Девушки гадали...

(Фото автора)

Как то, в преддверии Старого Нового года попросила я знакомую бабушку Фросю, шустренькую, разговорчивую старушку поведать о чём-нибудь интересном. Мне всегда казалось, что всё сказочное и загадочное осталось там, в глубине давних лет.
   
- Много чего, дочка, слыхала я тайного, - начала рассказ баба Фрося, - но самой за долгую жизнь, слава, Богу, не пришлось ни разу столкнуться с проделками нечистой силы, и тебя обнеси Господь.

Правда, Новый год по старому стилю, я любила. Бывало, в ночь под праздник мамака позволяла на улице погулять, с подружками погадать. А бабаня, жившая с нами, по этому случаю, как любимой внучке, доставала мне из сундука шаль «живыми» цветами и свои выходные валенки. У детей тогда какая обувка была: летом в лаптях да босиком бегали, а в стужу на всех старших одни валенки дырявые - поочерёдно в школу ходить, а детвора малая так та и вовсе всю зиму на печке отсиживалась.
   
Так вот, в новогодний вечер сновали мы девчоночьей гурьбой из двора во двор. Ввалимся всей толпой в избу и просим хозяев назвать каждой суженого. Вот те и пригадывают – кому Тёмку Климова, кому Тишку Защёкина, кому Арсения Федоркова…
      
До полуночи спешили обежать всё село. Женихов бывало, нагадают каких-никаких, вот перед сном и кладём под подушку свёрнутые трубочкой бумажки с именами всех наречённых. А поутру достаёшь одну бумажку и глядишь, кого судьба в мужья метит.
    
А однажды с Меланьей – подругой лучшей – надумали мы поворожить: с какого краю к нам сваты пожалуют. Избёнки в ту пору все были махонькими, а у соседки нашей, тётки Лушки, хатка так и вовсе в землю «вросла». Вот через неё мы и решили валенки перебросить, а уж куда носком они лягут, оттуда, значит, и сватов ожидать следует.

Первой швырнула свой валенок Меланья, за нею –  я. Да вот беда, подруга – свой сразу нашла, а я как не старалась – нигде нет, к тому ж темень была жуткая.
   
Приковыляла домой полубосая, мамане ни слова, узнает – поколотит. Про себя же мыслю: пораньше всех встану, авось, засветло и отыщется пропажа. Но уснула без задних ног. Мамашка, громыхнув подойником, в хлев засобиралась. Тут влетела соседка.
   
- Ну, Аксинья, - разгорячённо загудела она на мать, - буди свою атаманку! Опять твоя Фроська начудила что-то. Вон печь затопила, а весь дым в избу валит.
Тут я и сообразила, куда угодил мой валенок.

Мамака была женщиной очень строгой, не церемонясь, спровадила меня к тётке Лушке трубу чистить. Говорит: смогла натворить дел, сумей и исправить, как хочешь, хоть носом, хоть головой…
   
Через несколько минут я вернулась с дымящимся валенком в руках, вся в копоти и саже, в точности как тот чёрт, вылезший из трубы дома Солохи, из известной повести «Вечера на хуторе близ Диканьки».