Сок из авокадо, или ключ и меч

     Давным-давно, в те далёкие времена, когда люди и мечтать не смели о том, что у каждого члена семьи будет свой компьютер, а то и не один, когда никому даже в самом жутком ночном кошмаре не могло привидеться, что сорокалетние мужики будут истерить из-за украденного виртуального танка, а пятидесятилетние тётки вскакивать ни свет ни заря, покрываясь холодным потом от одной мысли о неполитых грядках и некормленой скотине на виртуальной ферме, когда это технологическое диво вообще было далеко не в каждом доме, когда ни о каких "Одноклассниках", "Фейсбуке", "ВКонтакте" никто и слыхом не слыхивал, появилась одна из первых многопользовательских игр "Бойцовский клуб", сокращённо - БК. И что же это было за чудо! Вы не просто создавали и развивали своего героя, действовали, вступали в неравные схватки, нет! В игре был чат, и участники могли общаться друг с другом. Это был самый настоящий параллельный мир - с охотничьим азартом, радостью побед, горечью поражений, симпатиями, неприязнью, флиртом, конфликтами, при этом мир, напрочь лишённый бытовых проблем, и тем особо привлекательный. Эдакая игрушка для взрослых. Но когда Ника всерьёз подсела на БК, она и не подозревала, какие изменения в её упорядоченной жизни это за собой повлечёт.
   Началось всё с того, что какая-то томно-кокетливая экзальтированная блондинка написала в чате:
   "Ах, я бы выпила бокал сока авокадо!"
   "Мамочка, сока авокадо не существует в природе!" - ответила добрая Ника.
   " Как это не существует? - обиделась капризная визави.- Если есть авокадо, из него можно выжать сок!"
   " Ты можешь купить масло авокадо. Из самого фрукта сделать пюре. Салат. Напиток, наконец. Но не выжать со-о-ок!"
   "Ну вот! - обрадовалась собеседница.- Напиток! Я же говорю - сок!"
    Вероника, совершенно типичная дщерь Рахели, зарычала и закатила глаза - она всегда так делала в критические моменты. Чуть успокоилась и попыталась максимально спокойно изложить особенности приготовления коктейля из авокадо. Узнав эти тонкости, блондинка использовала последний контраргумент: "Чё, самая умная?" и уже готова была сдаться, но тут откуда ни возьмись у неё появился адвокат и со всем пылом интернет-героя бросился на защиту стерильномозговой чести. У него и псевдоним в игре был вполне подходящий, благородный - Гарольд (в миру, как выяснилось, Гена). Сцепились не на шутку. Наша героиня узнала о себе много интересного. Интересное сводилось к следующему: она наглая, бестактная, высокомерная выскочка, самоутверждающаяся за счёт других, слабых и беспомощных. Выскочка утруждать себя поиском достойных эпитетов не стала и, ничтоже сумняшеся, выдала незваному защитнику, что он поц и зануда, утвердив его тем самым в справедливости обвинений. Перепалка продолжалась до глубокой ночи."Бойцовский клуб" оправдывал своё название. Назавтра  враждующие стороны, настроенные, впрочем, уже куда благодушнее, перешли в ай си кью, а ещё через несколько месяцев поняли, что встреча неизбежна. Каким образом Геннадию удалось за три дня открыть визу в Израиль и во сколько обошлась покупка билета в разгар туристического сезона, накануне иудейского Песаха и христианской Пасхи, он до сих пор скрывает. Да и не это главное, а тот факт, что подвиг был оценён по достоинству, а встреча  оказалась знаковой. Через два дня заморский рыцарь явился домой с огромным пакетом и изрёк:
    - Ну, поехали знакомиться с родственниками!
    - Ты уверен, что надо? - с сомнением спросила принимающая сторона.
    - Надо! - коротко ответил Гена.
    - А что в пакете?
    - Потом увидишь.
      Накануне приезда дорогого гостя мама  взяла трёхлетнего сына Вероники от короткого брака и деликатно уехала погостить к тёте. Туда же теперь отправились и наши влюблённые.
    - А что у тебя в пакете? - первым делом строго продублировал маленький Илюша, придирчиво разглядывая незнакомца.
    - Открывай, смотри, - Гена протянул ему подарок.
    Илья извлёк на свет огромную яркую коробку, а из неё роскошный лимузин с пультом управления, некоторое время созерцал это чудо в благоговейном молчании, а затем задал следующий вопрос:
    - А ты кто?
    - А ты сам-то как думаешь? - нет, никто и никогда не переубедит меня в том, что ответ вопросом на вопрос - самое гениальное изобретение избранного народа!
Мальчик ещё раз внимательно посмотрел на щедрого визитёра, подошёл к нему и полувопросительно озвучил догадку:
    - Я... я думаю, что ты мой папа?
    - Правильно думаешь, - улыбнулся гость без тени смущения. Ребёнок удовлетворённо кивнул и продолжил:
    - А когда ты с нами жить будешь?
    - Э-э-э... скоро. Достаточно скоро. Мне нужно будет ненадолго улететь, но потом я обязательно вернусь.
    - Как Карлсон? - радостно рассмеялся Илюша.
    - Как Карлсон! - подтвердил новообретённый отец.
    - А может, меня кто-нибудь спросит? - встряла Вероника, до сих пор в полном онемении наблюдавшая за развитием событий.
    - О чём? - он взглянул на неё с искренним недоумением.
    - Вот это вот всё - как это понимать? Это что здесь сейчас было? Это вроде как предложение?
    - Ну да! А как ещё можно это понять?
    - А почему меня никто не спросил?!
    - А ты что, не согласна?
    - Да нет, наверное, согласна, просто это так не делается...
    - Так, всё, замолчи! - кажется, это был первый и единственный раз, когда он велел ей замолчать.
 
       Поскольку Ника к тому времени уже несколько лет являлась гражданкой страны, текущей молоком и мёдом, а Гена проживал в городе на Неве и никаких формальных прав на израильское гражданство не имел, возникали определённые сложности. И минимальной из них было собственно бракосочетание. Оно состоялось в Санкт-Петербурге и плавно перетекло в восхитительный праздник на яхте, устроенный друзьями. Но по возвращении предстояла легализация нового статуса. И вот тут-то началось...
      Внешностью Гена обладает весьма колоритной: кареглазый брюнет, нос с горбинкой - и то сказать, помесь терских и донских казаков! А вот национальную принадлежность Вероники навскидку определить довольно сложно. И поэтому, стоило им зайти в очередной кабинет, служащая произносила уже привычную фразу:
 - Ну, давайте документы вашей жены!
 - Так, стоп! Вообще-то еврей в этой семье я! - оскорблённо заявляла новобрачная. Служащие смущались, терялись, но шлейф "Угадай-ка" тянулся из кабинета в кабинет.
   Правда, у одной особо бдительной дамы возникли сомнения, и она всё же пожелала увидеть документы главного еврея в семье. Убедившись в чистоте расы, недоверчиво спросила:
 - И почему в таком случае ты так поздно приехала? Почему не репатриировалась раньше?
- А мне и там неплохо было, - невозмутимо пожала плечами допрашиваемая.
-Хм... Ну хорошо... Кто из твоих родственников первым репатриировался в Израиль?
- Бабушка Геня! - чётко и уверенно ответила Вероника.
- О'кей, и в каком году приехала  бабушка Геня?
- Так...- Ника закатила глаза и начала загибать пальцы. - Мне сейчас 32 года, Виталик на два года моложе меня, значит, ему 30. Тётя Сима с дядей Гришей и  Виталиком  приехали, когда мне было 20 ( я как раз заканчивала третий курс ), а ему было 18 - он сразу пошёл в армию, итого 12 лет назад, а баба Геня была здесь уже три года. Всего 15. Значит, она приехала в...
- Достаточно, - остановила нескончаемый поток дама. - Да, ты настоящая еврейка. Ладно, давайте документы Геннадия.
   В другом кабинете им задали коварный вопрос:
 - А где вы провели свой медовый месяц?
 - В Санкт-Петербурге.
 - Там вы поженились. А где прошёл медовый месяц? - уже с нажимом переспросил бюрократ.
 - В Санкт-Петербурге, - тоже с нажимом и почти по слогам произнесла Вероника.
 - Но ведь это Россия?
 - Да, это Россия. И там прошёл наш медовый месяц.
  В глазах блюстителя гражданства сверкнули хищные огоньки: попались! Наверняка брак фиктивный. Настоящие молодожёны нашли бы место поинтереснее!
  - А почему вы никуда не поехали? - вкрадчиво спросил он. - В Италию, Францию? Ну, хотя бы в Грецию или Турцию?
   Ника вздохнула и достала из сумочки пачку фотографий. По мере того как вершитель судеб разглядывал их, глаза его расширялись: Эрмитаж, сияющий в лучах заката шпиль Петропавловки, разведённые на ночь мосты над Невой, Петергоф во всём своём летнем великолепии дворцов и фонтанов... И на фоне всего этого - счастливая пара, ныне устало сидящая перед ним.
  - Это... Это что? Это всё Россия? - наконец недоверчиво спросил он.
  - Это - Санкт-Петербург! - хором выдохнули новобрачные.
  - Я должен там побывать! - и служащий шлёпнул необходимую печать.
    Через полгода мытарств они наконец-то явились в МВД для получения вида на жительство и вожделенного документа - временного удостоверения личности потенциального гражданина Государства Израиль. Чиновница долго перебирала документы, подозрительно переводила взгляд с мужа на жену и наконец произнесла:
 - Всё хорошо, но вам нужно ещё...
 - Ой! - вскрикнула Ника, привычно закатила глаза и схватилась за живот. - Вызовите амбуланс, кажется, я рожаю!
    Она и правда была беременна - три месяца. Но природная округлость форм в сочетании с актёрским мастерством ввела очередную мегеру в заблуждение весьма удачно: из министерства утомлённые молодожёны вышли с тем, за чем пришли.

     Впрочем, справедливости ради надо сказать, что генотип Геннадия смущал не только работников израильского МВД. Уже в тот самый достопамятный первый приезд в Израиль бабушка наречённой рыдала у него на груди и благодарила Б-га за то, что хоть одну из внучек вразумил и послал ей мужа-еврея.
 - Бабуля, не обольщайся: он русский! - поспешила разочаровать старушку счастливая невеста. Бабушка выпрямилась, сурово глянула и отчеканила:
 - Кто русский? Он русский?! Ты на нос его посмотри! Пусть его мама рассказывает, какой он русский!
    Ещё один курьёз окончательно посеял в её душе сомнение в порядочности кого-то из мужних бабушек. У Никиной любимой тётушки была славная традиция: в первые дни нового года она устраивала большой сбор. Съезжалась вся родня - выходцы из России, Казахстана, с Украины. Во-первых, это был праздник живота. Во-вторых, возможность пообщаться с родными по духу и крови людьми. Здесь знакомились кузены и кузины, дяди и племянники, прежде знавшие друг о друге только понаслышке. На такое вот мероприятие Вероника как-то раз и привезла своего свежеиспечённого супруга. Перед десертом вышли покурить. Проходя мимо группы мужчин, она услышала, как один из новоприбывших патриархов вздохнул вслед Гене:
    - Хороший парень, жаль только, на гойке женился!
    Кружок взорвался дружным хохотом, а гойка поперхнулась.

    И жили они уже достаточно долго и счастливо. И нашёл работу механиком - почти по специальности! - физик-теоретик Геннадий. И уже готовился пойти в первый класс маленький Данька. И не предвиделось никаких изменений. Но позвонила свекровь и сухо сообщила сыну:
 - Твой отец умер. Мне написали его друзья: мол, приезжай, осталась квартира в Таллине, вы с Геной единственные наследники. Но ты же знаешь, нам от него ничего не нужно!
 - Да, мама, да, конечно, я понимаю, ты права...
 - Так, стоп! Как это не нужно?! - разговор шёл по громкой связи, Ника всё слышала и, когда дело дошло до столь вопиющего разбазаривания недвижимости, просто взвилась. - Как это не нужно, мама?! Вам, может, и не нужно, но у вас растут внуки, которые до сих пор живут с родителями на съёмной квартире! Мы едем в Таллин!

   Свою свекровь Вероника считала женщиной гениальной во всех отношениях. Когда-то юная Светочка, молодой специалист, закончив Ленинградский технологический институт, приехала по распределению в эстонский город Маарду и была принята на местный химический комбинат. Здесь же и познакомилась с будущим мужем, тоже молодым специалистом. Виктор был из весьма состоятельной , что называется, "хорошей семьи" и считался завидным женихом. А вы как думали? Папа - боевой генерал, ветеран войны, участвовавший в сражениях на Хасане и Халхин-Голе, в знаменитой Прибалтийской операции, в войне с Японией 1945 года, после которой Александр Андреевич получил назначение в Эстонию начальником береговой артиллерии  и поселился с семьёй в столице самой европейской из союзных республик. Мама много лет проработала заведующей секцией в ювелирном магазине. Представляете, что это была за должность по тем временам?! Не училка голозадая, не докторша нищая! И когда сын не просто увлёкся кем попало (в самом-то деле, бывает!), а женился на какой-то голодранке, "дочери пастуха и его ППЖ", бедная Элина Станиславовна три дня не вставала с кровати, убитая горем, а потом начала методично изводить невестку. Молодая не очень-то и поддавалась. Во-первых, никаким пастухом её отец не был. Во-вторых, мама была не походно-полевой, а самой что ни на есть законной женой.  Единственная правда заключалась в том, что познакомились и поженились родители, действительно, во время войны, в Тегеране, где отец служил при штабе, а мама  военфельдшером. Там же родилась и старшая дочь, Светочкина сестра. Вернувшись в Союз, оба пошли учиться дальше - она в Ленинградский медицинский, он в сельскохозяйственный. Получив дипломы, уже с двумя детьми, молодая семья уехала по распределению: Василий Петрович был назначен главным зоотехником Кабардино-Балкарии, а уж для жены-врача работа где угодно найдётся... Но на действительное положение дел свекрови было наплевать, и она продолжала уничтожать Светочку, литрами выплёвывая яд. Света, в свою очередь, тоже оказалась девушкой с характером: никогда не опускаясь до скандалов, она в совершенстве владела искусством поставить на место и заставить делать то, что нужно ей. Элина Станиславовна сдалась и купила молодым однокомнатную квартиру в Таллине, продолжая дистанционную обработку сына. Рождение внука ничего не изменило: Витенька метался между родителями и семьёй. Неизвестно, кому всё это надоело раньше, но через два года брака ячейка общества распалась. Светлана с маленьким Геночкой остались на трофейной жилплощади, а блудный сын вернулся под мамино крылышко. И всё! Будто и не было Виктора никогда в их жизни. С ребёнком увидеться не пытался, подарков ко дню рождения не присылал, но алименты платил исправно. Зато молодая мать, похоже, задалась целью воспитать всесторонне развитого, гармоничного  человека будущего: к 16 годам мальчик имел начальное музыкальное образование, 4 года отучился в школе верховой езды, неплохо рисовал, занимался с репетитором английским и прекрасно учился в школе. А потом великая держава, столько десятилетий считавшаяся нерушимой, развалилась. Светлана Васильевна продала квартиру и увезла сына в Нальчик. Закончив университет, он покрутился немного там, полабал в ресторанах, оценил всю бесперспективность подобного существования и подался в Санкт-Петербург, где довольно успешно занялся компьютерным бизнесом.
     Доходили слухи через общих знакомых, что один за другим покинули этот бренный мир дед-генерал и властная бабушка, что Виктор остался один в родительских хоромах, но кому всё это было интересно? А почему один? Да потому, что больше он так и не женился. Ни разу. И в этом, по мнению невестки, тоже заключалась гениальность свекрови: надо же за два года так мужика обработать!
Так что, отец был для Геннадия существом, скорее, мифическим.

    Всю эту семейную сагу, однако, Ника не посчитала достаточно уважительной причиной отказываться от эстонского наследства и произнесла достопамятную  фразу:
   - Мы едем в Таллин!

     И они поехали. 
     Вероника прямо застонала, увидев эти двухкомнатные хоромы, где спокойно могла бы разместиться среднестатистическая израильская трёшка, а то и жилище поболее. Просторная, с высоченными потолками, окнами во всю стену, из которых открывался завораживающий вид на Вышгород, именно эта квартира, находящаяся в здании, построенном в 18 веке, некогда была выделена легендарному генералу, деду Гены. Затем перешла к отцу. Теперь, соответственно, единственным и полноправным владельцем становился он сам, её муж. Но менять израильское гражданство на эстонское никто не собирался, посему нужно было вступить в права наследования и тут же недвижимость продать.
    Все бюрократические вопросы решились довольно быстро - спасибо верным папиным друзьям: позаботились, подсуетились, всё и всех подготовили. С продажей проблем тоже не возникло. Оставались сущие мелочи: показать закреплённый за квартирой сарайчик, которого наследники и сами-то ещё не видели. Ключ находился у управдома, к нему и отправились.

  - Здравствуйте! - приветливо начал Гена. - Я сын хозяина квартиры №3, недавно, к сожалению умершего.
  - А-а-а-а, та-а-а, - протянул изрядно пожилой эстонец. - Йа пониал. Фы - фнук русскофо кенрал-оккупант.
  - Э-э-э... м-м-м... ну да, - смущённо выдавил преемник захватчика.
  - И сто фы хотеть от мениа?
  - Мы хотели бы попросить у вас ключ от нашего сарая, чтобы показать его покупателям. Можно?
   Управдом посмотрел ничего не выражающим взглядом, выдержал мхатовскую паузу и коротко ответил:
  - Ниет.
  - Но почему?!
  - Йа ние моку.
  - Понимаете, - терпеливо продолжил Гена, активно жестикулируя, будто разговаривает с глухим, - я - сын умершего хозяина квартиры...
  - Та-а-а. Йа пониал. Фы - фнук русскофо оккупант...
  - Хорошо. Квартира теперь моя. По закону.
    Ледяные глаза смотрели сквозь него.
  - Мы не собираемся здесь жить...
    Эстонец одобрительно кивнул. Оказывается, он всё же был в состоянии испытывать какие-то эмоции...
   - Мы хотим продать эту квартиру...
   - Та-а-а...
   - Но наш покупатель хотел бы увидеть и сарайчик тоже. Дайте, пожалуйста, ключ, буквально на полчаса, мы вам его вернём!
   - Ниет...
    Услышав о том, что её муж, её Геночка - внук русского генерала-оккупанта, в восьмой раз, Ника закатила глаза, мысленно сосчитала до десяти и подключилась к беседе:
   - Так. Мы всё поняли. Кроме одного: какова связь между давно умершим дедом моего мужа и ключом?! Что вам мешает дать нам его ровно на полчаса?
   - А фтрук фы эфо ние ферниоте?
   - Мы вернём, обязательно вернём! Зачем он нам?
   - Откута йа снайу?
   - Послушайте! - терпение испарялось со скоростью света, но демонстрировать этого ни в коем случае было нельзя. - Вы сейчас отдаёте нам ключ. А ровно через полчаса мы возвращаем вам два, понимаете, два ключа, - для убедительности она подняла вверх и растопырила два пальца. - Мы сделаем слепок! За свой счёт.
    Управдом надолго задумался. Похоже, в убелённой сединами голове шла сложнейшая мыслительная работа. За минуты размышлений в стеклянных глазах промелькнули сомнение, надежда, злоба, удовлетворение и что-то там ещё. Наконец он лаконично ответил:
   - Три. Три ключиа, - и для убедительности поднял вверх три пальца. Ника посмотрела на оппонента с уважением.

     Это уже потом, много позже, они поняли, что смерть одинокого сына оккупанта управдом воспринял как величайшее благо в виде освобождения жилого фонда и появление молодого наследника в его планы никак не входило. Но управдом предполагает, а расположить всегда найдётся кому.

      Договор о купле-продаже был наконец-то подписан, деньги получены, но тут возникла ещё одна непредвиденная проблема - настоящий самурайский меч. Вернее, сабля.
    Раритетная вещь являлась предметом особой гордости Александра Андреевича. Дело в том, что была она трофейно-наградной. Наградной - для японского офицера, прежде носившего её, а трофейной - уже для генерала, экспроприировавшего ценное оружие в ходе советско-японского конфликта.
     Увидев саблю, горделиво украшавшую стену дедовской спальни, Гена обомлел, а когда оцепенение начало проходить, твёрдо заявил:
    - Я без неё не уеду!
    - Геночка, я всё понимаю: казачий дух взыграл. Но ты представляешь, чего стоит вывезти такую вещь?! - простонала разумная Вероника.
    - Нет. И представлять не хочу. Но без неё не уеду.
      Подобное упрямство муж проявлял крайне редко, а мудрая женщина знает, что это тот самый случай, когда нужно уступить. Хотя бы ради того, чтобы настоять на своём в следующий раз. Ника как раз была из тех, из мудрых, потому по возвращении в гостиницу первым делом позвонила в справочное и узнала номер телефона посольства Израиля в Хельсинки ( что в Таллине такового не имеется, они выяснили гораздо раньше). Времени на получение разрешения на вывоз раритета не оставалось, да и не факт, что они бы его получили.
    - Шалом, говорит Шира. Чем я могу вам помочь? - раздался в трубке женский голос с характерной средиземноморской хрипотцой. 
    - Ширале, шалом, мами! Шми Вероника, ани ка рега нимцет бэ Таллин вэ меод зкука бэ эзратех! (Широчка, здравствуй, мамочка! Меня зовут Вероника, я сейчас нахожусь в Таллине и очень нуждаюсь в твоей помощи) - радостно закричала Ника.
    Услышав родную речь, мами от избытка чувств чуть не заплакала и ответила в той же тональности:
    - Шалом, Вероника, шалом, хамудале! Ма ат оса шам?! (Здравствуй, Вероника, здравствуй, миленькая! Что ты там делаешь?! )
     Ника включила громкую связь и, попутно распихивая вещи по чемоданам, начала излагать суть проблемы. В дверь заколотили. Наверняка пьяные финны - обычное явление по выходным, к которому они уже привыкли за три недели пребывания здесь. Гена открыл - на пороге стояли встревоженные горничная и администратор:
     - У фас фсио в пориадке?
     - Да-да, у нас всё в полном порядке!
     - А почиему фы кричите?
     - Мы не кричим, мы разговариваем.
     - Мошет пыть, высфать скорую, полицию?
     - Нет, мы просто решаем свои проблемы, - и Ника беспардонно захлопнула дверь.
       Но бдительные сотрудники отеля появлялись и появлялись  с закономерностью дежавю. В разгар третьего или четвёртого вторжения представитель посольства рыкнула:
     - Отойди, мами, я им сама объясню! - и исторгла какую-то сложную тираду по-английски. Бдительная парочка исчезла и больше не возвращалась.
      Шира внимательно выслушала, вникла в ситуацию, проконсультировалась с кем-то и в итоге порекомендовала упаковать саблю вместе с обычным багажом. Если возникнут вопросы, на голубом глазу отвечать, что это детская игрушка. Так и поступили: упаковали вместе с чудо-роботом для Дани. Правда, вздохнули свободно лишь пройдя родную таможню.
       Невероятные приключения израильтян в Прибалтике закончились.

       Вероника и Геннадий с двумя сыновьями живут в Хайфе, в собственной четырёхкомнатной квартире с видом на Средиземное море. И трофейно-наградная самурайская сабля горделиво украшает собой стену детской. Мальчишки знают, кем был их прадед, и гордятся своими героическими корнями. А родители недавно отметили хрустальную свадьбу. Скромненько, без помпы. Просто посидели вдвоём в ресторанчике.

     - Что будете пить? - спросил официант.
     - Я бы выпила бокал сока авокадо, - томно протянула Ника, и оба расхохотались.