаюсь, выполнять свои обязанности мне становится всё сложнее и сложнее. Я работаю редактором в небольшом книжном издательстве.
Он почему-то не смог сказать этой женщине, лицо которой напоминало ему лик Мадонны с одной из картин Рафаэля, что не просто работает в издательстве, а является его владельцем.
- Да, ваша работа забирает много сил. А их-то, наверно, и не хватает, не правда ли?
- Вы правы. Болезнь сильно изматывает. К тому же раз в неделю я вынужден ехать сюда на гемодиализ, и терять на эту процедуру целый день.
- Гемодиализ… Насколько я знаю, это очищение крови. У вас плохо с почками?
- Да. Дело швах. Но я не отчаиваюсь. Может быть, мне всё-таки повезет, и найдется подходящий донор. А вам не предлагали операцию, Вика?
- Дело в том, что спасти меня тоже может только пересадка донорского костного мозга. Но для меня это слишком дорогое удовольствие. Конечно, прежде я очень хорошо зарабатывала, но все деньги почему-то уходили, как вода сквозь пальцы, и накопить ничего не удалось. Правда, меня записали в очередь на бесплатную пересадку, но доктор сказал, что мне до неё просто не дожить… Вот так обстоят дела!
- Что, всё так паршиво?
- Да, хвалиться нечем. Я чувствую, что болезнь прогрессирует. Не знаю, сколько времени осталось у меня впереди, но думаю, что не очень много.
- Вы так легко говорите об этом!
- Ну, а что ж? Ведь я уже перешла черту, за которой нет никаких надежд и желаний. Теперь Бог дает мне время на то, чтобы подготовиться, и встретить смерть достойно. Ну, а дел, которые надо закончить, у меня просто нет. А теперь, Эмиль, если вам нетрудно, возьмите меня под руку, и проводите до корпуса! Вот видите, в моем нынешнем состоянии есть и некоторые преимущества - я могу спокойно попросить мужчину проводить себя. Разве я позволила бы себе подобное ещё несколько месяцев назад, когда была ещё относительно молода и здорова?!
- Конечно, я провожу вас. Скажите, я смогу зайти к вам на следующей неделе?
- А почему бы и нет? Конечно, заходите, если это доставляет вам удовольствие.
- А вам, Вика? Вам это доставляет удовольствие?
- Ну, конечно! К сожалению, в этих стенах слишком мало положительных эмоций. А с вами мне хорошо. Я вижу вас всего второй раз, а мне почему-то кажется, что мы уже очень давно знакомы.
- У меня тоже такое чувство. Я готов говорить с вами до поздней ночи…
- Тогда до свидания, Эмиль! И… Будьте здоровы!
- До свидания, Виктория. Я тоже желаю вам здоровья, милая. И хочу, чтобы всё у вас было хорошо…
…У них было ещё несколько встреч. Потом Викторию опять выписали из больницы домой, и они стали разговаривать по телефону. Часто разговоры их продолжались до поздней ночи. Вика уже не представляла своей жизни без общения с этим мужчиной. Кем он стал для неё? Она не задумывалась об этом. Ну, уж, конечно, не любимым. Да какая любовь на самом краю пропасти, когда земля вот-вот уйдет из-под ног, и ты кувырком полетишь вниз?! Может быть, близким другом. Может быть, старшим братом. Ну, а может, и тем, и другим сразу.
Наверно, если бы Виктория встретила его раньше, когда была здорова, она полюбила бы его. Но сейчас… Какой смысл чувствовать, что твое сердце ёкает от телефонного звонка, а от простого прикосновения его руки сладко кружится голова? Ведь всё это уже в прошлом – и любовь, и поцелуи, и ночи, полные страсти и нежности. К сожалению, всё это отдано человеку, который предал её в самый трудный момент. И никогда не любил…
…Шло время. Вот и осень уже прошла, наступила зима. В этом году она была ранней и очень снежной, и сразу укрыла землю своим белым покрывалом, скрыв под ним всю осеннюю слякоть и грязь.
Викторию в очередной раз положили в клинику на лечение, и Эмиль по-прежнему навещал её там, когда приезжал на процедуры. Вот, только ходить она уже почти не могла от слабости, и целыми днями лежала на постели. Но когда приходил Эмиль, она всё-таки набиралась сил, выходила в больничный коридор, и они сидели там на скамейке, совершенно позабыв о времени.
Эмиль смотрел на Викторию, сидящую рядом с ним, и понимал, что испытывает к этой женщине сильные чувства, каких, пожалуй, не испытывал до сих пор, хотя и до этого был однажды влюблен, а Виктория даже не догадывается о них. Наверняка она считает, что мужчина не может полюбить женщину, которая вот-вот канет в вечность. Да и он сам… Ну, посмотрите на него! Хорош герой-любовник! В последнее посещение врач объявил ему, что поиск донора необходимо ускорить. И что в лучшем случае у него есть ещё год. Но это именно в лучшем случае…
- Вика, сколько времени мы с вами знакомы? – спросил Эмиль, когда они увиделись в очередной раз.
- Уже почти полгода, Эмиль. А в моем положении это означает полжизни…
- Не знаю, имею ли я право говорить об этом, но… Мне кажется, вы должны знать! Я люблю вас, Виктория. Вы так красивы, и чисты, как ангел, спустившийся с небес!
- Боже мой! Ну, о какой красоте может идти речь? Она, если и была когда-то, то вся осталась там, в прошлом, и ушла без возврата.
- Знаете, какой-то мудрец сказал, что «красота не в сосуде, а в огне, горящем в нём». Теперь я очень хорошо понимаю его слова. Вы необыкновенная женщина, Виктория. Скажите, а если бы всё вернулось, вы смогли бы ответить на мои чувства, и стать моей женой?
- Да. Не буду скрывать, я тоже очень привязалась к вам, Эмиль. Не знаю, как назвать это чувство, но вы прочно поселились в моем сердце. Вы необходимы мне. Вот как бывает в жизни… На самом краю…
Виктория зарыдала, а Эмиль кинулся утешать её. Он прижал её худенькое, иссушенное болезнью тело к себе, и целовал её губы, совсем не стесняясь тех, кто проходил по коридору мимо. И все очень хорошо понимали, что это не просто поцелуи. Это – затянувшееся прощание двух любящих друг друга людей, которые совсем скоро должны будут расстаться навсегда.
Ну, а пока они вместе, на этом жестком больничном диванчике, и мужчина нежно целует губы своей любимой, стараясь навсегда запомнить их солоноватый от пролитых слез вкус…
…На следующий день автомобиль господина Вершинина снова остановился у ворот больницы, и Эмиль вошел в корпус, где лежала Виктория. Но на сей раз он шел не к ней. Сегодня он приехал, чтобы поговорить с её лечащим врачом.
О встрече с ним он договорился по телефону заранее, и теперь тот ждал его, сидя в ординаторской.
- Лев Константиныч? – спросил Эмиль, заходя в комнату, где за письменным столом сидел пожилой мужчина в белом халате.
- Да, это я.
- Здравствуйте, я Эмиль Олегович Вершинин.
- Здравствуйте. Так о чем бы вы хотели переговорить со мной, Эмиль Олегович? Слушаю вас внимательно.
- Дело вот в чем. В вашем отделении лежит Виктория Костина.
- Да, есть такая, - кивнул головой врач.
- Что вы можете сказать о её состоянии?
- К сожалению, ничего хорошего. Но думаю, что полгода у неё ещё есть. Ну, а при хорошем уходе она может протянуть и год. Хотя, насколько мне известно, она живет одна, и о хорошем уходе говорить здесь не приходится.
- Понимаете, эта женщина очень дорога мне…
- Так что, вы хотите все заботы о ней взять на себя? Что ж! Это похвально!
- Нет. Речь идет не об этом. Я хотел бы стать донором для неё. Это возможно?
- Ну, в принципе… Если материал подойдет… Конечно, можно попытаться.
- Только хочу предупредить вас, что сам я не совсем здоров, у меня практически отказали почки.
- Ну, тогда операция может оказаться для вас смертельным номером. Вы готовы на это, Эмиль Олегович?
- Да. Готов. При условии, что она никогда не узнает, кто был её донором, и чем всё это для него закончилось.
- Удивительное самопожертвование в наше безжалостное, суровое время! Она что, была вашей возлюбленной?
- Нет, не угадали. Мы познакомились с ней уже здесь, в больнице. Но это ничего не меняет! Доктор, я очень хочу, чтобы эта женщина была жива!
- Ну, хорошо, хорошо! Не волнуйтесь вы так! Пойдемте, у вас возьмут кровь для анализа. И если ваш материал подойдет, то недели через полторы-две можно будет провести операцию. Хотя, хочу предупредить, что такие совпадения бывают чрезвычайно редко. Но попробовать, конечно, можно, почему бы нет…
…Через несколько дней у Эмиля зазвонил мобильный телефон. Это звонил врач.
- Вы знаете, Эмиль Олегович, ваши параметры, действительно, как нельзя лучше подошли для пересадки. Если бы я не знал, что вы познакомились с больной Костиной только в больнице, я бы подумал, что она ваша близкая родственница – например, сестра-близнец. Такое бывает, разве что, в одном случае из десяти тысяч.
- Значит, так тому и быть, Лев Константиныч. Назначайте день операции, я готов…
…В этот же день на обходе лечащий врач объявил Виктории, что через неделю ей предстоит операция по пересадке костного мозга. Нашелся донор, который был предназначен для другого больного. Но тот, к сожалению, так и не дождался счастливого дня. И как-то так получилось, что самая лучшая совместимость с донорским материалом оказалась именно у неё. Вот, такая выпала ей удача!
- Так что, теперь вас будут готовить к операции. А ваша задача, Виктория Михайловна, соблюдать все мои рекомендации, поменьше нервничать, побольше есть и покрепче спать. Бог даст, всё будет нормально, и мы ещё погуляем на вашей свадьбе!
- Да я, вроде, замужем…
- Наслышан я о вашем муже. И о том мужчине, который навещает вас вот уже полгода.
При этих словах врача какая-то мысль шелохнулась в голове молодой женщины, но сразу исчезла, потому что всё заслонила собой громадная радость – у неё появилась надежда выжить, и стать счастливой с тем мужчиной, который столько раз говорил ей слова любви. Ей – смертельно больной, слабой, некрасивой, неухоженной, потерявшей всякую надежду и опору в жизни! Она верила этим словам. У него не было никакой причины лгать – их не связывала ни общая квартира, ни супружеская постель, ни какие-то денежные интересы. Если бы он захотел, то мог бы легко исчезнуть, растворившись без следа в нашем огромном мегаполисе, просто отключив свой сотовый телефон. Она не смогла бы его разыскать, да и не стала бы этого делать. Но он был тут, он обнимал её, целовал её сухие бледные губы и гладил потускневшие от сильных лекарств волосы. И она чувствовала, что он получает от этого удовольствие…
…Как только обход закончился, и врач вышел из палаты, Виктория схватила телефон, и набрала знакомый номер, который помнила наизусть.
- Эмиль, дорогой, Господь услышал мои молитвы! Через неделю мне сделают пересадку. У меня появился шанс выжить, и я собираюсь этот шанс использовать!
- Если бы ты знала, как я рад за тебя, дорогая! Я приеду к тебе послезавтра. А потом, к сожалению, мне придется на время исчезнуть – дела! Но ты ведь не будешь в обиде, если я не смогу увидеть тебя после операции?
- Конечно, нет. Я же понимаю, что ты и сам нездоров, и у тебя могут быть важные дела в издательстве.
- Ты изумительная женщина! Ты всегда всё понимаешь. И за это я люблю тебя ещё больше!
- Береги себя, Эмиль! Очень тебя прошу.
- Я постараюсь, милая. Но в любом случае – завтра я у тебя, обещаю…
…Итак, через неделю Викторию прооперировали. Операция прошла удачно, и, пролежав в реанимации два дня, женщина вернулась назад, в свою палату.
С Эмилем всё было сложнее. Он пробыл в реанимации целую неделю, и часто был на волосок от смерти – его изношенные почки никак не хотели выполнять свои обязанности. Но он всё-таки сумел выкарабкаться, надо сказать, к немалому удивлению врачей.
Даже лежа в реанимации, Эмиль находил в себе силы позвонить Вике, чтобы сказать ей хоть пару слов. И говорил, что очень занят и не может продолжать разговор, когда становилось совсем худо…
…Они встретились только через три недели.
- Господи, Эмиль! Что с тобой? У тебя ухудшение? – ахнула Виктория, когда мужчина, наконец, выпустил её из своих объятий. Она заметила, что он побледнел и осунулся ещё больше, хотя уж, казалось бы, куда же больше-то…
- Нет, детка. Просто я сильно устал. Но сейчас речь не обо мне. Как ты? Надеюсь, всё это было не напрасно…
- Врачи говорят, что всё в порядке. Недели через две я собираюсь выписаться отсюда домой, и приеду только на контрольное обследование через месяц. Хотя… Не совсем ясно, где теперь мой дом. Ведь не в той же крохотной квартирке, больше похожей на коробку из-под обуви, куда отправил меня умирать мой ненаглядный супруг!
- Думаю, что ты поедешь ко мне. У меня небольшой коттедж в Подмосковье. Там ты будешь на свежем воздухе, и сможешь быстро прийти в норму. К тому же тебе не надо будет тратить нервы на встречи с мужем и тяжелое объяснение с ним.
- Ты хочешь, чтобы я жила у тебя?
Виктория подняла свои огромные черные глаза, ярко блестевшие на бледном лице, и посмотрела на Эмиля.
- Да. Именно этого я и хочу. Надеюсь, все те слова, что ты говорила мне, остались в силе? И ты не возьмешь их назад? Ты обещала…
- Нет, дорогой. Я буду с тобой. И, может быть, жизнь ещё повернется к нам своей светлой стороной!
- Я уверен, что именно так всё и будет, дорогая. По-моему, страданий на нашу долю выпало уже больше, чем достаточно…
…Её выписали из больницы прямо перед самым Новым годом. Эмиль приехал за ней, и повез в свой дом.
- Но у меня же с собой ничего нет, - слабо сопротивлялась женщина. – Нужно хотя бы забрать вещи!
- Всё, что тебе нужно, мы купим, это сейчас не проблема. А в ту квартиру, где ты жила в последнее время, мы съездим как-нибудь потом. Наверно, там осталось что-то, что дорого тебе как память. Ну, семейные фотографии, безделушки…
- Как скажешь, Эмиль. Только имей в виду, что на операцию тебе понадобится много денег, и не надо тратить их на то, без чего вполне можно обойтись!
- Ты не должна думать о деньгах! Теперь все заботы о них лежат на мне. А мне так приятно делать подарки любимой женщине!
- Извини, милый. Мне трудно привыкнуть к тому, что есть человек, который берет на себя все проблемы. Обычно эти проблемы всегда лежали на мне…
…Автомобиль плавно затормозил около двухэтажного особняка.
- Ну, вот. Это мой дом. Вернее, теперь уже наш.
- Он просто замечательный, - сказала Виктория, оглядываясь вокруг. – Ты живешь здесь один?
- Нет. У меня в доме живут горничная, повариха, и её муж, он охраняет дом и заодно присматривает за садом. Так что тебе не придется заниматься домашним хозяйством.
- А чем же я, по-твоему, буду заниматься?
- Как это чем? Своим здоровьем, конечно! Ну, и немного времени можешь оставить для меня…
Они вошли в дом. Обстановка его не отличалась особым богатством и изысканностью, но дом был удобным и теплым.
Показав своей даме первый этаж, Эмиль предложил ей подняться на второй, где находились спальни.
- Ну, вот. Эти комнаты – спальни для гостей. Выбери, какая тебе больше нравится, и она станет твоей.
- Спасибо, Эмиль, - сказала Вика.
- Да за что же спасибо, милая? – удивился тот.
- За то, что не торопишь меня…
- Я же понимаю, что сейчас ты должна думать только о собственном здоровье, и ни о чем больше. Иначе уже сегодня ночью я обнимал бы тебя…
- Пожалуй, я остановлюсь на этой спальне, - сказала женщина, выбрав именно ту комнату, которая была ближе всего к спальне Эмиля.
- Я одобряю твой выбор. А теперь пойдем, в столовой нас ждет обед. Повариха обещала приготовить сегодня нечто особенное!
Они спустились в столовую, где их и в самом деле поджидал накрытый стол. Причем всё, что на нем стояло, предназначалось именно для Вики. Эмиль же ел то, что и обычно – несоленый протертый суп из овощей, и овсяную кашу на второе…
- Зачем ты это делаешь, Эмиль?
- Что я делаю? – удивился тот, поднося очередную ложку супа ко рту.
- Я не хочу, чтобы для меня готовили отдельно! А так как ты не можешь есть то, что я, то я буду есть твои диетические блюда.
- Вот глупая! – засмеялся Эмиль. – Тебе надо набираться сил после операции! Посмотри, какая ты у меня бледненькая! Аж прозрачная вся. А я хочу, чтобы светильник соответствовал огню, горящему в нем. Так что не выдумывай, и ешь всё, что видишь перед собой. Не заставляй меня кормить тебя насильно!
Но всё было так вкусно, что насильно кормить Викторию не пришлось…
…С тех пор началось её выздоровление, и каждый день приносил что-то новое, чему очень радовался Эмиль. То он замечал, что Виктория первый раз подкрасила губы, то надела туфли на каблучке, то что-то напевала, стоя в душе. Это были совсем незначительные события. Но они были очень важны. Это означало, что молодой женщине в его доме было хорошо …
- Как ты считаешь, дорогая, - спросил её Эмиль за завтраком. – Я могу пригласить тебя завтра в театр? Ты сможешь выдержать такую поездку?
- Думаю, да. К тому же мне надо куда-то надеть то красивое платье, которое ты подарил мне недавно.
- Вот именно! Тогда завтра после работы я заеду за тобой в шесть часов. А ты уж постарайся к этому времени привести себя в порядок! И если надо, попроси Верочку тебе помочь.
- Ну, конечно, попрошу! Хотя абсолютно уверена, что справлюсь сама. Разве что, молнию на платье застегнуть не смогу…
…На следующий день она поджидала Эмиля, стоя у окна. На ней было то платье, что он подарил, и туфельки на невысокой шпильке. В руках она держала крошечную сумочку-клатч, в которой лежало то, без чего женщине никак не обойтись – пудра, тюбик помады и носовой платок. Её лицо, ещё слишком худое и изможденное болезнью, было немного подкрашено, а длинные темные волосы собраны в скромный узел на затылке.
Наконец, во дворе остановилась автомашина, и из неё вышел Эмиль.
- Ну, ты готова, дорогая? Мы можем ехать?
- Да, вполне, - сказала Вика, и мужчина подал ей теплую шубку.
Они посмотрели спектакль, и вернулись домой. Прислуга давно спала, шел двенадцатый час ночи.
Эмиль уже готов был расстаться с ней, поцеловав на прощанье, но женщина сказала:
- А как же платье, милый? Я не смогу снять его сама. Ты должен мне помочь!
Мужчина вошел в её спальню, и расстегнул длинную молнию у неё на спине. Платье сразу сползло с узких плеч молодой женщины, и теперь темно-красной горкой лежало возле её ног. А руки Эмиля уже обнимали худенькое тело, которое сразу подалось ему навстречу.
- Не уходи, останься со мной, прошу тебя, - прошептала Виктория, тоже обнимая его.
- Если бы ты знала, дорогая, как ждал я от тебя этих слов, - ответил Эмиль, целуя её…
…Утром они проснулись очень поздно. Благо была суббота, и Эмиль не должен был ехать на работу.
Виктория открыла глаза, и сладко потянулась.
- Господи, как же хорошо! Ну, разве могла я предположить, что жизнь сделает мне такой подарок, и я смогу увидеть любимого мужчину в своей постели!
- Я очень счастлив, дорогая. Кажется, теперь пора подумать о разводе. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. На всю оставшуюся жизнь…
- Если бы ты знал, как не хочется опять встречаться с мужем, видеть его самовлюбленную физиономию, и слушать его лживые слова и обещания...
- Ладно, мы поговорим об этом позже. А сейчас – в душ, и завтракать! Повариха, наверно, уже совсем заждалась нас, и ворчит, что стынут её сладкие булочки с корицей.
- Только ты иди в душ первый. Я хочу ещё немного поваляться в постели!
- Ну, ладно. Я быстро!
Эмиль встал, и Виктория увидела на его спине точно такой же шрам, какой был и у неё.
- О, Боже! – ахнула она, сразу поняв, что этот человек сделал для неё.
- Ты что, Вика? – обернулся тот, и увидел её глаза, в которых была настоящая боль. – Что случилось?
- Эмиль, я всё поняла.
- Что поняла, милая?
- Ты обманывал меня! Не был ты ни в какой командировке! И не было никакого бесплатного донора! Это ты…
- Это что-то меняет?
- Ничего. Теперь уже ничего! Но ведь ты сам мог погибнуть…
- Не погиб же! Не думай об этом. Всё уже позади. И теперь нам надо жить, и радоваться жизни!
- Я люблю тебя, Эмиль! Если бы ты знал, как я тебя люблю!
- В таком случае ты разведешься со своим мужем, выйдешь замуж за меня, и родишь мне ребенка, мальчика или девочку! Могу я надеяться на это? Я хочу от тебя детей, дорогая!
- Я сделаю для тебя всё, что в моих силах. Я сейчас же позвоню Вадиму, и договорюсь с ним о встрече.
- Ну, думаю, что всё это может немного потерпеть. По крайней мере, мы должны спокойно позавтракать…
…На завтрак Вику ждала манная каша с курагой и изюмом, чашка кофе со сливками и свежая выпечка. Эмиль снова ел свою овсянку, и пил чай, заваренный на лечебных травах…
После завтрака Вика набрала на своем мобильном знакомый номер.
- Слушаю вас, - сказал Вадим.
- Вадим, это я…
- Вика? Ты? Боже, где ты пропадала так долго?! Насколько мне известно, тебя уже выписали из больницы, а в своей квартире ты так и не появилась…
- В моей квартире живешь ты со своей любовницей, дорогой. А в той крошечной квартирке, куда ты засунул меня, я никогда больше не появлюсь.
- Даже так… Ну-ну! Как твои дела?
- Представь себе, у меня всё нормально. Я хотела бы увидеться с тобой. Знаешь, пожалуй, пришло время подумать о разводе…
- О разводе??? Что это на тебя вдруг нашло? Ты нашла себе кого-то в больнице, и этот кто-то хочет поиметь твою квартиру?
- Да тебе-то что за дело до моей квартиры!
- Ты не можешь так поступить со мной! – взвизгнул мужчина.
- Теперь я могу всё.
- Хорошо. Раз так, я уеду. Но я вывезу всю мебель, я оставлю тебе пустые стены! Я заберу даже кафельные плитки из ванны!
- Только попробуй, милый! Ты же знаешь, мне терять нечего…
- Послушай, ну, зачем тебе этот развод и твоя квартира? Тебе и жить-то осталось всего ничего!
- Может быть, и так. Но это уже не твоего ума дело. В общем, слушай. Я завтра же подаю документы на развод, а ты в течение этой недели съезжаешь из моей квартиры в апартаменты своей любовницы. Я ясно выражаюсь?
- Порядочные люди так не поступают!
- Уж не ты ли хочешь мне рассказать, как поступают порядочные люди, когда у них тяжело заболевает жена?!
Сказав это, Виктория нажала на кнопку отбоя, а Вадим, услышав короткие гудки, с силой кинул трубку на постель.
- Кто это звонил? – спросила у него Даша, которая в это время сидела перед резным туалетным столиком, принадлежащим ещё бабушке Виктории, и делала себе макияж – мягкой кисточкой наносила на высокие скулы слой румян.
- Моя жена! Представляешь, она требует, чтобы мы в течение этой недели съехали отсюда!
- О, Боже! – воскликнула молодая женщина, окидывая взглядом роскошную спальню с огромной кроватью, к которой уже так привыкла за прошедшие полгода. – И что же мы будем делать, милый?
- Конечно, собирать вещи, и переезжать! А потом молить Бога о том, чтобы она сдохла раньше, чем будут оформлены документы о разводе! Только в этом случае квартира останется за мной.
- Как? Она требует и развода?
- Ну, да!
- Так, может быть, всё это к лучшему, дорогой! – воскликнула женщина, чуть подумав. - Ты разведешься, и тогда мы сможем оформить наши отношения. Нельзя допустить, чтобы наш ребенок родился внебрачным!
- Что??? Дура!!! Какой ещё ребенок? Ты что, собралась размножаться в своей квартирке, больше похожей на голубятню?!
Весь пунцовый от злости на этих подлых баб, этих дурищ, которые всю жизнь доставляют ему одни хлопоты и неприятности, Вадим накинул на себя пальто, и выскочил на улицу.
Крепкий зимний морозец, который сразу залез ему за воротник, и теперь пощипывал шею, быстро охладил его, и заставил трезво оценить ситуацию. Всё было очень плохо. Квартиру, конечно, придется освободить, а ведь он уже считал её своей. Да и мебель вывезти тоже не удастся – жена вполне может «закусить удила», подать документы в суд, и там доказать, что в доме нет ни одной вещи, которая была бы куплена им – всё, что там есть, купили ещё родители Вики. Правда, при нем был сделан дорогой евроремонт, но деньги на него Вика опять-таки сняла со сберкнижки, оставленной ей родителями, и это совсем нетрудно будет доказать. Так что, тут, как ни крути, ему вряд ли что-нибудь светит. Не надо быть хорошим юристом, чтобы понять это.
- Значит, придется ехать в Дашкину хрущёбу, - думал он. – А мне это надо? Нет, конечно, Дашка – баба неплохая. Но… Викуська была все-таки лучше. И получала намного больше, и вообще… И потом, что ещё за выступление по поводу ребенка?! Только памперсов, пеленок и детского крика по ночам мне не хватало для полного счастья! Вот идиотка… Подумать только!
От невеселых мыслей на прекрасных глазах мужчины выступили злые слёзы. Но он быстро смахнул их с ресниц. Вот ещё номер, если кто-то из прохожих заметит, что у него глаза на мокром месте! Хотя… На улице такой мороз, что слезы вполне могут выступить и от холода…
…Итак, не откладывая дела в долгий ящик, Виктория на следующий же день поехала в суд, и подала документы на развод.
Суд должен был состояться уже через месяц. Вадим в этот месяц почти ежедневно звонил ей, и предлагал не делать этого, а найти какой-нибудь другой выход, который устроил бы их всех. Теперь он был согласен даже на то, чтобы она жила в одной из трех комнат своей квартиры, вместе с ним и его любовницей!
- Боже мой, Вадим, ну, какой ещё выход может быть?! Мне противно слышать твой голос, я с трудом вынесу на суде вид твоего самодовольного лица. Мы с тобой абсолютно чужие люди. Просто пришла пора расставить все точки над «i», что я и делаю. И абсолютно не понимаю, чего ты ещё хочешь от меня – у тебя уже давно другая семья. Вот и мне тоже нужна свобода.
- Да тебе-то она зачем?! – со злостью воскликнул Вадим, которого слова жены вывели из себя.
- Просто я так хочу. Можешь считать, что это последний каприз умирающей женщины, - сказала Вика, не желая, чтобы Вадим догадался о том, что она уже находится на пути к выздоровлению, и получила предложение руки и сердца от любимого мужчины…
…Через месяц состоялся бракоразводный процесс.
- Я сам отвезу тебя в суд, дорогая, - сказал Эмиль.
- Нет-нет, я не хочу, чтобы Вадим увидел тебя. Я уже вызвала такси.
- Ты не хочешь, чтобы в такой трудный момент я был рядом с тобой? – удивился мужчина.
- Да. Не хочу. И для этого есть много причин.
- Ну, например?
- Например, я не хочу, чтобы ты лишний раз нервничал. Это может плохо сказаться на твоем здоровье. А потом, Вадим настолько непорядочный человек! Одно дело – бороться с больной женой, которая пойдет на всё. Ведь ей нечего терять в этой жизни! И совсем другое дело – разводиться с женщиной, за спиной которой стоит мужчина, и этот мужчина вот-вот может стать её мужем. Улавливаешь мою мысль? Тут уже он пойдет на всё, чтобы испортить нам жизнь, и потребует немалых отступных. Ему ведь тоже нечего терять. Кроме модных дорогих шмоток, которые торчат изо всех шкафов, у него за душой нет ничего…
- Я понял. Кажется, мне и в самом деле не надо вмешиваться в это дело. Разве что прийти просто как обычному зеваке, и незаметно сесть где-нибудь в уголке зала.
- Угу. И ты считаешь, что я смогу это выдержать?
- Хорошо. Ты меня убедила. Делай так, как считаешь нужным. Я не буду мешать тебе!
…Итак, Вадим увидел Викторию после долгой разлуки. Конечно, она сильно похудела и осунулась, но смертельно больной почему-то не выглядела. Он увидел даже слабый румянец на её щеках. Хотя и приписал это лихорадке, которая вполне могла сопутствовать тому заболеванию, что подтачивало силы бывшей жены.
Виктория же, кинув один-единственный взгляд на мужа, тут же отвела глаза, и больше не смотрела на него в течение всего разбирательства, которое было совсем недолгим, и вряд ли заняло более десяти минут.
Так как у них не было ни общего имущества, ни детей, ни каких-либо претензий друг другу, их развели сразу же. Они вышли из зала заседаний, и Виктория набрала знакомый номер.
- Ну, вот. Всё закончилось, - сказала она, и услышала вздох облегчения, прозвучавший на другом конце телефона.
- Тебя забрать? – спросил Эмиль.
- Нет-нет, спасибо. Я отлично доберусь сама.
Она нажала на кнопку отбоя, и тут же услышала за спиной знакомый голос:
- Интересно, с кем это ты так мило беседовала?
- К счастью, у меня ещё остались друзья, которые всегда готовы прийти мне на помощь!
- Смотри, не ошибись с выводами! Вполне вероятно, вся их дружба объясняется нежной любовью к твоей шикарной трехкомнатной квартире в центре Москвы!
- А ты не меряй всех по себе. И ещё. Очень советую тебе забыть обо мне. Ну, совсем забыть! Просто вычеркнуть меня из памяти. Так будет лучше и для тебя, и для меня…
- И после этого ты будешь говорить, что любила меня?! – ахнул Вадим, вполне уверенный в том, что она до сих пор любит его, и только невозможность вернуть мужа заставляет её совершать все эти поступки ему назло.
- Знаешь, всё познается в сравнении…
- Ну, конечно! Охотно верю, что у тебя есть, с кем сравнивать! – усмехнулся мужчина. – Смотри только, как бы не разочароваться и в этом человеке. Сейчас совсем не то время, когда люди делают что-либо просто так, без дальнего прицела. Человеколюбие и бескорыстие у нас понятия немодные и почти забытые!
- Вадим, ты бы помолчал немного! Честное слово, я устала от тебя и от всего остального. Зал суда – не лучшее место для человека. Тем более, когда этот человек нездоров. Ну, а тут ещё ты со своими советами и замечаниями… Да… Скажу честно, сегодня не самый счастливый день в моей жизни! Радует только одно – теперь я больше никогда не увижу тебя!
- Не лги себе, дорогая! Семь лет, прожитых вместе, не вычеркнешь из жизни так просто!
- Для обычного человека может быть, это и не просто. Но не для того, кто одной ногой находится за порогом вечности… Прощай, Вадим, - сказала Виктория, кинув на бывшего мужа последний взгляд.
- Прощай, Виктория, - усмехнувшись, ответил мужчина.
Он считал, что, даже проиграв дело в суде, остался в выигрыше, потому что молод, здоров и полон сил, а бывшая жена скоро превратится в воспоминание…
Молодая женщина вышла из здания, и, подойдя к краю тротуара, подняла руку. Уже через несколько минут рядом с ней остановилась старенькая иномарка, Вика села в машину, и поехала в тот подмосковный поселок, где был теперь её дом.
Когда женщина приехала, Эмиль уже вернулся домой, и с нетерпением ждал её.
- Ну, слава Богу, ты, наконец, приехала! Как всё прошло?
- Нормально. Теперь я – абсолютно свободная женщина!
- …которая обещала мне руку и сердце!
- …и которая не собирается брать своих слов назад…
- Кстати, ты не забыла, что завтра тебе надо ехать в больницу для очередного обследования? Сегодня нам домой звонила медсестра, чтобы напомнить тебе об этом.
- Нет, не забыла. Что-то мне страшновато, Эмиль!
- Да перестань! У тебя всё будет хорошо, я уверен в этом! Я сам отвезу тебя в больницу, и подожду там, а потом привезу назад.
- Но тебе же надо на работу! Руководству может не понравиться, что ты так часто отпрашиваешься. Ты можешь потерять место!
- Господи, Вика, ну, о чем ты говоришь? Какое ещё руководство?! Я сам владелец этого издательства, и могу приходить в свой офис, когда захочу, а могу и не приходить совсем.
- Правда? Я не знала… Ты же сказал, что работаешь редактором…
- С этого я начинал. Ну, а потом смог приобрести небольшое издательство, и даже немного расширить его.
- Наверно, это сложно – управлять людьми, работать с авторами.
- Иногда, конечно. Но я привык. А все сотрудники работают у меня уже давно, и стали практически моими добрыми друзьями.
- Им повезло! У них такой хороший начальник!
- Ты мне льстишь. Пойдем, дорогая, тебе пора поесть.
- А ты? Разве ты не пообедаешь со мной?
- К сожалению, сейчас я должен уехать, у меня важная встреча. Но обещаю, что скоро приеду, и ужинать мы будем вместе…
…После обеда Виктория открыла свой ноутбук, и снова погрузилась в мир своих грез и выдуманных людских судеб. Просидев за компьютером часа три, она вдруг почувствовала, что хочет отдохнуть, и прилегла, сразу окунувшись в сон.
Она проснулась только тогда, когда почувствовала ласковую руку на своих волосах, потихоньку гладившую их.
- Ты уже приехал! – воскликнула она, открывая глаза, и видя перед собой Эмиля.
- Да. И решил, что надо разбудить тебя, иначе ты не сможешь заснуть этой ночью.
- Ты прав. Но мне вдруг так захотелось уснуть! Наверно, это реакция на все волнения сегодняшнего дня. Должна сказать прямо, это был не самый радостный день в моей жизни!
- Я тебя понимаю, милая. И очень хочу надеяться, что на этом наши неприятности закончатся.
- Да, хотелось бы в это верить, - тихо сказала Виктория, и тяжело вздохнула.
Они не могли знать, какие ещё испытания готовит им судьба. И это хорошо. Ведь сегодня, в этот самый момент, они были счастливы, как могут быть счастливы два не очень здоровых человека, которые решили соединить свои судьбы в одну…
…На следующий день Эмиль отвез Викторию в больницу, и сидел в коридоре, ожидая её. И, когда, наконец, увидел её выходящей из кабинета, обрадовался – женщина улыбалась. А это могло значить только одно – она победила болезнь, и теперь находится на пути к выздоровлению.
- Ну, как дела, рассказывай!
- Всё хорошо, дорогой! Кажется, самое страшное для меня уже в прошлом.
- Вот и хорошо! Ну, а сейчас садись в машину, мы едем домой. Ты устала, и тебе надо отдохнуть. А завтра с утра мы едем подавать документы в ЗАГС. Ты согласна?
- Конечно, согласна. Кажется, жизнь возвращается ко мне… А вместе с ней возвращаются надежды и мечты.
…Они расписались через месяц. Свадьба была очень скромной – так, несколько друзей Эмиля, да те приятельницы Виктории, что навещали её в больнице. И только в ЗАГСе Виктория узнала, что её мужу не пятьдесят лет, как думала она, а всего лишь сорок. Это болезнь состарила его раньше времени, посеребрив виски сединой, согнав румянец со впалых щек и добавив на них сероватой бледности.
К сожалению, молодые супруги не смогли устроить себе даже маленького свадебного путешествия – слишком много проблем было у Эмиля в издательстве. Поэтому они остались дома, и провели вместе выходные. А в понедельник муж уехал в свой офис, и пропадал там до позднего вечера.
- Что случилось, Эмиль? Почему ты сегодня так поздно? – спросила Вика, которая сильно волновалась за мужа – уж такие сейчас времена, с человеком всё может случиться, особенно если человек этот не совсем здоров.
- Ничего страшного, дорогая. Просто много работы. Знаешь, бывает иногда… Навалится всё вдруг разом.
- Да-да, я понимаю. У нас такое обычно бывало в конце года. Повсюду уже садятся за стол, чтобы немного отметить на работе праздник, а у нас самая запарка – все как будто прилипли к своим компьютерам, и не могут от них оторваться…
- Вот видишь, у каждого свои проблемы.
- Но мы выполняли план. От этого напрямую зависел наш заработок. А у тебя, как я понимаю, плана нет…
- Как тебе сказать! Для того чтобы получать прибыль, а не работать себе в убыток, надо, чтобы и книги выходили с определенной периодичностью. Ну, а как заставишь автора выдерживать строгий график? Ведь творчество – это процесс неподконтрольный. Бывает, что писатель не успевает записывать все мысли, которые приходят ему в голову, и теснятся там, как только что приехавшие гости в прихожей. А бывает, что весь день просиживает над пустым листом, и с этим же листом встречает день грядущий. Ну, а наше дело – хоть как-то руководить всем этим процессом, и делать так, чтобы хорошие авторы не разбежались, и не отдавали свои рукописи конкурентам.
- Бывает и так? – ахнула Вика.
- Ну, изредка, конечно, но бывает. Но в основном мы с авторами ладим, и стараемся помогать им, чем можем.
- Понятно. В общем, в каждой работе есть свои заморочки.
- Вот именно! И сегодня я весь день старался, чтобы этих заморочек стало хоть немного меньше.
- Ну, а теперь ужинать, и спать! Тебе надо побольше отдыхать, милый.
- Скажешь тоже – отдыхать! Какой может быть отдых? У меня ведь самый разгар медового месяца!
- Эмиль, ну, ты как маленький, ей-Богу! Для меня сейчас самое важное – это твое здоровье. А всё остальное будет потом, когда для тебя найдется донор, и ты выздоровеешь. Пойми, я не перенесу потери…
- Прости. Ради тебя я готов на всё.
- А я ради тебя…
…Так началась их семейная жизнь, где не было места бурным страстям и ночам без сна, где любовь была тихой, полной нежной привязанности друг к другу и самопожертвования…
Эмиль по-прежнему каждую неделю ездил в больницу на процедуры, и раз в месяц брал с собой супругу на очередное обследование. И вот, через три месяца после свадьбы удивленные врачи объявили Виктории, что она беременна.
- О, Господи! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Мой муж так мечтает о ребенке! - воскликнула молодая женщина. – Надеюсь, мое заболевание никак не отразится на малыше?
- Не волнуйтесь. Вы уже полностью здоровы, Виктория Михална. И сейчас самое главное для вас – это выполнять все советы врачей, и не слишком сильно переутомляться…
…Эмиль увидел жену, которая выходила из кабинета, и удивился выражению её лица. Такого выражения он не видел у неё никогда.
- Вика, дорогая, что случилось? Надеюсь, это не рецидив?
- К счастью, нет. Думаю, моя новость тебя обрадует.
- Да говори же, не тяни!
- У нас будет ребенок! Представляешь! У меня уже шесть недель…
- Если бы ты знала, как я счастлив, моя дорогая жена!
…За несколько дней до этого Виктория завела разговор о том, что ей ещё рано в тридцать два года становиться пенсионером, и что неплохо бы вернуться на свое место в ту проектную организацию, где она работала до болезни. Конечно, муж был против того, что жена будет большую часть дня проводить в душном офисе, сидя за компьютером. Он считал, что она всё ещё очень слаба. К тому же тех денег, которые зарабатывал он, им вполне хватало на жизнь. Но теперь вопрос о работе даже не стоял – она должна делать всё, чтобы выносить и родить здорового малыша, проводя большую часть дня на воздухе, в саду, и посещая в женской консультации все специальные занятия для будущих мамочек.
Виктория не стала спорить. Конечно, главное сейчас – это их ребенок, который должен родиться уже следующим летом. Но было и ещё одно неотложное дело. Следовало торопиться с поиском донора для Эмиля. Его заболевание слишком серьезно, чтобы забывать об этом. Теперь, приходя домой, Эмиль долго сидел в холле, приходя в себя, и только потом раздевался, с трудом наклоняясь, чтобы снять ботинки. А когда не замечал, что жена наблюдает за ним, то лицо его выражало настоящее страдание. Вика не знала, чем может помочь ему, и тоже страдала от собственного бессилия.
Наконец, она решилась поговорить с супругом, и не стала откладывать дела в «долгий ящик».
- Скажи, Эмиль, - спросила Вика, когда они легли спать. – Ты интересовался у врача, как там дела с донорской почкой?
- Да, в последний визит мы как раз говорили об этом. К сожалению, он не сказал мне ничего нового.
- Может быть, надо как-то стимулировать его поиски? Ты не думал об этом?
- Ну, о чем ты говоришь?! Он и так получил от меня достаточно денег. Только желающих получить почку значительно больше, чем донорских органов, и с этим ничего не поделаешь.
- Так что же нам делать?
- Ничего не делать, только ждать. Знаешь, как в песне поется: «Если долго мучиться, что-нибудь получится».
- Ну, одно дело – слова какой-то дурацкой песни, а другое дело – живой человек, который страдает, и дороже которого у меня нет никого на свете!
- Ну-ну, не надо так утрировать, дорогая! Всё совсем не так уж плохо. У меня ещё есть время. Но вот если ничего не изменится до осени…
- Об этом тебе тоже сказал врач?
- Да. К сожалению, сроки и в самом деле поджимают, и я уже начинаю жалеть, что связал свою судьбу с твоей, и заставляю страдать и тебя.
- Как ты можешь говорить мне такие слова, Эмиль? Какие страдания? Ты – моя жизнь и мое единственное счастье!
- Давай закончим этот разговор, дорогая, и целиком и полностью положимся на Бога. А сейчас моей любимой женушке надо спать…
- Ты прав. Нашему малышу нужен отдых. Он волнуется, когда волнуется его мать, я чувствую это.
- Тогда закрывай глаза, и постарайся поскорее уснуть…
Он крепко обнял жену, и поцеловал её в щеку. А она уютно устроилась у него подмышкой, и вскоре он почувствовал её глубокое сонное дыхание…
…Сам он в эту ночь уснул нескоро, и всё глядел в потолок, как будто видел там своё будущее, и вздыхал тяжело, понимая, что всё очень и очень плохо…
…Но через несколько месяцев всё стало значительно хуже – из-за финансового кризиса, что неожиданно охватил страну, банк, в котором держал свои деньги Эмиль, объявил себя банкротом, и прекратил выплаты. К тому же дела в издательстве шли всё хуже и хуже.
В этот день он пришёл домой в ужасном настроении.
- Что с тобой, Эмиль? Что случилось? Говори сразу, не тяни! Может быть, мы вместе сможем решить твою проблему!
- К сожалению, такие проблемы быстро не решаются, милая. Что ты хочешь? Кризис… Сегодня банк, где я хранил деньги на операцию, объявил себя банкротом, и прекратил выплаты.
- О, Боже! Только этого ещё не хватало! Такую сумму нам быстро не собрать! Но… ведь можно продать этот дом! Тогда вырученных денег наверняка хватит тебе на операцию!
- Такой дом не продашь быстро. Сейчас редко у кого есть деньги на крупные покупки. Да и потом, где будем жить мы и наш малыш?
- Но у меня же есть квартира в Москве! Мы вполне можем пожить в ней! Там три комнаты и просторная кухня…
- Хорошо. Тогда я завтра же дам объявление в газету о продаже дома, а ты с помощью прислуги потихоньку начнешь собирать вещи. Сам я, к сожалению, ничем не смогу тебе помочь. Какой из меня сейчас помощник?!
- А я завтра же съезжу к себе, и посмотрю, не надо ли там прибраться. Хотя, когда я была там в прошлый раз, всё было в порядке. К счастью, мой бывший муж не стал приводить в исполнение свои угрозы, и оставил квартиру в прежнем виде.
Всю следующую неделю Виктория была занята сборами и переездом. Прислугу им пришлось рассчитать. Теперь Виктория могла позволить себе лишь домработницу, которая будет приходить к ней, и помогать по хозяйству, а потом и присматривать за ребенком. Она расклеила объявления поблизости от своего дома, и уже через несколько дней раздался звонок в дверь. Это была женщина лет пятидесяти пяти, которая жила по соседству, и хорошо знала Викторию ещё с тех пор, когда та ещё жила здесь с Вадимом, была молодой, красивой женщиной, и казалась всем такой счастливой.
- Здравствуй, Вика! – сказала женщина, заходя в прихожую. – Это ты давала объявление?
- Да, я. Здравствуйте, Анна Гавриловна!
- Очень рада, что снова вижу тебя, дорогая. А то, твой муж пустил слух, что ты в больнице, и вот-вот покинешь этот мир.
- Мой бывший муж. Да. Скажу честно, я была очень близка к этому. Но Бог миловал. Я смогла справиться с болезнью, развелась с Вадимом, и теперь у меня новый муж, Эмиль, и скоро у нас родится ребенок.
- Да я вижу, милая! Когда ждем?
- Недели через три…
- Так, что насчет работы?
- Ну, что же мы стоим тут, в прихожей? Пойдемте на кухню. Я поставлю чайник, и за чашкой чая мы сможем поговорить обо всём.
Они быстро обговорили все условия, и Анна Гавриловна приступила к своим обязанностям. Она приходила утром, часов в десять, и приносила с рынка свежие продукты, а потом готовила обед и прибирала комнаты. Завтрак и ужин для мужа Виктория готовила сама. Она пыталась сделать так, чтобы приготовленные ей диетические несоленые блюда были хоть чуть вкуснее, и щедро сдабривала геркулесовую кашу или сырники курагой и изюмом.
Все волнения последних дней, конечно, сказались на молодой женщине, и уже за неделю до назначенного врачами срока она почувствовала первые схватки. К счастью, в это время Анна Гавриловна, или тётя Нюра, как теперь называла её Виктория, была рядом. Она и вызвала «Скорую», а потом сама поехала с ней в больницу.
- Тетя Нюра, вы уж там объясните всё Эмилю, только постарайтесь не пугать его. Он и так замучен своими проблемами, а тут ещё и я, - шептала Виктория на ухо Анне Гавриловне, лежа на носилках в карете «Скорой помощи».
- Не волнуйся, дорогая! Уж я сумею убедить его, что с тобой не происходит ничего необычного. Всё будет хорошо, уверяю тебя! Главное, ты сама-то не волнуйся. А то ещё давление подскочит, а это нам надо? – успокаивала её женщина, и, как маленькую, ласково гладила теплой ладонью по голове.
В приемном покое Викторию быстро осмотрел врач, и сказал, что ей необходимо кесарево сечение – её ослабленный организм не вынесет многочасовых схваток. И из приемного покоя её сразу повезли в операционную…
…Уже через три часа она полностью пришла в себя после наркоза, и увидела, что лежит в палате, где кроме неё находятся ещё три женщины.
- Ну, как ты? – спросила та из них, кровать которой была ближе всех к Виктории.
- Вполне терпимо.
- Вот и хорошо! Зовут-то тебя как?
- Виктория.
- А меня Серафима. Можно просто Сима. У тебя кто?
- Мальчик, Рома.
- Здорово! А у меня девочка. Решила Снежаной назвать. Красиво…
- Сима, который теперь час? – спросила Виктория. Её первой мыслью была мысль о муже, которому она просто обязана была позвонить, и сообщить, что всё уже позади, и нет никаких поводов для волнений.
- Да около трех.
- Симочка, мне просто необходимо позвонить! Надо сообщить мужу, что всё уже закончилось. Он очень болен, и лишние волнения могут спровоцировать ухудшение. Ты не знаешь, мои вещи уже принесли? Там должен быть телефон…
- Да не парься ты, Вик! Вот тебе моя мобила. Звони, кому хочешь. Мой любимый сто баксов на счет положил, а если надо, так и ещё положит, нет проблем!
- Спасибо тебе.
- Да не за что!
Вика взяла телефон, и набрала знакомый номер.
- Вершинин слушает, - ответила трубка голосом мужа.
- Эмиль, это Вика!
- Вика? А я смотрю, высветился незнакомый номер… У тебя что-то случилось, дорогая?
- Нет, ничего не случилось. Просто ты, наконец, стал отцом. У тебя родился сын. Всё уже позади!
- Так быстро?! Ведь ещё сегодня утром ты была дома…
- Уж так получилось. Ты сам сообщи Анне Гавриловне, она ждет звонка. А то мой телефон мне ещё не принесли…
- Я сейчас же еду к тебе!
- Не стоит, милый! Посетителей сюда не пускают, а вставать мне пока нельзя.
- Всё равно! Я хоть посмотрю на твои окна…
…Уже через два часа Виктории принесли большой пакет с фруктами и ещё один пакет с тем, что необходимо любой женщине. Всё это собрала Анна Гавриловна, а привез Эмиль. Он сумел-таки пройти в отделение, где лежала его жена, и через стекло медсестра показала ему крошечного младенца, который был его сыном.
А теперь он стоял под окнами той палаты, где лежала Виктория, и глядел на её окна.
- Девчонки, не знаете, к кому это муж пришел? Вроде, не к нам, а смотрит на наши окна, - сказала одна из молодых женщин, лежащих в палате вместе с Викторией, которая стояла у окна в ожидании собственного мужа.
- А какой он из себя? – просила Вика.
- Высокий, худощавый, в светлом костюме.
- Боже мой! Это мой Эмиль!
Виктория схватила телефон, и уже через секунду Эмиль услышал голос жены.
- Эмиль, ты здесь, дорогой…
- Да, здесь, под твоими окнами. Я уже видел нашего сына. Он очень похож на меня.
- Вот видишь, всё получилось так, как мы хотели. А теперь поезжай домой, милый. И постарайся пораньше лечь спать, чтобы как следует отдохнуть.
- Хорошо. Я сделаю всё так, как ты скажешь, - сказал мужчина, и помахал рукой, как будто жена могла это видеть. А потом пошел к своей машине, чтобы ехать домой, где впервые за прошедший год будет спать один…
…Уже через неделю он забрал жену с сыном домой, и, наконец, смог обнять её худенькое тело.
- Господи, как же я соскучился по тебе, дорогая! – прошептал мужчина, когда супруги, наконец, управились с делами, и легли в постель. – Даже не мог предположить, что так плохо переношу одиночество.
- Мне тоже было плохо без тебя. Но, слава Богу, мы опять вместе. И с нами наш сын. Ну, разве могла я мечтать об этом ещё полтора года назад, когда думала только о том, сколько мне осталось еще жить на этой земле…
- Ну-ну, не надо вспоминать об этом сегодня. Всё уже позади.
А сам почему-то подумал:
- По крайней мере, для тебя, моя дорогая жена...
…Утром Эмиль не поехал в офис. Он предупредил, что не появится там целую неделю. Ведь у него в семье такое событие! Он должен быть дома, чтобы наглядеться на своих любимых – на жену и на своего новорожденного сына, у которого были точно такие же серые глаза, как у него, симпатичный носик-пуговка и крошечные пальчики, совсем такие же, как у игрушечного пупса его жены… Ведь неизвестно, сколько времени отпустила ему судьба, чтобы побыть с ними, своими родными. И надо использовать это время – всё, до последней минуты, до последней секундочки!
В последнее посещение больницы Эмиль имел тяжелый разговор со своим лечащим врачом. Всё было очень плохо. Дело с продажей дома застопорилось, да и за деньги вряд ли ему смогут подобрать почку, которая идеально подойдет, за то время, что ещё осталось у него. Так что, поводов для оптимизма было мало. Говоря честно, их не было совсем…
На этой неделе семья Вершининых не выходила из дома, занимаясь своим малышом, и наслаждаясь обществом друг друга. Но всё хорошее очень быстро кончается. Закончилась и эта неделя. На следующий день Эмилю надо было ехать в офис, чтобы решить кое-какие проблемы. Бизнес – дело такое. Его нельзя оставлять без присмотра надолго, так же как капитану корабля – свой мостик.
Итак, рано утром Виктория покормила ребенка, а потом пошла на кухню, чтобы сделать завтрак мужу.
- Милая, я совсем не хочу есть! Ну, разве что выпью чашечку чаю.
- Хорошо, я сейчас сделаю. Только откуда же ты возьмешь силы, чтобы работать?
- Не волнуйся за меня. Я только посмотрю, как там дела, сделаю несколько телефонных звонков, и вернусь.
- Я буду скучать…
- Да ты не успеешь даже соскучиться, а я буду уже дома, с вами!
Эмиль выпил кружку горьковатого чая, настоянного на лечебных травах, и спустился вниз. Он подошел к своему автомобилю, и поднял глаза. В открытом окне он увидел свою жену, которая махала ему рукой. Он махнул рукой ей в ответ, и сел в автомобиль.
- Куда сегодня, шеф? – спросил водитель.
- Сначала в офис, - сказал Эмиль, бессильно откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. Тут ему уже не нужно было притворяться бодрым, веселым и полным сил…
Приехав в офис, мужчина сразу прошел в свой кабинет, и вызвал сотрудников на короткое совещание, чтобы узнать, как идут дела, и всё ли в порядке.
- Ну, так что у нас тут? Как дела? – спросил он, когда все собрались.
- Дела неважные, Эмиль Олегович. К сожалению, от нас ушли два автора, а ещё два никак не укладываются в сроки, - ответила одна из женщин-редакторов.
- Что ещё?
- Да вроде, больше ничего… Работаем!
- Тогда все по местам, а я сейчас позвоню этим авторам, которые думают, что в другом издательстве за их «нетленки» им заплатят намного больше, и постараюсь убедить их, что это совсем не так!
Все сотрудники облегченно вздохнули, и немного повеселели. Они знали способность своего шефа убеждать людей. Уж если он брался за дело, то можно было считать, что дело в шляпе!..
…Уже через минуту Эмиль остался в своем кабинете один. Он резким движением ослабил узел галстука, а потом вовсе снял его. Потом расстегнул пуговицу на рубашке. Голова кружилась, а все тело стало непослушным, как будто чужим. Он ещё нашел в себе силы набрать телефонный номер одного из авторов, но, услышав в трубке его голос, потерял сознание…
Секретарша, вошедшая в его кабинет через несколько минут, чтобы подписать банковские документы, увидела шефа, лежащего в кресле с закрытыми глазами. Его рука до сих пор крепко сжимала телефонную трубку, в которой слышались короткие гудки отбоя.
- Господи, Эмиль Олегович, что с вами? – воскликнула девушка, но не получила ответа.
Она бестолково закружилась по кабинету, не в силах принять никакого решения, но потом вдруг опомнилась, и набрала короткий номер «Скорой помощи»…
…Виктория тщетно ждала мужа целый день, а ведь он обещал приехать сегодня домой пораньше! Но время шло. Вот миновал и тот час, когда он обычно приезжал домой, а его всё не было. В сердце молодой женщины закралось жуткое подозрение, и она запаниковала.
- Так, надо взять себя в руки, - скомандовала она сама себе. – А потом спокойно набрать телефонный номер. Он возьмет трубку, и все мои страхи исчезнут. Ну, не может быть, чтобы случилось что-то страшное, мне же не пережить этого!
Вика несколько раз набирала знакомый телефонный номер, заклиная его ответить, но трубку никто не брал…
Она не знала, что ей делать, куда звонить, как выяснить, где её муж, и что с ним случилось – у неё не было телефона издательства, она всегда звонила мужу по мобильному.
Её волнение, кажется, уже достигло наивысшей точки, когда зазвонил телефон, и этот громкий звук больно ударил по натянутым, как тетива лука, нервам.
- Слушаю! – сказала женщина, а сердце больно дернулось в груди.
- Это Виктория Михайловна? – спросил незнакомый мужской голос.
- Да, это я.
- С вами говорит лечащий врач вашего мужа…
- Господи, что случилось?
- К сожалению, должен вас огорчить. Ваш муж у нас. Сейчас он подключен к аппарату искусственной почки. Что будет дальше, я пока сказать не могу…
- Я могу увидеть его? Он в сознании?
- Да, он уже пришёл в себя. Приезжайте.
- Я быстро! Вот только вызову няню. К сожалению, мне не с кем оставить ребенка…
- Понимаю.
- А вы долго ещё будете сегодня в больнице?
- Моя смена заканчивается через полтора часа…
- Прошу вас, дождитесь меня! Мне необходимо поговорить с вами, причем прямо сегодня!
- Хорошо, жду. Но, пожалуйста, поторопитесь – сегодня я сильно устал, и нуждаюсь в отдыхе.
- Да-да, я уже бегу!
Виктория решила не звонить Анне Гавриловне – если она будет ждать няню, то увидеть сегодня врача никак не успеет. А дорога каждая минута. Перепеленав ребенка, и взяв с собой запасные пеленки, она вышла на улицу, где её уже поджидало вызванное такси…
…Приехав в больницу, молодая женщина сразу пошла в ординаторскую, чтобы поговорить с лечащим врачом.
- Здравствуйте, доктор. Я – Виктория Вершинина.
- Ну, а я – Панкратов Эдуард Михайлович, лечащий врач вашего мужа. Дело вот в чем… К сожалению, случилось самое плохое, что может быть, и теперь вашему мужу уже не поможет никакой гемодиализ. Он жив только до тех пор, пока лежит здесь, и подключен к аппарату искусственной почки. Как вы понимаете, такое не может продолжаться долго. У него в запасе есть лишь несколько дней.
- И что же нам делать?
- Выход только один. Нужна пересадка. И как можно скорее! Впрочем, зачем я говорю вам об этом? Вы же сами всё прекрасно понимаете!
- Да-да, я понимаю. Но, видите ли какое дело… Того банка, в котором муж хранил все свои накопления, к сожалению, больше не существует, и все деньги пропали. Сейчас мы выставили свой дом на продажу. Но на это уйдет никак не меньше пары месяцев – надо подобрать покупателей, оформить документы…
- Но ваш муж не может столько ждать. Я очень сожалею…
- Тогда у нас есть ещё один выход, доктор. Донором буду я.
- Вы? Да у вас на руках крошечный ребенок! Как вы себе это представляете?!
- Я очень люблю сына. Но он - это только продолжение моего мужа. А мужа я люблю безумно. В конце-концов, мой ребенок побудет с няней, пока меня не выпишут из больницы.
- Ну, пусть так. А откуда вы знаете, что ваша почка подойдет? Почему вы так уверены в этом?
- Знаете, когда мы познакомились с Эмилем полтора года назад, я была очень больна, и тоже считала дни до смерти. Мне нужна была пересадка костного мозга. Но я не могла и мечтать об этом – у меня не было денег на донора. И вот, когда я уже дошла до самого края, Эмиль помог мне, и я смогла выздороветь. Хотя он в это время сам был уже очень болен, и сильно рисковал.
- Знаете, а ведь я уже слышал об этом. Так, значит, это были вы…
- Да, я. Нам сделали анализы. Оказалось, что у нас хорошая совместимость. И вот я здесь, перед вами, жива и здорова, и у нас есть сын, которого я смогла родить ему. А теперь готова стать донором для него. Заберите у меня почку! Если надо, заберите обе! Я готова на всё, лишь бы он жил!
После этих слов Виктория разрыдалась, заплакал и её ребенок, который до этого спокойно спал у неё на коленях.
Врач кинулся к графину, и через секунду поставил перед женщиной стакан с водой.
- Успокойтесь, Виктория! Не надо так нервничать! Сейчас вы вытрете свои слезы, и пойдете к мужу. Я сказал ему, что вы будете здесь с минуты на минуту, и он с нетерпением ждет вас. А завтра утром вы приедете, и мы проведем все необходимые исследования. И если дело обстоит именно так, как вы сказали, то мы сделаем операцию вашему мужу. И всё у вас будет хорошо!
- Да-да, мне надо идти, - сразу засуетилась Виктория, представив себе, как волнуется Эмиль, думая, почему она не едет к нему так долго.
- Ну, вот! Кажется, теперь все в порядке, - сказал Эдуард Михайлович, когда женщина вытерла слезы, и совсем перестала всхлипывать. – Пойдемте, я провожу вас в палату к мужу! А ребенка оставьте пока здесь, я позову сестру, она присмотрит за мальчиком.
Врач подвел её к двери, и Виктория вошла в палату. Там, в окружении приборов, опутанный трубками и датчиками, лежал её муж. Глаза его были закрыты.
Вика придвинула стул поближе к кровати, и села. Ноги плохо держали её.
Услышав, что в комнату кто-то вошёл, Эмиль открыл глаза.
- Виктория, ты?
- Я, дорогой. Извини, что приехала так поздно. Я никак не могла разыскать тебя, а твой телефон не отвечал.
- Вот, видишь, как всё получилось… Ты уж прости меня, если можешь!
- Ну, что ты говоришь, Эмиль? За что ты просишь у меня прощения? За то, что я целый год жила в раю?
- Я не должен был жениться на тебе. Я же знал, чем чаще всего заканчивается мое заболевание! На моих глазах такое происходило не раз и не два. Люди гибли, и ничто не могло спасти их. А я – самый настоящий эгоист. Мало того, что я сделал тебя своей женой. Я сказал, что хочу от тебя детей. Это был запрещенный прием. Я не должен был так поступать! Ну, как ты теперь будешь жить одна, с маленьким ребенком на руках!
- Да подожди ты хоронить себя, Эмиль! Может быть, мы успеем продать дом и найти для тебя подходящего донора.
- Я не могу тешить тебя и себя несбыточными надеждами. Кстати, те деньги, которые ты получишь за дом… Ты сможешь продержаться на них некоторое время! К сожалению, в моем издательстве дела сейчас тоже не блестящи… Но ты можешь продать и его. Хотя вряд ли получишь приличную сумму. А сейчас поцелуй меня, и иди домой, к сыну!
- Да здесь он, наш малыш, со мной! Сейчас за ним присматривает медсестра.
- Принеси его сюда. Я хочу посмотреть на него ещё раз!
- Врач может не разрешить, - замялась Вика. – Ведь это особая палата!
- Он не может запретить мне в последний раз увидеть своего сына! Даже преступник, приговоренный к смерти, имеет право на последнее желание…
- Успокойся, милый! Я пойду, узнаю.
Виктория вышла из палаты, и через пару минут вошла снова, неся ребенка на руках.
- А вот и мы!
- Ну, вот! Мы снова все вместе, и это прекрасно… А сейчас поезжай домой.
- Не прогоняй меня, Эмиль! Теперь я не скоро смогу увидеть тебя. К сожалению, Анна Гавриловна сильно простыла, и не сможет пока присматривать за нашим мальчиком. А привозить его сюда я тоже не могу, меня и сегодня с трудом пропустили в это отделение с ребенком на руках. Прости…
- Я и сам хотел предложить тебе не приезжать сюда. Ни к чему тебе видеть всё это!
- Нет-нет, я обязательно приеду, как только няне станет немного лучше. И помни, что я очень люблю тебя, мой дорогой!
- И я тоже люблю тебя. У меня в жизни не было никого дороже!
- А теперь постарайся уснуть. Придет утро, и, может быть, жизнь уже не покажется тебе такой унылой, а обстоятельства – такими безысходными!
- Я постараюсь, милая!
- А я буду молиться за тебя…
Виктория наклонилась, и поцеловала мужа в сухие губы. А потом быстро вышла из комнаты, не в силах видеть его полное отчаяния лицо…
…Наутро, когда Анна Гавриловна открыла дверь квартиры, и прошла на кухню, чтобы поставить на стол пакеты с продуктами, Виктория вошла следом за ней, и попросила:
- Тётя Нюра, присядьте, мне нужно поговорить с вами.
- Что-то случилось, милая? – спросила Анна Гавриловна, глядя на Вику, лицо которой было бледнее, чем обычно, а глаза покраснели, как будто она долго плакала.
- К сожалению, да. Случилось. Мой муж в больнице.
- О, Боже! Это серьезно?
- Очень серьезно. Серьезнее не бывает. У него совсем отказали почки, и сейчас он жив только потому, что подключен к аппарату.
- И что же теперь будет?! – ахнула пожилая женщина, и прижала руку к щеке.
- Теперь будет операция. Я отдам ему свою почку. Другого выхода у нас, к сожалению, нет. Я хочу попросить вас побыть с нашим мальчиком, пока нас не будет. Понимаю, что это очень тяжело для вас, ведь он ещё слишком мал. Но я щедро заплачу вам за это. Больше мне не к кому обратиться…
- И не выдумывай даже говорить об оплате! Как я могу брать деньги с человека, когда он попал в такую беду! Конечно, я побуду с мальчиком. По этому поводу даже не волнуйся. Сейчас такие детские смеси, малыш даже не заметит, что это не материнское молоко.
- Спасибо, тётя Нюра. Надеюсь, что у меня будет возможность отблагодарить вас за то, что вы для нас делаете! А сейчас мне надо ехать. Меня ждут в больнице.
- Поезжай, и ни о чем не волнуйся, девочка. С твоим сыном всё будет в порядке!
Пожилая женщина подошла к Вике, обняла её, и крепко прижала к своей груди.
- И спаси тебя Господь, девочка моя! Тебя, и твоего замечательного мужа…
Итак, оставив сына на попечение Анны Гавриловны, Виктория оделась, и поехала в больницу. Надо было торопиться – времени оставалось совсем немного…
…Ей быстро провели все исследования, и, посмотрев на результаты, назначили операцию уже через два дня.
- Я советовал бы вам эти два дня провести здесь, в больнице, - сказал врач. – Надо ещё раз сделать все анализы. У вас есть, кому позаботиться о ребенке?
- Да, я оставила сына с няней. Я очень хорошо знаю эту женщину, думаю, она сумеет позаботиться о мальчике.
- Хорошо. Тогда идите в свою палату, и отдыхайте! А я пойду к вашему мужу, и скажу, что мы всё-таки успели подыскать ему донора, который согласился подождать с оплатой. Надеюсь, он мне поверит…
- А вы уж постарайтесь быть поубедительнее, Эдуард Михайлович! Не дай Бог, он узнает, что я тут затеяла! Будет грандиозный скандал. Он ни за что не согласится, и погибнет…
- Ну, я всё-таки врач, а не артист! – пожал плечами врач. - Но, поверьте, я сделаю всё возможное…
- Спасибо, доктор!
- Отдыхайте, Виктория! Вам предстоят непростые дни…
- Я готова вытерпеть любую боль, доктор. Лишь бы всё это было не напрасно…
На глазах молодой женщины показались слезы.
- А вот уж плакать совсем ни к чему, милая! Нервы поберечь надо! Я сейчас пришлю медсестру, она даст вам настойку пустырника с валерьянкой. Средство, конечно, не новое, но абсолютно безвредное, и очень хорошо помогает в таких случаях!
Эдуард Михайлович вышел из палаты Виктории, и направился к её мужу, чтобы сообщить о том, что уже послезавтра ему предстоит операция, которой он ждал так долго…
Когда врач вошел в комнату, Эмиль лежал с закрытыми глазами, и делал вид, что спит, хотя за всю ночь не сомкнул глаз, вспоминая день за днем свою жизнь с Викторией.
- Ну, что, Эмиль Олегович, как наши дела? – спросил доктор, сев на стул рядом и взяв его руку, чтобы измерить пульс.
- Всё нормально, - ответил тот, и открыл глаза.
- Вы совсем не спали сегодня, - констатировал Эдуард Михайлович. – А зря! Послезавтра вам понадобятся силы!
- Вы шутите, доктор! Зачем это мне могут понадобиться силы?
- Я не могу шутить с человеком, который находится в таком состоянии. Вы и в самом деле послезавтра должны быть в форме, насколько это возможно. Вас будут оперировать!
- Что вы сказали?! Оперировать?
- Да-да, вы не ослышались. Вам сделают операцию, и весь этот ужас для вас закончится.
- Но как?!
- Ну, можете считать это небольшим чудом, или проделками вашего ангела-хранителя. Вот такое стечение обстоятельств! Неожиданно нашелся донор, и его материал полностью подошел вам. И я смог договориться об отсрочке платежа под свое честное слово.
- Так не бывает, доктор!
- А вот тут вы ошибаетесь! В этой жизни бывает всё!
- Спасибо за такое известие. Я должен обязательно позвонить жене, и обрадовать её!
- Ну, конечно. Честно говоря, она уехала отсюда вчера со слезами на глазах.
- Ещё бы…
- Я сейчас скажу медсестре, чтобы она сделала вам успокаивающий укол. Сильные эмоции могут очень повредить вам. Не хватало нам ещё одного приступа!
Врач ушел, а Эмиль набрал знакомый номер. Виктория взяла трубку сразу. Ему показалось даже, что жена держала свой мобильный телефон в руках, ожидая его звонка.
- Слушаю тебя, Эмиль!
- Вика, сейчас у меня был врач. Он сказал, что послезавтра будет операция. Неожиданно откуда-то взялся донор. Причем, врач смог договориться об отсрочке оплаты!
- Это же отлично! Значит, тебе повезло, и…
- Подожди, я ещё не закончил… Я подозреваю, что этим донором будешь ты!
- Я?! Но… Почему ты так решил? Ну, как я могу? Ведь у меня на руках наш ребенок, и…
- Вика… Поклянись мне, что ты сейчас дома, с нашим сыном, а не в больничной палате, за стеной!
- Я клянусь тебе!
- И ты можешь доказать это?
- Но как? Что я должна сделать, чтобы ты мне поверил?
- Дай мне послушать, как плачет наш ребенок!
- Но он спит, Эмиль! Я только что покормила его, и он уснул. Причем, сегодня он очень капризничал, я с большим трудом смогла его укачать.
- Разбуди его, прошу тебя! Мне нужно точно знать, что это не ты решила вытащить меня ценой своего здоровья, а, может быть, и жизни! Иначе я никогда не смогу себя простить…
- Ну, хорошо. Если это так важно для тебя… Подожди минуту!
Виктория протянула руку, и включила крошечный диктофон, на который был записан крик их малыша. Она предчувствовала, что муж обязательно будет проверять её, и поэтому запаслась записью…
Услышав, как плачет их малыш, мужчина вздохнул с облегчением. Наверно, правда, молитва его жены дошла до ушей Господа Бога, и у него появился шанс пожить на этом свете…
…Итак, через два дня Эмилю была сделана операция, и потребность в аппарате искусственной почки отпала.
Он очнулся после наркоза. Было очень больно, но в душе разливалось ликование – он болел уже так долго, что почти забыл, какое это приятное чувство – ощущать себя здоровым человеком! А если всё обстоит именно так, как говорят врачи, то он будет практически здоров. И сможет есть то, чего не пробовал уже очень давно, и навсегда позабыть о геркулесовой каше и травяном отваре по утрам…
…Немного придя в себя, он дотянулся до телефона, и набрал номер Виктории. Та сразу взяла трубку.
- Слушаю тебя, дорогой!
- Вика, кажется, я выжил…
- Знаю, милый. Я уже звонила твоему врачу, и он сказал мне, что операция прошла удачно.
- А у тебя всё нормально? Что-то мне не нравится твой голос. Ты здорова?
- У нас всё хорошо. Но эту ночь я плохо спала – малыш опять капризничал. И потом, у меня сильно болит зуб, а Ромку не на кого оставить. Приходится горстями пить обезболивающее. Уж скорее бы тетя Нюра выздоравливала! – вдохновенно врала Виктория, лежа в палате, которая находилась рядом, с иглой от капельницы в вене.
- Ну, подожди немного! Всё будет хорошо.
- Конечно, подожду. Теперь мне есть, кого ждать…
…Так прошла неделя. За эти дни Виктория ни разу не навестила мужа в больнице.
- Ну, неужели Анна Гавриловна так больна, что за неделю не смогла вылечить свой насморк? – думал Эмиль, но потом уговаривал себя: - Да ведь она пожилая женщина, и, кроме простуды, у неё вполне может быть повышенное кровяное давление или сердечные перебои. Ну, не может же Виктория ехать ко мне в больницу с малышом! Да я же первый отругаю её за это!
А увидеть жену, поделиться с ней своей радостью очень хотелось…
…Теперь, когда его из реанимации перевели в общую палату, к нему приходили работники его издательства. Они закармливали его фруктами и всем тем, что разрешали врачи. Викторию не навещал никто…
…Во время дежурства в палату к Вике заглянул Эдуард Михайлович.
- Ну, что, партизанка! Не пора ли вам выходить из подполья? Думаю, что сейчас наше враньё приносит больше вреда, чем пользы. Ваш муж очень хочет видеть вас, и уже не очень понимает, как вы можете не выбрать хотя бы полчаса, чтобы навестить его.
- Тогда попросите медсестру принести мою одежду, и я через пять минут буду у него.
- Значит, вы так и не хотите признаться мужу в том, что стали донором для него!
- Нет, я пока не готова рассказать ему обо всём. Он узнает об этом позже, как-нибудь потом, когда у него ничего не будет болеть. Сейчас ещё слишком рано!
- Ну, а вы сможете выдержать этот визит?
- Для своего мужа я готова сделать всё возможное и невозможное, доктор!
- Что ж! Тогда приводите себя в порядок, а я попрошу Светлану спуститься в подвал за вашей одеждой…
…Через полчаса Виктория вышла из своей палаты, и тихонько пошла по коридору к двери палаты мужа. Под руку её поддерживал врач. Когда они дошли до двери, Эдуард Михайлович отпустил локоть женщины, и в палату она вошла уже самостоятельно.
К счастью, Эмиль задремал, и поэтому не видел, как медленно подходила жена к его постели, и как осторожно села на стул рядом с ним.
Виктория смотрела на лицо мужа, пытаясь уловить малейшие изменения, которые произошли с ним. И заметила, что, несмотря на недавно перенесенную сложную операцию, его лицо уже не было покрыто той сероватой бледностью, которую она видела на нем до сих пор. Больше того, она увидела на его щеках слабый румянец…
Виктория облегченно вздохнула, и подумала:
- Ну, слава Богу, кажется, он выздоравливает…
Она тихонько взяла его руку, и прижала к своей щеке. От этого движения Эмиль проснулся, и увидел перед собой жену.
- Как я рад видеть тебя, моя любимая!
- Вот, еле-еле смогла вырваться, да и то ненадолго. Попросила соседку посидеть с Ромкой. А Анна Гавриловна слегла с гриппом. Ей, конечно, уже немного лучше, но я не хочу рисковать здоровьем нашего сына, он ещё слишком мал.
- Ты абсолютно права. Но мне было просто необходимо увидеть тебя хоть на несколько минут.
- И я очень соскучилась. Ну, как ты?
- Нормально. Доктор сказал, что скоро разрешит мне вставать.
- Отлично!
- Ну, а там не за горами и выписка.
- Мы с нетерпением ждем тебя дома.
- А ты побледнела…
- Не без того! Для меня это были тоже нелегкие дни. Ну, ничего! Вот вернешься домой, мы будем хорошо есть и много гулять, и румянец к нам обязательно вернется. Ведь, правда?
- Конечно, милая. Всё будет именно так, как ты сказала!
Эмиль взял руку жены, и прижал её к губам.
- К сожалению, мне надо идти, дорогой. Но я обязательно приеду к тебе на днях.
- Вика… Мне кажется, ты что-то скрываешь от меня!
- Да что такого могло произойти в моей жизни, что мне захотелось скрыть от тебя?! – ахнула Виктория, удивляясь прозорливости мужа.
- Очень надеюсь, ничего такого, чего невозможно будет исправить…
- Не думай ни о чем, прошу тебя. Сейчас самое главное для нас – это твое здоровье. По сравнению с ним всё остальное просто ерунда, о которой не стоит и говорить.
- Спасибо тебе. Наверно, ты уже должна ехать?
- Да. Ты извини, я не успела ничего купить тебе сегодня. Но я обязательно привезу что-нибудь вкусное завтра. Чего бы ты хотел?
- Мне ничего не надо. Мои сотрудники завалили меня лакомствами. Лучше то свободное время, что будет у тебя, побудь со мной.
- Хорошо. Тогда до завтра?
- До завтра, милый.
Эмиль поднял руку, и погладил жену по волосам, а она прижала его руку к губам. Потом встала, и быстро вышла из комнаты. Её силы были на исходе…
Выйдя из палаты мужа, Виктория обессиленно прислонилась к стене, и стала потихоньку сползать вниз. К счастью, мимо в это время шла медсестра, которая сумела вовремя подхватить её, и усадить в кресло, стоявшее неподалеку.
- Кажется, такие длительные прогулки мне пока не по силам, - как будто извиняясь, сказала Виктория.
- Да, зря вы так рискуете, Виктория Михайловна. Вставать вам явно ещё рановато. Пойдемте, я помогу вам дойти до палаты, и лечь в постель!
- Спасибо, Светочка.
Медсестра уложила молодую женщину в постель, и пошла разыскивать врача. Она хотела, чтобы тот осмотрел больную, которая едва не потеряла сознание. И уже через несколько минут тот появился в палате Виктории.
- Ну, что? Посещение мужа оказалось слишком тяжелой нагрузкой для вас?
- Да, что-то голова закружилась…
- Давайте, я осмотрю вас.
- Но мне уже значительно лучше!
- Это хорошо. А ведь вы наверняка договорились, что завтра встретитесь вновь.
- Да.
- Но я бы на вашем месте этого не делал.
- И как я объясню это мужу? Я обещала. Он же будет меня ждать!
- Никак. Я сам всё объясню ему. Я не могу позволить вам рисковать своим здоровьем в угоду вашему стремлению сохранить эту тайну!
- Не надо, прошу вас, доктор…
- Нет, надо. Поймите! Это не детские шалости! Хватит геройства, оно совершенно никому не нужно. Ваш муж всё поймет правильно, я уверен в этом! А вам лежать надо!
- Я понимаю.
- Вот и хорошо. Можно сказать, мы нашли консенсус. И это замечательно.
Врач похлопал её ладонью по плечу, и вышел из палаты.
На следующий день Эдуард Михайлович задержался в палате Эмиля после обхода.
- Ну, что, Эмиль Олегович, жена обещала сегодня прийти?
- Обещала.
- Вы не расстраивайтесь, но она не придет. Я ей не разрешил.
- То есть?
- Я очень сожалею, что разрешил ей встать вчера.
- Вы? Не понял…
- Да, я. Простите нам наш обман. Ваша жена лежит в палате недалеко от вас, и тоже нуждается в постельном режиме. Вы были правы. Это она отдала вам свою почку, чтобы спасти вас от гибели.
- Я так и знал! Ну, конечно, это была она! А кто же ещё? Ведь чудес на свете не бывает! Хотя нет. Изредка бывают и чудеса. Например, я познакомился с Викторией. А она – настоящее чудо.
- Надеюсь, вы не будете в обиде на меня и на неё за этот обман. Виктория сказала мне, что вы ни за что не согласились бы на операцию, если бы узнали, что донором будет ваша жена.
- Да, эта женщина слишком дорога мне, чтобы я мог рисковать её жизнью, даже ради своей собственной!
- Ну, вот и славно! Она дорога вам, а вы – ей. И через пару недель вы будете вместе. А пока ни вам, ни ей нельзя покидать палату. Надеюсь, вы будете разумны, и не наделаете бед. Не надо, чтобы всё то, что мы сделали, пошло насмарку, и жертвы вашей жены были напрасны.
- Я всё понимаю, доктор. Вы можете быть спокойны. Я не сделаю ничего такого, что ухудшит мое состояние. Ведь оно досталось мне слишком дорогой ценой – ценой здоровья моей дорогой жены.
- Ну, тогда я пошёл. А то, другие мои больные заждались обхода!
Врач ушёл, а Эмиль стал набирать номер жены.
- Слушаю тебя, Эмиль! – прозвучал в трубке голос Виктории.
- У меня сейчас был Эдуард Михайлович. Он всё рассказал мне.
- Я рада, что теперь мне не придется больше обманывать тебя. Это очень тяжело, поверь!
- Да… Ты – настоящая подпольщица! Подумать только, как ловко ты придумала записать на пленку плач нашего малыша!
- Просто я очень хотела, чтобы ты жил, Эмиль!
- Но как ты додумалась до этого?! Штирлиц ты мой!
- Понимаешь, Эмиль, это долгая история. Как-нибудь я расскажу её тебе, но только не по телефону. Ладно?
- Ладно, я подожду. А теперь скажи, как ты себя чувствуешь?
- Вполне прилично. Просто вчера у меня немного закружилась голова, вот все и забегали…
- Ты береги себя, милая.
- И ты тоже.
- Я позвоню тебе вечером?
- Я буду ждать. А как только врач разрешит мне вставать, я снова приду к тебе…
…Она пришла к нему уже через три дня. А ещё через неделю их обоих выписали домой.
- Ну, вот! Наконец-то! – сказала Виктория, садясь в свой автомобиль. – Боже мой, как я соскучилась по сыну!
- Да, ещё один час, и мы увидим нашего Ромку. Он, наверно, сильно подрос за это время!..
…Дверь открылась тут же, как только Эмиль позвонил. На пороге стояла Анна Гавриловна с малышом на руках. С кухни неслись ароматные запахи – там командовала женщина средних лет, одна из сотрудниц издательства Эмиля. А вторая женщина, чуть помоложе, накрывала стол в столовой.
Наконец, они были дома, в своей квартире, со своим сыном и теми людьми, которые любили их.
- Не думал, что снова увижу всё это, - шепнул Вике на ухо муж.
- Ну, слава Богу, у этой истории счастливый конец. И сегодня я буду спать в своей постели, со своим ненаглядным мужем…
Они пообедали, женщины ушли домой, а Анна Гавриловна осталась у них на ночь. Виктория ещё несколько дней нуждалась в её помощи.
- Ну, а теперь идите отдыхать, мои милые, - сказала тётя Нюра, когда они проводили гостей. – Я сама уложу малыша и вымою посуду. А вам надо полежать. Ведь это не шутка – перенести такую операцию!
- Спасибо, тётя Нюра! Пожалуй, нам и вправду надо прилечь, - сказала Виктория, увлекая мужа в спальню.
Они нырнули под одеяло, но спать не хотелось. Слишком много приятных впечатлений принес им этот день.
- Наверно, «тихого часа» у нас не получится. Я совсем не хочу спать, - сказала Виктория.
- Ну, тогда расскажи мне, как ты додумалась сделать ту запись, помнишь? Ты обещала мне всё рассказать, как только мы окажемся дома.
- …Всё дело в том, что, узнав о своем страшном диагнозе и оказавшись в первый раз в больнице, я была совершенно раздавлена обстоятельствами. Я уже не жила, а доживала дни на этом свете. Ну, а что у меня оставалось? Муж бросил, денег нет, болезнь прогрессирует, и впереди – только вечность… Вот тогда я и попросила девчонок купить мне ноутбук. Понимаешь, я стала выдумывать всякие истории. А потом записывала их. Конечно, это были не высокохудожественные произведения. Отнюдь нет! Я совершенно не претендую на лавры Льва Толстого, Чехова или Мамина-Сибиряка. Просто я представляла себе, как могла бы сложиться жизнь моей героини в тех или иных обстоятельствах. Мое сочинительство помогало мне пережить самое тяжкое для меня время. Я как бы оказывалась совсем в другом измерении, и погружалась в чужую жизнь, в чужие переживания и страсти, и на это время забывала о настоящем и о том кошмаре, что ждал меня в недалёком будущем.
- Я ничего не знал об этом!
- И никогда не узнал бы, ведь это такие пустяки, о которых не стоит и говорить! Придуманные ситуации, выдуманные люди, ненастоящие страсти… В жизни всё острее и намного страшней! Ну, вот, в одной из книг моя героиня и оказалась в такой ситуации, когда ей надо было подтвердить свое алиби разговором по телефону. Тут-то я и придумала этот ход с диктофоном. Вот, собственно, и всё…
- Вика, надеюсь, у тебя сохранилось всё то, что ты сумела написать? Ты не стерла рукописи?
- Нет, всё в целости и сохранности. Честно говоря, я и до сих пор иногда позволяю себе часок-другой посидеть за компьютером и пофантазировать, пока ты на работе. Это уже вошло у меня в привычку.
- А ты… позволишь мне прочитать то, что написала?
- Я бы не хотела этого делать, Эмиль! Не хочу, чтобы ты разочаровался в моих способностях. Ведь это всё равно, что показать каллиграфу каракули неграмотного человека! Мне будет стыдно…
- Ну, перестань! Неужели ты думаешь, что я буду смеяться над теми романами, что ты написала, даже если они не столь хороши, как тебе хотелось бы?
- Нет, совсем наоборот! Я боюсь, что ты будешь их хвалить. И это ещё хуже! Ведь ты совсем не умеешь скрывать свои чувства.
- Ты напрасно говоришь так. Может быть, я смогу что-нибудь посоветовать тебе, где-то что-то подправить…
- Ладно. Уговорил. Ты можешь выбрать любой мой роман, и прочитать на досуге. В конце-концов, от этого никому не будет хуже, ведь, правда?
- Тогда сделаем так. Ты сейчас поспи, дорогая. А я пока немного почитаю. Ладно? Я просто сгораю от любопытства!
- Ну, хорошо. Меня и в самом деле что-то клонит в сон…
…Эмиль включил ноутбук жены, открыл её первую книгу, и сразу погрузился в мир её героев.
Время шло, а он не мог оторваться, и смог выключить компьютер только после того, как дочитал роман до конца.
- Бог мой! Какой накал страстей, какие яркие характеры! Молодец, моя девочка! Кто бы мог подумать, что тяжелобольной человек, хорошо знающий, что ждет его впереди, может писать книги, полные любви, веры в доброту и огромной жизненной силы!
Он сидел за столом, положив голову на сомкнутые в замок руки, и думал о своей жене. А потом, не в силах противиться себе, снова включил ноутбук, и стал читать вторую книгу Виктории, которая была нисколько не хуже первой…
…Проснувшаяся Виктория не обнаружила мужа возле себя в постели.
- Да где же он, мой дорогой супруг? – подумала женщина, и открыла глаза.
Она увидела, что Эмиль сидит за компьютером, и читает.
- Ты что, провел за чтением моих романов столько времени? - удивилась Вика.
- Да. Надо признаться, что ты написала неплохие вещи. Хочешь, я покажу их настоящему редактору? Она прочтёт их, и наверняка даст несколько советов, которые помогут тебе в будущем писать ещё лучше.
- Честно говоря, я бы не хотела, чтобы их читал кто-нибудь, кроме тебя.
- Договорились. Пиши так, как умеешь. У тебя хорошо получается. Жаль только, что никто не сможет прочитать их. Может быть, познакомившись с твоими героями, кто-то смог бы изменить свою жизнь к лучшему…
- Так не бывает, Эмиль! Ни за что не поверю, что книга, даже самая хорошая, может как-то изменить жизнь человека или его характер!
- Ты хочешь сказать, что если молодой парень будет каждый день читать про экзотику тюремного быта и прочие «прелести» уголовщины у него не появится желания влиться в мир криминала?
- Ну… Да… Может быть, это как-то спровоцирует его…
- Значит, и хорошая книга может воздействовать на человека!
- Согласна. С тобой трудно спорить. И всё-таки, я бы не хотела увидеть свою книгу в чужих руках.
- Это твое право. Только очень тебя прошу – не стирай их из памяти своего компьютера.
- Не буду. Я и сама перечитываю их, когда мне становится грустно или одиноко без тебя…
…Пробыв дома ещё неделю, Эмиль вышел на работу, а Виктория осталась дома, с ребенком. Их жизнь потихоньку входила в свою колею, и они уже подумывали о том, чтобы снова переехать в свой подмосковный коттедж, продавать который теперь не было никакой необходимости. Удерживало их в Москве только одно – Анна Гавриловна никак не хотела переезжать из своей квартиры к ним за город. И Виктории предстояло теперь подыскивать сыну новую няню. А она уже очень привыкла к тёте Нюре, и полностью ей доверяла…
…В стране продолжался кризис, который больно ударил по кошельку наших людей, кроме некоторых особо «приближенных», которые получили огромные беспроцентные ссуды от государства, и сразу же удачно перевели их за рубеж, припрятав для себя, любимых, и даже не думая когда-нибудь отдавать долги. В общем, всё, как обычно – «для кого – война, а для кого – мать родна»...
Дела в издательстве Эмиля шли неважно. Ну, кто, скажите на милость, будет заниматься чтением книг, когда жизнь того и гляди ударит под дых так, что потом ни вздохнуть, ни охнуть! Да и сами книги теперь довольно дороги. Не каждый желающий может выкинуть за вечер удовольствия почитать новую книгу кругленькую сумму в пять сотен деревянных, на которые семья из трех человек может худо-бедно прожить целый день! И к тому же всем уже поднадоели «зубодробительные» приключения наших доморощенных суперменов с «хорошим концом», когда все герои умирают, или простенькие, как две копейки, дамские романы американских домохозяек с одной и той же схемой сюжета и заведомо известным хэппи-эндом. Конечно, такие авторы, как Устинова или Маринина до сих пор шли на «ура», но эти писательницы – штучный и очень дорогой товар, и далеко не каждое издательство может похвастаться подобными приобретениями.
На дворе уже стоял ноябрь, когда Эмиль вызвал своих редакторов на совещание.
- Так что будем делать, дорогие дамы? – спросил он, потому что все его редакторы были женщинами, причем все они проработали у него много лет, и были очень опытными сотрудниками.
- А что тут поделаешь? – сказала одна из присутствующих дам. – Выше головы не прыгнешь! Разве что, сесть, и самой написать роман! Так для этого талант нужен. Мы ведь как тренеры – научить плавать можем, а сами поставить рекорд – увольте!
- Ну, а более конструктивные предложения имеются?
- Можно переиздать кое-что из прежних…
- Можно поискать новых авторов…
- А не лучше ли нам прикрыть лавочку? – сказал Эмиль, и посмотрел на своих друзей. – Пока ещё за это издательство можно хоть что-то получить…
- Нет, не лучше! Ну, подумай о нас, Эмиль! Куда же нам идти, ведь нам не двадцать, и даже не тридцать лет! Кто возьмет нас на работу? Кому нужны тётки, которым через несколько лет можно уходить на пенсию?!
- Но и тут тоже много не заработаешь… Ладно, идите, и думайте друзья мои! – с тяжелым вздохом произнес Эмиль. А потом попросил: - Антонина Николаевна, останься на минуту! У меня есть к тебе разговор…
- Слушаю тебя, Эмиль! – сказала женщина, садясь на стул напротив начальника.
- Дело вот в чем… У меня есть рукопись. Но автор не хочет публиковать её…
- Что, опять какой-нибудь самоучка с корявым слогом и набившими оскомину штампами в каждом предложении?
- А вот это и предстоит тебе выяснить сегодня же.
- Хорошо, давай, я почитаю этот шедевр. Всё равно с работой сейчас напряженка.
- Только одно условие – об этом никто не должен знать!
- Почему такая секретность? Уж не ты ли этот таинственный автор, Эмиль? – улыбнулась редакторша.
- Нет, не я. Но мне не хотелось бы, чтобы тот человек, который доверился мне, был на меня в обиде. Понимаешь?
- Что, этот автор так дорог тебе?
- Да, признаюсь, очень дорог…
- Ладно, я пошла, - сказала женщина, вставая с кресла. - Думаю, в конце дня я уже смогу дать свои замечания.
- Не торопись, Тонь, время есть.
Итак, самый опытный редактор издательства, Антонина Николаевна Веденеева вышла из комнаты, захватив дискету, данную ей шефом, а сам Эмиль остался сидеть в своем кресле, крепко задумавшись, и откинувшись на спинку. Мнение редактора было очень важно для него. Но он и без этого знал, что произведения его жены более чем талантливы. Но это было его личное мнение. Виктория никогда не поверит его словам. И ему не заставить её отдать хотя бы один свой роман, чтобы напечатать его. А жаль! Может быть, именно такая книга сейчас и нужна людям - о любви, о стойкости и о предательстве близких людей, которое так трудно перенести…
Потом Эмиль сделал несколько звонков, и углубился в изучение документов, которые лежали у него на столе.
Время прошло незаметно. Короткий осенний день подошел к концу. Серый свет в окне сменился темно-серыми сумерками, а те быстро уступили место полной темноте, которую с трудом могли немного рассеять горящие на улице фонари. Потом к темноте присоединился дождь, распугавший последних пешеходов – все стремились скорее скрыться где-нибудь от холодных колючих струй, непрерывно падающих с неба.
Эмиль посмотрел на часы. Они показывали половину седьмого вечера.
- Пожалуй, поеду домой, - подумал мужчина, положил документы, которые просматривал, в пластиковую папку, и сунул эту папку в сейф. Потом встал, чтобы надеть пальто, но тут зазвонил местный телефон.
- Слушаю, - сказал Эмиль.
- Ты ещё не уехал? – услышал он голос Антонины Веденеевой.
- Нет, но, честно говоря, собирался.
- Если тебе не терпится узнать мое мнение о том романе, что ты мне дал, то я могу поделиться с тобой впечатлением от чтения книги твоей протеже сейчас же, немедленно. Ну, а если потерпишь – то поговорим завтра утром.
- Нет-нет, я останусь, Антонина Николаевна. Мне, действительно, не терпится услышать твое мнение о романе…
- Тогда я иду к тебе!
- А я попрошу свою секретаршу напоить нас чаем.
- Это хорошая идея! Тем более что я припасла тут пару пирожков, - сказала женщина, и отключилась.
А Эмиль вызвал свою секретаршу, и попросил сделать чай – обычный цейлонский чай, а не отвар из трав, и с удовольствием подумал, что сможет позволить себе сегодня съесть вкуснейший пирожок, обещанный Антониной.
Пожилая редакторша вошла в кабинет с листками распечатанной книги в одной руке и с целлофановым пакетом с пирожками в другой. Причем, Эмиль заметил, что листки бумаги, которые она держала в руке, были густо покрыты её пометками, сделанными размашистым уверенным почерком.
- Так, что сначала, Эмиль? Чай или рецензия?
- Давай, сначала чай…
- И это правильно, дорогой Эмиль Олегович! Мы с вами поступаем, как настоящие гурманы. Самое вкусное мы оставляем на потом!
Они выпили по чашке чая, и Эмиль смаковал каждый кусочек, откушенный от обычного пирожка с клубничным вареньем, который испекла сама Антонина Николаевна – кстати, большая мастерица по кулинарной части.
- Ну, а теперь, пожалуй, начнем! – сказала та, решительно отодвинув от себя чашку и как следует вытерев пальцы бумажной салфеткой. – Значит, так. Если в двух словах, Эмиль, то твой автор – это не ограненный алмаз. Алмаз – потому, что талант. Не ограненный – потому, что в таком виде роман оставить нельзя.
- Это почему же? – удивился Эмиль. - Я читал, мне понравилось.
- И сколько ты потратил времени на то, чтобы прочесть его?
- Ну, часа три, или около того.
- Во-о-от! А человек, купив книгу, хочет читать её, по крайней мере, пару дней. Вряд ли кто-нибудь польстится на книжечку толщиной чуть толще школьной тетради. Конечно, можно выпустить сборник повестей, и включить туда ещё две-три вещи, но… Ты же понимаешь, что такие произведения выходят из-под пера человека нечасто. Ведь совершенно очевидно - автор пишет о том, что чувствует, и что переживает сам. И что, всё – в один сборник?! Это было бы слишком расточительно! Такое надо выдавать малыми порциями, чтобы человек читал и перечитывал эту книгу, потом говорил о ней своим друзьям и знакомым… Надеюсь, ты понял мою мысль?
- Понял. Наши действия?
- Надо разбавить интригу. Придется немного переработать книгу – добавить второстепенных действующих лиц, дать описание внешности героев, их одежды, рассказать читателю, в каком доме они живут, порассуждать о чем-то совсем незначительном – скажем, о погоде или красоте летнего заката… В общем, ты меня понял!
- Конечно, понял.
- И ещё… Я очень хотела бы познакомиться с автором. Это возможно?
- Так вы уже знакомы, Антонина Николаевна. Я лично представлял тебе свою жену не далее, как месяц тому назад!
- Господи, так это она, твоя Виктория?! Как же я не догадалась раньше! Ну, конечно! Кто может так тонко подметить все нюансы человеческих взаимоотношений, как не человек, чуть, было, не отправившийся в вечность… Надеюсь, это не единственное её произведение? Откровенно говоря, хотелось бы почитать ещё. Не для рецензии, Эмиль. Для души…
- Твои слова дорогого стоят. Спасибо! Завтра я принесу тебе ещё несколько её книг.
- Как несколько? – ахнула Антонина. – Ты хочешь сказать, что у неё их много?!
- Насколько я помню, у Виктории уже больше двух десятков законченных романов, и она не собирается на этом останавливаться.
- Ну, вот! А ты говорил, что не знаешь, как спасти наше издательство! Надеюсь, теперь ты и сам догадываешься, как… Поговори с ней, Эмиль! А если не можешь сам, то это могу сделать я. Если она согласится, то мы дадим небольшую рекламу, и уже через месяц выпустим первую книгу. У меня есть очень толковый мужик в рекламном агентстве, он сделает всё возможное и невозможное, чтобы об этой книге узнало как можно больше людей…
- Пожалуй, сегодня я расскажу ей о нашем разговоре. А об исправлениях ты поговоришь с ней сама.
- Вот и ладушки!
- Только пока о нашем разговоре никому!
- Эмиль, обижаешь, я – могила…
…Конечно «могилой» Антонина Николаевна пробыла ровно до девяти утра следующего дня, и после девяти всё издательство шуршало и жужжало растревоженным пчелиным ульем. Все ждали приезда начальства, и очень хотели узнать, что ответила жена Эмиля, когда тот сказал ей, что отдавал её роман на правку самой Антонине Веденеевой…
…Сегодня Эмиль приехал домой позже обычного. Виктория уже начала волноваться, но он позвонил с дороги, и предупредил, что задержится.
- Но у тебя все в порядке?
- Все в порядке, просто не мог отложить важный разговор.
- Тогда я разогрею ужин, когда ты приедешь.
- Хорошо, дорогая. Я уже в дороге, и буду дома максимум через полчаса…
… Минут через двадцать он вошел в квартиру, и сразу почувствовал аппетитные запахи еды.
- Раздевайся, Эмиль! Боюсь, что мясо перестоит в духовке, и будет уже не таким сочным!
- Я быстро. Только вымою руки и зайду в комнату к сыну. Целый день не видел его, очень соскучился!
После того, как супруги поужинали и сообща уложили спать своего Ромку, они вошли в свою спальню.
- Ну, как прошел день? – спросила Виктория. Почему-то ей показалось, что Эмиль как будто встревожен и чуточку смущен.
- Всё, как обычно, - ответил муж.
- Ты ничего не скрываешь от меня?
Эмиль в очередной раз удивился тому, как тонко чувствует жена его настроение - кажется, от неё ничего невозможно скрыть!
- Всё дело в этом проклятом кризисе. Люди стали меньше читать, а это значит, что прибыли почти нет. А ведь аренду и налоги дерут по-прежнему, и даже увеличивают! Месяца три я ещё продержусь, а потом не знаю, что делать. И женщин жалко! Многим уже под пятьдесят, в этом возрасте нечего и думать найти себе другую работу, сейчас людей списывают со счетов значительно раньше пятидесяти. Так что, мне есть, о чем подумать!
- Но ведь должен же быть какой-то выход! Ты у меня такой умный, ты обязательно справишься, я уверена!
- Да что же я могу сделать? Вся наша работа зависит от покупательского спроса. Чтобы люди покупали книги, нужны новые сюжеты - острые, драматичные, и обязательно с хорошим концом! Люди устали от негатива. Они хотят качественной литературы, написанной хорошим русским языком, где говорится о наших современницах, которые смогли выстоять в тяжелых жизненных ситуациях, и не сломались от тех бед и катаклизмов, что сыплются на нас со всех сторон.
- Что-то мне подсказывает, что ты нашел такого автора, - хитро улыбнулась Виктория.
- Ну, и кто из мужчин может похвастаться такой умной женой? Покажите мне его, и я посмеюсь ему в лицо!
- А давай, про умных жён немного позже. Скажи, только честно, ты что, носил на работу мою книгу?
- Прости. Я отдал её на рецензию нашему лучшему редактору. Просто я хотел, чтобы ты узнала, как ты талантлива, дорогая. Ведь если бы я сам сказал тебе об этом, ты бы мне не поверила, правда?
- Конечно, мы с тобой уже говорили об этом!
- А знаешь, как назвала тебя Антонина, когда прочитала твой роман?
- Откуда же мне знать?!
- Она назвала тебя бриллиантом. И сказала, что тебя нужно только немного огранить, и тогда из-под твоего пера будут выходить классные книги!
- Не скрою, слышать такое мне приятно. Но почему-то хочется, чтобы она сказала мне об этом сама.
- Ну, что ж! Назови место и время, когда ты хочешь с ней увидеться, и ты услышишь всё то, что она думает о тебе и о твоем творчестве.
- Ну, творчество – это ты хватил! Так, мои некоторые фантазии, которые я записала. Кстати, с большим трудом!
- Почему-то мне кажется, что моя жена со мной кокетничает, а?
- Да нисколько! Просто я сейчас как будто стою на обрыве, а далеко внизу плещется вода. И мне нужно прыгнуть вниз. Это очень страшно, особенно если не знаешь ни глубины, ни силы течения, ни температуры…
- Не волнуйся, дорогая. Мы не сделаем ничего во вред тебе. Антонина – очень опытный редактор. Через неё прошли десятки авторов. И если она говорит, что твоя книга понравилась ей самой и понравится читателям, значит, это действительно так и есть! Кстати, когда она читала её, то не знала фамилии автора, и даже ворчала, что я опять хочу ей всучить опус дилетанта…
- Так, дилетант и есть!
- Кстати, у известного тебе Льва Николаевича тоже не было специального образования, однако никто не может сказать, что его «Анну Каренину» или «Войну и мир» написал дилетант!
- Ну, да! Успокоил, нечего сказать! Сравнить эпопею в четырех томах и мои жалкие несколько страниц, написанные четырнадцатым шрифтом!
- Давай заканчивать наш диспут, дорогая! Это ни к чему не приведет. Завтра ты поговоришь с Антониной Николаевной по телефону, и та скажет тебе свое мнение о прочитанном романе. Согласна?
- Я не буду говорить с ней по телефону, Эмиль. Я хочу видеть её глаза. Завтра утром я поеду с тобой в издательство.
- Но с кем же останется наш сын?
- Тебе придется немного задержаться. Мы поедем, когда придет Анна Гавриловна. А теперь постарайся уснуть. У тебя сегодня усталый вид.
- Хорошо, я согласен, мы поедем вместе, - сказал Эмиль, окунаясь в сон.
В эту ночь он впервые хорошо спал. Мысли о скором банкротстве не мучили Эмиля. Кажется, его дорогая жена снова спасет его, и отведет беду…
…Они выехали из дома в десять утра, оставив маленького Ромку на попечение тёти Нюры. Пробки на дорогах к этому времени уже исчезли, и они довольно быстро добрались до офиса, который был в получасе езды от дома Виктории.
- Вот, знакомьтесь! Это моя жена Виктория, - представил жену своим сотрудникам Эмиль.- А теперь мы пойдем в кабинет, где работает Антонина Николаевна. У нас к ней очень важное дело!
Женщины закивали головками и заулыбались, из чего их шеф сделал вывод, что его секрета больше не существует, и все сотрудники в курсе, какое дело привело жену шефа к Антонине Веденеевой.
…После взаимных приветствий Виктория села на стул, стоящий рядом со столом Антонины, и сказала:
- Антонина Николаевна, я не знаю, о чем вы будете говорить мне сейчас. Но хочу сберечь ваше и свое время. Поэтому скажу – чтобы помочь своему мужу, я готова на всё. И если для его благополучия нужно будет пройти в мороз босиком по улице, я, не задумываясь, сделаю это!
- Ваши слова значительно упрощают мою задачу, милая Виктория! Никто не собирается подвергать вас пыткам холодом, детка. Просто для того, чтобы выжить, нам очень нужно напечатать вашу книгу. Но сначала её необходимо немного доработать. И я сейчас подробно объясню вам, что нужно сделать и почему…
…Виктория пробыла в кабинете редактора почти целый день. Через три часа дамы потребовали себе кофе и бутербродов, и секретарша Эмиля кинулась выполнять поручение.
В это время все сотрудники издательства сидели, как на вулкане – удастся Антонине уговорить жену шефа издать её книгу, или же придется собирать вещи, и покидать эти стены, которые стали для них родными за долгие годы совместной работы…
…Наконец, дверь кабинета редактора Веденеевой открылась, и женщины вышли оттуда, по дороге заканчивая свой разговор.
-…так значит, через неделю я жду исправленный материал, - сказала Антонина Михайловна.
- Да-да, я постараюсь, - ответила Виктория, - и, как только будет готово, обязательно позвоню вам.
Потом Эмиль взял жену под руку, и супруги отбыли домой.
А в офисе все сотрудницы обступили Антонину Михайловну, чтобы узнать последние новости.
- Ну, что, она согласилась?.. Мы будем печатать её книгу?.. Надеюсь, теперь наше издательство не «даст дуба» в ближайшее время? – слышались со всех сторон вопросы дам.
- Да успокойтесь, девочки! Всё в порядке! Супруга нашего шефа оказалась очень покладистой женщиной. К тому же для своего мужа она готова на всё. Уж если она не пожалела для него свою почку, то неужели пожалеет книгу, особенно, если от этого напрямую зависит и её собственное благосостояние!
- А ведь верно, шефу тоже надо на что-то содержать семью!
- Вот именно! Так что, мы договорились. Виктория внесет изменения в свою книгу, я быстренько просмотрю её ещё раз. Бог даст, к Новому году книга появится в продаже. Ну, а там… Кто знает? Хотя, мой опыт говорит, что всё будет в полном порядке!
Опыту Антонины Михайловны в издательстве доверяли вполне – она всю свою жизнь проработала редактором, «вывела в свет» многих авторов, и никогда не ошибалась в оценке их таланта…
…Итак, Виктория и Эмиль вышли на улицу, сели в свою автомашину, и поехали домой.
- Ну, как дела? О чем вы договорились с Антониной?
- Всё в порядке, Эмиль. Я внесу те изменения, о которых она мне сказала, и через неделю ты отвезешь готовую книгу назад. А она отредактирует её, и отдаст в набор. Ты доволен?
- Очень. Это дает нам шанс остаться на плаву. Обидно терять дело, которому отдал больше половины жизни!
- Я постараюсь сделать всё побыстрее.
- Ты очень устала, милая? Сейчас приедем домой, поужинаем, и ты будешь отдыхать!
- Нет-нет, я полна сил. И с удовольствием пару часов посижу за компьютером.
- А я в это время побуду с сыном. Я так скучаю по нашему малышу! Кажется, так и не выпускал бы его из своих рук!..
…Виктория и в самом деле быстро сделала то, что от неё требовалось, и меньше чем через неделю сама отвезла рукопись в издательство.
Уже через месяц Эмиль сказал, что её книга отдана в набор, и через неделю состоится презентация.
- И что, мое присутствие на этой презентации обязательно?
- Ну, конечно! А как же может быть иначе? Какая же презентация без автора?
- Ты же знаешь, Эмиль, я плохо выношу всеобщее внимание. Я по натуре интроверт, и мне вполне достаточно твоего общества…
- Я прошу тебя, Виктория! Это нужно для дела! Люди должны познакомиться с тобой! Ты уж потерпи, милая!
- Ладно. Чего ни сделаешь для любимого мужчины! И уж если я выставила напоказ свои мысли и чувства, то почему бы и самой не показаться на людях!
- Вот именно! Пусть все видят, какая у меня красивая и талантливая жена!
- А вот отсюда я попросила бы поподробнее…
- Ты – прелесть, Вика! Я не знаю женщины лучше тебя, и твой внутренний мир вполне соответствует твоей внешней красоте.
- Вот ведь знаю, что ты преувеличиваешь мои таланты и мою неземную красоту, а слышать такое от тебя всё равно приятно…
- Глупая, нет таких слов, которые могли бы выразить, как я люблю тебя…
…Итак, Виктория побывала на презентации, и теперь с интересом ждала, выйдет ли чего из их затеи, или её книги будут пылиться на уличных лотках и на полках книжных магазинов.
Кстати, они и не собирались получать прибыль от этой книги, сделав её совсем дешевой. Необходимо было, чтобы автора заметили, и захотели купить её следующую книгу, которая обещала быть нисколько не хуже первой…
…Не прошло и месяца после выхода первой книги, а в метро уже частенько можно было встретить и пожилую даму, читающую книгу Виктории, и молодую девушку, и даже мужчину с её романом в руках.
- Кажется, мы выиграли, - сказал Эмиль на совещании в издательстве, и облегченно вздохнул. Вздохнули и все присутствующие.
- Ну, а кто бы в этом сомневался, - сказала Антонина Николаевна, которая сейчас правила вторую книгу Виктории, и сама с удовольствием следила за интригой в ней.
- Рекламу на вторую книгу давать будем? – спросила редакторша.
- Обязательно! – воскликнул Эмиль. - На рекламе экономить нельзя. Думаю, что уже эта книга окупит все наши затраты и даст неплохую прибыль…
…Слова опытной Антонины Михайловны оправдались полностью. Издательство медленно, но верно вставало на ноги. Глядя на то, как хорошо идут их дела, к ним потянулись и другие авторы. Но в основном ставка, конечно, была на те романы Виктории, которые были уже написаны и те, которые она только начала писать.
Виктория очень подружилась с Антониной Николаевной, и вскоре они перешли с ней на «ты», несмотря на солидную разницу в возрасте.
Антонина была женщиной доброй и отзывчивой, несмотря на то, что не купалась в любви и благоденствии. Её муж, известный кинокритик и автор нескольких неплохих эссе, напечатанных в толстых журналах, с которым они прожили в счастливом браке много лет, разменяв шестой десяток, вдруг нашёл себе молодую любовницу, и та быстренько родила от него сына. Это окончательно решило дело – Антонина так и не смогла родить ему ребенка, все свои силы и время отдавая супругу и любимой работе. Муж ушел, оставив стареющей жене двухкомнатную московскую квартиру, и забрав себе огромный загородный дом, дорогую иномарку и все деньги с их общего счета. Брошенная жена не стала подавать в суд и делить нажитое имущество. Она безропотно отдала всё, и теперь жила одна, в своей небольшой квартирке на Селезнёвке, и единственной её отдушиной была работа в издательстве Эмиля, где у неё была куча друзей и масса знакомых.
- Ну, что, девочка? – спросила Антонина у Виктории, когда навещала её дома – женщина была в восторге от их сына Ромки, да и чувствовать себя среди любящих людей было ей очень приятно. – Что пишешь сейчас?
- Пока не могу сказать ничего неопределенного. Есть, конечно, несколько задумок. Так, наброски – не более того.
- А ты не пробовала написать роман о себе? Если подумать, то твоя история – это настоящая драма. К счастью, с хорошим концом. Ведь вы с Эмилем просто вытащили друг друга с того света. Люди любят читать такие истории. Сама знаешь, как приятно человеку услышать о том, что есть люди, которые могут рискнуть своим здоровьем и даже жизнью, чтобы спасти любимого!
- Я подумаю над этим!
- Подумай, конечно! Совершенно необязательно писать от первого лица. Пусть это будет история о двух людях – мужчине и женщине, которые смогли пройти через такие испытания, и победить болезни. Тебе ничего и выдумывать не придется! Просто вспоминай, что было, и пиши… И мужа своего вспомни, этакий коктейль из плейбоя, махрового эгоиста и обычной подзаборной сволочи. Может, кто-нибудь и узнает его, прочитав твою книгу.
- Ты права, Тонечка. Я напишу… Пожалуй, завтра и начну. Чего тянуть?…
…Она и в самом деле написала книгу о том, как рассталась с мужем, познакомилась с Эмилем, и как они нашли в себе силы полюбить друг друга, хотя, казалось, силы эти были совсем на исходе. И когда для любимого человека надо было рискнуть жизнью, они, не задумываясь, сделали это, и выиграли, получив как главный приз счастливую жизнь вдвоем. Вернее, теперь уже втроём…
…Так прошло ещё полтора года. Виктория стала довольно известным автором дамских романов. Несколько раз её приглашали на телевидение, а в одном известном журнале была напечатана большая статья о ней и о её семье с многочисленными красочными фотографиями их самих и их подмосковного дома. И тут же назвали её настоящую фамилию – Вершинина, ведь печаталась она под фамилией Костина. Почему взяла фамилию первого мужа, она и сама не могла бы припомнить, но теперь менять что-либо было уже поздно, ведь все знали её именно под этим псевдонимом.
- Да и какая, в принципе, разница, под какой фамилией я пишу! – легкомысленно думала Виктория. – Ведь мой бывший муж не читает дамских романов! Ему вообще литература «по барабану», как и всё остальное – то, что не относится к нему лично …
…Страна наша в это время выбиралась из кризиса, и потихоньку приходила в себя. Конечно, было не совсем понятно, почему вдруг кризис начался и почему закончился – вроде, как жили, так и живем, ничего не изменилось вокруг, разве что всё стало ещё дороже. Но ведь так было всегда – и с кризисом, и без него цены несутся у нас вверх галопом, никогда не уставая от этой скачки. Ну, не нашего ума это дело! Хотя, в принципе, чтобы распилить «заначку», оставленную на «черный день», раздав её своим людям, совсем не обязательно было пугать народ, у которого и так мозги враскорячку оттого, что происходит вокруг. Сделали бы это по-тихому, никто ничего и не заметил бы! Кто ж захочет проверять – сколько было, сколько осталось и почему?! А если кто и захочет, то… Как говорится, «многие знания – многие печали»! Очень рисковое это дело – щупать сильных мира сего за толстый кошелёк!
Итак, жизнь понемногу налаживалась. Денег мужа и гонораров Виктории семье Вершининых с лихвой хватало на всё – на содержание дома и прислуги, на летний отдых, на красивую одежду и на всякие удовольствия. Слава Богу, теперь судьба не ставила перед ними невыполнимых задач, и они могли заниматься собой, своим ребенком, и вообще наслаждаться жизнью, которая досталась им с таким трудом…
…Стояло жаркое лето. Был выходной день, и они решили целиком посвятить его сыну, которому недавно уже исполнилось два года. Всю первую половину дня Виктория и Эмиль провели в саду, где купались в бассейне, загорали, и играли с малышом. Потом горничная позвала их обедать. После обеда они собирались ненадолго прилечь, но тут в столовую вошла горничная.
- Виктория Михайловна, вас хочет видеть мужчина. Он говорит, что очень хорошо знаком с вами.
- Он не назвал себя? – удивилась та.
- Нет, сказал, что хочет сделать вам сюрприз! – пожала плечами молодая женщина.
- Очень интересно! Но я терпеть не могу сюрпризов, - сказала Виктория, обращаясь к мужу. – К тому же что-то подсказывает мне, что этот сюрприз будет не очень приятным!
- По-моему, мне надо пойти с тобой, дорогая!
- Лиза, пригласите гостя в гостиную, и скажите, что я буду через несколько минут! – сказала Вика, и посмотрела на мужа.
- Я думаю, мне надо пойти одной. А ты на всякий случай просто будь поблизости!
- Но я не могу отпустить тебя одну, как ты не понимаешь! Ты теперь довольно известная личность, твои книги читают многие, и среди них могут быть люди с неустойчивой психикой, а то и настоящие психи, или даже маньяки! Ну, откуда ты можешь знать, кто это пришел и зачем? Если он – твой знакомый, то почему он не назвал себя?
- Ты, как всегда, прав, Эмиль. Мы пойдем вместе.
Виктория встала из-за стола, и вышла из столовой, быстрым шагом направляясь в гостиную. Следом за ней шел её муж.
Открыв дверь в комнату, и увидев, кто стоит там, разглядывая картины, висящие на стенах, женщина оторопела, и даже хотела сделать шаг назад, но вовремя сдержала себя, и вошла.
- Ну, здравствуй, - сказал Вадим, с интересом глядя на бывшую жену, которую он уже давно похоронил в своих мыслях, и о которой давным-давно не вспоминал.
- Здравствуй, - ответила Вика, немного приходя в себя. Хотя, сердце сразу больно дернулось в груди и сжалось от нехороших предчувствий. А чего она могла ожидать от этого человека? Только какой-нибудь подлости. Хотя, скорее всего, он просто хотел от неё денег…
Оглядев его чуть оплывшую фигуру, она заметила, что Вадим как будто немного выцвел, что ли. Почему-то ей сразу захотелось сравнить его со старым бабушкиным комодом, с которого со временем слезла позолота. Да, он был ещё хорош, но как-то изменился, причем не в лучшую сторону.
- Ты неплохо выглядишь, Виктория! – сказал он, глядя на молодую женщину, которая переживала пору своего расцвета. Ведь для этого были сейчас все условия – она молодая, здоровая женщина, она красива, хорошо обеспечена, и до сих пор влюблена в своего чудесного мужа, а тот обожает свою красавицу-жену.
- Ты приехал сюда, чтобы сказать мне об этом?
- Нет. Честно говоря, я даже не знал, что ты существуешь на этом свете!
- Вот, как видишь, существую!
- И, судя по всему, совсем неплохо устроилась, и не нуждаешься в деньгах!
- Я не собираюсь обсуждать с тобой мои дела, Вадим, тем более финансовые!
- Об этом мы поговорим немного позже. А сейчас, может, ты познакомишь меня с мужчиной, который стоит рядом с тобой?
- Ну, если это так важно для тебя… Это мой муж Эмиль.
- Какой пассаж! Мой муж Эмиль… Так ты и замуж вышла! Замечательно! А ведь как ловко врала мне о своей смертельной болезни, милочка! Я уши-то и развесил! А сама, небось, вовсю крутила роман со своим Эмилем! Господи, ну, до чего же подлые создания эти бабы! Так и стараются обвести мужика вокруг пальца! Вот и отдавай им всего себя после этого!
- Скажи мне, зачем ты приехал, Вадим? Я не собираюсь общаться с тобой весь остаток дня. У меня есть занятия и поинтереснее!
- Ну, ещё бы! Нам, обычным смертным, не понять великих творческих личностей! – откровенно паясничал Вадим. - У них и занятия важнее наших, и времени на нас, грешных, совсем нет!
- Если ты не скажешь, зачем приехал сюда, я сейчас же вызову охрану!
- Ну, вот! Ты уже натурально хамишь мне, детка. А это нехорошо… Может быть, всё-таки предложишь гостю сесть?
Не дожидаясь приглашения, Вадим плюхнулся в кресло, а Виктория и Эмиль сели на диван, стоящий напротив. Теперь между ними был небольшой журнальный столик, на котором стояла высокая хрустальная ваза с только что срезанными в саду розами.
- Честно говоря, всё это время я был больше чем уверен, что ты уже покинула этот мир – ты сумела хорошо убедить меня в этом. И вот, буквально пару месяцев назад, мне в руки попался журнал, в котором моя бывшая жена дает интервью известному журналисту. И из этой статьи я узнаю, что она вдруг заделалась писательницей, и даже преуспела на этом поприще!
- Да тебе-то какое до этого дело?! Мы давно в разводе, и стали совершенно чужими людьми!
- Прости, но я не закончил свою мысль! Так вот. Я быстренько перечитал все твои «шедевры», и в одном из героев узнал себя. Тебе сказать название книги?
- Не надо. У меня не так много книг, чтобы забыть, что и о ком в них написано!
- Скажу прямо, герой этот мне не понравился. Ты сделала меня бездушным циником, эгоистом и вообще отпетой сволочью.
- Честно говоря, я не вижу, где здесь ложь…
- Думаю, в этом разберутся адвокаты в суде, милая. Я потребую компенсации за моральный ущерб! К тому же, как псевдоним ты использовала мою фамилию, и сделала это без спроса, а за это тоже положена компенсация! Но, чтобы не доводить дело до суда, я предлагаю договориться. Скажем, сто тысяч американских рублей меня бы очень устроили! Сама знаешь, как подорожала жизнь…
- А полы помыть тебе не надо? – вспылила Виктория.
- Ну, если ты дашь мне денег, а потом приедешь ко мне, и приведешь в порядок мою квартиру, я буду счастлив, дорогая. Когда-то это здорово у тебя получалось. Ну, а там… Может, я уговорил бы тебя вернуться! Вспомни, как хорошо нам было когда-то…
- Уходи, Вадим. Мне противно слушать тебя!
- Так что, продолжим наш спор в суде?
- Вы слышали, что сказала моя жена? – подал голос Эмиль. - Я не позволю вам издеваться над ней! Она и так уже достаточно страдала по вашей милости!
- Вот дурак! Неужели ты думаешь, что эта женщина любит тебя? Посмотри на неё! Да она с трудом сдерживается, чтобы не кинуться в мои объятия!
С этими словами он встал с кресла, и вышел из комнаты. В дверях он обернулся, и сказал:
- До встречи в суде, дорогая!
Виктория встала, и пошла следом за ним. Увидев поблизости горничную, она громко сказала:
- Лиза, проводи гостя до выхода, и присмотри за ним. Он может по дороге положить в карман какую-нибудь дорогую безделушку! Да, и скажи охране, чтобы никогда на порог не пускала этого человека!
- Хорошо, мадам! – ответила девушка, с подозрением глядя на мужчину.
- И за это оскорбление ты тоже заплатишь, дорогая! – сквозь зубы пробормотал Вадим, убыстряя шаги…
-…Ну, вот, он испортил нам такой хороший день! – вздохнула Виктория. - Всё так хорошо началось, и я думала, что не хуже и закончится.
- Сколько лет ты прожила с этим моральным уродом?
- Семь. Я вышла за него замуж, когда мне было двадцать пять.
- Скажи, дорогая, ты не думаешь, что было бы лучше отдать ему те деньги, которые он просит, и забыть о нем, как о страшном сне?
- Я бы не сделала этого, даже если бы была богата, как жена нашего мэра, мадам Батурина. А в нашем положении… Такая сумма пробьет приличную брешь в нашем бюджете. К тому же поощрять шантажистов – самое последнее дело. Он так и будет клянчить деньги, и аппетиты его будут расти раз от разу в геометрической прогрессии.
- Конечно, ты права на все сто, но, как я понял, он – очень подлый тип, и сделает всё, чтобы испортить нам жизнь. Теперь жди повестку в суд.
- Ну, если так, мне надо найти хорошего адвоката. У тебя есть кто-нибудь на примете?
- Никого искать не надо. У меня есть знакомый адвокат. Он собаку съел на этих делах. Думаешь, это первый прохиндей, который хочет срубить с автора бабла по-легкому?
- Это замечательно. Не исключаю, что к тому же мой бывший муж попытается отсудить у меня половину квартиры, которую оставили мне родители.
- Но ведь это же твоя собственность…
- Да, но он вполне может предположить, что я потеряла некоторые документы, которые могут это подтвердить!
- А ты…
- А я всё храню в обычном скоросшивателе.
- И где этот скоросшиватель?
- Тут, в моем письменном столе.
- Что-то подсказывает мне, что твою квартиру в самом ближайшем будущем могут «обнести» неизвестные…
- Пусть только попробуют! Я поставила её на охрану, милиция будет там уже через пару минут…
- Ну, и хватит об этом! Слишком много чести для такого мерзавца говорить о нем столько времени!
- И какие будут предложения?
- Наша спальня до сих пор ждет нас, дорогая. А после ужина мы можем снова поплавать в бассейне, теперь уже вдвоем...
- Это хорошая идея, - сказала Виктория, и стала подниматься по лестнице на второй этаж вслед за мужем…
…Вадим исполнил свое обещание, и уже через две недели Виктория получила повестку явиться в суд.
- Не волнуйся, дорогая! – успокоил её Эмиль. - Я консультировался с нашим юристом. Валерий Петрович сказал, что на все сто уверен в том, что у твоего бывшего совсем нет шансов.
- Отлично! Но всё равно, оказаться в суде – дело не из приятных.
- Ну, из каждого дела можно извлечь какую-то пользу!
- Да какую пользу можно извлечь из этого процесса, где вытащат на свет Божий всё грязное белье нашей семьи, и будут без стеснения разглядывать его, обсуждая каждую деталь!
- О чем ты говоришь, Виктория?! Да вся грязь останется на твоем первом муже, я даже не сомневаюсь в этом.
- Что ты хочешь сделать?
- Я ещё не знаю. Но, думаю, парочка журналистов на этом процессе будут совсем нелишними!
- Что?! Ты хочешь превратить этот суд в развлекательное шоу?! Миленькое дело! – расстроилась молодая женщина.
- Да упаси Бог! Просто я хочу, чтобы люди получше узнали тебя.
- Ой, как мне всё это не нравится…
- Да уж, прямо скажем, ситуация не из приятных… Но предоставь всё это мне...
…Эмиль решил, что пригласит на процесс одного из своих друзей- журналистов, вместе с которыми учился в университете, и попросит написать статью, рассказав правдивую историю жизни его жены. И то, как её муж собирается воспользоваться тем, что ему не принадлежит, используя самое грязное вранье. Кроме прессы, на суде будут те люди, которые хорошо знали семью Костиных. Причем, в то время, когда Виктория ещё не была больна. Ну, и, могли бы рассказать, что произошло, когда та заболела. Конечно, выступать эти люди будут только в том случае, если дело коснется именно жизни семьи Костиных. Ведь неизвестно, какого туза в рукаве держит её бывший супруг, и на что надеется. Но на всякий случай, надо быть во всеоружии.
В день судебного заседания зал был заполнен людьми, и даже не вместил всех желающих. Сюда явились все, кто знал Эмиля и Викторию – их коллеги по работе, друзья, и даже врачи, которые их оперировали. Всем очень хотелось увидеть человека, решившегося шантажировать женщину, которую и так всю жизнь преследовали неудачи. И одной из главных неудач был, конечно, её брак с Вадимом.
…Итак, процесс начался, и судья зачитал обвинения в адрес госпожи Вершининой.
- Вам ясны претензии вашего бывшего мужа? – спросил судья, когда прокурор закончил свою речь.
- Да, ясны.
- И что вы можете сказать по этому поводу? Вы согласны с обвинениями в ваш адрес?
- Нет. Не согласна, ваша честь. Все слова моего бывшего мужа – это неправда.
- Хорошо. Присядьте. Слово предоставляется защитнику ответчика.
- Ну, что я могу сказать? Те претензии, которые предъявлены здесь моей подзащитной, я считаю смехотворными. Ну, во-первых псевдоним. Госпожа Вершинина писала свои книги, когда ещё не была в разводе с господином Костиным, и носила его фамилию. У меня есть распечатка с её компьютера. Вот, посмотрите! Тут стоит дата создания файла. А вот дата их развода. Так что, это не было псевдонимом. Это была настоящая фамилия автора. Ну, а менять её потом уже не было никакого смысла – читатели знали госпожу Вершинину именно как Костину.
- Раз она писала свои книги, когда мы были с ней в браке, значит, гонорары от её книг являются общей собственностью супругов, и мне положена половина прибыли! – закричал с места Вадим, поднаторевший в законах, а судья застучал своим молотком, призывая его к порядку.
- Не надо меня перебивать, милейший, - перебил Вадима адвокат Виктории. - Чуть позже мы поговорим и о вашем браке. Теперь по поводу образа мужа, созданного писательницей в книге «Встречая рассвет». Произведение написано от третьего лица, имена изменены, а в самом начале книги сделано замечание, что все события и герои, описываемые в ней, выдуманы автором, и не имеют прототипов. Ну, а если многоуважаемый истец узнал себя даже после всего этого, то извините… Многие из нас могут узнать себя даже в басне дедушки Крылова. Но это не говорит о том, что надо подавать на баснописца в суд, и требовать с него сто тысяч долларов морального ущерба!
При этих словах адвоката люди, сидящие в зале, засмеялись, и даже захлопали в ладоши. Судья расхохотался тоже, но всё-таки опять застучал молотком по столу, чтобы навести порядок.
- Ну, а теперь немного поговорим о том, как складывалась жизнь в этой семье. Честно говоря, я не хотел поднимать данный вопрос, об этом же просила и ответчица. Но уж если истец требует раздела имущества…Так как я не слишком хорошо знаю историю этой семьи, то я попрошу допросить свидетеля ответчика. Это сотрудница отдела, в котором трудилась Виктория Михайловна, пока болезнь не заставила её уйти с работы!
- Ага, болезнь! Она всё подстроила! Ну, где она сейчас, её болезнь?! Ведь все хорошо знают, что рак неизлечим! А она - вот, пожалуйста, жива здорова, кропает себе свои книжонки, гребет деньги лопатой, и не желает делиться…
Тут не выдержал судья.
- Вы бы воздержались от таких замечаний, Вадим Григорьевич. Когда слышишь их, просто оторопь берет!
- Вас бы оторопь взяла, ваша честь, если бы вы увидели, как живет эта сука! Она отняла у меня всё! И должна платить!
- Позовите свидетельницу Лаврентьеву Людмилу Сергеевну!
В зал вошла симпатичная женщина лет тридцати пяти. Она поискала глазами Викторию, и, обнаружив её, улыбнулась, и кивнула головой.
- Итак, что вы можете сказать нам по поводу жизни семьи Костиных, - спросил судья.
- С Викторией мы знакомы очень давно. Учились в одном институте, а потом работали в одной фирме. Поэтому я хорошо знаю и её саму, и её мужа Вадима. Что могу сказать? Все годы, что была с ним, Виктория одна вела хозяйство, ухаживала за мужем, и делала всё, чтобы ему было хорошо. Он же занимался только собой и своими удовольствиями. Сколько раз мы видели, как он сидит в ресторане с женщиной! А спросишь на следующий день у Вики, как дела, так она жалуется, что мужа опять в командировку послали. В общем, обманывал он её, да и денег в дом не приносил вовсе. А жена доверяла ему целиком и полностью, и тратила на него все то, что зарабатывала! Но это всё пустяки по сравнению с тем, что случилось, когда она заболела. Ведь ни разу не пришел к ней в больницу, гад! А когда Вику выписали, из собственной квартиры выгнал, и поселил в крошечной квартирке своей любовницы где-то на выселках, а сам в это время жил в её шикарной трехкомнатной квартире в центре Москвы. Разве так нормальные мужья с женами поступают?! В общем, я так считаю. Всё, что в этой книге написано – правда. И я готова подписаться под каждым словом!
- Так что, Вадим Григорьевич, вы признаете, что заставили жену уехать из собственной квартиры?
- Вот ещё, собственной! А как же дорогой евроремонт, который был сделан в период брака – это что, не считается?! Ловко!
- А как насчет выписки банка? Тут сказано, что перед началом ремонта со сберегательной книжки, завещанной Виктории Костиной родителями, была снята значительная сумма, которая примерно соответствует сумме чеков по оплате ремонта. Или у вас есть ещё какие-нибудь доказательства? Может быть, вы тоже сохранили чеки? Тогда где же они? – спросил судья, строго глядя на молодого мужчину.
- Нет у меня чеков! Всё жена спрятала…
- Вызывается свидетель Шаров Лев Константинович!
В зал вошел лечащий врач Виктории.
- Что вы можете сказать по этому делу? – спросил у него судья.
- Больная Костина проходила у нас лечение по поводу лейкемии. Она несколько раз лежала у меня в отделении. Могу подтвердить, что её муж Костин Вадим ни разу не навещал её. Только один раз он приехал к ней на машине, и забрал домой. Как оказалось, он переселил ей в крошечную квартиру своей будущей жены, а сам остался в огромной трехкомнатной квартире, которая принадлежала тяжелобольной Виктории.
- Расскажите, как же удалось выздороветь вашей больной? У неё и в самом деле был этот страшный диагноз?
- Да, она болела лейкемией. И в лучшем случае впереди у неё был год жизни. Но для неё нашелся донор, её будущий муж Эмиль Олегович Вершинин. Он поделился с ней своим костным мозгом, хотя сам был очень болен в это время – у него совсем отказывали почки. Операция прошла удачно, и Виктория Костина смогла справиться с болезнью. Такое иногда случается, хотя и не так часто, как нам этого хотелось бы.
- У вас всё?
- Да, ваша честь.
- Спасибо, свидетель. Вы можете занять место в зале. А суд удаляется на совещание…
…Через полчаса судья снова вошел в зал, и зачитал свое решение, в котором говорилось, что все претензии истца совершенно необоснованны, и поэтому в иске ему отказано.
Зал вздохнул с облегчением. Хотя все прекрасно понимали, что Вадим просто хотел развести бывшую жену на деньги, стопроцентной уверенности в том, что суд не заставит Викторию платить ему, пусть и несколько меньшую сумму, не было. Ведь иногда закон стоит не на стороне справедливости, а на стороне того, кто оказался хитрее, смог лучше подготовиться к процессу, а то и «смазать колесики судебной машины»…
…Уже через два дня в одной из газет появилась большая статья. В ней был описан весь судебный процесс, и все действующие лица были названы своими именами. Кроме этого, там было подробно рассказано о судьбе двух людей, обреченных на скорую смерть, и оставшихся в живых только благодаря своей любви и самопожертвованию.
- Да что там Шекспир с его Ромео и Джульеттой! Вот где кипят настоящие страсти, дорогой читатель! Вот где надо черпать доброту и любовь к ближнему своему! – с немного излишней пафосностью восклицал автор. – И именно красота этих людей может спасти мир! Какие характеры! Какая сила воли! Какое самопожертвование! Какая любовь, наконец…
…После выхода статьи вокруг книги начался ажиотаж. Ведь одно дело читать обычный роман. А другое дело – настоящую, невыдуманную историю, которую описал автор. И этот автор был одним из главных героев книги… Пришлось срочно выпускать ещё один тираж, но и после этого книгу было трудно купить – читатели раскупали её, как горячие пирожки, а издательство получило от этого неплохую прибыль…
Эмиль был очень доволен. Виктория была смущена. Она не хотела такой известности. Она вообще не хотела известности, и вполне могла бы ограничить круг своего общения мужем и сыном. Ну, ещё, пожалуй, со своим редактором Антониной Веденеевой и, конечно, няней Анной Гавриловной, которая, в конце-концов согласилась переехать, и жила теперь с ними в Подмосковье. А тут – сотни писем, телефонные звонки, репортеры… Даже телевидение заинтересовалось её скромной особой, и попыталось пригласить на одно из своих многочисленных шоу, где герои выворачивают перед зрителями свою душу наизнанку. Она вежливо, но твердо отказалась от приглашения…
…Виктория, которая за последний год сумела полностью прийти в себя, и выглядела здоровой и счастливой женщиной, снова побледнела и осунулась, а в её глазах уже не плескалась радость. К тому же она совсем перестала писать – вдохновение уже не посещало её, и за последний месяц она ни разу не открыла свой ноутбук. Единственно, что радовало её теперь, это сын, который рос не по дням, а по часам, и муж, по-прежнему внимательный и нежный. Правда, в последнее время Эмиль стал приходить домой почему-то значительно позже. И уже не дарил ей тех маленьких подарков, которым так радовалась жена.
- Ну, что же, - вздыхала Виктория, стараясь успокоить себя. – Наверно, нельзя требовать от мужчины, чтобы он всю жизнь оставался таким, как в медовый месяц. Просто пришли будни. И с этим уже ничего не поделаешь! Надо смириться, и жить дальше. И радоваться тому, что есть. Судьба и так обошлась со мной слишком милостиво, ведь я жива, и у меня есть любящий муж и ребенок от него!
Когда муж в очередной раз поздно вечером пришел домой, а повариха уже ушла отдыхать, Виктория кинулась на кухню, чтобы разогреть ужин.
- Не надо, милая. Я сыт, и не буду ужинать сегодня.
- И где же ты сегодня ужинал, если не секрет?
- Пришлось встретиться с одним из авторов. А он смог приехать только вечером. Ну, посидели в ресторане, заодно и перекусили. А как твои дела? Удалось что-нибудь написать сегодня?
- К сожалению, нет. Мой талант исчез так же неожиданно, как и появился. Наверно, мне надо подумать о том, чтобы вернуться в свою контору.
При этих словах Эмиль внимательно посмотрел на жену, чуть прищурив глаза, но не промолвил ни слова. Поймав этот взгляд, Виктория поняла, что муж недоволен ей. Но что она могла поделать? Она могла заставить себя весь день чертить или делать расчеты, но не могла заставить писать…
…Дальнейший вечер был тоскливым. Оба супруга уткнулись в экран телевизора, хотя было очевидно, что ни её, ни Эмиля происходящее на экране совершенно не интересует. Каждый из них был погружен в свои собственные мысли. И, судя по всему, мысли эти были не особенно приятными и радостными.
Дождавшись одиннадцати часов вечера, они пошли в спальню, и, пожелав друг другу спокойной ночи, сделали вид, что спят.
Через некоторое время Эмиль действительно заснул, Виктория почувствовала его сонное дыхание. Сама она забылась только ближе к утру…
Проснувшись, она увидела, что место рядом с ней пусто, а солнце стоит уже высоко.
- Ой, кажется, я проспала, - расстроилась Виктория.
Обычно она всегда просыпалась, чтобы приготовить мужу завтрак и проводить на работу – повариха появлялась в доме только к десяти, съездив на рынок, и купив свежие продукты. И вот сегодня… А он даже не зашел в спальню, чтобы сказать ей, что уходит, и поцеловать на прощание!
На душе сразу стало неспокойно, а где-то в желудке возник плотный комок боли.
Виктория быстро приняла душ, и спустилась в столовую. Есть совсем не хотелось. Она с трудом проглотила чашку кофе, да и то, только потому, что хотела немного встряхнуться. А потом пошла на улицу, откуда слышался веселый смех сына и голос Анны Гавриловны, которая тщетно пыталась успокоить расшалившегося малыша.
- Что-то ты поздно сегодня, - сказала няня мальчика, увидев её.
- Плохо спала, тетя Нюра.
- Что, просто бессонница, или проблемы?
- Да и то, и другое. Всего понемногу! А что Эмиль, он сегодня рано ушёл?
- Когда я встала, его уже не было. Наверно, на работе что-нибудь.
- Наверно, - сказала Вика, а в её желудке стал снова расти болезненный комок.
- А ты сегодня дома будешь, или как?
- Нет, сегодня мне надо съездить кое-куда. Но я быстро вернусь.
- Да можешь не торопиться, - сказала Анна Гавриловна, которая просто обожала своего воспитанника, и готова была возиться с ним и день и ночь. – Мы тут и без вас обойдемся. Правда, Ромочка?
Мальчик послушно кивнул головой, соглашаясь с няней, но подбежал к матери, и обхватил её за коленки. Вика схватила малыша на руки, и поцеловала в щечку.
- Ну, беги, милый! Там в саду твой грузовик, который ты забыл вчера.
Она поставила сына на землю, и он тотчас помчался в сад, где в песочнице поджидал его красный грузовик, подаренный два дня назад отцом.
Виктория вошла в дом, взяла сумочку и ключи от машины, и села в свой автомобиль. Она хотела поехать туда, где работала до болезни. Надо было узнать, не нужен ли там специалист её профиля. Ну, а если нужен, то подумать, не стоит ли снова вернуться в проектную организацию, забросив свою писательскую деятельность, и опять стать незаметным винтиком в большом коллективе проектировщиков.
В отделе, где она работала, её приняли с распростертыми объятиями – ну, ещё бы! Тут ведь все знали, что произошло в её жизни за то время, пока они не виделись.
- А ты просто так к нам приехала, повидаться, или по делу какому? – спросила у неё одна из подруг.
- Вот, соскучилась. Да и поработала бы с удовольствием. Назад примете, или как?
- Примем, конечно! – сказал Борис Иванович, который был бессменным начальником их отдела уже много лет. – Работник ты хороший, дело наше знаешь отлично. Только ставок свободных пока нет. Тут вот Людочка Лаврентьева через месяц в декретный отпуск уходит, так милости прошу! Подходит?
- Конечно, подходит, Борис Иваныч. Вы позвоните мне тогда. А где она сейчас-то?
- Да вот, отпросилась. К врачу ей сегодня надо.
- Жалко, что не удалось повидаться. Ну, да ладно. Я с ней по телефону пообщаюсь.
- А как же ты будешь совмещать свой труд в нашей конторе со своей писательской деятельностью? – спросил кто-то из женщин.
- Ну, какой из меня писатель, ей-Богу! Побаловалась немного, и хватит. Не моё это.
- Зря ты так. Нам твои книги нравятся.
- Ладно. Мне пора. Пойду я. Всем привет!
Вика махнула рукой на прощанье, и вышла из комнаты.
Приехав домой, Виктория не стала обедать, а сразу легла. Почему-то на душе было тревожно, хотя, всё, вроде бы, складывалось нормально – через месяц она снова выйдет на работу, и всё встанет, наконец, на свои места. Но… под ложечкой по-прежнему неприятно сосало, что говорило о том, что впереди её ждут крупные неприятности. Это были всего-навсего предчувствия. Но своим предчувствиям Виктория верила, особенно плохим. Почему-то они имели неприятное свойство всегда сбываться.
Заснуть, хоть ненадолго, женщина так и не смогла, и, встав с постели, пошла на кухню, чтобы помочь поварихе с ужином.
Она чистила овощи на салат, когда раздался звонок телефона. Это звонил Эмиль. Он сказал, что снова не придет ужинать.
- Спасибо, что предупредил, - сказала Виктория, и положила трубку, а про себя подумала: - Кажется, один раз я всё это уже проходила! Подумать только! Прямо дежа-вю…
- Кто звонил? – спросила Анна Гавриловна, которая пришла на кухню, чтобы выпить стакан холодной минералки.
- Это Эмиль. Сказал, что не придет к ужину. Опять в издательстве какие-то заморочки.
- Конечно, не мое это, дело, девочка, но мне всё это очень не нравится.
- Мне тоже, тетя Нюра. Мне тоже это не нравится. Один раз я уже побывала в роли «китайского болванчика», когда меня водили за нос, как самую последнюю лохушку. Больше не хочется.
Она сняла с себя фартук, и ушла к себе в комнату. Там она быстро переоделась, взяла сумочку, и вышла на улицу. Через пять минут её машина уже мчалась по шоссе к Москве, а она молила Бога, чтобы не попасть в пробку – времени оставалось в обрез. Через сорок минут рабочий день у Эмиля заканчивался. И если он встречался с кем-то не в офисе, то именно в это время он сядет в машину и поедет туда, где так вкусно кормят, что домашний ужин ему уже не нужен.
К счастью, или, наоборот, к несчастью, она успела как раз вовремя.
Поставив свой неприметный автомобиль в тени деревьев неподалеку от входа в издательство Эмиля, она приготовилась ждать. Ждать долго не пришлось. Ровно в шесть часов её муж вышел из дверей офиса, сел в свою иномарку, и выехал из ворот. Следом за ним, не отставая и не приближаясь, двигался автомобиль Виктории.
Подъехав к дорогому ресторану, Эмиль остановился, и вышел из машины. В руках у него был букет темно-красных роз, видимо, купленных заранее.
- Цветы? На деловую встречу? Очень интересно!..- усмехнулась Виктория.
Но дальше всё было ещё интереснее. За столиком в ресторане его уже поджидала женщина, высокая яркая брюнетка лет тридцати пяти - сорока. Эмиль подошел к даме, подарил ей розы, и припал губами к её руке. А та в ответ мило улыбнулась, и положила цветы на столик рядом с собой.
Тут же около этой пары появился официант, предложивший им меню.
Сделав заказ, мужчина и женщина снова остались одни. Рука Эмиля легла на руку женщины, лежащую на столе, и ласково поглаживала её, а глаза говорили о том, что он к этой женщине весьма неравнодушен, и встреча эта отнюдь не деловая.
Увидеть всё это Виктория смогла, не заходя в ресторан, через окно, у которого припарковала машину. Их столик стоял совсем рядом с этим окном – они и не думали прятаться…
Виктория ещё немного полюбовалась на «сладкую парочку». Её муж что-то негромко говорил женщине, а та глядела на него из-под густо накрашенных ресниц, и кивала головой, как будто соглашаясь во всем, а потом протянула руку, и ласково прикоснулась ладонью к его лицу. А он схватил эту ладонь, и прижал к своим губам.
Потом они поужинали, вышли из ресторана, сели в машину, и поехали в гостиницу.
Увидев, как они входят в отель, а Эмиль целует женщину в щеку, не имея терпения подождать ещё несколько минут, когда они останутся в номере наедине, и рука его бережно обнимает даму за талию, Вика повернула ключ в зажигании, и поехала домой, с удивлением заметив, что комок боли в желудке, наконец-то, исчез, как будто его и не было. Вероятно, такое же облегчение чувствует подсудимый в зале суда, которому только что зачитали приговор, даже если по этому приговору он не один год проведет в местах, не столь удаленных.
- Наверно, всё дело в том, что человека больше всего терзает неизвестность. Вот теперь, когда всё объяснилось, даже таким ужасным образом, мне стало легче. По крайней мере, теперь я знаю, что мне делать и как поступить.
Приехав домой, она сразу прошла в спальню, и выпила двойную дозу снотворного. Она хотела уснуть до того, как явится домой её муж. Хотя не исключала и такой возможности, что сегодня он и вовсе не приедет ночевать. Судя по всему, у него на эту ночь были определенные планы, о которых Виктория не хотела думать…
…Итак, Эмиль явился домой тогда, когда Вика уже крепко спала.
Увидев это, мужчина вздохнул с облегчением – тяжелое объяснение с женой откладывалось. А то, что объяснение обязательно состоится и будет тяжелым, он нисколько не сомневался. Ну, как он сможет объяснить Виктории, почему вдруг, как прыщавый юнец, бегает на свидание к другой женщине! Ведь эта женщина бросила его, когда он был так болен и так нуждался в ней и её любви! И вот теперь явилась опять, как ни в чем не бывало, и призналась, что у них подрастает восьмилетняя дочь…
Он не знал, что особенного было в этой, в общем-то, не очень красивой, не очень молодой и не очень умной женщине, но она действовала на него как сильный наркотик, своим присутствием заставляя забыть обо всём, включая жену и маленького сына.
Встречаясь со Светланой, он отлично понимал, что ходит по краю пропасти. Виктория не простит, если узнает! И трудно даже предположить, что будет. Конечно, жена очень любит его. Эмиль вспомнил, слова своего врача. Тот сказал, что она предложила взять у неё обе почки, лишь бы он жил. Это значит, она готова была умереть за него. Но столь сильные чувства подразумевают такие же ответные. А он…
- Ладно. Встречусь с ней ещё несколько раз, а потом попрошу оставить меня в покое, - подумал Эмиль, ложась в постель и закрывая глаза. – Надеюсь, Вика ни о чем не догадывается. И, в конце-концов, даже она не сможет запретить мне видеться с дочерью, пусть и внебрачной.
Устраиваясь на постели поудобнее, он старался не разбудить спящую жену. Иначе она может взглянуть на часы, и очень удивится, увидев, что муж явился с деловой встречи в три часа ночи…
…На следующее утро, не выспавшийся, злой на себя и весь мир, Эмиль поехал в офис, твердо решив порвать со своей бывшей любовницей. В конце-концов, Виктория не заслуживала того, чтобы с ней так поступали. Она уже достаточно настрадалась от первого мужа. И совсем не виновата в том, что его любовь к Светлане вдруг затмила собой всё, что чувствовал он к жене до сих пор...
…В то время как он подъезжал к своему офису, пытаясь решить свои непростые проблемы, Виктория тоже проснулась, позавтракала, и сказала Анне Гавриловне:
- Тетя Нюра, мне придется снова переехать в Москву. Причем, сделать это надо сегодня же, не откладывая. Ты как?
- А я что? Я с удовольствием! Своя постель всегда милее, чем чужие перины! И что, надолго мы туда?
- Не знаю. Но, скорее всего, навсегда…
- Ты что-то узнала, да, Вика?
- Да. Только я не хотела бы об этом говорить.
- И не надо ничего говорить, милая! Тут уж и так всё ясно! Оклемался парень, наверно, на девок молодых потянуло. Они сейчас боевые, девки-то! Да жуть, какие бесстыжие…
- Она немолодая. Скорее всего, они ровесники.
- Вона как! Да… И что делать собираешься?
- Уеду. Пусть один живет, или… В общем, это уже его дело. Так что, собирай вещи, а через пару часов и поедем, чтобы добраться до дома без пробок!
- Может, поговорить с ним надо, выяснить всё до конца.
- Не надо.
- Как знаешь. Только ведь тяжело одной ребенка поднять! Мальчику отец нужен.
- Кто ж спорит? Конечно, нужен. Только не такой.
- Ладно! Пойду Ромочкины вещи собирать. Зимнее-то брать?
- Всё бери. Я не собираюсь сюда возвращаться. Никогда.
Из глаз молодой женщины выкатились две слезинки. Но она быстро взяла себя в руки, и, быстро смахнув слезинки пальцами, пошла в спальню, чтобы собрать свои вещи, которых было совсем немного. Ведь она так уговаривала мужа беречь деньги, и не покупать ей ничего лишнего!
Итак, собрав два небольших чемодана, она спустилась вниз, и поставила их у двери, а потом пошла посмотреть, как дела у тети Нюры. Та уже упаковала детские вещи, и теперь складывала то немногое, что привезла с собой.
Уже через полчаса они были готовы к выходу. Молоденькая горничная с волнением смотрела на них, теребя в руках подол крошечного кружевного фартучка.
- Ну, присядем на минуту, - сказала Анна Гавриловна, и села на диван, стоящий в холле.
- Да, надо присесть, - ответила Виктория, и уселась рядом, положив руки на колени. А потом, как будто вспомнив о чем-то, сняла с себя обручальное кольцо и тот перстень с бриллиантом, который Эмиль подарил ей, когда она родила ему сына.
- Теперь, кажется, пора, - сказала молодая женщина, оставляя драгоценности тут же, в прихожей, на тумбочке для ключей.
Анна Гавриловна ничего не сказала, и только тяжело вздохнула, глядя, как эта хрупкая женщина с грустными глазами раненой лани рушит свой брак, не оставляя в нем камня на камне…
…Молоденькая горничная так и не решилась спросить, куда это столь неожиданно уезжает хозяйка, забрав с собой ребенка и его няню. А когда увидела, как та снимает обручальное кольцо, глаза девушки стали испуганными. Но она не произнесла ни слова – если захочет, хозяйка сама скажет ей, что передать мужу. А если нет…
…Уходя из дома, который за эти годы стал для неё родным, Виктория не сказала прислуге ничего, кроме одного слова - «прощайте»…
…Уже через час Виктория входила в свою квартиру, где не была больше года. Ромка, увидев свои старые игрушки, сразу кинулся к ним, а женщины сели друг против друга за стол на кухне, и просто молчали.
Потом Виктория сказала:
- Тетя Нюра, ты отдыхай, а я поеду в магазин. Надо что-то приготовить на обед.
- Поезжай, милая. Холодильник совсем пустой, а мальчика надо скоро кормить обедом. Да и нам самим надо поесть.
Не успела Виктория встать со стула, как у неё зазвонил мобильный телефон. Она посмотрела на дисплей. Звонил Эмиль.
- Слушаю тебя, - сказала Вика.
- Как у тебя дела, малыш? – заботливо спросил муж. – Надеюсь, всё в порядке?
- Все хорошо. А как у тебя?
- Да вроде, тоже неплохо.
- Я очень рада за тебя, милый! А сейчас извини, я еду в магазин. Вот, решила купить кое-что.
- Не буду тебя задерживать. Целую.
- И я тебя целую, Эмиль. Крепко-крепко! Помнишь, как целовала там, в коридоре больницы, когда ты приходил ко мне, чтобы поддержать в самые трудные дни?
- Что это ты вдруг вспомнила об этом? – ахнул Эмиль, ощутив острый укол в сердце, как будто кто-то вогнал в него нож по самую рукоятку, да ещё повернул в ране.
- Не обращай внимания, дорогой. Это мелочи, о которых не стоит говорить. Так, женская блажь, и только. Вот, накатит что-то иногда…
- И всё-таки, мы поговорим об этом. Обязательно!
- Конечно, но не сейчас. Извини, мне надо ехать…
Она нажала на кнопку отбоя, села в машину, и поехала в магазин.
- Интересно, когда он позвонит в следующий раз? Скорее всего, не сегодня. Ведь когда он явится домой, звонить будет уже поздно…
…Эмиль, действительно, не перезвонил вечером. Он опять встречался со своей любовницей, и опять явился домой далеко за полночь, так и не сказав ей последнего «прости», и договорившись о новой встрече.
Подъехав к дому, он открыл дверь своим ключом – наверняка, горничная в такой поздний час уже видела третий сон!
И, в самом деле, в холле было темно, впрочем, как и во всём доме. Никто не ждал его, поглядывая то на часы, то на телефон, и не волновался, не случилось ли с ним что-нибудь по дороге. Он зажег свет в холле, и подошел к зеркалу, чтобы получше рассмотреть, не осталась ли ярко-розовая помада Светланы у него на лице. Зачем ему лишние неприятности? И вдруг увидел на тумбочке обручальное кольцо Виктории и тот перстень, который он надел ей на пальчик прямо после родов, когда она ещё лежала в больнице.
- Она просто забыла их надеть, когда уезжала за покупками! – старался успокоить себя Эмиль, хотя прекрасно знал, что Виктория никогда не снимает с пальца обручального кольца, даже когда принимает душ. И вдруг весь он покрылся противным холодным потом. – О, Боже, что же я натворил…
Он быстро поднялся по лестнице на второй этаж, и распахнул дверь спальни. Их кровать была аккуратно застелена, и, конечно, пуста.
- Господи, да где же она? Может быть, с сыном, в детской? Или в одной из спален для гостей?
Мужчина открыл ещё одну дверь, и увидел, что и детская кроватка тоже пуста. Пусты были и спальни для гостей. Тогда он достал телефон, и нашел её номер. Но потом посмотрел на часы, и не стал делать вызов – часы показывали четверть четвертого ночи…
…Он всю ночь не сомкнул глаз, дожидаясь семи часов утра – именно в это время обычно просыпалась его жена. Но стрелки как будто прилипли к циферблату, и совсем не желали двигаться. И казалось, что даже секундная стрелка, обычно резво бегущая по кругу, сейчас перемещалась со скоростью хромой черепахи.
В шесть часов Эмиль встал с постели, принял душ, побрился, и выпил чашку кофе на кухне. Часы показывали без двадцати семь. Он опять поднялся в свою спальню, и сел на постель.
- Ну, и что я хочу услышать от неё? Господи, да всё, что угодно! Лишь бы услышать её голос!
Только сейчас, потеряв жену, он понял, что дороже неё нет на свете женщины для него, и не будет. А то, что происходит с ним сейчас – это просто блажь, короткое умопомрачение, какая-то низкопробная интрижка, которая ему совершенно не нужна. Он-то понял. А вот как теперь убедить в этом Викторию, большой вопрос…
Наконец, он набрал её номер, и с нетерпением ждал, когда она возьмет трубку.
- Слушаю тебя, Эмиль, - сказала жена, как будто ничего в их жизни не изменилось, просто она на минуточку вышла из дома, и совсем скоро вернется.
- Виктория, - смог сказать Эмиль только одно слово, и горло перехватил сильнейший спазм. Он не мог говорить.
- Да, это я, Виктория. Что ты хочешь мне сказать, Эмиль? Кстати, ты разбудил меня своим ранним звонком. Ведь теперь я могу позволить себе поваляться лишний час в постели – мне никого не надо провожать на работу.
- Почему ты уехала от меня?
- Ну, зачем ты спрашиваешь? Ты же умный человек, и прекрасно знаешь, почему я это сделала.
- Ты следила за мной?
- Да, я предпочла увидеть всё своими глазами. Зачем продолжать агонию, если можно покончить со всем одним ударом, пусть даже очень болезненным? Живи, как хочешь, милый! Ты не услышишь от меня ни слова осуждения. Ведь ты подарил мне жизнь и дал три года абсолютного женского счастья. К тому же теперь у меня есть сын. Я очень благодарна тебе за всё это, и не держу в душе зла.
- Вернись, пожалуйста! Очень тебя прошу…
- Нет, Эмиль. Вот этого не надо. То, что вдребезги разбилось, уже не склеишь. И не нужно приезжать ко мне. Я не хочу тебя видеть. Никогда.
- Ну, зачем ты так? – прошептал в трубку Эмиль, готовый броситься к ней, чтобы на коленях вымолить прощение. – Ты же любишь меня…
- А вот это удар ниже пояса. Давай, не будем говорить обо мне! Лучше бы ты сам определился, кого любишь, а кого уже нет, и не ставил бы меня в унизительное положение брошенной женщины! Второй раз мне этого просто не вынести. Поэтому я ушла первая. И уж если на то пошло - да, я люблю тебя. Но себя я люблю капельку больше. На этом разреши попрощаться и пожелать тебе успехов в труде и большого личного счастья. Но уже без меня. Прощай.
Виктория положила трубку, и откинулась на подушку. Этот звонок мужа и правда разбудил её. Именно сегодня она первый раз за эти два месяца смогла заснуть без сильных снотворных, и хорошо спала всю ночь, не проснувшись ни разу от кошмарных сновидений, которые мучили её в последнее время…
…Эмиль вышел из дома, и поехал в офис. Всё было значительно хуже, чем он мог себе представить. Виктория не просто обиделась. Она порвала с ним, и теперь он вряд ли сможет уговорить её вернуться назад. Такие женщины, как Виктория, обид не прощают! Вот так. Светлана, его мечта и его беда, снова появилась нежданно, и разрушила до основания то, что он смог построить в своей жизни, не дав взамен ничего, кроме нескольких ночей любви, которые и назвать-то так можно с большой натяжкой. Господи, ну, какая любовь! Так, немного секса в неуютном номере гостиницы, где она остановилась, да знакомство с угрюмой девочкой, которая с трудом выдавила из себя свое имя, и весь вечер исподлобья смотрела на него, как будто давая понять, что ждет – не дождется его ухода. Девочка представилась как Эмма, но мать сказала, что её полное имя – Эмилия. Это самое малое, что она могла сделать для своего любимого мужчины – назвать ребенка его именем…
Приехав в офис, Эмиль зашел в свой кабинет. Сев за стол, он достал деловые бумаги, чтобы разобрать их, но его мысли были далеки от этого. Наконец, он не выдержал, взял телефонную трубку, и нажал на кнопку. Через секунду в дверях появилась секретарша.
- Вызывали, Эмиль Олегович?
- Да, Юленька. Пригласите ко мне Антонину Николаевну.
- Одну минуту, - сказала девушка, и выпорхнула из кабинета, чтобы выполнить поручение шефа.
И действительно, через минуту в кабинет Эмиля вошла редакторша, и сразу села на стул, придвинув к себе хрустальную пепельницу, и щелкнула зажигалкой, закуривая тонкую женскую сигарету.
- Зачем звал, Эмиль? Какие-то проблемы?
- Да, Тонь. Ещё какие…
- Надеюсь, ты здоров?
- Здоров…
- Значит, опять заявилась? – ахнула женщина.
- Заявилась, и не одна. С ней ребенок восьми лет, девочка. Говорит, что моя дочь. Эмилией назвала.
- Господи, да что же ты за лопух такой?! – воскликнула Антонина, гася окурок и нервным движением доставая очередную сигарету из пачки. – Да гони ты её в шею! Скажи, что жена у тебя, и сын, а ей о своей любви надо было раньше думать, когда ты в ногах у неё валялся, и просил не уезжать. Так ведь больной-то не нужен был. А теперь, небось, в журнале прочитала, что у тебя кругом шестнадцать, и опять у неё любовь проснулась…
- Всё дело в том, Тонечка, что твой совет несколько опоздал. Нет у меня больше жены…
- Не поняла. Это что, шутка юмора такая? Вчера была, а сегодня уже нет…
- Ты считаешь, что сейчас для меня самое время шутить?
- Тогда - рассказывай всё подробно. Ну! Я слушаю!
- Рассказывать-то почти нечего. Пока я вчера был в офисе, Виктория уехала из дома и забрала с собой сына.
- А ты был в офисе? И только?
- Ну… Не только.
- Значит, ты пришел домой поздно.
- Да. Я несколько задержался.
- Понятно. Надеюсь, она не отключила телефон после того, как исчезла из твоего дома?
- Нет, не отключила.
- Ну, и что? Ты уже говорил с ней?
- Да. Я звонил ей сегодня утром. Она сказала, что всё знает. И не вернется ко мне никогда.
- Всё знает? Бог мой! Да откуда?
- Она следила за мной.
- Господи! – схватилась за голову Антонина. - Бедная Виктория… Представляю, что она почувствовала, когда увидела тебя с другой женщиной… Ладно! От меня-то чего тебе надо, а? Жилеток, куда можно поплакаться, я принципиально не ношу, ты же знаешь.
- А мне и не надо. Плакаться не собираюсь. Я прошу помочь мне вернуть жену и сына. Без них я пропаду…
- Знаешь, мне надо подумать. Как только что-нибудь соображу, я приду к тебе. Ты ведь никуда не собираешься уезжать сегодня?
- Пока нет, у меня полно бумажной работы. Хотя я с трудом могу заставить себя сосредоточиться на документах.
- Вот и хорошо. Сосредотачивайся, разбирайся с бумагами, а я скоро буду.
Резким движением Антонина опять загасила сигарету в пепельнице, встала и вышла из комнаты. У неё в душе поднималась злость. Она злилась на Эмиля, который снова оказался в сетях этой авантюристки, злилась на себя – ведь видела, что с ним что-то не то, и не захотела вмешиваться. Была уверена на все сто, что уж теперь-то он застрахован от всяких неожиданностей – рядом с ним такая женщина – умная, красивая, талантливая! А он опять… Уж пятый десяток давно разменял, можно было бы и остепениться, наконец! Или не женился бы, если чувствовал, что другую забыть не может! За руку в ЗАГС никто не тянул. Господи, как хорошо понимала Антонина, что сейчас чувствует Виктория! Вот уж, кому, действительно, не позавидуешь! Жалко её, прямо до слез жалко! Опять у разбитого корыта, одна… В третий-то раз она замуж не пойдет, тут уж и гадать нечего! Такие они, мужики… Ну, как говорится, что есть, то и имеем… Надо бы съездить к ней, поговорить. Спросить, как она теперь жить собирается.
- Пожалуй, на этом пока и остановимся, - вслух произнесла Антонина, и, выпустив изо рта очередную сигарету, пошла в кабинет к шефу.
- Эмиль, я должна поговорить с твоей женой сама. И не по телефону, - сказала она, едва войдя в комнату.
- Честно говоря, я и сам хотел попросить тебя об этом. Съезди, и поговори с ней. Ты для неё авторитет, она обязательно прислушается к твоим советам.
- Я не собираюсь давить на бедную женщину своим авторитетом, чтобы вернуть её тебе. И не сделаю ничего ей во вред. Я поеду, чтобы просто поддержать её, и выяснить, не нужна ли ей моя помощь. И если надо, то помогу. Ведь сейчас она осталась совсем одна. И, кстати. Представь себе, если о вашем разрыве узнают журналисты какой-нибудь желтой газетёнки! Их же хлебом не корми, только дай покопаться в чужой судьбе своими грязными лапами. А что будет с людьми потом, их мало волнует. Главное – написать, вылить на людей ушат грязи, а там…
- Об этом-то я как раз и не подумал… Вряд ли она сможет всё это вынести, и не попадет в клинику с нервным срывом!
- Вот-вот, именно! Ей ведь только нервного срыва не хватает для полного счастья! А там и рецидив, чего доброго, подоспеет… Ладно. Я сейчас же еду к ней. Надеюсь, она сейчас в вашей московской квартире?
- Думаю, да. Больше ей некуда ехать…
…Через полчаса Антонина Николаевна нажимала кнопку звонка в квартиру Виктории, умоляя её оказаться дома.
Наконец, дверь распахнулась. В дверях стояла Анна Гавриловна.
- Здравствуй, тетя Нюра. А что, Виктория дома?
- Дома. Только совсем не расположена принимать гостей.
- А ты всё-таки передай ей, что я приехала.
- Хорошо, заходи, Антонина, я передам, мне нетрудно.
Но тут в прихожую, услышав голоса, вышла сама Виктория, и, увидев подругу, бросилась к ней:
- Ой, Тонечка! Как хорошо, что ты приехала! Пойдем, я напою тебя чаем!
- С удовольствием выпью чашечку, - ответила Антонина, и передала ей пакет с пирожными, купленными по дороге.
Подруги пошли на кухню, а Анна Гавриловна поспешила в детскую, где уже полчаса безуспешно пыталась уложить в постель непослушного двухлетнего сорванца, возомнившего себя взрослым, и никак не желавшего ложиться спать днем…
- Ну, что, Виктория, рассказывай, как ты оказалась здесь! – сказала Антонина, привычным жестом выкладывая на стол пачку сигарет и зажигалку, и ища глазами пепельницу, которую вскоре обнаружила на подоконнике, куда та угодила за ненадобностью – в семье Вершининых никто не курил.
- Так ведь Эмиль тебе уже всё рассказал. Зачем повторяться?
- Хочу узнать всё из первых рук. Знаешь, в таком деле, как семейная жизнь, надо обязательно выслушать обе стороны.
- Тонь, не надо. Это дело только нас двоих. А от тебя я хочу узнать одно – ты останешься моей подругой, если я разведусь с Эмилем, или вместе с ним я теряю и тебя? Поверь, мне будет очень жаль, если дело обстоит именно так…
- Ну, мы с ним не сиамские близнецы, каждый сам по себе. И с чего ты решила, что потеряешь меня? Я ведь приехала, чтобы помочь тебе, если это возможно. И не собираюсь вмешиваться в ваши дела. Чай, не дети малые, сами разберетесь.
- Вот и хорошо. А помощь… Нужна мне помощь, Тонечка! Если бы ты знала, как мне плохо!
- Знаю, милая! Как же мне не знать? Ведь меня тоже предал человек, которому я верила, как себе самой, и прожила рядом с ним двадцать счастливых лет! А что поделаешь? Сорок лет – коварный возраст для мужчины. Да и пятьдесят, кстати, тоже, - горько усмехнулась женщина.
- А я и не знала, что ты рассталась со своим мужем. Мне Эмиль ничего не говорил об этом.
- Ну, а зачем тебе знать?
- И как же ты всё это вынесла?
- Как видишь, жива, здорова, и не потеряла способности радоваться жизни.
- А для меня всё черно вокруг.
- Понимаю. Но всё это пройдет. Не скоро, конечно, но пройдет. И мир снова станет для тебя разноцветным.
- За что он меня так, Тонечка, а? Что я сделала неправильно? Чем не угодила?
- Ты тут совсем не причем, девочка… Вы познакомились, когда ему было сорок. Сорок лет! Это половина человеческой жизни. И эту половину жизни он прожил без тебя. Конечно, у него были увлечения, были встречи и разлуки, была и любовь к женщине. Он очень любил её. Любил долгие годы… А она то появлялась в его жизни, то исчезала. Когда она появлялась, он весь светился, а когда снова исчезала, Эмиль сходил с ума, он буквально не находил себе места, всё валилось из его рук и казалось, что жизнь кончена. Где она пропадала, и с кем, никто не знал. Но как только бедный парень немного приходил в себя, она, как черт из табакерки, появлялась в его жизни снова! Наконец, после нескольких отказов Светлана всё-таки согласилась выйти за него замуж. Они уже хотели ехать в ЗАГС, чтобы подать заявление, но тут вмешалась сама судьба – Эмиль тяжело заболел, и попал в больницу. А девица снова исчезла – ну, зачем ей нужен больной, немощный муж, если вокруг столько молодых и сильных самцов, способных скрасить её одиночество!
На этот раз она пропала надолго. И я думала, что бедный мужик сумел исцелиться от своего чувства, больше похожего не на любовь, а на тихое помешательство. Потом он встретил тебя. Господи, как же я обрадовалась! Вы были такой чудесной парой, и, казалось, очень любили друг друга. Наконец, я вздохнула с облегчением. И вот она появилась снова! Ведь наверняка прослышала о том, что его дела в полном порядке, и приехала только затем, чтобы поживиться. Да ещё и «дочку» ему подсунула!
- У Эмиля есть внебрачная дочь? – ахнула Виктория.
- Не думаю, что это ребенок Эмиля. Просто мадам решила заполучить его любой ценой, а ребенок – сильный аргумент, и подходит для этого как нельзя лучше.
- Надо сказать, она недолго добивалась своего!
- Ошибаешься. На этот раз он довольно быстро опомнился, и после нескольких встреч решил окончательно порвать с ней. Но, к сожалению, было поздно. Тебя он потерял. А жаль! Вы созданы друг для друга, уж поверь! Ну, да ладно. Что мы всё о нем, да о нем. Давай, теперь о тебе. Как дальше жить собираешься, подружка моя дорогая?
- Пойду работать. Недавно была в той организации, где работала раньше, до болезни. Они берут меня к себе. Правда, место там освободится только через месяц – одна из женщин уходит в декретный отпуск. Ну, а на это время деньги у меня есть. Знаешь, содержать ребенка, няню и себя – удовольствие не из дешевых.
- Знаю. Поэтому и спросила. Ну, Эмиль, конечно, будет помогать.
- Мне не нужна его помощь. Пусть помогает своей дочери. А мы уж как-нибудь сами…
- Это ты зря. Ромка его сын, и он, как отец, имеет право видеть его, и заботиться о нем. Да и потом, несмотря ни на что, Эмиль – мужик неплохой.
- А я и не говорила, что он плохой. Эмиль – замечательный человек. Просто пусть он живет сам по себе, а мы – сами по себе. Завтра я отвезу в суд документы на развод, и он может делать со своей жизнью всё, что хочет. Только уже без меня…
- Я бы на твоем месте так не торопилась.
- А чего мне ждать? До сих пор они встречались где-то в гостинице, а сейчас, чего доброго, он поселит её в своем доме…
- Глупости не говори! – прикрикнула на Викторию Антонина. – Ты – его законная жена, и пока ты живешь в его доме…
- А я, как видишь, уже не живу в его доме! И не собираюсь там больше появляться!
- Удивительное дело! Ты так легко отдаешь его другой… Как будто и не любила его никогда…
- Что же мне его, за рукав хватать? «Любимый, не ходи сегодня к ней. Побудь со мной!» Так, что ли? Не будет этого! Никогда на мужиках не висла, и любви не выпрашивала… Знаешь, когда я его увидела с этой женщиной, у меня как будто оборвалось что-то внутри. И теперь в ней нет ничего – ни злости, ни любви… Только пустота и боль.
- Это в тебе говорит обида. Любовь не может пройти столь быстро, уж поверь. Но обида когда-нибудь пройдет, и останется сожаление о сделанной ошибке. Ты имей это в виду, когда поедешь подавать документы на развод.
- Ох, ну почему ты всю вину за наш разрыв стараешься переложить на меня? Ведь я – пострадавшая сторона! Это ко мне в постель ложился муж, от которого пахло чужими духами! Это он два месяца прятал глаза, говоря, что опять вынужден задержаться на работе, и являлся в три часа ночи, стараясь сделать так, чтобы я не проснулась… А я только притворялась спящей, и молча глотала слезы ночи напролет!
- Милая моя, я всё понимаю! И полностью поддерживаю тебя, - сказала Антонина, обнимая подругу, и прижимая её к своей груди. – Я прошу тебя только об одном – не торопись принимать решение! Обиженное самолюбие – плохой советчик. Есть и ещё одно. Я тут подумала… Помнишь, историю со статьей в газете, эту шумиху вокруг вас, которую подняли журналисты, вознеся вашу любовь чуть ли не до небес и сравнивая вас с героями Шекспира?
- Ещё бы мне забыть этот нездоровый ажиотаж! Да у меня аж скулы сводило от злости, когда я читала всю эту хрень!
- А теперь представь себе на мгновение! Те же журналисты узнают, что вы разводитесь. Ведь обязательно найдется человек, который стукнет им. Тут уж такой кошмар начнется! Такой поток лжи на вас выльется! Только ленивый не будет тыкать в тебя пальцами на улице!
- О, Боже! – воскликнула Виктория, и схватилась ладонями за лицо. – И что же мне делать?
- Думаю, тебе придется вернуться, дорогая. И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. В конце-концов, тебе совсем не обязательно спать с мужем в одной спальне. Насколько я знаю, в доме полно пустых комнат. И с разводом лучше немного повременить. Но это только мои советы. И следовать им ты совершенно не обязана. Ты вполне взрослая девочка, и у тебя светлая голова.
- К сожалению, в моей голове сейчас одна-единственная мысль – любимый мужчина предал меня, я никому не нужна, и вообще, жизнь кончена!
- Глупости не говори! Эмиль любит тебя, и хочет, чтобы ты вернулась. Конечно, он достоин сурового наказания за то, что натворил. Но не того, что ты задумала. Это слишком, дорогая!
- Господи, Тоня, ну, что ты говоришь? Какое наказание? Я не собиралась выяснять отношения, бить посуду и закатывать сцены ревности. Я просто освободила место, которое больше мне не принадлежит – только и всего.
- Это ты зря! Пока ты его жена, и место подле него принадлежит именно тебе. А ты, вместо того, чтобы решить проблему, решила просто убежать от неё.
- Решить проблему? Это как? Может быть, мне подкараулить его любовницу на улице и избить? Так, вряд ли это получится. Я худее и намного ниже её ростом. К тому же никогда в жизни никого не ударила, и не знаю, как это делается.
- Не говори ерунды! Какая ещё драка?! Всё, что от тебя требуется - это быть чуть более терпимой к чужим слабостям.
- Людские слабости, Тонечка, – это перебрать немного в ресторане, или на корпоративной вечеринке потискать в темном углу молоденькую секретаршу. А то, что сейчас происходит – это измена. Он живет с другой женщиной! И от этой женщины у него ребенок. Вот так…
- Ну, всё! Приехали! Возвращаемся назад. Эмиль просил меня передать, что любит только тебя, и никого больше. И умоляет вернуться в свой дом. Ты слышишь, что я тебе говорю? Лично я прошу о том же. Вернись, Виктория! Не заводи ваши отношения в тупик, из которого нет выхода!
- Хорошо. Будем считать, что ты меня уговорила. Я буду жить в его доме. Но не с ним! И обещаю не слишком торопиться с разводом.
- Вот и отлично! А теперь я, пожалуй, поеду. Работы много. Слава Богу, люди опять стали читать книги, и мне есть, чем заняться.
- Спасибо, что приехала.
- Да ладно! Ты помни только об одном – я тебя люблю, и в обиду никому не дам, даже своему шефу!
Женщины рассмеялись. Но смех их был невеселым – неизвестно, что ждало впереди Викторию, и что ещё может сотворить со своей жизнью Эмиль, у которого, видимо, совсем «снесло крышу».
- Ну, ладно! – думала Антонина, садясь в свой автомобиль. – Всё-таки мой визит был не напрасным. По крайней мере, я убедила её в том, что необходимо вернуться в дом мужа и подождать с разводом. И это уже победа! Ну, а остальное – это уже дело Эмиля. И если его вопли о том, что он пропадет без своей жены – это правда, то пусть докажет, что любит её. Ну, а то, что она любит его, никакому сомнению не подлежит!..
…Приехав в офис издательства, Антонина Николаевна сразу прошла к кабинету шефа.
- Юленька, Эмиль Олегович у себя? – спросила она у секретарши.
- У себя, Антонина Николаевна. Сказал, что как только вы приедете, то сразу к нему.
- Иду, иду, - сказала та, и распахнула дверь.
- Ну, слава Богу, ты уже здесь! – воскликнул Эмиль, увидев её.
- Да, я здесь.
- Что скажешь?
- Она вернется, Эмиль. Вернется в твой дом, но не к тебе. И не будет пока подавать документы на развод. К сожалению, это всё, чего я смогла добиться. Остальное зависит от тебя.
- Я понимаю. Когда она вернется?
- Не знаю. Она не сказала. Может быть, завтра. Завтра ты будешь дома вовремя, я надеюсь?
- Да, Сегодня я увижусь со Светланой в последний раз.
- Ну, конечно! Так она тебя и отпустила! Милый мой! Да она явилась сюда, чтобы ободрать тебя, как липку! Неужели ты этого ещё не понял? Именно поэтому и появилась вдруг эта девочка Эмилия, которая наверняка не имеет с тобой ничего общего!
- Ну, зачем ты, Тоня? Нельзя так плохо говорить о людях… Почему ты не допускаешь того, что Света приехала потому, что просто не может жить без меня?
- Ну, да. Говорить плохо о людях нельзя, а делать такое с людьми можно! Ты бы видел свою жену! Ну, скажи мне, почему она-то должна страдать по её милости? Мало того, что тебе всю жизнь испортила, так теперь неизвестно, чем закончится всё это для твоей жены!
- Сегодня я увижусь со Светланой, и скажу, что между нами всё кончено. Но ведь ребенок ни в чем не виноват! Девочка нуждается в заботе отца. Думаю, Виктория меня поймет, и согласится принимать Эмилию в нашем доме!
- Слушай, Эмиль, ну, нельзя же быть таким простофилей! Заставь её сделать генетическую экспертизу. И всё сразу встанет на свои места. И если девочка и в самом деле твоя дочь, Виктория должна будет принять это как данность. Но готова спорить на что угодно, что этот ребенок не твой!
- Хорошо. Чтобы пресечь все слухи, я скажу ей об этом.
- Ну, всё. На этом позвольте мне откланяться. Честно говоря, все эти разговоры мне порядком надоели. Наверно, я слишком стара, чтобы заниматься решением любовных треугольников. Устала. Прости!
- Спасибо тебе, Тонь!
- Не за что. Пойду. Надо поработать. А то завтра ты сам будешь дрючить меня на пятиминутке за то, что я не успела выправить рукопись!..
Редакторша ушла, а Эмиль набрал номер телефона, который знал уже наизусть, и услышал голос, который музыкой зазвучал в его ушах.
- Алло! Я вас слушаю, - нежным голоском пропела Светлана, которая знала, кто может ей позвонить.
- Это я, - сказал Эмиль, и сердце его сладко бухнуло в груди, несмотря ни на что. – Твои планы не поменялись?
- Ну, конечно, нет, милый! Мы встречаемся сегодня там же, где и в прошлый раз, так?
- Да, именно так.
- Тогда до вечера, дорогой!
- До вечера, Светлана.
Эмиль положил телефонную трубку, и подумал, что разговор, который предстоит ему сегодня вечером, будет очень нелегким для него…Ведь сегодня он должен попрощаться с женщиной, которую боготворил столько лет…
…С трудом дождавшись шести часов вечера, мужчина вышел из офиса, и сел в машину. Букета роз у него в руках на этот раз не было…
Они встретились в том же ресторане, за тем же столиком. И Эмиль так же припал губами к её руке.
- Дорогой, мне кажется, нам пора объясниться, - сказала Светлана после того, как официант принял у них заказ. - Мы с тобой встречаемся почти два месяца. Я хотела бы узнать о твоих дальнейших планах. И ещё одно. Ты собираешься удочерить Эмилию? Я хочу, чтобы она носила твою фамилию, милый, и имела возможность общаться с тобой как можно чаще! Понимаешь, у девочки непростой характер, ей просто необходима мужская рука!
- У нас впереди целый вечер. Давай, сначала поужинаем, а потом займемся нашими делами, и всё обсудим.
- Кстати, у меня кончаются деньги, что были с собой, милый. Гостиница в Москве – слишком дорогое удовольствие для меня! А подруг и знакомых, у кого можно было бы остановиться, не осталось.
- По этому поводу можешь не волноваться. Я дам тебе денег.
Официант подошёл к столику, чтобы поставить на него заказанные блюда, и разговор прервался.
Светлана сильно нервничала. Всё шло совсем не так, как она задумала. Ну, почему он отложил разговор об их будущем? Почему не мог просто сказать, что они будут вместе? Значит, на этот раз она проиграла, ей нет больше места в его жизни. И теперь вся надежда на девчонку, которая дожидается их в гостинице. Уж на алименты доченьке она сумеет его развести в любом случае, а это приличные бабки – четверть того, что он загребает в этом своем издательстве! Ну, а по поводу того, является ли он отцом… Он слишком интеллигентен и застенчив, чтобы заговорить о том, что сомневается в своем отцовстве, уж она-то знает! Будет платить, как миленький! Судя по тому, на какой машине он ездит, и сколько денег тратит на дорогие рестораны, денег у него куры не клюют. Пусть делится! Напрасно, что ли, она вернулась сюда, и каждый вечер кувыркается с ним в постели, выслушивая всю эту лабуду про любовь и верность! Нет, конечно, она не отрицает, что такие чувства существуют. Но лично ей в жизни они не встречались. Не считать же любовью признания этого слизняка, сидящего сейчас напротив, а верностью – то, что он не женился до сорока лет! Почему-то она очень ярко вспомнила своего последнего любовника, провинциального бандита средней руки, совсем недавно загремевшего на нары на двадцатник за тройное убийство, с которым прожила больше восьми лет. Вот уж это действительно, мужик, так мужик! Да если бы не суд и нанятые адвокаты, которые стрясли с него все деньги, что тот сумел заныкать, поехала бы она сюда кланяться этому задохлику, и разыгрывать из себя в тридцать семь лет влюбленную дурочку!..
…Покончив с ужином, они не стали задерживаться в ресторане, и, расплатившись с официантом, вышли на улицу, где уже спала дневная жара.
- Я отвезу тебя в гостиницу, - сказал Эмиль.
- Хорошо, - покорно сказала женщина, опустив глаза, в которых полыхало настоящее бешенство. Но она быстро взяла себя в руки – оттого, как она поведет себя сейчас, зависело её ближайшее будущее.
Они ехали по ночной Москве, и молчали. Каждый из них думал о своем.
Поднявшись в свой номер, Светлана навестила дочь, которая спала в комнате рядом, и села на диван рядом с Эмилем.
- Что ты хотел мне сказать, дорогой? Надеюсь, твои слова не будут слишком жестоки. Мне не перенести…
- Дорогая, я всю жизнь любил только одну женщину – тебя. Но ты исчезла, мы не виделись столько лет! За это время много воды утекло. Пойми, я женат, и моя жена тоже очень дорога мне. У нас подрастает сын. Я не могу разрушить свою семью. К тому же Виктория отдала мне свою почку, когда я умирал в больнице, и только поэтому я сейчас здесь, а не на том свете.
- Так вот отчего ты не сдох от своего нефрита! Эта дурёха рассталась со своей почкой, чтобы ты жил. Хорошо же ты её отблагодарил, приятель! – подумала любимая женщина Эмиля, а вслух сказала:
- Я понимаю, чувство благодарности… Но как же быть мне? Я же люблю тебя! Я вернулась к тебе, а ты…
- Поверь, мне очень больно говорить тебе это, но мы должны расстаться!
- Но почему?! Ведь нам так хорошо вместе!
- Моя жена узнала, что у меня появилась другая женщина, и уехала из дома, забрав с собой сына.
- Тем более! – обрадовалась Светлана такому обороту дела. – Раз всё так произошло, мы могли бы немного пожить в твоем доме, а не в этом жутком гостиничном номере! Твоей дочери нужен свежий воздух, а у тебя такой красивый дом в Подмосковье…
- Откуда ты знаешь, какой у меня дом? – сразу насторожился Эмиль.
- Прочитала о тебе в каком-то журнале, - сказала женщина, и поняла, что очень лопухнулась, заговорив об этом.
А Эмиль вдруг совершенно отчетливо понял, что Антонина права, говоря о том, что появление Светланы в Москве – это отнюдь не случайность, а хорошо продуманный ход, и теперь уже почти не сомневался, что она права абсолютно во всём. Чувства Светланы к нему – это просто игра. И ничего ей от него не надо, кроме денег. Деньги – вот ключ ко всем её поступкам! Какая любовь? Какие чувства? Да она давно забыла, как его зовут! А он повелся на всё это, как несмышленый юнец, и чуть не лишился женщины, которая безумно любит его, и родного сына!
От всех этих мыслей, которые молнией пронеслись в его голове, мужчина сильно побледнел.
- Что с тобой, Эмиль? Тебе плохо? – испуганно спросила Светлана, глядя на посеревшее лицо мужчины и судорожно сжатые в тонкую линию губы. Не хватало ещё, чтобы его нашли в её номере мертвым, и об этом напечатали в газетах! Тогда её любовник обязательно узнает о том, как она ждет его, несмотря на то, что сам отбывает свой солидный срок недалеко от речки Колымы. И сможет жестоко наказать за неверность, пусть не собственными руками, а руками каких-нибудь шестерок. Он не посмотрит даже на то, что у них подрастает дочка, как две капли воды похожая на него…
Через несколько минут, когда бледность с лица Эмиля почти исчезла, он сказал:
- Итак, тебе придется уехать обратно, Светлана. Что касается дочери… Я готов признать её, если ты сделаешь генетическую экспертизу. Своего ребенка я не брошу, и готов содержать её, до тех пор, пока она будет нуждаться в этом.
- Хорошо. Завтра же утром мы вместе с тобой поедем, и сдадим необходимые анализы. Я совершенно уверена, что результат будет положительным! Это твой ребенок, поверь! Кому, как не матери, знать это.
- На том и порешили! Я приеду за тобой часов в одиннадцать. Постарайся к этому времени быть готовой!
С этими словами Эмиль открыл свой бумажник, и достал оттуда несколько крупных купюр.
- Надеюсь, этого хватит, чтобы расплатиться за гостиницу и купить билеты? – спросил он, и посмотрел на женщину. И вдруг увидел в её глазах полыхнувшую ненависть. Но это продолжалось лишь одно мгновение. Уже через секунду взгляд женщины стал грустным и немного растерянным, и только…
Она взяла деньги, и быстро убрала в сумочку.
- Ты останешься у меня, хоть ненадолго? Я хотела бы попрощаться…
- Извини, я очень устал сегодня!
- Никогда не думала, что наши отношения закончатся вот так! В глубине души я всегда чувствовала, что в конце-концов буду с тобой, милый…
- К сожалению, так сложилась жизнь. Поверь, дорогая, мне тоже очень нелегко!
Он подошел к женщине, и обнял её, а она припала к нему всем телом, зная, как он всегда реагировал на это. Но Эмиль только поцеловал её в лоб, и быстро покинул номер.
- Я отомщу! – прошептала женщина, и до крови закусила губу. – Никто не может безнаказанно проделывать со мной такое!..
…Эмиль плохо спал в эту ночь. Но, как и обещал, в одиннадцать часов был уже в гостинице, где его поджидали Светлана и Эмилия, вполне готовые к выходу.
Он отвез их в клинику, где делали генетическую экспертизу, и через несколько минут, сдав кровь на анализ и заплатив за него, они были свободны.
- Может быть, посидим где-нибудь в кафе? – спросил Эмиль.
- Было бы совсем неплохо. Мы сегодня не завтракали. Я не знала, можно ли есть перед тем, как сдавать кровь на анализ.
- Ну, сейчас мы это быстро исправим, - сказал мужчина, и припарковался у небольшого уютного кафе, где вкусно и не очень дорого кормили.
- Эмиль, милый, послушай меня! Я хотела бы уехать прямо сегодня. Но результат анализа мы узнаем только через месяц. Прошу тебя, пусть этот месяц Эмилия поживет у тебя! К сожалению, мне некуда её везти – у меня нет ни дома, ни работы. Мне надо начинать жизнь заново. Ведь я всё бросила, когда рванулась к тебе! Ну, а когда экспертиза будет готова, и ты убедишься, что это твоя дочь, мы поговорим об удочерении. Хорошо?
- Договорились, этот месяц Эмилия поживет у меня, - сказал Эмиль, хорошо понимая, какие чувства в сердце жены вызовет вид этой нелюдимой угрюмой девочки, чем-то напоминающей дикого волчонка.
Допив свой кофе, они сели в автомобиль, и поехали в гостиницу, чтобы забрать вещи.
Войдя в номер, Светлана попросила Эмиля немного подождать, и ушла с дочерью в её комнату. Что говорила девочке мать, в чем хотела убедить, Эмиль не знал. Только когда Эмма вышла из комнаты, на лице её были хорошо заметны следы слез…
…Потом Эмиль отвез Светлану на вокзал, и на прощание опять опустошил свой бумажник, не оставив себе ни рубля, моля Бога, чтобы гаишник не остановил его по дороге домой – у него не было денег даже для того, чтобы оплатить штраф за неправильную парковку…
К счастью, ему удалось доехать до дома без приключений. Въехав в ворота, он остановил автомобиль, и сказал Эмилии:
- Ну, вот, девочка, мы и приехали.
Та ничего не сказала, и только кивнула головой, из чего мужчина заключил, что она всё-таки услышала его.
Они вошли в дом, где их встретила горничная.
- Лиза, это Эмма. Она поживет у нас немного. А ты, пожалуйста, устрой её в одной из комнат для гостей, накорми и помоги разобрать чемодан.
- Хорошо, Эмиль Олегович, я всё сделаю, - сказала горничная, и обратилась к девочке, беря её за руку: - Ну, пойдем, милая, я покажу, где ты будешь жить!
Передав Эмму на попечение прислуги, Эмиль поехал в свой офис. Он и так запустил дела из-за своих личных проблем. А это совершенно недопустимо! Ведь от него зависит жизнь стольких людей! И среди них, конечно, жена и сын. А теперь и дочка с таким же, как у него именем – Эмилия…
… Утром следующего дня Виктория вернулась в дом мужа. На пороге её встречала всё та же молоденькая горничная.
- Ой, Виктория Михална, как же хорошо, что вы вернулись! Мы прямо не знаем, что нам делать с девочкой…
- С девочкой? Какой девочкой? Я ничего не понимаю.
- Ну, как же? Эмиль Олегович привез вчера ребенка, и приказал приготовить для неё комнату. Я, конечно, комнату приготовила, ужином её накормила, вещи в порядок привела. Но не умею я обращаться с детьми! А ведь с ней заниматься надо! Не может же ребенок целый день один сидеть в своей комнате! От такой жизни и взрослый-то на третий день с ума сойдет!
- И как зовут эту девочку?
- Её зовут Эмма.
- Ну, понятно. Значит, мой муж решил, что Эмма будет жить с нами. Только ведь и я мало чем могу помочь – меньше чем через месяц я выхожу на работу. Вполне вероятно, что мужу придется взять для девочки няню.
- Вот это будет правильно, Виктория Михална! А то, у меня и без неё от дел голова идет кругом …
- А теперь, Лизонька, помоги мне отнести вещи в комнату для гостей. Теперь я буду жить там.
Горничная ничего не сказала на это, но глаза её говорили без слов – девушка была очень удивлена таким решением хозяйки. И вообще, в их доме творилось что-то невероятное – сначала хозяйка хватает ребенка и чемоданы и уезжает куда-то, через день хозяин привозит в дом эту девочку, а вернувшаяся вновь хозяйка изъявляет желание поселиться в одной из комнат для гостей! Тут есть, о чем подумать, и о чем посплетничать с поварихой и садовником!
Лиза подхватила чемоданы, и стала подниматься на второй этаж.
- Вы какую комнату хотите занять, Виктория Михална?
- В самом конце коридора, подальше от спальни мужа, - сказала Виктория, давая ещё большую информацию для сплетен. А чего скрывать шило в мешке? Всё равно для внимательных глаз прислуги нет ничего тайного в доме!
Через три часа, благодаря стараниям той же Лизы, Анны Гавриловны и самой Виктории, комната была приведена в порядок, а все вещи лежали на своих местах. Детская переехала в комнату рядом со спальней Вики.
- Ну, а теперь и на обед пора, повариха, наверно, уже заждалась вас, - сказала горничная. – Эмму-то звать, или в комнату обед ей отнести?
- Зачем же в комнату? Пусть в столовой обедает, вместе со всеми. Ну, а познакомиться с ней мне всё равно придется, рано или поздно. Так уж лучше сегодня!
- Тогда я пойду, предупрежу повариху.
- Да-да, иди, мы спустимся через пять минут.
- Может, зря ты, девочка, согласилась на это? Ну, зачем тебе видеть его дочь? – спросила Анна Гавриловна.
- Что ж мне, тетя Нюра, с ребенком воевать? Девочка-то в чем виновата? Не мой это дом, и не мне решать, кому здесь жить, а кому - нет. Только зря, конечно, Антонина не предупредила меня об этом сюрпризе. Я бы сто раз подумала, возвращаться сюда, или нет!
- Так ведь не поздно ещё и уехать! Можно и налегке, а вещи потом забрать.
- Устала я, тётя Нюра. Очень устала. Сейчас поем немного – и в постель.
- Тогда пошли. Ромка тоже проголодался, уже два раза спрашивал, когда я кормить его буду…
Они спустились вниз, в столовую. За столом уже сидела девочка лет семи-восьми, и глядела на них тяжелым взглядом исподлобья.
- Ну, здравствуй! – сказала Виктория. – Как тебя зовут?
- Эмма, - сказала девочка, даже не поздоровавшись.
- А меня – Виктория Михайловна. Можешь звать меня просто тётя Вика. Это мой сын Рома, а это – его няня, Анна Гавриловна. Запомнила?
Девочка кивнула головой, но ничего не сказала.
- Какой странный ребенок! – подумала Виктория. – Такое впечатление, что эта девочка росла в семье, где с ней дурно обращались. Иначе, почему же у неё такой затравленный взгляд, как будто она ждет от окружающих чего-то плохого?
Они пообедали, и тетя Нюра забрала Ромку, чтобы попытаться уложить его спать. А Виктория и Эмма остались за столом.
- Ну, что, девочка, тяжело жить в чужом доме, среди незнакомых людей?
Девочка кивнула головой, и насупилась ещё больше.
- Я хорошо понимаю тебя. Я ведь тоже не хозяйка в этом доме. Но даю тебе слово, что пока я живу здесь, тебя никто не посмеет обидеть! Конечно, я не могу гарантировать, что будут любить, но в обиду я тебя не дам. Ты веришь мне?
Эмма опять кивнула головой, и посмотрела на Викторию. Женщине показалось, что выражение её глаз немного изменилось.
- А теперь скажи мне, чем бы ты хотела заняться? Что тебе нравится больше всего? Рисовать, играть в компьютерные игры, смотреть мультики или, может быть, проводить время на свежем воздухе? А может быть, ты любишь шить платья для своих кукол?
- У меня нет кукол…
- А хочешь, пойдем в сад? Сейчас Ромка немного поспит, и мы можем поплавать в бассейне, а потом позагорать.
- Вы возьмете меня с собой?! – удивилась Эмма.
- Ну, конечно, возьмем! Ты плавать умеешь?
- Нет…
- Так научишься! Вон Ромка мой, третий год всего, а уже умеет на воде держаться!
- А у меня купальника нет, - расстроилась Эмма.
- В трусиках сегодня поплаваешь. Там же никого не будет, кроме нас троих. А завтра утром в магазин съездим, купим тебе самый-самый красивый купальник!
- Правда?
На лице у девочки в первый раз появилась слабая улыбка, складочка между бровями разгладилась, и её мордашка сразу стала по-детски хорошенькой.
- Ну, конечно! Молодая леди никак не может обойтись без купальника. Сейчас беги к себе, и подумай хорошенько, что ещё тебе необходимо купить. Заодно купим и это! А как Ромка проснется, пойдем в сад.
- Хорошо, тётя Вика.
Эмма побежала к себе в комнату, а Виктория пошла в детскую, чтобы посмотреть, заснул ли её сын, или тетя Нюра до сих пор сражается за здоровый образ жизни непослушного ребенка.
Она застала сына спящим в кроватке. Рядом, в кресле, откинувшись на высокую спинку, чутко дремала Анна Гавриловна. Вика не стала даже заходить в комнату. Закрыв потихоньку дверь, женщина пошла к себе, чтобы тоже прилечь хоть ненадолго. Но уже меньше, чем через час почувствовала, как кто-то с кряхтением забирается к ней на постель, и крошечное тельце устраивается рядом с ней под одеялом.
- Ромка, ты сбежал от бабы Нюры? Да, мой маленький проказник?
Мальчик засмеялся, и закивал головой – говорил он пока плохо, но зато прекрасно понимал, что ему говорят взрослые. Только вот, послушанием не отличался, и делал всё по-своему.
- Ну, что? Ещё поспим немного, или купаться пойдем, а, сынок?
- Куп-куп, - сказал ребенок, и быстренько слез с невысокой кровати.
Виктория бросила взгляд на часы. Они показывали без четверти четыре. Самое время нырнуть в прогретую летним солнцем воду! Она взяла сына за руку, и, предупредив тётю Нюру, что идет поплавать в бассейне с детьми, зашла за Эммой, а потом, держа обоих детей за руки, повела их в бассейн.
- Ну, вот, видишь, какой бассейн сделал твой папа? Тут вот совсем неглубоко, а дальше одной заходить нельзя, если не умеешь плавать. Ты не боишься воды?
Девочка пожала плечами, как будто не знала ответа на этот вопрос. Ромка в это время уже прыгнул с бортика в бассейн, и теперь плескался в нем, поднимая тучи брызг.
- Ромка, перестань! Лучше бы помог девочке! Видишь, ей в первый раз трудно зайти в воду!
Мальчик быстро вылез на бортик, и взял Эмму за руку.
- Ну, смелее! И помни, что я всегда буду рядом! – сказала Виктория, и следом за детьми прыгнула в воду.
Через несколько минут Эмма уже совсем освоилась в бассейне, и теперь плескалась с братом. С братом… Виктория в первый раз мысленно назвала своего сына братом этой девочки. А что поделаешь, если так оно и есть?! Хотя, если говорить честно, она не увидела в её лице ни одной знакомой черты…
Увидев, что дети увлечены игрой, она сильным кролем несколько раз проплыла бассейн из конца в конец, и сказала:
- Ну, что, дети! Давайте выходить из воды. А то, ещё простудитесь!
Ребятишки послушно вылезли из бассейна, Виктория быстро вытерла их полотенцем, и Ромка стал показывать Эмме свои игрушки, раскиданные повсюду. При этом малыш что-то говорил ей на своем непонятном детском языке, а она кивала головой, и что-то отвечала ему, и нахваливала его мячики и пластмассовые грузовики…
- Пожалуй, нам пора! Сейчас вы сможете до ужина поиграть дома, если захотите.
Эмма взяла Ромку за руку, и повела его в дом. Тот послушно топал за ней, хотя совсем не слушался своей старой няни. Потом Ромка исчез в детской, а Эмма пошла к себе. Ей необходимо было подумать, что же завтра купить в магазине, куда её обещала свозить тетя Вика.
Войдя в свою комнату, Виктория снова посмотрела на часы – было около семи вечера.
- Мы пробыли в саду целых три часа! А сейчас должен приехать с работы Эмиль, - подумала она. – Конечно, если очередные важные дела не задержат его опять до трех часов ночи. Ну, да это уже не должно волновать меня!
Но проще сказать, чем сделать. Под ложечкой опять противно заныло, и она уже пожалела, что вернулась в этот дом, и взялась опекать заброшенного матерью ребенка. И зачем ей всё это надо?.. Намного проще было бы развестись, забыть всё, как дурной сон, и воспитывать своего сына. А теперь… Господи, ну что ей делать теперь? Как себя вести?
- Может, совсем не выходить из комнаты, пока он дома? – думала она. - Как-то это совсем по-детски… Пожалуй, просто представлю себе, что приехала в гости к другу, или просто знакомому, и живу у него в доме. Можно даже иногда перекинуться несколькими фразами…
На этом месте её мысли прервал стук дверцы автомобиля. Виктория подошла к окну. Эмиль уже вышел из машины, и достал с заднего сидения роскошный букет чайных роз.
- Вот это да! Неужели на сей раз этот букет он подарит мне? Не факт, - горько усмехнулась Виктория, и вышла из комнаты, чтобы поздороваться с мужем. В конце-концов, гости должны здороваться с хозяином…
Она спустилась вниз по лестнице, и попала в объятия Эмиля.
Получив поцелуй, женщина освободилась от этих объятий, и сделала шаг назад.
- Спасибо, что вернулась, Вика.
- Не за что. Антонина объяснила тебе, как обстоят дела?
- Да. Я в курсе. Это тебе, дорогая! – сказал он, и протянул ей букет.
- Насколько я помню, своей «дорогой» ты дарил красные розы. Но всё равно спасибо. Цветы чудесные! А почему ты купил их? Ты был так уверен, что я вернусь, причем именно сегодня?
- Я позвонил няне…
В это время из столовой вышла горничная.
- Лиза, возьмите цветы и поставьте их… куда-нибудь!
- Хорошо, Виктория Михална. Я поставлю их в гостиной.
- А что там с ужином?
- Я уже накрыла на стол, ужин ждет вас.
- Отлично. Тогда я пойду за сыном и Анной Гавриловной.
- А я приведу Эмму! – сказала горничная.
При этом имени Эмиль бросил быстрый взгляд на жену, но её лицо было непроницаемо.
- Слава Богу, она узнала о девочке, и не закатила мне сцену! – подумал Эмиль, а потом опомнился. – Господи, да о ком это я? О моей нежной, деликатной Вике, которая ни разу в жизни ни на кого не повысила голоса? Да я совсем сошел с ума…
За ужином все были молчаливы. Даже Ромка занимался едой, и не смотрел по сторонам, как делал это обычно. Виктория тоже уткнулась в свою тарелку, и не поднимала глаз. Видно, и Эмма была немало смущена присутствием Эмиля за столом. Так что, после ужина все быстро разошлись по своим комнатам.
Эмиль, вышедший из столовой последним, смотрел, как жена минует дверь их общей спальни, и идет в конец коридора. Ну, а чего он мог ожидать от неё после того, что натворил?!
Решив не откладывать тяжелого объяснения, он подошел к двери комнаты, которую выбрала для себя Виктория, и постучал.
- Войдите! – сказала та.
В это время она сидела перед зеркалом на пуфике, и расчесывала волосы, собираясь заплести их в косу на ночь.
- Ты? – удивилась женщина, увидев в дверях мужа. – Зачем ты здесь, Эмиль?
- Нам надо поговорить.
- Ты уверен в этом?
- Да. Я должен попросить у тебя прощения. Не попросить. Вымолить! Прости меня, Виктория!
- Дело в том, что мне не за что тебя прощать! Невозможно заставить человека любить себя. Я это хорошо понимаю, и не держу на тебя зла. Разве что немного обижена на то, что ты не рассказал мне обо всём, и не попросил развода. Мог бы и пожалеть мои чувства! Я ведь тоже не каменная…
- Ну, забудь обо всём! Дай мне ещё один шанс! И всё у нас будет, как прежде! И даже лучше.
- Ты сам-то веришь в это, Эмиль? Ведь прекрасно знаешь, что в одну реку невозможно войти дважды… И хватит об этом! Можешь считать, что я – твоя гостья. Я живу в твоем доме. Но нашей семьи больше нет.
- Светлана, я прошу тебя…
- Вот-вот, Светлана. Ты сам-то понял, что сейчас сказал? Светлана и дочка Эмилия – вот теперь твоя семья. А мы с сыном так – где-то сбоку припёка…
- Она уехала вчера. Я сказал ей, что больше не хочу её видеть. Никогда! Что у меня нет никого дороже жены и сына.
- А я думаю, что всё было не так. Да, она уехала, но в залог оставила свою дочь. Чтобы не забывал, как обстоят дела и кто тут теперь хозяйка!
- Эмма проживет здесь только один месяц, пока придут результаты генетической экспертизы. Потом я удочерю её, и она уедет. Так мы договорились с её матерью.
- Договаривайтесь о чем угодно, это меня не касается.
- И что ты собираешься делать?
- Через месяц я выйду на работу, и мы уедем из твоего дома.
- Что мне надо сделать, чтобы ты поменяла свое решение?
Виктория усмехнулась, и пожала плечами.
- Ладно. Не буду мешать. Тебе, наверно, хочется отдохнуть, и немного прийти в себя, - сказал Эмиль, но не сделал ни шагу, чтобы уйти.
А Виктория вдруг почувствовала, что умрет, если сейчас просто не прикоснется к своему мужу, которого безумно любит до сих пор. От этого чувства закружилась голова, и женщина покачнулась.
- Вика, что с тобой? – кинулся к ней Эмиль, и крепко обнял за худенькие плечи.
- Ничего. Просто немного закружилась голова. Наверно, это от жары. Сейчас я отдохну, и всё пройдет.
Она с трудом заставила себя выскользнуть из объятий мужа. Так хотелось прижаться к его груди, и услышать, как под тонкой сорочкой бьется его сердце!
- Тебе надо обязательно показаться хорошему врачу. Я завтра же займусь этим!
- Не надо, милый. Со мной всё в полном порядке! Зачем тратить на меня свое драгоценное время? Ты можешь провести его более приятным образом, чем поиск врача для бывшей жены!
- Не говори так! Ты не бывшая жена. Ты – моя единственная любимая женщина, я венчался с тобой в церкви, и не собираюсь разводиться.
- Если можно, мы поговорим об этом как-нибудь потом, у нас ещё будет на это время.
- Свое мнение я тебе уже сказал, и оно не изменится. Никогда! Ты нужна мне, я люблю тебя и своего сына! А той женщины для меня уже не существует!
- Уходи, Эмиль, я прошу тебя! Пожалуйста…
- Да, конечно. Я уйду. Отдыхай, милая.
Мужчина ушел, а Виктории было совсем не до сна.
- Кажется, Антонина была права. Не так-то просто разлюбить человека, даже если он и не хранит тебе верность. Но что же мне делать? Уехать? Так ведь лучше не будет, он всё равно останется в моем сердце! И оставаться здесь я не могу… Ведь это настоящая пытка – видеть любимого мужчину, и знать, что он уже тебе не принадлежит …
…Утром, дождавшись, когда муж уедет на работу, Виктория вышла из своей комнаты. Заглянув в детскую, она увидела, что Ромка уже не спит. Проснулась и Эмма.
- Ну, что, дети? Сейчас мы завтракаем, и едем в магазин. Эмма, ты написала, что хочешь получить в подарок?
- Да, - сказала Эмма, и подала ей листок бумаги.
- Так. Купальник, краски, альбом, мультфильмы и ноутбук. Ну, ноутбук покупать не надо. Скажешь папе, он подарит тебе один из своих, у него их несколько. А остальное мы тебе, конечно, купим.
После завтрака Виктория посадила детей в машину, и повезла их в большой супермаркет, где были товары на любой вкус. Там они быстро купили всё, что хотела девочка. А потом в одном из отделов Эмма увидела платье, которое было очень похоже на наряд принцессы из сказки – бледно-розовое, украшенное серебристой вышивкой, с пышной юбочкой и рукавами-фонариками.
- Что, нравится? – тихо спросила Виктория.
- Очень! – так же тихо ответила Эмма.
- Тебе хотелось бы иметь такое?
- Нет. Оно очень дорого стоит. Мама никогда не купила бы мне такое!
- А давай-ка, примерим!
Продавщица помогла девочке надеть платье, Эмма посмотрела на себя в зеркало, и глаза её заблестели.
- Ой, как красиво!
- Значит, берем!
Виктория оплатила покупку, и отдала пакет Эмме. А та всю дорогу держала пакет на коленях, крепко прижимая к груди руками, будто думала, что платье исчезнет сразу, как только она выпустит его из рук.
…Так проходили дни. Виктория много занималась с детьми, проводя с сыном и Эммой почти всё свободное время. Вечером приезжал Эмиль, и они ужинали все вместе. Потом расходились по своим комнатам.
За ужином Виктория сидела, не поднимая глаз. Она не могла видеть те взгляды, которые кидал на неё муж. В этих взглядах она видела настоящую муку.
- Ну, вот! Теперь я заставляю страдать человека, дороже которого для меня нет никого на свете! – думала она, готовясь лечь в постель поздно вечером. - Как будто мало боли выпало ему в жизни и без этого… И кому всё это надо? Неужели таким образом я пытаюсь отомстить ему за нанесенную обиду? А если ему станет плохо? Да я же умру первая… Может быть, мне пойти к нему, и занять место в постели, которое пока принадлежит мне?
Она совсем было решила идти к мужу, но подленький голос внутри неё прошептал:
- Иди, иди! Поспи с ним эти две недели. Он будет обнимать тебя, как ни в чем не бывало. А там приедет его ненаглядная Светлана, и он опять не будет знать, как избавиться от тебя! Ты этого хочешь, да?
И Виктория, уже накинувшая на плечи халат, чтобы идти к мужу, снова сбросила его, и кинулась на постель, чтобы проплакать всю ночь…
Утром она не смогла встать. Голова раскалывалась от невыносимой боли, и сердце ныло, тяжело бухая в груди.
Была суббота. Эмиль сегодня целый день собирался пробыть дома. Он хотел побыть с женой и сыном, и уделить немного внимания своей нелюдимой дочери, которая до сих пор упорно избегала его общества.
Все уже сидели за столом, который был накрыт для завтрака, а Виктория всё не выходила из своей комнаты.
- Что-то Виктория Михална не идет. Я, пожалуй, пойду, посмотрю, что с ней! – сказала горничная.
- Я сам посмотрю, Лиза. А ты лучше помоги Эмме, - сказал Эмиль, и встал из-за стола.
…Он вошел в комнату жены, и увидел, что та лежит в постели, закрыв глаза, а лицо её очень побледнело. Пожалуй, сейчас оно стало почти таким же, каким было во время её болезни.
- О, Господи! Неужели рецидив?! – с ужасом подумал мужчина, и кинулся на колени перед её постелью.
- Вика, дорогая, что с тобой? – шептал он ей, и целовал её руки.
Виктория с трудом открыла глаза.
- Это ты, Эмиль?
- Да, я. Мы ждем тебя завтракать, а ты всё не идешь…
- Что-то совсем не хочется. Завтракайте без меня!
- Что с тобой, милая? Тебе плохо? Что болит? Может быть, я вызову врача…
- Не надо врача. Я сейчас встану, и приму таблетку аспирина. Аспирин и холодный душ - это всё, что мне сейчас надо. Уходи, Эмиль!
- Я не могу оставить тебя одну в таком состоянии!
- Тогда принеси мне таблетку и стакан воды.
Выпив аспирин, Виктория почувствовала, что головная боль немного отступает, хотя и не уходит совсем. Она ещё немного полежала, и попыталась встать, чтобы пройти в ванную. Но перед глазами вдруг всё поплыло…
…Она очнулась оттого, что почувствовала на своем лице поцелуи.
- Господи, как хорошо, - подумала она, но не открыла глаз. Ей почему-то казалось, что как только она откроет глаза, этот чудный сон исчезнет, и не будет больше ни поцелуев, ни рук, ласково прикасающихся к её телу.
Но сон продолжался, и теперь уже губы мужчины скользили по её телу, едва прикасаясь к нему. А она уже так давно не чувствовала себя желанной!
Виктория открыла глаза, и увидела рядом с собой мужа.
- Слава Богу, ты пришла в себя…
- Эмиль! Это ты… А я думала, что всё это мне снится…
- Не прогоняй меня, пожалуйста!
- Я люблю тебя, Эмиль! Я не могу без тебя жить… Если бы ты знал, как мне плохо! Как будто душу вынули, и вместо неё пустота…
- Я с тобой, дорогая, ты не должна волноваться ни о чем, - прошептал ей муж, целовал её губы, всё крепче прижимая к себе её тело…
- Эмиль, ты же сказал, что тебя ждут завтракать!
- Они уже позавтракали, а мне сейчас совсем не до еды. Я так соскучился по тебе…
- Я тоже, милый, я тоже соскучилась по тебе…
…В это время дети плескались в бассейне под присмотром Анны Гавриловны, а сама она истово молилась про себя, чтобы, наконец, закончилась эта пытка для её любимой девочки Виктории. Ведь нельзя же долго жить в таком подвешенном состоянии – вроде бы и замужем, а без мужа… И вот теперь, когда Эмиль вошел в комнату своей супруги и не появляется из неё уже столько времени, старая няня думала, что, может быть, судьба смилуется над ними, и эти двое замечательных людей снова будут вместе…
…Викторию она увидела только за обедом. Видно, недомогание молодой женщины уже прошло, и лицо её теперь было спокойно. Она улыбалась, шутила с детьми, и разговаривала с мужем. Это было хорошим признаком! Наверно, её молитва дошла до ушей Господа нашего, Иисуса Христа!
- Только бы эта женщина не явилась раньше времени! Только бы дала время супругам понять, что они нужны друг другу! – думала теперь тётя Нюра. – Ну, а эта девочка, Эмма… Что ж! Сколько женщин воспитывают детей супруга! Виктория не из тех, кто будет срывать зло на бедняжке. Она добра к ней. Вон, как тянется к своей тёте Вике ребенок! Видно, у непутевой матери совсем нет ни времени, ни желания лишний раз приласкать дочку.
Наконец, обед закончился, и няня снова повела детей в сад – стояла великолепная погода, и грех было держать детей в доме.
- Ну, а чем ты хочешь заняться, дорогая? – спросил муж.
- А ты?
- Я бы прилег ненадолго…
- И что же тебе мешает сделать это?
- Действительно…
Эмиль взял жену за руку, и повел её в их общую спальню, где они провели три счастливых года.
Быстро закрыв дверь на ключ, он стал раздевать жену, попутно целуя то место, которое оставалось без одежды. А она вдруг очень ярко представила себе, как он так же нежно целует тело своей любовницы, закрывшись в номере второразрядной гостиницы.
- Нет! Я не хочу! Прости, Эмиль. Это выше моих сил…
- Что случилось, Виктория? Я что-то сделал не так?
- Всё так. Только теперь она всегда будет стоять между нами! И, занимаясь с тобой любовью, я буду думать о том, как ты ласкал её…
- Но ведь ты тоже столько лет спала с другим мужчиной, и до сих пор была бы с ним, если бы не твоя болезнь. Я же смог заставить себя не вспоминать об этом! Почему бы тебе не попытаться забыть о тех нескольких мимолетных встречах с другой женщиной, которые я позволил себе! Ну, пожалуйста! Ведь ты сама сказала утром, что не можешь жить без меня. А я не могу без тебя! И что же нам теперь делать?!
- Немного подождать. Вот, она приедет, ты встретишься с ней, поговоришь, и всё встанет на свои места. Ну, не надо рубить любимой собаке хвост по частям! Это же невыносимо больно, пойми же, наконец!
- Я повторяю тебе ещё раз – мне нужна моя жена, и никто больше. Но если ты не хочешь быть со мной, то уходи, Виктория. Я не буду насильно заставлять тебя ложиться со мной в постель. Это не в моих правилах – принуждать женщину заниматься со мной любовью.
- Это очень хорошо, когда у мужчины существуют хоть какие-то правила! – сказала Виктория, и, накинув на себя халатик, вышла из комнаты.
- Боже мой! Как же страдает моя бедная жена! И что же я натворил! – подумал Эмиль, и схватился за голову обеими руками.
Ужин супруги опять провели в безмолвии, чем привели в сильное расстройство старую няню. Они сидели, опустив голову, и уткнувшись в свои тарелки. Вот, опять что-то не склеилось у ребят!
- Нет, наверно, надо уезжать отсюда, - подумала няня. – Иначе, бедная Виктория опять сляжет с какой-нибудь болезнью. Ведь все болезни от нервов, а они-то у неё на пределе! И кому тогда будет нужен её ребенок?! Уж не этой бесстыжей бабе, которая тут же займет её место. Та и о собственной дочери не может как следует позаботиться!
Именно об этом думала и Виктория, сидя напротив мужа. Ей не перенести ещё одной измены! Её противница слишком опытна и коварна, она использует всё, чтобы заполучить Эмиля. Ведь именно эту цель она и поставила перед собой, снова появившись тут! Надо же – целых восемь лет не вспоминала, а тут…
- Нет, мне не справиться с ситуацией. Пожалуй, завтра и уеду. Или нет. Лучше в понедельник. Зачем лишний раз заставлять Эмиля страдать? Ведь в воскресенье он целый день будет дома…
…Почти весь следующий день она провела в своей комнате, снова складывая в чемоданы то, что уже успела разложить с помощью горничной. Глаза её были на «мокром месте». Эмиль больше не приходил…
…А лето достигло своего апогея. Жара стояла просто африканская, от неё некуда было деться. Дети целый день провели на улице около бассейна, Эмиль тоже был с ними. Оттуда слышался веселый визг Ромки и смех Эммы. Виктория же весь день провела в своей комнате, где было очень жарко и душно.
- Уж скорее бы вечер! – думали все, ожидая, что после захода солнца жара спадет. Но этим ожиданиям не суждено было сбыться этой ночью – столбик термометра застыл на отметке плюс двадцать пять, и, кажется, не собирался двигаться вниз.
- Господи, какая жара! И когда же всё это кончится? – думала Виктория. – И как мне пережить сегодняшнюю ночь… А впрочем, кто мешает мне провести час-другой в бассейне? В доме наверняка все уже спят, и я могу вволю насладиться прохладной водой и своим одиночеством.
Молодая женщина надела легкий халатик, схватила полотенце, и потихоньку спустилась вниз.
Вика не стала включать освещение. За три года, прожитые тут, она научилась хорошо ориентироваться в темном саду. Скинув с себя халат, она как можно тише вошла в воду, и, ощутив её освежающую прохладу, медленно поплыла вдоль бортика. Постепенно вода охладила её разгоряченное тело, и, главное, разгоряченную голову, и женщина вдруг почувствовала, что все волнения последних недель отошли куда-то далеко-далеко, уступив место покою.
- Ну, что ж! – думала она теперь. – Как будто я – первая женщина, которой изменил муж! Всё равно мой Эмиль – лучший мужчина на свете! Ведь я живу только потому, что он вытащил меня из той трясины, где я оказалась, и подарил мне три года ни с чем не сравнимого счастья. И уже за это заслуживает моей благодарности и признательности… Мой дорогой, мой любимый Эмиль…
На дорожке, ведущей от дома, вдруг послышались осторожные мужские шаги, и Виктория, посмотрев туда, увидела знакомый силуэт.
- Вот, где ты проводишь ночь! – сказал Эмиль, разглядев в темноте её тело. – Что, не спится?
- Да, тяжело уснуть в такую жару. А ты что, тоже не можешь уснуть?
- Никак не получается. Не помог даже стаканчик бренди, принятый исключительно в медицинских целях. Можно мне присоединиться к тебе? Или ты хочешь побыть тут одна?
- Эмиль, это же твой дом, и твой бассейн! Ну, как я могу запретить тебе поплавать в нем?!
Мужчина спустился по лесенке в воду, и медленно поплыл.
- Какая красота! Правда?
- Да. Окунешься в воду, и сразу становится легче.
- Ой, кажется, я поймал золотую рыбку! – обхватил Эмиль жену за тоненькую талию.
- Ты уверен, что золотую рыбку, а не пиранью или барракуду?
- Уверен. Самую настоящую золотую! И она должна исполнить любое мое желание.
- Я готова… И что же ты хочешь, Эмиль? Что я могу сделать для тебя? Приказывай…
- Ты сама знаешь, чего я хочу…
- Ну, откуда же глупая маленькая рыбка может знать, чего хочет её господин?
- Я хочу, чтобы ты поцеловала меня. Сама…
- Это совсем несложно! Я столько раз целовала своего мужа…
- Тебе так кажется. Ты попробуй, а я посмотрю.
Она обняла мужа за шею, и поцеловала его в полуоткрытые губы.
- Как же хорошо! Пожалуйста, ещё…
Она засмеялась совсем тихонько, и снова поцеловала его, прильнув к нему всем телом, совсем потеряв голову от тех чувств, которые вдруг охватили её…
…Утром, проснувшись в спальне Эмиля, она сразу вспомнила, как они плавали в бассейне, а потом занимались любовью… Он был так нежен, её супруг! Он доставлял ей такое наслаждение! И наслаждался сам…
- Не отдам. Никому не отдам! С какой стати? Он – мой муж, перед Богом и людьми, и я буду с ним, до тех пор, пока он этого хочет.
Придя к такому простому решению, Виктория сразу повеселела. Ей показалось, что она скинула с себя тяжелую ношу, и теперь её тело снова стало легким, а тот тугой комок в желудке совсем растаял, и не мучил её больше.
Молодая женщина закинула руки за спину, и с удовольствием потянулась.
- Кажется, у нас начался второй медовый месяц, - услышала она голос мужа.
- Похоже на то. И мне это очень нравится!
- А уж мне-то как нравится…
- Ох, Эмиль! Мне кажется, мы сегодня опять останемся без завтрака! На меня уже и так прислуга косится!
- Не обращай внимания. Они просто нам завидуют!
- А я бы съела чего-нибудь. У меня вдруг появился аппетит!
- Да. Заправиться не помешает. Но потом – снова в постель…
- Желание мужа – закон для жены. Тем более, если она безумно любит своего супруга.
- Пойдем! Все уже, наверно, проснулись, и ждут нас завтракать!
- Я на пять минут в душ.
- А я на разведку, и потом тоже в душ…
…В этот день они не расставались ни на секунду – вместе играли с детьми, вместе обедали и купались в бассейне. Кстати, Виктория всё-таки научила Эмму плавать, и та уже неплохо держалась на воде. Потом дети играли в песочнице, а Эмиль и Виктория сидели в шезлонгах напротив них, и думали каждый о своем.
А когда стемнело, снова заперлись в своей спальне, чтобы насладиться обществом друг друга, и наверстать то, что было упущено за эти несколько недель, которые стали таким жестоким испытанием для них обоих...
В понедельник Виктория проводила мужа на работу, и долго смотрела из окна на удаляющийся автомобиль Эмиля. А потом пошла на кухню, чтобы выпить чашку кофе и немного перекусить – такая ночь кого хочешь, оставит без сил!
Анна Гавриловна тоже уже встала, и села за стол рядом с Викой.
- Ну, как дела, моя девочка? Надеюсь, теперь у тебя всё в порядке?
- Да, тётя Нюра. Если не считать того, что эта дама скоро явится опять, у меня всё в порядке. Но теперь я буду бороться за своего мужа, и не отдам его этой проходимке за просто так!
- Вот такой ты мне нравишься, девочка! Кстати, выглядишь сегодня отлично. Видно, отдых у воды пошёл тебе на пользу.
- Да, весьма! А сейчас я пойду, подремлю ещё немного, ладно? Всю ночь не спала!
- Бедный Эмиль! Ему очень не хотелось уезжать от тебя сегодня!
- Это было так заметно?
- Ещё бы! Он весь светился. Чует мое сердце, что скоро у нас появится ещё один малыш.
- Не появится, тетя Нюра. К сожалению…
- Что так?
- С одной почкой мне не выносить ребенка.
- Господи, а я, старая, совсем забыла об этом! Ты выглядишь такой здоровой…
- Помнишь, вторую я подарила своему мужу…
- И, сделав ему такой царский подарок, ты хотела отдать его другой женщине?!
- Ни за что! Теперь она не получит его. Никогда!
- Ну, ладно. Мы ещё поговорим об этом. А сейчас пойду к Ромке. А то, наш проказник должен проснуться с минуты на минуту. Да и Эммочка рано встает.
У Виктории вдруг запел мобильник. Она посмотрела на экран, и увидела, что звонит Эмиль. Сердце сладко дернулось в груди.
- Слушаю, - сказала молодая женщина.
- Ну, как ты, дорогая? – послышался в трубке голос мужа.
- У меня всё хорошо.
- И у меня всё отлично. Слушай, давай сегодня устроим праздник детям, а?
- Какой именно?
- А сводим их в зоопарк или в цирк!
- Это было бы отлично! Думаю, дети обрадуются. Только давай, начнем с зоопарка, нашему непоседе Ромке трудно будет смирно высидеть два отделения, он ещё слишком мал для этого.
- Тогда одевайтесь, а я через час-полтора заеду за вами. Едем в зоопарк!
- Ну, что? Не иначе, в зоопарк детей поведете? – спросила няня.
- Да, сейчас за нами приедет Эмиль. Тётя Нюра, помоги мне покормить и одеть Ромку. А я пойду за Эммой. Нам надо немного поторопиться!
Виктория зашла в комнату Эммы. Та уже проснулась, но ещё лежала в постели.
- Эмма, девочка моя, вставай скорее! Сейчас мы быстренько позавтракаем, оденемся, и папа повезет нас в зоопарк. Ты была когда-нибудь в зоопарке?
- Нет… Тетя Вика, а можно я надену новое платье?
- Ну, конечно, можно! Я сама хотела предложить тебе это! Иначе, зачем же мы купили его?
…Когда Эмиль приехал домой, Виктория и дети были уже одеты и поджидали его.
- А это тебе подарок, девочка! – сказал Эмиль, отдавая Эмме фотоаппарат. – Будешь фотографировать зверей, которые тебе понравятся. Я покажу тебе, как это делается.
- Спасибо большое! – сказала Эмма. Было очевидно, что она в восторге от подарка и оттого, что едет в такое замечательное место – зоопарк!
- Тогда садитесь в машину, и поехали!
Они долго бродили по аллеям парка, разглядывая обезьян, белых медведей, слона и гиппопотамов. Эмма фотографировала то, что ей понравилось. И вообще, девочка была в восторге оттого, что увидела.
День был очень жаркий, народу, несмотря на будний день, много, и дети быстро устали.
- Ну, что? Теперь домой? – спросил Эмиль у жены.
- Пожалуй, да. А то, Ромка сейчас заснет прямо у меня на руках!
Они благополучно доехали до дома, и прибыли прямо к ужину. Проголодавшиеся дети с удовольствием поели, и, конечно, побежали играть в сад – усталости у них уже как не бывало.
Вышли в сад и Виктория с Эмилем.
- Ну, как, Эмма? Тебе понравилась наша прогулка? – спросил у девочки мужчина.
- Очень понравилась. Когда я вырасту, я обязательно буду работать в зоопарке. Я видела, как тетя кормила слона морковкой и яблоками. И я тоже так хочу!
- Ну, что ж! Вот подрастешь немного, и будешь заниматься тем, чем захочешь! – сказал Эмиль, и ласково погладил девочку по голове.
В общем, вечер был чудесный. Вскоре за Ромкой пришла няня, и увела его, чтобы уложить спать.
- Пойдем, я уложу тебя, Эмма, - сказала Вика, и тоже повела её в дом.
Уже через несколько минут Виктория снова вышла из дома.
- Дети устали. Они уснули сразу, как только их головы коснулись подушки!
- Это хорошо. Теперь мы сможем немного побыть вдвоем.
- Да, конечно, - сказала Вика, устраиваясь возле мужа на садовом диванчике, и тут же зевнула.
- Эй, да ты тоже хочешь в постель!
- Честно говоря, да.
Они пошли по тропинке к дому, тесно прижавшись друг другу. Им было хорошо вместе…
…На следующее утро Виктория застала Эмму всю в слезах.
- Что случилось, девочка моя? Почему ты плачешь? Кто тебя обидел? Скажи мне, моя маленькая!
Но та только отрицательно покачала головой, и продолжала рыдать.
- Может быть, у тебя что-нибудь болит?
- Нет!
- Наверно, ты расстроилась из-за того, что вчера испачкала свое красивое платье мороженым? Так мы постираем и выгладим его, и оно станет таким же, как прежде!
- Нет! Вы ничего не понимаете, тётя Вика!
- Ну, а ты расскажи мне, и я постараюсь понять, что произошло у нашей девочки, и почему она плачет так горько!
- Я не ваша девочка! И зовут меня совсем не Эмилия! И дядя Эмиль – это вовсе не мой папа! Моего папу зовут Юрой! Его недавно посадили в тюрьму. И мама сказала, что мы поедем в Москву, чтобы раскрутить какого-то лоха на бабки. Она думала, что я ничего не пойму, а я всё поняла! Она говорила мне, что вы и дядя Эмиль – плохие люди, и мне будет плохо в вашем доме, но надо немного потерпеть. А вы… Вы купили мне платье принцессы, а дядя Эмиль подарил компьютер и фотоаппарат. И вообще, вы хорошие, и Ромку я очень люблю! Тут так здорово! А скоро приедет мама, и заберет меня!
- А разве это плохо – жить с родной мамой? – удивилась Виктория словам ребенка.
- Она совсем не любит меня! Вот папа – тот любил. А ей я совсем не нужна. Она сказала, что я для неё обуза!
- Успокойся, малышка! Не надо плакать! Мы обязательно что-нибудь придумаем! Дядя Эмиль не даст нашу девочку в обиду! Только тебе придется ещё раз рассказать ему всё то, что ты рассказала мне.
- А он не будет ругать меня за это?
- Милая моя! Маленькие девочки не отвечают за своих матерей. Давай-ка быстренько иди, умойся, и пойдем завтракать. Не стоит начинать свой день со слёз! Да… И скажи мне, как же твое настоящее имя?
- Меня зовут Маша!
- Замечательное имя! Пойдем, Машенька! Я помогу тебе умыться, и заплету косу…
…В этот день девочка не отходила от Виктории. Ромка гонял свой мячик по саду, строил башню в песочнице, возил за веревочку свой грузовик, а Маша сидела, тесно прижавшись к своей тёте Вике, как будто боялась, что та исчезнет через мгновение, если она встанет со скамейки.
- Ну, что ты, Машенька? Иди, поиграй с Ромкой! Смотри, у него опять развалилось всё, что он построил в песочнице! И без твоей помощи ему никак не обойтись.
- А вы будете здесь?
- Ну, а как же? Я буду здесь, с вами, с моими замечательными детьми… А часа через два вода как следует прогреется, и мы будем плавать в бассейне. Когда папа вернется с работы, ты покажешь ему, как научилась плавать. Он будет очень рад, что у него такая способная дочка!
- А потом он узнает, что я не его дочка, и прогонит меня!
- Не говори так! Дядя Эмиль – самый добрый, самый хороший человек на свете! Он никогда не прогонит из своего дома такую чудесную девочку! Уж поверь мне!
- Тогда я пойду, поиграю с Ромкой в мячик?
- Конечно, иди!
- Бедный ребенок! – подумала Виктория. – Не удивительно, что она так боялась нас. Да с такой матерью будешь остерегаться любого!
С трудом дождавшись, когда муж вернется с работы, Виктория потащила его в спальню.
- Ну, что случилось, дорогая? На тебе лица нет! Надеюсь, ты и дети здоровы?
- Здоровы. Тут другое… Сегодня твоя дочь рассказала мне такое…
- И что такое мог рассказать восьмилетний ребенок?
- Я не хочу пересказывать тебе это. Ты должен всё услышать от неё сам. Только пообещай, что не обидишь девочку!
- Господи, да что такого мог натворить ребенок, чтобы я мог обидеть её?! Ограбила банк? Или подожгла Останкинскую телебашню?
- Всё значительно прозаичнее, милый. Только обещай держать себя в руках, что бы ни услышал.
- Обещаю.
- Тогда переодевайся, и иди к ней. Она с нетерпением ждет тебя в своей комнате.
- А это не может подождать немного? Хочется спокойно поужинать…
- Ребенок и без того нервничает целый день! А утром она рыдала так, что я еле-еле успокоила её.
- Ты меня пугаешь, дорогая. Конечно, я сейчас же поговорю с ней. Нельзя же заставлять ребенка так переживать…
Он вошел в комнату Эммы, и вышел оттуда уже через пять минут. На нем не было лица.
- Вот, познакомься, милая, - сказал он Виктории. – Я – самый настоящий, непроходимый лох. И из-за этой бабы я чуть было не потерял жену – единственного человека, который по-настоящему любит меня!
- Вот ещё, скажешь – лох! Просто ты очень доверчивый человек, потому что не умеешь делать подлости людям, и не понимаешь, когда их делают другие.
- А знаешь, я даже рад, что всё разъяснилось. Хотя и был уверен, что эта девочка – не моя дочь. Но… где-то в душе всё равно скребло. Ну, мало ли…
- Я тоже рада. Думаю, что Светлана и оставила своего ребенка для того, чтобы ты немного понервничал. Ведь она прекрасно знает, что покажет тот анализ, который вы сдали!
- Нет, но надо же придумать такое – оставить своего ребенка, чтобы заставить нервничать меня и мою жену!
- Это только одна из причин.
- Ну, а что же ещё?
- Дело в том, что девочка ей совсем не нужна. Как я поняла, её мужа посадили в тюрьму, и надолго. Наверняка, на адвокатов ушли все деньги, а работать она не привыкла. Всегда находился мужчина, который готов взять её на содержание. Но теперь она уже не настолько молода, да и ребенок… Вот поэтому она, как кукушка, и подкинула её в чужое гнездо!
- И что нам теперь делать?
- А вот об этом мы поговорим с тобой позже. Такие вопросы не решаются за десять минут, которые остались до ужина. Тем более что мне нужно пойти к Машеньке, и успокоить её. Наверно, она опять плакала, когда рассказывала тебе обо всём?
- Да.
- Ну, вот! А ты иди в столовую. Мы сейчас придем!
Виктория вошла в комнату Маши, и увидела, что девочка сидит на своей постели с опущенной головой.
- Ну, что ты, Машенька? Теперь всё уже позади!
- Дядя Эмиль не сердится на меня?
- Ничуть! Он даже рад, что, наконец, всё разъяснилось!
- Теперь вы отдадите меня в детский дом?
- Вот ещё! Придумаешь тоже! Зачем же отдавать в детдом такую хорошую девочку?
- Я же ему не дочка…
- Не думай об этом! Иди, умойся, и пошли ужинать. Наши уже в столовой.
- Я сейчас, я быстро! Только вы не уходите, тетя Вика, ладно?
- Да куда ж я от тебя, милая…
…После ужина все разошлись по своим комнатам, дети сели смотреть мультики, и Эмиль с Викторией, наконец-то, остались вдвоем.
- Так что же нам делать, Вика?
- Послушай, Эмиль… К сожалению, я больше не смогу родить ребенка. А мне так хочется дочку! Я привыкла к этой девочке, и за эти недели успела полюбить её. Кажется, и она тоже очень хорошо ко мне относится. Давай, оставим девочку у себя!
- То есть как? Ты думаешь, Светлана отдаст нам ребенка? Да она потребует за неё таких отступных, что мне не отработать их за всю оставшуюся жизнь! Разве что сказать, что экспертиза подтвердила мое отцовство… Думаю, что за небольшие деньги это можно устроить.
- Ну, да! И тогда она обязательно заберет Машу, и подаст в суд на алименты. Этого-то она как раз и добивается!
- Тогда что ты предлагаешь?
- Думаю, через месяц она обязательно позвонит. Ей же нужно услышать, как ты будешь ругать её за обман. Она ведь считает, что подложила нам хорошую подлянку! Месяц видеть в доме чужого ребенка, и нервничать, что девочка может оказаться твоей дочерью, переживать за жену, которой тоже не слишком приятно видеть в доме доказательство неверности мужа… Хотя, когда родилась Маша, мы ещё не были с тобой знакомы. Но всё равно – внебрачный ребенок, доказательство того, что ты был очень близок с другой женщиной… Так вот. Ты доставишь ей это удовольствие! Ты хорошенько отругаешь её за обман, и скажешь ей, что не желаешь больше видеть чужого ребенка в своем доме. Что твоя жена дуется на тебя, и даже собирается подать на развод, если так будет продолжаться и дальше. Ну, а потом можно попросить Машу, чтобы она поговорила с матерью, и сказала, что ей тут плохо, и она очень хочет домой, к маме.
- И… что?
- Она не приедет, Эмиль! Я просто уверена в этом! Эта женщина хорошо знает твой характер. Она уверена, что ты никогда не сможешь отправить девочку в детский дом, даже если она и не дочь тебе, и оставишь её у себя. Она будет думать, что таким образом отомстила тебе за то, что ты не захотел бросить семью, и быть с ней!
- Боже мой, ну, где же предел людской подлости?! Не пожалеть собственной дочери, чтобы отомстить любовнику, который не захотел ради неё разрушить свою семью!
- Ну, а вспомни моего мужа! Они стоят друг друга. Вот была бы отличная пара! Уже через день они передрались бы, как пауки в банке! Но они слишком хитры, чтобы не понять – для того, чтобы беззаботно жить, надо искать себе в пару именно таких людей, как ты или я, которые будут безропотно сносить все их выходки, и исполнять все их желания.
- Ты абсолютно права во всём, дорогая. Только давай, не будем об этом больше! У меня такое чувство, как будто я только что проглотил таракана! Поговорим о чем-нибудь другом!
- Могу повторить тебе ещё раз, что я люблю тебя…
- Говори…
- Я люблю тебя, мой дорогой супруг…
- Это так приятно, у меня даже голова закружилась… Мне нужно срочно прилечь… И чтобы ты была рядом…
- Ну, конечно, я буду рядом! Вот только поцелую детей на ночь, и вернусь к тебе.
- Буду ждать…
Она уложила Машу в постель, потом зашла в комнату к Ромке, и вернулась в свою спальню. Муж уже заснул. Виктория быстро скользнула в постель, и тут же оказалась в кольце любимых рук.
- Ой, а я думала, что ты не дождался меня, и уснул.
- Уснешь тут, когда такая женщина рядом! – прошептал он, находя её губы…
…Быстро промелькнул месяц, и Эмиль, наконец, получил результаты экспертизы. Конечно, она показала, что Маша – это не его ребенок.
- Теперь будем ждать вестей от Светланы, - подумал мужчина, и на душе сразу стало тревожно.
Её звонок не заставил долго ждать, и уже через пару дней в доме Вершининых зазвонил телефон. Был выходной день, поэтому Эмиль был дома.
- Слушаю вас, - сказала Виктория.
- Попросите к телефону Эмиля.
- Иди, Эмиль, это тебя! – громко сказала Вика весьма раздраженным тоном. – Кажется, опять твоя любовница.
- Алло! Это ты, Светлана?
- Да, это я, дорогой. Ну, что, ты уже получил результаты анализов?
- Получил. Ну, конечно, Эмилия – это не мой ребенок! Я не понимаю одного – зачем тебе нужен был весь этот обман! В результате я заплатил такие бабки за эту экспертизу, моя семья вот-вот развалится, как карточный домик, у жены каждый день истерики, а твоя дочь безвылазно сидит, запершись в своей комнате, и тоже плачет. Какую жизнь ты мне устроила? И когда ты, наконец, заберешь от нас свою дочь?
- Потерпи ещё немного, Эмиль! Я улажу свои дела, и приеду за Эмилией.
- Кстати, кажется, она услышала, что ты звонишь, и хочет поговорить с тобой! Ты хочешь услышать её голос?
- Конечно, дай ей трубку! Я так соскучилась по своей крошке, и считаю дни до встречи с ней!
- Могла бы и позвонить, если уж так скучала…
- У меня были важные дела!
Маша взяла трубку, и сразу стала просить, чтобы мать забрала её.
- Мамочка, прошу тебя! Забери меня отсюда! Мне здесь так плохо! Я так соскучилась по тебе! Пожалуйста! Сделай это побыстрее!
- Хорошо, милая! Я приеду за тобой, как только смогу…
В трубке послышались короткие гудки. Она даже не попрощалась.
Девочка отдала трубку Эмилю, и вопросительно посмотрела на него.
- Ты молодец, Машенька! Ты всё сделала правильно! Теперь твоя мать нескоро приедет сюда, если вообще приедет когда-нибудь. И ты будешь жить с нами – со мной, Викторией, и маленьким Ромкой. Всё вышло просто отлично!
- И теперь у нас появилась дочка! – сказала Виктория, и поцеловала девочку в макушку.
- Тётя Вика, вы и правда хотите, чтобы я стала вашей дочкой?
- Глупенькая! Да разве такими вещами шутят! – подтвердил Эмиль. – Теперь ты, действительно, будешь нашей любимой дочкой Машенькой, несмотря на все анализы и экспертизы!
Лицо ребенка вдруг осветилось улыбкой, и она кинулась к Виктории, которую теперь могла называть своей мамой.
- А теперь, пожалуй, пойду к братику. Он скучает без меня. Ему же не с кем играть в мячик!
- Иди, детка. А мы скоро тоже придем, и будем купаться в бассейне и загорать! Ведь скоро эта жара кончится…
Маша убежала на улицу, и Эмиль остался наедине с женой.
- Ну, что? Ты рада, дорогая?
- Вполне. Теперь надо подумать о том, чтобы как-то оформить это. Ведь девочке через месяц в школу.
- Не волнуйся! Это я беру на себя. Сейчас за деньги можно всё легко устроить.
- Тогда отлично. А теперь пойдем, поплаваем. Так хочется хоть один разок обогнать тебя в бассейне!
- Усерднее тренируйся, дорогая, и у тебя всё получится, - улыбнулся муж, идя рядом с женой по тропинке к бассейну…
…После ужина, за которым все весело обсуждали сегодняшний день и победу Виктории в одном из заплывов, Эмиль спросил у жены:
- Чем думаешь занять вечер?
- Кажется, у меня появился неплохой сюжет для романа. Ты не против, если я посижу за компьютером пару часов?
- Конечно, не против. Я даже примерно знаю его сюжет. Только очень тебя прошу, не забудь изменить имена героев, дорогая. Ещё один иск в суде – это нам совсем ни к чему…
* * *
Не говорите мне прощай, не говорите
© Copyright: Татьяна Стрельцова 2, 2019
Свидетельство о публикации №219011300101
Свидетельство о публикации №219011300101
Рецензии