Анфиса и Прометей. Книга 2-я. Глава 8-я

Владимир Веретенников (Савва)

Анфиса и Прометей

Роман в семи книгах

(художественное исследование)

Памяти поколения 70-х



«...Как будет это, когда Я мужа не знаю?» (Лука 1:34)



Книга 2-я. «Школа Громовой Луны»


«Трагично то, что никто из строителей социализма не рискует сказать, что без борьбы со смертью нельзя и думать о социализме и что коммунизм не может быть построен без победы над смертью».

(Сетницкий Н.А. Письмо к А.М. Горькому. 3 мая 1936)





Глава 8:

«КАК КИНО МОЖЕТ ВОСПИТАТЬ РЕВОЛЮЦИОНЕРА» (1967.2)


«О мысль моя, отныне будь в крови,
Живи грозой иль вовсе не живи!».

(У.Шекспир, «Гамлет». Акт IV, Сцена 4)


 Эта глава заключает в себе следующие главки:

Может ли знание победить смерть
Может ли кино заменить школу
Может ли Гамлет быть женщиной
«Вернись, Беата!»
«Тени забытых предков»
«Хевсурская баллада»
«Кавказская пленница»
«Туманность Андромеды», фильм (1967)
«Спартак»
«Вертикаль»





Может ли знание победить смерть

Приближался 1968-ой переломный год...

Анфиса жаждала знаний! Заповедь «УЧИТЬСЯ, УЧИТЬСЯ И УЧИТЬСЯ!» Ленина была для неё далеко не пустым звуком, как и его напутствие коммунистической молодёжи, что настоящим коммунистом можно стать только тогда, когда сможешь усвоить себе всю полноту духовных богатств, выработанных человечеством за всю его историю.

И отец Анфисы не раз повторял, что это и значит, что настоящий коммунист должен быть космистом. А если точнее — то антропокосмистом, когда человек, по заповеди ещё молодого Маркса, должен вновь обрести свою родовую сущность и полностью воссоединиться с Природой, то есть — со Вселенной, с Космосом. И коммунизм — это победа над смертью и достижение человеком совершенства, равного божественному.

Анфисе было очень трудно представить себе божественное совершенство, особенно в его полном виде. Но необходимость победы над смертью — это она понимала, как ей казалось очень хорошо. Смерть уже постучалась в дверь их большой, уютной, и обложенной по всем стенкам книгами, квартиры, Анфиса это очень хорошо помнила. И атомные бомбы могут посыпаться с неба в любой момент — и уничтожить всё человечество...

Чтобы понять, как победить смерть — надо УЧИТЬСЯ! Человечество стоит на рубеже грандиозных открытий! И эти открытия должны подтвердить то, что многие важнейшие знания о природе жизни и смерти были известны ещё в древности...

И отец не раз повторял, что у человечества есть только одна проблема — это проблема жизни и смерти. Всё сводится к ней. И Анфиса была с этим согласна! И Ника тоже. И обе подруги верили, что левиум должен помочь человечеству решить эту проблему! Ну, или анти-гравитация, если она будет открыта в каком-нибудь другом виде...

У Ники в её московской школе были интересные учителя по физике и математике. А Анфисе нравилась только учительница пения. Но урок пения был только раз в неделю. А потом его и вовсе упразднили...

Старую классную учительницу у Анфисы проводили на пенсию по болезни — у неё была всё прогрессирующая гипертония. Ей на смену пришла другая учительница — более пожилая, но гораздо более сухощавая, высокая, ещё более строгая к себе и к другим. Эта учительница всё время сверлила Анфису острым и колючим взглядом — будто подозревала в ней тайного «врага народа»...

Анфиса свою школу и ненавидела, и презирала с каждым годом, и с каждым месяцем, только всё больше...

Но где найти знания?..

Впрочем, это хорошо знали ещё продвинутые гимназисты прошлого века в царской России. И Анфиса с Никой только брали с них пример.

Конечно, революционер может обрести настоящие знания о мире — и о том, как можно изменить этот мир — только в результате упорного, настойчивого и предельно усиленного самообразования.

Вот — чем и надо вплотную заняться!..

Когда-то человека учила сама Природа. Потом — стали учить, всё больше, и книги. А в 20 веке стало учить и такое мощнейшее средство — как кино!..


Может ли кино заменить школу

Про роль кино в жизни Анфисы можно было бы написать очень много. Роль эта была огромной. И ещё бы! Ведь это было — советское кино!..

Впечатлительная Анфиса ещё в раннем детстве стала невольно представлять себя сразу в трёх ролях: сценариста, режиссёра и главного героя — как увиденных в кинотеатре, так и своих воображаемых фильмов. Да и её яркие, часто цветные, сны тоже были похожи на какие-то причудливые фантастические фильмы...

Анфиса, если бы её тогда, накануне 1968-го года, спросили об этом — даже, наверное, не смогла бы сразу ответить, что она больше любит: книги или кино. И то, и другое — было для неё мощнейшим источником и впечатлений, и знаний о жизни!..

Таких фильмов, какие шли на экранах советских кинотеатров в те годы — не было больше никогда! Само посещение кинотеатра было для советского человека тех лет — а особенно для детей — неким культом, таинством, ритуалом, почти как посещение храма или участие в некой мистерии...

Общим правилом было и обсуждение наиболее нашумевших и наиболее известных фильмов — когда вспоминали и старые, знаменитые, и просто любимые фильмы...

Отец Анфисы, Герта, и другие в их доме, все «солнечные коммунары», регулярно обсуждали последние интересные просмотренные фильмы. И кино, действительно, любили все. И иногда обсуждение какого-нибудь фильма — превращалось в настоящую философскую дискуссию...

…

У Анфисы как раз где-то в это время выработалась привычка. Она ни разу не позволяла себе прогулять школьные уроки — хотя как ей иногда этого хотелось! И она знала, что некоторые мальчишки — да и девчонки тоже — не из самых «дисциплинированных» — иногда прогуливают уроки и ходят в это время в кино, покупают там мороженое...

Но Анфиса честно, скрепя сердце, досиживала до конца последнего урока — до последнего звонка — и только потом пулей вылетала из школы — и бежала от неё как можно дольше, и как можно дальше...

Чем дальше — тем менее она была в состоянии сразу после школы возвращаться домой. Ей надо было хотя бы просто «проветриться» после школы!..

Она почти всегда стремилась поскорее выбежать на набережную Невы — и подставить лицо свежему ветру — дующему или с Финского залива, или с Ладоги, или с её любимого и родного Карельского перешейка... Потом обычно гуляла со своим портфелем — быстрым шагом — по самым зелёным местам в историческом центре Питера...

Но зимой гулять бывало холодновато... И как-то само собой — Анфиса стала искать теплого убежища в каком-нибудь кинотеатре. И скоро это стало у неё привычкой. Она заранее изучала по газетам репертуар всех питерских кинотеатров — и шла на какой-нибудь самый интересный фильм.

Перед этим она звонила домой — и предупреждала, что идёт в кино на интересный фильм, и будет дома к вечеру, или чуть попозже...

…

Анфиса не сразу стала регулярно записывать свои впечатления и свои мысли о просмотренных фильмах. Но постепенно это вошло у неё в добрую творческую привычку. Обычно она делала эти записи в своей «Хронике тонущего корабля», но случалось, по разным причинам, что и в других тетрадях или блокнотах, или даже просто на отдельных листах...

Иногда она хотела этой особой отдельной записью обозначить и начать для себя какую-нибудь совершенно новую тему — чтобы потом её как-то развить. Но не всегда это получалось...

И часто она невольно сокрушалась — что у неё происходит разброс в её записях. И она старалась их как-то собрать, навести в них порядок. Выделить во всём главную, генеральную мысль — вокруг которой бы концентрировалось всё остальное...


Может ли Гамлет быть женщиной

Самой первой записью о просмотренном фильме, которую Анфиса у себя обнаружила, была запись о фильме «Гамлет» Козинцева 1964 года.

Эту запись Анфиса сделала тогда же, в 1964 году — и ещё до своего поступления в школу.

В тонкой тетрадке с чёрной обложкой, на 1-ой странице, сверху, шариковой ручкой, чёрной пастой, ещё не очень уверенным почерком, её рукою было написано:

«Посмотрела фильм "Гамлет"».

И больше ничего. Ни даты, ни каких-либо больше комментариев...

Анфиса вспоминала, что на неё тогда сильнейшее впечатление произвела музыка Шостаковича в фильме, чуть ли не более сильное, чем сам видеоряд. И — сцена поединка на рапирах. Она потом специально смотрела по всем энциклопедиям и справочникам: чем отличается рапира от шпаги или тонкого меча.

Выяснила, что рапиру изобрели испанцы, и это был длинный, тонкий и очень острый колющий клинок из самой лучшей стали...

Гамлет дрался без всяких доспехов — в одной лишь тонкой белой рубашке. Одно ловкое движение противника — и остриё рапиры легко могло бы проникнуть в тело до самого сердца...

Ей даже тогда показалось — во время того первого просмотра этого фильма — что она почувствовала в себе, в какой-то момент поединка Гамлета и Лаэрта, этот укол в сердце... В самое сердце...

Подумала, что вот так и можно сразу умереть. А если от яда — то от любой малой царапины, или от любого питья...

Как легко можно человеку умереть!..

И ради чего?..

Понятно — когда человек умирает ради революции! Или — как на войне...

А ради чего умер Гамлет?..

Анфиса тогда совершенно не могла ответить на этот вопрос. Она только чувствовала всем сердцем — что Гамлет был глубоко-глубоко прав! И что она — всецело на его стороне! И ещё, что это — Судьба...

И ей ещё тогда показалось, что Гамлет должен существовать не только в мужском — но и в женском образе. И что она — как раз и могла бы быть этим Гамлетом в женском образе. И ей уже тогда стал представляться если ещё не сценарий в целом — то некоторые очень яркие сцены про этого Гамлета в женском образе...

Но об этом — ещё будет речь впереди...

А пока — имеет смысл представить в этой главе некоторые впечатления и мысли Анфисы, отчасти запечатлённые в её записях, о просмотренных ею фильмах — в тот год, или два, перед самым судьбоносным 1968-м годом...


«Вернись, Беата!»

Был один иностранный фильм того времени (из страны «социалистического лагеря»), который произвёл сильнейшее впечатление на Анфису. Она посмотрела его по горячей рекомендации Ники, которая видела его в Москве.

Это был польский фильм «Вернись, Беата!» про девушку-школьницу, которая протестовала против лжи и лицемерия окружающего мира взрослых, и — в конце концов — сбежала из дому...

Уже одно лишь это обстоятельство — не могло не взволновать сердце Анфисы!..

Она потом писала в своей «Хронике тонущего корабля»:

«Она сбежала в НИКУДА. Так пишут кинокритики.

Или — так это было представлено только в фильме? Специально, чтобы показать, как эта бунташная девушка, всё-таки, в конце концов, одумалась — и возвращается в «родную семью», в «родной дом»? В «родную школу»? В «родное социалистическое общество»?

Как я сочувствую этой девушке, как я солидарна с ней! Как важно мне было в этом фильме (и Ника об этом пишет) увидеть и почувствовать — что и в Польше, и, наверное, и в других странах нашего «социалистического лагеря» тоже, в действительности, молодёжь (даже школьная), такие же девчонки и мальчишки вроде наших, совсем не удовлетворены имеющимся у нас социализмом, хотя напрямую и не говорят об этом. Но пытаются найти какой-то выход! Но где он?

Как, действительно, хочется куда-нибудь сбежать от всего этого окружающего вранья! Но куда?

Хотя — как хотелось бы! И Ника постоянно об этом пишет. И мы давно с ней об этом говорили, и не раз.

Сколько было у нас разных мечтаний на эту тему!..

И чтобы тебя — кто-нибудь нашёл, как в этом фильме! Нашёл человек — для которого ты по-настоящему дорога, и вот именно — такая, бунташная, ненавидящая всякую ложь, и страстно ищущая правду и справедливость!..

…

Если бы, вот, я сама так сбежала из дому — а Он бы меня нашёл!.. Так же, на каком-нибудь вокзале. Сидящую на скамейке — и не знающую, куда мне теперь идти. Потому что идти — некуда!..

Ну, а потом? Вернуться опять домой и в школу, как в фильме?..

Нет, мы бы с Ним не вернулись! Мы бы ушли в лес. И стали бы потом искать своих, коммунистов и коммунаров по духу! И создали бы коммуну!..

Да, я бы всё рассказала Ему про Икарию! И к нам бы присоединилась Ника. А потом — и остальные, кого мы ещё обязательно найдём!..

И на каком-нибудь из необитаемых и не освоенных островов Ладожского озера мы бы создали своё тайное революционное поселение коммунаров. И стали бы жить по законам Природы. И начали бы свою тайную борьбу за настоящий коммунизм!..
 
Да, нужно вести настоящую тайную, конспиративную, и очень хорошо обдуманную, революционную коммунистическую пропаганду!

Но для этого — надо хорошо изучить и усвоить всю коммунистическую теорию! И не только по нашим учебникам!

Надо больше читать! Надо учиться! По-настоящему, не так, как в школе, где ничему самому главному научить не могут! Нужно самообразование! Как у народников, и у первых марксистов, в их кружках! И только в таких кружках — и можно найти настоящих товарищей и единомышленников, настоящих братьев и сестёр по духу!

И когда у нас будет организация — тогда мы сможем изменить это невыносимое обывательское общество, весь этот лживый и бездушный мир!

Даже если придётся что-то взрывать, как народовольцам?

Нет, надо взорвать что-то в себе самой! Я это чувствую! Что-то очень тёмное и страшное! И до него ещё надо суметь докопаться. Но главная революция — должна произойти у тебя внутри!

Да, настоящая Солнечная Революция — должна произойти, прежде всего, в самом человеке! Мы все говорили об этом уже не раз!

Если бы я встретила эту девушку, Беату — то я бы постаралась ей обо всём этом рассказать!..»


«Тени забытых предков»

Фильм «Тени забытых предков» Сергея Параджанова Анфиса пошла посмотреть, потому что о нём ужасно много говорили и спорили у них на кухне, и называли выдающимся явлением. И название у фильма было загадочное. «Тени забытых предков» невольно читалось Анфисой как «Тайна забытых предков»...

И Ника, в своём очередном письме из Москвы, тоже спрашивала у неё про этот фильм. И ещё Анфиса знала, что фильм этот — про какую-то очень сильную и совершенно трагическую любовь...

Фильм действительно произвёл на неё очень сильное впечатление, и она даже не могла сказать, чем именно. В фильме было много для неё непонятного, много какой-то таинственной символики, в которую надо было вдумываться, и в которую надо глубоко вчувствоваться.

Но каким-то глубинным чутьём Анфиса поняла, как ей показалось, главное. Поняла ту тайну, которую хотят передать предки — своим нынешним потомкам. И тайна эта заключается в том, что любовь и смерть связаны неразрывно. Хотя почему так — это, наверное, тайна всех тайн...

Герта сказала, когда было обсуждение, что это — из-за Первородного Греха...

Опять — из-за гравитации? Из-за гравитационного коллапса?..

Да, какая-то во всём этом — во всей этой жизни — огромная-преогромная, и, поистине, смертельная тяжесть! А тяжесть — это и есть гравитация...

…

Анфиса попыталась написать об этом Нике. Хотя вышло как-то слишком сумбурно и недостаточно. И Анфиса на какое-то время отложила это письмо недописанным, что раньше бывало у неё редко, разве что, по каким-то чисто внешним причинам.

И ещё она вдруг — в какой-то момент своих совершенно сумбурных мечтаний и переживаний после этого фильма — подумала:

«Если я погибну — Он точно не сможет жить без меня!..»

А потом подумала — и сама задала себе вопрос:

«А если Он погибнет — я смогу жить без Него?..»

И она сказала себе, что если Он погибнет — вот «просто погибнет» — то эта жизнь — вся эта окружающая жизнь вообще — не будет иметь никакого смысла...

Ну, а если Он действительно должен погибнуть — то в этом должен быть некий Высший Смысл. Как смерть за Дело Революции. И тогда, наверное, должна будет погибнуть и она...

…

Анфиса потом, на кухне, поговорила об этом фильме с Гертой...

Говорили о гуцулах, о других народностях Восточных Карпат, об особенностях многих народных обычаев, связанных с рождением, свадьбой и смертью (что составляет единую преемственность), о загадке происхождения славян (некоторые учёные считают прародиной славян именно Восточные Карпаты, «Червонную Русь»)...

В заключение их беседы Герта (она куда-то торопилась из дома по делу), с некоторой загадочной улыбкой, сказала Анфисе:

«Это фильм про гуцулов. А есть ещё — у нас где-то сейчас идёт — замечательный фильм про хевсуров...»

Герта быстро допила свой чай, встала из-за стола и на ходу продолжила:

«...«Хевсурская баллада», грузинский фильм... Посмотри обязательно! Он на Невском точно где-то идёт...»

И, быстро одевая плащ от дождя, закончила:

«Тот фильм — про Карпатские горы, а этот — про Кавказские горы... И про то, как человек полностью зависит от Матери-Природы, которая его родила... Отец наш когда-то говорил об этом, про Кавказ...

Скажи отцу, что я постараюсь не задержаться!.. Тоже один сценарий будем проталкивать, всеми средствами!..»


«Хевсурская баллада»

Конечно, Анфиса тоже слышала про этот фильм, у них на кухне его поминали не раз. И, взглянув в «Ленинградской правде» на репертуар кинотеатров, она убедилась, что на Невском он точно идёт в двух или трёх местах (только надо уточнить со временем сеансов), можно даже и пешком дойти...

Лишь бы дождя не было...

…

«Хевсурская баллада», с Софико Чиаурели в главной роли, произвела на Анфису ещё более сильное и пронзительное впечатление, чем фильм Параджанова. Как она понимала эту девушку, Мзекалу, эту гордую красавицу, которая шла на такие смешные ухищрения, чтобы только попасться на глаза приезжему городскому парню, который запал в её сердце! Как она её понимала!..

И опять — следствием любви была смерть. Такая красивая, такая светлая смерть, среди этих сверкающих горных снегов... И такая неизбежная!..

Вот что такое — Судьба?..

Это — как свадьба... Свадьба со смертью...

…

Анфиса написала Нике и про этот фильм тоже. Ника его тоже посмотрела. Потом она говорила о нём с матерью, и в результате узнала от неё нечто чрезвычайно интересное о себе самой, чем и поделилась с верной подругой...

Конечно, она писала не всё. Но они обе знали, что революционерам писать обо всём нельзя.

А именно — Ника, всё-таки, узнала кое-что о своей тайной кавказской родословной по линии матери, что та от неё долго скрывала, да и сейчас сообщила явно далеко не всё, что знала, и не слишком охотно, заклиная дочь ни в коем случае не говорить никому об этом ни в школе, ни ещё где бы то ни было...

Тётя Стеша, мать Ники, всегда была для Анфисы женщиной чрезвычайно загадочной (даже чисто внешне). Загадочной — как и её страсть к разным естественным подземельям и глубоким горным пещерам с подземными реками, страсть не только профессиональная, но какая-то глубоко личная...

Анфиса давно знала от Ники, что по материнской линии у неё есть казацкие корни — не то от донских, не то от кубанских казаков, не то и от тех, и от других. Но мать говорила об этом дочери мало и неохотно, потому что там было что-то очень сложное в Гражданскую войну, посложнее, чем в романе «Тихий Дон» (как говорила сама тётя Стеша).

Позже Анфиса узнала от Ники, что её предки по матери действительно были в тесном родстве с самим Иваном Кочубеем, героем Гражданской войны, о котором был снят такой прекрасный художественный фильм (и который потом в один момент исчез со всех экранов), и который хотя и погиб от рук белых — но, в действительности, по вине красных...

…

В период особо страстного увлечения обеих подруг греческой мифологией, Анфиса, с невольной завистью, узнала от Ники, что в роду её матери есть и греки тоже (и Ника была так похожа — и на индеанку, и на гречанку!..).

И Ника таинственным шёпотом тогда поведала подруге, что, на самом деле, её мать — ну, она почти как Медея! И что в молодости она была страстно влюблена в какого-то грека Ясона, и пожертвовала ради него и отцом, и братом, и всем на свете. Но Ясон этот её предал, и потом за это поплатился и погиб...

И вот сейчас Ника, под большим секретом, узнала от матери, что в её роду были и какие-то черкесские князья — какого-то племени, которое почти полностью погибло ещё в 19-ом веке. Но они были в родстве со многими знатными родами народностей горного Кавказа. Были там и сваны (о которых потом упоминалось в фильме «Вертикаль»), и осетины, и хевсуры...

Анфиса даже как-то не очень удивилась этой новости. Она всё время чувствовала, что в Нике что-то есть такое, что напоминало и Мзекалу, и Майю из Цхнети, и других героинь из грузинских фильмов. Что-то горное, высокое и гордое...

Но — и что-то глубоко-глубоко подземное...

Да, почти вулканическое...


«Кавказская пленница»

Анфиса и Ника, как уже упоминалось ранее, были в восторге от такой замечательной, остроумной и весёлой кинокомедии, как «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». И следующего фильма про приключения Шурика ожидали с нетерпением. И этот фильм не обманул их ожиданий...

…

«Кавказскую пленницу» они обе посмотрели вместе, на одном из самых первых показов (для этого постарались и Герта, и отец Анфисы), в ДК имени Володарского, рядом с Исаакиевской площадью и Мариинским дворцом (где заседал Горисполком), и гораздо раньше подавляющего большинства советских граждан...

Анфиса после окончания этого фильма не сразу пришла в себя. Она потом говорила Нике, что когда фильм кончился, и в кинозале зажёгся свет, у неё было такое ощущение — что она вернулась в наш мир («как провалилась снова!..») из какого-то волшебного и прекрасного сна — светлого, радостного и весёлого — даже не сразу поняла: кто она и где она... Была как оглушённая!..

Она рассказывала потом Нике, что ей даже — в эти самые первые секунды после фильма — совершенно не хотелось — просто ужасно не хотелось! — возвращаться из этого прекрасного придуманного мира, из этого замечательного, такого светлого и доброго Советского Союза, созданного на экране! Где зло — такое смешное и беспомощное, и совсем не страшное, и не отвратительное, и где неизбежно, и достаточно быстро, и без особых жертв, торжествуют добро и справедливость — чего в нашем действительном, реальном Советском Союзе — так не хватает!..

И у Ники — как она тоже делилась с подругой — было совершенно подобное же и столь же сильное ощущение!..

Она сказала, с какой-то особой затаённой грустью:

«Как бы мне хотелось, чтобы Кавказ был именно таким!..»

Анфиса лишь позже — и лишь очень постепенно — стала понимать, сколько Ника вкладывала в эти слова какого-то своего особого смысла уже тогда...

…

От этого фильма были единодушно в восторге все: и у них дома, и их одноклассники, знакомые, вся смотревшая публика...

После того, как они обе поделились своими самыми первыми впечатлениями с отцом Анфисы, с Гертой, с няней и с другими «коммунарами» (а Ника — и со своими родителями), их первый восторг немножко поостыл. И они уже говорили между собой, что фильм, конечно, да, очень хороший и весёлый. Но — насколько он правдивый? Даже если это кинокомедия?

Ведь злодеи там — и знаменитая троица, и остальные двое, местных — они такие милые, симпатичные, добродушные, смешные и обаятельные, и такие совсем не страшные и не злые! И добро побеждает зло — с такой лёгкостью! И так легко и прекрасно решаются все проблемы! А ведь в реальной жизни — совсем не так! Совершенно не так!..

Хотя благородный и интеллигентный Шурик, при всей своей смешной наивности, честный, открытый, находчивый и отважный, всё равно, очаровал их обеих. Быть может, таким и должен быть герой нашего времени? Настоящий советский человек?..

…

Однако, когда позже, как-то вечером, Анфиса обсуждала этот фильм, за столом на кухне, и с Гертой, и с отцом (они уже оба тоже успели посмотреть этот фильм), её поразило, в каком грустном настроении после просмотра этого фильма был отец.

Он сказал (и Анфиса потом записала это в своей «Хронике»):

«Шурик — прекрасный парень. Добрый, искренний, гуманный, честный, принципиальный... Но он обречён. Как и вся эта генерация нынешних молодых интеллигентов. Они слишком наивны и инфантильны. И слишком духовно незрелы. Настоящего, крепкого духовного ядра в них нет...

Шурик — или сопьётся, или сбежит за границу... В лучшем случае — заведёт семью, будет вкалывать, как проклятый, на нелюбимой работе и прозябать на нищенскую зарплату... Или, если будет слишком принципиальный, угодит в настоящую психушку — а не в эту, комедийную...

Фильм — добрый, светлый... Но это — только детская сказка о нашем обществе, а отнюдь не реальная наша жизнь. И, боюсь, что такие наивные сказки слишком дорого нам в дальнейшем обойдутся...

То же самое — и насчёт Кавказа. Там далеко — ой, как далеко — не так благостно! И дело здесь не только в социальных проблемах, которые там зреют. Суть дела гораздо глубже...

Горы — это вообще иное пространство и иное время. Это — иная физическая реальность. Даже гравитация там воспринимается совершено иначе... Я это очень хорошо почувствовал во время войны, когда воевал там.

И люди там такие — какими их сделала, прежде всего, эта самая природа. Совершенно особенная природа! С её могучей — и совершенно страшной красотой! Смертельно страшной красотой! Где есть и фантастически прекрасные сверкающие вершины — и, тут же, глубочайшие, тёмные, мрачные, бездонные пропасти... Жителям равнин, вроде нас, это, в действительности, очень трудно понять...

Я абсолютно уверен, что на Кавказе зреет взрыв...»

Герта тут же спросила его:

«На какой почве? На национальной?..»

Отец ответил, вздохнув:

«На национальной, на религиозной. На социальной. Плюс криминал... Плюс огромнейшая масса очень застарелых и очень опасных болячек... И все проблемы, как у нас всегда и во всём, не решаются, и даже не рассматриваются — а загоняются, как можно глубже, внутрь...

Взрыв неизбежен! И взрыв этот будет такой силы — что он может разрушить всю нашу страну! И даже не только СССР! Он может разрушить — в принципе — всю западную, европейскую цивилизацию. Всю современную цивилизацию. Которая и так — неизбежно катится в пропасть...

И взрыв этот — готовит сама Природа!..

Кавказ — это страна спящих вулканов, не только в переносном — но и в самом прямом, физическом, геологическом смысле. Все социальные взрывы — это лишь внешние проявления взрывов природных, биосферных и геосферных. Это относится — и к войнам, и к революциям, и ко всем историческим катаклизмам, ко всем социальным процессам...

Мы до сих пор не способны рассмотреть обе мировых войны (с заключительными атомными взрывами в Хиросиме и Нагасаки) — как биосферное, геосферное, природное явление... И как результат солнечных вспышек — о чём писал Чижевский!..

И ведь именно Мировая Война — породила Мировую Революцию! Революцию — в самой биосфере и геосфере нашей планеты! Которая продолжает идти (это действительно — перманентная революция), и ещё готовит нам самые неожиданные сюрпризы! Мы этого не понимаем, и не хотим понять!..

Насколько современный человек оторван от Природы — настолько наши гуманитарные и социальные науки совершенно оторваны от наук естественных. А без этой связи — ни о каком действительном понимании сути и причин всех социальных процессов, и всех социальных проблем, не может быть и речи!..

А значит — впереди неизбежный взрыв!..»

Герта быстро спросила:

«Что же ты предлагаешь? Срочно соединить все гуманитарные и естественные науки? Внести это в школьные и в вузовские программы? Обратиться в высшие инстанции? Поднять компанию в прессе?..»

Отец Анфисы, опять вздохнув, сказал:

«Это единство должно быть не на бумаге. Это единство — единство Человека и Природы — должно наиглубочайшим и наимощнейшим образом непрерывно сознаваться и переживаться — в самой сердцевине нашего человеческого естества!..

Взрыв неизбежен. Но необходимо суметь превратить взрыв хаотический — во взрыв космогонический, взрыв разрушения — во взрыв созидания! Превратить катастрофу — в МЕТАСТРОФУ! Как это было с нашей революцией 17-го года! Хотя в ней метастрофа — едва-едва пересилила катастрофу...

Взрыв неизбежен. Мы все — дети величайшего из всех взрывов, и он у нас в генах... Но что нельзя отменить — то необходимо возглавить. Не помню, кто сказал... Но Ленин, в своё время, действовал именно так...

Превратить само разрушение — в созидание. Превратить хаос — в Космос. Другой задачи у человечества — у самого человеческого разума — нет вообще!..

И тогда на пути расширения, трансформации и космизации самого нашего сознания — и всей нашей индивидуальной и общественной жизни — мы решим абсолютно все проблемы!..

Если в нас действительно — пробудится Солнце!..»

…

Анфиса молча впитывала в себя весь этот разговор...

Герта сказала отцу:

«Но во всех мифологических системах мира хаос превращается в Космос — через Космогоническую Жертву. Кто и как должен принести эту Жертву? Опять — как народовольцы?.. И в чём она должна заключаться?.. И это должна быть — в данном случае — какая-то «Кавказская Жертва»?..»

Отец Анфисы вдруг взглянул на молча и внимательно слушавшую их девочку — и в его лице что-то дрогнуло. И не просто дрогнуло — а будто в нём отобразился какой-то затаённый ужас...

Герта это заметила в его лице — и её саму это, видимо, ужаснуло — и она чуть не вскочила, воскликнув:

«Ты что, ты что?..»

Отец, продолжая неотрывно смотреть на Анфису, сказал неподвижно сидевшей дочке — неподвижно, с неподвижно остановившимся взглядом:

«Аня! Мы тут, кажется, заговорились. А тебе, наверное, всё это не слишком понятно и интересно...»

И Герта, и отец были, видимо, достаточно удивлены тому, как Анфиса, предельно серьёзно и внимательно, не двигаясь, всё это слушала — молча и сосредоточенно — хотя и знали давно, что девочка она серьёзная...

Анфиса, поглядев — так же серьёзно, молча и сосредоточенно — на отца и на Герту — как-то даже, вроде, неожиданно для самой себя — тихо произнесла:

«Мне кажется, что это — как разбить яйцо!.. Эта самая Жертва...»

Отец и Герта переглянулись...

Отец, озадаченно почесав темя, вдруг сказал:

«А ведь действительно! Всю жизнь не люблю яичницу — ни делать её, ни есть. Предпочитаю сварить яйцо вкрутую...»

Он взглянул на Герту — и сказал:

«Как и ты, кстати...»

Герта утвердительно кивнула...

И оба посмотрели на Анфису...

Отец спросил её:

«А ведь, кажется, и ты — совершенно не любишь яичницу?.. Няня нам и не предлагает давно...»

Все трое недоуменно посмотрели друг на друга — и вдруг громко и весело расхохотались...

…

Анфиса потом записала в своей «Хронике»:

«Надо превратить взрыв физический — во взрыв духовный!

Духовная Революция! Без крови и насилия! Вот — чего не хватило нашей революции 1917 года и дальнейшему социалистическому строительству, и чего так не хватает сейчас! И вот — что мы должны сделать!..

И Ника со мною согласна...

Мне бы очень хотелось верить в таких людей, в таких наших современников, как Шурик! Хотелось бы верить, что ему хватит честности и принципиальности во всех столкновениях с бюрократизмом! И что он, когда осмыслит всю всю нашу жизнь, то сможет стать настоящим духовным революционером! И не побоится ничего!..

И если Шурик попадёт в психушку — мы с Никой сумеем его освободить!..»


«Туманность Андромеды», фильм (1967)

Фильм «Туманность Андромеды», по одноимённому знаменитому роману Ивана Ефремова, вышедший на экраны в 1967-ом году, Анфису и Нику глубоко разочаровал.

Конечно, они обе постарались сразу же его посмотреть. И, конечно, они невольно ожидали, что впечатление от фильма будет таким же сильным, как от книги, а, может быть, и ещё более сильным (цветной современный фильм, со всеми разными спецэффектами, как же!..). Но так сильно ожидаемый фильм их, действительно, полностью разочаровал.

Обе потом, делясь впечатлениями, говорили друг другу — что взрослые будто, не очень сильно напрягаясь, разыграли какую-то сказку для подростков, сами при этом не веря в то  коммунистическое будущее, и в то космическое будущее, которое попытались изобразить на экране.

Вспоминали, в который раз, что ведь были же до этого прекрасные советские фантастические фильмы: «Человек-амфибия», по книге Александра Беляева, «Планета бурь»!.. Но это было в начале 60-х. Что-то с тех пор, за эти считанные годы, будто надломилось...

И отец, и Герта, и другие у них дома, говорили потом не раз, в их общих разговорах на кухне, что в общественном сознании — действительно что-то надломилось за это время. И той веры в коммунизм, которая была ещё в конце 50-х и где-то в самом начале 60-х — уже не стало...

Не стало, по-настоящему, ни веры в наше коммунистическое — ни веры в наше космическое будущее, что не отделимо одно от другого. И это стало уже сказываться самым трагическим образом...

В частности, в наших испытаниях космической техники, так как «наверху» всё меньше уделяли этому и внимания, и средств. Отец об этом говорил — насколько был в состоянии говорить о вещах секретных...

Но и самому народу — весь этот Космос был как-то очень мало нужен...

И как-то всё больше — Анфиса это действительно замечала — люди думали «о земном»...

И ослабнувшая было сила гравитации — сила гипотетической Чёрной Дыры в самом центре нашей Земли — будто, постепенно, всё больше и больше снова начала забирать свою власть над людьми...

Сила Чёрной Дыры — она же сила Мирового Капитала...

И где те революционеры — что в наши дни смогут, со всем знанием дела, противостоять этой силе?..

Вопрос этот не давал покоя ни родителям обеих подруг, ни им самим...


«Спартак»

Яркий образ настоящего революционера Анфиса с Никой вскоре смогли увидеть на киноэкране. Вышел в советский прокат американский фильм «Спартак» Стэнли Кубрика, с Керком Дугласом в главной роли...

Конечно, они обе читали о Спартаке и знаменитую книгу Джованьоли, и книгу Яна, и даже разные специальные исторические исследования. И, конечно, восставший гладиатор Спартак был одним из их любимейших героев.

В фильме, при всей скомканности известных исторических событий, было для девочек и много нового и неожиданного по сравнению с книжными источниками...

Анфиса потом много думала над этим — и записала в своей «Хронике»:

«Американцы смогли поставить такой замечательный фильм о самом Спартаке! Значит, в них действительно есть это стремление к свободе и справедливости, против насилия и рабства! Почему же мы и американцы не можем найти общий язык друг с другом? Почему в Америке до сих пор капитализм?

Хотя и наш социализм, на практике, тоже совсем не идеален, если это вообще можно назвать социализмом. О чём у нас на кухне и на даче постоянно спорят. У нас самих — этого капитализма ещё полно!

Люди ещё до нашей эры, ещё в Древнем Риме, восставали и боролись против рабства — и так до сих пор и не пришли к Свободе! Почему? Если, вот, и у американцев такая же ненависть к рабству, как и у нас!

Да, несвобода — где-то очень глубоко внутри самого человека. Отец постоянно говорит об этом. Надо суметь найти и взорвать — свою собственную внутреннюю тюрьму!..»

Ника думала примерно так же, как и Анфиса...

Но она говорила как-то подруге:

«Мне кажется, что стены этой внутренней тюрьмы человека настолько толстенные — что можно биться о них головой сколько угодно, и результата не будет никакого!..

Но человеку должна придти в голову идея такой силы — что, действительно, силою этой идеи он сможет взорвать в мелкие кусочки хоть целую гору, если его под неё запрятать!..

Мне кажется, что идея левиума — идея анти-гравитации (и твой отец об этом говорит) — это и есть эта идея! Это — настоящая революционная идея!..

И тогда — сами тюремные стены, сами тюремные камни превратятся во взрывчатку — посильнее всех атомных бомб!..

А в человеке — будто действительно взорвётся Солнце!.. Как сверхновая звезда!.. Как сам Большой Взрыв!..»

И Анфиса потом подумала: да, в 74-м году до нашей эры — восстали гладиаторы Спартака, и устроили свой лагерь на Везувии. А в 79-м году нашей эры — взорвался сам Везувий!..

Сама Природа — отмстила римлянам за Спартака и всех убитых и распятых восставших рабов!.. 


«Вертикаль»

Фильм «Вертикаль», про альпинистов на Кавказе, режиссёра Станислава Говорухина — с Владимиром Высоцким в одной из ролей, и с песнями Высоцкого (которые стали мгновенно знаменитыми!..) — произвёл на Анфису и Нику просто потрясающее впечатление...

Они смотрели его вместе, и вышли обе из кинозала в тёмный и поздний морозный вечер — крепко-крепко держась за руки в тёплых варежках — будто боясь потерять друг друга...

Анфиса действительно думала про себя при этом — хотя, наверное, и не сразу могла бы это чётко выразить в словах:

«Если Ника будет падать в пропасть — в какую угодно пропасть — я должна суметь её удержать! Только это и есть дружба — на общем восхождении к Вершине! Никакая другая дружба не имеет смысла! И никакая другая жизнь не имеет смысла!..»

Последние из этих мыслей она, всё-таки, как-то смогла высказать Нике...

Ника думала и чувствовала примерно то же самое, что и Анфиса. Только она уже бывала со своей матерью на Кавказе в спелеологических экспедициях — и какой-то небольшой опыт хождения по горам имела. И, соответственно, думала про себя — что это скорее ей, как более опытной, придётся страховать подругу от разных возможных напастей при горных восхождениях...

Ника сказала при этом:

«Альпинист — он ведь как космонавт! Главное — стремиться только вверх!.. Даже если придётся очень долго взбираться по спирали, по серпантину...»

Анфиса подхватила:

«Да — только вверх, только вверх! Иначе зачем жить?..»

Ника сказала задумчиво:

«Мне кажется, вот — какая сила так тащит человека ко всем этим вершинам? По-моему, в самом человеке есть какой-то левиум — который всё время, днём и ночью, тащит человека вверх!..

Только, наверное, он есть не в каждом человеке... Большинству людей всё это не нужно — ни горы, ни Космос...»

Анфиса сказала:

«Быть может, этот левиум есть и в каждом — только у подавляющего большинства людей он как бы спит и не действует...

А в один прекрасный момент, вдруг: раз! — какой-нибудь толчок! — и он проснётся в человеке, этот левиум! И — повлечёт человека куда-нибудь вверх! Или — в горы, или — в Космос, или — ещё к каким-нибудь великим свершениям и подвигам!..

И человек — уже не сможет жить по-прежнему!..»

…

Первым следствием для обеих подруг после просмотра этого фильма было то — что Анфиса и Ника стали вплотную, гораздо больше, чем раньше, интересоваться альпинизмом, горным туризмом, горами, и Кавказом в частности. Стали ещё более интенсивно, чем раньше, физически тренироваться и закаляться, готовить себя к грядущим подвигам и свершениям...

А вторым следствием для обеих — стало их страстное, почти фанатическое, увлечение песнями Высоцкого! Возрос их интерес и к бардовской песне вообще — но к Высоцкому в первую очередь...

Алик достал им достаточно качественные записи песен Высоцкого, а Гриша помог им перезаписать их на магнитофон. Среди их одноклассников тоже хватало фанатов Высоцкого — и шёл активный обмен записями, катушки с магнитными лентами быстро кочевали из портфеля в портфель...

Высоцкий стал крутиться у обеих подруг на магнитофонах день и ночь...

Конечно, они сразу же приобрели — как только она появилась в продаже — и тоненькую пластиковую пластиночку с его песнями из фильма «Вертикаль» (хотя в очереди ради этого обеим пришлось простоять не один час)...

Помногу раз крутилось и повторялось в их комнатах:

«Здесь нет алых роз и траурных лент
И не похож на монумент
Тот камень, что покой тебе подарил
Как вечным огнём сверкает днём
Вершина изумрудным льдом
Которую ты так и не покорил...»

Анфиса сказала Нике:

«По-моему, это просто — настоящая Программа Жизни! Настоящей Жизни!.. Когда и смерть не страшна!..»

Ника сказала:

«Я бы хотела так умереть!..»

…

Отец Анфисы не был в восторге от этого увлечения её Высоцким...

Он, как-то на кухне, сказал ей и Герте — когда обсуждалось это повальное увлечение его песнями:

«Высоцкий — парень, конечно, обалденно талантливый. Это нельзя не признать. Ну, и вообще — мужик крутой, сильный, с характером. Женщины таких любят... Но есть в нём какой-то надлом. И очень опасный надлом. И этот надлом — и в нашей интеллигенции, и во всём нашем обществе...

Эта его романтизация бесшабашных попоек, да и прямой уголовщины, с антисоветским душком... Всё это молодёжью будет восприниматься напрямую и совершенно не критически... Собственно, уже так и воспринимается!..

Да, это законный протест против всей нашей окружающей обывательщины — но это очень не здоровый, очень больной протест! Слишком стихийный, на одних эмоциях... Да, он искренне хочет понять: почему у нас всё так?.. Почему «всё не так»?.. Но ему не удаётся!.. Так же, как и очень многим другим, нашим современникам... Таким же талантливым и творческим людям... Молодым — особенно!..

И, боюсь, это сломает нынешнюю молодёжь!..»

Отец взглянул на Анфису — и сказал, задумчиво и грустно:

«Вот, ваше поколение и сломает!.. Уже ломает. Это видно — и по увлечению западной модой, и по увлечению всей этой рок-музыкой, и по многим другим признакам...»

…

Анфиса любую критику со стороны отца по адресу Высоцкого воспринимала очень болезненно — хотя в чём-то иногда и соглашалась. Но ей чаще казалось — что отец, всё-таки, не понимает по-настоящему: ни Высоцкого, ни других бардов, ни многих современных им поэтов и музыкантов из молодых. Ни того — почему молодёжь и подростки так к ним тянутся...

И тайная трещина в их отношениях — уже обозначившись — со временем, исподволь, только, постепенно, лишь увеличивалась...

Хотя Анфиса и сама себе должна была признаться: Высоцкого нельзя назвать настоящим революционером. Бунтарём — назвать можно. Но сознательным революционером — его действительно назвать нельзя...

…

И Анфиса не представляла себе Его — похожим на Высоцкого...

Хотя — что-то общее у них, всё-таки, было. Была огромная внутренняя сила и страсть — она это чувствовала в Нём! Но — где-то гораздо, гораздо глубже — и чем у Высоцкого, и чем у кого бы то ни было, кого она знала...

Да, и эту силу и страсть так сразу и не увидишь... Она может таиться — очень, очень глубоко!..  И — очень, очень долго...

Да, это должна быть не страсть бунтаря — а страсть настоящего революционера!..

И революционера — каких, возможно, ещё никогда не было...

…

Анфиса потом писала в своей «Хронике тонущего корабля»:

«До сих пор вспоминаю про фильм «Вертикаль» и слышу эти песни Высоцкого. Сколько мыслей у меня родилось от этого фильма!

В чём загадка альпинизма — загадка этого неодолимого влечения человека вверх — которое и сделало человека прямо ходящим существом?

Да, это сила особого «левиума» в человеке! И в человеке — и в самой Природе!

Отец говорит — что в самой Природе заложено это неодолимое стремление к единению Неба и Земли! В этом — и смысл всех космических полётов! И когда произойдёт это полное единение — тогда и наступит Коммунизм!

Да, нужна Духовная Революция! Отец и Герта постоянно говорят об этом. Стремление вверх — по вертикали — это и есть стремление Духа! И Духовная Революция — это Победа Духа! Это — победа этой силы вертикального космического устремления!

Победа Духа — это победа над гравитацией, над энтропией! А значит — и над пространством, и над временем, и над смертью!

И человек — становится как бы богом! А может — и не как бы...

…

Мы с Никой решили, что когда-нибудь обязательно пойдём вместе в горы — в настоящие горы! Конечно, к этому надо готовиться, тренироваться! И мы это делаем каждый день!..

Но, вот, сходили мы в горы. Как очень многие ходят. Настоящие альпинисты. А что потом?..

Как Высоцкий поёт:

«В суету городов и в потоки машин
Возвращаемся мы — просто некуда деться!
И спускаемся вниз с покоренных вершин,
Оставляя в горах, оставляя в горах свое сердце...»

Возвращаемся мы — просто некуда деться!..

А разве должно так быть — что некуда деться?!.

Значит — опять надо решительно рвать со всей этой суетой! И опять — стремиться только вверх! Ко всё новым вершинам!..

Куда тебя зовёт — твой «летательный камень»...

Ника продолжает писать свой авангард-роман про Аэлиту и левиум. И она действительно мечтает стать лётчицей и космонавткой. Учит и математику, и физику, и разные технические предметы...

А я — не знаю... Наверное — я очень хочу, чтобы у меня самой выросли невидимые крылья! Чтобы я могла летать — как в моих снах!..

И я — верю в мои сны! В мои пророческие сны! Настоящие индейцы — должны в них верить! И уметь им следовать! Как учит сама Мать-Природа! Сама Мать-Материя! Как учит Солнце!..

И Икария — это невидимая страна настоящих солнечных индейцев! Которых никогда не одолеет никакой капитализм!..»