Кот из аквариума

КОТ ИЗ АКВАРИУМА 

     Следующим котом стал европейский короткошерстный, подобранный на улице. Это был очаровательный рыжий котенок, на редкость радостного солнечного цвета. Он весело играл сам с собой, гоняя по земле  какую-то крышечку, но не имел ничего против человеческого общества, предложенной ему еды и ласки. В ответ он принялся исправно тереться о ноги и мурлыкать – правда, тихо, себе под нос. Кошек у меня в ту пору не было, место оказалось вакантным, вот только смущала аккуратная розовая лысинка на его носу. Неужели лишай? Дело происходило десятка три лет назад, когда надежные средства лечения только начинали появляться в продаже, а до этого кошек с лишаем в наших ветлечебницах, увы, усыпляли, считая их носителями заболевания, которое передается людям, особенно детям. Я показала кота врачам – диагноз, к сожалению, подтвердился. Его лысинка светилась в ультрафиолетовом свете нежным зеленоватым цветом, более того – точечное свечение наблюдалось по всей мордочке, захватывая уши.               
      Дома я некоторое время размышляла: как изолировать животное на время лечения, чтобы он не сеял споры зловредного грибка по всей квартире? В конце- концов, я решила посадить его в аквариум, закрывающийся сетчатой крышкой. Котенок был маленький, а аквариум – большой, так что внутри ему было относительно удобно, только, конечно, скучно, хотя я и снабдила его игрушками. Через пару недель котенок выздоровел и обрел свободу. Когда я рассказывала знакомым, что держу котенка в аквариуме, мои собеседники, в большинстве своем, погружались в тяжкое раздумье, после чего спрашивали: «А как он живет в воде?»  (То, что аквариум может стоять пустым, без воды, им почему-то не приходило в голову).
       Из-за того что котенок светился, пока болел микроспорией (разновидность лишая), он получил кличку Цезий. К году он вырос в роскошного рыжего кота. Летом он выезжал с нами в деревню и жил там свободной кошачьей жизнью. А перед отъездом, вместе с собаками, получал прививку от бешенства (мне вполне хватило его микроспории; нельзя же было допустить, чтобы в деревне его покусал какой-нибудь бешеный ежик!). Приехав в ветлечебницу, я предъявляла ветработнику, делавшему уколы, двух ризеншнауцеров. Он вполне удовлетворялся надетыми на них намордниками. Потом я вытаскивала из сумки кота и просила: «И ему, пожалуйста, тоже от бешенства». Ветработник несколько терялся. (Сейчас прививка от бешенства кошкам – норма). По моим наблюдениям, профессиональные ветеринары в те времена боялись кошек больше, чем собак. Наверное, потому, что с собственными собаками умела справиться, примерно, половина владельцев, а с кошками – только четвертая часть. Ветработника приходилось долго убеждать, что мой кот спокойно относится к любым медицинским процедурам и его достаточно держать на руках: при уколе он не взовьется к потолку с диким мявом, и человек со шприцем не полетит в одну сторону, а владелец кошки – в другую. Сейчас времена изменились – и собаки бывают совершенно неуправляемые, а ветеринары – более техничными.
       В деревне Цезий ловил мышей. Делал он это мастерски – свою первую  мышь словил прямо в избе, на печке, она и пикнуть не успела. Кроме того, он бегал за кошками и отстаивал свою территорию от местных котов. И, надо сказать, местные коты его уважали. Почему-то большинство кошачьих драк происходили по ночам у нас на чердаке, что страшно раздражало моего отца. Он вставал и разгонял котов, а это повышало престиж Цезия. Впрочем, один раз я видела, как Цезий и местный серый кот с половинкой хвоста вместо целого выли друг другу боевые песни на другом конце деревни. И надо сказать, что нервы у нашего кота оказались прочнее – он перевыл соперника и тот позорно бежал без драки. (В этом конце деревни жила кошка черепахового окраса, которая стала регулярно приносить в своем помете одного-двух рыжих котят).         
      К сожалению, с кошками, живущими на свободе, очень часто что-нибудь  приключается. (Об этом я писала выше). Как-то Цезий вернулся домой с сильно покалеченной передней лапой: кожа и мышцы были разодраны по кольцу до кости. То ли кот попал в капкан, то ли кто-то схватил его зубами за лапу и чуть ее не отгрыз. Во время оказания первой помощи, кот затянул свою боевую песню, и совсем было собрался меня укусить, но стоило сказать ему «Цезий!» в угрожающей интонации, как он опомнился и затих.
    Рана долго не заживала, и мне опять пришлось ограничить его свободу. На этот раз, я надела на кота шлейку и стала выводить его погулять, как собаку, на поводке. В первый же вечер кот, хотя и ковылял на трех ногах, он уверенно потянул меня в овсяные поля, в соседнюю деревню за два километра от нашей: то ли навестить знакомую кошку, то ли свести счеты (с моей помощью, надо полагать) с тем, кто нанес ему увечье.
     Зимой Цезий тоже не сидел без дела: например, работал добрым «дядюшкой» и присматривал за щенками. Когда головы у нас начинали идти кругом от стаи расшалившихся двухмесячных ризеншнауцеров, которые без разбора атаковали наши ноги, ножки мебели и стены, а их родная мать предпочитала отсиживаться на диване, куда щенки еще не умели вспрыгивать, я закрывала всю эту банду на кухню, забросив им кота. Сначала щенки пытались разобрать его на части, но он очень скоро научил их хорошим манерам. При этом он не имел ничего против игры с ними: он прыгал на стол и спускал вниз лапу или хвост, и убирал их, как только щенки пытались схватить зубами этот предмет. Причем, он сам тоже пытался поймать щенка. Щенки прыгали вокруг и тявкали от восторга, пока полностью не выдыхались. Тогда они брели в свой загончик и сваливались в крепком сне. Кот, проверив, все ли с ними в порядке, тоже отправлялся вздремнуть. Тогда Мойра, мать щенков, осторожно слезала с дивана и отправлялась их кормить.
    Кот моих знакомых по кличке Шанежка нянчил человеческое дитя. Он изображал из себя мягкую игрушку, а на ночь укладывался спать в детской кроватке или где-нибудь поблизости. Если ребенок просыпался и начинал плакать, Шанежка просыпался первым и кидался будить его родителей. Этот же кот прославился как великий охотник за тараканами: он ловил их десятками, убивал и аккуратно раскладывал на плиту – подсушить.
      В отсутствии щенят Цезий играл сам с собой в догонялки: со звуком «мряк» прыгал на стены, а потом убегал, или, как собака, таскал в зубах мелкие предметы – огрызки карандашей, ластики. При этом кот предсказывал погоду: наиболее бурно играл перед дождем или снегом, а перед похолоданием -  крепко спал, свернувшись в клубок.
     В одинадцатилетнем возрасте у него разболелись зубы и несколько штук пришлось удалить. Хотя операция проходила под наркозом, он перенес ее очень тяжело, впал в меланхолию и ничего не ел в течение семнадцати дней. На девятый день голодовки мне удалось уговорить его попить немного разбавленного молока, а на семнадцатый – он соблазнился ряженкой и мясным фаршем. Интересно, что голодовка пошла ему на пользу: он сбросил лишний вес (хотя его и было немного), помолодел и вновь принялся играть сам с собой в догонялки. Кот прожил почти 17 лет.