Бюджетный герой

«Прослыть героем можно, не только совершая подвиги, но и за счет красноречия»

Агитки нужного депутата Тринькина еще долго после его избирательной кампании висели на столбах маленького нефтяного города. Особенно часто - у входов в магазины и рынки. Их никто не снимал, только ветер дергал за плохо проклеенные края в попытках тщетных сорвать, а дождь замывал текст. Стыдилась лжи только природа, люди терпели, безмолвствовали, равнодушничали...
С мудрым прищуром глаза Тринькина, работы местного фото-умельца, смотрели вдаль. Левой рукой Тринькин потирал свой, как говорили, боксерский подбородок. Какая-то мысль отпечаталась на лбу несколькими волнистыми морщинами. Что за мысль и почему он потирал подбородок можно только предположить.
Под фотографией чернела отборным шрифтом надпись: «То, что другие обещают, я уже делаю».
Убежденный и начитанный избиратель, проходивший мимо, несомненно, считал, что Тринькин, потирая подбородок, думает о нем. Предприниматели, поглядывая на Тринькина и читая надпись, вспоминали жадных налоговых полицейских и испуганно бежали к своим торговым павильонам, чтобы пересчитать товар. Женщины, состоящие в многолетнем замужестве, глядя на агитку Тринькина, смущенно улыбались, вспоминая вечерние обещания своих мужей, оборачивавшиеся тем, что, лишь достигнув постели, эти мужья засыпали, так ничего и не исполнив. Мужики, вспоминая угрозы сокращения, матерились. Алик, стоявший в ожидании автобуса на остановке, разглядел в позе Тринькина другие мотивы.
«Наверняка подсчитывает, сколько денег можно выручить за проданные «налево» шины и запчасти», - рассудил он...
На автотранспортном предприятии, руководимым Тринькимым, работали иногородние следователи управления по борьбе с организованной преступностью, поэтому в реальной жизни он уже не улыбался, как на агитке. Он был грустен. Источник его обогащения грозил иссякнуть. Тогда где применить накопленный богатый жизненный опыт, служивший для того, чтобы сделаться богаче? Надо опять искать место руководителя. Причем не любого предприятия, а обеспеченного финансированием, где есть возможность для перевода средств предприятия в свои личные средства. Но для оптимизма повод был. Руководство маленького нефтяного города не должно было бросить Тринькина в беде по одной простой причине: именно с согласия городских верхов Тринькин первым получил звание «Почетный житель маленького нефтяного города» и стал первым лауреатом премии маленького нефтяного города.
Тринькин прямо-таки оброс лавровыми листьями, и от него веяло не иначе, как честью и совестью доблестного руководства.
«Собственно, сколько доблестных руководителей прямо-таки млеют от наград и не могут жить без величия, – грустно подумал Алик, все еще глядя на приятную взору агитку Тринькина. - Величия, которое обретают, перехватывая все награды и возможности на высоте бреющего полета среднего руководителя. Ведь все предложения о наградах приходят в первую очередь руководителям, те и решают кому. Кому же в первую очередь, как не себе?… Но, кажется, пора»…
В том же помещении за стальной дверью, где Алик встречался с Хмырем, ему предстояла встреча с одним из иногородних следователей. Обещал рассказать о деле Тринькина. Удача! Над темными делами руководителей маленького нефтяного города густым болотным туманом всегда возлежала тайна: документов не найдешь, только народ языками воздух гоняет, но уважающий себя журналист не начнет материал со слов: «По сообщению моего знакомого алкоголика, который дружен с милицейскими верхами…» или «По сообщению из компетентных источников…»
Крепко сложенный и прямой, как линейка, следователь Каюкин встретил Алика настороженно. От былого телефонного оптимизма в его голосе не осталось и мимолетного напоминания. Из-за спины Каюкина выглядывал Хмырь.
«Наговорил про меня, сука, - понял Алик. – Объяснил, что надо осторожнее».
- Я вам обещал рассказать о деле Тринькина, но, видимо, ничего не получится, - начал Каюкин. – Говорить еще не о чем. Давайте дождемся приговора.
Такие слова Алик слышал не раз, они всегда выдавали нежелание чиновников освещать ту или иную тему. Но что за капитан, если он не может обойти мели, и что за журналист, если он не может обходить преграды человеческой психики.
- Вы, безусловно, правы, - согласился Алик, решив использовать вариант защиты с легендой о производственной необходимости. – Но вы пообещали, и мы («мы» – это было нагоняющей важность находкой, поскольку «Дробинку» Алик выпускал один) уже зарезервировали под ваше интервью место в газете.
- Ничем не могу помочь, - неуверенно ответил Каюкин. – Надо дождаться хотя бы окончания следствия.
- Оно закончится не скоро, а газета выходит раз в месяц, - ответил Алик, поняв, что ему удалось вызвать в Каюкине небольшой комплекс вины. – Давайте хотя бы остановимся на установленных фактах, не будем касаться версий и предположений.
- Нет, - тверже ответил Каюкин. – Кроме того, я не хотел бы давать никаких интервью. Когда дело будет закончено, вы ознакомитесь с его материалами.
- Давайте откровенно, - Алик начал переводить разговор в расслабляющую стезю близкой беседы. – Материалы этого дела, во-первых, вряд ли кто из журналистов увидит даже после его окончания. Это же не бытовуха, не обычный криминал, а политика. Во-вторых, я почти полностью уверен, что дело будет закрыто при любых доказательствах, которые вы соберете, потому что оно затрагивает одного из важнейших чиновников маленького нефтяного городка. Даю десять процентов на свою ошибку, и только потому, что по моим данным дело Тринькина инициировал сам Генерал.
- Насколько мне известно - это так, - ответил Каюкин. – Но все же мне не хочется раньше времени говорить на эту тему.
- Хорошо, - согласился Алик, начав разыгрывать новый спектакль. – Давайте побеседуем без диктофона. Хотелось бы для себя выяснить некоторые подробности.
В брючном кармане у Алика диктофон крутил пленку с самого начала разговора. Но Алик не обманывал Каюкина впрямую.
«Диктофонную запись я никому предъявлять не буду, - размышлял он. – А это значит, что ее как бы не было. Заметку можно написать как бы по памяти. Никто это проверять не будет. Да и как можно? Если все факты, которые мне сообщит Каюкин, будут верные, то никому и в голову не придет интересоваться, откуда я их взял. Да и Каюкин, может, не узнает, что они опубликованы. Он из другого города и вряд ли будет читать нашу газету. Если Каюкин обманет и у меня возникнут проблемы, то и я имею право на обман и могу предъявить скрытую запись…»
- Что вас интересует? – спросил Каюкин.
«Прорвало», - обрадовался Алик и начал:
- Насколько я знаю, на автотранспортном предприятии Тринькина ревизия. Хотелось бы узнать ее результаты.
- Ревизия установила факт незаконного списания шин и запчастей на значительную сумму.
- Действительно ли дело инициировал Генерал?
- По факту незаконного списания шин и запчастей генеральный директор ОАО «Сибирьнефтегаз» обратился в следственные органы. Возбуждено уголовное дело в отношении возможного хищения.
- Поговаривают о причастности к этому делу некой бабки Мафии.
- Есть такая, - с усмешкой сказал Каюкин. - Это кладовщица Мария Кузьминична. Судя по отзывам, пройдоха еще та. Кстати, кроме шин и запчастей, на этом транспортном предприятии отмечена утечка техники через зону консервации.
- Как через зону консервации?
- Допустим, ставят на зону консервации экскаватор или грузовик. Он не работает. Новенький. Но отстоит он там некоторое время, а потом его списывают, как пришедший в негодность, и покупают по бросовым ценам.
- А как можно украсть со склада? Там же отчетность.
- Очень просто. Допустим, вы кладовщик и вам необходимы шины. Вы договариваетесь с водителем автомобиля, колеса которого в хорошем состоянии, выписываете две покрышки, делите их пополам, а машина остается «при своих».  А можно еще проще: подделать подпись получателя запчастей и шин… Есть подозрение о причастности к данному делу главного бухгалтера «СНГ» госпожи Дульцинеи. Все версии предстоит отработать следствию. Больше информации нет…
***
По пути домой Алик размышлял о руководителях. «Это как клан, отдельный класс людей. Есть простой народ, а есть руководители. Образ мыслей иной. Руководители мыслят категориями использования, простой народ категориями подчинения. Иные зарплаты, иные возможности. Сколько времени требуется для превращения человека в руководителя? Или это качество дается сразу – от рождения?…» По пути он купил книжку с рассказами. Ее посоветовали приобрести знакомые продавщицы. Вечером он устроился поудобнее в своем любимом пестром кресле с мягкими подлокотниками, положил ноги на пуфик и, чтобы немного отвлечься от горьких дум, открыл книжку примерно посередине, нашел первый попавшийся рассказ и начал читать.