Заложники Севера - часть 1

«Север не тюрьма, но пребывание на нем меряется сроками»

Окунь пер на удочку, как бешеный. Что ни рыба – то килограмм. Настроение хорошее, хотя мороз под минус тридцать. Саня немного потянулся, подразмял затекшую спину, глянул на рыбу, сваленную рядом с лункой, просверленной во льду озера Пякуто, и огляделся. Неподалеку, сосредоточенно смотря на темный круг воды, сидел его друг Коля, тоже не первый год на Севере, - двадцать лет. «По северному стажу еще молодой, - подумал Саня. - А такая погодка надолго. Солнечно-то как». Яркие блики низколетящего солнца, отраженные от девственно чистых снегов, слепили. Саня прищурился и усмехнулся. Это ли мороз для него?
***
На Север.
Служил Саня на границе собаководом-инструктором. Через год демобилизовался один из сослуживцев и уехал на Север. Обещал написать. Известие, что он получает четыреста рублей и есть перспектива на увеличение, произвело фурор на пограничных заставах. Саня работал до армии и получал сто двадцать в месяц, что считалось вполне приличным заработком, а тут – четыреста! Многие «загорелись». Сочинили коллективное письмо и получили направление...
Демобилизовался Саня - и вперед по комсомольской путевке вместе со своей собакой по кличке Зоркий. В Тюмени, на перевалочном пункте, собрались человек сто пятьдесят. Все пограничники. Отправляли их на Север на новеньких ЯК-40. По салону ходила молоденькая симпатичная стюардесса, а вокруг рослые парни-погранцы и более никого. Время пролетело за приятными разговорами. При снижении эта стюардесса, смеясь, объявляет: «В городе минус пятьдесят семь градусов». А пограничники в фуражках, шинельках, легких ботиночках. Подумали – шутка...
Зоркий плохо перенес перелет, скулил, нервничал, и только открыли двери, опустили трап, как он буквально вылетел из салона на землю и удрал куда-то вдаль. Пограничники вышли и погрузились в светлую, но тяжелую морозную дымку. Темно. Куда идти, непонятно. Впереди светились окна небольшого деревянного аэропорта, и очень холодно... Тут Зоркий скачками назад, уши прижал, протиснулся меж ногами - и в самолет. Ребята за ним… Автобус подогнали к самому трапу.
Ночевали на матрасах на теплом полу общежития. Утром на автобусе начинающих северян отправили в контору, где каждому дали подъемные по четыреста пятьдесят рублей. Потом – на склад, где выдали белые армейские полушубки, собачьи шапки и унты…
***
Саня насадил на крючок нового червячка, из числа выращенных в теплом подвале специально для рыбалки, и опустил снасть в воду.
«Соответственно Северу и хобби: охота, рыбалка, - подумал он. – Вахтами работать все же не так плохо. Две недели вкалываешь, зато потом можно недельку с удочкой посидеть».
- Раньше, когда города еще не было, не надо было ехать за тридевять земель, - обратился Саня к другу. – Помнишь глухариные дачи, где птицы этой водилась прорва? На другом берегу озера, сразу за городом. Там сегодня народ собирает белые грибы, а глухарей нет, а тогда, бывало, утром откроешь форточку вагончика, а там неподалеку куропатка. Быстрее за ружьем, трах-бах прямо через форточку, вот и свежее мясо на обед.
- Я в те времена лося добыл весом килограмм четыреста, - донесся до него ответ. – Так, представляешь, после того как накормил все общежитие, наказали за браконьерство. Кто-то настучал. Но интересное время было, хотя и трудное...
***
На месте нефтяного города.
В том районе ничего, кроме тайги, не было. Быстрее строили котельную, готовясь к скорой и суровой зиме. Бурились самые первые нефтяные скважины.
Еженедельно рано утром по понедельникам на «Урал-вахте» Саня выезжал на работу из соседнего города по выложенной плитами дороге, протянувшейся всего на полтора десятка километров. Остальные примерно сто километров до лагеря ехали по одной колее около двадцати часов. Только поздним вечером в понедельник бригада прибывала на место строящегося нефтяного города, а в пятницу предстояла такая же дорога обратно.
Рабочую неделю жили в солдатской десятиместной палатке в сырости и холоде. Грелись у самодельной, сваренной из стальных обрезков печки-буржуйки. Спали кто на пружинных кроватях под теплыми одеялами, кто в спальных мешках. В серые пасмурные дни все белье пропитывалось сыростью и не просыхало. По тайге ездили на гусеничных тягачах, внешне похожих на танкетки.
Ели что бог пошлет, точнее – начальник участка. Хлеба порой не было, а если и удавалось его купить, то есть его можно было лишь первые два дня, а потом он покрывался плесенью. Поэтому покупали галеты в пачках и хрустели ими, заедая тушенку. Но частенько, когда не было авралов, умудрялись оставлять в палатке одного слесаря, чтобы тот приготовил горячего. А тот готовил что мог и как–то раз всех накормил тушеной собачатиной. Но никто не обиделся, после консервов это мясо казалось невероятно вкусным.
Летом и в начале осени на Севере много комаров и мошки. Первое время в сорокалитровых флягах привозили специальный раствор, которым пропитывали верхнюю спецодежду, и комар целую неделю держался на расстоянии. Потом пошла «Дета» в стеклянных пузырьках. Затем гнус сгинул, но в ноябре наступили крепкие морозы, типичные для северных мест, где первый снег выпадает в конце сентября, и стало невозможно жить в палатках, и всех рабочих, в том числе и Саню, переправили в подготовленный к тому времени вахтовый поселок, где работала котельная, отопление...
***
Воспоминания о прошлом не оставляют Саню. Заворожила его таежная жизнь. Тело привыкло к экстремальной нагрузке и погоде. Полюбил он летать по нехоженым белоснежным просторам на своем коньке «Буране», который пока застыл в отдалении. Рядом, прямо на льду, – небольшой домик, построенный на санях. Саня сам сконструировал. Склепал из дюралевых листов. Сани получились раздвижные и легко превращались в хижину. Внутри ее и нары, и печка. Если хочешь, чтобы было тепло, только успевай дрова подбрасывать. Когда делал сани, то его начальник, проходя мимо, все спрашивал: «Что ты такое делаешь? «Титаник» что ли?»
***
Первый отпуск.
Два года армии и год после Саня дома не был. Приехал в пограничной фуражке, бородатый, примерно в пять утра. Постучал в дверь, попросился домой, но его голос так изменился, что мать родная не узнала, а он еще в шутку дверной глазок закрыл. Вот сел он рядом с квартирой на ступеньке, пригорюнился.
Двумя этажами выше жил сосед дядя Петя, свыше двух метров ростом и на всю ширину лестницы в плечах. Когда он поднимался по лестнице в подъезде, все прижимались к стенам. Мать Сани тут же позвонила этому дяде Пете и попросила: «Петро, спустись, посмотри, кто там сидит». Тот спустился:
- Ты что тут расселся?
- Домой не пускают.
- Сашко, да это ты?
- Да, то я.
Дядя Петя быстрее домой, набрал номер и выпалил:
- Тамарка, то Сашко с армии пришел.
***
Окунь все хватал и хватал наживку. Улов получился примерно четыре мешка рыбы.
- Никола, хватит, пожалуй. Давай ушицу сварганим, да пора назад собираться, - сказал Саня.
- Да, пожалуй, что и хватит, а то твой конь копыта отбросит, - пошутил Коля.
Друзья разожгли печурку, почистили рыбу с картошкой и в ожидании, пока похлебка будет готова, разлеглись на постелях. Разговорились.
- В старое время, - начал Саня, - мы вот так спокойно бы не полежали…
***
Клопы.
…Это маленькое насекомое было большой бедой. Прожорливое, но удивительно живучее, коричневое горе не давало покоя северянам в кроватях. Как-то летом, спасаясь от назойливого кровососущего общества, я даже на улице спал…
Направили меня в командировку, в небольшой таежный промышленный поселок. Вместе со мной в комнате жил Дима, работавший на трубоукладчике.
Дима был привычный и спал как мертвый, а меня в первую ночь ох как грызли. Как рассвело, глянул на себя – ни одного живого места, все тело в укусах. И в следующую ночь началась борьба. Я и полог натягивал, чтобы клопы не прыгали с потолка, и багульником обкладывался, чтобы не подползали - ничто не помогало. Я давай названивать начальству и просить, чтобы потравили кровососов. Но начальство отмахивалось...
Тогда я вытащил во двор кровать, тумбочку, одежду, все шмотки и стал там жить. В то время воровства не было. Вот схожу на работу, покушаю в столовой и, как захочется спать, так на свое место под луной. Женщин было мало, стесняться не перед кем. Комары и мошки оказались меньшим бедствием по сравнению с клопами… Через три дня приехало начальство, и, видать, чтобы не снискать на свою голову партийных шишек, отправили меня назад, в наш    нефтяной город.
***
- Если говорить о клопах, Саня, - подхватил беседу Коля, - то насекомые - мелочь по сравнению с некоторыми людьми…
***
Обман.
В момент акционирования нашего нефтяного предприятия получил я сто семьдесят четыре привилегированных акции. Тогда, помнишь, в верхах шла борьба за эти ценные бумаги.
- Разрешите нам распоряжаться вашими акциями, - говорил с трибун генеральный директор. – Мы сделаем вашу жизнь хорошей. Акции будут передаваться по наследству, будут дивиденды.
Многие тогда поверили и разрешили распоряжаться акциями. Я тоже, а сами акции положил в ящик и забыл о них. А прошлой весной понадобились деньги. Я открыл ящик, взял акции и поехал, чтобы продать. А там говорят:
- У вас нет акций.
- Как нет?
- Так.
- У меня же реестр.
- У вас их давно выкупили.
- Как выкупили? Я их никому еще не продавал.
- Езжайте в акционерное общество.
В офисе общества меня даже не пустили за проходную.
- Вот телефон. Звоните, - сказали.
Телефонный разговор получился коротким:
- Обращайтесь к нотариусу.
Я к нотариусу. Он:
- Вот вам одиннадцать тысяч перечислили, но за минусом налогов – семь.
- Да я не продавал их.
- В результате соединения компаний…
Объяснение я плохо понял, но главное усек: «Мои акции выкупили, не спрашивая разрешения, от меня требовался только счет, куда перевести деньги. Причем если промедлю, то деньги потеряю». В суд обращаться? С юридическими зубрами компании связываться – себе дороже выйдет.
- У меня такая же история, - согласился Саня. – Мы нужны, пока из нас можно что-то выжать. А ведь было время…
***
Заработки.
При Советском Союзе нефть нужна была государству и оно не скупилось. Многие тогда говорили, изменив слова в известной песне: «А мы едем, а мы едем за деньгами, за туманом едут только дураки…»
Строители получали без накруток сдельно триста рублей и более, а восемьсот рублей на трассе – было у всех. За один месяц я «заколачивал» больше тысячи и за одну месячную зарплату мог десять раз слетать до Москвы и обратно.
Северяне летали в Москву порой на выходные, пива попить, в ресторан сходить. К отпуску всегда скапливалось пять – семь тысяч рублей. Тогда за эти деньги можно было купить новую машину. Такие заработки наполняли душу гордостью.
***
- Ну и что ты заработал, отпахав на Севере всю жизнь? – взъелся Коля. – Лучшие годы отдали обустройству нефтяных месторождений, за счет которых процветает далекая от Севера жизнь, чиновники да их прихлебатели. По меркам иностранцев, люди, прожившие такой срок на Севере, должны быть состоятельными. Сами они не работают в таких местностях более трех лет. Это я точно знаю. Я как-то повстречался с работником иностранной фирмы. Тот у меня спросил: «Сколько лет ты на Севере?». Я ответил: «Более двадцати». Иностранец удивленно поднял брови и спросил: «Зачем тебе столько денег?» Знал бы он, как мы живем…
- Если бы государство квартиру не дало, до сих пор бы по общежитиям таскался, - согласился Саня. – Все жили ожиданиями, что вот-вот лучше станет, вот и дождались…