Служба снабжения треста

                Служба снабжения треста.
   
                Оглавление.

1. Неожиданное предложение.
2. Рассказ Бартоша В.В.
3. Cлужба снабжения.
4. Наши беды и победы. Арбитражные суды.
5. Арбитражный суд по Дагестанскому винограду.
6. Суд за «дрова» Ахтубинского плодокомбината.
7. «Горькие» пасхальные яйца.
8. Ваша дочь болеет из-за недоедания.
9. Картофель через горком партии.
10. Карщицы-забастовщицы.
11. Прощальный «привет» директрисы.
12. Гнилая осень в Поволжье. Закупаем картофель в Польше.


                1. Неожиданное предложение.

   В начале февраля 1983 года меня, тогда ещё директора ресторан-пивбара «Волгарь», вызвали в трест к Директрисе, не объявляя причины. До офиса треста было 30 минут хоть на автобусе, хоть пешком – наискосок. Я решил идти пешком и по ходу обдумать, зачем меня вызывают. Я шёл и ломал голову, что может означать этот вызов: вроде бы план мой «Волгарь» делал все месяцы, жалоб вроде нет. Ну, думаю, тогда жди удар сбоку.
 
   Когда зашел в приёмную, секретарь Валентина Александровна сразу пропустила меня к Директрисе треста – Ивановой Екатерине  Андреевне. Там уже сидел зам по кадрам (он же и парторг треста) Бартош Владислав Викторович. Мне тоже предложили сесть напротив. Иванова, увидев моё настороженное выражение, сразу меня успокоила, говорит: «Ты не волнуйся, мы вызвали тебя не ругать, а предложить тебе перейти на должность заместителя директора треста по снабжению».
 
   Я, честно сказать, опешил, такого поворота дел я никак не ожидал. Я всего лишь два года проработал директором ресторан-пивбара «Волгарь» и вдруг – иди на повышение. Сначала я даже испугался, не зная, что сказать, но потом робко возразил, говорю: «В тресте вроде есть более опытные мужики: Лиханов И.Ю. (заместитель директора ресторана «Лада») или Коркин Н.И. (заместитель директора ресторана «Дружба»), которые уже года по три – четыре достаточно успешно работали на своих должностях».
 
   Иванова сказала, что они на оперативке весьма детально обсуждали все возможные кандидатуры, но общий выбор упал на тебя. Гордись этим и давай готовься передать свой пив-бар «Волгарь» и с 1-го марта перейти работать в трест. Я больше сопротивляться не стал, хотя лично я считал, что лучше быть директором в небольшом кафе, чем замом директора в большом тресте.


                2. Рассказ Бартоша В.В.

   Потом, уже где-то через год, Бартош Владислав Викторович – зам генерального директора треста по кадрам, с которым у меня установились практически сразу дружеские отношения, как-то по случаю, вкратце рассказал мне, как тогда проходил выбор зама по снабжению. Дело, говорит, было так.
 
   В конце января 1983 года директриса треста Иванова Е.А.  вызвала его к себе и сказала, что должность заместителя директора треста по снабжению вакантна уже более полугода. Работать без заместителя по снабжению стало сложновато. Но, по её мнению, прежняя метода привлечения «варягов» со стороны себя не оправдала. Поэтому Иванова предложила: «Давайте будем искать эту кандидатуру среди наших проверенных и энергичных работников. Подготовьте к следующей оперативке пять – семь кандидатур на ваше усмотрение».
 
   Бартош В.В. рассказывает: «Я подготовил трёх мужиков – все замы директоров наших ресторанов и пять кандидатур женщин – директоров разных кафе, столовых и плюс к ним - директрису «Фабрики заготовочной». Все кандидаты проработали в Тресте не менее пяти лет и хорошо себя зарекомендовали. Внизу списка я дал три резервные кандидатуры, в том числе и тебя. Ты ведь проработал у нас всего три года. Подготовил и сложил в стопку все их личные дела».
 
   И вот на следующей оперативке Иванова Е.И. подняла этот вопрос и попросила меня огласить подготовленные кандидатуры. Я зачитал свой список. Сразу поднялся шум: кто-то высказался резко против Лиханова (заместитель директора ресторана «Лада»), кто-то против Терёхиной (директор столовой №7), кто-то против Петровой (директриса «Фабрики-заготовочная») и т.п. Иванова послушала и говорит: «Давайте, для начала методом исключения проголосуем по каждой кандидатуре. Проголосовали, осталось пять основных кандидатов.
 
   И тут наш главный инженер треста Овчинников Юрий Николаевич и говорит: «А что это мы по резервным кандидатам ничего не говорим. Я, говорит он, например, предложил бы Жемповского». Его поддержала начальница планового отдела Якимова: «А что, говорит, Жемповский план делает регулярно и стабильно, хотя и всего два года в директорах». Тут же добавила и Распевалова (зам директора треста по производству): «Кстати, Жемповский, на мой взгляд, хорошо решает вопросы экстренного снабжения для своего предприятия, я его частенько вижу то на мясокомбинате, то на молокозаводе, то на рыбокомбинате и даже до птицефабрики он добрался». Не смолчала и начальница производственного отдела Петина Ф.И.: «А смотрите, как он работу с персоналом организовал, его коллектив уверенно берёт вторые места на всех конкурсах официантов и поваров, у них прекрасные сезонные тематические мероприятия, а по «неделе болгарской кухни» они вообще первое место заняли». Главбух треста Гуляева Е.А. тоже сказала, что ничего против Жемповского не имеет и даже, наоборот, она за его кандидатуру. Я, говорит, Бартош, тоже добавил от себя, сказал, что ты не только имеешь уже одно высшее образование (МЭИ), но и очень успешно учишься уже на третьем курсе Куйбышевского филиала ВЗИСТа (Всесоюзный заочный институт советской торговли), плюс ты полгода назад стал членом партии (КПСС).

    Итоговое «за» сказал опять Овчинников: «А для снабжения, я считаю, Жемповский – это лучшая кандидатура. Смотрите, он в одиночку, абсолютно без нашей помощи обеспечил завершение реконструкции своего «Волгаря» и, главное, трест не потратил ни рубля на его реконструкцию.  Он только выпросил у меня альбом архитектора Дунаева, которому мы четыре года назад заказали дизайн-проект реконструкции «Волгаря». Жемповский самолично нашёл себе шефов на ВАЗе, организовал подписание договора между Трестом и ВАЗом и они ему всё сделали по проекту Дунаева. Даже наша многоопытная и «хвалёная директор-строитель» Зайцева и то отказалась от пив-бара «Волгарь», а Жемповский его вытянул.  Он сделал прекрасное модерновое предприятие. Все говорят, что сейчас это лучший ресторан в городе. У него там каждый вечер народу битком».
 
   Тогда Иванова предложила оставить три кандидатуры, включая твою, и проголосовать «крестиками и минусами». Проголосовали. «Против» тебя был только один голос, остальные «за». Другие кандидатуры набрали  гораздо меньше голосов. Я объявил итоги голосования, Иванова сказала, что она поддерживает мнение большинства и велела записать это в решение оперативного совещания для отправки в Областное управление торговли, где будут оформлять нового зама. Это был рассказ Бартоша В.В.

   В 20-х числах февраля Бартош В.В. повёз меня в Куйбышев в Областное управление общественного питания, где оформили моё назначение на должность заместителя директора Автозаводского производственного объединения общественного питания (АПООП) по снабжению. В итоге 28-го февраля 1983 года я формально передал свой ресторан-пивбар «Волгарь» новому директору, точнее директрисе, а вечером этого же дня у меня был прощальный ужин в «Волгаре» и с первого марта я приступил к работе в должности заместителя директора треста (точнее «АПООП») по снабжению.
 

   3. Служба снабжения.

     Я проработал в службе снабжения АПООП с 1983 по 1988 год, пять лет.
    Служба снабжения Автозаводского производственного объединения общественного питания (АПООП) состояла из торгового отдела, диспетчерского отдела и базы.
 
   Торговый отдел  – 5 человек товароведов со средним и высшим торговым образованием, они отвечали за снабжение треста товарами. Диспетчерский  отдел - 4 человека диспетчеров с любым образованием, они отвечали за правильное распределение товаров по предприятиям треста.  Эти отделы были размещены в помещениях центрального офиса треста в центре Автозаводского района города Тольятти.
 
   В подчинении у зам директора треста по снабжению была также база снабжения, размещённая в нескольких местах по окраинам Автозаводского района города Тольятти.
   База в свою очередь состояла из нескольких складов:
1. склад кондитерских изделий и деликатесов;
2. продовольственный склад (мясо-молочная продукция);
3. фруктово-овощной склад на 3,5 тысячи тонн;
4. квасильный  цех на 150 тонн;
5. склад ликёро-водочной продукции и бакалеи;
6. склад продукции суточного хранения;
7. тарный склад.
8. инвентарный склад.

   Численность работников базы составляла порядка 120 человек, а именно: директор и зам директора базы;  диспетчера базы - 3 человека; экспедиторов 7 – 9 человек;  группа товароведов по два человека на склад; кладовщики по два на каждый склад; грузчиков по 2 – 3 на каждый склад;  уборщиц по 2 - 3 на склад, бригада карщиц  5 – 7 человек на все склады; по бухгалтеру на каждый склад (но они находились в подчинении централизованной бухгалтерии треста).
 
   В 1983 году служба снабжения в «АПООП» была весьма мощной структурой. Зам директора треста по снабжению считался фигурой №3 по табелю о рангах. Обычно, когда директриса треста уходила в отпуск, то замещала её в этот период зам директора треста по производству Распевалова Е.П., а если она куда-то уезжала или уходила на больничный, то исполнение обязанностей директора треста возлагалось на зама по снабжению.

   Генеральный директор нашего Автозаводского объединения общественного питания (АПООП) Иванова Екатерина Андреевна – женщина 53-х лет, небольшого роста около 160 см. Она уже 15 лет руководила этим трестом (раньше АПООП именовался 2-ой Тольяттинский трест столовых и ресторанов). У неё был дар руководителя, хотя образование у неё было среднее специальное. Она умела заставить делать то, что считает нужным. Работники за спиной называли её – Екатерина Великая.

   Распевалова Елизавета Петровна – зам генерального директора по производству, т.е. руководит всеми кухнями объединения. Женщина около 50 лет, рост около 165 см, энергичная, высшее торговое образование, работала в тресте уже лет 7. Она спокойно выполняла свои обязанности по 2-му номеру, а в отсутствии Ивановой Е.А. – исполняла обязанности директора треста. В интригах замечена не была.

   Большую помощь по вхождению в курс дел оказал мне зам директора треста по кадрам Бартош Владислав Викторович, который уже лет 10 работал на этой должности. Одновременно он был и парторгом треста (и отвечал за отношения с КГБ). Бартош В.В. был на пять лет старше меня, но дни рождения у нас практически совпадали (у меня 15 июня, а у него 17-го июня), отмечали всегда совместно,  что позволило нам быстро сойтись до приятельских  отношений.

  Директором базы в то время был  Абрамович  Михаил Абрамович.  Ему было чуть больше 50 лет. Это был мужчина среднего роста, полный, под 100 кг. Он хорошо вёл оперативное руководство базой, но работать на её реорганизацию и реконструкцию у него не получалось.  Вообще за 10 лет работы на базе бабы (Иванова и Распевалова) его затуркали. Завскладами ему не хотели подчиняться, а ждали указаний Ивановой или Распеваловой. Фактически он руководил только тремя диспетчерами базы, экспедиторами и грузчиками. Но в целом он был нормальным мужиком, он даже деликатно предупредил меня, что зав овощной базой Галина Мирошникова напрямую работает с Ивановой Е.А. и нельзя встревать между ними.

   Георгий Искандерович Бабалаев – главный товаровед базы, мужчина лет 45-ти, с высшим товароведческим образованием, хорошо исполнял свои обязанности (его всегда посылали в Азербайджан на годовые торги по заключению контрактов на поставку ранних фруктов и овощей). С ним у меня сложились хорошие производственные а в дальнейшем и приятельские отношения.


                4. Наши беды и победы. Арбитражные суды.

   Когда меня в марте 1983 года перевели в заместители директора треста по снабжению, на меня сразу обрушились проблемы по приёмке и хранению товаров и вытекающие из этого арбитражные суды. На этой должности ко мне «пришел дар судиться» и решать проблемные ситуации.
 
   Первая серьёзная проблема, которую мне пришлось решать – это как объяснить, что у нас на овощном складе, где есть охлаждение и вентиляция, картофель вдруг начал «скукоживаться» и превращаться в жижу. К марту остатки картофеля, примерно 500 тонн, стали оседать в контейнерах и из-под них потекли по бетонному полу мелкие вонючие ручейки. Директриса треста пришла в ужас от этого. Списывать такие объёмы картофеля без серьёзного обоснования было весьма проблематично.
 
   Директриса мне сказала, что я как зам по снабжению должен вникать во все эти проблемы. За сверхнормативное списание Областное управление накажет и тебя и меня, так что, давай, поработаем мозгами. Иванова предложила взять образцы этого картофеля и поехать в Куйбышевский сельхозинститут и попросить их принять это в их лабораторию, чтобы определить, что это за болезнь и что надо делать, что бы такого не было.
 
   В институте мне сразу сказали, что это уже известная болезнь, охватившая картофель в нескольких районах области. Дали мне инструкцию по отбору проб картофеля в присутствии районного инспектора по контролю качества сельхозпродукции и велели привезти опечатанные пробы на следующей неделе.
 
   Через неделю я им отвёз пробы, отобранные по правилам. А ещё через две недели мы получили официальный ответ Института о наличии в клубнях картофеля болезнетворных микробов и рекомендации по заготовкам и хранению картофеля на следующий год. Очередная годовая ревизия областного КРУ (контрольно-ревизионного управления) нормально восприняла наши акты на списание картофеля и оправдательные документы к ним.


                5. Арбитражный суд по Дагестанскому винограду.

   Первый мой арбитражный суд прошёл в декабре 1983 года в Москве по Дагестанскому винограду. Когда представители Поставщика почувствовали, что проигрывают 120 тысяч рублей, они нашли нас в гостинице и нагло предложили взятку - по новенькой «шестёрке» (т.е. по а/м ВАЗ 2106 стоимостью 6400 рублей, а моя з/п была 220 рублей в месяц а у юристки Нади 120 руб.) за то, чтобы мы не явились на следующее заседание суда. Мы с Надей гордо отказались. Представители из Дагестана были три колоритных кавказких мужчины крепкого телосложения, к нам с Надей они обращались только на «ты». Надя потом тряслась от страха и просидела до самой ночи перед администратором гостиницы.
 
   На следующий день мы опять пришли в суд. В канцелярию Суда пришла телеграмма от Метеоцентра из Махачкалы со справкой о погодных явлениях в день погрузки винограда в «мехсекцию» (механизированная секция - это пяти-вагонный железно-дорожный рефрижератор). Эта справка полностью подтвердила наши предположения, что отправитель не учел мелкий дождь в момент погрузки винограда и ошибочно дал добро бригадиру мехсекции сразу включить подачу холода в вагоны-рефрижераторы. И в первые же два – три часа движения мехсекции на влажных виноградинках под воздействием холода осел иней и «побил» кожицу. Поэтому при приёмке этого винограда у нас на базе независимый районный инспектор по качеству сельхозпродукции практически весь виноград перевёл из первого сорта в третий сорт. Это принесло поставщику 120 тысяч рублей убытков. Наши доводы оказались верными – суд принял нашу сторону.
 
   В гостиницу мы с Надей не возвращались – опасались встречи с этими кавказцами, а сразу помчались в аэропорт. Вечером мы уже были в Тольятти.

   Рассказ Бартоша В.В. об этой ситуации: перед вашей отправкой в Москву на Арбитраж по Дагестанскому винограду начальница юротдела объявила это дело заведомо провальным. Сама Иванова Е.А. сразу отказалась ехать из-за «плохого самочувствия». Её первый зам - зам по производству Распевалова Е.П. тоже отказалась, сославшись, что у неё полно дел по производству, а это виноградное дело - епархия зама по снабжению. Начальница юротдела (Нелли Семёновна Левина) тоже ехать отказалась, понятно: ей не нужны персональные промахи и отрицательные баллы. Поэтому послали меня и недавно принятую молодую юристку Надю. Главбух  треста тоже решила, что дело безнадёжное и уже приготовилась платить все судебные издержки. А когда мы вернулись домой с победой, наша Главбух настояла на выплате нам премии 110 рублей мне и 70 рублей Наде. Вах-вах!


                6. Суд за «дрова» Ахтубинского плодокомбината.

   Следующий интересный арбитражный суд состоялся осенью 1984 года в Куйбышеве (ныне Самара) с Ахтубинским плодоконсервным комбинатом. Они прислали по договору 4 вагона консервированных помидор и всякого овощного ассорти. Как положено по инструкции тару (деревянные ящики) в отсортированном виде мы отгрузили в четыре вагона и отослали им назад в Ахтубинск. И вдруг от них приходит акт, где значится, что пришли 4 вагона разбитых ящиков навалом в виде дров. Убытков они «нарисовали» на 55 тысяч рублей.
 
   Наши юристы подали в арбитражный суд г. Куйбышева. Пока я был на заготовке овощей, меня не отвлекали. Первый раз на суд поехали юристка Надя и товаровед по таре Лифшиц Р.Ф., второй раз – юристка Надя и старший товаровед по овощам – Касьянова В.Ф.  На третий раз директриса треста Иванова Е.А. послала уже меня вместе со старшим товароведом Касьяновой В.Ф. и молодой юристкой Надей – попробуйте, говорит, отспорить. При этом начальница нашего юротдела сказала, что это сложно - у той стороны в документах юридически всё чисто.
 
   Пока мы полтора часа ехали в Куйбышев, я стал читать документы Ахтубинского плодокомбината. Первое, на что я обратил внимание - это то, что акт приёмки тары был составлен 7-го ноября, а тогда в советское время 7-го и 8-го ноября были двухдневные праздники – не рабочие дни. Обычно собрать комиссию по приёмке вагонов в любые праздничные дни было для всех большой проблемой.
 
   Посмотрел я и на состав комиссии – формально всё в норме. Посмотрел подписи - они явно сделаны одной рукой. Так, думаю,  кладовщицу, конечно, они вытащили из-за праздничного стола и привезли на склад, грузчиков за пару бутылок нашли, а вот товароведа и представителя общественности явно не нашли, поэтому все подписи однотипные, сделаны явно рукой кладовщицы.
 
   Стал внимательно читать акт приёмки – сплошная безграмотность и общая и товароведческая. Так, по инструкции принятые ящики должны были быть рассортированы на три категории: 1-ю, 2-ю и «таро-материал», но в акте всё было названо «дровами». К акту была приложена рукописная копия приказа о назначении комиссии по приёмке, под этой копией стояла подпись с печатью, точнее со штампом того же тарного склада и с подписью той же кладовщицы.
 
   Приехали в суд. Заседание должен был вести молодой арбитражный судья Лещинский. Мы доложились, он мельком и как-то небрежно взглянул на нас. Похоже, он уже заранее считал нас проигравшей стороной. Это было последнее слушание по делу.  Ахтубинский плодокомбинат представлял заместитель директора – плотный мужчина лет 50-ти. Он уже ходил по коридору довольный, потирал руки, предвкушая победу.
 
   Началось заседание. Наша юристка попросила слово для замечаний по документам и передала слово мне. Я заявил, что акт составлен не грамотно, явно не специалистом товароведом, а видимо кладовщицей. Полученный ими товар неграмотно квалифицирован как «дрова», но такого термина нет в Инструкции по работе с тарой. Подписи членов комиссии явно поддельные, сделаны одной рукой, видимо из-за ноябрьских праздников специалистов собрать не смогли, представителя общественности не нашли,  нашли только кладовщицу. Копия приказа о назначении ответственных лиц на приёмку этих вагонов рукописная и явно поддельная, опять подчерк явно кладовщицы, и с ошибками в фамилиях и штамп на приказе не юротдела, а смазанный штамп склада №3, такой же стоит на акте и на приёмной накладной. Поэтому прошу акт о приёмке признать неверным и даже поддельным, а наши отгрузочные документы прошу признать достоверными.
 
   Лещинский выслушал, попросил показать Инструкцию по работе с тарой – мы показали ему инструкцию и соответствующие места о классификации тары. Он сделал оттуда выписки, потом он ещё раз внимательно посмотрел документы завода, сказал, что он сейчас телетайпом запросит от завода копию приказа о назначении комиссии на эти вагоны и объявил перерыв на два часа.
 
   Через два часа судья Лещинский сообщил, что Ахтубинский комбинат не смог прислать ему копию приказа, точнее - начальница юротдела завода прислала ему телетайпо-грамму, в которой указано, что такого приказа в журнале регистрации не было. Поэтому Лещинский объявил решение суда в нашу пользу, действия той стороны и их документы объявил как подложные, а действия нашей стороны оценил как высоко-профессиональные и пожал нам троим руки. Через час мы забрали из канцелярии выписку решения суда и поехали домой.
 
   На следующий день на оперативке юристка Надя рассказала, как прошло слушание в суде и как мы его выиграли. Директриса сказала нам спасибо, а Главбух объявила, что она меня очень зауважала и попросила у директрисы треста для нас троих выписать премию. А начальница нашего юротдела Левина через месяц от нас уволилась - наша главбух за месяц её выжила.


                7. «Горькие» пасхальные яйца.
 
    Это шел апрель 1985г.  Трест отставал от плана по общему товарообороту и, особенно, по собственной продукции. Оставалось чуть больше десяти рабочих дней. В понедельник на оперативке у директрисы треста обсудили эту ситуацию, пришли к мысли, что спасти положение можно, если получить дополнительно примерно десять машин (фур) яиц – перед Первомаем намечалась Пасха. Зам директора треста по производству Распевалова Е.П. заверила, что в этом случае они (производственная служба треста) на пасхальных яйцах и на куличах вытянут план и по собственной продукции и, само собой, по общему товарообороту. Директриса треста даёт мне задание «извернуться ужом» и получить сверх фондов минимум 10 фур яиц.
 
   Яйцо по фондам мы получали от  Сызранской птицефабрики. Договорные отношения между нами работали нормально. С замом по снабжению и сбыту (зам по коммерции) Сызранской птицефабрики я был знаком достаточно тесно. Я позвонил ему, изложил проблему, он покряхтел и на наши предпраздничные, как он сказал, «хотелки» выставил свои предпраздничные условия. Я пообещал оперативно их решить и сразу позвонить. Я заехал в самый большой наш ресторан «Дружба», они быстро собрали подарки для птицефабрики и я тут же сообщил заму в Сызрань, что я уже везу то, что он просил. Он сказал, что даёт команду грузить первую фуру, а как я приеду к ним и отдам ему предпраздничный заказ – подпишет приказ на выезд. Я попросил его заготовить допсоглашение на всю поставку на 10, а ещё лучше на 12 фур.

   Пообедав в «Дружбе», я сразу помчался в Сызрань на птицефабрику с предпраздничным набором (для Зама, для начальницы отдела сбыта, для гендиректора, для главбуха). Езды туда на машине почти 2 часа. Приехал, встретились с Замом, он пригласил меня в его «заднюю комнату» со всеми удобствами, включая гостиную, мини-кухню, ванную и туалет. Там мы попили с ним кофеёк и по 25 грамм коньячка, я вручил ему все наши  предпраздничные наборы и мы обговорили порядок поставки двенадцати фур.
 
   Он при мне дал команду на отправку первой машины в наш адрес. Затем он вызвал начальницу отдела, она принесла заготовленное дополнительное соглашение к договору (контракту) в трёх экземплярах, подписанные с их стороны, я внизу поставил свою подпись на каждом экземпляре.  Довольный я поехал назад, но до конца рабочего дня в трест я не успел. Заехал на нашу базу на склад суточного (оперативного) хранения – там уже разгружалась первая дополнительная фура с яйцами. Очень хорошо.

   На следующее утро я занёс Директрисе треста и предъявил на подпись два экземпляра допсоглашения, сказал, что первая фура с яйцами пришла на базу вчера вечером, а утром из Сызрани поехала вторая фура. Директриса похвалила меня за оперативность, подписала допсоглашение, секретарь поставила печать. Один экземпляр допсоглашения я отдал начальнице нашего  торгового отдела Соколовой Л. И., поручил ей обеспечить контроль и исполнение, как фондовых поставок яиц, так и по допсоглашению, а она при мне поручила это старшему товароведу торгового отдела Галаниной Людмиле Михайловне.
 
   Галанина Людмила Михайловна была опытным товароведом с пятнадцатилетним стажем и с высшим торговым образованием. Сообразительная и симпатичная женщина. Она вела группу основных продуктов «мясо-молоко». Периодически она замещала начальницу отдела Соколову Л.И. Все ответственные дела Соколова, как правило, поручала ей. Эти поручения Галанина всегда выполняла полностью и в срок.
 
   Но в этот раз через день Соколова забила тревогу: вдруг выяснилось, что Галанина не может найти допсоглашение. Спросили меня: не брал ли я это допсоглашение из её стола – не брал. Но на всякий случай я перебрал все документы на своём столе и в ящиках. Женщины перерыли все ящики в её столе, перерыли все документы на всех столах в отделе и весь отдел – не нашли.
 
   А тут директриса треста Иванова Е.А. как раз вызвала начальницу торгового отдела к себе и велела принести допсоглашение и график завоза по яйцам. Соколова  доложила Директрисе, что Галанина не может нигде найти допсоглашение. Директриса вызвала к себе ещё и Галанину и сказала им обеим: «Ну, вот что, бабоньки, вы обе допсоглашение видели? Видели. В работу его взяли? Взяли. А теперь оно у вас потерялось! А ведь оно Жемповскому не даром досталось (видать ей доложили, что я отоварился в ресторане «Дружба»). А вы знаете, что от этой поставки яиц зависит выполнение плана Трестом? А вы знаете, что все работники треста надеются в мае получить премию?  Мне что, потом всему тресту объявить, что премии нет потому, что Галанина с Соколовой  договор потеряли? Вот что, дорогие мои, как хотите, а это допсоглашение или найдите или привезите с птицефабрики дубликат. Короче, чтобы это допсоглашение было у меня на столе не позже завтрашнего вечера, а доппоставка яиц чтобы вся была в Тресте и в срок, иначе с первого мая вы лишитесь своих должностей».
 
   Остаток рабочего дня женщины опять перерывали все столы в торговом отделе – допсоглашение не нашли. В конце дня Галанина пришла ко мне просить машину для поездки в Сызрань. Я дал ей свою служебную машину и она рано утром уехала в Сызрань просить дубликат допсоглашения. К вечеру она его привезла. Поставка яиц прошла полностью и досрочно.
 
   Наш трест выполнил план уже 29-го апреля. Заместитель директора по производству Распевалова Е.П. зашла к нам в торговый отдел и с юмором поблагодарила персонально меня и всех женщин службы снабжения за оперативную помощь «яйцами» в выполнении плана. Благодаря этому все предприятия треста напекли уйму куличей, наварили и накрасили уйму яиц и всё это влёт распродали перед пасхой.
 
   А 30-го апреля, как обычно в последний день месяца, мы проводили организационно-санитарный день в службе снабжения и разбирали месячные завалы бумаг на столах и убирали крошки из ящиков столов (иначе тараканы заведутся). Я просто требовал, чтобы женщины вынимали все ящики из столов и полностью всё выметали оттуда. И вдруг в конце рабочего дня я слышу: в торговом отделе кто-то рыдает. Захожу, оказалось,  Галанина нашла первый экземпляр  допсоглашения у себя в глубине стола за ящиками и - разрыдалась. Женщины всего отдела обняли её, стали жалеть и успокаивать, она им что-то сказала - и они тоже заревели. Я спрашиваю: «Дамы, вы чего это? Все поставки состоялись, план трест уже выполнил, премия у всех будет. У вас-то, что ещё случилось?» Меня вежливо попросили «не мешать им лить свои бабьи слёзы».
 
   Я пошёл в соседний кабинет к заму по кадрам Бартошу В.В., рассказал ему про непонятную беду в торговом отделе. Он пошел туда и как парторг, хотел провести успокоительную беседу, но его тоже попросили не мешать им рыдать.

   Странный народ женщины: мы сработали оперативно, что просили – привезли, план трест уже выполнил, все радуются, что получат премию, а они рыдают. Мы с Бартошем махнули рукой и пошли в соседний ресторан, отмечать выполнение плана и наступающие праздники.
 

8. Ваша дочь болеет от недоедания.
 
   В мае 1986 года на мою семью обрушилась беда: тяжело заболела моя дочь. Она примерно год слегка прихрамывала, а тут весной вообще не может на ногу встать. Ей 12 лет, кончает 5-ый класс и вдруг не может ходить в школу,  до которой всего-то 100 метров. Когда до меня  дошла суть проблемы, меня обуял ужас: что моя дочь, умница, почти отличница, симпатичная девчонка, будет хромой? Я, конечно, спустил «полкана» на жену – куда смотрела.
 
   Пошли (понесли) к врачам в Тольяттинскую поликлинику. Они крутят головами, не могут понять, отправляют в Куйбышевский детский какой-то специальный центр. Мы её отвезли. Там её приняли и положили на обследование, сказали результат будет через неделю.
 
   Мы приехали через неделю. Зав отделением, кандидат медицинских наук (он же зав кафедрой) по детским болезням суставов говорит: « У вашей дочери истощение хрящей коленных суставов от хронического недоедания. ?!?!  Чего?!?!  Организм начал поедать свои хрящи. Нужно срочно форсировать биовитаминное питание суставов, иначе ваша дочь станет инвалидом. Я спрашиваю: «Доктор, скажите, пожалуйста, что для этого надо».  Он: «Этим суставам надо срочно дать прямо-таки избыточное питание витаминным концентратом в виде икры красной и чёрной». Он смотрит на меня. Я спрашиваю: «Так, сколько надо этой икры и какой конкретно?» Он говорит: «Я понимаю, что сейчас для большинства достать икру это большая проблема, но надо попробовать». Я повторяю вопрос: «Сколько и какой икры надо в неделю?» Он говорит: «Одну баночку 100 грамм красной и одну чёрной и кормить по чайной ложке шесть раз в день». Доктор, говорю, понятно, я еженедельно по воскресеньям буду привозить одну банку чёрной и одну банку красной икры для моей дочери и скажите, пожалуйста, сколько привезти Вам, только обеспечьте, чтобы у неё икру медперсонал не отнимал и чтобы она выздоровела».

    Доктор спрашивает: «У вас, что есть такие возможности? А кем Вы работаете?» «Я - заместитель директора треста столовых и ресторанов Автозаводского района города Тольятти по снабжению». ?!?!?. У него стали круглыми и глаза и рот. А почему же у неё хроническое недоедание?» «Доктор, это скорей вопрос к моей жене, ну и частично к самой дочери, я занимаюсь работой и обеспечиваю семью любыми продуктами питания даже в избыточном количестве». Он говорит: «Договорились, привозите мне по воскресеньям  икру по две банки каждого вида, я буду здесь, всё от вас приму и всё проконтролирую. К осени она встанет на ноги и сама пойдёт нормально».

   Я в принципе понял: годы недоедания с 1974 по 1980-ый, когда я работал на Куйбышевской ТЭЦ, отрицательно сказались на здоровье моей дочери. Но теперь-то у нас дома продуктов хватает - ешьте, что хотите, готовьте, что хотите. Сам я дома не обедал, видать жена и не стала готовить, а дети перешли на сухомятку. Теперь надо было её спасать, девочка не должна стать хромой.
 
   Я своей властью изъял из оборота нашей базы ящик красной икры и ящик чёрной икры (баночки по 100 грамм), я всё это сразу оплатил и спрятал в своём гараже, точнее в погребе. Потом меня запытала  директриса треста: куда делись два ящика икры. Я объяснил. Она покрутила головой и только сказала:  «Такие вещи надо согласовывать со мной, а то Распевалова (зам по производству) уже требует, что бы я приняла к Вам жёсткие меры». 


                9. Картофель через горком партии.
   
    Шел сентябрь 1986 года. Этим летом мне исполнилось 40 лет. Пошёл уже четвёртый год, как я работаю заместителем генерального директора АПООП по снабжению и, как всегда, отвечаю за заготовку овощей на зиму. Заготовка овощей и картофеля была сложным и ответственным периодом, работали мы, не считаясь со временем, но зато в период заготовки шло 50% доплаты к окладу. Заготовка этого года шла уже полным ходом  и в первую очередь заготовка картофеля. Мы, как всегда, заготавливали все овощи в окрестных Тольяттинских совхозах и колхозах. Сельский район вокруг Тольятти назывался по старому – Ставропольский район (Тольятти до 1966 года назывался Ставрополь-на-Волге).
 
   По картофелю картина на середину сентября складывалась странная. При пробных копках в начале сентября совхозы называли среднюю урожайность картофеля в 240 – 260 центнеров с гектара (ц/га). Ориентируясь на эту урожайность, Тольяттинский горком Партии (КПСС) дал разнарядку с лихвой покрывавшую потребность всех предприятий общественного питания и розничной торговли города, в том числе и самых крупных заготовителей – «КОПа ВАЗа» (Комбинат общественного питания Волжского автозавода) и нашего «АПООП» (Автозаводское производственное объединение общественного питания). АПООП включал в себя все столовые, кафе и рестораны в пределах Автозаводского района Тольятти, но вне территории ВАЗа. Но КОП ВАЗа был рассчитан на питания 120 тысяч работающих в две смены и заготавливал в 10 раз больше овощей, чем мы.

   По факту закладка картофеля в городе шла «ни шатко – ни валко». На 20-ое сентября мы (АПООП) заложили на хранение едва половину плана, точнее 1400 тонн из 2400 необходимых и к тому же весьма плохого качества.
 
     В понедельник, на оперативке, наша директриса Иванова Екатерина Андреевна сообщила, что в пятницу вечером на экстренном совещании в Горкоме Партии всех проинформировали, что фактический сбор картофеля даёт среднюю урожайность по окрестным совхозам в 130 – 120 ц/га, что почти в два раза ниже плановой. При таких цифрах план заготовки и закладки картофеля оказался под угрозой срыва. Всем директорам дали задание искать картофель за пределами Ставропольского района. При этом Первый секретарь Горкома Партии Туркин Сергей Иванович особо подчеркнул,  что ответственность за выполнение планов по заготовке овощей лежит на каждом руководителе организации персонально и каждый руководитель отвечает за это своим партбилетом. (Тогда это была страшная угроза для любого директора).

   А у нас на оперативке Иванова Е.А. заявила, что, поскольку у нас есть молодой и способный заместитель директора по снабжению (и он, кстати, член партии), то в этой ситуации всю ответственность за выполнение планов по заготовке она, как гендиректор, возлагает на него (т. е. на меня). Так что, Станислав Станиславович, сказала она, принимайте это к сведению и к исполнению. Думайте сами, соображайте сами и завтра доложите нам варианты решения этой проблемы: где нам быстро найти 800 – 1000 тонн картофеля, пока КОП ВАЗа не обчистил все ближние и дальние колхозы и совхозы.

     Вернувшись в свой кабинет, я стал размышлять, как и где найти эти 800 тонн картофеля. Конечно, думаю, КОП ВАЗа уже заслал во все окрестные совхозы и колхозы своих представителей и они все машины с картофелем будут направлять только к себе. Нам достанутся машины, где картофель пополам с землёй. Это уже нельзя принимать. Надо искать картофель за пределами Ставропольского района. Как найти там успешные колхозы с хорошим картофелем? Кто это может знать? Вспомнились слова Ивановой про Горком Партии и тут я вспомнил про Юрия Михайловича Кузнецова – начальника орготдела Горкома Партии.
 
   Мы плотно сотрудничали с ним ещё во времена моего директорства в «Волгаре». Я часто по его просьбам в нашем прекрасном банкетном зале организовывал мероприятия для Руководства и гостей города. Он всегда напоминал, что в случае каких-либо проблем я могу звонить ему, он непременно поможет. Поэтому я решил, что самое время звонить ему. Я дозвонился до него, изложил суть проблемы и страшную угрозу Туркина С.И. К моей радости Кузнецов Ю.М. не «отбрыкнулся»,  наоборот сказал, что он не может мне отказать и непременно попробует нам помочь, сказал, что перезвонит  в пределах  двух часов.
 
   Примерно через час он позвонил, сказал, что проблема может быть решена, нужно только оперативно подъехать к нему в Старый город, получить записку-направление в Шенталинский колхоз и сразу ехать туда. Я кликнул своего водителя Петра, мы с ним быстренько заехали в ресторан «Дружбу», там взяли  два «джентельменских набора» и помчались в Старый город.
 
   В Горкоме Партии от дежурного на входе я позвонил Кузнецову Ю.М. и меня провели к нему в кабинет. Тепло поздоровались. Он дал записку-направление к председателю (точнее к  и.о. председателя) колхоза с татарской фамилией. Это, сказал он, наш протеже, он четыре года назад работал главным агрономом в колхозе «Победа» (это рядом с Тольятти), а туда в Шенталу его направили по нашей рекомендации на повышение – замом к пожилому председателю, особенно учитывая, что там в основном татарское население. Кузнецов сказал:  «Езжай сейчас сразу туда, я с ним уже переговорил, картофель у него не просто есть – у него рекордный урожай картофеля прекрасного качества. Ему нужен гарантированный платёже-способный покупатель на большой объём. Вот вам моя записка, она и будет вашей взаимной гарантией».

    Я поблагодарил Кузнецова  Ю.М., сказал, что хотел бы отблагодарить его армянским коньяком. Он запротестовал: «Даже думать забудь. Я, точнее мы – Руководство города, тебе безмерно благодарны за твою помощь в получении разрешения на строительство швейной и обувной фабрик в Тольятти. Мы тогда сразу решили проблему трудоустройства женской части населения Автозаводского района» (это описано в рассказе «Мой ресторан-пивбар «Волгарь»). Далее Кузнецов Ю.М.  попросил меня завтра или послезавтра проинформировать его, как у нас сложатся отношения с колхозом и если всё пойдёт нормально, то в конце доложить ему о полном завершении поставок.
 
   Мы с Петром помчались в Шенталу. До неё было чуть больше 200 км. Где-то примерно в 3 часа дня мы туда доехали, нашли на окраине села большое кирпичное двухэтажное здание - правления колхоза. Дежурная нам сказала, что искать зам председателя надо в столовой около картофельного ангара. Нашли ангар, зашли в столовую, там сидело и обедало человек пять мужчин, симпатичная повариха лет 30-ти выдавала им через окошко тарелки с пищей. Я спросил, нет ли тут Тимура Махмудовича, повариха мне ответила, что он сейчас должен подъехать, она ему обед уже приготовила.
 
   Вскоре подъехала «девятка» (ВАЗ 2109), из неё вышел высокий, стройный мужчина лет 35-ти. Познакомились, я показал записку, он сказал, что в курсе и рад нас видеть. Спросил, сколько нам нужно картофеля, я сказал, что минимум 600, а по-хорошему  до 1000 тонн. Он сказал, что 1000 тонн его вполне устраивает и пригласил нас в ангар посмотреть на картофель. Пришли. В ангаре лежала гора крупного розового картофеля. Я с удивлением смотрел на эту гору: я давно не видел такого чистого почти калиброванного картофеля отличного качества и в таком количестве.

   Он спросил: «Когда сможете начать вывозить?»  Я ответил - завтра.
- А как завтра? Без договора? Я не могу отгружать без договора.
 - А завтра с утра мы пригоним грузовики и привезём подписанный с нашей стороны договор, точнее контракт.
- А вдруг вы завтра не приедете, контракт будете писать два или три дня, а я тут буду ждать день, два, три, держать картофель и нервничать. Мне никак нельзя допустить срыв поставок и продаж. Я остался за председателя, а, главное, мой орденоносный шеф с октября хочет уйти на пенсию и переселиться в свою новую квартиру в Куйбышев, а меня с октября обещали утвердить председателем колхоза.
- Понял, говорю, я должен остаться у вас в заложниках.
- Ага, сказал он, улыбаясь.
- Тогда мне надо позвонить моей директрисе.
- Тогда поехали в правление – междугородный телефон там.

   Приехали в правление. Я позвонил в нашу приёмную, попросил  срочно соединить с Ивановой Е.А.  Секретарь быстро нашла  Иванову Е.А.  Я ей говорю, что я нашёл в Шентале нужное количество картофеля хорошего качества. Она сперва опешила: «В какой Шентале? Это та что, на границе с Татарией?»  Да, говорю, почти на границе с Татарией. Я уже договорился с и.о. председателя о закупке 1000 тонн картофеля. Картофель отличный. Считаю, надо срочно завтра прислать сюда договор (контракт) подписанный с нашей стороны и сразу же начать вывоз.
 
   Иванова настороженно спросила меня: «А сам-то ты, что не собираешься вернуться?» Отвечаю: «А меня оставляют тут, как бы, в заложниках, чтобы процесс не сорвался. А в трест вернётся мой шофёр Пётр Мицык и привезёт вам ведро картофеля - как образцы».

   Иванова спрашивает: «А председатель колхоза далеко, я хотела бы с ним переговорить». Да тут рядом, говорю, Зовут его Тимур Махмудович. Я передал трубку ему, называю ему имя отчество нашей директрисы. Тимур Махмудович берёт трубку, здоровается и говорит, что он немножко знаком с Ивановой Е.А., она бывала у них в колхозе «Победа» у его отца – председателя колхоза Сингатуллова Махмуда Валиевича. И тут у них с Ивановой пошёл тёплый доверительный разговор.
 
   Минут через пять он передал трубку мне. Иванова Е.А. дала добро остаться, сказала: «Пётр пусть привезёт образцы картофеля и реквизиты колхоза. Договор (точнее типовой контракт на поставку сельхозпродукции) сейчас начнёт готовить Соколова Л.И. (начальница торгового отдела), а Абрамович М.А. (директор базы) сейчас поедет в автохозяйство срочно заказывать машины на завтра».
 
   Тимур Махмудович выдал мне бумагу с реквизитами колхоза, я её передал Петру для Соколовой Л.И. и мы поехали к ангару. Тимур Махмудович распорядился насыпать Петру картофель в ведро и ещё в мешок в придачу, для большей представительности. Пётр загрузил картофель в багажник «Москвича» и помчался назад в Тольятти. Тимур Махмудович велел поварихе Зое накормить меня, а потом отправить в гостиницу при правлении колхоза, разместить, дать отмыться и отдохнуть. Тимур Махмудович сказал, что в конце дня он непременно подъедет и поужинает со мной вместе. Поварихе он ещё что-то сказал по-татарски, та ответила: «Якши (хорошо)».
 
   Я остался в столовой, неспешно и сытно поел, перекинулся парой фраз с мужиками – это были колхозные механизаторы. Завязалась беседа, познакомились. Для них я был человек из самого Тольятти. Они живо меня расспрашивали про автозавод, машины и т.д. Скоро повариха Зоя стала выгонять их на работу. Одному из них, который мне назывался Михаилом, она передала две кастрюли с едой и на смешанном русско-татарском наречии велела заехать домой и предупредить, что она вечером задержится в правлении, пусть мать сама согреет ужин и кормит вас. Я понял, что это её муж. Ничего, довольно красивый татарин.

   Пообедав, я неспешно пошёл к ангару ещё раз посмотреть, как привозят и выгружают картофель. Я с удивлением увидел, что все машины выгружали картофель по листам нарезанной транспортёрной ленты, что снижало силу  ударов картофелин. Разговорился с  одним из колхозных водителей, он сказал, что у них и все мацепуры оснащены такими же лентами. Я не поверил, он предложил съездить с ним на поле и посмотреть. Мы поехали и я увидел, как загружали его машину: мацепура была тоже оснащена нарезанными лентами – картофель плавно скатывался в кузов. Вообще, отношение к картофелю здесь было самое бережное. Картофелины нигде не падают выше 10 см. Я такого ещё не видел. Ну, молодец, Тимур Махмудович!
 
   Я вернулся в контору, уже было семь часов вечера. Дежурная включила мне телевизор. Вскоре подошла Зоя, показала мне мой номер и дала ключи. Это фактически была хорошо обставленная трёхкомнатная квартира с телевизором. Я принял душ, оделся и опять пошёл смотреть телевизор.
 
   Около восьми вечера подъехал Тимур Махмудович. Он пригласил меня в кабинет председателя колхоза, а точнее в боковую комнату – обеденный зал. Там уже хороводила Зоя. Кухня была рядом за отдельной дверью. Стол в зале был уже накрыт, стояли закуски, соки, минвода, фрукты. Из кухни шли завораживающие запахи зажаренного мяса.

   Тимур Махмудович достал из холодильника водку «Золотое кольцо». Пригласил меня к столу, налил, выпили за знакомство. Он предложил для упрощения отношений перейти на имена без отчеств, я естественно согласился. Он снова налил, выпили за здоровье друг друга. Зоя принесла из кухни два горячих блюда: обжаренную говядину  и обжаренную баранину с молодым варёным картофелем, под маслом и с укропом. Я, конечно, выбрал говядину, хотя Зоя сказала, что жареная баранина тоже прекрасна и есть ещё по две порции любого мяса.
 
   Тимур налил и предложил выпить за его величество случай и случайные знакомства, благодаря которым происходят очень полезные встречи, типа нашей. Я, говорит он, только в субботу закончил плановые поставки картофеля по областной разнарядке, осталось ещё столько же картофеля для свободной продажи. Всем сверхплановым картофелем мы вольны распорядиться сами. И я с утра в понедельник  уже призадумался, как мне найти надёжного оптового покупателя и тут вдруг звонит Юрий Михайлович Кузнецов - мой «крёстный отец» по этой должности, и предлагает мне оптового покупателя – Тольяттинский АПООП. Я, конечно, сразу дал добро. Поэтому ваш трест для меня желанный покупатель, а лично ты, Станислав, - особо желанный нежданный гость. Выпили за его величество случай и за организатора этого случая - Кузнецова Ю.М. Тем временем бутылка «Золотого кольца» подошла к концу.

   Я сказал: «Пардон, но я тоже хочу внести свою лепту в нашу общую радость». Я сходил в свой номер и принёс бутылку армянского коньяка, кусок сыра и коробку конфет. «Прошу передать Вашей жене маленький презент от меня лично» и вручил ему коробку конфет. «Спасибо, с  радостью принимаю – сказал Тимур – моя жена очень любит конфеты Куйбышевской кондитерской фабрики «Россия». Потом он кликнул Зою и попросил её нарезать сыр. Я тем временем открыл коньяк и мы продолжили.

  Он рассказывал про свою жизнь и работу (как он достиг такой урожайности картофеля), я про свою. Засиделись допоздна, потом Тимур подозвал Зою, велел ей отдать один ключ от входной двери мне (на всякий случай), самой оставаться в конторе, пока гость не уснёт. И ещё велел приготовить и оставить в холодильнике завтрак для Станислава Станиславовича. Меня он предупредил, что завтра в семь утра придёт другая дежурная и сама откроет входную  дверь снаружи, а вы ей потом отдадите свой ключ. Мне он рекомендовал завтра спокойно отсыпаться до приезда моих коллег из Тольятти. Мы тепло попрощались и разошлись – я в свой номер, а он - домой.
 
   Утром я проснулся, лениво встал, умылся. Открыл холодильник, достал кое-что из того, что Зоя оставила, позавтракал, запил пивком. Дежурная услышала, что я хожу, постучала и предложила горячий чай или кофе. Блеск! Я - на курорте. Попил чай и посмотрел последние новости по телевизору. Около 10 часов я пошёл пешочком к ангару. Ясное утро, свежий воздух! Деревенские пейзажи. Собаки лают. Люди здороваются. Красота!
 
   Зашёл в столовую, поздоровался и тут как раз подъехали Пётр Мицык с главным товароведом нашей базы Бабалаевым Г.Э. За ними подъехали три КАМАЗа, в одном сидела наша старший товаровед базы Касьянова В.Ф. Бабалаев передал мне три экземпляра договора (контракта) на поставку картофеля. Пока я их читал, подъехал Тимур Махмудович. Он тоже прочитал договор, подписал его, сказал, что сейчас поедем в контору поставим печати, а тем временем пусть машины загружаются. Он дал команду своему работнику, тот показал водителям и Бабалаеву, куда надо подъезжать на погрузку.
 
   Мы с Тимуром заехали в контору, он поставил печати, я забрал два экземпляра договора, положил в портфель. Тимур свой экземпляр спрятал в сейф и сказал: «Теперь, Станислав, давай на посошок, точнее за то, что сделка наша формально свершилась и за то, чтобы она завершилась нормально, без помех». Выпили, пожали друг другу руки и я поехал с Петром в Тольятти.
 
   Но сначала мы с ним заехали к ангару, я нашёл там Бабалаева Г.Э., уточнил, как они запланировали дежурство наших товароведов здесь на отгрузке картофеля. Бабалаев рассказал мне, какой они установили порядок чередования товароведов здесь на приёмке картофеля – всё продумано верно. Все товароведы поочередно будут здесь следить за качеством отгружаемой картошки. Ну, ладно, говорю, всё нормально, а я поехал в трест.
 
   Когда я вернулся в трест с подписанным договором, Иванова проверила наличие подписи и печати на договоре, потом поставила свою подпись, а потом посмотрела на меня испытующе и спрашивает: «А скажите, Станислав Станиславович, от Мицыка мы узнали, что вы вчера сначала заехали в горком Партии, а уже оттуда помчались в Шенталу. Я первый раз слышу, чтобы картофель искали в горкоме Партии. Что Вы делали в горкоме Партии и как Вы узнали, что надо ехать именно в Шенталу». Я ей рассказал про ход моих размышлений, про мой звонок к Кузнецову Ю.М. и его записку. Иванова сказала: «Лихо! Мозги твои, Станислав, работают весьма изобретательно, но, сознаюсь, вчера твой звонок из Шенталы меня чуть с кресла ни сбросил. А в целом, Станислав, я очень довольна: сработано быстро и эффективно. Благодарю за работу».
 
   Потом она посмотрела на меня внимательно (наверное, отметила мой «весьма утомлённый вид») и спросила: «Так, а кто кому был больше рад и кто кого спаивал?» Я сказал: «Радость была взаимная и безграничная. Ставили и я и он. Сперва он поставил на стол водку «Золотое кольцо», а потом я поставил «Армянский коньяк». Мы для него тоже были спасением. Он очень надеется с 1-го ноября стать председателем колхоза. Мы с ним оба оценили записку Кузнецова Ю.М. как очень счастливый случай для обеих сторон».

   Иванова Е.А. вызвала зама по кадрам  Бартоша В.В. и сказала: «Забирай Жемповского, он сегодня у нас герой, но у него явно была тяжелая ночь. Пусть вас Пётр отвезёт к Симе (это зав производством ресторана «Лада»), я ей сейчас позвоню, пообедайте и отдохните там немного, а потом Вы лично, Владислав Викторович, доставьте Жемповского до дверей дома. До завтра вы оба свободны».
 
   Сима Григорьевна приняла нас с распростёртыми объятиями, говорит, Иванова ей звонила и сказала, что Жемповский из-под земли добыл 1000 тонн картофеля (точнее у самой границы с Татарией) и велела кормить и поить нас до отвала. Когда мы обедали, Бартош сказал, что Иванова ещё утром на внеочередной оперативке при всех сказала, что она в который раз поражается способности Жемповского виртуозно находить выход из острой ситуации.
 
   На следующий день я позвонил в горком партии Кузнецову Ю.М., поблагодарил его и сказал, что с его лёгкой руки мы вчера заключили контракт с Сингатулловым на 1000 тонн картофеля и уже второй день оттуда ударными темпами вывозим картофель.
 
   Через пару дней мне позвонил Бабалаев и сказал, что они с коллегами сравнили картофель Шенталинский и наш (уже заложенный в хранилища),  и у них возникло предложение купить у Шенталы ещё 500 тонн картофеля. Потому, что заложенные ранее 1400 тонн картофеля с окрестных совхозов на 30% содержат землю и в марте мы останемся с одной землёй без картофеля. Я сказал, что в принципе логично, я тоже «за», и сказал, что сейчас передам твоё предложение Ивановой. Передал это Ивановой Е.А. Она позвонила завскладом Галине, та подтвердила опасение, что к весне нам придётся выбросить порядка 500 тонн местного картофеля (точнее земли). Иванова мне сказала: звони твоему другу в Шенталу, договаривайтесь ещё на 500 тонн. Я позвонил Сингатуллову и мы договорились, что мы послезавтра пришлём с Бабалаевым допсоглашение к нашему контракту. Мы вывезли ещё 500 тонн картофеля из Шенталы.
 
   Потом мы «продали» эту картофельную дорожку «КОПу ВАЗа» – обменяли машину нашей простой водки на машину, хранившегося у них армянского коньяка (у них было аж три вагона этого коньяка).

   Наш трест первым в городе завершил заготовку картофеля, причём с перевыполнением плана. Мы с Ивановой Е.А. остались при партбилетах и на своих должностях, и даже первый секретарь Горкома Партии Туркин С.И. публично на совещании поблагодарил Иванову Е.А. за находчивость и оперативность. А я лично от себя и от имени Ивановой передал громадное спасибо Кузнецову Ю.М. за оперативную помощь нам.


                10. Карщицы-забастовщицы.
 
    Сентябрь 1986 года. Заготовка картофеля идёт полным ходом, мы все уже три недели без выходных. На четвёртые выходные, точнее, в воскресенье женщины-карщицы сговорились и не вышли на работу. Директор базы Абрамович Михаил Абрамович поматерился, покряхтел, сказал, что электрокара, наверное, не сложней «Жигулей» и сел на кару. За ним на кары сели другие наши мужики - автолюбители: главный товаровед базы Бабалаев Г.И, мой водитель Мицык Пётр, я, главный инженер треста Овчинников Ю.Н. и под конец залез на кару и наш «безлошадный» Бартош В.В. В итоге мы заложили за день 240 тонн картофеля,  больше, чем обычно закладывали наши карщицы.

   Следующим утром в понедельник на оперативке директор базы Абрамович докладывает, сколько каких овощей заложили и когда он назвал 240 тонн картофеля, Иванова Е.А. воскликнула: «Ну, молодцы, наши карщицы, надо их премировать». Директор базы возразил: «Их не премировать, а наказать надо за саботаж и организованный невыход на работу в период заготовки». «Так вы что наняли карщиц с КОПа ВАЗа?». «Нет, мы сами управились». «Как, это сами? Кто это мы?».  Абрамович говорит: «Я, Бабалаев, Жемповский, Овчинников,  Мицык и даже «безлошадный» Бартош. Так что прошу премировать нас – мужиков. Ну, хоть на пару бутылок». Все на оперативке захохотали.
 
   Потом завскладом Галина Мирошникова рассказывала, какое потрясённое выражение лиц было у наших карщиц, когда они узнали, что за день их забастовки мы заложили 240 тонн картофеля, больше, чем они в любой из обычных рабочих дней.  Больше наши карщицы не бастовали. Но мы тоже пошли навстречу их женским потребностям и организовали им выходные дни по скользящему графику, точнее по желанию, но один человек в день.


                11. Прощальный «привет» директрисы.

   Шёл апрель 1987 года. Генеральный директор (точнее директриса) нашего треста Иванова Е.А. стала жаловаться, что в Горкоме и Райкоме её стали часто спрашивать, как здоровье и когда на заслуженный отдых. Да, ей шёл уже 57-ой год, по возрасту она могла бы ещё полтора года назад уйти на пенсию, но она всё ещё работала, хотя и периодически жаловалась на здоровье. А в Горкоме наверняка уже наметили ей замену, вот и намекают, что ей пора на заслуженный отдых. Недавно Иванова Е.А опять ушла на больничный. За неё осталась исполнять обязанности первый зам - Распевалова Елизавета Петровна.

   В один из этих дней старшая товаровед базы Лифшиц Р.Ф. принесла мне на подпись акт на списание овощей по итогам хранения за осенне-зимний период. Этот процесс происходил каждую весну, но в этот раз списание по количеству и по сумме почему-то было раза в три больше обычного. По правилам я как зам директора треста по снабжению проверял все акты базы на списание, сверял с процентами «на землю» при закладке. Если всё нормально, то я ставил свою подпись и отправлял акт на рассмотрение и подпись главбуху треста, а потом акт отправлялся на утверждение директрисе треста.
 
   В этот раз я внимательнее стал смотреть документы потому, что составила этот акт не старший товаровед по овощам, а старший товаровед по таре. Хотя между всеми товароведами базы была предусмотрена определённая взаимозаменяемость, но меня удивило: почему это акт на годовое списание овощей составила Лифшиц Раиса Филипповна, а не старший товаровед по овощам Касьянова Валентина Фёдоровна. Прошедшей осенью мы уже наказывали Лифшиц Р.Ф. за сверхнормативное списание при приёмке мехсекции с виноградом.
 
   Я позвонил главному товароведу базы Бабалаеву Георгию Искандеровичу и спросил его, почему акт составляла Лифшиц Р.Ф.  Он сказал, что новый директор базы Фасоля Д.М. по указанию директора треста Ивановой Е. А. перевёл Лифшиц туда на время болезни Касьяновой В.А.  Странно, думаю, Иванова Е.А. заболела, Касьянова В.Ф. тоже заболела и вдруг акт на громадное списание спешно составляет ранее проштрафившаяся Лифшиц Р.Ф. Что-то тут не так.

   Я срочно вызвал главного товароведа базы Бабалаева Г.И. к себе и попросил объяснить, как они хранили овощи и откуда такие объёмы на списание. Я ежегодно вёл баланс процентов по качеству картофеля при закладке и объёмов по списываемому картофелю. В этом году я что-то во время своих  посещений базы не видел признаков массовой порчи овощей.
 
   Приехавший ко мне Бабалаев сказал, что он не участвовал в составлении этого акта и подписывать его не будет и мне не советует. В этот момент раздался звонок от главбуха треста Гуляевой Елены Александровны, она спросила, дошёл ли до меня акт на списание картофеля. Говорю, что дошёл, но я, пожалуй, верну его назад на исправления. Она сказала, что ей позвонила бухгалтер базы и сказала, что её пугает этот акт. Я сказал, что меня этот акт тоже испугал и Бабалаева тоже. Мы вот как раз сидим и гадаем, откуда такие цифры.
 
   Главбух попросила меня срочно прислать ей с кем-нибудь этот акт на просмотр. Я решил отнести сам. Принёс. Гуляева взглянула на итоговые цифры и спросила, понимаю ли я, «откуда ноги растут». Я сказал: «Думаю, что это завскладом  Галина Мирошникова  что-то очень сильно намутила, но почему или для чего - не понимаю». Гуляева мне напомнила, что директриса треста (Иванова Е.А.) неделю назад ушла на больничный, поэтому итоговую подпись на акте после главбуха должна будет ставить  и.о. директора треста Распевалова Е.П. (зам по производству треста). А в июне-августе у нас будет, как и всегда, работать ревизионная комиссия из Областного управления торговли и тогда уже мы втроём, если подпишем этот акт, (Распевалова, Гуляева и Жемповский) будем отвечать перед ревизионной комиссией за сверхнормативное списание по итогам года, поскольку Иванова Е.А. с 1-го июля уходит на пенсию (а у главбуха разведка работает хорошо). А за такой акт с нас «не просто штаны снимут, а и голову могут снять». Гуляева добавила, что она такие «закидоны» подписывать не будет ни сейчас, ни потом и мне не советует.

   Она предложила пригласить сюда Распевалову Е.П., она позвонила ей и очень просила прийти к нам. Та вскоре пришла, главбух протянула ей акт  и сказала, что у нас с Жемповским нет желания подписывать эти цифры. Распевалова Е.П. перелистала акт и сказала: «Я всё поняла. Им деньги, а для нас троих это мина замедленного действия, а кнопку на мине осенью нажмёт начальник областного управления торговли – и мы получим «мешалкой под зад». Она предложила собрать на следующее утро у неё в кабинете руководство базы и овощного склада.
 
   На следующий день мы устроили разнос руководству базы и велели им писать новый акт в пределах установленных норм. Директриса треста Иванова Е.А. вышла в понедельник досрочно с больничного и обвинила нас троих в «мышиной возне» и в заговоре. Это меня окончательно убедило, что этот акт на списание был запланирован заранее.

   Позже Иванова Е.А. нам в отместку ни кого из нас троих не назначила кандидатом себе на замену. В июле она ушла на пенсию, сказав, что руководство города и областное управление торговли не нашли у нас в тресте готовых кандидатов на пост генерального директора. Больше всех переживала Распевалова: ей уже было  52 года, в тресте она проработала более 10 лет, два года назад она получила Орден Трудового Красного Знамени и обоснованно рассчитывала, что выдвинут именно её. Ан, нет! Это был для нас троих «прощальный привет» от директрисы  Ивановой Е.А.
 
   В день проводов Ивановой на пенсию, после завершения всей процедуры главбух Гуляева Е.А. зазвала вечером к себе домой Распевалову Е.П. и меня, налила коньяка по фужеру и предложила выпить за взаимопонимание среди нас троих. Она сказала, что мы втроём теперь «крещёные одним актом», который мы не подписали весной. А если бы вы, говорит, с Распеваловой подписали бы его тогда, а я запротивилась бы, то Иванова бы меня за месяц выперла бы из треста, а так мы все трое остались на своих местах. Я, говорит, очень вам благодарна за это потому, что мне до пенсии осталось всего два года и на работу меня уже никто не взял бы.
 
   Распевалова Е.П. правда, заметила, что, если бы мы подписали тогда тот акт, то нас бы с Жемповским тоже до осени Областное управление сняло бы с работы. Я, говорит Распевалова, понимаю, что, получив этот акт списания, Галина Мирошникова должна была потом списанные овощи продать, а большую часть вырученных денег собрать и отдать Ивановой, но зачем Ивановой перед уходом на пенсию такая сумма – ума не приложу. Тут Гуляева добавила: «Иванова мне месяца два назад сказала, как бы, между прочим, что мы (замы) не понимаем, сколько у директора треста сложностей при построении взаимоотношений с руководством города и с областным управлением торговли».

   Затем Гуляева добавила: «Я догадываюсь, что речь шла о регулярных подарках и подношениях по случаю дней рождения и т.п. Но ведь и раньше такие подношения делались и я помогала Ивановой со списанием этих сумм, но такие громадные суммы списаний как в том акте, у нас в тресте раньше не фигурировали. Может быть, эти деньги она планировала отдать выше, что бы остаться ещё на два – три года, вплоть до юбилейных 60 лет».

    Ладно, сказала Распевалова, всё, проехали. Мы остались на своих местах и явно без шанса на повышение, за что я мысленно отсылаю моё личное «спасибо» Екатерине Андреевне. А поскольку я теперь Врио директора, то даю вам команду: «Елена Александровна, наливай и пьём за то, что мы выстояли. Теперь уж точно мы с тобой, Гуляева, будем в тресте пахать до пенсии, а Жемповский, наверняка, даст ходу – он ведь ещё молодой».  Ещё часик мы «погоревали» и разъехались.
 
    С июля 1987 года гендиректора Иванову Е.А. отправили на пенсию. К концу июля к нам прислали из горисполкома нового генерального директора - Сапрыкина Бориса Ивановича.  Пять лет назад его сняли с директоров КОП ВАЗа за финансовые махинации, за эти годы он тихонько отсиделся в торговом отделе горисполкома, а теперь пришёл к нам.
 
    Вскоре он привёл нового директора базы Валерия Павловича Шилина – он приехал к нам из Казахстанского городка Гурьева. Работа в Тресте стала постепенно перестраиваться на новый лад. Заготовку осени 1977 года мы провели нормально. А вот следующая заготовка 1988 года была экстремальной.

    А где-то года через три Бартош В.В. мне рассказал, что месяца за два до ухода Ивановой на пенсию его с Ивановой вызывали в горком Партии и  обсуждали все возможные кандидатуры из работников нашего треста. Иванова всех отклонила. Особо распрашивали они о Распеваловой Е.П. и о Жемповском С.С.  Про Распевалову Иванова сказала, что она хороший зам по производству, но ей, якобы, не хватает широты кругозора. А про тебя она сказала, что ты «не деловой» и что ты не смог бы построить нормальные отношения с руководством города.
 
   Ну, да, говорю я, понятно, о чём речь. И я рассказал Бартошу историю с несостоявшимся рекордным списанием овощей. Бартош говорит: «А я-то всё гадал, почему она и Распевалову вычеркнула. Теперь мне всё ясно. Это был её ответ на ваш сговор по тому акту на списание. А ведь согласно моим рекомендациям (как зама по кадрам и парторга), переданным в горком партии, Распевалова Е.П. шла первым номером, а после неё, года через три - четыре, планировали назначать директором тебя.
 Ладно. Проехали.
 

12. Гнилая осень в Поволжье. Польский картофель.
 
   30-го августа в Горкоме партии прошла оперативка по организации заготовительной компании 1988 года, получили разнарядки, адреса и контакты по совхозам и колхозам нашего района. Была дана команда завтра выезжать на места.
 
   А в ночь на 1-е сентября начался проливной дождь. Лило без перерыва каждый день, не давая возможности ни машинам, ни людям выйти на поля. Автобусы по асфальту подвозили людей к полям, но никто не мог выйти в поле. Мацепуры тоже застревали в полях. Мацепура – это такой трактор-комбайн по выкапыванию, очистке и погрузке картофеля в грузовые машины.
 
   Через две недели горком Партии объявил компанию по спасению картошки. Людям дали резиновые сапоги, плащи с капюшонами и специальные лопаты-грабли с роликами для безопасного извлечения клубней картофеля из грязи. Всех старшеклассников, все институты и даже чиновников вывели на поля.  Но это не дало результата.
 
   Ежедневные дожди продолжались. Числа 20-го сентября на городском штабе объявили, что местный картофель погиб в поле и принято решение послать замов по снабжению всех трёх городских трестов общественного питания в Брест получать польскую картошку. Закупать её для города стал «АвтоВАЗ», точнее, его подразделение по  экспорту автомашин – «АвтоЛада». В пограничном городе Бресте в местном отделении «АвтоВАЗтехобслуживание» был организован штаб по контролю поступления и распределению польского картофеля.

   Мы вместе с Виктором Оленевичем (зам директора по снабженинию КОП ВАЗа) поехали поездом через Москву в Брест. Там нас встретил заместитель директора местного центра «АвтоВАЗтехобслуживания» - Михаил Петрович Гуревич. Наша задача была здесь в Бресте контролировать выборочную проверку картофеля из Польши по качеству и координировать какие вагоны кому переадресовывать. В КОП ВАЗа надо было отправить 25 тысяч тонн картофеля, к нам - 2,5 тысячи тонн и 1000 тонн - в 1-ый трест.
 
   Уже через день из Польши пошли составы с вагонами, заполненными сетчатыми мешками с картофелем. Мы с Виктором Оленевичем с удивлением смотрели на польскую картошку: крупная, ровная, сухая, чистая, жёлтого цвета. Картошка - как на выставку. Мы такой ещё не видели. На таможне в Бресте работали несколько контролирующих подразделений: сами таможенники, сельхознадзор, санэпиднадзор и ещё кто-то. Но к качеству картофеля претензий ни у кого не возникало.
 
   По договорённости с Виктором мы стали адресовать сперва в КОП ВАЗа 10 вагонов, а потом нам 5 вагонов в соответствии с длиной разгрузочной эстакады у них и у нас. Потом опять 10 - ВАЗу и 5 нам и т.д. За три недели я переадресовал необходимые нам 2,5 тысячи тонн. В ближайшую пятницу я уехал в Тольятти, тем более что новый директор треста срочно меня вызвал: на базе произошла какая-то серьёзная авария – прорвало холодильные регистры  с углекислым газом, погибло несколько десятков тонн свёклы и моркови.

   Я вернулся в Тольятти, вышел на работу, сразу поехал на базу. Там оказалось, что из-за ошибочных переключений в системе хладоснабжения выдавили регистры (трубы) в нескольких холодильных камерах ёмкостью по 2000 тонн каждая. Погибло много овощей и фруктов. Новый директор базы не смог оперативно разрулить ситуацию. Пришлось подключаться.  За пару недель регистры в камерах сварили новые, испорченные углекислым газом овощи вывезли  в спецмогильник, стали по новой закупать и завозить овощи на зимнее хранение.
 
   В этой суете я всё же заметил, что директор базы под шумок подписывает акты на списание очень больших объёмов овощей и фруктов и несёт их напрямую генеральному директору. Я попытался объяснить Генеральному, что у нас существует утверждённая областным управлением процедура, которая предусматривает на актах подписи мою и главбуха треста. Генеральный мне ответил, что процедуру он уже изменил и переутвердил в областном управлении, а мне порекомендовал плотнее заняться вопросами снабжения, а за хранение товаров и за их списание, мол-де, ответит директор базы.
 
   Я понял, что у них уже сложился «деловой» тандем и мне тут «под колёсами» мешаться нечего. Я попросился с замов уйти в директоры КОП-2 (Комбинат общественного питания №2), головное предприятие там – это ресторан «Дружба» – там освобождалась должность директора комбината.  С 1-го января 1989 года я стал работать директором КП-2. Но это уже другая история - («Ресторан. ОБЭП. Гараж»).

    Станислав Жемповский.  13.01.19.