Кошка, которая любила смотреть грозу

КОШКА, КОТОРАЯ ЛЮБИЛА СМОТРЕТЬ ГРОЗУ

   Моя последняя кошка, Ула, приходилась Есили и Каскавелле дальней родственницей по женской линии. Это был очаровательный сиамо-ориентал почти сиамского окраса: сил-пойнт тэбби тикированный. В переводе с фелинологического языка, все те части тела (голова, хвост, лапы), которые у нормального сиама - темные, были разорваны у нее на полоски и пятнышки, а шерстинки, покрывающие светлую часть тела, имели темную полоску посередине. Кошка была, как бы пересыпана мелкой крошкой цвета какао. Как положено, она имела огромные уши, длинное тело и длинные лапы. А глаза были прокрашены темной синевой.
   Играла она много, а мурлыкала мало. Играла она и со мной, и своими игрушками. И, как все предыдущие ориенталы, открывала все шкафчики, высыпая их содержимое на пол. Собак не боялась, но была к ним совершенно равнодушна. Играть с молодой Рамирой отказывалась. Правда, иногда использовала собаку, как и меня, в качестве бесплатной грелки (в межсезонье, когда батареи были холодные). Кстати, у меня был один беспородный кот в юности – черный полудлинношерстный, по кличке Люцифер (для друзей – Люцик), который самозабвенно играл и с собакой, и со щенком лисы.
   Вообще, сиамо-ориенталы были выведены в Англии в прошлом веке, а к нам их завезли в конце 90-х. Селекция шла не только в сторону оригинальной внешности, но и высокого контакта с человеком. Поэтом они получились такими «стайными», как было описано выше. Но у нас об этой стороне искусственного отбора как-то забыли. И кошки стали более похожи по характеру на многочисленных мурок разных других пород. Они стали более «удобны» тем, что уже не кричат столь «страшными» голосами, особенно в течку. И вообще ведут себя более спокойно. Но в меньшей степени склонны образовывать сообщества с ранговыми отношениями с другими животными (собаками).
  Зато Ула, прозванная Ульяной Петровной, мастерски ловила тараканов. Нет, обычных тараканов (черных или пруссаков) в доме не было. Квартира была на втором этаже, темная, сыроватая и холодная. И тараканы в ней не жили. Зато декоративные, гигантские и мраморные, процветали в садке с подогревом. И иногда совершали побег. Который, увы, карался смертью. (Да и сами по себе они в квартире бы не прижились). Счастливая кошка гонялась за сбежавшим тараканом, часами выслеживала его, если он успевал спрятаться под мебель, куда она пробраться не могла, а потом убивала и играла в классическую игру, как кошка с мышкой – гоняла лапками по полу.
   И еще она любила смотреть… грозу. Как в театре. При первых звуках грома, бросалась к окну (его закрывала сетка, чтобы кошка не выскочила на улицу), садилась на подоконнике и внимала буйству природы. Ей нужна была полноценная гроза: с молнией, проливным дождем и громом. Она внимательно следила за стекающими по стеклу каплями, вдыхала запах озона и приглядывалась к вспышкам молнии. Если гроза была «неполноценной», только с громом или просто проливной дождь, кошка печально спрыгивала с подоконника.
   Когда в дом прибыл последний щенок, Симба, самый буйный из всех, он попытался ловить Улу. Она сразу же поставила его на место – надавала плюх. Зато, когда Симба выросла, она отыгралась на других представителях кошачьего племени, которых встречала на улице ... Что касается «своей» кошки, делала вид, что ее не замечает.
   Однако появление щенка вызвала у кошки некоторый приступ помешательства. С тех пор она вела себя как европейские короткошерстные: подбиралась ко мне, когда я лежала, и самозабвенно уминала лапками, с громким мурлыканьем, закрыв глаза в полном экстазе. Еще она облизывала мне лицо, как собака, и жевала мои волосы. Другие ориенталы почти никогда так не делают. Это атавистические реакции, связанные с сосанием. Другие ориенталы того же помета (кот и кошка) «проедали» шерстяные предметы (скажем, платки), забытые в доступном месте, как моль. Ну, а Ула была «неравнодушна» к поролону. Когда я заклеивала окна, этот «поролоновый маньяк» отдирал бумагу и вытаскивал полоски поролона. Сначала кошка играла с ними, потом грызла и пыталась «принять внутрь», что, конечно, было очень опасно для нее самой.
   Как-то я попыталась обучить Улу игре в «собачьи шахматы». Это такая пластиковая коробка с подвижными пластинами и сбрасываемыми пирамидками. Под них кладется лакомство. Чтобы его достать, надо передвигать пластинки и сбрасывать пирамидки в определенном порядке. Обычно собаки делают это носами, а кошки – лапками. Ула, конечно, доставала лакомство, но делала это бессистемно. Я дала эту игру заводчице Улы, у которой жил ее брат, окраса ред-пойнт. Ее брат очень быстро освоил «правильное» доставание лакомства, двигая пластины в нужном направлении! Так что в одном помете бывают животные разной сообразительности. Разумеется, я не перестала из-за этого любить собственную кошку.
   Кошка и Симба конкурировали за мое внимание: как только я садилась за телефон, и делалась «беззащитной», кошка прыгала на колени и мурлыкала, а Симба ложилась у ног. И обе требовали моей ласки.