Побег из Тартара. Глава 7. Ангел Зейнвейлла

В этом году зима выдалась просто сказочной: и снежная, и морозная, и никаких тебе плюсов на термометре, выставленном за окно кухни, никакого вам гололеда под ногами, только поземка крутит снежинки, наметает сугробы, вкусно хрустит под ногами, прячется необычайно желтая Луна за туманной дымкой, да ветки деревьев сгибаются под шапками пушистого снега, как на старых новогодних открытках.

Федор вез девушек домой по вечерним улицам города. За окнами машины бесновался ветер, швырял в лобовое стекло крупные белые хлопья, ледяную крошку, наглухо залеплял просвет, вынуждая дворники работать без передышки.
Несмотря на то, что по всему городу исправно горели фонари и работала ночная подсветка, изменяя привычный вид зданий на феерично-праздничный, как дополнительная иллюминация, водителям приходилось присматриваться к дороге из-за обильного снегопада — расчистят трассу только утром, а сейчас, не забуксовать бы в заносах.
Вечно у нас так: готовимся-готовимся к зиме, а как придет это удивительное и неожиданное время года, так дороги чистить — нет машин, посыпать тротуары — нет не то, что реагента, обычного песка не хватает! Да что там песок — хоть бы сугробы сгребли лопатами, какую-никакую тропинку бы оставили!  Автомобили вынуждены продвигаться черепашьим ходом по наезженной колее, пешеходы же пробираются по узкой протоптанной тропинке, чуть ли не след в след, из-за сугробов. В утренней спешке, пытаясь успеть к своему автобусу или маршрутке, выскакивают на проезжую часть, рискуя собственной жизнью, так что и не скажешь, что лучше: снежная зима или дождливая.
 
На заднем сиденье машины Федора приходили в себя после увиденного и услышанного две подруги. Обе в шоке от происходящего, вот только свое состояние каждая из них проявляла по-разному: Ира молча докуривала сигарету, выпуская дым в крохотную щелочку приоткрытого окна, девушка щурила глаза, мрачно поглядывая на подружку, желваки на скулах у нее так и ходили, как у мужика. Она докурила, выбросила в щель окурок, плотно прикрыла створку стекла и стиснула зубы. Галка, рядом с ней тихо заливалась слезами:
— Ир, давай поедем к ней!
— Прекрати рыдать, Летягина, мне уже надоело вытирать тебе сопли! — Ирина не выдержала и рявкнула на подружку. — Посмотри на себя! — она потянулась и повернула к Галке зеркало заднего вида.
— Эй! Эй! — возмутился Федор и вернул свое зеркало на место.
— Видела? — ругалась Ира. — У тебя уже не глаза, а щелочки! Ты уже не монголка, а чистой воды эскимос, причем старый, опухший от пьянства!
— Не смогу я успокоиться, пока ее не увижу! Давайте поедем! — Галке было плевать на ее вид и национальную принадлежность, равно, как и расовую, она согласна была, чтобы ее посчитали самым распоследним алкоголиком из туземного племени Бивня Мамонта, лишь бы увидеть Риту.
— Да нас не пустят — ты прикидываешься или и в самом деле такая недалекая?! Не понимаешь, что ли, она после операции, а приемные часы давно закончились! — отбрыкивалась Ира.
— Спокойно, девчонки, — Федор не позволил разыграться скандалу в своем салоне (машина была взята напрокат, но это неважно, в конце концов). — Галя, мы завтра к ней обязательно съездим. Ира права, сейчас нас банально не пропустит охрана, да и ваша подруга, наверняка уже спит — в больнице же режим, а ее, скорее всего, накачали снотворным после такого. И потом, сама подумай, к больным не принято ходить с пустыми руками, Риту нужно порадовать чем-нибудь вкусненьким, значит, завтра, прямо с самого утра заедем в супермаркет, затаримся всем, что она любит и оккупируем на весь день ее палату. Согласна?
Галка кивнула. Слова маминого племянника, такие рассудительные, подействовали на нее, как хорошее успокаивающее: она расслабилась, глубоко вздохнула и положила голову к Ире на плечо. Подруга не возражала. Девушки притихли, погрузились каждая в свои мысли, нерадостные у обеих, и дальше ехали в тишине. На половине пути Ира велела заехать за своим Женькой, с которым уже успела созвониться и, который ждал их возле колл-центра — места своей работы, где обычно засиживался допоздна над тестированием новых программ и корректировкой устаревших, разработкой дополнительных степеней защиты и непробиваемых паролей, то есть обычной работой программиста.
Евгений бросил обеспокоенный взгляд на заднее сидение, где, обнявшись, сидели с отрешенными взглядами две подруги, кивнул Федору и одним движением бровей задал ему вопрос:
«Ну как тут?»
На что получил такой же молчаливый ответ: Федор качнул головой и скривил одну половину лица:
«Ничего хорошего».
Повисло тяжелое молчание, так бывает, когда резко наваливается отупляющая усталость и нет сил ни на что: ни на разговоры, ни на переживания, мысли текут лениво, старательно обходя болезненный участок мозга, отвечающий за неприятные воспоминания, и дают организму время восстановить покачнувшееся равновесие.
Тихая и задумчивая Галка проводила взглядом через заиндевевшее стекло подругу и ее парня до самого подъезда, а Ира, наконец-то, смогла почувствовать себя слабой и беспомощной и дать волю слезам, приникнув к широкой Женькиной груди. Теперь ей можно и поплакать…

                * * *

— Я не хочу! Не могу я есть, можешь ты понять?! — кричала Галка с кровати. — Ритке там плохо, а я здесь стану обжираться?! Меня и так тошнит, а от этих макарон, вообще, вырвет!
Приехав домой, девушка сразу же влезла в свою теплую пижамку и забралась под одеяло. Она хотела уснуть, чтобы завтра наступило, как можно быстрее, а времени для всяких тревожных раздумий оставалось, как можно меньше, но противный мамин племянник от третьего брака никак не давал ей покоя и приставал с дурацким ужином. Какой ужин, когда Риточка, может быть, ждет их, лежит сейчас под холодным больничным одеялом, мерзнет, стонет от боли, и некому подойти к ней, подержать за руку, поднести стакан воды, позвать медсестру с поста.
От таких мыслей все внутри переворачивалось, а желудок болезненно сжимался и подкатывал к самому горлу, о еде не хотелось даже и думать, оставалось удивляться, как некоторые могут быть такими толстокожими и непробиваемыми!
— Ты хочешь завтра увидеть свою подругу? — Федор зачем-то поставил перед ней вопрос ребром — оголенной костью грудной клетки.
— При чем здесь?..
— А при том, что я никуда не поеду и ты тоже, — грозился парень.
Федор прибегал к запрещенным приемам. Чистый шантаж — всегда помогает, хоть и некрасиво.
— Но ты же обещал! — возмутилась обманутая Галка. — Мы с Иркой понадеялись на тебя! Нас же Ритка будет ждать!
— Ну мне-то она не подруга, — вызывающе пожимал плечами Федор. — А Ира съездит без тебя, ничего страшного.
— Ничего страшного?! — взвилась на постели Галка. — Обманщик! Туда ехать часа два своим ходом, да еще с сумками! Больница за городом, на такси знаешь сколько сдерут?!
— За городом? — удивился парень. — Значит, не повезло твоей подруге — полдня потеряет, а на машине, наверное, за полчаса добрались бы. Ну… что теперь поделать, — он повернулся, чтобы выйти из комнаты.
— Подожди! — от потрясения вероломными вывертами маминого племянника, Галкины раскосые глаза стали круглыми, она села на постели. — Ты что, правда не поедешь?!
— Конечно правда! — Федор даже остановился и повернулся к Галкиной кровати, настолько его поразило предположение в его обмане.
Разве похож он на человека, который бросает слова на ветер? Весь вид парня говорил, что своему слову он непререкаемый хозяин: захотел — дал, захотел — взял обратно.
— Ты думала, я пугаю тебя? Так вот, пугать я и не собирался, просто сказал, что голодную никуда не отпущу из дома, но Иру, может быть, и отвезу, так и быть.
Он не улыбался, просто доводил до Галкиного сведения голые факты: да, значит, да, нет — уж не взыщите. Девушка мрачно поджала губы: пусть не думает, что она станет его уговаривать. Да ни за что на свете! Не возьмет с собой — она и на автобусе прекрасно доедет, но увидеть Ритку она должна, должна убедиться, что с ней все в порядке.
Упрямая Галка хмурила брови и рассматривала свои ногти, которым нужна была срочная коррекция. Да-а! Вот уж не думала она, что Камчатский родственник окажется таким пустобрехом, не верным своему слову. Надо бы позвонить маме и рассказать ей, как плохо Андрэ воспитал своего племянника. Девушка посмотрела в сторону компьютера, хорошенько поразмыслила и решила не беспокоить маму — незачем грузить ее своими проблемами.
Федор топтался у двери.
— Галка, ты падаешь в нервные, а по сути, в голодные обмороки, — приводил он аргументы, объясняющие его недостойное поведение. — Я, конечно, знаю, что многие девушки сидят на диетах, но это уже полный беспредел — так себя истязать!
— Я себя не истязаю, просто мне некогда было, и потом, не макароны же есть, — пробормотала девушка и стрельнула в парня глазами, принявшими свою природную форму. — Давай я съем кусочек мяса, — предложила она компромисс. — Только завтра. Утром. Обещаю.
— Нет, — Федор покачал головой. — Если не хочешь есть, я не настаиваю, но ловить момент, когда тебе вздумается хлопнуться в обморок будет некогда и некому, поэтому и посидишь дома, — он серьезно посмотрел на притихшую девушку. — И уйти не надейся, дверь я запру снаружи. У тебя же нет крыльев? — он ехидно ухмыльнулся.
В хитром замке было предусмотрено второе отверстие для отдельного ключа снаружи, а вот изнутри его уже невозможно было открыть. Как из запертой квартиры выбрался сам Федор оставалось загадкой. Галка взвесила все «за» и «против» и переступила через свои принципы.
— А ты как выбрался? — наивно и доверчиво поинтересовалась она.
— У меня свои методы, — напустил туману Федор. — Меня ваши замки не удержат.
— Ладно, давай сюда свои макароны, — Галка вздохнула и тут же выдвинула она условие, вылезая из-под одеяла и проскальзывая мимо маминого племянника. — Только немного.
— А много и нету, — проворчал Федор, направляясь вслед за ней. — Я тоже еще ничего не ел.
Сытая Галка моментально заснула, стоило голове упасть на подушку. В мыслях она едва успела удивиться, как легко и приятно засыпать, когда кишки не сворачиваются в узел с гневным рычанием, а лежат себе спокойно и помалкивают. Пище, попавшей в желудок, обрадовалась каждая клеточка пепсина и каждая молекула соляной кислоты, которые устали раздражать стенки пустого органа, вызывая его непроизвольное сокращение и урчание. Пищеварительные ферменты, как стая голодных волков набросились на еду, в мгновение ока расправившись с ней — ткани, насыщенные питательными веществами, не верили своему счастью и наслаждались.

Убедившись, что девушка крепко спит, Федор тихонько закрыл дверь и направился к своей комнате, но заходить не стал, повинуясь какому-то инстинкту, постоял несколько минут у закрытой двери, будто бы удивляясь чему-то, прислушался и, загадочно улыбаясь, обосновался в темном углу и принялся ждать. Он мог долго обходиться без сна, а тот, кто был уже на подходе, вообще, спал только тогда, когда терялись все силы. Надо сказать, в последнее время это случалось все чаще и чаще — такая уж служба.
 
                * * *

Чужое присутствие он почуял, как зверь, идущий по следу — это и неудивительно, ведь запах Зейнвейллы не спутать ни с чем: он озоново-свежий и притягательно-мускусный, цветочно-сладкий и одновременно горький. В комнате его уже так много, что не нужно тянуться носом — по густому аромату можно плыть, как по реке. Запах незаметно окутывал покрывалом, вплетая в свой букет капельку миндаля и чуть-чуть ванили, словно цветы распускались в каждом углу тесного помещения, следом за цветами пролетал весенний ливень, терпкий и пряный букет мокрой скошенной травы. Поражавший в самом начале своей густотой запах уходил, оставляя легкий шлейф божественного благоухания.
Дракон усмехнулся: на его Гнезде стоят самые надежные Печати, недаром представители его племени с глубоких времен, с самого сотворения мира считались Истинными Сторожевыми драконами, так что, никто, ни один дух не подберется незаметно ни к его Гнезду, ни к его Навигатору, но ту, что смогла обойти неприкосновенную Защиту не удержит ни одно препятствие — Зейнвейлла — ангел, напарник, Небесный Рыцарь и друг.
Вот только друзья не вваливаются молча, они громко заявляют о своем появлении. Что ж, с этим придется разобраться.
Он слился с темнотой и прикрыл глаза, готовясь к возможному бою. Стоило сделать несколько глубоких вздохов, как скрытое золото вскипело в крови, но остаток запаса хотелось бы сохранить, кто знает, надолго ли он застрял здесь, к тому же бой привлечет со стороны ненужное внимание к Гнезду со слепым Навигатором.
Зейнвейлла!
Вот уж, кто прекрасно знал о причинах его внезапного исчезновения. И вряд ли она проникла в этот мир случайно — ее появление означает появление больших проблем. Что же там могло случиться?
И это именно сейчас, когда он не может вернуться! Разве некому кроме него охранять Границы? Разве именно он должен всякий раз, очертя голову, бросаться в горнило опасности? В Долине полно других драконов, а ему, в первую очередь, нужно сохранить Гнездо и беспомощного Навигатора. Теперь от его жизни зависит другая жизнь.
Он нежно улыбнулся, вспомнив янтарные глаза, но быстро отбросил отвлекающие мысли — впереди бой. Он не боялся оружия ангела — его шкура огнеупорна, пламя соскользнет с нее, а вот постройка может не выдержать. Медленно он растворил двери…

                * * *

Аура ангела расходилась широкими кругами, всплески накатывали друг на друга, как настоящие волны на поверхности Мирового Океана — дракон понял, его напарник в ярости. Еще бы ему не быть в ней, ведь Зейнвейлле пришлось предстать перед Небесными Рыцарями с объяснениями, куда делся Страж, остается только представлять, как выкручивалась его напарница. Незаметно, не выдавая себя, он приближался к основному телу ангела…
Комнату наполнял яркий белый свет, рассеянный вначале, он скапливался плотным сгустком в центре, заполняя собой все пространство комнаты, медленно приобретая сферическую форму, немного сплюснутую.
Шар трепетал, поминутно изменяя свои очертания, выбрасывал в стороны длинные плазменные языки-щупальца, втягивал их обратно и снова выкидывал сгустки света. Аура ангела переливалась и пульсировала, подобно солнечной короне, цвет постепенно изменялся на бело-голубой, а пульсация становилась все сильнее и реже, словно шар набирался сил перед важным заданием и восстанавливал сбившееся дыхание.
Постепенно впитав в себя все оторвавшиеся бело-голубые клочья, белоснежная сфера некоторое время тихо вибрировала под люстрой, то втягивая в себя бело-голубую плотную ауру, то резко выбрасывая короткие лучи в стороны, словно не могла решить для себя, как ей лучше сделать.
Отброшенные в стороны языки белого огня снова впитывались в белоснежную сферу, шар наполнился нестерпимой яркостью в последний раз и рассеял свет по комнате, разметав по воздуху целый искрящий вихрь крошечных шариков чистого света. Под люстрой осталась стоять высокая тоненькая девушка, длинные огненно-рыжие волосы невероятным роскошным каскадом струились по ее спине до самой талии. Она казалась легкой, невесомой, почти бесплотной, одетая на греческий манер в длинную свободную тунику с разрезами до колен, перехваченную серебряным поясом,и в тонкие сандалии с высокой шнуровкой. Она казалась почти богиней, Афиной-воительницей, из-за хрупкой, хрустально-чистой красоты и оттого, что в руке она держала сгусток Благодатного Огня — свое сверкающее копье, на поясе у девушки висел меч.
Резким, решительным движением рук девушка выдернула оружие из ножен и шагнула к кровати.
Голубые отблески заметались по комнате.
— Зейнвейлла, вот уж не ожидал от тебя такого! Ты собралась убить меня, спящего?! И после этого ты можешь называть себя ангелом? — послышался из угла насмешливый голос и Федор выступил в полоску лунного света. — Как ты меня нашла? Зачем? Ты же знаешь, теперь я не свободен.
Две полоски Небесного Огня мгновенно крутанулись в тонких руках своей хозяйки и неуловимо-быстрым выпадом пронзили пустоту, откуда только-только раздавался смешок.
— Ты растеряла хватку, милая. Такой неуклюжей ты раньше не была, — откровенно насмехался парень, незаметно переместившись в другой угол. — Ну, если ты так хочешь — давай, проткни меня со всей силы! — он гостеприимно раскинул руки.
— Ублюдок! — прошипела рыжеволосая Афина.
Ее движения были подобны урагану, другой человек увидел бы размытый веер множества клинков, но дракон непринужденно уходил от них, перемещаясь буквально за секунду до смертельного удара и оружие ангела снова и снова натыкалось на пустоту.
— Зачем же так грубо? — укорял ее Федор. — Все еще дуешься на меня за то, что не предупредил? А когда мне было? Кстати, как восприняли Рыцари?..
— Как восприняли? С восторгом! — перебила Зейнвейлла, нападая, но в ее движениях уже сквозила усталость, а блеск от клинков уже не слепил глаза. — Они были так рады, что послали меня за тобой. Приказано привести тебя обратно, а если будешь сопротивляться — уничтожить, как нарушителя по обязательствам Договора, иначе, я сама попаду в Замурованный замок! — крикнула ангел. — Я решила, что лучше тебя убить, так меньше проблем.
Голубые полоски чистого света поднималась и опускалась: по кровати, по креслу, по шкафу она пробивала обивку, вываливая на пол гору желтых кусочков поролона, разрубила стол, попутно свалив большую хрустальную вазу. Галкина мама потеряла бы сознание, а ваза ничего, устояла, в смысле, не разбилась. Дальше досталось дверцам шкафа, стекла в которых покорно и даже с готовностью рассыпались в мелкие дребезги, тонкие книжные полки из пластика стойко вынесли удар, а маленькие томики разлетелись по комнате, как миниатюрные бомбочки, несущие в себе небольшие ядерные заряды. На своем пути они сокрушили все возможные препятствия, как-то: стулья, лампу с прикроватного столика, грохнули по зеркалу…, но оно не разбилось, слава Богу, иначе страшно представить, что было бы с Галкиной мамой, если бы она вздумала приехать с Камчатки под ручку со своим Андрэ.
— Ай-ай-ай, — посочувствовал Федор, перетекая в следующее место и снова уклоняясь от удара. — Даже не знаю, что тебе и сказать. Теперь это ваши проблемы, я пока не собираюсь возвращаться, и ты знаешь почему. Но ты так и не ответила: как ты меня нашла? Это то, что я думаю? Целитесь на мои запасы? Их не так много, как вы рассчитываете.
— Мне пришлось применить удаленный Поиск! Искать живое золото! — крикнула Зейнвейлла. — Я обшарила кучу миров за такое короткое время, сказать тебе, сколько у меня сгорело энергии?! Я практически пуста! — клинок ангела разрубил письменный стол, опрокинул стаканчик с канцелярскими принадлежностями, монитор рухнул на обломки столешницы.
— Эй, эй, давай спокойнее! — Федор в очередной раз извернулся, дождался, пока девушка поборолась с длинными занавесками из розовой органзы, освобождая клинки — воздушная ткань мигом сгорела до самых кронштейнов.
Парень мягко и плавно поднырнул под занесенный меч и схватил Зейнвейллу за кисть, освобождая оружие, второй клинок тоже незаметно перекочевал к нему в ладонь.
— Побереги энергию, милая, тебе еще возвращаться. Найдешь сама обратную дорогу? Не хотелось бы впутывать Навигатора, она еще ничего не знает.
— Хрена с два я от тебя уйду! — высказалась ангел. — Ты еще ничего не знаешь.
— А что здесь происходит?! — в дверном проеме застыла потрясенная разгромом в маминой комнате Галка, босиком и в пижаме.
Раскосые глаза округлились, как всегда в моменты наибольшего волнения, удивления, в общем, при максимальном проявлении стрессового напряжения.
— Ну вот, разбудили, — проворчал Федор, оглянулся на девушку и тут же был атакован.
Зейнвейлла подсекла его под колени и вырвала свое оружие у зазевавшегося противника.
— Прекратите, что Вы делаете?! — возмутилась Галка и бросилась спасать своего…, то есть маминого племянника от третьего брака.
— Не подходи к ней! — Федор вскочил на ноги и загородил ей дорогу.
Насмешливая улыбка сошла с лица, он снова приготовился к обороне, уже по-настоящему, ведь за ним стоял его Навигатор, но сверкающая голубовато-белой солнечной короной Зейнвейлла привычно-быстрым движением убрала свое оружие и опустилась без сил на разодранный диван.
— Ну все, милая, надеюсь, ты довольна? — примирительно пробормотал Федор, все еще занимая оборонительную позицию.
Но Зейнвейлла не делала попыток напасть, цвет ее ауры изменился с голубого на белый, затем на желтый — внутренняя энергия неумолимо сгорала, чем меньше оставалось у нее сил, тем быстрее она сгорала, меняя цвет ауры и ее интенсивность — в комнате стремительно темнело.
— Федор, это кто? — Галка тянула шею из-за его спины. — Почему она так сверкает?
Войти в комнату она не могла, мамин племянник загораживал все подступы к комнате.
— Стой там, где стоишь, — удерживал ее парень. — Не вздумай к ней приближаться — это ангел.
— Ангел? — не поняла девушка.
— Трепло! — презрительно фыркнула Зейнвейлла, ярко-синие глаза сердито смотрели на парня. — Нам нужно поговорить — проблемка у нас.
Федор усмехнулся.
— Поговорить? Но перед этим ты хотела меня уничтожить.
— Этого еще было мало! — вспыхнула Зейнвейлла, причем в буквальном смысле. Солнечная аура желтого цвета переливалась над ее телом. Ангел собирала остатки сил. — И за то, что бросил меня там одну ты ответишь сейчас!
Синие глаза засветились, становясь прозрачными, в ладонях ангела, поставленных ковшиком, замерцали синие и белые искорки, закружились вихрем, собираясь в круглую сферу. Из миниатюрного шарика вылетали во все стороны языки холодного пламени, стекали на пол, словно ледяной азот, и прожигали и без того испорченный ковер, по комнате пополз едкий запах жженой шерсти.
Галка с ужасом наблюдала за ненормальной сверкающей девушкой. Явилась, как тать в нощи (кто такой тать Галка не знала, но выражение вполне подходило к ситуации), погромила квартиру, хочет убить Федора — такого беспредела в своем доме девушка допустить не могла. Она ужом просочилась у маминого племянника под рукой и закрыла собой своего нового родственника. Приедет мама или позвонит, спросит, где мой новый племянник, а ей и ответить будет нечего, не скажет же она, что, мол, племянника сжег ангел — этому не поверит даже Ирка, а уж об Андрэ, который доверил Федора Галке не приходится и говорить.
— Что она хочет сделать?! — потребовала она разъяснений.
Парень прижимал ее к себе за плечи и задыхался от рвущегося смеха.
— Спокойно, Галка. Она просто хочет сжечь меня. А после поговорить, — ехидно добавил он, передвигая девушку обратно себе за спину.
Сфера голубого огня в ладонях ангела вдруг затрепетала, заискрила и рассыпалась на отдельные темнеющие частички пепла.
— Ах-ах! — притворно распереживался Федор. — А еще пытаешься меня испепелить. Меня! Ты забыла, что сжечь меня нельзя — я сам огонь! А ты не можешь сотворить простую сферу.
— Могу! — вспыхнула Зейнвейлла. — А вот ты загородился девочкой!
— Галка, — скомандовал Федор. — Марш на кухню и свари мне кофе! А ты, — повернулся он к ангелу. — Говори, что там у вас стряслось, ну или попробуй еще раз достать меня, что ли.
— Нет, не пойду! — крикнула девушка. — Тебя нельзя оставлять с ней одного!
— Правильно, девочка, — поддержала ее ангел. — Не позволяй ему крутить собой. Знай, в вашей паре ты — главная, а он всего лишь Страж, а строит из себя...

Такая мелочь, как появление в доме живого ангела, воспринялось разбуженным посреди ночи Галкиным разумом, как совершенно естественный факт — ну ангел, дальше что? Подумаешь, невидаль. Можно сказать, она и не удивилась вовсе, просто решила взять под контроль непонятную девицу, играющую с огнем.
— Почему ты хочешь его убить? — деловито осведомилась Галка, внезапно осмелев.
Но усталый ангел, теряющий силы, ей не ответил, он стремительно бледнел, откидываясь на порубленную спинку дивана.
— Армилиос, это важно, — прошелестела Зейнвейлла.
— Галка, свари мне кофе, пожалуйста, — снова принялся выгонять девушку Федор, но на этот раз она тоже прониклась серьезностью момента и великодушно предложила, проявляя гостеприимство:
— Ладно, а ей тоже сварить?
— Нет, когда она проголодается, ты сразу же поймёшь, — усмехнулся парень и, дождавшись, пока она выйдет, обернулся к своей напарнице, слабо мерцавшей на диване. — Так что случилось?
— Уранзар бежал из Лабиринта, — отвела глаза ангел.
— Как это сбежал? — нахмурился Федор. — Мои Печати невозможно взломать — думайте на своих! А-а, я понял, — протянул он. — Рыцари меня подозревают в его побеге? Но это уж совсем ерунда! Ты-то понимаешь, что это неправда?! Мы с тобой вместе за ним гонялись по мирам и вместе накладывали Печати! Черт, да я потратил половину своего запаса, чтобы вмуровать их в силовое поле! Половину всего своего запаса! Я был тогда не в себе, вспомни.
Зейнвейлла болезненно дернулась при упоминании дьявола, оно отзывалось в ее голове непередаваемым скрежетом.
— Не кричи, никто тебя не обвиняет — его призвали и провели через портал.
— Как это? Кто его призвал? Такое возможно? — Федор в изумлении таращил глаза на ангела.
— Не знаю кто, — ангел закрыла глаза, стараясь закончить разговор, пока оставалась хоть капля энергии. — Знаю только, что был Яростный Призыв — это, как молитва. Понимаешь, Армилиос, этому… помолились и заочно связали его торжественным обрядом Призыва, он, видимо, и сломал Печати.
— Верится с трудом, и все же, какой идиот мог это сделать?! — недоумевал Федор. — Это же самоубийство! В который же из миров его призвали?
— В этот, — еле слышно прошептала Зейнвейлла.
Глаза закрылись длинными светлыми ресницами, аура исчезла, словно выключили свет и Зейнвейлла завалилась на бок, сознание ангела отлетело от обессиленного тела поближе к Создателю.
— Зейнвейлла! — Федор кинулся к дивану, успев подхватить ангела.
Растратив внутреннюю энергию, оставшись без ангельской чудотворной силы, опальный Небесный Рыцарь незаметно утратил женственные черты и сейчас перед Сторожевым драконом Армилиосом лежал высокий худощавый юноша, на вид ему можно было дать не больше восемнадцати лет, прежними остались волосы — роскошный водопад локонов до пояса. Волосы были — чистое золото, но никак не могли пополнить неприкосновенный запас дракона.
— Никогда не понимал, почему они так меняются? — проворчал Федор, укладывая паренька в свою кровать, из разорванной подушки поднялось облачко пуха...