Анти-кульчицкий и др

ОФИЦЕР МЕДИЦИНСКОЙ СЛУЖБЫ. ЧАСТЬ II.

Валентин Михайлович Кульчицкий (1881-1942) – русский офицер и литератор. Сражался за Родину на фронтах Русско-японской и Первой мировой войн. Во время оккупации Харькова немцами, арестован и забит до смерти местным полицаем в гестапо.
   
В молодости я полностью разделял взгляды Валентина Михайловича и по этой причине считал его своим учителем. В предисловии к «Советам молодому офицеру» Кульчицкий писал: «Цель этого своеобразнаго труда – желаніе предотвратить от ложнаго, губительнаго шага неопытную военную молодёжь. Здесь собраны старыя, но вечныя истины, которыя большинствомъ забыты, а молодымъ офицерамъ неизвестны». Этими советами я, офицер медицинской службы, и решил воспользоваться, когда прибыл в в/ч 12401.

                ***
Первым, кого я встретил на площадке «Добрянка», был тихий, почти незаметный замполит – подполковник Романиченко Леонид Иванович. Познакомились. Рассказал ему о себе. Поговорили «по душам». Черт меня дернул настроиться именно на этот лад. Я был наивен и молод.

   – Душу, комсомольское сердце и честь – партии, долг – Советской родине, и больше – никому! И никак иначе! Причём… ЗДЕСЬ..., – замполит окинул взглядом территорию части и не найдя подтверждения своим мыслям, добавил, – причём ЗДЕСЬ Бог и женщины? Ты ведь знаешь: «КПСС – это ум, честь и совесть нашего народа», – приблизительно такими словами отреагировал замполит на мой рассказал о кодексе чести русского офицера.

– И выкинь из головы этот дурацкий кодекс какого-то ротмистра царской армии, Десимон. Ты же Советский офицер, коммунист, наконец. Душу – Богу, сердце – женщине, долг – Отечеству, честь – никому! – словно желая меня подразнить повторил он сказанное мною. – Нашёл с кого брать пример.

А Кульчицкий словно шепнул мне на ухо:
     «Меньше откровенничай – пожалеешь. Помни: язык мой – враг мой».
Прослужив некоторое время в в/ч 12401 до меня дошло, замполит, вернее, политическая бледная тень в части, почти не играла никакой существенной роли в жизни коллектива измерительного пункта номер один. Просто пустое место. Я не помню случая, когда бы Леонид Иванович выступил в защиту какого-нибудь офицера части, хотя внешне он был вкрадчив, приветлив, казался задушевным, милым человеком, избегавший острых углов. Не помню кого бы он спас, кого бы наставил на путь истинный, кому бы помог добрым словом или делом. Он всегда появлялся тихо и незаметно, откуда-то сбоку или сзади.
    
Все его действия и высказывания были сглажены многолетним опытом политработы, а внутри – пустота, частично заполненная рыбалкой, грибами, семейными заботами. Есть такое понятие «возраст дожития», так вот – замполит находился, говоря армейским языков, в «возрасте дослуживания». Я сразу понял, что он думает больше о себе, чем о ком-либо другом из нашей части, хотя его должность предполагала совершенно иное. Нет, Леонид Иванович на работе не горел! Не горел он на работе, – он как бы с возрастом отсырел. Может когда-нибудь? в молодости? всё было иначе?! – всегда хочется верить в лучшее.
   
И чтобы с ним закончить совершенно, я вспомнил, как он, по наущению моего командира Разинкова (полковник уже не знал, что со мною делать, как приструнить лейтенанта), принял участие в подготовке на меня материалов о вынесении выговора по партийной линии на парткомиссии нашего управления измерительных средств и вычислительной техники. При этом Леонид Иванович оставался всё таким же приветливым, милым человеком и даже сочувствовал мне, заговорчески кивая в сторону того же командира.
    
Впрочем, я не в обиде. Он был не вредный, по моему мнению, но абсолютно бесполезный для части человек. И мне кажется, он это сам понимал. Да и вообще, как могли идеи КПСС повлиять на качество работы измерительный средств, получения телеметрической информации с запускаемых объектов и мою медицинскую деятельность?
    
Тем неимение опосредованно и напрямую замполит Романиченко, мой командир полковник Разинков и окружающая меня армейская действительность пытались разрушить мои убеждения в правоте советов ротмистра Кульчицкого. Какое-то время я пытался кодекс русского офицера привести в соответствие с другими узаконенными правилами.
   
Попробовал моральный кодекс строителя коммунизма примерить к армии, но ничего там не нашёл, что мне пригодилось бы в повседневной жизни, кроме призывов: быть предан какому-то призраку и нетерпим к его врагам. Помните: «призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». В моё время этот призрак продолжал бродить, и даже заблудился в нашей стране. Моему поколению твердо обещали, что мы будем жить при коммунизме, но в это как-то не верилось как-то не случилось.
   
Когда я прочитал положение кодекса: «кто не работает, тот не ест», мне чуть плохо не стало. Это что ж? – не работающие обречены на смерть? А как же это согласуется с призывами: «каждый за всех, все за одного»; «человек человеку друг, товарищ и брат»? Несколько пунктов касающиеся личной жизни и братской солидарности я сразу пропустил. Положение о «непримиримости к несправедливости и карьеризму» мне показалось трудно применимым к военной службе, эти слова были совершенно несочетаемы: будешь непримирим к несправедливости – забудь о карьере; увлечешься карьерой – о справедливости не вспоминай. Нет, этот кодекс ничего нового мне не давал. Он был очень далёк от жизни.
   
Тогда я внимательно прочитал «Общие обязанности военнослужащих», в них наконец нашёл одно предложение разъясняющее, как я должен строить свои отношения с вышестоящими начальниками. Это было актуально, так как я всё-таки сомневался в правильности своего поведения с командиром части. Мне предписывалось: «беспрекословно повиноваться командирам (начальникам) и защищать их в бою». Предложение было непонятное: «повиноваться и защищать их» я обязан был только в бою? или в мирное время тоже? Как же мне всё-таки правильно строить свои отношения с вышестоящими начальниками? – я не знал.

                ***
   
И только один человек, начальник психиатрического отделения подполковник медицинской службы Максим Акимович Строчек (на фото вверху), очень приземлённый, я бы даже сказал, циничный, рассказал мне, когда мы распивали с ним, принесенную мною бутылку коньяка, как я должен себя вести:
– Советы Кульчицкого в его первоначальном виде уже не актуальны. Они для нашего времени не подходят. В тоже время «Его советы-наоборот» – актуальны, как это парадоксально не звучит. Следование новым положениям «Анти-Кульчицкого», я уверен, кардинально можно изменить военную карьеру любого офицера, – начал он.
   
Меня это заинтересовало. Итак, вот он – Анти-Кульчицкий – как я его запомнил со слов Максим Акимовича.
                - 1 -
– Обещай, – начал он, – даже если знаешь, что не исполнишь обещание. Помни: обещать всегда приятно и этого от тебя ждут. Невыполнение обещанного связывай с непреодолимыми объективными обстоятельствами. И несмотря на это, обещай с добрым лицом снова и снова. Говори: «если не получилось так, попробуем по-другому, наверное получится этак». При этом жестикулируй кистями рук для убедительности, вращая их в разные стороны, – в этом месте начальник психиатрического отделения показал, как надо это делать и добавил. – Жесты призваны не только расставлять акценты, но и рассеивать внимание. Главное: всегда сохраняй бодрый вид, что готов помочь и словом, и делом. Пусть все думают, что ты устремлён в будущее, а на этой дороге всякое может случится и сбои тоже. А самое главное: не путай исполнение поручений начальников («будет исполнено») с обещаниями – это большая ошибка. В последнем случае разбейся в доску, но выполни.
                - 2 -               
Устроившись удобно в кресле своего кабинета Максим Акимович продолжил, было видно, что с советами Кульчицкого он знаком, но истолковывает их, как бы правильнее сказать, совсем наоборот. Во всяком случае, я, примостившись на диване, слушал его с вниманием.
– Будь для большинства недоступным в глубинном смысле. Просто держат себя простаки, глупость которых сразу видна. Ты, Сергей, молчишь и это правильно. Молчаливый всегда кажется умнее, мудрёнее, много опытнее. Прежде чем ответить помолчи, создастся впечатление, что ты обдумываешь ответ, – в этом месте он замолчал, а я заерзал на диване. – Умей держать паузу, многие её не выдерживают. Сделай умное лицо. В самом крайнем случае ограничься глубокомысленным междометием или скажи: «Это надо основательно обдумать» и подними указательный палец к верху, – он показал, как это надо делать. – Обратят внимание на палец, о нём будут помнить, а о чём говорили вскоре забудут, – и махнул рукой добавил. – Кури, если хочешь, и я с тобой покурю. Наливай по маленькой! В то время курили везде и в кабинетах начальников отделений госпиталя тем более, да и выпивать тоже не стеснялись.
                - 3 -
Опрокинув рюмку и выпуская дым через рот и нос «ведущий психиатр» заговорил снова:
– При всякой возможности покажи начальнику покорность, которую выдавай за хорошую воспитанность. Держись скромно, сдержанно, опустив голову. Говори: «Не могу иначе. Так воспитан». Знай, любому начальнику приятно иметь беспрекословно повинующегося и подобострастного подчинённого. Даже умные начальники не устоят. Помни: ты тоже когда-нибудь возвысишься. Возможно даже вы поменяетесь ролями, и тогда твой бывший начальник будет брать пример с тебя, – улыбнулся он.
– Да, помню: ты начальник, я дурак, я начальник, ты дурак, – сморозил я некстати.
– Фу, как грубо, Сергей, ты же доктор, – урезонил меня Максим Акимович.
                - 4 -
– «Не пиши необдуманных писем и рапортов сгоряча», а написавши, говори: «Извините. Что-то на меня нашло. Не подумал. Чёрт попутал. А совсем не то имел в виду. Затмение наступило. Я готов на всё, чтобы загладить свою вину. Больше такое не повториться». Эти фразы лучше заучить заранее, – безапелляционно поучал меня известный на полигоне психиатр и уже сам стал разливать коньяк.
                - 5 -
Закусив лимоном подполковник медицинской службы заявил:
– Откровенничай только тогда, когда уверен, что это пойдёт тебе на пользу и принесёт тебе выгоду. Используй свой язык себе во благо. Помни: язык твой – друг твой. Только одним языком, если правильно его использовать, можно сделать карьеру: где-то что-то правильно сказал, когда-то удачно выступил на совещании или собрании, кого-то в красивых словах поддержал. Язык тебе дан не только, что держать его за зубами или слюну сглатывать. Наливай себе!
                - 6 -
Я выпил, а он продолжил:
– Не верь тем, кто говорит: «Не кути – лихость не докажешь, а себя скомпрометируешь», начал новую мысль мой будущий начальник. – Это не всегда верно. Верно то, что нужные для тебя люди пусть покутят за твой счёт и ты вместе с ними. Воздастся сторицей. Иногда можно и себя слегка скомпрометировать, нужным людям всегда приятно, что кто-то слабее и порочнее их. Вовлекай нужных в кутёж и компрометацию, а затем уверяй их, что всё это останется в тайне, и в будущем они всегда могут рассчитывать на тебя и твою скромность при повторении подобного. Впрочем, я тебе этого не говорил, и мы с тобой не выпивали.
                - 7 -
– Не слушай советов Кульчицкого, сходись на короткую ногу со всяким человеком, даже если его недостаточно знаешь. Запомни, главный критерий в этом случае: у тебя имеется уверенность, что сможешь использовать этого «всякого человека» в будущем. Никогда наперед не знаешь, кто может пригодиться, – и наш «полигонный друг сумасшедших» внимательно посмотрел на меня.
                - 8 -
– Говорят, что надо избегать денежных счетов с товарищами. А как же тогда играть с ними в преферанс? Наличие денег никогда не испортят твоих отношения с окружающими, тот кто говорит обратное – лукавит. У начальников никогда не выигрывай, в какие бы игры с ними не играл, пусть это будет даже трудно. Преодолевай трудности, учись проигрывать, но только командирам и начальникам, – в этом случае всегда останешься в выигрыше.
                - 9 –
Мы снова выпили по маленькой и мирнинский «гроза психопатов» стал объяснять мне:
– Непременно принимая на свой счет обидные замечания, остроты, насмешки, даже сказанных вслед, помни их всегда (!), но не показывай виду, что помнишь, и никогда их никому не прощай. Подобное от начальников воспринимай с улыбкой, но действуй однообразно, как сказано раннее, но пусть они об этом не догадываются до поры до времени, когда догадаются… будет поздно, – в этом месте он глубокомысленно замолчал.
                - 10 –
После некоторой паузы, подполковник снова закурил снова и продолжил:
– Если о ком-то говоришь хорошее, то не примени сказать и плохое. Так ты заслужишь репутацию объективного человека. Есть только одно исключение из этого правила: о вышестоящих только хорошее и только в превосходной степени, пусть даже тебе противно, – учись руководить своими чувствами. Научившись этому будешь способен руководить чувствами других.
                - 11 -
– Чужими советами пренебрегай – выслушай и пренебреги. Чужой – хорошего совета не даст. Живи своей головой. Осторожно и скромно проси советов только у начальников и командиров. Советы им ничего не стоят, но каждого из них возвеличивает в их собственных глазах. А тебе позволяет понять, как бы они поступили в той или иной ситуации. Выслушай их с подобострастным вниманием покачивая головой и прищурив глаза, как бы от удовольствия, – видимо на моем пьяном лице появилось требуемое
выражение, и Строчек улыбнулся. – Но выводы сделай сам. Голова дана тебе не для того, чтобы фуражку носить и коньяк со старшим офицер пить.
                - 12 -
– Что мы с тобой сидим, наливай что ли! Пока ты будешь это делать я продолжу, если ещё не надоел, – я головой показал «нет-нет», и он стал рассказывать дальше. – Только настоящий порыв делает офицера нового времени сильным, офицер должен быть порывист и силен, перед ним устоять никто не может – этого ждут от него старшие начальники и командиры. Показывай им эти качества на своих подчинённых. Одно исключение – не демонстрируй силу и порывы наверху, могут не понять, да и силы тратить не стоит, – тебе же во вред.
                - 13 –
После того, как мой собеседник коротко переговорил по телефону, закончив: «Нет я уже ухожу», он снова обратился ко мне:
– Если ты сообщаешь тайну одному человеку, учитывая закон распространения секретов, будь уверен тайна дойдёт до адресата, как ты и задумывал. Важно, чтобы это исходила не от тебя, а от других. Всегда уверяй всех с невинным лицом и широко раскрытыми глазами, что ты могила, нем как рыба. Тайны своих начальников сохраняй, как зеницу око, до поры до времени, могут пригодится, но они об этом знать не должны.
                - 14 -
Далее «друг сумасшедших» продолжил:
– «Ничто так не научает, как осознание своей ошибки», – Анти-Кульчицкий, которому я тебя учу, Сергей, возражает. Дураки учатся на своих ошибках, предпочитай учиться на чужих (Вспомни Бисмарка, знаешь такого?) Никогда не сознавайся в своих ошибках, объясняй их любыми логическими доводами и объективными аргументами, но перед начальниками склоняй голову и говори, что готов все ошибки взять на себя, даже те, которые совершенны наверху. Там наверху, – и он показал пальцем вверх и на себя, – это не смогут не заметить и не оценить
                - 15 -
– Когда два человека ссорятся, всегда один виноват больше. Используй классическое – «у сильно всегда бессильный виноват» – известное ещё с давних времен. Пользуйся этой устоявшейся сентенцией в полной мере с одной и с другой стороны. Если бессилен признавай свою вину, даже когда безвинен.
                - 16 -
– Запомни, Сергей, твой авторитет у командиров и начальников приобретается не знанием дела и службой, как думают некоторые, а тем как построишь свои отношения с ними. Своё уважение к высшим показывай подобострастной боязнью, иначе слова – «боится, значит уважает» – никогда бы не циркулировали в головах большинства. Знай, у начальников это выражение закрепилось особенно прочно и не стоит их разочаровывать.
                - 17 -
– Наливай по последней и разбегаемся, а на последок ещё пару советов. Кульчицкий говорит: «Нет ничего хуже нерешительности. Лучше худшее решение, чем колебание или бездействие», а я отвечу: «Ерунда». По Анти-Кульчицкому, лучше ничего не делать, чем отвечать за худшее решение. Это знает любой чиновник. Об это должен знать и любой офицер мирного времени. Всем известно банальность: в армии инициатива наказуема.
                - 18 -
И опрокинув последнюю рюмку наш мирнинский мозгоправ произнёс:
– И наконец в заключении, скажу парадоксальную вещь, дома над неё подумаешь. Тот, кто всего боится, более могуществен, чем тот, кого не боятся, с кем вообще никто не считается и кем откровенно пренебрегают. Бойся лишится своего тайного могущества.
После этих слов, которых я так и не понял, мы вышли в дверь зелёного забора, окружающего психиатрическое отделение.

Спасибо Строчеку (на фото вверху), его Анти-Кульчицкий расширял кругозор и создавал простор для мыслей и анализа поведения некоторых из моего окружения.