От Девяти и Дальше Западая Назад

Повторяя за тем, что «моя красота уничтожит твой разум», я отдам с себя много, чтоб быть для кого-то трагедией прежде, и больше всего для // увязан и вижу, что корни белеют из ночи и к ней, их так больно вытащить вновь, и впервые, или ещё раз, я оставлю на «дальше» повтором вещей, // повторяя за тем, «он и нам ничего не расскажет», белеющим кроликом за, и я следую прямо в бездонную яму из одинаковых тайн, где меня уже ждали, касаюсь и падаю, рву моих текстов слои, убегая под крики за моей стеной и с «дымом – ногами», я уже балансирую в этой постели, не живее возможности от и сбежать, я сбиваясь лишь в разницу между «землёю» и содержанием.
 
Человеческий текст, что наигранный на её криках, продолжит о том, «это стало случаться так часто, что правда хотел бы не чувствовать всё, что потом уже следует после него».
Посмотри умозрительно в прорезь вещей, в голове разыграв параллельный спектакль и акт.
Дотянувшись до пошлости фразы: «в раненном горле», не крой мои мысли сейчас.
Начинаемый голос размяк и слетает о том, я, возможно, и правда без тебя воин, но, как видишь, что против себя.

Это год станет большей истерикой, чем наш с тобой прошлый, и я буду капризным ребёнком, я знаю, ты дашь мне на этом играть,
и ты знаешь, что дашь мне возможность тебе
от себя
всё отдать.

Повторяя за тем, «я хотел бы по-новой увидеть улыбку», я сыграю на том, что буду прирученным словом твоим, но капризным ребёнком.
И я правда с виду спокоен в погоне с белеющим кроликом ломанной сажи уверенных паник, расстанется время, меня и тебя пред собою положит и скажет, что сыты и счастливы, нервно словами, и если я буду, останусь трагедией той же, я - правда зарытый, закрученный, смятый и долгий в своей же откормленной пошлости фразы о не моей ненависти.
Я – живая с ответственным словом твоя же поломка, что я говорю.
Ты починишь меня // я испорчусь // починишь // я буду держать свои руки к тебе на виду и писать, что я так, но боюсь пред тобой отпустить их // мы сами с тобой говорили, мы всё говорили, и временно тянется // я прошу и о том, дай мне роспись на обратной стороне дёсен, я останусь добрее настолько, насколько ты можешь представить.

Что живой человек, и ты можешь всё это представить.

Мне действительно больше, чем счастье, для меня это всё окончательно больше, чем счастье.
Я втираюсь в опоры стираемых башен из карамели и таю, пытаясь отдать, прочитай меня тысячи раз, если хочешь, одно, заключённый в одно узнаваемой парой.
Ты расскажешь обо мне так, что вся радуга в моих глазах сложится в мерный чернеющий цвет.
По глазам и поверх, я и сам же верно темнею от мысли, что можно подобным о ком-то сказать, выпадая из этого времени, медля, со вкусом, удержанным, выходящим шажком я забрался на крышу, так просто себе не задумав сюжет о своих же простых начинаниях.
И я выключил время, и только себя?
Осекаясь на мысли, за мною больше не тянется вязким желаньем возможность кричать о чужих головах?

Осторожно и так, на углах моих рёбер мне вычесть и высечь свою же необходимость с вопросом о том,

// «Есть ли выбор меж тем "ты заполнен или же нет?"

Я хочу быть простыми конвертами тающей кожи,
но тёплого цвета на росписи стен //

Раскрывая под всеми цветами, увы, самому не решать и того, до весны в голове то ружье за дверью мне не изменяет?
Вторая же часть, растирая, в словесной игре, где «ты вроде не мажешь мимо лица»
Я прошёл и чуть дальше, поняв, что «простая» игра: моя книга пишется, медля, с таким же рассказом, что следую от девяти и всё дале одной стороной.

// И мне стоит, может быть, сбавить, ведь «я уже счастлив: ты - мой»? //

Мне не нужно чувствовать нож, уставленный в вещь, чтоб почувствовать, правда влюбляюсь в неё.
Мне не нужно чувствовать злость, чтобы знать, что они испаряются там, где теперь уж темно.
Мне не нужно и несколько собственных фраз про тот фильм и те фразы, чтоб просто в себе догадаться, что вдруг всё случилось не так. Рассекая узкую щель поперёк кинозала без этих билетов, я - смотр без права сквозь прорези лент, что руками и пальцами розовым цветом сдирать их, стараясь держать свои мысли в покое.
Обещаю, что мысли должны быть в покое о том, что ты можешь прийти оттого, что всегда тебя что-то, но ждёт.
И я чувствую голод, когда моё время уходит.
Не сказав за двоих, я стекаю в простое умело, за тот переменчивый год к предпочтению внешнего выбора в твоей голове, и по этим конвертам, «всегда лишь нужно раскрыть подходящий сейчас», я справляюсь со многим, если только не всем, ничего уж с собою не сделав.
Завернувшись, составлю по-новой разорванный текст, утыкаясь в рукав, понимая, и мне самому не нужно специально давить, чтобы знать и о том, я влюбляюсь в углы и свои же частные вещи.
Я ломаюсь теплее и легче.
Я взойду в этой цифре на новый виток, всё порою срываясь // да, правда, я знаю об ожиданьи, я заново слаженным ходом из слов, ты всегда понимаешь, я – распавшийся мерно язык для тебя, что всегда западает назад.

И я не выпускаю ответственность права об этом писать, по привычке, из большей любви над собою навис.

И кто будет прощать, если я утащу тебя вниз?

// Если взглянешь в меня, то окажется, бездна-то смотрит в ответ //

Выбирая из двух мне предложенных каждого цвета, останусь и больше, и медленней, раскусив беззаботность игры, что во мне двух снежных собак, со мной в поддавки.
Я оставлю капризы, сказав лишь о том, что я счастлив, но правда, ты точно уж знаешь теперь и тогда, очевидно я сам бы, но был бы не я, если б всё подавал однозначно и прямо.
И мне правда спокойнее так, когда вижу, что ты за мной наблюдаешь.
Обернувшись всё больше, и тише, слетаю ответом мне «очень моё», я умытыми чувствами, каждым из них проживу этот день, никому уж не сделав плохого?

Я почти что свыкаюсь с вопросом о том, почему я теперь уже так разлетаюсь?
Я, влюбляясь в углы и свои же частные вещи, ломаюсь, и вряд ли как «годы назад», всё теплее и легче.
Я отбил в половину свою же печаль о присущем мне страхе свезти мою память хрупкого тела и новых воспоминаний.

Я в дороге, без линий пути. И я чувствую только лишь приторный голод от мысли, что мы не казались.

Разливаясь, я правда живу по конвертам в твоей голове, что всегда меня размотают сильнее, чем раньше.
Обязательно нужною формой, я умело считаю теперь уже от девяти, обязав, и надеясь на «дальше».


«От Девяти и Дальше // Западая Назад»