Глава Шесть девять Льюиса Кэрролла

               
     - Она похожа на тебя, мессир, - услышал сзади вкрадчивый шепот заросший диким волосом Да Винчи и резко развернулся, приуготовив крепкую молитву отцов доминиканцев и - попутно - стальную алебарду, если пришелец окажется созданием из плоти и крови, но увиденное настолько потрясло его, что следующие пять минут он лишь широко разевал рот, бледнея и шатаясь за своей резной флорентийской конторкой, где и застал его за рассматриванием свеженаписанной Джоконды голос. Из тени выступил небольшой коренастый медвежонок, судя по всему, изготовленный кем - то из плюша и опилок, тащущий за руку сумрачного мужчину, родиться коему еще только предстояло, тут Леонардо не мог ошибиться : старинный манускрипт Лоренцо Великолепного прямо указывал на необычайную плодовитость дома Гизов, а этот, тащимый медведем, по форме носа, схожего с прямым и вытянутым клювом рода Перси Нортумберлендского, украшенный шрамом рыцарь в доспехах не мог происходить не из лотарингцев, их ни с кем не перепутаешь, уж это Да Винчи знал точно, познакомившись за годы странствий с отличительными чертами всех сколько - нибудь значащих фамилий Европы. - Только круче, - хихикнул медвежонок, забираясь с ногами на стол художника, заваленный чертежами и эскизами еще только мыслившихся в отдалении картин и изобретений, - ты придумываешь изображения и механизмы, а она изменила себя натурально.
     Гиз со свистом втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы и немигающим взглядом уставился на грудастую красотку, приснившуюся Леонардо накануне. Темноволосая и темноглазая, носастая и вся круглая, словно неведомый пекарь Великого герцога Тосканского ласковыми прикосновениями больших белых ладоней вылепил ее из пшеничной муки, вкусная даже на вид женщина, казалось, вот - вот хихикнет с полотна и все тоже побледнеют и зашатаются, как ее создатель мгновением ранее. Медведь присвистнул и отдернул шелковую занавесь, прикрывавшую нижнюю часть картины. Гиз ухватился кольчужной перчаткой за край стола и застонал. Великолепный и длинный хер увенчивал жаркие чресла красавицы, соединяя воедино чудо и красоту, недостижимые двум полам планеты по - раздельности ; герцог бормотал вслух и щепетильный к вербальности Леонардо недовольно поморщился, скрывая, впрочем, неодобрение вульгарис латынью пришельца за густой бородой, чего еще ждать от этих полубезумных вояк, подумал Да Винчи, все они одинаковы, что турки, что бургунды.
     - Пиши, - приказал медведь, закуривая какую - то овальную палочку, кажется, из бумаги, наполняя затемненное помещение студии художника ароматным дымом, - не шифром, а как есть, пиши всю правду - репку, что я поведаю тебе, Да Винчи, а Мишель Де Нотрдамм через семьсот лет охренеет и сойдет с ума.
    Медведь прикрыл блестящие пластмассовые глаза когтистой лапкой и быстро заговорил, не обращая внимания на непоспевающего за скороговоркой Леонардо, зашуршавшего свитками китайской бумаги.
    - Ехали медведи на велосипеде ...
    - Ыыыы, - неожиданно взвыл нарком госбезопасности и Надежда Константиновна решительно вмешалась, предполагая вполне обоснованно нежелательное пока развитие ситуации : - Ты не говори так - то, Корней, сам не понимаешь, чего говоришь - то. Оно, конечно, зажиточность усилилась по сравнению с газификацией тринадцатого года, валисапеты, - она выразилась умышленно утрируя диалектизмы Чуковского, время от времени из озорства вставляемые в стихи, - очки и пишмашинки свидетельствуют о росте экономики Союзов Советов, но есть тут некоторая идеологическая диверсия, что ли.
    Вечер в каморке Стасовой, куда пригласили Корнея Чуковского, дабы Политбюро ознакомилось с научными методами обучения растущих поколений, зашел в логический тупик энтузиастов, стоило стихотворцу начать цитировать свои произведения. Действительно, какие, на х...й, медведи в решающий год пятилетки, мать вашу так ?! Может, еще и буржуазные чинжеры ?
    - Пусть на велосипедах едут перьдовики, - предложил Микоян, строгая рыбку богову салакушку под бдительным портретом Ленина, нагло ухмылявшимся со стены, - а медведи их приветствуют стягами и красочными транспарантами.
    - Аполитично рассуждаешь, Кокий Пармяныч, - с неистребимым грузинским акцентом сказал Сталин и Микоян вздохнул, снова, по - ходу, придется спешно переименовываться, как товарищ Ким, ставший просто Юрком, или великий композитор Скрябин, очутившийся на самом - то деле металхаммером в глянцевом исполнении вздорного Кана с Бибисей, нашедшего необъяснимую прелесть Горлума в истлевших покетбуках Жимми Пейджа и прочих гадов бритпопной сцены, - тут нужна рифма и складность, - Чуковский кивнул, радуясь проницательности вождя, - чтоб в уши детям само попадало, запоминалось навечно, как Мавзолей.
     Сталин прошелся по кабинету, задумчиво пыхая трубкой, встал у стола и заговорил :
     - Ехал сам Стаханов в глубине кармана
     Френча Чойболсана, что рулил  " Калиной "
     По пути в град Божий.
     Прыгали мартышки, реяли кальсоны,
     Заросли подмышки волосом Кобзона.
     Сталин добродушно усмехнулся, когда нарком безопасности мигнул ординарцу и тот вытолкнул на середину каморки курчавого пионера в коротких шортах и зеленой юнгштурмовке. Он влез на стол, обхватил свою парховатую голову руками и заорал, что есть дури :
     - Нас утро встречает прохладой !
     Медведь засмеялся и загасил бумажный овал о стол Леонардо. Спрыгнул, переваливаясь на меховых лапках подошел к молчавшему Гизу, вновь ухватив того за руку, поволок к мерцающему порталу. В зеве переходного шлюза обернулся и подмигнул Да Винчи, бросив небрежно на прощание :
     - А хули делать, если Алисы нету ? Выросла и стала Бэйли Джей.
     Портал скрыл пришельцев, а Леонардо еще долго сидел, напевая про себя про утро и о прохладе.