Скучно на этом свете, господа!

(«ТРИ СЕСТРЫ», МХТ имени Чехова»)

Ирина:
«Когда я сегодня проснулась, встала и умылась, то мне вдруг стало казаться, что для меня все ясно на этом свете, и я знаю, как надо жить. Милый Иван Романыч, я знаю все. Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги. Как хорошо быть рабочим, который встает чуть свет и бьет на улице камни, или пастухом, или учителем, который учит детей, или машинистом на железной дороге... Боже мой, не то что человеком, лучше быть волом, лучше быть простою лошадью, только бы работать, чем молодой женщиной, которая встает в двенадцать часов дня, потом пьет в постели кофе, потом два часа одевается... о, как это ужасно! В жаркую погоду так иногда хочется пить, как мне захотелось работать. И если я не буду рано вставать и трудиться, то откажите мне в вашей дружбе, Иван Романыч».

(А. П. Чехов. «Три сестры»)

Тот, кто попал на этот спектакль впервые, посмотрев «богомоловские» шедевры «Карамазовы» и «Идеальный муж», будет, уверена, если не разочарован, то уж точно поражён, не узрев на сей раз постановки, нашпигованной фирменными «фишками» этого режиссера. Правда, коронная «бормотуха», когда актеры произносят текст себе под нос, монотонно и в быстром темпе, в этом спектакле остаётся в силе. И ее будет очень много. Так что тем зрителям, кто в школе предпочитал урокам литературы поход в кино, советую все же ознакомиться с первоисточником. Если они желают что-то понять, конечно...

Спросите - зачем известный режиссер так все усложняет? Конечно, в замыслы Константина Богомолова не каждому дано проникнуть, но кое-какие мысли во время просмотра у меня все же возникли. И главная из них: что глотку-то особо рвать, о счастье будущем рассуждая, если столь горячо ожидаемое всеми счастье это - иллюзия? Чепуха, «реникса», коя никогда не воплотится в жизнь!

Конечно, можно прислушаться к оптимистическому рассуждению Тузенбаха : «И через тысячу лет человек будет так же вздыхать: «ах, тяжко жить!» — и вместе с тем точно так же, как теперь, он будет бояться и не хотеть смерти»... Но где он сам - Тузенбах? Убит на дуэли, и лишь шлягер «Давайте выпьем, Наташа!» напоминает о его земном существовании.
Ближе всех, пожалуй, подошёл к ответу на вопрос о «сбыче мечт» Вершинин: «Мы должны только работать и работать, а счастье это удел наших далеких потомков».
Ну, и что мы имеем в результате, господа? Понять это помогают хотя бы два высказывания главных героев. Первое - Андрея: «Жена - «мелкое, слепое, этакое шершавое животное». Второе - Ирины: «Уходишь все дальше от настоящей жизни, уходишь куда-то в пропасть».

Ну и скажите мне на милость, зачем вопить, махать руками от восторга, когда ни фига-то из «намечтанного» не сбудется? Так что можете обвинять режиссера в чём угодно, но в «Трёх сёстрах» зритель получил самого что ни на есть «чистого» Чехова. Все, задуманное писателем в его грустной, полной раздумий пьесе, Богомолов воплотил в своём спектакле.

Имхо, режиссёр в очередной раз показал нам самих себя. И рассердимся ли мы, смотря на свои отражения в честно заработанный непосильным трудом выходной день, или нет - это уже наши проблемы. Ведь Чехов был и остаётся писателем современным. Недаром же декорации дома Прозоровых - более чем в духе нашего времени.
Читая «Три сестры» или смотря вот такие спектакли, осознаешь: это мы скучаем вечерами, предаваясь бесплодным мечтам... Вот-вот явится принц и все изменит... Или вот подамся-ка я из провинции в большой красивый город, и там буду много работать, и стану главным «бюстгальтером» крутой фирмы, и все сложится как в сказке...

И - что же? Скажите честно - сложилось?
Во время эпизода, когда пьяный Чебутыкин прислоняет электронные (!!!) часы к уху, мне кажется, что он вот-вот «прошепчет» в сию импровизированную «мобилу»: «Конечно, согласен, на любую работу согласен! Когда собеседование? Буду, непременно буду! А дресс- код какой?”
И не потому прошепчет, что «очень уж кушать хочется». А все потому же, что скучно, скучно...

...И весь первый акт и часть второго неподвижно восседает на жутко неудобном стуле старая няня... Образ потерянности, скуки, страдания... Единственные «живые» люди на сцене - это операторы с камерами.

Пи-Эс: «Это только кажется... Ничего нет на свете, нас нет, мы не существуем, а только кажется, что существуем... И не все ли равно!»

(Чебутыкин, конец цитаты)