Если ваша жизнь начала набирать
скорость, то не радуйтесь раньше
времени – возможно, она пошла
под откос…
* * *
Не молчите. Жизнь так коротка.
Одна секунда порой решает всё.
И когда нужных слов не найти,
просто скажите человеку:
«Ты нужен мне, не уходи»..
- Ну, что, доктор? Как там мои дела? – спрашивал, сидя в кабинете у врача, мужчина лет пятидесяти с небольшим. Только что его ещё раз осмотрел знаменитый профессор, и теперь он чуть подрагивающими от волнения пальцами застегивал пуговицы на рубашке.
С недавних пор его беспокоили непонятные боли в правом боку, и он прошел самое тщательное обследование в очень дорогом частном медицинском центре. Сегодня он пришел, чтобы узнать о результатах этого обследования, готовый ко всему.
- Что я могу вам сказать, милейший Эдуард Константинович? К сожалению, дела ваши не слишком хороши. Но и отчаиваться пока не стоит! – ответил ему пожилой профессор с огромной лысиной, обрамленной венчиком седых всклокоченных волос, что-то быстро записывая в карточку, одновременно сверяясь с бумагами и снимками, разложенными на столе.
- А можно немного подробнее? – попросил мужчина, и пристально посмотрел на врача. Ему очень не нравилось, что тот прятал от него глаза.
- Сейчас, одну минуту! Вот, заполню вашу карту, и тогда всё подробно расскажу вам.
Через несколько минут доктор перестал писать, отложил в сторону карту больного, и сказал:
- В общем, так. Вы больны, батенька. Болезнь ваша запущена, и находится на той стадии, когда вылечить её уже невозможно. К моему огромному сожалению.
- И что же мне теперь остается? Писать завещание, и готовиться к отбытию на тот свет? – горько усмехнулся пациент.
- Да зачем же вы меня перебиваете, Эдуард Константинович? Так вот. О чем это я? Ах, да! Вылечить вашу болезнь невозможно, но сейчас есть много лекарств, которые позволят вам поддержать организм, и прожить ещё долгие годы, так что, отчаиваться пока нет причин.
Доктор закашлялся. Он ещё не научился так же виртуозно врать, как его коллеги - беззастенчиво, глядя прямо в глаза, с улыбкой и похлопыванием пухлой ладошкой по руке сидящего напротив лоха – в данном конкретном случае у выгодного пациента был просто хронический холецистит, который не требовал даже особого лечения. Так, щадящая диета, да несколько таблеток для пищеварения в день после еды, и боль совсем скоро исчезнет. Да сейчас этим заболеванием страдают практически все, кому за сорок, тут даже анализы не нужны. При нынешнем питании и многочисленных стрессах можешь смело записывать этот диагноз в анамнез больного, и не ошибешься! Но что это значит? А это значит, что пациент с туго набитым кошельком возьмет рецепт, и сразу исчезнет. И всё – плакали их денежки! А денежек так хотелось! Разноцветных, приятно шуршащих бумажек, и чтобы обязательно много… Вот и приходится врать, и ставить страшные диагнозы, назначать дорогущие анализы, и вызывать бедолагу к себе на прием раз в месяц, прописывая всё новые и новые лекарства. И врать, врать, врать… А мужик будет платить, платить… Ну, а от больных, у которых дело было и в самом деле швах, местные эскулапы предпочитали поскорее избавиться, отсылая их в другие медицинские центры. Очень неблагодарное это дело – лечить безнадежных больных, а потом, после их кончины, объясняться с разгневанными родственниками, которых сами убеждали в скором выздоровлении дорогого человека. Те ведь и в суд могут подать, и в интернете ославить так, что мало не покажется, или подослать крепких ребят, которые хорошенько намнут бока, а то и вовсе жизни могут лишить за своих потерянных близких…
…В этом платном медицинском центре профессор работал недавно. И то, что делали здесь с людьми, заставляя практически здорового человека пройти все круги ада, в первое время вызывало у него оторопь и неприятную дрожь в коленях. Ведь почти всю свою жизнь он проработал в обычной городской больнице, где больному худо-бедно, но старались помочь в меру сил и возможностей нашей бесплатной медицины. А тут… Даже подумать страшно, что делали тут с людьми! Но человек привыкает ко всему. И очень скоро профессор тоже втянулся в эту афёру, потому что его молодая жена очень любила деньги, а он очень любил свою молодую жену. Хотя ясно представлял себе, что это не может тянуться долго. Наверняка некоторые больные захотят проконсультироваться у других врачей, и всё, так или иначе, выйдет наружу. И в лучшем случае ему пришьют ошибочный диагноз или профессиональную некомпетентность, а в худшем случае, если откроется преступный умысел, его, наверняка, упекут в тюрьму. Да, на старости лет он вполне может попасть в места, не столь удаленные, и провести там остаток жизни!
Но об этом думать не хотелось. Может быть, всё и обойдется! В конце-концов, он уже немолод, и скоро покончит с лечебной практикой, накопив солидный капиталец в одном из самых надежных забугорных банков. А наши люди настолько наивны, что безоговорочно верят ему – его возрасту, его профессорскому званию, его доброй улыбке Деда Мороза, его ласковой пухлой ладошке и даже его обширной розовой лысине в окружении венчика седых волос…
Отпив воды из стакана, чтобы унять неприятное першение в горле, профессор продолжил:
- Конечно, вам придется выполнять все мои рекомендации, вести здоровый образ жизни, и принимать необходимые пилюли. Вполне вероятно, что совсем скоро ученые найдут лекарство от вашего недуга. Наука, знаете ли, не стоит на месте, а шагает вперед прямо-таки семимильными шагами! Сейчас даже люди, зараженные вирусом СПИДа, живут десятилетиями. Так что, не надо отчаиваться, и впадать в панику, голубчик, ни к чему хорошему это не приведет, и только усугубит положение…
- Я понял, доктор! И не собираюсь отчаиваться.
- Вот и хорошо, что поняли! Это рецепты на лекарство, которое вы должны обязательно принимать, тут всё написано. Ну, а через месяц добро пожаловать ко мне на прием, посмотрим, так сказать, динамику, и, если что, скорректируем дозу препарата, или выпишем новый. Вам всё понятно?
- Да. Только… Почему-то мне кажется, что вы обманываете меня, доктор, а это нехорошо!..
При этих словах профессор поднял на пациента глаза, и в них Эдуард Константиныч заметил настоящий ужас. Доктор даже задержал дыхание – вот, ещё секунда, и его выведут на чистую воду! Всё! Это конец! Но пациент вдруг продолжил:
- …Поймите! Я должен знать, сколько времени у меня осталось. Ведь те времена, когда от человека скрывали, что он смертельно болен, прошли. Да и я уже далеко не мальчик, чтобы играть со мной в «муси-пуси». Так что смелее, Петр Гаврилыч! Ну? Сколько?
Услышав эти слова, профессор потихоньку выдохнул, и вытер чуть дрожащей рукой выступивший на лбу холодный пот.
- К сожалению, я не Господь Бог, Эдуард Константиныч, и не знаю ни дня, ни часа…- сказал пожилой профессор, и поднял ладони вверх, как бы прося у Бога подтверждения своих слов. - Но три года я вам гарантирую!
Кстати, с таким же успехом он мог бы гарантировать бедному мужику и пять, и десять лет жизни. Но почему-то вырвалось именно три, и с этим уже ничего не поделаешь…
- Вот, это уже другой разговор! Значит, всего тысяча дней с небольшим… Ладно…
… Эдуард Константинович вышел из здания медицинского центра, где позволить себе лечиться могли только очень обеспеченные люди, и сел в машину, которая ожидала его у входа. Водитель, открывший перед ним дверцу, быстро захлопнул её, и сел на сидение рядом.
- Куда едем, шеф? – спросил у него водитель - широкоплечий мужчина лет тридцати с небольшим, явно отслуживший по молодости несколько лет в войсках специального назначения, и ещё не потерявший военной выправки.
- В офис, Лёнь. Дел полно, а времени, как всегда, очень мало! – сказал Эдуард Константинович, и ослабил узел галстука – после слов врача ему явно было не по себе.
- Сделаем! – сказал тот, и ловко вырулил со стоянки рядом с медицинским центром, тесно заставленной дорогими автомобилями – чувствовалось, что работники центра не экономили на средствах передвижения, и могли побаловать себя, любимых, лучшими моделями зарубежного автопрома.
Вслед за его иномаркой двинулась и машина с охраной – Эдуард Константинович Романчев предпочитал не появляться на улице без своих ребят, уж слишком многие люди затаили на него обиду, и готовы были отомстить в любой момент… Только рот разинешь, чтобы сладко зевнуть, а тут и пуля подоспеет… И всё, как говорится, конец ослику!
…Как и все наши крупные бизнесмены, свое состояние Эдуард Константинович сделал в шальные девяностые прошлого века. И был он тогда никаким не бизнесменом, а обычным искателем красивой жизни, который в своих поисках не гнушается ничем – ни рэкетом, ни подкупом, ни убийствами. Правда, надо сказать, что воевал он с такими же дикими кровожадными волками, как и он сам, и никогда не трогал тех, кто слабее, а иногда даже помогал бедолагам, беря их под свою защиту и ссужая деньгами. Так что, всё было на равных – или ты, или тебя! Тут ещё бабушка надвое сказала, кто - кого.
Потом, уже сделав себе приличное состояние, он сумел вовремя остановиться, и стал вести жизнь добропорядочного гражданина свободной демократической страны. У властей к нему не было никаких претензий – господин Романчев ни разу не был задержан на месте преступления, потому что обладал хитростью леопарда, и изворотливостью ужа, и всегда на несколько ходов вперед просчитывал грядущие события, никогда не появляясь там, где была пусть даже небольшая возможность засветиться перед «органами». Хотя все прекрасно знали, чем занимаются он и его друзья, и откуда взялись у них счета в банках, крутые иномарки, загородные коттеджи, больше похожие на дворцы, и длинноногие любовницы, с ног до головы увешанные драгоценностями, как новогодние елки игрушками. Но, как говорится, «не пойман – не вор». Ну, а потом и вовсе всё быльем поросло. Государство охотно простило таким, как он, «мелкие шалости» в эпоху становления нового общественного строя и всеобщей неразберихи, и не стало больше Эдьки Красавчика, а вместо него появился импозантный удачливый бизнесмен Эдуард Константинович Романчев, каким он и оставался до сих пор. Глядя на его седые виски, улыбчивое породистое лицо, ухоженные руки с аккуратным маникюром, костюм за несколько тысяч долларов и туфли из кожи игуаны ручной работы, никто уже не мог бы поверить, что этот господин и главарь организованной преступной группировки, которой до дрожи в коленках боялись все нувориши в округе - это одно и то же лицо.
Прозвище «Красавчик» появилось у молодого Эдуарда Романчева недаром. Был он хорош собой – и фигура, и лицо, и особенно глаза. Вот, бросит он взгляд своих бархатных светло-коричневых глаз, как будто светящихся изнутри, на какую-нибудь даму, а у той сразу головка кружится, сердечко бьется часто-часто, и ножки слабеют. А если ещё и улыбнется, показав все тридцать два белоснежных зуба – всё, считай, пропала дамочка, тут уж и к гадалке ходить не надо. Только сам он не был особым охотником до женщин и постельных забав. Видно, всю его энергию забирала та жизнь, которую он вел – с опасностями, выстрелами, погонями, кровавыми разборками и прочими «прелестями». Наверно, поэтому никогда и не женился Красавчик. Конечно, иногда в его спальне ночевала какая-нибудь симпатичная курочка. Дело-то молодое! А вот до серьезных встреч и любовных признаний как-то не доходило. Так и разменял шестой десяток – один, как перст. Ни семьи, ни близкой родни, ни друзей. Приятели, конечно, были. Почитай, полгорода почли бы за честь назвать его своим приятелем, и похвастаться этим перед знакомыми. А вот друзей, которых любишь, и которым доверяешь, как самому себе, Бог не дал. Так же, как и детей…
…Автомобиль затормозил у красивого многоэтажного здания, где находился офис компании господина Романчева, и остановился у входа.
- Какие будут приказания, шеф? – спросил водитель, широко распахивая перед ним дверцу автомобиля.
- Съезди-ка в аптеку, Лёня, купи лекарства. Тут доктор мне прописал, - сказал Эдуард Константиныч, отдавая ему рецепты и приличную сумму денег. – Деньги не экономь! Лекарства, наверно, дорогие! Сейчас дешевых лекарств эскулапы не выписывают!
- Сделаем! – кивнул головой водитель, а Эдуард Константиныч вышел из машины и захлопнул за собой дверцу.
Потом многочисленные дела не позволили ему думать о том, что сказал врач, и только вернувшись домой, поужинав, и выпив купленное лекарство, он зашел в свой кабинет, сел за письменный стол, и, опершись головой о сомкнутые в замок руки, крепко задумался.
- Вот так, Эдуард Константиныч, дорогой, пора подбивать бабки! Скоро придет к тебе бледная с косой, и никаких денег не хватит, чтобы от неё откупиться… Так и расхохочется тебе в лицо безносая, когда будешь совать ей в руки то, что с таким трудом приобрел когда-то и с таким трудом сумел сохранить…
…Конечно, смерть ходила за ним по пятам большую часть его жизни. И просыпаясь утром, он не мог с уверенностью сказать, проживет ли этот день, или уже сегодня получит свою пулю в сердце. Но тогда он почему-то совсем не чувствовал страха. Наверно, молодости свойственна этакая бесшабашность, и каждый думает про себя:
- Это кого-нибудь другого, может быть, и достанет пуля, а уж только не меня! Ну, как я могу умереть, скажите, пожалуйста? Посмотрите на меня! Ведь я же совсем молодой, мне ещё жить, да жить…
А вот теперь, когда пули около него уже не свистят, он приговорен к смерти. И она настигнет его, где бы он ни был, что бы ни предпринял для своего спасения. Потому что смерть его таится в нем самом, как мина с часовым механизмом, и с этим ничего не поделаешь! Часы уже тикают, отсчитывая последние мгновения его жизни…
Он встал из-за стола, пошел в ванную комнату, и долго смотрел на себя в зеркало, как будто пытаясь определить, сильно ли он изменился с тех пор, как почувствовал первые признаки болезни. Но из зеркала на него по-прежнему смотрело красивое ухоженное лицо – ни тебе мешков под глазами, ни скорбной складки у губ, ни обвисшего подбородка, ни потухшего взгляда смертельно больного человека, уже смирившегося со своей участью…
Эдуард Константиныч разделся, встал под теплые струи душа, и долго стоял, дожидаясь, пока не расслабятся все мышцы, и не появится в теле приятная тяжесть – предвестница крепкого сна. Потом насухо вытерся полотенцем, и пошел в спальню. Час был уже поздний, а его врач настаивал на строжайшем соблюдении режима. И лишь тогда гарантировал ему эту тысячу дней жизни, а иначе…
- Ну, разве пятьдесят два – это возраст для такого мужика, как я! - думал он, ворочаясь на шелковых простынях в своей роскошной постели. - Да в пятьдесят жизнь только начинается! Ведь это именно тот возраст, когда ты уже опытен, знаешь, чего хочешь от жизни, и ещё совсем не стар и полон сил. Ну, и что же мне делать? Кому оставить то, что создал с таким трудом, и, главное, сумел сохранить?! Конечно, родственнички сейчас полезут изо всех щелей – троюродные, пятиюродные, сводные… Наследники, ядрена вошь… А сдохну один, на больничной койке, и никто апельсина не принесет! Может, жениться? Взять какую-нибудь сдобную пышечку лет двадцати пяти, она ещё и сына мне успеет родить! Да… А потом будет со своим любовником тратить мои деньги, и смеяться – вот уж повезло, так повезло! Старый хрыч-то оказался молодцом, быстро сыграл в ящик, теперь живи – ни в чем себе не отказывай, трать его деньги направо и налево!
От этих мыслей голова Эдуарда Константиныча разболелась так, что ему пришлось встать, и принять снотворное. Но и после этого он ещё долго ворочался в своей постели, и уснул только тогда, когда за окном забрезжил серый предрассветный сумрак, а один край неба окрасился в бледно-розовые тона – именно в том месте, где через несколько минут покажется раскаленное летнее солнце…
…Следующая ночь тоже обещала стать бессонной от тех невеселых мыслей, что теснились у него в голове.
- Что же мне делать? И как заставить себя не думать о том, что случится уже совсем скоро? – думал мужчина, укладываясь в постель. – Разве что, вспомнить о том, как прошла моя юность, вспомнить родителей и верных друзей, которых уже нет со мной…
И мужчина стал год за годом перебирать все те события, что происходили с ним. Перед его мысленным взором проходили школьные годы, он видел лица одноклассников и учителей, лица друзей, с которыми гонял мяч во дворе. Вспомнил автокатастрофу, которая забрала жизни родителей и единственного брата Василия, и оставила его круглым сиротой в восемнадцать лет. Потом вспомнил свои студенческие годы, и начало девяностых, которые выбили людей из привычной колеи, перевернув жизнь, и поставив её с ног на голову. Перед его мысленным взглядом вдруг появилась молоденькая девушка, которая скользнула по его жизни, и унеслась прочь, как легкий ветерок, не оставив следа. Почему-то он очень ярко вспомнил её глаза и слезинки в них при расставании, и последний поцелуй на вокзале, когда поезд вот-вот готов был тронуться, чтобы вскоре исчезнуть за горизонтом, мигнув красным огоньком на прощание…
- Господи, да как же её зовут, ту милую девушку? Нет… Теперь уже никак не вспомнить! Это было так давно! Интересно, почему мы расстались? Ведь она очень нравилась мне – такая нежная, тихая, любящая… Ах, да! Ну, конечно! В те времена оставить её рядом с собой – это значило, подставить под удар и её, и себя. А так, может быть, она до сих пор жива, и сейчас вспоминает обо мне иногда. Хотя, вряд ли… Столько лет прошло с того дня! Вот, даже её имя стерлось из памяти.
На этом грустном, но приятном воспоминании он, наконец, окунулся в сон. В этом сне он снова увидел девушку, с которой расстался восемнадцать с лишним лет назад. Он даже вспомнил, как её зовут. Ну, конечно! Её звали Любой! Люба, Любочка, Любонька, Любаша, Любовь…
…В это же самое время в небольшом городке под Смоленском молодая женщина решила серьезно поговорить со своей дочерью. Её девочке в этом году исполнилось семнадцать, она окончила школу, и теперь ей предстоял непростой выбор – чем заняться дальше, куда пойти работать или учиться. Впрочем, выбор этот был совсем невелик. Всю жизнь мать и дочь бились в нищете, иногда не имея денег даже на самое необходимое, и поступить в институт, где в наше время требуется за всё платить, девушка, конечно не могла. Хотя в школе была на хорошем счету, и выпускные экзамены сдала неплохо.
Итак, придя вечером с работы, мать подозвала дочку к себе:
- Карина, сядь, пожалуйста. Мне надо очень серьезно с тобой поговорить.
Девушка, которая собиралась уходить, чтобы встретиться с подругами, и пойти погулять в парк, положила сумочку, и подошла к матери. Она была послушной дочерью, и очень любила свою маму.
Сев напротив неё за круглый стол, покрытый старенькой скатертью, аккуратно заштопанной в нескольких местах, Карина внимательно посмотрела на мать, и сказала:
- Я слушаю тебя, мамочка.
- Девочка моя, ты же понимаешь, что именно сейчас, когда ты окончила школу, и получила аттестат, решается твоя дальнейшая судьба.
- Очень хорошо понимаю, мамочка, - кивнула головой та, уже зная, примерно, о чём может пойти речь – ей надо искать себе работу, и как можно быстрее.
- К сожалению, обстоятельства сложились так, что нам с тобой не на кого опереться в жизни, и не на кого надеяться.
На эти слова матери дочь ничего не ответила, и только вздохнула тяжело. Мама могла бы и не напоминать, как трудно им живется.
- Вот что я хочу сказать, Карина… Мне очень нелегко признаваться в этом, но придется. Дальше тянуть с признанием не имеет смысла. Дело в том, милая, что твой отец жив. Всю жизнь я врала тебе, что он был геологом, и погиб в экспедиции, где-то в тайге. Так вот, это неправда. Твой отец жив. Он живет в элитном поселке недалеко от Москвы, в окружении многочисленных слуг и охраны.
- Значит, он выжил там, в тайге, и вернулся! – обрадовалась Карина. – Это просто замечательно!
- Не был он ни в какой тайге, девочка моя. Был он самым настоящим бандитом - безрассудно отчаянным и очень красивым. У него даже прозвище было – «Красавчик».
При этих словах большие светло-коричневые глаза девочки стали ещё больше, а на длинных ресницах повисли слезинки. Не слишком приятно узнать, что твой отец – совсем не герой-геолог, погибший при исполнении своего нелегкого долга, а бандит с большой дороги!
- Зачем ты мне рассказываешь всё это, мама?
- Ты уже совсем взрослая, детка, и должна понимать, что самой тебе не подняться в этой жизни. Не хочу я, чтобы моя дочь торговала на рынке китайским тряпьем, или пошла по рукам, как это часто бывает с девушками из бедных семей в наше паскудное время, когда всё продается и покупается! Сама всю жизнь живу впроголодь, и не желаю тебе такой доли! Посмотри на меня, дочка! Ведь мне всего тридцать семь, а я уже совсем старухой стала!
При этих словах мать закрыла лицо руками, и зарыдала.
Карина вскочила со стула, подошла к матери, и прижала к себе её голову, и сказала:
- Я знаю, мама, что ты желаешь мне только добра. Говори, что я должна сделать, и я сделаю это, чего бы мне это ни стоило!
Мать вытерла слезы, и, взяв себя в руки, воскликнула:
- Молодец, девочка! Вот так и надо поступать! Идти вперед, не останавливаясь перед трудностями. И тогда, может быть, жизнь улыбнется тебе! Ты уедешь из этого забытого Богом городка, и начнешь всё с чистого листа... Я много думала, что нам делать. И пришла к выводу, что тебе надо ехать к отцу.
- К отцу?! – ахнула Карина. – Но ведь…
- Да, милая, к отцу, - перебила мать свою дочь. - Он уже давно не тот, кем был восемнадцать лет назад. Теперь это большой человек, а его прошлое давно кануло в лету…
- Откуда ты знаешь, мама? Ты что, виделась с ним, да?
Мать потянулась рукой к тумбочке, взяла с неё толстый глянцевый журнал, и дала его дочери.
Карина стала пролистывать страницы, и он сразу же открылся на нужном месте. Судя по тому, как стерлись кое-где буквы и махрилась бумага на сгибе, статью эту читали не один десяток раз. А несколько высохших на страницах пятен говорили о том, что из глаз читавшего на них иногда капали слёзы…
Статья явно была заказной, проплаченной щедрой рукой, и содержала, в основном, дифирамбы уму господина Романчева, его умению вести дела и его щедрости – Эдуард Константиныч был членом нескольких благотворительных фондов, и жертвовал деньги на детские приюты, больницы и богадельни для стариков. Только всё это не давало никакого представления о нём как о человеке. И единственно, что заинтересовало Карину в этой статье – большое цветное фото на развороте, где был заснят человек с такими же, как у неё, ореховыми глазами и черными бровями вразлет. Разве что, слепой не увидел бы сходства между ними!
Увидев, что дочь уже прочитала всё, что было написано в журнале, мать сказала:
- Думаю, что тебе всё-таки придется ехать к нему, Карина. Только он поможет тебе встать на ноги, и получить образование, без которого сейчас не прожить. Я очень надеюсь на это!
- Да этот человек и знать меня не захочет, мама!
- Почему ты так думаешь, девочка?
- Потому что он до сих пор не разыскал нас, и все эти годы мы жили одни!
- Он не виноват, девочка моя. Эдуард Константиныч даже не предполагает, что ты живешь на свете.
- Как?! Ты не сказала ему обо мне?! Но почему? Он же мой отец, он имел право знать, что я появилась на свет!
- Так получилось. Не в моих силах теперь исправить то, что было. Но в твоих силах сделать так, чтобы он принял тебя. Это твой единственный шанс, и надо его использовать, как бы тяжело это ни было, девочка моя.
- Ты права, мама. Я уже давно поняла, что таким, как я, ничего не дается просто так, за всё надо бороться. Я готова. Говори, что мне надо сделать!
- Пожалуй, поступим так. Сегодня мы соберем тебе самое необходимое, и завтра ты поедешь к отцу. А чего тянуть-то? Сейчас самое время. Может быть, его связи и деньги помогут тебе поступить в хороший институт. Да, совсем забыла! Вот это тебе тоже необходимо взять с собой…
Мать достала из старенького комода картонную коробку из-под конфет, в которой хранились документы, порылась в ней, и дала Карине старую черно-белую фотографию, уже пожелтевшую по краям, на которой она сама была ровесницей дочери, и стояла рядом с высоким красивым мужчиной. Перед тем, как отдать фото дочери, она на несколько секунд прижала его к своей груди, как бы прощаясь с дорогой вещью.
- Может быть, посмотрев на это фото, он сможет вспомнить меня, - тяжело вздохнула женщина. – Честно говоря, я очень на это надеюсь…
- Пойду, соберу чемодан! – сказала Карина, решительно вставая из-за стола.
- А я схожу к соседке. Думаю, мне удастся занять у неё немного денег. Неизвестно, как там сложится у тебя, в этой Москве. По крайней мере, будут деньги на обратный билет, чтобы вернуться в случае неудачи…
На следующий день Карина взяла билет в плацкартный вагон, и этим же вечером отбыла в столицу нашей родины, со страхом думая о том, что ждет её там, где не верят слезам, и где не очень-то жалуют приезжих…
…Она плохо спала в поезде – в вагоне было очень душно, капризничали измученные дети, громко спорили о чем-то подвыпившие мужики, без конца хлопали двери и заливисто храпели те счастливцы, которым удалось уснуть, несмотря ни на что.
Наконец, ближе к обеду поезд прибыл в Москву, на Белорусский вокзал.
Не выспавшаяся Карина вышла на перрон, и спросила у полицейского, как ей проехать в нужное место. К счастью, сержант знал, где находится поселок Нижний Бор, и подробно рассказал растерявшейся девушке весь маршрут.
Поблагодарив разговорчивого старшего сержанта, Карина стала пробираться сквозь вокзальную толчею, легкомысленно повесив сумочку на плечо и держа в руке старенький дерматиновый чемодан. А когда зашла в метро, и хотела купить билет, то увидела, что молния у сумки расстегнута, и кошелек с деньгами исчез, как будто его там и не было! Хорошо ещё, что немного денег мать сунула ей в самый последний момент, и она положила их в карман своего платья. Этих денег могло хватить, разве что, на то, чтобы добраться до дома отца, но никак не хватило бы, чтобы, в случае чего, вернуться назад, в свой родной город, к маме… Значит, обратной дороги у неё нет…
И вот, проплутав по Москве целый день, усталая и голодная Карина оказалась в том поселке, где жил её отец, и позвонила у калитки.
- Кто? – спросил у неё мужской голос, а глазок камеры повернулся к ней, чтобы получше рассмотреть, кто это явился к ним на ночь глядя.
- Меня зовут Карина. Я хотела бы увидеть Эдуарда Константиновича, - ответила девушка.
- По какому вопросу?
- По личному. Дело в том, что я – его дочь…
- Подождите минуту, я узнаю, - сказал голос, и отключился, а Карина осталась возле калитки, и теперь разглядывала улицу и красивые дома, которые стояли на ней. Дома отца за высокой оградой не было видно. Но почему-то девушка не сомневалась, что и он не хуже тех, что окружали её.
Охранник тут же связался с хозяином, и сказал, что его спрашивает девушка, заявившая, что приходится ему дочерью.
Эдуард Константиныч в это время был абсолютно пьян. Несмотря на строжайший запрет врачей, именно сегодня он «принял на грудь» целую бутылку коньяку, чтобы хоть немного заглушить боль и вдруг навалившуюся тоску, и теперь совсем плохо соображал. К тому же очень хотел спать – несколько ночей, которые он провел без сна, давали себя знать - глаза слипались, а в ушах стоял сильный шум, как будто мимо один за другим проносились тяжело нагруженные товарные поезда.
- Скажи ей, чтобы приходила завтра, - рявкнул он в трубку, и кинул её на рычаг, плохо поняв, о чем говорит охранник – кто там пришел к нему, и зачем. Если кому надо, тот завтра придёт ещё раз.
Услышав слова хозяина, пожилой охранник вздохнул, пожал плечами, и сказал в микрофон:
- К сожалению, Эдуард Константиныч не сможет вас сегодня принять, девушка. Он сказал, чтобы вы приходили завтра!
Карина ожидала от этого человека всего, что угодно, но только не этих слов! Вот это да! Он даже не захотел увидеть её, и выслушать то, что она скажет! И что ей теперь делать? Денег на обратную дорогу у неё нет. И в лучшем случае ей придется поехать в Москву, чтобы переночевать на вокзале, среди нервных, бестолково суетящихся пассажиров, воров, бомжей и проституток, тусующихся там, в надежде поживиться. Хорошее начало столичной жизни, ничего не скажешь! К тому же она очень устала, ей очень хотелось есть и пить. Ведь с самого утра у неё во рту не было ни крошки, а сейчас на улице уже темнело.
Охранник увидел, как на глазах у молоденькой девушки появились слезинки. Но она быстро вытерла их ладошками, кивнула головой, как будто соглашаясь с тем, что придет завтра, подняла с земли небольшой чемодан, повернулась, и медленно пошла прочь.
Почему-то эта девушка очень живо напомнила мужчине его собственную внучку, и сердце, как ножом, полоснула острая жалость. Ну, куда она пойдет, на ночь глядя?! Скоро совсем стемнеет, а такую девчушку кто хочешь, может обидеть…
Недолго думая, охранник распахнул калитку, и в несколько шагов нагнал уходящую девушку.
- Эй, милая, погоди-ка!
- Да? – обернулась Карина. – Это вы мне?
- Ты куда направляешься-то, дочка?
- Не знаю, - пожала плечами девушка. - Поеду в Москву, там, на вокзале переночую. Может быть, завтра Эдуард Константиныч согласится принять меня…
- Всё может быть. А пока пойдем-ка, я тебя на ночлег устрою. У меня самого дома такая же пигалица – внучка Катенька.
- А можно? – спросила Карина, не веря в такую удачу.
- Конечно, нельзя. Так ведь не узнает никто! Потихоньку в сторожке поспишь, я тебе на диване постелю…
- Спасибо вам, - сказала девушка, и пошла следом за охранником в домик для охраны.
- Ну, вот, располагайся! – сказал охранник, приведя её в комнату, где светились многочисленные экраны, на которых был виден весь участок и дом господина Романчева. – Ты, наверно, голодная?
- Нет-нет, я совсем не голодна! – испугалась девушка. Вот ещё, навязалась человеку! Как говорится, «дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде»!
- Тебя звать-то как? Запамятовал я…
- Карина.
- Красивое имя. А меня – дядя Володя. Ты посиди тут, девочка, а я сейчас приду!
Через несколько минут он снова вошел в комнату, неся в руках кружку с горячим чаем и тарелку с бутербродами.
- Вот, поешь немного, детка.
- Ну, зачем вы, дядя Володя, не надо, - застеснялась Карина.
- Бери, не стесняйся, у меня этого добра много! Нам с тобой ещё и на завтрак хватит.
Пока девушка пила чай, охранник постелил ей постель в крошечном закутке, отгороженном шкафом, где стоял диван.
- А теперь спать ложись. Небось, не спала в поезде-то…
- Не спала…
…Проснувшись рано утром, Эдуард Константиныч принял аспирин, чтобы хоть немного унять головную боль, поплескался в душе, позавтракал, а потом вызвал к себе охранника, дежурившего этой ночью, который вот-вот должен был смениться.
- Ну, как прошла ночь, Петрович? – спросил он.
- Как обычно, Эдуард Константиныч. Только вот девчушка эта…
- Какая ещё девчушка? – удивился тот. Из его памяти совершенно стерся тот звонок охранника поздним вечером, и его слова про появление незнакомой девушки, назвавшейся его родной дочерью.
- Вот, вчера приехала к вам, да вы её отослать велели. А у неё тут ни родственников, ни знакомых… Хотела назад, в Москву ехать, и там на вокзале ночевать. Так я её чаем напоил, и на диванчике у нас в сторожке устроил, вы уж простите…
- Что за девчушка? Почему она здесь, и что ей от меня надо? – довольно резко произнес Эдуард Константиныч, который в каждом новом человеке, появляющемся вдруг рядом, видел потенциальную угрозу жизни – вот, уже слетается вороньё, как будто почуяв скорую добычу.
- Говорит, дочка ваша! Кариной зовут.
- Дочка??? Вот ещё новости…
К счастью, босс сильно удивился, но не пришел от этой новости в ярость, как иногда бывало, и Владимир Петрович этому сильно обрадовался – значит, у девчушки появился шанс увидеться с Эдуардом Константинычем, и всё ему объяснить. А то, что доказать свое родство с ним будет довольно сложно, она и сама должна понимать – стать родственницей такого богатого человека много желающих найдется, только и успевай отгонять самозванцев от дверей!
- Да, к вам приехала.
- Ну, так веди её сюда, Петрович. Посмотрю, что за родственницу мне Бог послал!
…Наверно, ещё месяц тому назад он просто приказал бы охране прогнать девчонку. А теперь… Вдруг показалось, что это перст судьбы. Может быть, и правда, сам Господь послал ему эту девушку, чтобы был у него в самый трудный час хоть один родной человек рядом…
- Я сейчас! – сказал охранник, и пошел к себе, чтобы сообщить Карине хорошую новость – ей повезло, хозяин согласился принять её, и ждет у себя…
…Уже через минуту Карина вошла в комнату, и увидела сидящего в кресле мужчину, очень похожего на того, что стоял на фотографии рядом с её матерью.
- Здравствуйте, Эдуард Константиныч, - сказала девушка, и вся залилась румянцем. Она чувствовала себя в этом богатом доме совсем лишней, и уже сильно жалела, что послушалась матери, и согласилась приехать сюда. Совсем ей здесь не место! Ну, что общего может быть у бедной девчонки из рабочей слободки захолустного городка, и хозяина этого шикарного особняка! Да ничего, тут и к гадалке не ходи…
- Ну, здравствуй! Говори, зачем ты хотела видеть меня. Я слушаю!
- Простите, но, мне кажется, это всё уже ни к чему, - совсем смешалась девушка, и покраснела ещё больше. – Наверно, мне сейчас лучше уйти…
- Подожди! Садись в кресло, и говори, раз уж пришла. Ну, как тебя зовут?
Девушка послушно села в кресло, и сказала:
- Меня зовут Карина.
- Так. А теперь – всё подробно. Отец, мать, где живешь, и зачем пожаловала. Ну! Я жду! – приказал Эдуард Константиныч, сурово глядя на девушку из-под нахмуренных бровей.
- Мы живем вдвоем, моя мама и я. Мама всю жизнь говорила, что мой отец был геологом и погиб в тайге, когда переправлялся через горную речку. Но несколько дней назад она призналась мне, что мой отец жив. И сказала, что я должна поехать к нему, потому что самой мне ни за что не выжить.
- И ты хочешь сказать, что твой отец – это я? Очень смелое утверждение, надо сказать, и требует веских доказательств! Надеюсь, ты и сама это понимаешь!
- Так мне сказала моя мама…
- И как её зовут, твою маму?
- Её зовут Алаева Любовь Кирилловна.
- Любовь… - повторил вдруг мужчина, и сразу вспомнил свой сон, и молоденькую девушку, которую он отослал от себя много лет тому назад, последний поцелуй на перроне вокзала, и красные огоньки поезда, мигнувшие ему на прощание.
А потом внимательно посмотрел на сидящую перед ним девушку. В это время Карина тоже подняла на него взгляд, и он увидел глаза, один в один похожие на свои собственные.
- Ну, что же рассказывала тебе твоя мама? И почему она решила, что именно я тот человек, от которого она родила свою дочь?
- Она сказала, что совсем недолго была знакома с вами, но до сих пор считает тот месяц, когда вы были вместе, самым счастливым временем в своей жизни.
- Что, тяжко вам живется?
- Да не сладко…
- А что же она замуж не вышла? Неужели не нравился никто?
- Так получилось. Лучше вас не встретила, а на худшее не согласилась. Да к тому же всю свою любовь она отдавала мне…
Сердце его вдруг дрогнуло, и сладко заныло.
- Ну, в конце-концов, светло-карие глаза имеет каждый третий житель нашей планеты, это ещё не показатель! И не повод признавать эту девицу своей дочерью! – старался убедить себя мужчина, а сам, где-то там, глубоко внутри, уже твердо решил, что обязательно оставит девушку у себя – пусть не в качестве дочери, а просто горничной или помощницей поварихи, но ни за что не отпустит её от себя! По крайней мере, тут она не пропадет - у неё будет еда, крыша над головой, и хорошая зарплата, а уж дальше видно будет, как и что…
- Надеюсь, ты привезла с собой её фотографию?
- Ах, да! Совсем забыла, извините!
Карина порылась в сумочке, достала из неё небольшое фото, которое, к счастью, не взяли воры, обокравшие её на вокзале, и подала его сидящему напротив мужчине.
- Вот, это мама дала…
- Да что ж ты раньше-то…
Она увидела, что его лицо вдруг изменилось, и стало на мгновение беспомощным, как у ребенка. Но он быстро взял себя в руки, и теперь, не отрываясь, смотрел на фото, как будто вспоминая то далёкое, давно прошедшее время, когда фотограф запечатлел тот прекрасный момент, и эту девушку подле себя…
Потом Эдуард Константиныч опомнился, и сказал, как ни в чем не бывало, будто всё между ними уже было давно решено:
- Пойдем, милая, я покажу тебе твою комнату…
- Вы… поверили мне, Эдуард Константиныч?
- Я считаю, что такое вполне могло быть. Люба могла родить от меня ребенка, и воспитать его. Но даже если всё не так… У меня нет детей, и ты вполне можешь стать моей дочерью. Тем более что у тебя мои глаза, девочка. Да ты и сама, наверно, это заметила…
Эдуард Константиныч встал с кресла, встала и Карина. Мужчина сделал шаг, обнял худенькое тело девушки, и неожиданно прижал его к себе. А она приникла к нему, слушая, как стучит его сердце, и думала, что этот день она будет вспоминать как один из самых счастливых дней в своей жизни. Вот она-то уж точно признала его своим отцом – безвозвратно и безоговорочно! Совсем не потому, что он жил в красивом доме и был богат. Просто почувствовала, что это именно он, её родной папа, которого она никогда прежде не знала.
Потом отец взял её за руку, повел на второй этаж, и открыл дверь в одну из спален для гостей.
- Ну, вот! Как тебе? Нравится?
- Да… это значительно лучше, чем та комната в полуразвалившемся бараке, где живем мы с мамой, - сказала Карина, и вздохнула.
- А где твои вещи?
- Мой чемодан остался в сторожке охранников.
- А впрочем, представляю, какие там вещи! – сказал Эдуард Константиныч, оглядывая неказистый наряд Карины. Её платье было кое-как сшито сердобольной соседкой, портнихой-самоучкой, из материи, купленной на дешевой распродаже. – Надо будет съездить в магазин, и купить тебе что-нибудь более подходящее. Мы сделаем это завтра. А, впрочем, чего откладывать! Поехали прямо сейчас! Кстати, ты уже завтракала?
- Да, мы с дядей Володей выпили чаю.
- Вот и хорошо!
Они спустились вниз, и сели в машину, чтобы ехать в Москву за покупками. Когда их автомобиль проезжал мимо охранника, тот улыбнулся, увидев в машине хозяина Карину, а та помахала ему рукой.
- Кажется, девочка-то, и вправду, оказалась его дочерью! – с удовольствием подумал Петрович. Скромная молодая девушка очень ему понравилась, и он от души желал ей счастья…
…Длинный июньский день уже подходил к концу, когда они вернулись домой с багажником, плотно набитым пакетами, свертками и коробками. Эдуард Константиныч не скупился на подарки, и покупал всё то, что, на его взгляд, могло пригодиться молоденькой девушке. А та находилась в состоянии полной прострации, глядя на то, как продавцы, стараясь угодить выгодному покупателю, приносят ей всё новые и новые наряды, и заставляют примерять их, качая головой и цокая языком, потому что на её складной худенькой фигурке чудесно сидели и платья, и модные брючки, и фирменные джинсы, о которых девушка до сих пор могла только мечтать, разглядывая их в витрине местного универмага.
- Ну, ты довольна, детка? – спросил он, сидя рядом с Кариной на заднем сидении, хотя всегда предпочитал сидеть рядом с шофером, чтобы обозревать окрестности. Однако с удовольствием заметил, что с появлением в доме этой девчушки его вкусы стали меняться. И почему-то посчитал это добрым предзнаменованием, несмотря на то, что ни на секунду не забывал о своей болезни.
- Ещё бы! – ответила та. – Да я за всю свою жизнь не износила и половины того, что вы купили мне сегодня!
- Вот и славно! А теперь мы с тобой поужинаем, немного отдохнем, а потом ты примеришь всё ещё раз, уже дома, в спокойной обстановке. Кстати, ты должна позвонить матери! Она ведь, наверно, волнуется, не зная, как я принял тебя.
- К сожалению, я не могу позвонить. У меня нет мобильного телефона, - ответила Карина.
- Ну, это не беда! – сказал Эдуард Константиныч, и протянул ей свой мобильник.
- Не надо, Эдуард Константиныч. Всё равно ничего не получится. В нашей квартире нет телефона, а соседка, у которой есть телефон, сейчас уехала. Но я обязательно напишу маме, прямо сегодня! А впрочем, я могу позвонить ей на работу. Можно? Сегодня как раз её смена! Надеюсь, её подзовут к телефону, или хотя бы передадут, что я звонила.
- Ну, конечно, звони!
Она быстро набрала нужный номер, и, когда в трубке раздалось «Алло!» сказала:
- Попросите, пожалуйста, Любовь Кирилловну!
Через несколько секунд девушка услышала голос матери.
- Слушаю вас!
- Мамочка, это я! Не волнуйся ни о чем! У меня всё хорошо…
- Вот и славно! У меня прямо камень упал с души. Передавай от меня привет своему отцу, и мою самую искреннюю благодарность…
- Обязательно! Я целую тебя, мамочка.
- И я целую тебя, девочка моя!
Больше отвлекать мать от работы Карина не могла – та работала на конвейере, и долгие телефонные разговоры работниц начальство не поощряло, вычитая за них деньги из крошечной зарплаты и беспощадно лишая любителей потрепаться в рабочее время премиальных…
…На следующее утро отец и дочь завтракали вместе. Эдуард Константиныч собирался ехать в свой офис.
- Сегодня я постараюсь освободиться пораньше. Ну, а ты пока хозяйничай! Тут всё в твоем распоряжении – сад, бассейн, тренажерный зал. Если что надо, обращайся к горничной, Зиночке. Я предупредил её, она поможет тебе во всем. За ворота пока не выходи. Мало ли что! Я сам потом покажу тебе поселок, и представлю соседям.
- Хорошо, я буду вас ждать!
Она хотела добавить к сказанному коротенькое слово «папа», но постеснялась. Ведь и он пока ни разу не назвал её дочкой… А то, что он разрешил ей пожить в его доме и накупил подарков, ещё ничего не значит, девушка хорошо понимала это. Ведь у богатых свои причуды…
Карина надела на себя купальник, новую футболку и джинсы, взяла с собой полотенце и вышла в сад. Тут было очень красиво! Деревья и кустарники разрослись так густо, что создавалось ощущение полного одиночества, как будто и не было поблизости этого большого дома, и избушки охраны, и домика, где жила прислуга. Сад был украшен вазонами с цветущими растениями, был тут и настоящий фонтан, из которого били хрустальные струйки воды, и удобные лавочки, где можно было присесть. И вообще чувствовалось, что тут поработал дорогой ландшафтный дизайнер, который хорошо знает свое дело.
Наконец, девушка увидела бассейн. Несмотря на то, что было ещё утро, летнее солнце уже палило вовсю. Карина быстро скинула с себя одежду, и спустилась по лесенке в воду.
- Как хорошо! – подумала она, сильным кролем проплыв бассейн из конца в конец. – Как будто побывала в раю!
Девушка очень любила купаться в речке и хорошо плавала. Но в последние годы ей это редко удавалось – в летние каникулы она устраивалась на работу почтальоном или мыла посуду в кафе, чтобы хоть немножко помочь матери, и не могла ходить с подружками на городской пляж.
Теперь она немного устала с непривычки, и прислонилась к бортику, чтобы передохнуть.
- Это откуда же у нас в бассейне появилась русалка? – вдруг послышался мужской голос.
Карина испуганно закрутила головой, пытаясь рассмотреть говорившего, но потом подумала, что ей нечего опасаться – тут столько охраны! Не может быть, чтобы сюда забрел кто-то чужой!
И действительно, вскоре увидела молодого мужчину в голубой форменной рубашке охранника. Тот подошел к бассейну, его симпатичное лицо улыбалось.
- Здравствуйте, мадмуазель! Могу я спросить, кто вы?
- Я Карина, дочка хозяина дома!
- Да вы что?! Петрович, прежде чем уйти домой, что-то говорил мне, но я подумал, что дед просто прикалывается! Он ведь у нас любитель розыгрышей! А оказывается, это правда… Значит, вы – дочь Эдуарда Константиныча?
- Выходит, что так.
- А вы и в самом деле на него похожи. Особенно глаза.
- А вас как зовут?
- Игорь. Вот, служу тут охранником. Кстати, мне надо идти. Если кто-нибудь заметит, что меня нет на месте, может и нагореть!
- Конечно, идите, Игорь! Не хочу, чтобы из-за меня у вас были неприятности!
- Но мы ведь ещё увидимся с вами, правда?
- Конечно, увидимся! Обязательно! И не раз!
Карина вышла из воды, и теперь лежала в шезлонге, пытаясь хоть немного загореть. Но совсем скоро солнце стало жечь кожу, и девушка пошла в дом. Кстати, время прошло почти незаметно, и теперь двигалось к обеду. А ведь отец обещал приехать сегодня пораньше! Может быть, они смогут пообедать вместе. Ей было так одиноко в незнакомом доме, где она никого не знала!
Но время шло. Она уже пообедала, похвалив мастерство поварихи, а потом прилегла ненадолго, и провалилась в сон, который был спокойным и освежающим.
… Эдуард Константиныч ехал на работу. Он с удовольствием заметил, что хорошо выспался сегодня, несмотря на то, что не пил снотворного на ночь, да и боль в боку не так сильно мучила этой ночью. К тому же его оставили те невеселые мысли, что одолевали до появления в доме этой девочки, которую он ещё не мог назвать своей дочерью, но уже пустил в свое сердце, и она поселилась там, заняв большую его часть.
- Ну, надо же! Бог как будто услышал мои молитвы, и послал мне утешение в конце жизни! Теперь рядом со мной будет эта девочка, она поможет мне пережить все невзгоды. И ей я могу завещать всё, что у меня есть. А почему бы и нет? Ну, и что, что она очень молода и неопытна? В этом году Карина поступит в институт управления, уж я позабочусь об этом, и там её научат всему, что нужно. Да к тому же я могу выдать её замуж за человека, который будет управлять моей компанией, пока она не наберется опыта… А вот это хорошая идея! Надо будет хорошенько подумать, кто из мужчин достоин назвать мою дочь своей женой! – подумал Эдуард Константиныч, и улыбнулся своим мыслям.
Эту улыбку увидел его шофер, и обрадовался – может, не так уж плохо обстоят дела у Эдуарда Константиныча. Все уже знали о том, что их шеф болен, и ждали перемен. А давно известно, что в жизни редко, когда бывают перемены к лучшему. Тем более в нашем непредсказуемом отечестве, где все реформы – это только очередная уловка, чтобы залезть к нам в карман, и вытрясти из него последнее. Уж лучше работать на того человека, которого знаешь, и к чудачествам которого давно привык, чем на кого-то другого. Ведь тот вполне может дать коленом под зад, если чем не угодишь. А Эдуард Константиныч хозяин хоть и строгий, но вполне адекватный, и не будет гнобить человека по пустякам, и, как говорят в Одессе, понапрасну «расчесывать нервы».
В последнее время босс стал сильно задумываться, и вид имел угрюмый. А вот сегодня улыбнулся! Скорее всего, это из-за той молоденькой девчонки, что явилась позавчера в дом нежданно-негаданно. Видно, «показалась» она ему. И теперь ему станет полегче, а, значит, и всей обслуге тоже. Тут ведь все зависят друг от друга, как хорошо подогнанные детали одного механизма.
Автомобиль плавно затормозил около здания офиса компании, и её хозяин вышел из него.
- Всё, Лёня, до трех свободен, - сказал шеф, и стал подниматься на ступеньки крыльца.
Он не любил, когда шоферня, бездельничая, кемарила на сидении автомобиля, сложив руки на груди и надвинув бейсболку на глаза. Пусть лучше займутся своими личными делами – мало ли, куда надо съездить человеку! И за это его тоже любили. «Срубить» пару тысяч деревянных, отвезя какого-нибудь опаздывающего пассажира в аэропорт, совсем неплохо! Всё семье прибыток! Тем более что к его машине ни менты, ни другие бомбилы сильно не придирались. Посмотрят на номера, выматерятся от души, а потом отвернутся, и катят мимо, как будто не видят конкурента – а ну его, себе дороже связываться…
Эдуард Константиныч зашел в свой кабинет, сел за стол, и сразу вызвал к себе секретаршу.
- Слушаю вас, Эдуард Константиныч! – сказала девушка, держа в руках блокнот и ручку.
- Сделай-ка мне чайку покрепче, девочка, и вызови Германа Михалыча.
- Хорошо, Эдуард Константиныч! Одну секунду!
Через несколько минут на столе шефа стояли чашки с горячим янтарным чаем для него и его заместителя и хрустальная вазочка со сдобным печеньем, а в дверь входил мужчина лет тридцати трех – тридцати пяти на вид – высокий, подтянутый, одетый с иголочки, и очень серьезный.
- Вызывал, Эдуард Константиныч? – спросил пришедший, и сел в кресло напротив шефа.
- Да. Есть разговор. Но сначала чайком побалуемся. Не возражаешь?
- Согласен. Только долго рассиживаться у тебя не могу – извини, вызвал всех начальников отделов на одиннадцать. Люди расслабились - лето, жара. Совсем не хотят работать! Всем сразу отпуск подавай, а дела так, побоку! Сегодня будем говорить об этом.
- Ну, а у меня к тебе совсем другой разговор. Гера, ты не представляешь, что произошло вчера!
- Не представляю. Надеюсь, ничего такого, что помешает нашему бизнесу?
Кроме того, что пришедший был его заместителем и правой рукой вот уже пять лет, Герман владел ещё небольшой частью акций компании. Разумеется, контрольный пакет оставался в руках господина Романчева, но и заместитель тоже мог ставить палки в колеса, когда собиралось собрание акционеров, если какое-то из решений шефа было ему не по душе. Поэтому ссориться со своим заместителем Эдуарду Константинычу было совсем не с руки. Тем более что Герман был порядочным человеком, квалифицированным специалистом, очень серьезно относился к работе, и не манкировал своими обязанностями, всегда ставя работу в компании выше личных дел.
- Понимаешь, у меня дочь нашлась! – сказал вдруг его босс, и улыбнулся.
Услышав эти слова, Герман на несколько секунд застыл, а потом схватился за сердце.
- Что? Как это? Ты что, так шутишь, Эд? Какая ещё дочь? Глупости не говори! Знаешь, я уже вышел из того возраста, когда люди верят в аиста, приносящего в дом детей.
- Ну, моя девочка уже вышла из грудничкового возраста. Ей скоро восемнадцать.
- И откуда она взялась, эта девица?
- Приехала из маленького городка под Смоленском…
- Вот только, пожалуйста, не говори мне, что был когда-то знаком с её матерью, а глаза девицы похожи на твои один в один!
- Но всё обстоит именно так, как ты сказал!
- О, Господи! – простонал Герман, и схватился руками за голову, чуть испортив при этом свою идеальную прическу – густые темные волосы молодого человека были уложены волосок к волоску, а тоненькая ниточка абсолютно ровного пробора разделяла их сбоку.
- Ты что, не можешь поверить, что так бывает? Она привезла мне фотографию своей матери, и я стою рядом с ней. Мне там немногим более тридцати, а ей восемнадцать, как сейчас моей Карине...
- А что такое фотошоп, ты слыхал, Эд? И вообще, что ты знаешь об аферистах, которые специализируются на таких лохах, как мы?
- Ну, уж ты сказал, - хмыкнул Эдуард Константиныч, и покачал головой. Лохом его ещё никто не называл!
- В общем, так. Я хочу увидеть эту девицу собственными глазами. И как можно быстрее, пока ты не наделал глупостей! Я заставлю её сделать генетическую экспертизу, что бы ты ни говорил мне тут о её глазах и когда-то исчезнувшей мамаше!..
- Ну, хорошо! Сегодня у нас пятница? Так вот. Завтра я жду тебя на обед. Приезжай! Мы приятно проведем время, а заодно ты познакомишься с моей девочкой.
- Согласен! Я обязательно буду. Просто не терпится познакомиться с твоей дочерью и богатой наследницей. Я ведь не ошибся, ты уже всерьез думаешь о том, чтобы написать завещание в её пользу? Только имей в виду - я сделаю всё, чтобы этого не произошло! Ну, нельзя же быть таким легковерным, особенно в наше непростое время, Эд!
…Может быть, молодой человек был бы не так раздражен, и не так категоричен в своих оценках данного события, если бы не то, что произошло с ним совсем недавно.
Дело в том, что год назад он женился. Женился по большой любви, на очаровательной молоденькой девушке из хорошей семьи. Казалось, он предусмотрел всё – несколько дней за невестой следил опытный частный детектив, чтобы выяснить, с кем встречается его избранница. Кроме того, в архивах были подняты необходимые документы, проверена медицинская карта невесты… Всё оказалось в идеальном порядке! Невеста была чиста, как первый снег, и абсолютно здорова. Её родители были интеллигентны и имели хорошую работу. Семья жила в отличной пятикомнатной квартире, обставленной старинной антикварной мебелью и набитой бесценными безделушками позапрошлого века…
Сама девушка, натуральная голубоглазая блондинка, которых просто обожал Герман, была так хороша и так трогательна, что ему в голову не пришло заняться с ней сексом до свадьбы. Это же нонсенс! Это же всё равно, что совратить ребенка, и заставить этого несмышленого ребенка грешить, потому что тот и не догадывается, о том, что творит!
Итак, дело быстро двигалось к свадьбе. Герман Михалыч был если и не богатым, то весьма обеспеченным молодым человеком. Он сам выбрал роскошное платье для своей любимой, сам оплатил кольца, банкет в дорогом ресторане и всё остальное. Ему было просто приятно видеть, как радуется его будущая жена. Ради её улыбки он готов был на всё. Кажется, и луна осталась на небе лишь только потому, что её не потребовала избранница Германа, иначе он достал бы и её.
Наконец, пришло время подписать брачный контракт. Их адвокат настаивал на этой процедуре. Ну, а чего в этом особенного? Сейчас все состоятельные люди так делают! Но у Германа не поднялась рука обидеть недоверием этого непосредственного, очаровательного ребенка. Ну, как можно говорить о деньгах в её присутствии?! Ведь это же ангел спустился к ним с небес, чтобы сделать его самым счастливым мужчиной на свете!..
…Итак, наконец-то пришел долгожданный день, и она стала его супругой. Каково же было удивление счастливца, когда, тот понял, что далеко не первый мужчина у неё в постели, а совсем скоро узнал, что многие из его знакомых могли бы похвастаться тем, что имели такое же удовольствие, причем за совсем небольшие деньги, и были очень удивлены, узнав в невесте недорогую проститутку, промышлявшую в одном из ночных клубов Москвы! Но и это ещё не всё. На следующий же день после свадьбы пропали и её благородные родители. Их шикарная квартира теперь была закрыта на ключ и опечатана, потому что настоящие её хозяева находились под следствием в СИЗО, и никакого отношения к блондинке не имели! А когда разъяренный мужчина потребовал объяснений от жены, она только засмеялась, глядя ему в глаза, и сказала, что согласна на развод, но по суду получит от него приличные отступные!
Кстати, даже её волосы цвета лунного серебра были ненатуральными, и через неделю корни их почернели, отрастая, а глаза без голубых линз оказались серо-зелеными, и стали прищуренными и довольно нахальными, а не распахнутыми настежь глазами ангела во плоти.
Вот тут-то «счастливец» и вспомнил, что так и не подписал брачный контракт, как того требовал опытный адвокат. И вынужден был заплатить приличную сумму своему падшему ангелу ещё и сверх той, что присудил суд, иначе та грозилась рассказать газетчикам, как провела его, этого лоха, подняв тем самым бывшего мужа на смех! И вместе с появлением статьи в газете потускнела бы и его деловая репутация. Тогда с карьерой пришлось бы распрощаться - такого промаха деловым людям не прощают!
Это было сильным ударом для мужчины. Он прогнал жену, и через месяц получил развод. Но его бедная гордость никак не желала успокоиться. Боже, как его провела эта проститутка! Где были его глаза! Как будто кто-то накинул мешок ему на голову, потом затянул на шее петлю, и он послушно шёл, куда вели, как дрессированный медведь на веревочке… А эта троица - красавица-дочка и её добропорядочные родители - смеялась над ним, потирая руки, с нетерпением ожидая золотого дождя, который прольется над ними в самом ближайшем будущем!..
…Несмотря на большую разницу в возрасте и в положении, Герман и Эдуард Константиныч были в дружеских отношениях уже более десяти лет, и доверяли друг другу целиком и полностью. Хотя, и не дружили домами, не вели задушевных бесед и не делились секретами. Это была дружба двух деловых людей, каждый день встречающихся на работе, и понимающих друг друга с полуслова.
И вот теперь в доме его шефа появилась какая-то девица – дочка, блин! Герман решил, что обязательно спасет своего шефа. Наверняка это какая-то подстава! Да он был просто уверен в этом! Он носом чует, что что-то здесь нечисто, и готов землю рыть, чтобы вывести самозванку на чистую воду. К счастью, в этом случае выяснить всё проще простого. Один генетический анализ, и Эд поймет, кого пригрел на своей груди. Надо только убедить счастливого отца сделать этот анализ. Правда, пока они будут ждать результата, может произойти всё, что угодно. Наверняка девица хитра, хорошо знает, чего хочет, и за этот месяц успеет сделать многое. Но уж он, Герман, тоже постарается! Он не даст друга в обиду! Он постоянно будет рядом, и заметит любое её телодвижение. И если она и в самом деле попытается хоть как-то провести Эда, то он сумеет это предотвратить, чего бы это ему ни стоило!
Вот так, только-только появившись в доме отца, Карина получила очень влиятельного недруга, готового на всё…
…За ужином, сидя за столом напротив дочери, Эдуард Константиныч сказал:
- Завтра к нам на обед придет мой друг. Надо будет посмотреть, что тебе лучше надеть.
- А почему это так важно?
- Хотелось бы, чтобы ты произвела на него хорошее впечатление. Завоевать его расположение очень трудно. Он слишком плохо сходится с людьми...
- Но, может быть, мне не следует знакомиться с ним? Честно говоря, я тоже очень трудно схожусь с людьми, у меня полно комплексов…
- Всё равно ты должна познакомиться с ним, рано или поздно. Так уж лучше пусть это произойдет именно завтра, когда я буду рядом.
Больше об этом они не говорили. После ужина отец и дочь вышли в сад, куда уже опустилась вечерняя прохлада. Эдуард Константиныч сел в шезлонг, а Карина пошла окунуться в бассейн. Может быть, ощущение прохладной воды на разгоряченном теле позволит ей немного успокоиться, и не думать о том, что завтра к ним придет этот суровый дядечка с глазами, больше похожими на льдинки. Он будет внимательно разглядывать её, а потом скажет отцу, что тот напрасно приютил девчонку у себя в доме, и тратит деньги, покупая ей наряды, а тот послушается, и прогонит её прочь от себя. Так и закончится для неё эта едва начавшаяся жизнь, больше похожая на сказку…
…На следующий день, надев самое скромное из платьев, купленных ей отцом, и заплетя волосы в одну косу, перекинутую за спину, Карина вышла к обеду. Войдя в столовую, она увидела, что двое мужчин уже сидят за столом, разговаривая о чем-то. Один из мужчин – это её отец, а вот второй…
- Здравствуйте, - сказала Карина, подойдя поближе.
Увидев девушку, гость сразу вскочил со стула, и припал губами к её руке, чем привел смущенную девушку в ещё большое смятение.
- Познакомься, детка! – сказал Эдуард Константиныч. - Это мой заместитель, Герман Михайлович. Мы уже много лет работаем вместе, и полностью доверяем друг другу.
- Карина, - пискнула девушка, и от сильного волнения на щеках её вспыхнули два красных пятна.
Мужчина, наконец, оторвался от её руки, и поднял глаза. На секунду взгляды молодого мужчины и девушки встретились. И Карина увидела, что его глаза - это отнюдь не две льдинки, как она представляла их себе до встречи с ним, а два черных бездонных омута, в которых ничего не стоит утонуть. А ещё в них иногда может гореть огонь, и тогда от этого огня можно вспыхнуть, и сгореть дотла. И ещё неизвестно, что лучше…
- Герман, - назвал он свое имя, и помог девушке сесть, придвинув стул.
- Ну, что ж? Если мы все уже в сборе, не пора ли начать нашу трапезу? – потер рука об руку хозяин дома, а горничная кинулась разливать по тарелкам суп…
- Какими судьбами к нам? – спросил Герман у девушки, как будто так, между делом.
- Так сложились обстоятельства…
- Ну, что ж! Если обстоятельства, тогда конечно, - сказал Герман, и нехорошо усмехнулся.
А Карина поняла, что этот мужчина не поверит ни одному её слову, и наверняка наговорит её отцу такого, что… Впрочем, сейчас ей лучше не думать об этом, и сосредоточиться на еде. Ещё не хватало разрыдаться перед этим лощеным мужиком, напыщенным, как индюк! У неё впереди бессонная ночь, когда она обдумает всё, и примет необходимое решение - как ей жить дальше. Девушка всё больше склонялась к тому, что ей надо уехать из этого дома. Она будет жить в своем городе, и работать там, где всю жизнь работает её мать, получая за свой труд копейки. Зато там она будет среди своих, таких же, как она людей, и никто не посмеет смотреть на неё так, как смотрит сейчас этот приятель отца – как будто она мелкое кусачее насекомое, и чем быстрее прихлопнешь его ладонью, тем лучше!
- Гера, давай, о делах потом! Смотри, девушка совсем ничего не ест! – сказал Эдуард Константиныч, заглянув в тарелку Карины, которая была почти нетронутой.
- Ну, что ж! Потом, так потом, - ответил Герман Михалыч, и снова принялся за супчик, который сегодня очень удался поварихе.
Откушав второе, они принялись за десерт. А сразу после кофе и фруктов Эдуард Константиныч извинился, и удалился к себе. Почему-то сегодня бок разболелся более обычного, и ему просто необходимо было прилечь хоть ненадолго.
Карина осталась с Германом наедине, и единственным её желанием было провалиться сквозь землю, и как можно скорее.
- Если вы не возражаете, я бы вышел в сад.
- Конечно, не возражаю. Там очень красиво, и к тому же намного прохладнее, чем в комнатах.
Они вышли в сад, и сели на скамейку, которая утопала в зелени, и стояла прямо напротив фонтанчика.
- Здесь прекрасно, правда? – сказал Герман.
- Да, я очень люблю это место!
- И когда же вы успели его так полюбить, деточка? Насколько мне известно, вы живете здесь меньше недели.
- Да. Вы правы. Я приехала совсем недавно.
- Что, в своем городе не смогли подыскать подходящей кандидатуры себе в папочки?
- Зачем вы так со мной, Герман Михалыч? Что плохого я вам сделала?
- А как? Неужели вы думаете, что я поверю, будто бы вы случайно выбрали себе в родственники одинокого богатого мужчину, а не работягу с пустыми карманами и неуемной тягой к спиртному?!
- Я никого не выбирала! О том, что мой отец жив, мне сказала моя мама…
- В этом я не сомневался! Куда уж семнадцатилетней девчонке самой обстряпать такое дельце! Тут нужен человек постарше и намного опытнее…
- Извините, но я не хочу этого слушать. Мне лучше сейчас уйти. А завтра я уеду. Наверно, это и в самом деле будет лучшим выходом для всех.
- Ну, зачем же так? Боюсь, что этим вы разобьете сердце моему другу. Разменяв шестой десяток, он стал сентиментален, как кисейная барышня… А вы не хотите сделать генетическую экспертизу? Тогда всё сразу встанет на свои места. Или боитесь? Ведь может получиться так, что результат анализа будет отрицательным…
- Я верю своей матери, Герман Михалыч. Но даже если результат будет отрицательным, я-то в этом совсем не виновата! Дети не выбирают себе родителей, и не могут знать, кто их отец, если не видели его ни разу в жизни. К сожалению…
- С вашего разрешения, я сегодня же поговорю с Эдуардом Константиновичем, и завтра сам отвезу вас в клинику. И не надо ничего бояться! У вас просто возьмут кровь на анализ, это очень быстро и совсем не больно.
- Как скажете. Я готова! Нам, детям, выросшим в трущобах на городских окраинах, нечего бояться! Падать дальше всё равно некуда. Это пусть богатые боятся. Сверху-то падать значительно больнее, можно и копчик отбить! – сказала Карина.
Девушка встала со скамейки, быстрым шагом пошла по направлению к дому, и скрылась в нем.
Оставшийся на скамейке Герман был поражен её словами.
- А девице-то в рот палец не клади! Как она меня, а?
Через секунду некоторую растерянность на его лице сменила улыбка. В конце-концов, он рассмеялся. Девчонка была забавной, и, кстати, очень хорошенькой. А её ореховые глаза и правда похожи на глаза Эдуарда Константиныча. Не признать это было просто невозможно…
…На следующий день Герман Михайлович заехал за Кариной, и они поехали в клинику, где девушка сдала кровь на анализ. Это не заняло много времени, и уже через несколько минут она освободилась.
- Ну, и куда теперь? – спросил мужчина.
- Отвезите меня туда, откуда взяли, - сказала Карина. Сказать ему «отвезите меня домой» язык не поворачивался. Ну, какой дом, ей-Богу! Так, место, где ей разрешили пожить, и откуда могут прогнать в любой момент, просто указав пальцем на дверь.
- А может быть, хотите немного покататься по Москве? – вдруг предложил Герман. – У меня до очередной деловой встречи есть ещё час времени, и я мог бы…
- Нет-нет, пожалуйста! Я хочу побыть одна, - ответила девушка.
Конечно, она с удовольствием прокатилась бы по городу в шикарном автомобиле с кондиционером, ведь она ещё совсем не видела Москву. Но сидеть рядом с Германом не хотела. Она чувствовала, что не нравится ему, а он совсем не нравился ей…
- Тогда, может быть, посидим в кафе? – не сдавался тот, сам не понимая, зачем это делает. Почему-то очень хотелось побыть рядом с ней подольше, и увидеть, как она улыбается. Ведь до сих пор для улыбок у девушки не было поводов. По крайней мере, в его присутствии.
- Я не была в кафе ни разу в жизни – посещение таких мест мне не по карману. Так, не стоит и начинать! А то, знаете ли, я могу быстро войти во вкус…
Герман усмехнулся, качнул головой, и сказал своему водителю:
- Вези нас к Эдуарду Константинычу, Сергей!
Через полчаса Карина вышла из автомашины, та развернулась, и поехала назад, в Москву.
Войдя в дом, девушка сразу закрылась в своей комнате. Ей было плохо. Единственным её желанием теперь было вернуться домой, к маме, и броситься к ней, чтобы в кольце её ласковых рук снова ощутить себя любимой и желанной. Здесь она никому не нужна! Здесь её только терпят. Ну, а что она хотела? Вот, явилась в чужой дом без приглашения… Слава Богу, что Эдуард Константиныч принял её, и оставил у себя! Хороша бы она была на улице – без гроша в кармане! Ещё в милицию бы попала, как бездомная бродяжка…
Когда домой вернулся хозяин дома, то увидел Карину с заплаканными припухшими глазами. Её хорошенький носик покраснел и тоже припух.
- Ну, и что у нас случилось, Карина? Почему ты плакала? – спросил он у девушки. – Тебя кто-то обидел?
- Нет. Просто я скучаю по маме. Она единственный человек, который любит меня. Зря я согласилась оставить её одну, и уехать. Она ведь сделала это ради меня, и не подумала о том, как будет жить совсем одна! Наверно, мне придется уехать из вашего дома, простите.
- И это единственная причина, по которой ты хочешь уехать, детка?
- Нет, не единственная. Знаете, за те годы, что я живу на свете, я встречала много людей. Одни из них меня любили, другие были просто равнодушны. Но среди них никогда не было того, кто бы ненавидел меня! Ощущать, что человек чувствует к тебе антипатию, это очень неприятно. Тем более, когда совсем не понимаешь причины. Ну, что я ему сделала?
- Я не понимаю, о ком ты, девочка. Кто тебя ненавидит?
- Герман Михалыч. Я прямо чувствую волны ненависти, которые исходят от него. Ведь он меня совсем не знает, а уже подозревает во всех смертных грехах! Это же нехорошо…
- Да такого просто не может быть! У него совершенно нет причин как любить, так и ненавидеть тебя. Вы виделись сегодня второй раз в жизни. Ну, скажи, с какой стати ему плохо относиться к тебе? Хотя… Есть причина, по которой он теперь ненавидит всех женщин. Может быть, он считает тебя одной из тех, кто способен сделать с человеком то же самое, что сделала с ним его жена?
- А что сделала с ним его жена? Я ничего не знаю об этом…
Эдуард Константиныч рассказал, что произошло в жизни Германа меньше года назад, и как пострадала от аферистов его гордость, и опустел его кошелек.
- Думаю, что теперь он никогда не сможет жениться. Все женщины кажутся ему обманщицами и охотницами за чужими деньгами. Но ты не должна принимать это близко к сердцу. Ведь ты приехала ко мне, и живешь в моем доме. И хоть я и отношусь к Герману как к самому близкому другу, я не дам ему в обиду свою дочь!
При слове «дочь» Карина вскинула на него свои ореховые глаза, чтобы посмотреть, не оговорился ли он. Но тот смотрел на неё с улыбкой. Он хорошо понимал, что сейчас творится в душе молодой девушки, и хотел хоть немного поддержать её…
- Конечно, ему не позавидуешь, - вздохнула Карина. - И всё-таки…
- Думаю, что теперь Герман Михалыч не скоро будет у нас обедать, - сказал он. – А мы с тобой, пожалуй, сделаем ещё один набег на магазины. Ну, что? Ты согласна?
- Какая же девушка откажется от такого предложения?
- Вот именно!
- А что мы будем покупать на этот раз?
- Теперь нам надо купить тебе что-нибудь на осень. Ведь когда ты будешь учиться в институте, у тебя может не оказаться времени на шопинг. А без теплого пальто и сапожек осенью не обойтись. Так что, вытри носик, и больше не плачь. Для этого у тебя пока нет причин! Усекла?
Девушка кивнула головой, и заставила себя улыбнуться.
…Утром, едва позавтракав, они поехали в Москву, и опять отец покупал ей всё, не считаясь с деньгами. Теперь это были шерстяные свитера, теплые брючки, осенние туфельки и сапоги, теплая куртка, пальто и миленький вязаный беретик с помпоном, который очень шёл ей, и опять обрадованные продавцы подносили всё новые и новые товары, стараясь угодить взыскательному вкусу выгодного покупателя…
- Ну, все, детка! Я не могу больше! – в изнеможении садясь на сидение своей машины, сказал отец, когда все покупки были упакованы и уложены в багажник.
Карина сидела рядом с ним на сидении, и лицо её выражало самое искреннее смятение.
- Ну, что случилось, милая? Мы забыли что-то купить, и ты хочешь вернуться? Если так, то это уже без меня, девочка…
- Нет-нет, вы купили мне вещей более чем достаточно. Просто я хотела бы попросить вас…
При этих словах лицо девушки вспыхнуло.
- Да говори же ты! Чего тут не хватает? Зонта? Перчаток? Носовых платков? Сумочки? Кажется, всё это мы купили, причем в нескольких экземплярах…
- Мне ничего не надо. Дело в том, что… Я видела там сапоги, они стоят две тысячи двести пятьдесят рублей…
- Ну, и зачем тебе этот дешевый кожзам? Кто сейчас носит такое? Приличная обувь стоит значительно дороже! Они что, очень модные, и поэтому приглянулись тебе?
- Нет. Просто они очень подошли бы моей маме, она давно о таких мечтает. Понимаете, у неё сапоги совсем прохудились, а ей ноги беречь надо. Ведь любая простуда может вызвать воспаление легких. А у неё легкие слабые. Она на заводе работает, там в воздухе масло и какие-то примеси – редко, кто до пенсии дорабатывает… Простите… Я не хочу вешать на вас свои проблемы! Но мне очень надо, поверьте…
- Да брось ты, девочка, какие проблемы! Вот тебе деньги, иди, и бери то, что хочешь!
Он открыл бумажник, и достал из него во много раз больше денег, чем просила Карина.
- О, Господи! - вздохнул он. - В нашей стране полно женщин, которые могут только мечтать о сапогах, которые не промокают… Это так печально!
Потом Эдуард Константиныч подумал, что надо бы помочь девушке нести покупки, и уже хотел выйти из машины, чтобы пойти в магазин, но тут увидел дочь в дверях с коробкой в руках. На лице её цвела улыбка.
- Вот, купила! Мне повезло - оказалось, что это последняя пара её размера! – сказала она. – Мама будет очень рада! Спасибо вам.
- А что же ты больше ничего не купила? – удивился Эдуард Константиныч.
- Я не могу, извините, - сказала Карина, и протянула ему лишние деньги.
- Если кто-нибудь ещё скажет, что эта девочка приехала ко мне, чтобы разжиться деньгами, я плюну этому человеку в лицо, - подумал мужчина, убирая купюры в бумажник…
…Вот уже месяц прошел, как Карина приехала к отцу, и стала жить в его доме. Она немного привыкла к тому, что её окружало, познакомилась с соседями, и съездила с отцом в институт. Конечно, её брали туда безо всякого конкурса, предоставив возможность выбрать любой факультет.
Герман Михалыч весь этот месяц не оставлял её своим вниманием, и частенько приглашал в театр или на прогулку по городу. Каждый раз, слыша его голос по телефону, девушка хотела отказаться, но отец почему-то очень поощрял эти свидания.
- Поезжай, Карина! К сожалению, сам я не могу уделять тебе слишком много времени. А так, и Герман развлечется, и ты не будешь сидеть целыми днями одна дома!
И она ехала с ним, скрепя сердце, постоянно ожидая от него какого какого-нибудь подвоха или грубого слова. Но он был с ней вежлив, и даже благожелателен.
Карина не понимала, зачем он делает всё это – что, у него так много свободного времени, что он может тратить его столь расточительно на девицу, которую едва терпит?! Она ждала хоть какого-то объяснения этому. Но его не было. Он по-прежнему почти каждый день звонил ей, и приглашал пойти куда-нибудь, и девушка шла, теряясь в догадках и недоумевая…
…Наконец, была готова и генетическая экспертиза, которая доказала, что Карина и в самом деле дочь Эдуарда Константиныча, и теперь она могла смело называть его папой.
Отец купил ей и её матери мобильные телефоны, и теперь они общались по вечерам, когда мать приходила с работы.
Один раз Любовь Кирилловна решилась, и позвонила Эдуарду. Ну, должна же она поблагодарить его за подарок! Ведь осень не за горами, и вместе с ней – дожди и слякоть под ногами. А теплые сапоги избавят её от многих проблем, и помогут сохранить хрупкое здоровье!
- Не стоит благодарности, милая! – пророкотал Эдуард Константиныч в трубку.
Любе было неудобно занимать его время, и она, скомкав разговор, быстро попрощалась, и положила трубку. Вот и всё. Ну, а чего ещё она хотела от него? Её дочь будет учиться в одном из самых престижных ВУЗов в Москве, она хорошо одета и всегда накормлена. О чем ещё может мечтать любящая мать?! Но женщина мечтала. Она хотела бы хоть одним глазком увидеть того человека, которого любила, и который так легко расстался с ней в то далекое время, когда ей самой было столько же лет, сколько сейчас его дочери…
…Время шло. Вот уже и первое сентября миновало, и у Карины начались занятия. В институт и из института её возил Игорь, которого отец сделал её личным водителем.
Девушка быстро влилась в студенческую жизнь, у неё появилось много друзей. Тем более что она была умна, начитана, со вкусом одевалась и ездила в институт на шикарном «мерине» с личным шофером.
Кстати, её отношения с Игорем совсем скоро стали дружескими, а потом переросли в нечто большее, и они уже несколько раз целовались прямо в машине, остановившись по дороге там, где она сворачивала на зеленую аллею из тополей, ведущую к их поселку. Но и Игорь, и Карина понимали, что ничего серьезного между ними быть не может – отец не потерпит такого! Эдуард Константиныч уже несколько раз намекал дочери, что через несколько лет она станет во главе компании, и будет руководить ей. Ну, и хороша она будет, если в восемнадцать лет выскочит замуж за своего охранника, и нарожает детей, забросив свое образование и этим поставив крест на мечте отца оставить ей своё дело!
А отец столько сделал для неё! Она оказалась совсем в другом мире, куда вход ей был бы закрыт, если бы не он. И дочь не могла не исполнить волю отца – она постарается стать такой, какой он хочет, и оправдать его ожидания!..
…Наконец, наступила зима. Все с нетерпением ждали новогодних праздников, готовили подарки родным и знакомым, запасаясь шампанским, фруктами и красной икрой.
Карина тоже купила подарки отцу и матери. Не забыла она и Игоря, и Владимира Петровича – того охранника, который разрешил ей остаться в доме, когда она только приехала, и устроил на ночь в крошечном закутке на диванчике.
А отец купил подарок для неё. В этот раз это было колечко с бриллиантом, о котором и мечтать не могла девушка ещё полгода назад. И вообще, он неожиданно для себя полюбил посещать ювелирные салоны. Так приятно было брать в руки какую-нибудь симпатичную вещицу, и представлять себе, как она будет смотреться на его дочери, которая хорошела с каждым днем и расцветала, как цветок после летнего дождика. Вот и сегодня, купив подарок, он так и не смог уйти из салона, и снова пошел вдоль ярко освещенных витрин. Наконец, взгляд его остановился на красивом золотом ожерелье.
- Пожалуй, это именно то, что надо, - подумал он, и подошел к продавщице.
- Что, решили купить своей даме что-то ещё? – спросила та, улыбаясь.
- Да, вот, присмотрел ей чудное ожерелье на шейку.
- У вас отличный вкус. Думаю, ей ваш подарок очень понравится, - сказала девушка, и выписала чек.
Оплатив покупку, он получил длинную плоскую коробочку.
- Ну, вот! Теперь, думаю, моя девочка будет довольна…
Когда он убедился, что Карина – это и в самом деле его дочь, в душе его возникло много ещё никогда не испытанных чувств - радость, что теперь у него, наконец-то, есть родной человек, потребность заботиться о дочери, огромное удовольствие оттого, что имеет возможность побаловать её и засыпать дорогими подарками, и устроить её судьбу, чтобы девочка была счастлива и довольна жизнью. Но отцовской любви среди этих чувств не было. И вот теперь, когда Эдуард Константиныч прожил с ней в одном доме полгода, и лучше узнал её, он вдруг почувствовал, что девушка стала дорога ему. Так дорога, что он, не колеблясь, отдаст за неё свою жизнь. Вернее, остаток её… А если бы кто-то обидел её, то он сам, своей рукой, убил бы обидчика без колебаний. Только как можно обидеть эту девушку, почти девочку – такую нежную, такую милую, красивую, и ласковую, как котенок…
…За пару недель до Нового года Эдуард Константиныч, сидя за ужином в столовой, сказал дочери:
- Как ты смотришь на то, чтобы встретить Новый год в компании моих сотрудников? Я снимаю ресторан на всю ночь, там будут все наши. Думаю, совсем неплохо, если ты познакомишься с ними. В конце-концов, тебе с ними работать. Да и они увидят, кто совсем скоро станет их шефом!
- Пап, ну, почему ты всё время говоришь, что я скоро стану во главе компании? Ты ведь совсем молодой, и сам можешь управлять делами ещё не один десяток лет!
- К сожалению, нет, детка. Врач дал мне три года жизни, и полгода из них уже прошло. Так что ты не успеешь окончить институт, а меня уже не будет рядом. Честно говоря, я не хотел говорить тебе об этом раньше времени, но так уж получилось. Прости…
- Да за что ты просишь у меня прощения? За то, что я живу у тебя, как принцесса? Что ты выполняешь любое мое желание? Это я должна благодарить судьбу, что у меня такой отец! А болезнь… Знаешь, я думаю, тебе надо показаться другому врачу, лечь на обследование, в конце-концов! Бывают всякие случаи. Ты не допускаешь мысли, что тебе поставили неправильный диагноз? Может быть, твою болезнь можно вылечить, правильно подобрав лекарство или сделав операцию? И ты зря теряешь драгоценное время, пустив всё на самотёк?
- Я уже проводил обследование, буквально накануне твоего приезда. И профессор однозначно сказал мне, что мою болезнь вылечить нельзя. А этому профессору я доверяю. Такой забавный старичок… Он учился в институте тогда, когда отметки на экзаменах ставили за знания, а не за деньги, как сейчас! И не надо больше об этом! У нас ещё будет время… Кстати, для новогоднего праздника тебе необходимо купить длинное вечернее платье. Я хочу, чтобы люди видели, как красива моя дочь! Как ты смотришь на то, чтобы навестить наш любимый магазинчик на этой неделе? Боюсь, что позже там начнется нездоровый ажиотаж. А я уже как-то отвык от очередей, и не выношу вида толпы! Тем более, если эта толпа в основном состоит из молодых симпатичных девчонок, которые хотят быть красивыми в новогоднюю ночь!
- Хорошо, папа! В эту субботу у нас не будет занятий, мы вполне сможем пробежаться по магазинам.
- Вот и договорились!
- Пап! А на этом вечере будет этот… как его… Герман Михалыч?
- Думаю, что да. Он просто обязан быть там. Надо же кому-то из администрации поздравить людей, и зачитать приказ о премировании сотрудников! Не мне же толкать речь. А что, ты до сих пор в обиде на него за то, что он наговорил тебе в тот день, когда увидел в первый раз?
- Да нет. Он ведь извинился, когда стали известны результаты экспертизы. И вообще, в последнее время – это сама любезность.
- Но тогда что же?
- Да так, ничего…
Девушка и сама не понимала, почему ей так трудно заставить себя увидеть этого человека. Просто сердце замирало и делало непонятный кульбит в груди, когда она слышала его имя. Такого с ней ещё никогда не было…
…Перед тем как ехать на новогодний вечер, Карина немного поспала. Ведь сегодня ей предстояло не спать всю ночь. Если говорить честно, то девушка никогда не встречала Новый год вне дома. Ну, во-первых, она не могла в этот праздничный вечер оставить маму в одиночестве. А во-вторых, у неё не было ни красивого платья, ни денег, чтобы его купить. И вот сегодня она в первый раз встретит Новый год в окружении веселых, нарядных людей, и сама будет такой же нарядной, благодаря стараниям своего отца…
Ближе к вечеру Карина приняла ванну и высушила свои длинные волосы, а уже через полчаса к ним в ворота звонили те люди, которые должны были привести внешность девушки в соответствующий вид – парикмахер, визажист и маникюрша.
Когда в десять часов вечера в комнату к ней зашёл отец, то увидел, что Карина уже полностью готова к выходу. Сегодня вместо молоденькой провинциалки в нелепом платье, сшитом неумелыми руками соседки, какой он увидел дочь всего полгода тому назад, посреди комнаты стояла красивая молодая женщина в длинном вечернем платье, от которой трудно было отвести взгляд…
- О, кажется, сегодня ты неплохо потрудилась, детка! Тебя прямо не узнать! Ты настоящая красавица…
- Ну, моей заслуги в этом нет. Это всё вечернее платье и те люди, которых ты прислал, папочка.
- Позволь мне немного дополнить твой наряд, - сказал отец, и надел на её шейку золотое ожерелье – браслет с бриллиантами он оставил на завтрашний день, он будет ждать её под ёлкой. – Это мой подарок тебе на Новый год. Я хотел подарить его тебе немного позже, но теперь вижу, что без этого украшения твой наряд не был бы полным!
- Спасибо! Ты балуешь меня, папа! Я ведь могу войти во вкус…
- Ну, а кого же мне баловать, как не тебя, детка! Давай, я помогу тебе накинуть шубку, и поехали. Мой шофер заждался нас у дверей…
…Когда автомобиль затормозил у ресторана, в зале уже было много народа. Все присутствующие возбужденно переговаривались и громко смеялись, как всегда бывает в предвкушении чего-то хорошего. А в том, что их ожидало много приятных сюрпризов, никто не сомневался – их шеф не скупился на подарки к Новому году.
Карина вошла в зал под руку с отцом. И зал вдруг затих, а все глаза сразу обратились к ней. Девушка смутилась, и щеки её заполыхали румянцем – она не любила находиться в центре внимания, и всегда предпочитала быть где-то сзади, в последних рядах, стоя там незаметной серой мышкой. И сейчас ей казалось, что все смотрят на неё лишь потому, что что-то у неё не в порядке. Может, платье помялось, или прическа растрепалась, или потекла тушь с ресниц, проложив на щеках некрасивые темные полоски…
Первым, кого она разглядела в калейдоскопе лиц, когда немного пришла в себя, было лицо Германа. Он смотрел на неё, и не отводил глаз.
- Интересно, почему он так уставился на меня? Господи, что ему от меня надо?
Настроение девушки сразу испортилось, и отец сразу заметил это.
- Ну, что у нас произошло? Почему ты так сникла, девочка? Ведь всё хорошо, не правда ли?
- Откуда ты взял, папа, что у меня что-то произошло? У меня всё в полном порядке.
- Если так, пойдем, я познакомлю тебя с нашими сотрудниками. Ну, с Германом ты уже знакома, - сказал Эдуард Константиныч, подходя к мужчине. – Так что мы просто поздороваемся, и пойдем дальше. Тем более что с этим молодым человеком мы сидим сегодня за одним столиком!
- Здравствуйте, Карина! – сказал Герман. Он взял её руку, чтобы поцеловать, и приник к ней губами. – Вы очень изменились с тех пор, как мы виделись в последний раз…
- А вы совсем не изменились с нашей прошлой встречи! – ответила Карина.
При этом взгляд её был опущен вниз. Она не хотела оказаться в омуте его черных глаз, и утонуть в них – только этого ей сегодня не хватало!
- Ну-ну, молодые люди, у вас ещё будет время обсудить ваши отношения сегодня! Пойдем, дорогая, я познакомлю тебя с остальными гостями…
Представление сотрудникам превратилось для девушки в настоящую пытку. Она услышала столько комплиментов в свой адрес, что это казалось ей насмешкой… И вообще… Уж скорее бы оказаться дома, свернуться клубочком на своей постели, закутаться в одеяло, и позабыть обо всём!
…В половине двенадцатого все расселись за столиками. Рядом с Кариной сидел отец, а напротив – Герман Михалыч и очень элегантная молодая женщина в длинном вечернем платье, густо усыпанном блестками. Как предположила девушка, увидеть за их столом эту красивую даму было желанием именно Германа. И почему-то эта дама стала сильно раздражать её, впрочем, как и сам Герман тоже.
…Наконец, Герман Михалыч сказал свою небольшую речь, зазвучали тосты за уходящий год. Потом часы пробили двенадцать раз, все закричали «ура!», и бросились обниматься и целовать друг друга.
После этого небольшого ажиотажа гости выпили и закусили. Заиграла музыка, и любители потанцевать оказались на танцполе. Ну, а те, кто предпочитал закуски или выпивку, сидели за столами – шампанское лилось рекой, а официанты сбились с ног, поднося всё новые и новые блюда и унося пустые тарелки и салатники.
Эдуард Константиныч видел, что его дочери всё происходящее не очень нравится. Она сидела, уткнувшись в свою тарелку, и лениво ковыряла еду вилкой. Ну, что ж! Он хорошо её понимал. Ведь для всех в этом зале она была чужой. Ещё очень нескоро девушка будет чувствовать себя в этом обществе уверенных в себе людей, как рыба в воде.
Вдруг Герман встал, подошёл к Карине, и спросил:
- Карина, вы позволите пригласить вас на танец?
- Простите, Герман Михалыч, но я не умею танцевать! – ответила девушка, совсем смешавшись.
- О, тут нет абсолютно ничего сложного. Посмотрите, люди просто лениво переставляют ноги, стараясь при этом не отдавить ноги партнера, только и всего!
- Вот именно! Наверняка я буду наступать вам на ноги!
Карина опустила глаза, и посмотрела на его безупречные ботинки. Впрочем, безупречным у него, кажется, было всё.
- А я потерплю, - усмехнулся мужчина, и протянул ей руку…
- Конечно, иди, потанцуй, Карина! – неожиданно вмешался Эдуард Константиныч, и это решило дело – она всегда и во всём слушалась отца.
Девушка встала, подала руку партнёру, и пошла туда, где под музыку двигались пары.
- Для первого раза вы танцуете совсем неплохо, - сказал Герман через несколько минут, нагнувшись к её розовому ушку.
- Вы мне льстите, Герман Михалыч. И непонятно, зачем вы это делаете.
- Ну, может быть, мне приятно танцевать с красивой девушкой!
- По поводу своей внешности я не обольщаюсь, так же, как не обольщаюсь своими способностями, особенно к танцам, - ответила та…
Карина с трудом дождалась того момента, когда смолкнет музыка, и она сможет сесть на свое место.
Наконец, танец закончился, музыка смолкла, и Герман помог сесть своей даме за столик. Следующий танец он танцевал со своей соседкой, и Карина вздохнула с облегчением.
- Девочка моя, - сказал отец. – Пожалуй, мне пора уезжать. Выдержать такое длительное застолье мне уже не по силам. Но ты, конечно, можешь остаться здесь до конца праздника. Я договорился, Герман сам привезет тебя домой, как только ты устанешь.
Почему-то Эдуард Константиныч был уверен, что Карина останется. Но девушка вдруг воскликнула:
- Нет-нет, не надо утруждать его, папа! Вполне вероятно, что у него совсем другие планы на сегодняшнюю ночь. Лучше я поеду с тобой!
- Но я хочу уйти прямо сейчас!
- И это прекрасно! Прямо сейчас мы и уйдем! Уйдем по-английски, не прощаясь… Думаю, Герман Михалыч не будет за это на нас в обиде.
…Когда Герман привел свою даму к столику, за ним уже никого не было. Оглядевшись вокруг, мужчина увидел удаляющуюся спину своего шефа и край платья Карины, идущей впереди отца.
- Вот так. Ушла, и даже не захотела попрощаться! Она не простила меня, и не простит никогда, - подумал Герман. – И с этим уже ничего нельзя поделать! Будь проклята моя жена, которая заставила меня разочароваться в женщинах, и всегда искать в них только самые отвратительные человеческие качества!
Переговорив с дамой, сидевшей рядом с ним, мужчина встал, и тоже пошел к выходу. А дама смотрела ему вслед, и думала о том, что опять у неё ничего не получилось. А ведь казалось, что он уже у неё в руках – ещё немного, совсем чуть-чуть! И вот, опять…
- Господи! Неужели он запал на эту пигалицу?! – раздражённо думала дама. - Впрочем… Девчонка хороша, ничего не скажешь, хотя слишком молода и закомплексована сверх меры. Только будь она даже страшной, как смертный грех, и старой, как египетская мумия, вряд ли какой-нибудь мужчина отказался бы от неё – деньги отца хороший стимул позабыть обо всех её недостатках, и видеть только достоинства…
…Уже через пять минут обиженная женщина кружилась в танце с другим кавалером, тот жарко шептал ей на ухо слова признаний, которые так легко делает мужчина под воздействием винных паров, томной музыки и открытых сверх меры плеч молодой женщины, выставленных как будто напоказ…
…На следующее утро Карина проснулась значительно позже, чем обычно. Да и то сказать! Они вернулись домой с банкета в третьем часу ночи, хотя веселье в это время только набирало обороты, и вряд ли гости разъехались в ту ночь раньше шести утра.
Быстренько приняв душ, девушка спустилась вниз, и увидела, что отец ещё не встал.
- Наверно, он слишком устал в эту ночь, - несильно заволновалась девушка. – Да ещё позволил себе пару бокалов шампанского!
Карина позавтракала одна, и пошла к себе. Сразу после новогодних каникул у неё начиналась сессия, и она решила почитать лекции.
Волноваться девушка начала, когда отец не появился в столовой и в обеденное время.
- А что, Эдуард Константиныч не выйдет к обеду? – спросила она у горничной, когда та накрывала стол.
- Нет, хозяин сказал, что плохо себя чувствует, и не будет обедать.
- Но почему же вы ничего не сообщили мне об этом?
- Он сам просил об этом. Наверно, не хотел вас волновать, - сказала девушка.
- О, Боже, что же могло у него случиться? Я сейчас же иду к нему!
- А обед, Карина Эдуардовна? Всё же остынет…
Но Карина уже не слышала этих слов. Она быстро поднималась на второй этаж, чтобы увидеть отца, и, если это в её силах, помочь ему.
Девушка постучала, и вошла в комнату. Эдуард Константиныч лежал на постели, и был очень бледен.
- Папочка, что с тобой?
- А что со мной? Ничего особенного. Немного не по себе после бурно проведенной ночи, только и всего.
- Может быть, врача? Пусть посмотрит…
- А вот врача не надо. У меня есть все необходимые лекарства. Так что, скоро всё пройдет.
- Чем я могу тебе помочь, папа? Скажи, и я всё сделаю.
- Очень хорошо, что ты сказала эти слова. Думаю, что скоро ты должна будешь на деле доказать, что ты послушная девочка, и сделаешь всё так, как я считаю нужным.
- Конечно, я всё сделаю! Ты можешь не сомневаться в этом!
- Вот и славно. Надеюсь, ты понимаешь, что я предприму только то, что будет соответствовать твоим интересам и пойдет тебе на пользу!
- Да, папа. Я понимаю.
- Тогда первое, что ты сделаешь для меня, это подашь мне мой телефон. Он лежит вон там, на тумбочке!
Карина подала отцу телефон, и тот набрал хорошо знакомый номер. Трубку сняли быстро, как будто ожидали звонка.
- Герман, ты мне очень нужен. Приезжай, пожалуйста! Да, прямо сейчас. Это слишком важно.
Вероятно, собеседник ответил согласием, потому что Эдуард Константиныч нажал кнопку отбоя, и удовлетворенно вздохнул.
- Пап, зачем ты вызвал его? – удивилась Карина.
- К сожалению, без него мне никак не обойтись, и с этим ничего не поделаешь! Когда он приедет, постарайся быть с ним полюбезнее. И помни о том, что ты мне обещала! А теперь иди к себе. С тобой я поговорю позже. Только прошу иметь в виду, что разговор будет очень серьезный.
- Ты пугаешь меня, папа! – ещё больше заволновалась девушка.
- Ну-ну, детка, ничего страшного пока не произошло. Просто я хочу немного опередить события. Это так, на всякий случай. Так сказать, страховка. В нашем государстве без страховки никак нельзя! Хотя и та спасает далеко не всегда…
Карина наклонилась, поцеловала отца в щёку и потрогала рукой его лоб. Лоб был покрыт холодным потом. Как поняла девушка, у него что-то очень сильно болело, но он всеми силами пытался скрыть это от неё. Она ничего не могла тут поделать! Это было его право…
…Герман приехал через полчаса, и тоже был взволнован сверх меры. Шеф редко вызывал его к себе, тем более первого января, в то время, когда все люди ещё отсыпаются после бессонной новогодней ночи. Он позвонил в дверь, и та сразу же открылась. Было очевидно, что его здесь ждали.
- Добрый день! Где Эдуард Константиныч? – спросил мужчина, быстро снимая пальто, и кидая его на руки горничной.
- Он в своей спальне. Пойдемте, я провожу вас! – сказала та, и стала подниматься на второй этаж.
Мужчина незаметно огляделся по сторонам, ища глазами Карину. Но девушки не было.
- Ну, конечно! Она сделает всё, чтобы не показываться мне на глаза, - подумал он. - И с этим ничего не поделаешь! Надо постараться поскорее забыть о ней. Ни к чему хорошему это не приведет. То, что разбилось, уже не склеишь. Я сам испортил отношения с ней в самом начале нашего знакомства. Она не простит…
Если бы ему сказали, что ждет его за дверью спальни Эдуарда Константиныча, он бы никогда этому не поверил…
…Итак, он постучал в дверь, и, услышав «Войдите!», распахнул её.
Шеф лежал на высоко взбитых подушках, и, был бледен до синевы. Герману показалось, что они не виделись несколько месяцев – так резко изменился мужчина за эту ночь.
- Что с тобой, Эд? Что случилось?
- Абсолютно ничего нового. Просто врач немного ошибся во времени, отпущенном мне на этом свете. Он дал мне три года, но, кажется, времени у меня в запасе почти нет.
- Какой врач? Ты о чем?
- Недавно я сделал обследование в лучшем медицинском центре. У меня цирроз печени. Поэтому сейчас ты помолчи. Буду говорить я! А от тебя потребуется лишь одно слово – «да» или «нет». Если ты скажешь «нет», я пойму, хотя и очень надеюсь на твое согласие.
- Говори. И я сделаю для тебя всё, что смогу!
- Моя девочка, Герман! Она скоро снова останется без отца! Она будет очень богата, я уже позаботился об этом. Но, может быть, для неё было бы лучшим остаться там, где она была. По крайней мере, никто не стал бы предлагать ей свою любовь, лишь бы получить деньги. А то, что охотников поживиться найдется предостаточно, я больше чем уверен! И рядом не будет никого, кто даст ей совет, и убережет от неправильного шага. Я хочу немного обезопасить её. Это моё право. Она моя дочь, и прекрасно понимает, что отец хочет ей только добра, и ничего больше. Так вот. Я хочу, чтобы она стала твоей женой.
- Что?! – удивленно воскликнул мужчина, и рухнул на стул, который стоял рядом с постелью больного.
- Да. Ты не ослышался, Герман! Я хочу, чтобы вы поженились. Я понимаю, что ты старше её, и ваши отношения почему-то не сложились с самого начала… Но… У меня просто нет другого выхода! Ну, где ещё я найду такого человека – порядочного, честного, знающего свое дело, да к тому же свободного! У меня нет времени на поиски. Так что выручай, братец…
- Боюсь, она не согласится, Эд, - отрицательно покачал головой Герман.
- Это моя забота. А от тебя требуется сказать свое слово. Хотя, думаю, твоя жизнь с Кариной будет весьма непростой, особенно в первое время. Зато ты будешь хозяином компании, и мужем очаровательной женщины, любовь которой тебе придется завоевать. Единственное условие! Если ты не сможешь жить с ней, и захочешь развода, ты сделаешь это не раньше, чем она окончит институт. Так что, смотри… Можешь подумать до завтра. Завтра я жду твоего звонка. А сейчас иди. Я должен принять лекарство и немного отдохнуть.
- Мне не нужно ждать до завтра, Эд. Я согласен стать мужем твоей дочери, и почту за честь быть твоим зятем.
- Вот и отлично! Тогда приезжай завтра к нам. Ты сделаешь официальное предложение, и вы съездите в ЗАГС. Надеюсь, завтра они открыты. Не надо тянуть с этим! Я хочу дожить до вашей свадьбы, и увидеть всё своими глазами.
- Хорошо. Будь уверен, я сделаю всё, как ты сказал.
- Да. Тогда до завтра!
Герман вышел из дома, и сел в свой автомобиль. Из окна на втором этаже за ним наблюдала Карина.
- Интересно, зачем отец вызывал его? Что он решил предпринять? И почему потребовал у меня выполнить всё, что собирается сделать?
На душе у девушки стало тревожно. Что она будет делать, если отец надолго сляжет в постель? Ведь она же ничего не умеет, и ничем не сможет ему помочь…
В дверь постучала горничная.
- Карина Эдуардовна, Эдуард Константинович просит вас к себе!
- Сейчас иду, - сказала девушка, и пошла к отцу, а сердце больно сжалось в груди, и от сильного волнения стало тяжело дышать.
- Сядь, девочка моя, - услышала Карина, как только вошла в комнату отца.
Она послушно села на стул возле его постели, и теперь вся обратилась в слух. Ведь сейчас отец объявит ей свое решение, и она обязана будет подчиниться ему. Почему-то девушка решила, что он отошлет её назад, дав им с матерью немного денег. Ну, а что он ещё может предложить ей? Не его же наследницей стать! Да она разорится уже через месяц, ничего не смысля в делах! Он сам отлично знает, что ей управлять компанией не по плечу…
- Я тут много думал о твоем будущем, дочка. Прикидывал и так, и эдак. И, наконец, решил, что тебе нужен человек, который будет верным и преданным другом, и наставником в делах. По крайней мере, пока ты будешь учиться, и постигать науку управления. Перебрав в уме всех мужчин, которых я знаю, и которые достойны этого, я пришел к однозначному выводу. Этим человеком будет Герман Михайлович.
- Но, папа… - ахнула Карина, и закрыла рот ладошкой.
- Никаких «но»! Других вариантов я не вижу. Герман честен, порядочен, и очень хорошо разбирается в делах. Он поможет тебе, пока ты учишься. Ну, а уж дальше видно будет, что и как. Так что, ты выйдешь за него замуж. Я понимаю, что у тебя почему-то не сложились отношения с этим человеком. Но, может быть, узнав его получше, ты изменишь свое мнение о нем. Поверь, так тоже иногда бывает. Ну, а если нет – через четыре с половиной года, когда ты окончишь институт, он отпустит тебя. Вы тихо разведетесь, и ты будешь вести дела самостоятельно. Да что задумывать вперед на такое время! За четыре с лишним года много воды утечет…
- А может быть, не надо замуж, папа? Пусть управляет делами, пусть делает всё, что хочет, и женится на той женщине, которая ему нравится.
- А ты выйдешь замуж за своего шофера? – усмехнулся Эдуард Константиныч.
Карина сильно покраснела – так, что пунцовыми стали даже её ушки. Она никак не предполагала, что отцу известно о её шалостях.
- Не собираюсь я ни за кого замуж!
- А придется. Иначе всё, что я построил с таким трудом, рассыплется, как карточный домик.
- Но я не люблю его, папа!
- Можно подумать, что все женщины выходят замуж по любви! Кстати, знаешь, какие браки считаются самыми надежными? Браки по расчету! Только расчет должен быть правильным! А уж твой отец постарается просчитать всё, до мелочей. И давай, на этой положительной ноте закончим дискуссию. Подай-ка мне стакан воды и таблетку из того пузырька, что-то мне совсем лихо!
Эдуард Константиныч выпил лекарство, и откинулся на подушки.
Девушка видела, в каком состоянии находится отец, как старается он, превозмогая боль, найти для неё выход из того положения, в котором она вскоре может оказаться.
- Он волнуется за меня! Он хочет сделать так, как лучше, а я просто вздорная, неблагодарная девчонка, которая не знает, чего хочет от жизни!
- Ну, так что? Каков твой ответ? – спросил через несколько минут отец.
- Я согласна, папа! В конце-концов, ты лучше меня разбираешься в жизни, и знаешь, как поступить.
- Вот и отлично, детка! В твоем здравом рассудке я не сомневался. Ну, почти не сомневался. Завтра утром Герман приедет к нам, чтобы сделать тебе официальное предложение стать его женой, потом вы поедете подавать документы, а когда вернетесь, мы поговорим о банкете и всем остальном.
- Как?! Уже завтра?! Но почему так скоро?! – удивилась Карина.
- Нам следует поторопиться, девочка моя. Я хочу сам присутствовать на твоей свадьбе. Я ведь имею на это право, не правда ли?
- Прости, папа. Всё будет так, как ты захочешь! Только вот Герман… Он же может не согласиться!
- Ну, почему ты так думаешь? Он уже дал сегодня свое согласие на этот брак, даже не попросив времени на раздумья. Честно говоря, я был немного удивлен. Ведь ещё год тому назад он уверял меня, что никогда больше не женится, а тут и уговаривать не пришлось…
- А как же та женщина, которая сидела вчера за одним столиком с нами? Почему-то мне казалось, что она неравнодушна к твоему заместителю!
- Да мало ли найдется женщин, которые с удовольствием выйдут замуж за обеспеченного симпатичного мужчину, к тому же достаточно молодого и полного сил! Вот и эта дамочка наверняка одна из них. Только вряд ли Герман клюнет на такую искательницу красивой жизни. И самое большее, что ей светит, это ночь в его постели…
- Ты хочешь сказать, что у него полно женщин?! – ахнула Карина, и схватила себя ладошками за лицо.
- Я этого не говорил. Мы не настолько близки с ним, чтобы делиться интимными подробностями своей жизни. Но даже если и так – всё это останется в прошлом, как только он наденет на твой пальчик обручальное кольцо. Уж об этом я позабочусь!
- Ну, прошу тебя, папа! Не надо заставлять его хранить верность нелюбимой жене! Это же так унизительно!
- Дурочка моя маленькая! Ну, какой же мужик будет гулять от такой прелестной молодой жены! Думаю, у Герки крышу снесет, когда он увидит, какое сокровище держит в своих руках!
- Я не стала бы столь категорично утверждать это, папа! – пожала плечиками девушка.
- Ну, жизнь покажет! – сказал отец, и прикрыл глаза.
А Карина, увидев, что отец устал, тихонько встала с кресла, и пошла к себе. Ей было, о чем поразмышлять в этот вечер…
…Волнение и даже страх перед тем, что ей предстоит, не дали девушке уснуть в эту ночь. К тому же перед её мысленным взором стояли черные глаза будущего мужа, которые пристально смотрели на неё. И поэтому на следующий день она появилась перед своим женихом с побледневшими щеками и синевой под глазами.
- А у девочки была непростая ночь, - подумал Герман, и тяжело вздохнул. Чего ж хорошего знать, что невеста проплакала всю ночь, чтобы заставить себя сказать нелюбимому мужчине «Да!» на предложение стать его женой!
И всё-таки, она сказала это слово, и уже через полчаса сидела в его машине, которая мчалась к Москве. Им предстояло сегодня подать заявление на регистрацию брака. За всю дорогу Карина не промолвила ни слова. Герман тоже молчал. Таких слов, которые могли бы что-то изменить в их отношениях, он не знал, а говорить в этот момент о каких-то пустяках просто не мог…
…Они быстро заполнили нужные документы, и получили памятку, что должны явиться на свое бракосочетание ровно через месяц, второго февраля.
- Пожалуй, сейчас мы заедем в ювелирный салон, это как раз по дороге. Надо купить обручальные кольца.
- Хорошо, Герман Михалыч!
- Просто Герман, если можно.
- Да, Герман. Конечно, поехали в ювелирный. Боюсь, после праздников у вас не будет времени на такие пустяки – руководство компанией потребует много сил, ведь папа болен, и, как я поняла, совсем скоро собирается отойти от дел.
- Надеюсь, недомогание Эдуарда Константиныча быстро пройдет…
- Я хотела бы, чтобы вы уговорили его ещё раз пройти медицинское обследование. Не верю я врачам в этих дорогих частных клиниках! Им лишь бы деньги с пациентов тянуть, а на остальное наплевать!
- Конечно, я сегодня же поговорю с ним. Только вряд ли он ляжет в больницу до нашей свадьбы!..
…Приехав домой, они обнаружили, что болезненный приступ у Эдуарда Константиныча уже прошел, и теперь он собирался пообедать вместе с ними. И единственно, чего он не позволил себе сегодня, это выпить бокал шампанского, чтобы поздравить Карину и Германа с первым шагом, который они сделали сегодня, чтобы начать семейную жизнь.
- Ну, теперь, девочка, ты можешь идти к себе, а мы тут с Германом обговорим детали вашего бракосочетания, - сказал отец после сытного обеда.
Карина пошла к себе, чтобы заняться подготовкой к экзаменам. Хотя, прочитанное никак не хотело лезть в голову – там была лишь одна мысль. Уже через тридцать дней она будет женой этого сурового мужчины с пронзительным взглядом черных глаз, который, непонятно почему, вдруг согласился стать её мужем. Впрочем, почему же непонятно? Всё ясно, как день! Виной всему деньги её отца, а уж никак не она сама – простая девчонка из маленького русского городка на Смоленщине, волею случая ставшая богатой наследницей и его невестой…
Быстро мелькали дни, и всё ближе был день их бракосочетания. На плечиках в гардеробе уже висело длинное белое платье, под ним стояли белые туфельки, а на пальце девушки блестело кольцо с сапфиром – свадебный подарок жениха.
До свадьбы оставалось всего несколько дней, когда Карина решилась, наконец, поговорить с отцом. У неё была к нему одна просьба. Она хотела, чтобы на свадьбе была её мама. Ведь ближе мамы не было для неё человека на свете! Хотя… Говоря так, она обманывала себя. Так же дорог стал для неё и отец.
- Вот, если бы… - думала иногда Карина, но даже про себя не могла произнести то, чего так хотела.
В один из длинных январских вечеров Карина постучала в кабинет отца, где тот, как обычно, просматривал документы, сидя за своим ноутбуком.
- Пап, можно к тебе?
- Конечно, заходи, девочка! Ну, о чем ты хочешь со мной поговорить, дорогая?
- Дело в том, что мне очень хотелось бы, чтобы на моей свадьбе была мама…
Карина произнесла эти слова, и теперь сидела, затаив дыхание, и ждала ответа.
- Ну, а что тебе мешает пригласить её? Конечно, пусть приезжает. Дом большой, места хватит на всех!
Девушка глубоко вздохнула, и улыбнулась. Улыбнулся и отец.
- Я дам тебе денег. Вы, наверно, захотите пробежаться по магазинам.
- Нет-нет, спасибо! У меня есть. В последнее время я не тратила то, что ты давал мне на мелкие расходы, и у меня скопилась приличная сумма. Думаю, её хватит на платье и туфли для мамы…
- Вот дурочка! Неужели ты ещё не поняла, что все мои деньги – это и твои деньги тоже. И мне приятно тратить их на тебя!
- Так то на меня…
Сказав это, девушка опустила глаза.
- Не скрою, увидеть через столько лет твою мать мне будет очень непросто. Но мы расстались с ней не потому, что поссорились, а потому, что так сложились обстоятельства. Так что, не переживай. Думаю, всё будет хорошо.
- Какой ты у меня хороший, папка!
- Я очень стараюсь, девочка моя…
Карина вскочила с кресла, поцеловала отца, и побежала к себе, чтобы позвонить матери.
- Как ты там, мамочка? – спросила девушка после приветствий.
- У меня всё в порядке, милая. А ты как?
- Я тоже в порядке. У меня есть сюрприз для тебя.
- И что это за сюрприз? Подожди, детка, я хотя бы присяду…
- Мам, я выхожу замуж! Свадьба уже через неделю. Так что, завтра же выезжай!
- Ты хочешь, чтобы я тоже была на твоем бракосочетании? – обрадовалась мать.
- Ну, а как же иначе, мама?
- А отец? Надеюсь, ты спросила разрешения у отца?
- Да он сам попросил меня об этом! – покривила душой девушка.
- Ладно, я позвоню, как только возьму билет, и скажу тебе, какого числа и во сколько буду в Москве.
- Мы с Игорем встретим тебя на вокзале. А то, в прошлый раз я полдня разыскивала нужный адрес!
- Игорь – это и есть твой жених?
- Нет. Игорь – это мой водитель. Жениха зовут Герман. Он заместитель папы…
- Твой личный водитель… Боже мой! Что творится! Да разве могла бы я подумать…
- Да, мамочка, жизнь здесь совсем не похожа на жизнь в нашем городке. Но к хорошему быстро привыкаешь, и почти перестаешь замечать…
- Ладно! Я побежала на вокзал, за билетами. Надеюсь, сумею взять билет на завтрашний поезд. Я так соскучилась по тебе, моя девочка! Ведь мы не виделись уже полгода!
- Я тоже, мамочка! Я тоже очень соскучилась по тебе, и с нетерпением жду твоего приезда!
…Мать выезжала в ночь на следующий день, и ранним утром уже была в Москве, где увидела свою Карину, и не узнала её – так изменилась её дочка за это время!
А та увидела мать, сразу кинулась к ней, и крепко обняла, а высокий молодой парень, поздоровавшись, подхватил её дорожную сумку, и уложил в багажник автомобиля…
…Они приехали домой, и Карина устроила мать в спальне рядом со своей комнатой.
Любовь Кирилловна приняла душ, и немного отдохнула с дороги. А потом к ней в комнату вошла дочь.
- Мам, мы сейчас быстренько пообедаем, и поедем в Москву.
- Зачем, девочка моя?
- Нам надо кое-что купить для тебя.
- Не стоит тратить деньги понапрасну, детка! Тетя Зина сшила мне новое платье, очень приличное, будет, в чем показаться на людях. А деньги тебе и самой пригодятся…
- Ты шутишь, мама! В платьях тети Зины здесь можно показаться разве что у себя в саду, да и то, убедившись, что этого не видит прислуга…
- Ну, тогда не знаю, - растерялась женщина.
- Зато я знаю. Поехали, мам! Я хочу, чтобы Эдуард Константиныч увидел, какая ты у меня красивая…
Она специально назвала отца Эдуардом Константинычем, чтобы у той не было поводов для ревности – уж очень быстро дочь забыла первые семнадцать лет жизни, как будто их и не было вовсе…
…Итак, Люба впервые в жизни вошла в модный бутик, где цены показались ей заоблачными. Но её дочь эти цены ни капли не смутили. Она деловито рассматривала вещи, висящие на плечиках, и показывала продавщице те, которые ей понравились. Та брала их, и вешала себе на руку, чтобы отнести в примерочную кабину.
Потом была примерка, и обратный путь.
- Карина, мы потратили сегодня столько, сколько мне не заработать за пять лет работы, - прошептала мать, потирая горящий лоб рукой.
- Мне так хотелось порадовать тебя, мама!
- Считай, что это тебе удалось, - сказала женщина, и тяжело вздохнула. Что толку теперь в этой красивой одежде и лаковых туфельках, о которых она всю жизнь могла только мечтать! Её время прошло. Не прошло – оно промелькнуло, как одно мгновение, и вот появилась первая седина в волосах, исчез румянец со щек, а взгляд уже не светится жаждой жизни и стремлением изменить её к лучшему…
…Наконец, они вернулись домой. Карина позвонила в дверь, в полной уверенности, что откроет горничная. Но в дверях стоял хозяин дома…
- Здравствуй, Люба, - тихо сказал он, глядя на женщину, которую не видел больше восемнадцати лет.
- Здравствуй, Эдуард, - сказала та, сильно смутившись, и щеки её покрылись нежным румянцем.
- А ты ещё не разучилась краснеть, - сказал он, и, взяв её руку, поднес к губам.
- Да, вот, до сих пор краснею, как девица…
- Карина, помоги маме раздеться! А потом приходите ужинать. Я совсем заждался вас, - сказал Эдуард Константиныч, который был смущен не намного меньше, чем и мать его дочери…
…Они встретились за ужином.
- Ну, как прошла ваша поездка? – спросил Эд просто затем, чтобы как-то начать разговор.
- Отлично, папа! Кажется, мы сумели купить всё, что было нужно!
- Я рад. Ты уже рассказала маме о свадьбе, детка?
- Да, я знаю, что наша дочь совсем скоро выходит замуж, - ответила Люба. - Надеюсь, её будущий муж достойный человек, и сумеет сделать её счастливой?
- Уверяю тебя, Герман – очень порядочный человек. К тому же он незаменим в моем бизнесе. А впрочем, не будем сейчас об этом. Хочется поесть в спокойной обстановке. У нас ещё будет время обсудить всё на досуге.
- Не так уж много времени остается, папочка! Всего три дня…
- Так у нас, вроде, всё готово!
- Да. Всё готово.
- Ну что ж! Вы, наверно, хотите остаться одни, чтобы наговориться обо всём! Пожалуй, пойду к себе, - сказал мужчина, когда тарелки опустели.
Эдуард Константиныч поднялся к себе, а мать и дочь проговорили почти до утра. Карина подробно рассказывала, как она живет здесь, как учится. Мать узнала обо всём. Не рассказала дочка лишь о том, что выходит замуж за почти незнакомого мужчину, которого не любит, и который не любит её. И что нужен этот брак лишь для того, чтобы сохранить компанию отца, который просто уверен в том, что смертельно болен, и совсем скоро уйдет из жизни…
На следующее утро Карина быстро позавтракала, и поехала в институт. Сегодня она сдавала последний экзамен в этой сессии. Девушка не разбудила мать, когда уезжала. Зачем? Та плохо спала в поезде в прошлую ночь, да и в эту ночь они проболтали почти до трех часов. Какая необходимость будить человека ни свет, ни заря? Они увидятся вечером, когда она вернется из института, и смогут опять говорить до самого рассвета…
… Эдуард Константиныч не поехал сегодня в свой офис. Утром он позвонил Герману, и сказал, что эти дни до свадьбы дочери побудет дома.
- Хорошо, я буду сообщать вам, если случится что-нибудь экстраординарное. Но постараюсь не допустить ничего такого.
- Вот и славно! Вчера приехала мать моей Карины. Честно говоря, я хочу немного побыть с ней. Вчера мы так и не успели поговорить – Каринка не отходила от матери ни на шаг, а сразу после ужина увела её к себе. Но сейчас Люба проснется, мы сможем вдоволь наговориться, и кое-что вспомнить.
- Понимаю. Она сильно изменилась с тех пор, эта женщина?
- Изменилась, не скрою. Ну, а что ты хочешь? Возраст редко когда украшает человека, особенно женщину. А бедность и труд на заводе, за конвейером – тем более. Конечно, в ней мало чего осталось от той восемнадцатилетней девочки, какой я знал её. И всё-таки, я почувствовал, как что-то шевельнулось в сердце…
- Ну, что ж! Удачи тебе, Эдуард Константиныч!
- Да, удача мне сейчас очень бы пригодилась…
Эдуард Константиныч положил телефонную трубку, и увидел, что сверху спускается Люба.
- Доброе утро, Люба!
- Доброе утро, Эд! Кажется, я проспала всё на свете! А что, Карина уже уехала?
- Да, сегодня она сдает последний экзамен в институте. А мы с тобой сейчас позавтракаем, а потом поговорим. Ты не возражаешь?
- Нет. Почему бы не поговорить? Тем более, если не видел человека почти двадцать лет!
- Да. Годы летят, а с ними уходит наша молодость и наша жизнь…
- Ну, что ж делать? Время не остановишь, и как киноплёнку назад не отмотаешь. Зато у нас чудесная взрослая дочь. У неё твои глаза. Ты заметил?
- Да. Именно по глазам я и признал её своей дочерью…
…Они вошли в столовую, где горничной уже был накрыт стол для завтрака, и Люба налила в чашки кофе.
- Если бы ты знала, как приятно, когда за столом сидит хозяйка! – заметил Эдуард Константиныч.
- Не надо об этом, Эд…
- Нет, надо! Скажи мне, Любушка, почему ты не сказала мне? Почему скрыла, что у нас с тобой есть дочь? Я ведь мог так никогда и не узнать, что ты родила от меня ребенка…
- Может быть, не стоит вспоминать об этом? Ведь всё уже в прошлом, всё позади…
- Нет, мне кажется, сейчас самое время поговорить об этом.
- Ну, раз ты настаиваешь… Этому есть очень простое объяснение. Я думала, что совсем не нужна тебе. И ребенок наш тоже не нужен. Ты ведь так легко отпустил меня тогда, помнишь? А я до последней секунды не верила, что ты позволишь мне уехать, и навсегда исчезнуть из твоей жизни. Мне казалось, что ты любишь меня, Эд! Я так страдала…
- У меня в жизни не было более глубокого и более нежного чувства, чем к тебе, поверь! Но я не мог позволить себе жениться в то время. Это значило бы для меня конец всего! Я связал бы себя по рукам и ногам. Ты стала бы моим самым уязвимым местом, моей Ахиллесовой пятой. И мои враги наверняка воспользовались бы этим! Они убили бы тебя! А потом и нашу дочь! Если бы ты знала, какая заваруха тут началась! Сколько раз в меня стреляли, подкладывали взрывчатку в мой автомобиль и пытались поджечь дом! Я потерял всех, кто был мне хоть немного дорог. Да, отпустить тебя было жестоко. Но зато я сохранил тебе жизнь! И теперь могу обнять тебя, и прижать к себе! Моя милая девочка, моё счастье, моя Любовь… Ну, а потом, когда всё более или менее пришло в норму, я не знал, где искать тебя. Да и, честно говоря, был совершенно уверен, что немного запоздал с поисками – наверняка у тебя уже налажена личная жизнь, ты замужем, и счастлива в браке.
- Должна тебе признаться, что ты был моим единственным мужчиной. Я так и не смогла пустить в свою постель никого другого… Всё это время ты один был в моем сердце, Эд.
Он кинулся к ней, и прижал к себе так сильно, что невозможно было вздохнуть, и целовал её бледные щеки, мокрые от слёз, и гладил по волосам, собранным в простенький узел на затылке... Это была его женщина! Он прекрасно понимал это. Но… не мог заставить её снова пройти через такое испытание – ещё раз потерять любимого, только-только найдя его. Если бы не его болезнь! Он сам поехал бы за ней в тот городок полгода назад, сразу же, как только узнал, где она живет, и привез бы к себе, сделав своей женой. Но что ему делать теперь? Вот, она здесь, она объяснилась ему в любви – не восемнадцатилетняя глупая девчонка, мало чего понимающая в человеческих отношениях, а зрелая тридцатисемилетняя женщина, у которой дочь через несколько дней выходит замуж…
И руки его бессильно опустились, а женщина подняла на него свои глаза.
- Что с тобой, Эд? Ты боишься меня? Это же я, твоя Люба! Я никогда не сделаю ничего во вред тебе!
- Да, я боюсь. Боюсь, что могу причинить тебе боль. А в твоей жизни её было более чем достаточно и без этого.
- У тебя есть обязательства перед другой женщиной, да? Ты скажи, я пойму! Когда я ехала сюда, я не питала никаких иллюзий. Да и сейчас, честно говоря, тоже. Я всё прекрасно понимаю. Прошли годы – самые лучшие годы нашей жизни, и мы прожили их отдельно друг от друга. А твой сегодняшний порыв – это просто тоска по тому времени, когда мы были молоды и красивы. Ты был очень красив, Эд. Помнишь, у тебя даже прозвище было – «Красавчик».
- К сожалению, сейчас я уже никак не тяну на него, - горько усмехнулся мужчина.
- Ты ошибаешься! Годы как будто совсем не коснулись тебя. Да, ты стал старше, но не стал менее красивым. Женщины, наверно, до сих пор вешаются тебе на шею?
- Ты же знаешь, я не любитель случайных связей, и немногие женщины могут похвастаться тем, что побывали в моей постели. Ну, а сейчас…
- А что сейчас, Эд? Что произошло? Карина сказала мне, что ты проходил какое-то обследование…
- Ох, уж эти мне женщины! Ничего-то от них не скроешь! – покачал головой Эдуард.
- Эд, по-моему, я вправе знать, что происходит!
- А ничего не происходит! Просто совсем скоро меня не станет, вот и всё! И именно поэтому я так тороплюсь выдать замуж свою единственную дочь! Я должен кому-то передать свое дело. А Карина ещё слишком молода и неопытна. Да её на раз-два разведет какой-нибудь брачный аферист, прикинувшись на время белым и пушистым! Она и не заметит, как лишится всего, и ещё долго будет искренне верить, будто её любимый совсем не виноват в том, что куда-то исчезли все её деньги!
- Но… Послушай, Эд! Нельзя же сдаваться вот так, сразу! Надо бороться!
- Ну, как бороться, милая? – невесело усмехнулся мужчина. – Нельзя же бороться с тем, что находится внутри тебя, и не поддается лечению.
- Я слышала, за границей есть очень хорошие врачи, они помогают всем. Ну, или почти всем. Конечно, это очень дорого. Но у тебя же есть деньги! Почему бы не попробовать? Поезжай в Германию! Там тебя обследуют, и будут лечить, а я стану самой лучшей сиделкой для тебя. Если ты, конечно, захочешь, чтобы я была рядом…
- Знаешь, ты приехала, и мне, действительно, стало лучше. И даже боль сегодня не мучает. Это так здорово! Хочешь, я сам покажу тебе дом? Ты, наверно, ещё ничего не видела тут!
- Конечно, хочу! С чего начнем?
- Наверно, с подвала. У меня там есть, на что посмотреть…
Они спустились в подвал, и Люба увидела бассейн, облицованный голубой плиткой, тренажерный зал и сауну.
- Вот, это всё к твоим услугам, дорогая!
- Ой, я обязательно поплаваю в бассейне! Потом, у себя дома, мне будет, о чем вспоминать длинными вечерами…
- Ты же обещала, что станешь для меня сиделкой! Или ты уже передумала?
- Обещала. Но ты же не сказал, что хочешь этого, а я не собираюсь навязывать тебе свое общество…
- Вот глупая! Ну, как ты можешь навязывать то, что мне просто необходимо, особенно сейчас!
Они поднялись наверх, и осмотрели первый этаж, где были гостиная, столовая, и кабинет хозяина дома. А потом поднялись на второй этаж.
- Ну, вот! Это моя спальня, - сказал Эдуард Константиныч, распахивая одну из дверей. – Входи, не стесняйся!
- Мне, право, неудобно!
- Когда-то ты тоже испытывала неудобство, заходя в мою крошечную квартирку на Большом Каретном. Помнишь?
- Ещё бы… Я была так молода, и так неопытна…
Мужчина снова сжал её в своих объятиях, но не стал целовать щеки. Теперь он нашёл её губы.
Вдруг оба они почувствовали, как время как будто откручивается в обратную сторону, и они снова становятся молодыми, а их чувство друг к другу так сильно, что просто невозможно противиться ему, и избегать друг друга, находя для этого какие-то отговорки и веские причины.
- Ведь вот она, моя Любовь, рядом, как тогда, и зачем сейчас думать о том, что будет там, впереди, если есть это мгновение, которое неповторимо и так прекрасно! – думал он.
- Господи, я так люблю его! Пусть только одна ночь в его постели, но она будет моей, и никто не сможет отнять её у меня! – думала Люба, обнимая своего Эда, который даже через двадцать лет оставался для неё самым красивым и самым желанным мужчиной на свете...
…Потом, лежа в постели рядом с любимой женщиной, Эд спросил:
- Ты ни о чем не жалеешь, Любушка?
- Нет. Я очень счастлива. А ты? Ты не жалеешь, Эд?
- Конечно, нет. Я тоже счастлив. Наверно, так и должно было случиться. Просто судьба опять сделала мне подарок – сначала подарила дочь, а вот теперь и жену…
- Жену? – ахнула Люба, и приподнялась на локте, чтобы заглянуть в глаза Эду – уж не шутит ли он. Хотя… Вряд ли человек, который очень болен, будет так шутить…
- Да. Жену. Пусть ненадолго, пусть хоть на месяц! Но я хочу, чтобы ты стала моей законной супругой. Ты согласна, Люба? Или тебе надо подумать? Ты скажи, если так. Я пойму. В конце-концов, ты не обязана проходить через это…
- О чем мне думать, милый? Я буду с тобой, если ты этого хочешь. А когда придет час, мы крепко возьмемся за руки, и уйдем вместе.
- Ну, что ты говоришь?! Тебе ещё нет и сорока! И у тебя впереди половина жизни!
- Наверно, я уже не смогу без тебя, - пожала узенькими плечами женщина, и погладила его ладонью по щеке.
Вдруг они услышали, как к дому подъехал автомобиль.
- Который час? – спросил Эд.
- Половина четвертого.
- Как? Уже половина четвертого? Это значит, Карина вернулась из института!
- О, Боже! А мы тут, в таком виде…
- Не волнуйся. Наша девочка никогда не войдет в мою спальню без разрешения. Ты хорошо воспитала её!
- Я старалась… И всё-таки, надо побыстрее одеться. Не хочу, чтобы она узнала…
- А я хочу! В конце-концов, нет ничего особенного в том, что родители спят в одной постели! Тем более что теперь так будет всегда.
- Как скажешь, дорогой!
- Мы, кажется, пришли к соглашению. Вот и славно! А сейчас и в самом деле надо одеваться. А то ребенок расстроится, если мы не встретим её внизу, и не поздравим с окончанием первой в жизни сессии!
…Они успели вовремя. Карина только-только сняла шубку, и теперь разглядывала себя в зеркале. Её личико раскраснелось на морозе, а глаза светились радостью. Вот, сейчас, через минуту, она увидит своих родных – отца и мать, которых любит больше всех на свете! О своем женихе, который через два дня станет её мужем, девушка постаралась не вспоминать, как будто его и не было вовсе…
- Ну, как экзамен, дочка? – спросил отец, выходя в холл, и целуя дочь в щеку.
- Всё нормально, папа. Сдала на пять баллов. И с завтрашнего дня у меня заслуженные каникулы!
- Отлично! А теперь пойдем-ка в гостиную.
- А это ещё зачем? Будет какое-то важное сообщение?
- Да. Пойдем быстрее, а то мама, наверно, устала ждать…
- Это уже интересно! – хмыкнула Карина. – Но, может быть, мне всё-таки стоит принять успокаивающие капли?
- Не надо капель, детка, - сказал отец, и, взяв её за плечи, подтолкнул к двери.
Войдя в комнату, Эдуард Константиныч усадил дочь в кресло, а потом сел на диван рядом с Любой, и взял её за руку.
- Ну, вот. Не буду ходить вокруг да около, и скажу прямо. Мы с твоей мамой решили пожениться. Как ты на это смотришь?
- Господи, как я на это смотрю?! Да сегодня я самый счастливый человек на свете! Наконец-то я не буду разрываться на части между вами! Ведь я очень люблю вас обоих! Фу-у-у… Просто камень упал с души!
- Ну, вот! Выдадим замуж тебя, а потом и сами…
- Это так здорово, папка! Далеко не каждая дочь может похвастаться тем, что была на свадьбе матери и отца!
- Будем считать торжественную часть законченной. А теперь – в столовую. Кажется, там уже накрыт стол для вас…
- А ты, папа? Ты что, не будешь обедать?
- Что-то не хочется, дочка…
…На следующее утро Карина не узнала свою мать. Ну, во-первых, та вышла к завтраку не в ветхом ситцевом халатике, а в роскошном пеньюаре, купленном накануне. Но это, конечно, не главное! Главное – это её глаза. Это были глаза абсолютно счастливой женщины, которая, наконец-то, обрела то, о чем мечтала всю жизнь – рядом с ней был любимый мужчина, и этот мужчина сделал ей предложение стать его женой. Кстати, в отличном расположении духа был и отец. Боли почему-то прекратились. Может быть, этому способствовало то, что вчера он пропустил обед, почти не притронулся к ужину, и дал немного отдохнуть своему организму. А может быть, просто невозможно чувствовать одновременно и боль, и одуряющую страсть к женщине…
- Какие планы у нас на сегодня? – спросила Карина, приканчивая чашку кофе и круассан.
- Мы с мамой собираемся в магазин. Кажется, шопинг с женщинами уже входит у меня в привычку.
- Мне ничего не надо, милый! Все, что было необходимо, мы купили позавчера! – стала сопротивляться женщина, которая за день до этого провела в магазинах с дочерью почти целый день.
- Такого просто не может быть! И ты сама это скоро поймешь. Правда, Карина?
- Да, мамочка! Это так здорово – покупать то, что нравится, и не задумываться о том, не слишком ли это дорого для нас, и не прикидывать в уме, как прожить на оставшиеся деньги до следующей получки, и не умереть с голода!
- Ну, поедем, дорогая! Прошу тебя! Мне будет так приятно наряжать тебя!
При этих словах мужчина взял её за плечи, и повел переодеваться.
- Ну, хорошо. Поехали. А почему бы и нет, в конце-концов!
- А ты, Карина, поедешь с нами? – спросил отец.
- Нет. Хочу немного отдохнуть сегодня. К тому же послезавтра моя свадьба. Мне надо морально подготовить себя к этому событию!
- Как это? – ахнула мать. – Ты хочешь сказать, что должна морально готовить себя к тому, что соединишь свою жизнь с жизнью любимого мужчины? Вот это да!
При этих словах женщины отец и дочь переглянулись.
- Да это шутка такая! Не бери в голову, мам! У меня всё хорошо, просто я немного волнуюсь перед этим событием – ЗАГС, а потом ещё банкет, где все будут глазеть на меня... А сейчас я хочу просто отдохнуть после экзамена, и послушать музыку.
- Ну, то, что ты волнуешься, я могу понять. Конечно, ты ещё слишком молода. Но, думаю, твой муж не разочарует тебя! Папа говорит, что твой жених чудесный молодой мужчина и самый преданный ему человек. К тому же очень любит тебя.
- Я в этом просто не сомневаюсь, мама! Иначе, зачем бы я согласилась бы на этот брак?!
- Пойдем, дорогая! – попытался увести Любу Эдуард Константиныч, чтобы избавить дочь от этого разговора. - Дадим немного отдохнуть ребенку. Сдать на одни пятерки первую в жизни сессию – это не так просто!
- Да-да, я пошла одеваться, - ответила женщина, поднимаясь к себе в комнату.
Эдуард Константиныч шёл следом, и ворчал про себя. Вот, не заставил горничную перенести вещи Любы к себе в спальню! Сидел бы сейчас, и глядел, как она натягивает на себя одежду, и застегивает многочисленные крючочки и пуговки… Но потом решил, что тогда её одевание сильно затянулось бы, и вряд ли они сегодня выбрались бы в Москву за покупками. Ведь вот, кажется, совсем недавно выпустил её из своих объятий, а опять хочет закрыться с ней в спальне, чтобы не выходить оттуда до вечера, а ещё лучше до самого утра…
…И опять чуть растерянная женщина не успевала примерять те вещи, что приносили ей работницы магазина, которые уже знали, чего ожидать от этого мужчины – любителя побаловать своих женщин. А хитрые продавщицы покачивали головами и цокали языками, расхваливая достоинства её фигуры и хороший вкус…
…Они приехали домой только к ужину, и тут же стали примерять купленные наряды. Люба надевала какую-нибудь вещь, а Карина и её отец были зрителями.
- Ну, всё! Заканчиваем на сегодня. Пора и поужинать! – сказала Карина, у которой от голода заурчало в животе.
А Эду совершенно не хотелось есть. Он вдруг понял, что если не очень обременяешь свою бедную печень перевариванием пищи, то боль отступает. Конечно, она не уходит совсем. Но, по крайней мере, становится вполне терпимой, и не мешает радоваться жизни.
- Да, пожалуй, надо поесть, - сказал Эд, и все пошли в столовую, где уже был накрыт стол для ужина.
Дамы ели с завидным аппетитом. Эдуард Константиныч съел куриную котлетку, которые очень удались в этот раз поварихе, и ложку воздушного картофельного пюре. Прислушавшись к себе, он понял, что, кажется, не навредил к себе, и сможет сегодня наслаждаться жизнью и дальше…
…Итак, наступил день свадьбы Карины. С утра с ней возились парикмахер, стилист и молоденькая маникюрша. Потом, закончив с девушкой, они перешли в комнату её матери, и занялись внешностью Любы.
И вот, за час до того, как в доме должен появиться жених, Карина стояла посреди комнаты полностью одетая, и ждала, чтобы отец и мать оценили результат. Наконец, те вошли в комнату, и застыли от вида красавицы, в которую превратилась их дочь. Пышное атласное платье красиво облегало фигуру, а замысловатый узел волос на затылке, украшенный белыми цветами, и удачный макияж дополняли картину.
- Ой, как ты хороша, моя девочка! – воскликнула мать, и всплеснула руками от избытка чувств. – Правда, милый?
- Да уж, ничего не скажешь! Белое платье нашей дочери к лицу. Надеюсь, мой подарок сможет ещё немного украсить невесту!
С этими словами он подал ей бархатную коробочку с красивыми серьгами, которые переливались разноцветными огоньками в электрическом свете.
- Спасибо, папочка! – обрадовалась подарку Карина, и сразу надела сережки. – Именно о таких сережках я и мечтала…
Потом она посмотрела на отца и мать. Ну, отца в смокинге и белой сорочке с галстуком-бабочкой она уже видела, а вот мама… К сожалению, её мать никогда не могла позволить себе покупать дорогие вещи. И теперь, одетая в длинное вечернее платье, с красиво уложенными волосами, она была отличной парой её импозантному отцу.
- Должна сказать, что и вы у меня хоть куда, - сказала дочь, чем немало порадовала родителей.
За окнами вдруг забибикал автомобиль.
- А вот, кажется, и жених прибыл, - сказал Эдуард Константиныч, и выглянул в окно. В это время Герман выбирался из автомобиля. Несмотря на крепкий февральский морозец, пальто на нем не было.
- Господи, ведь он же простудится, - вдруг подумала Карина, и удивилась этой мысли. А ещё за день до этого ей было абсолютно всё равно, где и в чем ходит её будущий муж. И вот, вдруг почувствовала, что волнуется за его здоровье…
Герман, наконец, появился в гостиной, где находилась вся семья. Он увидел свою невесту, и на несколько секунд замер, глядя на неё. А она нечаянно заглянула ему в глаза, и вдруг затрепыхалась в их черном омуте, в бесполезной попытке выбраться оттуда на поверхность, чтобы, наконец, получить возможность набрать в грудь немного воздуха, и вздохнуть…
- Добрый день! – сказал Герман, и подошел к будущим родственникам, чтобы расцеловать их. А потом подошел к невесте, и поцеловал ей руку.
Карина обрадовалась, что этим всё и закончится, по крайней мере, теперь, но тут он тихонько прошептал:
- Думаю, что сегодня у меня будет много возможностей поцеловать твои губы, дорогая! Ты так прелестна в этом платье! Мне трудно удержаться, и не сжать тебя в объятиях прямо сейчас…
От этих слов девушке стало очень не по себе. Почему-то она совсем не думала о том, что после свадьбы останется с этим взрослым мужчиной наедине, и что за этим последует. Ей казалось, что Герман добивается только компании отца, а до неё ему совершенно нет дела, и их брак так и останется на бумаге. И вдруг этот взгляд, и эти слова… Он что, и вправду собирается стать её мужем, и спать в её постели?!
Её мысли были прерваны словами отца:
- Ну, что? Все готовы? Нам, пожалуй, пора ехать, милые леди!
На плечах у невесты вдруг оказалась шубка, чьи-то заботливые руки чуть приобняли её сзади, и она почувствовала на своей шейке поцелуй – легкий, как прикосновение крыльев мотылька.
- О, Боже! Но я же совсем не думала, что всё так будет… Что же теперь делать?!
Выйдя на улицу, они расселись по машинам, и поехали в ЗАГС. Невеста была задумчива и чуть растеряна, хотя её мать сидела рядом, и держала дочку за руку, отлично понимая растерянность дочери…
…Церемония бракосочетания плохо запомнилась Карине. Все произошло довольно быстро, и уже через несколько минут после того, как жених и невеста прошли в зал под торжественные звуки свадебного марша, они расписались в книге, и на её пальце заблестело обручальное кольцо, надетое Германом.
- Ну, а теперь можете поздравить друг друга, - услышала Карина, и оказалась в объятиях мужа, и ощутила его губы на своих губах.
На этом всё и закончилось. Все вышли из зала на улицу, и снова оказались в машинах, только теперь рядом с ней сидела не мать, а новоиспеченный супруг, который взял руку жены, и теперь занимался тем, что целовал её пальчики, один за другим. Девушка же старалась незаметно высвободить свою ладонь, хотя прекрасно понимала, что из этого ничего не получится, потому что она сильно проигрывает своему мужу в силе…
Когда их автомобили подъехали к ресторану, гости уже поджидали молодых. Тут были знакомые отца, приятели Германа и однокурсники Карины, с которыми она уже успела подружиться. От поздравлений и поцелуев у девушки закружилась голова – кажется, каждому из присутствующих хотелось хоть на минуту завладеть её вниманием, и сказать, как она хороша сегодня. Её муж тоже был занят тем, что отвечал на рукопожатия и улыбался шуткам приятелей.
Потом все заняли свои места, и шампанское полилось рекой, а тосты звучали один за другим, заставляя жениха и невесту подниматься со своих мест и целоваться, чтобы вино в бокалах гостей не горчило…
Сначала Карина чувствовала себя в этом зале очень скованно. Но постепенно девушка немного пришла в себя, и теперь весело смеялась над шутками тамады, и с удовольствием танцевала.
Но вот Герман шепнул ей, что пора уезжать. К сожалению, ехали они не в свадебное путешествие, а всего-навсего в квартиру Германа. Свадебное путешествие они решили перенести на лето, когда у Карины будут каникулы, а у Германа выдастся пара свободных недель для отдыха.
- Как, уже? – расстроенно произнесла невеста, которой очень не хотелось оставаться наедине с мужем.
- Да. Гости проводят нас, а потом тоже начнут разъезжаться. Уже поздно, и ресторан скоро закроется…
- Хорошо, поехали! – вздохнула Карина, и встала.
Молодожены сели в автомобиль, и он помчался. Только что выпавший снег серебрился повсюду, и деревья, укутанные в блестящие белые покрывала, стали похожими на декорации к сказочному фильму. Было очень красиво. Но молодые люди не смотрели в окно. Они думали каждый о своем, причем мысли их были диаметрально противоположны. И если молодой супруг думал о том, что совсем скоро эта девушка, сидящая рядом, будет принадлежать ему, то девушка думала, как бы поубедительнее объяснить этому мужчине, сидящему рядом, что этот брак отец затеял лишь затем, чтобы сохранить деньги в семье. Так что, он получает в управление всю компанию отца, и этого вполне достаточно. Ну, зачем ему такая жена – молоденькая неопытная девушка, приехавшая в Москву только полгода назад, ничего не понимающая в семейной жизни!
Автомашина затормозила у подъезда, Герман вышел, и помог выйти жене - Карина с трудом справлялась с длинным пышным платьем, которое до сих пор было на ней.
Они поднялись на свой этаж, и муж открыл входную дверь, а потом подхватил жену на руки, и легко внес в квартиру. От испуга девушка вскрикнула, и крепко схватилась за шею мужчины.
В прихожей он отпустил её, и помог снять шубку.
- Проходи, дорогая! Теперь это – твой дом! – сказал Герман, открывая двери в комнаты.
Карина заглянула на кухню, посмотрела столовую, гостиную и кабинет. Последней комнатой была уютная спальня с широкой кроватью.
- А что, здесь только одна спальня? – ахнула она.
- Да. Я собираюсь спать с тобой в одной комнате, милая. И в одной постели.
- Но… Вы же понимаете, что наш брак – это стремление отца распорядиться своими деньгами, но уж никак не моими чувствами, и я…
- Что бы ты сейчас тут ни говорила, я – твой муж. Ты сказала «да», когда тебя спрашивали, согласна ли ты стать моей женой, и добровольно поставила свою подпись на документах. Так что, сейчас ты можешь говорить всё, что угодно. Но сегодня ты станешь моей, как бы то ни было!
Карина взглянула на мужа, и увидела, что его и так серьезное лицо теперь выражало решительность, против которой ей трудно было что-нибудь противопоставить. Она и в самом деле сама вошла в ловушку, и захлопнула за собой дверцу. И обратной дороги нет.
- Я помогу тебе снять платье! – сказал Герман, и расстегнул длинную молнию на спине.
Потом он оставил её одну в комнате, и ушел в ванную. Уже через несколько минут он вернулся в спальню. Теперь он был в шелковом халате и домашних шлепанцах.
- Мне надо смыть косметику, - сказала Карина, и тоже направилась в ванную комнату, и пробыла там довольно долго.
Когда девушка вышла оттуда, ей показалось, что Герман уснул. Стараясь шуметь как можно меньше, она нырнула в постель, и сразу затихла. Но уже через секунду мужские руки обнимали её, а губы скользили по телу, и шептали слова о том, как она хороша, и как он любит её…
Вздохнув, девушка крепко зажмурила глаза, и решила подчиниться силе, не более того. Но постепенно ласки мужчины заставили её сердце биться чаще, и она уже сама крепко обнимала мужа, который, наконец-то, получил её…
…Карина уснула, а её супруг никак не мог закрыть глаза. Вот и сбылись мечты! Она стала его женой, его чудесной девочкой, Кариной Полонской. Ему вдруг захотелось снова обнять её, прижать к себе, и ласкать нежное тело, ещё не знавшее любви, и слышать стоны удовольствия, слетавшие с её губ. Но он остановил себя:
- Нет, пожалуй, не стоит. Не буду мешать моей девочке отдыхать. Ведь сегодня столько случилось в её жизни! Да и у меня самого, кстати, тоже голова идет кругом…
…Наконец, сон сморил и его, и он с удовольствием окунулся в него, думая о том, как прекрасно будет пробуждение.
- Завтра я проснусь, и рядом со мной будет жена, моя милая Карина…
Эта мысль была последней перед тем, как Морфей унес его в свое сонное царство…
…Проснувшись утром, Карина с ужасом обнаружила, что спала, крепко прижавшись к своему мужу, и до сих пор обнимает его рукой. Она быстренько убрала руку с груди Германа, и вдруг увидела, что тот уже не спит, и с улыбкой смотрит на неё.
- Доброе утро, - сказал он.
- Доброе утро, - ответила Карина, и ещё немного отодвинулась от него – сегодня в его присутствии она почему-то чувствовала ужасное смущение.
- Ну, как ты? Надеюсь, я не ничем обидел тебя вчера?
- Нет. Но было больно, и… противно!
Почему у неё выскочило это слово, она и сама не могла сказать. Ведь ей было хорошо с этим мужчиной! Но слово прозвучало, и улыбка сразу погасла на лице супруга, а вместо неё появилась гримаса. Она не поняла, что это было – боль, обида, сожаление или что-то ещё, потому что гримаса быстро исчезла. Муж снова улыбался. Но совсем не так, как минуту назад. Теперь это была насмешливая улыбка.
- Ну, что ж! Тогда признаюсь, что и мне эта ночь не принесла особого восторга. Честно говоря, мне всегда нравились опытные партнерши, которые получают удовольствие от секса, и могут доставить удовольствие партнеру. А ты не умеешь ни того, ни другого. Так что, ты можешь быть спокойна. Я больше никогда не потревожу твой сон. Ты мне совершенно неинтересна, детка!
С этими словами он поднялся с постели, и, накинув халат, вышел из спальни.
- Боже мой, что же я натворила? Я очень обидела его! И что же теперь будет?!
Под ложечкой у девушки неприятно заныло, как это было всегда, когда впереди её ждали неприятности.
В дверь спальни постучали, и, услышав её «Да!» в дверь просунулась голова домработницы. Пожилая женщина появлялась в квартире Германа утром, и уходила ровно в шесть вечера.
- Карина Эдуардовна, ваш муж просил передать, что ждет вас завтракать, и ещё напоминает, что сегодня вы должны ехать к родителям, так что надо бы поторопиться с водными процедурами.
- Да-да, передайте Герману Михайловичу, что я сейчас приду! – сказала Карина, и кинулась в ванную. Она совсем забыла, что обещала сегодня заехать к родителям!
Быстренько приняв душ, девушка пошла в столовую, где её ждал Герман. Его лицо было непроницаемо спокойным. Но ей казалось, что было бы значительно лучше, если бы он отругал её, но потом простил, и они снова оказались бы в своей спальне, и она снова почувствовала, как легко скользят его губы по её плечам, и услышала те слова, которые так приятно слышать женщине…
Быстро выпив кофе, Герман встал, и сказал жене:
- Поторопись, дорогая! У меня сегодня много дел!
- Интересно, что же это за дела на следующий день после свадьбы?
- Дела разные. Но, думаю, они не сильно интересуют тебя, как и всё то, что относится ко мне. Ведь, правда?
Он встал из-за стола, и вышел из столовой, оставив её в одиночестве.
А у Карины кусок не полез в горло. Она вышла из комнаты следом, и пошла одеваться. Муж открыл дверь в спальню, и сказал:
- Я жду тебя в машине около подъезда, милая. Поторопись! Я не привык долго ждать!
- Но… Кто же поможет мне застегнуть молнию на платье?
- Для этого я держу домработницу. Думаю, она вполне справится и с этой работой! – ответил Герман, и ушел.
- Ну, вот и всё. Можно считать, что мой брак закончился, едва начавшись! Очень обидно, только теперь вряд ли что можно с этим поделать! Я сама виновата во всём…
…Герман спустился в подземный гараж, сел в свой автомобиль, выехал на улицу, и остановился у подъезда. Именно тут ему предстояло ждать свою молодую жену. Судя по всему, одеваться она будет ещё долго. Мужчина положил руки на руль, откинул голову на подголовник, и закрыл глаза.
- Вот так, - думал он. – Ведь знал же, что и этот брак будет неудачным! И чего полез в петлю, дурак?! Думал, что мне по силам завоевать эту девочку. Оказалось, что всё совсем не так. Я противен ей, и с этим ничего не поделаешь! Наверно, придется разводиться. Опять… Вот дурак! И Эдуарда жалко. Он в полной уверенности, что со мной его дочь будет в полной безопасности. И что же теперь делать?! Сколько времени я смогу всё это вытерпеть? Уж никак не четыре с половиной года, о которых так просил Эд…
В это время дверца автомобиля открылась, и на переднее сидение рядом с ним села Карина.
- А ты довольно быстро управилась. Мы можем ехать?
- Да, конечно. Только прошу вас, Герман Михайлович! Не надо, чтобы папа узнал… Умоляю вас!
- Что узнал?
- Ну, о нашей размолвке…
- Ты так это называешь… Размолвка. Ну, что ж! Только я не понимаю, чего ты хочешь от меня?
- Мы же можем сделать вид, что ничего не случилось, правда?
- К сожалению, артист я никакой. И вряд ли у меня получится этот обман! Тем более что твой отец обман видит издалека. У него и не такие актеры, как я, проваливались с треском!
- Ну, давайте, хотя бы попытаемся!
- Хорошо. Наш визит не затянется надолго. Может быть, из этого что-нибудь и получится!
Больше Герман не произнес за всю дорогу ни слова, сосредоточив всё свое внимание на дороге. А Карина сидела рядом, засунув нос в воротник своей шубки, и с трудом сдерживала слёзы, которые вот-вот готовы были закапать из её глаз…
…Родители встретили их на пороге дома.
- Вот молодцы, что приехали пораньше! – сказал хозяин дома, заключая зятя в объятия. В это время мать обнимала дочку. Потом они поменялись ролями.
После приветствий все прошли в дом.
- Обед будет через полчаса. А сейчас мы можем пройти в гостиную, и поболтать немного.
- С удовольствием! – сказал Герман, и пошёл вперед, приобняв за талию жену.
Мать с отцом переглянулись, и улыбнулись друг другу. Было очевидно, что молодые люди находятся в том прекрасном состоянии, когда и пяти минут не могут прожить без того, чтобы не прикоснуться друг к другу.
- К сожалению, мы ненадолго, - продолжил зять. – У меня сегодня много дел, так что…
- Да знаем мы ваши дела! Как будто сами не были молодыми! – прервал его Эдуард Константиныч. При этом его дочь залилась румянцем, и опустила глаза от смущения.
Всё время, что молодые супруги провели у родителей, Герман был очень внимателен к своей жене. Он обнимал её за плечи, называл любимой, и несколько раз даже поцеловал в щеку.
- Он так ласков со мной сейчас. Может быть, всё ещё и обойдется! – подумала Карина.
Но… Ничего не обошлось. Как только они сели в машину, чтобы ехать в Москву, Герман опять сосредоточился на дороге, и как будто совсем не замечал сидящую возле него молодую женщину.
Потом у него зазвонил телефон. Карина не могла услышать, кто звонил ему – мужчина или женщина. Но предположила, что это одна из тех дам, с которыми был знаком её муж до свадьбы. И он, сидя рядом с женой, уже на следующий день после свадьбы, назначил ей свидание сегодня вечером, а на прощание сказал, что сам позаботится о напитках! Это был конец. Она совершенно не нужна ему! Их брак – это фикция… Но… Почему он так дернулся сегодня от её слов, как будто она ударила его по щеке? Задела за живое? Тут было, о чем подумать на досуге. А досуга этого теперь будет у неё предостаточно. Муж вряд ли станет часто надоедать ей своим обществом. У него и без неё есть, с кем провести время!
Герман довез жену до дома, вышел из машины, и открыл для жены дверцу.
- Иди домой, Карина, и не жди меня к ужину. Я буду поздно...
Девушка кивнула головой, и послушно пошла в сторону подъезда, а Герман поставил машину в гараж, и вызвал такси, чтобы ехать в ресторан. Там он встречался с другом, чтобы как следует надраться, и постараться хоть ненадолго забыть о том, что произошло в его жизни. Причем, уже не в первый раз. Он опять наступил на те же самые грабли – женился на женщине, которую обожал! А та на следующий же день дала ему отставку, нисколько не пожалев его самолюбие, и назвала вещи своими именами – он противен ей…
…Он явился домой в четвертом часу ночи, и проскользнул в свой кабинет – ну, зачем он будет будить жену в такое время! Да и с какой стати ему спать с ней в одной постели? Ведь он же ей противен, она прямо так и сказала утром. Эти слова до сих пор звучали в его ушах, хотя он и выпил сегодня целую бутылку коньяка, чтобы забыть о них хоть на время…
…Уже в семь часов утра он проснулся, и развел в воде таблетку аспирина. Надо было хоть ненадолго избавиться от головной боли. Потом оделся, и поехал на работу. Ни к чему ему теперь эта неделя отпуска, которую дал ему шеф. Что он будет делать дома, в обществе женщины, которую не может даже обнять?!
В офисе все были удивлены его появлению. И особенно был удивлен Эдуард Константиныч.
- Ты что это вдруг явился, Герман? Я не ожидал тебя раньше, чем через неделю!
- Да вот, подумал, что здесь я всё-таки нужнее, и приехал.
- Ну что ж! – пожал плечами Эд, и внимательно посмотрел на зятя. – Надеюсь, у вас ничего не произошло?
- А что, моя жена жаловалась на меня?
- Нет, конечно! Ну, как ты мог подумать!
- Вот и я о том же. Значит, всё хорошо. И надо работать, чтобы так же хорошо всё и оставалось!..
…Он приезжал домой, ужинал тем, что приготовила прислуга, и уходил к себе в кабинет, чтобы лечь на диван, заложить руки за голову, и размышлять о том, что ему теперь делать.
…После того, как муж не ночевал дома, Карина запаниковала. Но даже посоветоваться ей было не с кем. Конечно, её мама была рядом. Но было так стыдно признаться в том, что она натворила!
Потом она узнала, что Герман вышел на работу, так и не использовав свой отпуск.
- Ну, что ж! Завтра мои каникулы тоже кончаются. По крайней мере, мне не придется просиживать дома одной целые дни…
…Так прошла неделя. Мать звонила ей каждый день, и в пятницу сказала, что они с отцом уезжают в Германию – она всё-таки уговорила своего Эдуарда попробовать полечиться в нормальной клинике.
- Надеюсь, вы приедете завтра к нам на обед, чтобы попрощаться?
- Ну, конечно, мамочка! Не знаю, сможет ли выбраться Герман, но я приеду обязательно.
- А чем это так занят в выходные дни твой муж, что не сможет приехать? – спросила Любовь Кирилловна.
- Об этом я расскажу тебе при встрече.
- Ты пугаешь меня, девочка моя! Вы что, поссорились?
- Ну, можно сказать, что да.
- Надеюсь, ваша размолвка незначительна, и скоро вы снова помиритесь?
- Да нет никакой размолвки! Это совсем другое…
- Ну, хорошо! Мы ждем вас завтра! Тогда и поговорим, - сказала мать, и тяжело вздохнула. Нехорошо это – ссориться с мужем в первые же дни после свадьбы!
На следующий день Карина и Герман приехали в загородный дом родителей. Крепко расцеловавшись с родными, они пошли в столовую, где уже был накрыт стол для них.
После обеда мужчины удалились в кабинет, чтобы покурить и поговорить о делах, а Карина осталась с матерью наедине.
- Ты не хочешь рассказать мне, что у вас произошло, дочка? Может быть, я смогу дать тебе дельный совет?
- Понимаешь, мама… Для того, чтобы понять, что произошло, я должна тебе признаться, что вышла замуж не по любви. Просто папа посчитал, что лучшего человека, чем Герман Михайлович, мне не найти. И сумел убедить меня в этом.
- Бедная моя девочка! Так вот в чем дело! Ты не любишь его… Я не знала…
- Теперь я и сама не могу сказать, какие чувства испытываю к мужу… Всё так изменилось за это время! Но я чувствую, что неравнодушна к нему, и очень переживаю.
- Ну, так тоже часто бывает! Иногда только узнав друг друга как следует, и проведя несколько ночей вместе, мы начинаем понимать, что неравнодушны к мужчине.
- Мне трудно судить об этом, мама. Ведь до Германа у меня не было мужчин.
- И что же произошло? Он был груб с тобой, да, милая?
- Совсем нет! Он был очень нежен, и говорил мне о своей любви. Может быть, так делают все мужчины, которые хотят получить от жены то, что им положено?
- Вряд ли. Хотя, утверждать наверняка не могу. У меня ведь тоже был только один мужчина – твой отец. А он никогда не говорил мне о своей любви. Уж, такое время было тогда – жестокое и шальное! Людям было не до любовных объяснений… Так почему же возникло между вами это отчуждение, детка? Ты отказала ему в интимной близости?
- Нет. Мы занимались с ним любовью. Но утром… я сказала ему…
На этом месте из глаз Карины потекли слёзы, которые она вытирала ладонями.
- Что такого ты могла сказать?
- Я сказала, что мне было противно…
- А это было действительно так?
- Нет. Я не знаю, как это слово вырвалось у меня! Просто почему-то очень захотелось досадить ему!
- Да… Ты преподнесла своему мужу очень неприятный сюрприз! И я нисколько не удивляюсь тому, что теперь он холоден с тобой. Он ведь больше не спит с тобой?
- Нет. Он вообще ушел спать в кабинет. А перед этим сказал, что тоже не получил удовольствия от общения со мной…
- Прямо не знаю, чем тебе помочь, детка! Скорее всего, в самое ближайшее время Герман будет настаивать на разводе. И тебе придется на него согласиться. И ещё я советую попросить у него прощения. Может быть, его слова о любви – это не пустой звук, и он сможет простить тебя. Я очень на это надеюсь. Честно скажу, мне нравится твой муж.
- Мне тоже, - чуть слышно сказала Карина, и опять всхлипнула, потому что с каждым днем всё больше и больше хотела снова быть рядом с ним, слушать те слова, которые он шепчет ей, и ощущать его нежные поцелуи на своем теле.
- А теперь иди, умойся, и приведи себя в порядок. Не надо, чтобы мужчины видели тебя заплаканной. Герман может подумать, что ты жаловалась мне на него, а отец занервничает, и его печень заболит ещё сильнее.
Карина пошла в ванную, и через несколько минут вышла оттуда, приведя себя в порядок, насколько это возможно.
- Ну, вот. Теперь совсем другое дело. К сожалению, нам с отцом придется уехать. Ты же понимаешь, что сейчас самое главное – это вытащить его. Иначе я никогда не бросила бы тебя в таком состоянии, девочка!
- Я понимаю, мама. Я сегодня же попрошу прощения у мужа. И даже если он не простит меня, думаю, мне будет легче…
…В это время в комнату вошли мужчины.
- Карина, собирайся, мы едем домой, - сказал Герман жене. – Нашим родным следует как можно лучше отдохнуть перед дальней дорогой.
- Надеюсь, вы приедете послезавтра в аэропорт проводить нас?
- Разумеется! – ответил Герман. - А сейчас до свидания, и спокойной вам ночи!
Они распрощались, и вышли на улицу. Был вечер субботы, на улице уже давно стемнело, и только редкие фонари пытались хоть немного разогнать темноту. В их свете тихо кружились снежинки, и беззвучно падали землю…
Приехав домой, Герман помог жене снять шубку и разделся сам, а потом сразу ушел к себе в кабинет, как будто даже вид жены ему трудно было переносить.
А через несколько секунд услышал, как открывается дверь, и увидел, что в комнату входит Карина.
- Герман Михалыч, мне надо поговорить с вами!
- Я слушаю тебя!
- Простите меня, пожалуйста! Я сама не знаю, почему произнесла эти слова!
- Тебе не за что просить прощения. Ты ведь сказала именно то, что думала…
Ей бы сказать, что она сказала это от смущения и собственной глупости, и совсем не об этом думала, когда проснулась рядом с ним. Но… Она не нашла ничего лучшего, чем попросить:
- Может быть, мы начнем всё сначала?
- Я не подопытный кролик, чтобы экспериментировать, милая! И далеко не мальчик, которого можно водить за нос! Хватит с меня и одного раза. Уходи, Карина! Я не хочу тебя видеть!
- Но, хотя бы разрешите мне спать здесь, на диване! А сами идите в спальню. Ведь этот диван совсем не для таких высоких мужчин, как вы!
- Не думаю, что это хорошая идея. Тебе тоже не понравится спать на нем – он слишком узкий и жесткий, чтобы провести на нем всю ночь.
- А если ещё не имеешь возможности вытянуть ноги…
- Ладно. Ты права. Оставайся здесь. Я привык к своей постели, и тоскую без неё. Впрочем, завтра ты вполне можешь переехать в дом родителей. Ведь теперь он будет пустовать. Зачем тебе мучиться здесь, в небольшой московской квартире, если можно жить в огромном загородном доме с бассейном!
- Вы совсем прогоняете меня?! – ахнула Карина.
- Можешь считать, что так. Скажу честно, меня раздражает твое присутствие в моей квартире. Наверно, я слишком привык жить один, и с этим уже ничего не поделаешь.
- Хорошо. Я завтра же уеду. Поверьте, я искренне сожалею, что всё так получилось!
- А уж я-то как сожалею! – воскликнул Герман, и усмехнулся. Ещё ты! Все его мечты о счастливой и безоблачной жизни с этой очаровательной девушкой вдребезги разбились, и теперь впереди не было ничего, кроме очередного унизительного развода. Да к тому же, и работы можно лишиться. Конечно, Эдуард Константиныч очень высоко ценил его деловые качества. Но неизвестно, как шеф посмотрит на то, что он не смог создать семью с его дочерью, и не выполнил его условия - быть с ней хотя бы до окончания института. Но и видеть её возле себя просто невыносимо! Поэтому он был согласен даже потерять работу. Это же не конец света – всегда можно найти новую, нисколько не хуже. А вот жену теперь, пожалуй, ему уже не найти. Хватит с него и двух неудачных попыток!
С этими мыслями он пошел в спальню, и рухнул на постель, где провел одну-единственную ночь со своей молоденькой женой, подумав о том, что в самое ближайшее время надо сменить мебель, чтобы ничего здесь не напоминало о ней.
А Карина постелила себе на диване, и сразу поняла, что её муж был абсолютно прав, сказав, что проспать на нём всю ночь – дело почти невозможное...
…И вот, проводив родителей, супруги разъехались в разные стороны. Герман поехал в Москву, а Карина вернулась в дом отца.
Итак, жена послушалась, и покинула его дом. Но от этого Герману не стало лучше. Он везде ощущал её присутствие, чувствовал запах её духов, и слышал легкие шаги. Она стала его наваждением. Он затосковал…
Карина тоже часто плакала. Она не понимала, что с ней происходит. Ведь, в конце-концов, Герман так и остался для неё чужим человеком. Ну, почти чужим… Что-то произошло в ту ночь, что заставило её взглянуть на этого мужчину другими глазами. Может быть, ей пришлось по вкусу, как он ухаживал за ней, когда они ехали на бракосочетание, или понравилось, как он целовал её при всех, когда гости кричали «Горько!», или понравилось то, что произошло между ними той ночью… И вот, только что обретя своего мужчину, она потеряла его, причем по своей вине! Не просто потеряла – он прогнал её из дома! И её крошечное чувство к мужу, которое только наклюнулось в ту ночь, и могло бы исчезнуть столь же быстро, как и появилось, стало быстро расти в том одиночестве, где она пребывала! А её собственная вина перед ним только подпитывала и подогревала это чувство, и оно поднималось, как на дрожжах, уже занимая всю её, целиком, и выплескиваясь наружу в виде слез, которые часто лились из глаз.
Нет, конечно, она встречалась с людьми, разговаривала с ними, шутила и даже смеялась. Но в груди постоянно ощущала пустоту в том месте, где должен был находиться супруг. И как только девушка оставалась одна, на глазах её снова появлялись слёзы, а губы шептали:
- Гера, ну, прости меня, я же люблю тебя…
…В то время как жизнь молодой семьи катилась под откос со скоростью курьерского поезда, так и не успев толком начаться, Эдуард и Люба приехали в Берлин, и записались на прием в одну из лучших клиник.
На первом же осмотре пожилой доктор долго ощупывал больного, стараясь понять, почему в Москве этому симпатичному и далеко ещё не старому мужику поставили столь серьезный диагноз, но так и не смог ничего определить.
- Конечно, потребуются многочисленные исследования, господин Романчев! Но, по крайней мере, пока, я не смог обнаружить у вас ничего страшного. Не хочу вас обнадеживать, но всё-таки склоняюсь к мысли, что тот диагноз, который вам поставили в Москве – это чья-то досадная ошибка, совершенно недопустимая в наше время! Ведь для того, чтобы проверить себя, у врачей сейчас существует столько надежных способов!
При этих словах светила медицины тот обруч, который сковывал сердце Эда, несколько ослабел, и он смог вздохнуть. А вдруг, это - правда, и у него впереди есть ещё много лет, которые он проживет с любимой женщиной, и ещё успеет понянчить внуков!
Молоденькая медсестра показала жестами, что ему надо идти за ней на ультразвуковое обследование. Кстати, почти все сотрудники в этой клинике знали русский язык. Слишком много пациентов приезжало к ним из России, чтобы получить шанс остаться в живых. Были среди них и такие, как этот импозантный мужчина, у которого тяжелый диагноз наверняка был выдуман жадным до денег эскулапом. Ведь для тех важнее всего нажива, которая заслонила собой всё остальное – человеколюбие, порядочность, чувство стыда, и заставила позабыть клятву Гиппократа, которую они давали в конце своего обучения…
…Итак, пролежав несколько дней в клинике, и подлечив свой холецистит, который и был причиной всех бед, Эдуард Константиныч выписался из неё, уже успев позабыть о мучительной боли в боку. И он сам, и Люба были на десятом небе от счастья. Ведь к ним вернулась радость жизни, которая была теперь во много крат острее оттого, что Эд заглянул за край, туда, откуда уже нет возврата, и сумел вернуться. А человек, переживший такое, относится к жизни совершенно иначе. Он испытывает радость от каждого прожитого дня, и торопится жить, получая от жизни истинное удовольствие и даря такое же удовольствие окружающим.
Не задерживаясь даже на день для того, чтобы осмотреть достопримечательности Берлина, они взяли обратные билеты, и уже через день вернулись назад, в Москву. Теперь на первом плане у них была семейная жизнь их единственной дочери, которая, кажется, подошла к концу.
Конечно, Люба рассказала Эду, что натворила их девочка. И тот растерялся. Ну, не знал он, что теперь делать, и как исправить ситуацию, повернув её в нужную сторону!
…Они не сказали, когда вернутся. Зачем заставлять Германа и Карину разыгрывать перед ними спектакль, делая вид, что они довольны и счастливы? Ведь от этого никому из них не будет лучше…
…Приехав домой, они застали свою дочь сидящей перед экраном телевизора.
- Ой, Карина, ты здесь? Как ты узнала, что мы приедем сегодня? – воскликнула мать, кидаясь к дочери.
- Ничего я не знала, мамочка! Просто Герман предложил мне пожить врозь, и я вернулась.
- Вот как! – покачал головой отец. – Значит, всё зашло слишком далеко. Но ты не переживай, девочка! В конце-концов, твой брак должен был всего лишь обезопасить тебя на время, чтобы ты могла стать на ноги, и сама управлять бизнесом. А так как врач сказал мне, что я ещё поживу на этом свете, я вполне смогу делать это сам!
- Значит, я была права, и твой диагноз не подтвердился?! – обрадовалась хорошей вести молодая женщина.
- Да. Меня подлечили, и посоветовали немного посидеть на диете, только и всего.
- Это здорово! Я очень переживала за тебя, папа. Слава Богу, эта беда упала с наших плеч!
- Ну, вот, а теперь мы сможем оформить наши отношения с твоей мамой.
- Конечно. Это будет замечательно! Наконец-то сбудется моя самая заветная мечта.
- А ты постарайся забыть всё произошедшее, как страшный сон. В конце-концов, бывают вещи и похуже, чем развод. Ты ещё очень молода, к тому же красива и умна, и сможешь найти мужа себе по вкусу. Германа, конечно, жаль. Ему уже и так досталось полтора года назад, и вот теперь опять…
- Это я во всём виновата! И попытаюсь вернуть его.
- Ну, что ж! Попытайся, детка! Он хороший мужик, и, кажется, влюбился в тебя по-настоящему, а теперь страдает…
- Кажется, и я влюбилась в него, папа! И тоже страдаю…
…После легкого ужина отец и мать ушли к себе в спальню, чтобы отдохнуть с дороги, а Карина вызвала такси, чтобы ехать в Москву, к мужу. Она собиралась вернуть его любой ценой. Именно это стало главным сейчас, когда мысль о смертельной болезни отца уже не мучила её.
Она приехала в Москву поздно – их машину задержала огромная пробка на окружной, возникшая из-за автомобильной аварии на трассе.
Когда Карина подъехала к дому, большинство жителей уже спали в своих постелях. Отпустив такси, девушка села на скамейку возле подъезда дома, где жил её муж, и несколько минут сидела, не решаясь войти.
- Может быть, не стоит этого делать? Наверно, я совершаю ошибку! Но ведь должна же я попытаться сохранить свой брак! И я это сделаю! Даже если он снова прогонит меня…
С этой мыслью она открыла кодовый замок, и вошла в подъезд.
Пожилой консьерж узнал девушку, и поздоровался с ней, удивившись, что в такое позднее время она путешествует по городу одна.
- Не годится молоденьким девушкам гулять по улицам в одиночестве в такое позднее время! Сейчас, конечно, не то, что в девяностые годы, но ведь тоже обидеть могут! – ворчал мужчина, осуждающе поглядывая на Карину из-под кустистых бровей.
- К сожалению, так получилось. Сегодня я должна была встретить родителей из-за границы, и хотела заночевать у них. Но потом подумала, что дома мне будет всё-таки лучше, и взяла такси. Так что, на улице я пробыла ровно одну минуту – пока дошла от машины до подъезда, и несильно рисковала!
Консьерж, который видел на экране монитора, как молодая женщина несколько минут сидела на скамейке возле подъезда, не решаясь открыть дверь, только покачал головой. Видно, не всё так просто в жизни этой молоденькой женщины, как она пытается тут изобразить!
- Наверно, и у этой милой девушки семейные проблемы. А ведь они с господином Полонским только что отпраздновали свадьбу, и выглядели такими счастливыми! – подумал он, и покачал лысой головой.
А Карина вызвала лифт, приехала на свой этаж, и ещё несколько минут стояла перед закрытой дверью, не в силах вставить ключ в замочную скважину. Но потом всё-таки решилась – не для того же она проделала весь этот длинный путь, чтобы посмотреть на дверь квартиры, и вернуться в дом отца!
Наконец, девушка вставила ключ в замочную скважину, и повернула его. Дверь бесшумно открылась, и она вошла. В квартире было темно и тихо. Карина на цыпочках подкралась к двери в спальню, и приоткрыла её, ожидая увидеть всё, что угодно – вплоть до того, что рядом с её мужем уже уютно устроилась другая женщина. Но увидела только Германа, который крепко спал, привычно раскинувшись на широкой постели.
Уже через минуту она скинула с себя одежду, и оказалась рядом с ним, и теперь уже её руки обнимали его, её губы скользили по телу мужа, целуя его, и шептали нежные слова…
А Герману снился сон. Он чувствовал, как горячее женское тело скользнуло в постель, и прижалось к нему, требуя ласки. Сон этот был так похож не реальность, что уже через несколько секунд, проснувшись, мужчина понял, что всё происходит с ним наяву, и прекрасное женское тело действительно тут, рядом, в его постели, и задохнулся от счастья.
- Что бы там ни задумала моя маленькая жена, но даже мертвый не смог бы отказаться от того, что она предлагает мне, - подумал он, и накрыл её тело своим.
…Он не помнил ничего подобного! Вся эта ночь была наполнена сплошным восторгом узнавания, и самыми острыми удовольствиями, которые они дарили друг другу. Его молодая жена оказалась такой страстной, и с такой готовностью отвечала на его ласки…
…Он обессиленно откинулся на подушки, когда тьма за окном сменилась серым февральским утром, и готов был закрыть глаза, чтобы уснуть хоть ненадолго. Но его жена… Карина как будто совсем не хотела спать. Она гладила его волосы, целовала его лицо, и шептала:
- Гера, ну, пожалуйста, прошу тебя…
- Ну, что тебе ещё надо от меня, маленькая колдунья? – запричитал он, не дослушав, что хотела сказать Карина. – Ты и так отняла у меня все силы! Кажется, у меня не осталось их даже на то, чтобы приподнять руку, и обнять тебя…
- Гера, пожалуйста, не прогоняй меня!
- Вот уж об этом можешь не волноваться, дорогая! Кто же отпустит такое чудо из своей постели!
Девушка чуть заметно кивнула головой, и, поцеловав мужа в последний раз, стала устраиваться рядом с ним. А через секунду уснула крепким сном, от которого уже отвыкла за то время, что была в ссоре с ним…
…Герман проснулся, открыл глаза, и понял, что проспал на работу – за окном уже вовсю светило неяркое зимнее солнце, которое в конце февраля вставало тогда, когда он уже сидел в своем рабочем кабинете, и занимался делами.
- Надеюсь, моя команда справится сегодня с работой и без меня, - подумал он, ощущая на себе приятную тяжесть женского тела. Но так было и в прошлый раз! А потом жена проснулась, сразу отодвинулась от него, и сказала… Он не хотел вспоминать те слова, которые до сих пор занозой сидели в его голове. – Интересно, что она скажет сегодня? Я же не перенесу, если что-то опять пойдет не так, и мне снова придется отослать от себя это чудо с прозрачными ореховыми глазами и темпераментом дикой уссурийской кошки!
Герман попытался осторожно снять с себя руку жены, чтобы встать с постели, но она только крепче обняла его, и пробормотала что-то во сне. Он почти не понял слов, и расслышал только одно – не уйду…
Мужчина снова закрыл глаза. На лице его цвела улыбка счастливого человека. Правда, он так и не услышал от неё слов любви, но то, что она приехала к нему ночью, одна, дорогого стоило…
- Гера, - вдруг услышал он шепот жены.
- Да, милая?
- Мне было хорошо с тобой!
- Мне тоже было хорошо с тобой, девочка!
- Я в душ?
- Беги. Только недолго! А то я так и не уеду на работу сегодня!
- А ты собираешься уехать? – ахнула Карина.
- А какие ещё будут предложения?
- Я хочу, чтобы ты был со мной весь день!
- Что скажет моя домработница, когда увидит, что мы весь день не вылезаем из постели?
- Но мы же супруги, и имеем на это полное право! И вообще… Отпусти её домой! Всё, что надо, я сделаю тебе сама! Я же выросла не в царском дворце, и сама могу приготовить тебе завтрак, сварить что-нибудь на обед и постирать рубашку!
- Почему-то мне кажется, что до стирки сегодня дело не дойдет, хотя я с удовольствием съел бы чего-нибудь. Такая насыщенная ночь кого хочешь, лишит сил!
- Я понимаю, и через десять минут завтрак будет на столе! Можешь засекать время!
И действительно, когда Герман вышел из ванной комнаты, посвежевший и чисто выбритый, на столе его уже ожидал завтрак – пышные оладьи с золотистой корочкой по краям, вазочка с клубничным вареньем и чашечка черного кофе, от которой поднимался ароматный парок.
- Боже, какие запахи! Обожаю оладышки на завтрак! Я и не знал, что ты умеешь готовить!
- Сначала попробуй, а потом хвали! Вполне вероятно, что сегодня я их пересолила, – сказала Карина, и улыбнулась. А её мужу вдруг захотелось обнять весь мир…
Он с удовольствием съел всё, что было у него на тарелке, выпил кофе, и собирался встать из-за стола, но жена вдруг сказала:
- Подожди, ты испачкался! У тебя на лице варенье!
- Где? – удивился мужчина, и потянулся за салфеткой.
Он не успел поднести руку с салфеткой к лицу, а молодая женщина уже сидела у него на коленях, и снимала губами едва заметную капельку с его губ, с удовольствием заметив, что руки мужа уже крепко обнимают её, проникая под легкий кружевной халатик, не в силах противиться её ласке.
- Я и не знал, что ты такая кокетка! – шепнул ей на ухо мужчина, когда она удобно устроилась у него на руках, а муж нес её в спальню.
- А это плохо – кокетничать с собственным мужем?
- Это прекрасно! – сказал он, снова погружаясь в океан наслаждений, который совершенно неожиданно открылся перед ним, и был безбрежен.
Наконец, обессиленные своими приятными занятиями, супруги откинулись на подушки.
- Ой, как летит время! Меня, наверно, хватились дома! – сказала Карина, и схватилась за телефон, набирая знакомый номер.
- Кто мог тебя хватиться? Твои родители в Германии.
- Так, они вчера прилетели.
- Как, и ты никому не сказала, куда уехала?!
- Да. А зачем? Вдруг мне не удалось бы проникнуть в твою постель, или она была бы уже занята?
- Как занята? Кем? Что ты выдумываешь, Карина?
- Ну, одной из тех женщин, что охотятся за тобой…
- Вот глупая! Ну, скажи, кто из них может сравниться с тобой?
- Не знаю. Я ещё настолько неопытна в семейных отношениях…
- А мне показалось, что ты очень быстро учишься!
- Так, я стараюсь…
- Если так пойдет и дальше, то от твоих стараний я через месяц умру от истощения!
- А я видела в твоем холодильнике кастрюльку с очень аппетитным супчиком и тушеное мясо. Думаю, что и овощи на салат там найдутся.
- Вот и славно!
- Так, я сейчас на кухню? Пока суп и мясо будут разогреваться, я сделаю салат.
- Конечно, иди. У меня уже сто лет не было такого зверского аппетита!..
Они сели за стол, и с удовольствием съели то, что приготовила им домработница.
- Ну, а теперь расскажи, как там дела у Эдуарда Константиныча?
- У него всё в полном порядке! И никакой смертельной болезни не было и в помине! Так что, в самом скором времени мы будем гулять на свадьбе моих родителей! Прикинь, как складываются судьбы у людей!
- Да… Всё бывает в жизни. Ну, разве мог я подумать ещё полгода тому назад, что женюсь на дочери неженатого друга, и буду гулять на его свадьбе с матерью этой дочери!
- Да. Как-то всё очень сильно перепуталось…
- А может перепутаться ещё больше.
- Это как?
- Представляешь, что будет, если ты родишь раньше матери! Она ведь совсем молодая женщина, и может родить тебе брата. И вполне может получиться так, что её внук будет старше сына!
- А я как-то не подумала о том, что у меня может быть ребенок…
Герман вдруг перестал улыбаться, и стал очень серьёзным.
- Ты против? Если так, то нам с тобой не по дороге, милая. Я уже далеко не мальчик, и вполне созрел стать отцом. Считаю, что без детей не может быть крепкой семьи. Так что, ты подумай хорошенько, прежде чем отвечать!
Черные омуты глядели на неё в упор. От её ответа теперь зависело очень многое.
- Ну, как я могу быть против? Дети – это замечательно! Тем более, если у них такой замечательный отец.
Герман незаметно перевел дыхание. Он до сих пор не доверял ей. Ведь было в нём что-то, что было неприятно ей, иначе она не сказала бы этого слова… И это что-то не могло исчезнуть! Она в любой момент может снова сказать что-нибудь подобное. Ведь Карина ещё очень молода, и не научилась скрывать свои чувства, как делают это более зрелые, умудренные жизнью женщины.
- Всё-таки надо попытаться не влюбиться в эту молодую женщину слишком сильно! Ведь тогда я просто пропаду без неё. А она уйдет, и даже не заметит, что убила меня!
- Чем займемся сейчас? – спросила Карина, когда обед был позади, и она ополоснула посуду.
- Думаю, надо позвонить твоему отцу, и предупредить, что мы собираемся приехать.
- А зачем предупреждать? Мы просто приедем…
- Ты не думаешь о том, что и у твоих родителей могут быть занятия, от которых им трудно будет отказаться? И мы помешаем им?
- Действительно… Я как-то не подумала об этом!
- Вот-вот, прежде чем сделать что-то или сказать, надо как следует подумать, а иначе…
Мужчина тяжело вздохнул, и пожал плечами.
- Ну, прости меня, Гера! Я сама не знаю, что нашло на меня тем утром! Просто почему-то захотелось посильнее досадить тебе.
- Надо признаться, что это очень хорошо у тебя получилось! Я до сих пор не могу прийти в себя от досады.
- Что я должна сделать, чтобы ты забыл об этом?
- Я не буду ничего подсказывать тебе, Карина. Ты уже взрослая девочка. И если действительно хочешь оставаться моей женой, то сердце подскажет тебе те слова, которые ты должна произнести. А если нет… Тогда нам действительно, наверно, лучше расстаться, пока ещё не поздно, пока я не прирос к тебе телом и душой. Резать по живому – это очень больно, знаешь ли…
После слов мужа Карина притихла, и сидела за столом, опустив глаза. Ну, что он ещё хочет от неё? Каких слов ждет? Разве мало того, что она явилась к нему ночью, не побоявшись увидеть в его постели другую женщину? А потом сама предложила себя, рискуя услышать какое-нибудь грубое слово в ответ?!
- Ну, ладно. Иди, звони отцу. Иначе ехать в гости будет уже поздновато!
Карина быстро набрала знакомый номер, и, услышав голос отца, спросила:
- Пап, можно мы сейчас приедем к вам?
- Зачем ты спрашиваешь, дочка? Ведь это же и ваш дом тоже! Ты и твой муж можете приезжать сюда, когда захотите! И если поторопитесь, то как раз успеете к ужину.
- Я бегу одеваться!
Карина вошла в спальню, где на постели лежал Герман, и стала быстро натягивать на себя одежду.
- Ты что так засуетилась, Карина?
- Отец сказал, чтобы мы поторопились. Они будут ждать нас к ужину!
- Тогда буду одеваться и я. Хотя мне одеться значительно быстрее, чем тебе.
Он смотрел, как одевается его жена, как ловко надевает на себя все эти дамские штучки, натягивает колготки на стройные ножки, и думал о том, что зря затеял эту поездку. Вполне можно было поговорить с тестем по телефону, а потом снова уложить в постель свою девочку, кидающую на него такие взгляды, от которых у любого мужика крышу сорвет. Но дело сделано. Люди ждут, и надо ехать. Просто он не будет там задерживаться надолго. И впереди его ждет ещё одна волшебная ночь. Хотя, он ни в чем не был уверен. Почему-то Карина напоминала ему ветреную кокетку, которая сейчас может быть страстной, и с удовольствием отдавать ему свое тело, а уже через секунду совершенно позабыть о нём, и, как ни в чем не бывало, флиртовать с другими мужчинами. Впрочем, это были только его предположения и фантазии. Он никогда не видел её с другим мужчиной, но всё равно не доверял ей, и был готов ко всему…
…Уже через полчаса они ехали по направлению к поселку, где жили родители Карины, и говорили о каких-то пустяках.
- Хорошо, что Гера не молчит, как в прошлый раз, - думала девушка. – Значит, я могу надеяться, что он простит меня. Пусть не сейчас, со временем. Я буду делать всё, чтобы ему было хорошо со мной. И может быть, найду те слова, о которых он говорил.
Приехав в дом родителей Карины, они попали в их крепкие объятия.
- Ну, что? Ужин уже на столе, там и поговорим, - сказал Эдуард Константиныч, обнимая приехавшую дочь и зятя.
Они поужинали, и потом разделились – дочь с матерью поднялись наверх, а мужчины остались за столом.
- Как ты, Эд? Карина сказала, что твой диагноз был ложным.
- Да, это действительно так. Никакого цирроза у меня нет. А мой холецистит можно было подлечить за неделю без особых хлопот. А они… Знаешь, я не собираюсь оставлять это дело без наказания. Это надо – заставить человека пройти через настоящий ад только для того, чтобы выманить у него деньги! Хорошую кормушку устроили себе наши медики! Да их под суд за это надо!
- И это абсолютно правильно! Ведь сейчас главное для людей – нажива. И ради неё наши соотечественники идут на всё - людей травят негодной пищей, отправляют в мир иной поддельными лекарствами, и лечат от несуществующих болезней! И всё это не кто-то чужой – этакий злой дядька из-за бугра! Эти люди живут среди нас, и даже не считают себя преступниками! И не понимают одного – сегодня он продаст палёную водку какому-нибудь бедолаге, который загнется от первой же рюмки, а завтра сам сыграет в ящик от сердечного приступа, потому что вместо лекарства в упаковке будет обычная пустышка. Так и живем. Чем дальше, тем страшнее!
- Да уж. Порядок нужен обязательно! И чем быстрее его наведут, тем лучше, пока ещё совсем не перевелись те, кого нужно кормить, поить или лечить. А то ведь скоро все вымрем, как мамонты…
- Ну, и хватит об этом. Лучше расскажи о своей поездке – как там, в Германии?
- Да мы и не видели ничего. Документы в клинике получили – и скорее назад!
- И что, даже город не посмотрели? – улыбнулся Герман.
- Нет, не посмотрели. У нас здесь дел полно!
- Интересно, какие такие дела?
- В ЗАГС нам надо ехать, вот что!
- Понял. Тут уж не до осмотра городских достопримечательностей. И когда едете?
- Вот, завтра встанем, позавтракаем, и поедем в Москву.
- Значит, скоро свадьба…
- Я на это очень надеюсь. Знаешь, после того, как я узнал, что здоров, у меня как будто крылья выросли за спиной! И очень захотелось сделать Любоньку счастливой. Ведь столько лет бедняжка не жила, а выживала! Да что это мы всё обо мне? Расскажи лучше, как твоя семейная жизнь. Я слышал, были какие-то сложности?
- Непростая штука, эта семейная жизнь! Так сразу всего и не расскажешь…
- Ну, во всяком случае, вопрос о разводе пока снят с повестки дня? Или как?
- Ты и про это узнал?
- Догадывался…
- Ну, по этому поводу не могу сказать ничего определенного. Не скрою, мне хорошо с Кариной. Но я не верю ей. Почему-то мне кажется, что она считает себя обязанной быть со мной, потому что так приказал ты. А она очень любит тебя, и не хочет расстраивать.
- Ну, во всяком случае, отправляться к тебе, на ночь глядя, я вчера её не заставлял, - усмехнулся Эдуард Константиныч.
- Так ты знал?
- Нет, она ничего не сказала нам. Я всё понял сам, когда не обнаружил её утром в спальне…
…Карина с матерью поднялась наверх, и устроилась в кресле, а Любовь Кирилловна села напротив дочери на кровать.
- Ну, что, девочка моя, тебе удалось растопить сердце неприступного Германа?
- Не знаю. Конечно, он не прогнал меня от себя, когда я поздно ночью оказалась у него дома, но… сказал, что не верит мне. И только после того, как я найду для него нужные слова, он сможет окончательно простить меня. Но откуда я могу знать, что он хочет от меня услышать?!
- Думаю, он хочет, чтобы ты призналась, что любишь его, только и всего!
- Да разве то, что я сама приехала к нему – это не объяснение в любви?! Неужели для того, чтобы понять, что женщина любит тебя, ей обязательно нужно произнести слова признания?
- Но ведь сам он сказал их тебе? Не правда ли?
- Да, он шептал мне что-то о том, что любит меня, и не может без меня жить. А сам прогнал на следующий день от себя! Вот цена этих слов!
- И всё-таки, попробуй сделать так, как он хочет. Разве так уж трудно произнести заветные три слова, если это правда, и ты на самом деле уверена, что любишь своего мужа?
- Хорошо, я скажу ему эти три слова. Только не сегодня и не завтра. А то Гера обязательно догадается, кто подсказал мне, что делать, и опять не поверит мне…
- Ну, это уж как хочешь, милая.
- А сейчас нам, пожалуй, пора уезжать.
- Ну, конечно! Дорога неблизкая, а Герману завтра на работу.
- Да, он ведь не был там сегодня…
- Что так?
- Мы сильно проспали…
- Ну, это вполне уважительная причина для молодожёнов! Думаю, что ничего не случится, если он возьмет небольшой отпуск. Кстати, хочу открыть тебе секрет! После нашей свадьбы папа собирается отойти от дел. И теперь управлять компанией будет твой муж.
- Мне можно сообщить ему об этом?
- Ну, если только шепнуть по секрету…
Женщины засмеялись, встали, и пошли вниз, где их ждали мужчины.
- Ну, что, дорогая? Не пора ли нам ехать? – спросил Герман у жены.
- Да, пожалуй.
Они попрощались с родителями, и поехали в обратный путь. Разговор почему-то не клеился. Хотя мысли их были приятны, и очень похожи. Оба думали о том, что сейчас приедут домой, и…
…Наконец, наступил день свадьбы Эдуарда и Любы. Последнюю ночь перед свадьбой родителей Герман и Карина провели в доме отца. Ведь у Любы не было подруг здесь, в Москве, и помочь ей одеться должна была дочка. Конечно, это не совсем правильно, но что поделаешь? И вот, с самого утра вся семья была на ногах. Опять в дом приехал визажист и парикмахер, чтобы сделать невесту и её дочь как можно красивее, почему-то очень нервничал жених, а зять успокаивал его, как мог.
Но вот сборы были закончены. Все сели в автомобили, и поехали в ЗАГС, а после короткой церемонии – в ресторан, где их уже ждали многочисленные гости.
- Твоя мать сегодня просто очаровательна, - шепнул Карине супруг.
- Я и сама это вижу, - ответила жена, и вопросительно посмотрела на мужа, ожидая продолжения. Ну, должен же он сказать, что и она тоже хороша сегодня! Не напрасно же она всё утро терпела эти утомительные процедуры, и покупала себе новое платье, которое так красиво облегало фигуру!
- …но никто не может в этом зале сравниться красотой с моей женой, - продолжил Герман, и хитро улыбнулся.
Карина облегченно вздохнула, и, наконец, решила, что совсем скоро скажет своему мужу заветные три слова. А кроме них сообщит ему о том, что недавно была у врача. И тот сказал, что у неё будет ребенок. Может быть, узнав об этом, муж не будет кидать на неё взгляды, полные муки и тоски, когда совершенно уверен, что она не видит этого…
…Через несколько дней после свадьбы Эдуард Константинович собрал своих сотрудников, и объявил, что передает управление фирмой своему зятю.
- Так что, прошу любить и жаловать нового руководителя. А мне пора заняться личными делами!
Все сотрудники были очень удивлены решением шефа. Он так трепетно относился к своей компании, проводя на работе всё свое время, и вдруг отдает любимое детище заместителю!
- Тут дело нечисто, - решили некоторые сотрудники, и по комнатам офиса поползли слухи. Некоторые из них были близки к истине, другие были фантастическими, и вызывали улыбки. Но сказать точно, почему оставил свой корабельный мостик капитан, никто не мог, а новый шеф хранил молчание. Ну, не мог же он рассказать им, что Эдуард Константиныч сейчас занят лишь тем, чтобы доставить как можно больше радости своей любимой женщине, и собирается отвезти её куда-нибудь на сказочный остров посреди океана, чтобы та увидела пальмы и золотистый песок пляжа, и понежилась под тропическим солнцем. Тут уж не до работы!
Кстати, многим пришлось совсем не по душе столь быстрое возвышение молодого мужчины – это ж надо, в тридцать два года достичь таких высот, и занять место председателя правления компании! Ну, а вслед за недовольством всегда появляется желание устранить неугодного. Уж слишком прыткий этот парень! Сразу сунул нос во все дырки, и тут же прикрыл кое-кому сытную кормушку. Ну, а кому такое может понравиться? Тем более что новый шеф – это не осторожный господин Романчев. Он не ездит в сопровождении автомобиля с охраной, живет в обычной квартире со своей молоденькой женой, так что избавиться от него будет совсем просто – работенка так себе, вроде небольшой прогулки. Заодно можно и женушку его попугать – ишь, явилась девица ниоткуда, и сразу получила от жизни всё на блюдечке с голубой каемочкой. Правда, её решили не убивать. Пусть живет! Вроде, никому пока не мешает, никуда не лезет, в чужие дела нос не сует… Да и папаша у неё – не приведи Господь связываться. Одно слово – бандит, хоть и выглядит теперь потомственным аристократом.
…Конечно, до Германа дошли слухи о недовольстве, и о желании некоторых посчитаться с ним, и он принял некоторые меры безопасности. В частности, достал из сейфа свой пистолет, и теперь носил его в кармане пальто. Только не верил, что дело дойдет до стрельбы.
- Ну, поворчат, поворчат мужики, «спустят пар», и будут работать так же, как и при Эдуарде, - легкомысленно думал он, и вскоре забыл об этом.
…Итак, через несколько дней после собрания Герман позвонил домой, и сообщил жене, что уже едет домой. Карина обрадовалась – с новым постом у мужа появились и новые заботы, и теперь он приезжал домой намного позже, чем раньше. И вот сегодня смог вырваться, чтобы побыть с женой.
После телефонного звонка Германа молодая женщина кинулась на кухню, и накрыла стол для ужина, чтобы не тратить на это время, когда он приедет, и, быстренько накормив мужа, провести с ним вечер.
Не прошло и двадцати минут, как раздался звонок в дверь.
- Как быстро он приехал! Наверно, звонил уже с дороги, - подумала Карина, и кинулась в прихожую, чтобы открыть дверь, хотя обычно муж пользовался своим ключом.
Она распахнула дверь с улыбкой на лице, готовая кинуться на шею супругу, но вместо него увидела двух мужчин весьма специфической внешности – их мышцы были огромны до безобразия, и выпирали из кожанов, в которые они были одеты, а глаза, видневшиеся сквозь прорези масок, не выражали никаких эмоций, и были похожи на глаза снулой рыбы.
Улыбка исчезла с лица молодой женщины, и она спросила:
- Вы к кому?
- К тебе, милочка! – ответил один из гориллоподобных мужиков, и поставил ногу между дверью и дверным косяком, чтобы Карина не могла захлопнуть дверь.
- Но я вас не знаю, - прошептала испуганная Карина, и попыталась закрыть дверь, несмотря на ногу незнакомца.
- А кто мешает нам познакомиться? – сказал тот же тип, и сделал шаг в квартиру. И от этого движения женщина отлетела в сторону, больно ударившись спиной о стену.
Мужчины вошли в прихожую, и захлопнули за собой дверь. Потом по-хозяйски обошли все комнаты, заглянув на кухню и в ванную.
- Ну, что? Муж-то на работе?
- Да, на работе.
- И скоро приедет?
- Нет, нескоро! – сказала Карина, подумав, что, может быть, они не будут ждать его возвращения, и уйдут. – Он редко возвращается раньше десяти вечера.
- А вот обманывать, дамочка, нехорошо! Для кого ты на стол собрала? Вон, даже хлеб нарезала! Не нас же ожидала… Ну, ладно. Мы подождем. Люди мы не гордые. Время есть, нам спешить некуда!
- Зачем вам нужен Герман? Что вы хотите от него?
- Это наши мужские дела, и тебе знать о них совсем не обязательно! А твоя задача сидеть тихо, и не рыпаться! Сделаешь, как говорю, будешь жить долго и счастливо, вякнешь – пеняй на себя! Пристрелю!
- Эх, зря мы скотч с собой не взяли, Митяй! – сказал один из пришедших. Щас связали бы её, пасть заклеили бы, и сидели себе спокойно!
- Да ладно тебе! Она и так молчать будет! Своя-то рубашка ближе к телу, правда, дамочка?
При этих словах тот мужик, который, вероятно, был главным в их тандеме, достал спрятанный под брючным ремнем пистолет, прикрутил к нему глушитель, и провел дулом по щеке молодой женщины. И та поняла, что это не грабители, которые дожидаются хозяина, чтобы узнать код сейфа. И что речь идет о жизни и смерти её мужа. Не успеет он войти в квартиру, как тут же будет застрелен этими людьми. И не факт, что она сама останется в живых – обычно свидетелей таких дел не оставляют. Хотя, они вполне могли бы разделаться с ней и сейчас. Но почему-то не делали этого.
- Вполне вероятно, они боятся гнева моего отца. Он ведь не оставит смерть дочери безнаказанной! И полетят клочки по закоулочкам…
Думая так, она была совсем недалека от истины – нанятые для убийства люди получили четкие инструкции – женщина должна остаться в живых…
Прошло ещё около получаса, и Карина услышала, как поворачивается ключ в замке. Сейчас Герман войдет, и они убьют его! Мужики, занятые разговором, пока не слышали, что происходит. Оставалось мгновение, чтобы спасти любимого мужчину, и погибнуть самой.
- Гера, беги-и-и! – закричала Карина во весь голос, и сжалась в ожидании выстрела в упор.
Но выстрела не последовало. Зато она получила неслабый удар огромным кулаком в живот. От этого удара зашлось дыхание, а по креслу, на котором она сидела, сразу стало растекаться кровавое пятно, и пятно это становилось с каждой секундой всё больше и больше…
Герман услышал крик жены, и сразу понял, что дело плохо. Но не побежал. Достав пистолет из кармана, он снял его с предохранителя, и рванул уже открытую дверь в квартиру на себя – ведь там, в комнате, наедине с бандитами, находилась его жена, его маленькая Карина, и она нуждалась в помощи...
Крик женщины лишил мужиков главного преимущества – внезапности нападения, и теперь у них оставался только перевес в силе. Всё-таки, двое натасканных для убийства вооруженных бойцов против одного безоружного лоха, который, наверняка, в своей жизни ничего тяжелее авторучки не поднимал.
Но… Недооценка противника никогда не доводила до добра! Мужики выскочили из спальни, решив, что муж, дамочки, услышав её крик, дал дёру, и теперь, что есть духу, несется вниз по лестнице, и тут же схлопотали по пуле. Причем, один из них был убит наповал, а второй ранен в правую руку, и теперь скулил от боли, как обиженный щенок.
Герман подбежал к раненому, и ударил его рукоятью пистолета по голове – нельзя оставлять противника у себя за спиной, а сам кинулся в спальню, где находилась его жена. Почему-то ему казалось, что там ещё есть люди, и он не выпустил оружия из рук, готовый стрелять ещё и ещё. Но, войдя в комнату, увидел только Карину, её огромные испуганные глаза и лужу крови под ней, которая теперь уже стекала с кожаного кресла на пол, и собиралась там в небольшую лужицу.
- Ты ранена? – воскликнул он, и кинулся к ней.
- Нет, - прошептала женщина, увидев живого мужа, и от всего пережитого потеряла сознание, а Герман схватился за телефон…
…Уже через несколько минут квартира была полна милиции, следом приехала «Скорая помощь», и врачи кинулись к истекающей кровью молодой женщине.
А Герман кинулся к телефону - звонить родителям жены.
- Эдуард Константиныч, на нас напали!
- Господи, ты не ранен? – заволновался Эдуард Константинович.
- Нет, со мной всё в порядке. А вот Карина в больнице.
- В неё стреляли?
- Я не знаю, что с ней! Всё произошло так быстро… Но выстрела я не слышал.
- Я сейчас же еду!
Перепуганный Эд, кое-как натянув на себя одежду, вызвал охрану, чтобы ехать в больницу к дочери.
- Я тоже поеду, я должна быть там! – сказала его жена, которая тоже быстро одевалась.
- Ну, зачем тебе туда? Я обязательно позвоню, как только что-нибудь узнаю! В палату нас наверняка не пустят. Ну, не дело тебе сидеть часами в коридоре, ожидая вестей! Пожалей себя!
- Нет, здесь мне будет ещё хуже. Я должна быть рядом с моей девочкой!
- Ладно. Собирайся! Сегодня я ещё раз убедился, что спорить с женщиной – бесполезное дело! Она всё равно настоит на своем…
…Уже через полчаса они были в больнице, и Эдуард Константиныч разыскал врача, который мог бы сказать, что случилось с его дочерью.
- Послушайте, но я почти ничего не знаю! Подождите немного, вот закончится операция, и вам скажут, что произошло!
- Я понял. Кажется, единственное, что мы можем сделать сейчас – это ждать…
Супруги сели на скамью возле двери с надписью «Операционная», и сидели, обнявшись, думая о том, что ещё вчера всё было так хорошо, а вот сегодня…
…Наконец, из операционной вышли врачи, и Эдуард Константиныч кинулся к ним.
- Пожалуйста, доктор, несколько слов! Что с нашей дочерью? Мы тут с ума сходим от неведения. Зять позвонил, и сказал, что Карина в больнице.
- У вашей дочери случился выкидыш. К сожалению, ничего нельзя было сделать. Она потеряла очень много крови. Мы с большим трудом смогли остановить кровотечение. К сожалению, ваша дочь вряд ли сможет ещё раз забеременеть. Но речь шла о её жизни, и выбирать не приходилось… Хотя… Время покажет! Будем надеяться, что это чудо свершится.
При этих словах Люба залилась слезами, а муж кинулся её утешать, хотя и сам был совершенно убит этим известием. Он знал, что Герман очень хочет детей…
Ещё через несколько минут из операционной вывезли каталку с прооперированной Кариной, и повезли её в отделение реанимации. Мать и отец шли следом.
Молодую женщину привезли в палату, и рядом с её постелью теперь находились её родные. Правда, за то, чтобы посидеть рядом с дочерью несколько минут, пришлось хорошо заплатить, иначе их прогнали бы не только из палаты, но и из отделения.
Девушка быстро пришла в сознание, но была очень бледна.
- Вы здесь, мои дорогие? – спросила она, увидев отца и мать рядом со своей кроватью.
- Да, здесь.
- Врачи уже всё сказали вам?
- Сказали. Но ты не должна отчаиваться, дочка! Врачи тоже могут ошибаться! Вспомни, какой диагноз поставили твоему отцу! – пыталась немного успокоить дочку мать.
- Не думаю, что они ошиблись на этот раз, мама. А что Герман, он здесь?
- Нет, он позвонил, сообщил нам, что ты в больнице, и положил трубку. Наверно, был очень занят. Он приедет чуть позже.
- Не говорите ему ни о чем, я сама. Ладно?
- Хорошо, милая. Всё будет так, как ты захочешь.
В палату вошла пожилая медсестра со шприцем в руке, и попросила родителей выйти.
- Вам лучше прийти завтра. Сегодня вашей дочери надо отдохнуть. Этот день был для неё очень непростым!
- Хорошо, мы понимаем. Сейчас приедет муж дочери. Он тоже захочет увидеть её. Вы уж разрешите увидеться с женой и ему!
- Ладно, но только на несколько минут, – согласилась женщина, и закрыла за ними дверь.
Они снова устроились на скамейке рядом с дверью палаты, в которой лежала их дочь.
В конце коридора показалась высокая фигура Германа.
- Ну, наконец-то! – воскликнул Эдуард Константиныч, и пошёл навстречу зятю. – Расскажи толком, что у вас там произошло?
- Я вернулся домой с работы, открыл дверь своим ключом, и вдруг услышал крик Карины. Она пыталась предупредить меня, что в квартире убийцы. Те думали, что я кинусь бежать, и выскочили из комнаты, чтобы преследовать меня. Но напоролись на мою пулю. Один наповал, другой ранен. Потом я устал давать показания следователю. Ну, всё это пустяки. Как моя жена? Что эти подонки с ней сделали?
- Она не хотела, чтобы мы рассказывали тебе о том, что с ней произошло. Но мы с Любой посоветовались, и решили предупредить тебя. Дело в том, что твоя жена потеряла ребенка. Один из подонков ударил её кулаком в живот, и...
- О, Боже… Бедная Карина!
- Но это ещё не всё. Врач сказал, что, скорее всего, у неё никогда больше не будет детей…
При этих словах Герман обессиленно опустился на скамейку, откинул голову на спинку, и закрыл глаза. Но быстро взял себя в руки, и сказал:
- Я должен её увидеть!
- Ты можешь зайти. Я договорился, что тебя пустят к ней на несколько минут. Только постарайся держать себя в руках. И прошу тебя, не выясняй отношений хотя бы сегодня! Девочке и так тяжело…
- Что ты говоришь, Эд! Какое еще выяснение отношений! Если бы не её крик, лежал бы я сейчас в морге с дыркой в голове. Девочка спасла мне жизнь…
- Ну, если ты готов, иди к ней!
- Иду…
Герман тихонько открыл дверь, вошел в палату, и присел на стул, стоящий у постели жены. Глаза молодой женщины были закрыты. Но вдруг, как будто почувствовав, что кто-то сидит рядом, она встрепенулась.
- Гера, это ты?
- Да, я. Вот, меня только что отпустили. Как ты, милая?
- У меня всё хорошо.
- Рад это слышать. Скоро ты выйдешь отсюда, и я увезу тебя куда-нибудь, где много солнца, моря и горячего белого песка. Ты отдохнешь, и забудешь, какой ужас пришлось пережить тебе сегодня!
- Нет, Гера. На тот зеленый остров посреди океана тебе придется ехать одному. Ну, или с той женщиной, с которой захочешь.
- Но почему, милая? Что случилось?
- А ничего не случилось! Помнишь, ты сказал мне, что разведешься со мной, если я не найду для тебя нужных слов? Так вот, я никогда не произнесу их! Потому что я не хочу быть твоей женой! Так что, как только я выйду отсюда, мы подадим на развод. А теперь уходи, я не хочу тебя видеть больше! Никогда! Слышишь?
Карина зажмурилась, пытаясь скрыть слезы, но они предательски потекли из уголков глаз, и она вытирала их ладошками. Ну, зачем она будет удерживать этого мужчину подле себя? Ведь она теперь не сможет родить ему детей. Он будет ходить по улицам, и с завистью заглядывать в чужие коляски с грудными младенцами, и брать на руки малышей постарше, чтобы угостить их конфетой и поцеловать в румяную щечку. Или будет жалеть её, что ещё хуже. Ей не нужна его жалость, она согласна только на любовь! Вот ведь как получилось… Этим вечером она хотела сказать мужу, что любит его, и этим навсегда скрепить их союз. А теперь вот приходится говорить о разводе! Как это тяжело и несправедливо!..
Герман молчал. У него не было слов! Эта маленькая женщина только что ценой собственного здоровья спасла ему жизнь, а теперь отпускает его к другой, наверняка считая, что такая она не нужна ему…
- Вот это характер! Узнав эту девочку поближе, начинаешь понимать, что она – настоящая дочь своего отца!
Мужчина протянул руку, и погладил жену по волосам. От этого ласкового прикосновения Карина заплакала ещё сильнее.
- Уходи, Гера, я больше не могу… Прощай!
- Дурочка ты моя маленькая! Ты ведь сегодня уже сказала нужные слова. И этими словами спасла мне жизнь. Неужели ты думаешь, что теперь я отпущу тебя? Ни за что на свете! Одуванчик ты мой полевой!
- Почему же это одуванчик? – спросила Карина, хлюпая носом, но уже не плача.
- Потому что он белый и пушистый. И к нему надо очень бережно относиться, чтобы он таким и оставался… Нет, ну, надо, чего выдумала – развод! – успокаивал её супруг, целуя мокрые от слез щеки и глаза. - Да я влюбился в тебя, как дурак, в первую же нашу встречу!
- Что-то я этого не заметила!
- Да я сам это не сразу понял. А когда понял, то подумал: Всё, пропал ты, Герман! Эта девушка никогда не полюбит тебя, ты всё испортил в первый же день знакомства! Так оно и получилось. Ты избегала меня…
- Я очень боялась твоих бездонных глаз. Мне казалось, что я утону в них. А это так страшно, утонуть в глазах мужчины, особенно когда тебе только восемнадцать лет!
- Так, может быть, отложим развод, а?
- Гера, когда ты узнаешь, что случилось, ты поймешь, что так надо…
- Ничто не может заставить меня разлюбить тебя, милая! Но, может быть, ты всё-таки скажешь мне, что случилось?
- Наш ребенок, Гера… Сегодня мы потеряли нашего сына или дочку! И я уже никогда не смогу родить тебе ребенка!
- Ты мой ребенок! Самый милый, самый любимый малыш. И никакой другой мне не нужен!
- Но ты же говорил, что хочешь детей!
- Тогда я ещё не был уверен в том, что моя жена любит меня. И ребенком хотел привязать её к себе. А теперь говорю, что мне не нужен никто, кроме тебя…
- Спасибо тебе!
- Это тебе спасибо! За то, что ты согласилась стать моей женой. Я был так счастлив, когда узнал об этом! И за то, что спасла мне жизнь. И остаток её я посвящу тому, чтобы ты чувствовала себя рядом со мной счастливой…
…В палату заглянула медсестра.
- Ну, вот! Не успела отойти от наркоза, а уже целуется! – засмеялась она. – Вот что значит – молодость!
- И любовь, - сказала Карина.
- Конечно, и любовь, - согласилась медсестра, и ушла, совершенно забыв, что приходила затем, чтобы попросить посетителя уйти…
…Герман сидел у постели жены до тех пор, пока она не уснула. А потом потихоньку вышел в коридор, и увидел родителей Карины, которые всё так же сидели на скамейке.
- Ну, как дела? – спросил Эдуард Константиныч у зятя. – Ты сумел успокоить её?
- Сумел. Теперь всё хорошо. Она спокойно спит. Думаю, и нам всем пора домой. Надо немного поспать, а утром я вернусь к ней.
- Поедем к нам! Тебе нельзя сейчас оставаться одному, Гера, - предложила Любовь Кирилловна.
- Да, пожалуй, я так и сделаю. Не хочу оставаться один в такой день. К тому же в нашей квартире всё перевернуто вверх дном, как будто там прошло стадо слонов…
…Через неделю Карину выписали из клиники, и муж привез её в дом отца. На семейном совете было решено, что они будут жить все вместе за городом. А уж сюда вряд ли сунутся бандиты и убийцы всех мастей! Ведь есть ещё люди, которые помнят, как умеет защищаться Красавчик Эд, когда грозит опасность ему или его близким!..
…Время шло. Закончился март, подходил к концу апрель.
Как-то вечером они сидели за столом с чашками чая в руках, и Эдуард Константиныч сказал:
- Знаете, что я решил, мои дорогие? В июне Карина сдаст очередную сессию, и мы все вместе поедем отдыхать. Как вы смотрите на то, чтобы съездить на Кипр, и провести у моря месяц-другой? У меня там дом на побережье.
- Это было бы отлично! – сказала Люба, которая за всю жизнь не выбралась даже в подмосковный дом отдыха.
- Наши девочки будут купаться в море и загорать, а мы будем утром брать лодку, и выходить в море, чтобы половить рыбку. Гера, ты любишь ловить рыбу?
- Не знаю, может быть, и люблю. Никогда не пробовал!
- А Люба приготовит нам её на обед. Надеюсь, ты справишься с этой работой, Любушка?
- Да запросто! Знаешь, как у нас говорят? «Была бы курочка, сварит и дурочка!». Кстати, с этим справится и твоя дочь. Она с семи лет готовила мне ужин, и это совсем неплохо у неё получалось!
- Ну, я, конечно, пошутил! Думаю, завтракать и обедать мы сможем дома, у меня там отличный повар, а ужинать будем в ресторане, в маленьком городке неподалеку. Там мы дадим окружающим полюбоваться на наших дам.
- Ну, что ты говоришь, Эд! В краску вогнал…
Любовь Кирилловна, и правда, чуть покраснела.
- А что? Я же правду сказал, так ведь, Гера?
- Целиком и полностью поддерживаю тебя, - засмеялся Герман, и обнял жену, которая сидела рядом.
- Завтра же займусь паспортами!
- Вот и славно! А сейчас мы, пожалуй, к себе, - сказал Герман, не выпуская талию жены из рук.
- Да и мы, пожалуй, пойдем, - хмыкнул Эд. – Нам тоже есть, чем заняться!
Они разошлись по своим спальням до утра, чтобы утром встретиться за завтраком.
Утром, как обычно, Эд и Люба провожали Германа и Карину до машины, желали им удачного дня, и долго махали рукой им вслед…
…Наконец, пришло лето, и июнь расцвел пышном цветом, заставляя людей подумать об отпуске в самое ближайшее время.
Карина сдала сессию, и перешла на второй курс, а Герман сумел сделать так, что заключение большинства договоров пришлось на конец июля и август, и освободил себе июнь. Теперь они ехали отдыхать на море…
Герман уже забыл, когда отдыхал в последний раз, тем более, сразу целый месяц. Если он и выбирался куда-нибудь раньше, то дня на три-четыре зимой, чтобы покататься на лыжах. О Карине и говорить не приходится. Она, как и её мать, не видела ничего, кроме своего крошечного городка, где знала почти всех жителей по именам.
И вот, они оказались на море. Теперь Герман и Карина могли целый месяц заниматься только собой – плавать, загорать, ходить в ресторан и танцевать там, пить молодое вино, и до одурения целоваться на заднем сидении автомобиля, возвращаясь поздно ночью домой…
Было очень здорово! А хорошее, как известно, скоро заканчивается. И через месяц Карина собиралась домой, складывая вещи в чемоданы, и тяжело вздыхая – ну, когда она ещё сможет отдохнуть так – на берегу синего моря, без забот и проблем, вместе с мамой и папой, и, главное – с мужем, от которого она была без ума.
Они удачно долетели до Москвы, если не считать того, что Любовь Кирилловну немного замутило в самолете. Да и потом, уже в автомобиле, она чувствовала легкое головокружение и слабость. Но настроение у неё всё равно было хорошее. Она соскучилась по Москве, по своему бассейну в саду, по дому и по своей собственной спальне, где было так удобно и так уютно.
Приехав домой, и чуть передохнув, семья села обедать. Повариха расстаралась – всё было очень вкусно. Оказалось, что в дороге они сильно проголодались, и теперь с удовольствием опустошали тарелки, только Любовь Кирилловна отодвинула от себя тарелку с едой, и встала из-за стола.
- Извините меня, мои дорогие, но я никак не приду в себя от перелета, - сказала она. – Пожалуй, я пойду к себе!
- Ну, конечно, иди, милая! – сказал Эд. – Тебя проводить?
- Зачем? Я вполне могу подняться на второй этаж самостоятельно!
- Тогда я приду чуть позже!
Люба ушла, а Карина спросила:
- Что это с мамой? Я никогда не видела её такой! Наверно, она заболела. Пап, ты не хочешь вызвать врача?
- Если её недомогание не пройдет до вечера, я, конечно, позвоню доктору. Но не думаю, чтобы это было что-то страшное. Наверняка она немного понервничала и устала от перелета.
Закончив есть второе, Эд поднялся к себе, не дождавшись десерта, а Карина и Герман остались за столом.
- Чем собираешься заняться, дорогая? – спросил у жены Герман.
- Я бы с удовольствием тоже поднялась к себе в спальню. Хотя и знаю, что нехорошо ложиться в постель сразу после еды.
- Думаю, что один раз мы можем себе это позволить. Тем более, я не собираюсь спать…
Мужчина схватил жену в охапку, и поцеловал её.
- Ну, и что же мы медлим? – спросила та, и встала из-за стола…
…А в спальне родителей Эд сидел рядом с постелью жены. У Любы был растерянный вид.
- Господи, что же нам делать, Эд?
- Ты о чем, дорогая?
- Ты ещё не догадался? Я беременна… И совсем скоро наша дочь догадается об этом, если ещё не догадалась. Какой удар для девочки…
- Ты уверена в этом? Может быть, это всё обычная усталость? Надо обязательно показать тебя хорошему врачу.
- Абсолютно уверена, Эд!
- Надеюсь, ты не собираешься…
- У меня просто голова идет кругом! Если бы не это жуткое происшествие! Сейчас я была бы самой счастливой женщиной на свете! А теперь… Представляешь, мать беременна, а дочь бесплодна! Ну, что ты молчишь, Эд? Скажи хоть что-нибудь!
- Что бы там ни было, я ни за что не разрешу тебе сделать аборт. И этот ребенок родится! Я так мечтаю о малыше! В конце-концов, мы можем сделать так, что воспитывать его будет Карина.
- Ох, не знаю, согласится ли она на это…
- Ладно, придумаем что-нибудь. А ты перестань изводить себя дурными мыслями. Иначе, поднимется давление, и врач не разрешит тебе выносить ребенка.
- Я постараюсь…
- Пожалуй, я поговорю с Германом.
- Но только не сейчас, прошу тебя!
- Как скажешь. Время ещё терпит…
…Время, действительно, ещё было. До тех пор, пока стала заметна беременность Любы, прошло целых два месяца, и за эти два месяца многое произошло…
Ну, во-первых, подошло время визита Карины к врачу. Когда она выписывалась из больницы, ей настоятельно посоветовали не исчезать, и месяца через три-четыре показаться доктору.
- Ты не забыла, что должна поехать в клинику, Карина? – спросил как-то Герман у жены.
- Да ну, что мне там делать? – ответила супруга. – Я же хорошо себя чувствую. Что нового мне могут там сказать? Ещё раз подтвердить диагноз? Так я и без этого не забываю о нём ни на секунду.
- Я считаю, что лишний раз показаться медикам дело совсем не лишнее. Тем более после того, как ты целый месяц прожила в субтропиках.
- Ладно, убедил. Я съезжу туда как-нибудь на неделе.
- Нет уж, назови день, конкретно, я и сам отвезу тебя!
- Это ещё зачем? Я прекрасно доеду с нашим водителем.
- Я хочу быть рядом с тобой не только в автомобиле, но и в клинике. Как ты этого не понимаешь?
- Да всё я понимаю, Гера. И очень ценю твою заботу обо мне. Просто очень не хочется ехать туда, где столько перенесла…
- Я знаю, милая. Ну, хорошо! А давай, запишем тебя к другому врачу. Пусть посмотрит!
- Пожалуй, мы так и сделаем!
Карина записалась на прием в женскую консультацию, и уже через день ехала туда с мужем, а сердце сжималось от страха. Что-то там ей скажут? Чем порадуют?
К счастью, народу около кабинета собралось не так много – женщины сейчас сто раз подумают, прежде чем решиться родить ребенка. Такое уж время! Бесконечные кризисы и катаклизмы не прибавляют людям оптимизма. А ведь дети не спрашивают, есть ли у родителей деньги, и просят еды, соков, игрушек, одежды, памперсов и много-много другого. Хорошо, когда семья обеспечена, и эти траты на малыша не пробивают бреши в семейном бюджете! А если у родителей и так расписана каждая копейка, да ещё руководство компании, где работает муж, проводит очередное сокращение штатов…
Но, как говорится, у каждого свои проблемы. Вот, Карина сейчас не нуждается в деньгах, как раньше. Но у неё свои собственные заморочки…
Сидя на лавке около двери кабинета, Карина задумалась обо всём этом, и поэтому вздрогнула, когда медсестра, выглянув из кабинета, окинула сидящих дам взглядом, и спросила:
- Полонская Карина здесь?
- Да, здесь! – ответила та, и встала с лавки.
- Зайдите! – сказала та, и широко распахнула дверь.
Герман остался сидеть, размышляя о том, что бы сделать такое, чтобы отвлечь жену от мрачных мыслей. К сожалению, ничего, кроме очередного дорогого подарка или ужина в ресторане на ум не приходило…
…Ему показалось, что Карина только вошла в кабинет, а она уже вышла от врача. Почему-то её лицо было раскрасневшимся, а пальцы, крепко сжимавшие сумочку, чуть подрагивали.
- Господи, что случилось, Карина? Что сказал врач?
- Пойдем отсюда, Гера! Я всё расскажу по дороге…
Она быстрым шагом пошла к выходу, Герман шёл следом, готовый подхватить её, если вдруг она станет падать. Почему-то ему казалось, что сильное нервное возбуждение, в котором пребывала молодая женщина, может закончиться обмороком. Сейчас он уже очень ругал себя. Ну, зачем заставил жену так нервничать? Стоила ли игра свеч? И что такое мог сказать ей врач?
Наконец, они оказались на улице. Водитель, увидев их, выскочил из автомобиля, и открыл дверцу.
Через минуту их автомобиль мчался по направлению к поселку.
- Ну, что? – спросил Герман. – Ты объяснишь мне, наконец, что произошло?
А Карина, не в силах сдерживать эмоции, уткнулась ему в грудь, и зарыдала.
- Ну, вот ещё, слёзы, - вздохнул Герман, и стал гладить жену по русым волосам.
Чуть успокоившись, Карина потянулась к его уху, и прошептала:
- У нас будет ребенок, Гера.
- Что?!
- Да, у нас будет малыш! По крайней мере, я сделаю всё, чтобы выносить его!
- Но это же замечательно! Что же ты плачешь?
- От радости…
Приехав домой, Карина сразу помчалась к матери.
- Мама, ты не представляешь, что сказал мне врач!
- Да говори же скорее, Карина! – воскликнула Люба, которая из-за недомогания сегодня целый день лежала в постели.
- У нас с Герой будет ребенок!
- Если бы ты знала, девочка моя, как я рада этому известию! Эд, иди скорее сюда! – закричала она.
Через несколько секунд в комнату вбежал испуганный отец.
- Что у вас случилось, милые дамы? Надеюсь, ничего такого, чего нельзя было бы исправить?
- Наоборот! У Карины для тебя очень хорошее известие!
- Говори скорее, девочка моя! Что произошло?
- Скоро у нас будет малыш!
- Если бы ты знала, как я рад! - сказал Эд, а потом обратился к жене:
- Ну, вот видишь, дорогая! Всё складывается просто чудесно!
- Да. Бог услышал наши молитвы! – сказала Люба.
- А где же Герман? Я хочу поздравить его! – воскликнул Эд, оглядевшись вокруг.
- Он привез меня, и наверно, поехал на работу!
- Не может быть! Я пойду, посмотрю!
Эдуард Константиныч спустился вниз, вышел из дома, и увидел зятя. Тот сидел на скамейке в саду, откинув голову на спинку. По лицу его бродила глуповатая улыбка абсолютно счастливого человека.
Подойдя к скамейке, Эд сел рядом с зятем.
- Ну, что? Вижу, ты рад?
- Ещё бы! Наконец-то Карина перестанет плакать но ночам, уткнувшись в подушку! А ты скоро станешь молодым дедом!
- Ага. И ещё пожилым отцом…
- Не понял!
- А чего непонятного? Люба тоже ждет ребенка. Так что, скоро у нас с тобой начнется райская жизнь – пеленки, распашонки, памперсы… Надо будет позаботиться о хороших нянях. Хотя, вряд ли моя жена доверит ребенка другой женщине! Наверняка она будет ухаживать за ним сама.
- Да и моя, кстати, тоже.
- Ну, а теперь пошли в дом. За такое известие не грех и пропустить по стопочке! Ты что предпочитаешь? Коньяк, шампанское, или водочки?
- Да что ты, Эд? Какая водочка? Я и так как пьяный…
- Ну, смотри! – похлопал Эдуард зятя по плечу. - А я пойду, пропущу пятьдесят граммов. За то, чтобы у наших любимых женщин всё было хорошо!
- Ладно, уговорил! За такое не выпить просто грех. Пойдем, - сказал Герман, и встал со скамейки…
…Раскаленное июльское солнце вдруг скрыли облака, а с одной стороны небо закрыла большая черная туча. Порыв ветра зашумел в кронах деревьев, поднял пыль на земле, и надул парусом занавески на открытых настежь окнах домов. Потом ветер как-то сразу стих, и уже через секунду прокатился первый раскат грома, а по небу заполыхали молнии.
Но буйство природы не волновало сидящих за столом людей. Они говорили о будущем, вспоминали прошлое, а на их лицах цвели счастливые улыбки.
Ну, что ж! Им можно только позавидовать. Но мы не будем вздыхать, и говорить: «Вот уж, повезло, так повезло!». Мы будем жить своей жизнью, переживать свои неприятности, и радоваться своим маленьким радостям. Каждому свое! И с этим не поспоришь…
* * *
Одуванчик полевой
© Copyright: Татьяна Стрельцова 2, 2019
Свидетельство о публикации №219011401517
Свидетельство о публикации №219011401517
Рецензии