Альга Суморли. Глава 9

                9.
                ИЗГНАНИЕ
 Из озера выбралось странное создание. Оно сбросило с себя скользкую прозрачную оболочку, и ноги, сросшиеся в хвост, вдруг разделились. Девочка или девушка – а скорее всего, подросток. Сняв оболочку, она осталась в коротком платье, сшитом из шкурок летучих мышей.

         — Поплавала, КэднАс? – слегка склонив голову, равнодушно спросила Эврахдин.
       Кэднас кивнула. Взяв с ближайшей полочки грубую каменную плошку, она зачерпнула ею воды из озера и бросила туда весь свой улов – нескольких рачков. Затем подобрала два камня и высекла огонь. Она подвесила еду над костром вариться, а сама села отогреваться у огня после часового плавания в ледяной воде. По её согревавшемуся телу пробегал приятный холодок.

         Через несколько минут Кэднас сняла плошку и проглотила свой немудрёный обед. После этого она легла на каменное ложе и завернулась в большую шкуру, чтобы было теплее. Королева смотрела на неё, как казалось, довольно равнодушно. Кэднас щурила бледно-зелёные глаза, глядя на огонь сквозь прозрачные перепонки между пальцев, но королева видела, что Кэднас иногда поглядывает на диковинные фигуры, стоявшие в нише, выдолбленной в стене пещеры.

      Кэднас поймала взгляд Эврахдин и прошла вглубь пещеры, в темноту. Там она уселась рядом с какой-то женщиной, тоже одетой в платье из шкурок, которую было едва видно при свете костра.
      Эти фигуры были желанными вещами для Кэднас. Она просила разрешить ей поиграть ими, но Эврахдин отвечала жёстким «нет» и строго запрещала даже близко подходить к месту, где они стоят. Эти штуки, как она объясняла, сделаны из драгоценных материалов, и горе, если они попадут в «неуклюжие лапы» Кэднас. И как Кэднас ни уверяла, что ничего она не сломает, Эврахдин всё равно запрещала брать их в руки.

         Разноцветные шары можно было катать, как мячи; пирамидки, состоявшие из множества кирпичиков, можно было разбирать и собирать самому. Большие забавные фигурки могли бы играть роль кукольных гостей и занимать её, пока все слуги и няньки куда-нибудь уходили. В изящных цветных чашах можно было носить воду и варить пищу, также они могли служить подсвечниками. Сколько возможностей для использования этих красивых разноцветных штучек! И соблазн был так велик!

         И вот однажды Кэднас не выдержала. В отсутствие королевы она подошла к нише и взяла одну из заветных чашек. Полюбовалась ею, повертела в руке, покатала по полу и снова подняла. «Разве будет что-то страшное, если я просто подержу её в руках?» Но тут Кэднас захотелось пить, и она пошла зачерпнуть этой чашкой воды.

        Но как только чаша оказалась в воде, она начала… разваливаться. Кэднас испугалась, вынула её обратно, попыталась как-то исправить, удерживая растекавшуюся глину и пытаясь долепить чашку заново… Но всё было бесполезно. Драгоценная чаша оказалась сделанной из необожжённой глины с какими-то цветными примесями. Она расслаивалась на глазах. Потом рассыпалась и расплылась разноцветными кругами по воде. Ничего нельзя было исправить. Всё было кончено.

        И вот один из слуг, подглядевший за Кэднас, донёс на неё королеве. Эврахдин ужасно разгневалась и устроила суд. Как ни плакала Кэднас, как ни просила прощения, она не тронула ледяное сердце королевы.

       Невозможно было умолить и судью из камня. Его тёмное каменное лицо было словно грубо вырублено топором. Чёрный парик обрамлял его. А глаза его были похожи на маленькие льдинки. На нём было кроваво-красное одеяние. Сначала он предложил казнить Кэднас, но королева отклонила это – и не из жалости к провинившейся, а по неким своим соображениям. Наконец, оба дружно порешили выгнать Кэднас во внешний мир.

      Внешний мир Кэднас представляла себе смутно и потому заволновалась, увидев, какой ужас вызвали эти слова в ледяных слугах. Ведь больше всего на свете они боялись солнца, так как от его лучей могли растаять. А Эврахдин впилась в Кэднас своими глазами, и от этого несчастной стало холодно…

          У изгнанницы на глаза навернулись слёзы, и тут её схватили за руки и поволокли по длинным коридорам. Кэднас упиралась, кричала и дразнила Эврахдин, увидев, как хладнокровно та смотрит на всё это:

          — От меня избавиться захотела… Царское величество, злобы изрядное количество! – Но королева всё так же сидела и смотрела на неё, пока слуги и Кэднас не исчезли.
        — Ещё издевается, ненавидит меня… А ведь я ей была как мать родная, — холодно проговорила Эврахдин.

2014 г.
Продолжение следует...