Студенты. часть 4-я

(Публикую давний "долг" - 4-ю часть прошлогодней работы "Студенты". Напоминаю, что эта работа была написана в августе-сентябре 2017 года, буквально за 35 дней, на основе прежних многолетних вариантов и набросков. Но из прежних вариантов и набросков долгое время ничего не выходило, а тут вдруг получилось нечто достаточно законченное и цельное - стройная 4-частная композиция, которая совмещает в себе и объективные описания, и художественное действие. Напоминаю, что 1-я часть - это, в основном, именно такие объективные описания студенческой жизни, разных её сторон, которые включают в себя маленькие вкрапления художественного действия. 2-я часть - целиком художественная, это описания приключений студента, который перед самой сессией ищет своего пропавшего друга. 3-я часть - целиком публицистическая, в неё включены общие размышления о науке, образовании, молодёжи, о том, как можно было бы исправить некоторые несовершенства нашей образовательной системы. И, наконец, эта, 4-я часть - снова воспоминания, на этот раз о дальнейших судьбах студентов, а затем - снова художественные сцены, которые и завершают всю композицию. Т.о., в этой 4-й части как бы объединяются мотивы всех предыдущих частей. Перед публикацией я все части внимательно просматривал и исправлял. 1-ю пришлось почти целиком переделать. 2-ю начал переделывать - но тогда получалось, что нужно заново переписать всю работу и поэтому решил оставить, как есть. 3-ю тоже решил не трогать, только внёс незначительные смысловые исправления. А 4-ю пришлось всё-таки немного переделать - особенно заключительные художественные сцены. Получилось немного странно - но, кажется, неплохо. Если решусь всё-таки снова "пройтись" по 2-й и 3-ей частям - то результат обязательно здесь помещу.) 


ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ


ПОСЛЕДНИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ. ДАЛЬНЕЙШИЕ СУДЬБЫ СТУДЕНТОВ

 А я вновь вернусь к моим впечатлениям. Передо мной стоит теперь непростая задача - как-то закончить эти размышления о студенческой жизни. Видимо, нужно окинуть всё единым взглядом, подвести некоторые итоги, высказать какие-то главные, самые дорогие мне мысли. Это всегда не просто, и не знаю, как мне это удастся.
Для начала попробую вспомнить ещё некоторые живые впечатления моего студенчества. Я до сих пор, в основном, рисовал картины, которые видел на первом курсе - а теперь попробую вспомнить что-то из последующих студенческих лет. И первое, что мне почему-то вспоминается - это весна второго курса.
Я снова в общежитии. У меня теперь здесь знакомые ребята, с которыми я почти подружился. Они все куда-то ушли по делам - а меня оставили в своей комнате отдыхать. Я лежу на чьей-то койке - и вижу над собой белый потолок. Окно в комнате открыто, за окном уже совсем тепло. У стены корпуса на улице растёт большое дерево, ветви его почти проникают в комнату. Мне хорошо лежать и чувствовать этот весенний ветер, и смотреть на качающиеся за окном ветки. Но только всё вокруг выглядит как-то странно - всё какое-то бледное, невесомое. Я временами вижу всё как-то неясно, открыть глаза, пошевелить рукой... Это уже дают себя знать признаки  переутомления, которое накопилось за первые полтора года учёбы, и особенно даст знать о себе на следующий год... Но я пока всего лишь рад, что я среди друзей, я ещё не понимаю этого, не осознаю, что происходит...
Другая картина - несколько позже, уже в мае мы вместе всей этой компанией отправились в поход. Вышли на одной из подмосковных станций, нашли большой лес, в нём выбрали подходящее место для костра... Какое-то особенно свежее впечатление произвели на меня эти большие ели, ковёр прошлогодней хвои на земле, и трещащий в лесу костёр. Мои товарищи на огне готовили походный ужин. Потом, уже в сумерках, ребята вышли на большой луг у реки и затеяли игру "в слона". Потом ещё долго сидели у костра, слушая гитару и ведя разговоры - и в конце концов заснули прямо на подстилках, в спальных мешках вокруг костра. Это впечатление, как несколько выбивающееся из нашей обычной жизни, тоже мне запомнилось.
Потом ещё возникает совсем маленькое воспоминание, уже курсе на третьем или на четвёртом, связанное с тем, что один из товарищей в общежитии заболел. Я сижу в одной из комнат - и вдруг в неё входит товарищ из другой комнаты, и говорит о том, что ещё один студент из его комнаты сейчас лежит больной, и что ему надо поправиться, и чтобы его "не трогали". Это звучит для меня необычно, как пример какой-то удивительной заботы между людьми, которую я в то время так редко в жизни видел...
И вот, удивительно - но кроме этого не могу вспомнить ни одной картины, ни одного воспоминания!.. Вернее, они были - но какие-то хмурые и однообразные, на которых совершенно невозможно остановить своего внимания!.. Какие-то комнаты общежития, разговоры с какими-то людьми, коридоры нашего института и его аудитории, мои одинокие скитания по городу... И за всем этим месяцами не было никакого свежего и яркого чувства - а только всё те же одиночество, тревога, тоска!.. Потому-то я, наверное, и не могу вспомнить эти картины и эпизоды (или, вернее, не хочу) - вспоминать хочется только что-то свежее и яркое. И потому, наверное, запомнились только эти, здоровые эпизоды, связанные с живым общением и с заботой людей друг о друге.
Вспоминаю ещё одно, последнее впечатление (или одно из последних), которое пережил я уже на пятом курсе, фактически после окончания обучения. Тогда, после сдачи последних экзаменов, я для чего-то снова пришёл в корпус, куда любил приходить все эти долгие пять лет.  Было уже лето, все мои однокурсники уже разъехались. В корпусе шёл ремонт, его готовили к осени, к поселению новых студентов. Я прошёлся по коридору, заглянул в знакомые комнаты... Всё было распахнуто, обои на стенах ободраны, диваны белели голыми матрасами... В этот  момент мне вдруг всё и стало окончательно ясно. Никогда, никогда больше я не услышу здесь голосов моих товарищей, не увижу их знакомых лиц!.. Всё, студенческое время кончилось, и не вернётся никогда!.. Иногородние студенты, собравшиеся здесь из самых разных мест, и здесь столь крепко познакомившиеся, теперь разъехались - как это и принято, снова в разные города! С осени здесь будут жить совсем другие люди. И я, бродя по коридору и заходя в знакомые комнаты, всё вспоминал их лица, и то, как мы здесь вместе общались - и во мне всё росло чувство невосполнимой, невозвратимой утраты. Всё, целый период жизни ушёл в прошлое, и не вернётся никогда, никогда!.. И я не увижу их лиц, и не смогу больше приходить в этот корпус - и вообще, мы, скорее всего, больше никогда, никогда не увидимся!.. И я всё ходил по этому корпусу, глядя на белые матрасы и на квадраты света на стенах, и на то, как ветер метёт по полу клочки обоев - и всё никак не мог оттуда уйти!..
 Но стоп - а то эти мои достаточно строгие размышления и воспоминания становятся под конец слишком сентиментальными!.. Из этой сцены я единственно, что могу объективно извлечь - это судьбу наших иногородних студентов.
В самом деле, как странно складывалась эта судьба!.. Они приезжали сюда, в Москву со всей страны, чтобы получить  серьёзное, надёжное образование. Здесь они подвергались тем трудностям, о которых я уже писал.  Вряд ли в какие-то моменты речь могла идти о науке, о серьёзном обучении - а, скорее, лишь о том, чтоб выжить. И вот, в конце концов, они должны были снова уехать из Москвы, причём в другие места - знания, которые они получили в институте, могли быть вовсе не нужны на их родине, а только лишь в немногих особых местах, на особых "закрытых" предприятиях. И вот, они снова должны были ехать неизвестно куда, где их ещё неизвестно что ждёт - так же, как они в своё время приехали в Москву.
Некоторые отправлялись в эти неизвестные места уже сложившимися дружескими компаниями. Как люди более предусмотрительные, они всё же прикладывали  максимум усилий, чтобы заранее разузнать об этих новых местах и выбрать из них наиболее подходящие. Но всё равно мы, оставшиеся в Москве, после их отъезда уже не могли о них ничего знать. У нас здесь были свои проблемы, свои трудности обустройства на новых местах - и просто не хватало сил на то, чтобы интересоваться, как складывается жизнь наших прежних товарищей в каком-то далёком, чужом городе. Не знаю, может быть, они, т.е. сами разъехавшиеся из Москвы люди в гораздо большей степени поддерживали между собой связь. Быть может, какое-то время существовало общение и между теми, кто разъехался в разные города. Но я в тот год совершенно потерял всякую связь с моими прежними товарищами - как с теми, кто разъехался из Москвы, так и с теми, кто остался в Москве.  Я объясняю это всё той же уже высказанной мной идеей, что наше институтское обучение не предоставляло достаточных оснований для такого общения. Не было никаких достойных принципов, целей, идей, которым бы мы служили и которые бы нас объединяли. Наше знакомство было основано на том, что нас всех учили непонятно чему и непонятно зачем, и нам всем вместе было трудно, и мы все в этой обстановке "выживали". А такого знакомства бывает недостаточно для того, чтобы сохранить прочные отношения в течение всей последующей жизни.
Можно, конечно, можно взглянуть на всё это и с других позиций. Что молодому человеку важно оставить родительский дом, оказаться в чужом незнакомом месте, пережить там определённые трудности, что для него совершенно естественно переезжать с места на место, встречаться всё с новыми людьми, искать своё место в жизни. В этом смысле наши иногородние студенты (те из них, кто не попал в больницу, сохранил здоровье, да и саму жизнь), конечно, получили то, что хотели. Но при этом всё равно остаётся вопрос - что же значил этот московский период их жизни, эта их учёба в институте, которая обещала им самые тонкие и глубокие знания - но в которой тем, кто учил, до нас, учащихся не было никакого дела?.. Мне кажется, этот вопрос в любом случае остаётся.
Впрочем, попробую кое-что сказать и о москвичах. Они тоже получили распределение - на самые разные предприятия столицы. С ними тоже мне не удалось сохранить отношения - по той же самой причине, что ничто глубокое и серьёзное нас на самом деле не связывало, а теперь, когда мы все оказались в самых разных концах Москвы, пропало и место, где мы прежде могли встречаться. Я попал в какое-то закрытое учреждение (тогда таких было много по всей Москве), и целых два с половиной года тосковал в нём, не в силах найти применение полученным знаниям, и вообще своё место в этой странной обстановке. Потом удалось найти другую работу, поспокойнее и попроще.
Из институтских я иногда встречался с двумя или тремя людьми - просто по сходству характеров, потому что мы почувствовали друг в друге что-то общее. Это были разговоры на совершенно посторонние темы - ни институт, ни занятия наукой мы никогда не вспоминали. Но и это общение было непрочным, поскольку ничто глубокое и серьёзное нас не объединяло - менялись наши занятия, обстоятельства нашей жизни, и, в конце концов, получилось так, что для этого общения не осталось у нас ни возможностей, ни поводов. Это я вновь привожу к тому, что обучение в нашем институте не создавало оснований для прочных отношений между людьми.
И вот я вновь думаю - что же это за учёба, которая отнимает силы, здоровье, вводит человека в состояние неуверенности и тревоги, забирает у него пять лет жизни - и в конце концов не даёт ему ни прочной работы, ни надёжных оснований для жизни, ни верных друзей?.. Я понимаю, конечно, что про всех нельзя так говорить, что здесь дело, быть может, в конкретных людях. И всё же мне кажется, что это многих касается, и что  об этом стоит задуматься...


ДВА ПРИМЕРА

Если уж речь зашла о том, что было с моими товарищами после окончания обучения, то приведу два конкретных примера. Первый из них очень яркий, он в своё время наделал много шума, из этого даже вышла целая история. По этому случаю некоторые люди сразу определят, что же это за факультет, на котором я учился, и что это за время, о котором я пишу.  И всё же этот пример настолько необычный, и наводит на столь серьёзные мысли, что, несмотря на это, я всё-таки его здесь приведу - хотя мне самому это, по понятным причинам, не очень приятно.
Дело в том, что многие наши иногородние студенты стремились заработать. Стипендия была не ахти какая большая, и личные деньги в условиях общежития было не лишнее. С этой целью прибегали к самым разным средствам. Вот, например, некоторые мои товарищи работали контролёрами. Они договаривались с автобусным или троллейбусным парком, ходили и вылавливали безбилетников - а некоторая доля с собранных штрафов шла им в качестве оплаты. Задача была, следовательно, в том, чтобы поймать как можно больше зазевавшихся москвичей, выудить у них штрафы - и потом получить причитающиеся деньги. Чем больше людей удастся оштрафовать - тем больше будет "выручка".
Года через два я заметил у наших студентов новый способ обогащения. Тогда только-только начала развиваться компьютерная промышленность. Были предприниматели, которые собирали компьютеры из типовых деталей. После этого их, разумеется, надо было продать. И вот, некоторые наши студенты с увлечением включились в этот "бизнес". Они искали покупателя - и в случае успеха предприниматель "отстёгивал" им кругленькую сумму. Я сам слышал, как один из моих товарищей указывал на это как на очень лёгкий и удобный способ обогащения - интерес к компьютерам тогда быстро распространялся, и покупателей было хоть отбавляй.
Были, видимо, и некоторые другие способы "подзаработать" - я здесь употребляю это слово для обозначения специфических способов заработка, когда человек ничего не производит и не создаёт, а лишь участвует в перепродажах, используя некоторую общественную потребность, или занимается чем-то вроде проверки билетов. Помню, студенты ими пользовались на старших курсах - и позже те, которые остались в аспирантуре. Но своей "вершины" всё это достигло вот каким образом.
Уже через несколько лет после окончания обучения некоторые из моих бывших товарищей решили заняться банковским делом. Я к тому времени с ними уже почти не общался - у меня появились свои заботы и интересы. Лишь изредка, на встречах бывших однокурсников, или через дальних знакомых приходилось слышать, что вот, такие-то из прежних обитателей общежития стали известными банкирами, что через их руки проходят всё более крупные финансы. Как они к этому пришли, тоже не знаю - возможно, постепенно, через такие вот дела, подобные продаже компьютеров, через общение со всё новыми людьми, участие во всё более "денежных" делах.
В общем, получилось так, что группа моих бывших товарищей по институту организовала в Москве довольно крупный банк.  Директором его стал мой бывший однокурсник, которого я прежде довольно часто видел в общежитии. С точки зрения понятий, которые ходили у нас на факультете, эти ребята занялись прекрасным, замечательным  делом. Они не сидели сложа руки, они "держали их на пульсе времени", они не только корпели над диссертациями и формулами,  но научились сами зарабатывать, стали настоящими современными "деловыми людьми". Несомненно, талантов на то, чтобы вести это дело, у них хватало - они окончили один из лучших факультетов страны, разбирались и в математике, и в компьютерной технике.
Дальше рассказываю то, что узнал уже позже, случайно, когда всё это уже давно произошло. Оказывается, этот банк стал одним из крупнейших в Москве, сосредоточил в себе множество вкладов и кредитов на многие миллиарды долларов. "Заправляли" им как раз те самые ребята, которые когда-то учились и оканчивали наш факультет прямо у меня на глазах. И вот в один прекрасный день его директор, т.е. тот самый паренёк из общежития, которого я часто встречал лет за десять до того, как говорят, перевёл все эти средства на свои личные счета в банках Америки и Европы, разорил свой собственный банк, а сам исчез в неизвестном направлении. Разумеется, разразился грандиозный скандал. Озверевшие вкладчики требовали возвращения своих тоже не слишком-то чисто заработанных денег - но денежек и след простыл. Сам новый владелец несметного состояния растворился в бескрайних просторах нашей планеты.  Может быть, ловит рыбку где-нибудь на коралловых островах Фиджи. Может быть, пожертвовал эти деньги в какой-нибудь детский приют и спасается в каком-нибудь францисканском монастыре. Никто в целом мире теперь не знает, где он. Честно говоря, второй вариант мне был бы больше по душе.
Нет, я, конечно, вовсе не говорю, что сочувствую этим толстым, самоуверенным вкладчикам, которые в один миг лишились всех своих сбережений. На мой взгляд, он получили по заслугам. Но меня больше интересует психологическая сторона этого события. Теперь, когда этому минуло уже двадцать с лишним лет, и все разбирательства и дела закрыты, мне кажется, можно попробовать взглянуть на это событие более спокойно и серьёзно.
Вот, молодой человек учился на одном из лучших факультетов страны. Но когда дело дошло до самореализации, он не нашёл такой возможности. Он не проявил себя в научной или учебной деятельности. В нём, оказывается, жило стремление, столь метко подмеченное в его предпоследнем романе Достоевским - стать богаче всех людей на земле. Суть этой потребности - в стремлении к власти, но не к власти таланта или интеллекта, а в чисто материальном контроле над людьми, в ощущении их чисто внешней подвластности и зависимости. Вся его прежняя жизнь в интернате и в общежитии говорила ему одно - что нужно быть самому материально независимым от людей, а их, насколько возможно, материально контролировать. Речи о талантах, душевных качествах в данном случае не шло - хотя, как ни странно,  я могу свидетельствовать, что этот молодой человек был достаточно талантлив и чуток душевно. Но победила в конце концов "проза жизни", просто то, что нужно "стать Ротшильдом" - и именно на это ушли все недюжинные способности его ума и души. Я повторю мою мысль - что всё это брало начало в тех хмурых коридорах общежития, где молодые люди не имели достаточных нравственных опор, но вынуждены были "выживать", "конкурировать" друг с другом, и думать о том, как им реализовать себя.
С другой стороны, он занимался этим делом не один, а с группой товарищей. Здесь тоже можно, с одной стороны, усмотреть некоторый намёк на единство и взаимопомощь - а с другой, увидеть, как всё это было искажено и ненормально. Ведь занимались же они этим несколько лет подряд - и все эти годы могла сложиться иллюзия, что они нашли своё место в жизни, занялись настоящим делом. Подобное дело требует чувства товарищества, которое шло всё из того же общежития, из студенческих лет. И вот - тем не менее оказался возможнен такой финал! Это значит, что и всё это товарищество, все эти студенческие отношения были эфемерными, непрочными. Это всё было на поверхности - а на самом деле каждый был "сам за себя". Его друзья потом долго не верили,  что такое произошло. Как же - были такими друзьями, вместе участвовали в вечеринках, гуляли!.. Но это рисует одну особенность нашей студенческой жизни (я имею в виду всё тех же иногородних) - что вот, вроде бы все вместе, и должны поддерживать друг друга, помогать - но внутри, где-то на последней глубине, каждый всё-таки "сам за себя". Ни в ком по-настоящему, до конца нельзя  было быть  уверенным.
Теперь мне иногда кажется, что этот случай - как какая-то "квинтэссенция" нашей учебной жизни. Он рисует, чем же на самом деле было всё наше обучение, и к чему же всё это вело. Некогда вдохновенный труд Коперника, Галилея, Ньютона в нашем случае привёл к такому результату. Мы что-то узнавали - правда, без всякой пользы для себя - нравственной же основы для жизни не закладывалось никакой. Не было ясных представлений о том, что правильно, что не правильно, что хорошо, а что плохо. Всё было пущено "на самотёк". Такова особенность оторвавшейся от своих религиозных и нравственных основ науки. Вдумайтесь - ведь, пожалуй, поступок моего товарища даже в чём-то понравился вам, в чём-то вызвал ваше невольное одобрение, он сам кому-то показался более свободным, умным и находчивым, чем большинство окружающих людей, кто-то даже в тайне будет этим поступком восхищаться. Это свидетельствует об искаженности всех нравственных ориентиров не только среди наших студентов (что уж о них слишком много говорить!), но и во всём обществе.
Конечно, если теперь, через двадцать лет, моего несчастного друга всё же найдут, то, конечно же, к нему соберутся все вкладчики, и будут трясти его до тех пор, пока не вытрясут из него все эти украденные у них миллиарды. Но, мне кажется, гораздо важнее не это, а то, что человек, совершивший такое, никогда от этого не будет счастлив, и что сделать такое - наверное, ближе всего к тому, чтобы окончательно погубить себя. Я не могу не вспоминать того паренька из общежития, каким он был ещё за десять лет до того - достаточно одарённого, чуткого, приветливого - который, не найдя достаточно возможностей реализовать себя, пришёл в конце концов к той мысли, чтобы так же, как и герой Достоевского, "стать Ротшильдом". Мне кажется, всё это идёт оттуда же - с нашего факультета, из общежития, из этих хмурых коридоров и комнат. И я думаю, что наша система образования за эту ситуацию тоже в какой-то степени ответственна.

Другой пример гораздо более простенький, но он меня тоже по-своему поразил. Несколько лет назад меня нашла в интернете одна моя прежняя знакомая по факультету. Впрочем, я её сначала даже не узнал, поскольку во время учёбы мы почти не общались. Но меня поразило другое. На её страничке в интернете, в общем, довольно неразвитой, было всего один или два материала - и всё на одну и ту же тему. Дескать, существуют такие институты и факультеты, на которые поступаешь, учишься, получаешь диплом - а дипломы эти потом никому не нужны, и по ним никуда не устроишься. И это всё, что она захотела сообщить миру уже теперь, через тридцать лет! Несомненно, это имеет истоки ещё тогда, в её студенческой молодости. За этим стоит, быть может, главное впечатление её жизни - что она когда-то давно, в лучшую пору своей юности поступила в лучший, как говорили, институт, и трудилась, ночей не спала, и, наконец, окончила и получила диплом - но оказалось, что это никому не нужно, и никакой опоры в жизни не даёт, и вовсе не позволяет трудоустроиться и обеспечить в жизни себя. Такие впечатления оставляют в человеке травму на всю жизнь. К сожалению, такие настроения были обычны, естественны среди наших старшекурсников и выпускников. Быть может, именно чтобы избежать этой ситуации, чтобы вырваться из этого круга бессмыслицы, некоторые более энергичные и дальновидные ребята и пробовали реализовать себя в какой-то другой сфере, как это и произошло с только что описанной группой моих знакомых. Но, к сожалению, без твёрдых нравственных опор и жизненных принципов это тоже всё ненадёжно, и из этого не выходило ничего хорошего.


СНОВА РАЗМЫШЛЕНИЯ

Меня всё влекут к себе общие вопросы.  Вот, к примеру, такой - ведь в институт попали мы после школы. В школе нам говорили разные высокие слова об осуществлении своего призвания, о служении обществу, о безусловной ценности каждого человека. Знали ли наши школьные учителя, что после завершения школы их учеников такое ожидает?..  Неужели же не знали? - не могли не знать!.. И, тем не менее, издавна была принята определённая "схема", согласно которой учителя "доводят" своих учеников до десятого класса, потом "выпускают" их во взрослую жизнь - и после этого их, в сущности,  не интересует, что же происходит с  их бывшими учениками в дальнейшем. Некоторые мотивируют такой подход тем, что надо же их ученикам вырасти, стать взрослыми людьми, и не вечно же им "держаться за юбку" своих школьных учителей!
Но я говорю вовсе не о том, чтобы люди вечно оставались детьми и держались за юбку своей любимой учительницы - а об этой гибельной разобщённости нашего общества, его разделённости на "слои". Человек обучается десять лет в школе - и потом попадает в студенческий мир, который живёт совершенно по другим законам, и в котором о прежнем, школьном времени ему приходится, по существу, забыть. Потом он оканчивает институт - и для него начинается совсем новая жизнь, со своими новыми проблемами, и он теряет связь со студенчеством. Есть, видимо, и ещё некоторые этапы в развитии взрослого человека - но  кончается всё его выходом на пенсию. Здесь он попадает  в различные организации и клубы для пожилых людей, и фактически теряет свою связь с активной, взрослой жизнью. Кончается всё для многих в домах престарелых, где доживают свою жизнь одинокие старики.
Вот такая картина разобщённого, разделённого на "возрастные слои" общества. Кто-то, может быть, скажет, что она вполне нормальна, что другой и не может быть. Ведь мы живём не в деревне, где взрослые, дети и старики живут вместе, а в большом городе, и нам нужно как-то устраивать нашу общую городскую жизнь! И действительно, приведённая картина вполне соответствует тем этапам, которые проходит в своей жизни человек, и с этой точки зрения её можно назвать вполне удовлетворительной. Но насколько же она несовершенна!.. В ней почти отсутствует живая, естественная связь между возрастами, разные возрастные группы почти не чувствуют ответственности друг за друга. Студент не понимает школьника, преподаватель не понимает студента, взрослые и пожилые люди вообще не понимают молодых людей. Поддерживать неустойчивую и распадающуюся систему общества доверено "профессионалам" - школьным сотрудникам и учителям, высшим преподавателям, сотрудникам социальной сферы по работе с  пожилыми людьми. Людям этим свойственен определённый род ограниченного невежества, который называется: "быть специалистом в своей области" - такой человек, неплохо разбираясь в своей сфере, обычно не выходит за её пределы, и с ним почти невозможно говорить о каких-то других, более серьёзных вещах. Он привык к своей жизни, к тому, что "всё так и должно быть" - и просто привычно поддерживает эту жизнь.
Но читателю, может быть, интересно знать, что же я имею в виду. Приведу пример из той области, которая меня в данный момент волнует - школьной и студенческой жизни.  Предположим, что самая простая форма того "разобщения", о котором я сейчас  пишу, преодолена - разобщения между школьными классами. Старшие школьники отвечают за младших, все они хорошо знают друг друга, общаются друг с другом помимо уроков. Тогда совершенно естественно, если эта связь сохранится и после окончания старшими школы и поступления их в институты. Вполне возможны  школьные встречи и вечера, на которых они придут и расскажут о своей новой студенческой жизни. И это для них вовсе не будет значить "держаться за юбку своих прежних школьных учителей" - но лишь сохранение связи со школой, чувство, что они и в своей прежней школе тоже нужны, что они не оставлены, не "выкинуты" в свою новую жизнь с её новыми ещё неизвестными проблемами, но что до них есть дело и тем людям, кто прежде их знал. Тем более если кто-то из выпускников устроился на работу, встал уже на дорогу вполне самостоятельной жизни. Это насчёт "связи школы и института", и "связи школы и реальной  жизни".
То же и в институте -  если студенты с самого начала не только учатся, но участвуют в какой-то живой и осмысленной деятельности, общаются с преподавателями, старшекурсниками и теми, кто уже окончил институт, в какой-то степени представляют себе, что ждёт их в дальнейшей жизни - то не будет львиной доли проблем как связанных с обучением, так и с их дельнейшим устройством в их дальнейшей жизни. Уверен, что так и происходит в некоторых - к сожалению, сравнительно немногих местах. Но в больших масштабах - кто этим будет заниматься?.. Я говорил уже о "привыкании" преподавателей и учителей к обстановке, в которой они работают, о том, как они перестают замечать в ней несовершенства и недостатки, как сами становятся частью "системы". Если человек имеет в этой деятельности некоторую опору в жизни, заработок и уважение  коллег - то зачем же он будет здесь что-то менять?.. Так действительная забота о пользе дела, о других людях уступает место некоторой самоуверенной ограниченности "специалиста", "профессионала" в каком-то своём частном, ограниченном деле.
Я пытался "вывести" обстановку в нашем институте из условий общественной жизни позднего советского времени - но вот, оказывается, и советское время взялось не из "ниоткуда", и в русской общественной жизни были свои проблемы, да и сейчас они есть - правда, быть может, несколько другие. Да и вообще, дело вовсе и не в России, поскольку и во всём мире есть сходные проблемы в образовании -  да, видимо, и в общественной жизни в целом. И единственно возможный вывод, к которому я уже и подводил - что дело здесь в человечестве в целом, в его общей поврежденности. Это все мы вместе, как повреждённый и искажённый род существ,  никак не можем нормально устроить свою жизнь на земле, нормально вырастить и воспитать своих детей, осуществить  данное нам от Бога призвание, позаботиться о пожилых людях и стариках. Мы создаём различные структуры и организации - и, казалось бы, они соответствуют своим целям, и позволяют нам как-то вместе выживать, и решать наши проблемы - но как далеко в них бывает от счастья и подлинной полноты жизни!.. Да, я убеждён, что дело здесь не в каком-то времени, и не в стране - а в этой общей нашей всечеловеческой проблеме...
   И единственная возможность избавиться от этой поврежденности, от этой всеобщей разделённости и разобщённости - там, где всё это исцеляется и преодолевается - то есть в Церкви. Опыт показывает, что хотя в церковных общинах дети, конечно же, остаются детьми, взрослые - взрослыми, старики - стариками, со всеми присущими им особенностями - но границ и преград между возрастами нет, и всё это существует и взаимодействует как целостный и единый организм.  Здесь осуществляется нормальное положение вещей, тот изначальный замысел, который был и есть о человеческом роде у Бога. Конечно, нигде в жизни не бывает без проблем - и всё же здесь осуществление этого замысла, несомненно, представляется и возможным, и реальным. Да и как иначе может быть там, где человек избавляется от этой нашей общей поврежденности, т.е. от греха, и рождается заново, становится новым человеком, таким, каким он изначально и задуман Творцом?..
Но здесь тоже есть одна опасность, которую я уже отчасти и отмечал. Что, если даже и поверив в достоинства Церкви, и в её способность решать эти проблемы, захотят использовать её просто как средство рещения этих проблем?.. Что если захотят сделать её просто одним из институтов нашего общества, "обслуживающим" это больное и повреждённое общество?.. И тогда тоже появятся институты и факультеты, приспособленные для передачи этих высоких и светлых знаний - а в остальном полностью подобные нашему. И лектор снова будет читать бесконечные циклы лекций, и получать за это зарплату, а студенты сдавать бесконечные зачёты и экзамены и не спать ночами - и всё это будет называться "проповедью веры и духовным просвещением". И преподаватели привыкнут к этой обстановке, и станут "частью системы", и станут смотреть на студентов не как на живые неповторимые личности, а лишь как на "средство" передачи тех знаний, благодаря которым они сами получают место в обществе и уважение коллег. И учеников своих тоже развратят - внушат им мысль, что они призваны официально, на государственной основе распространять эти знания и получать за это деньги! И вот это уже отнимет у нас последнюю надежду! Люди, которые попробуют организовать "богословский институт" на тех же принципах, что и  то страшное место, о котором я здесь писал, конечно же, станут разрушителями и губителями нашего духовного просвещения. Это высокое и спасительное дело должно, конечно же, совершаться на совсем других основаниях. Люди, стремящиеся к Истине, должны постигать эту Истину не "инетллектуально", но на практике, в своей реальной жизни и реальных отношениях - и именно этот опыт вокруг себя распространять. Тогда можно надеяться, что в нашу жизнь понемногу будет проникать некоторый свет. Но я очень далеко отвлёкся от моей основной темы. Вернусь-ка под конец снова к впечатлениям того, первого года.

ВЕЧЕР

Отгремела, наконец, зимняя сессия. Я, признаюсь, с трудом её сдал. Всё было - и усталость, и головная боль, и сидение над книгами до полночи. Но вот, наконец, всё позади. Пусть я не отличник - но я всё-таки сдал!..  И теперь я отдыхаю, и ещё впереди каникулы!..
Это было вечером после экзамена, когда я немного отдохнул и пришёл в себя. Когда за окном стемнело, я решил выйти во двор. Был январский морозный вечер, в небе светилась полная луна, окружённая бледным сиянием. Кругом громоздились сугробы, ветви деревьев были белыми от инея. Я принялся бродить  между домами, с целью как-то развеяться и успокоиться. Мне было как-то тоскливо и одиноко. Вот, я сдал экзамены - но после этого снова как-то особенно ощутил, что я один. Будто прежняя жизнь моя прервалась - и наступила какая-то пустыня. Я не знал теперь, как жить - и мог только одиноко ходить в свете редких фонарей, глядя на горящие окна в домах и на звёзды.
 Вдруг - какой-то шум в другом конце двора!.. Там - какая-то компания, голоса, смех, лай собаки... Вот подошли ближе - и сердце моё вдруг радостно забилось. Конечно, это они - мои школьные друзья!.. Я-то с осени, как началось всё это у меня в институте, и не вспоминал о них, просто времени и повода не было за этой новой навалившейся на меня жизнью - а они, оказывается, всё так же встречаются, и гуляют по вечерам!.. Вот уже ближе, вот уже видны их лица, вот уже подошли!..
- Ба, никак Андрей!..
- Что-то совсем пропал, не звонишь, не появляешься!..
- Видать, забыл старых друзей!..
Я, как могу, оправдываюсь. Знакомая собака встаёт лапами мне на грудь и валит в снег.
- Ну, как дела, рассказывай!..
Я пробую рассказывать - но рассказ почему-то не клеится. Я чувствую, что  невозможно им рассказать о том, что я пережил в эти последние полгода, потому что они этого просто не поймут. А если и поймут, если у них в институтах то же самое - то стоит ли об этом рассказывать, тема ли это для разговора при первой встрече старых школьных друзей? И вообще, как-то неудобно говорить на эти темы - ведь это всё совсем уже из новой, другой жизни, и это совсем не то, что нас с ними объединяет!..
И поэтому разговор принимает какой-то неопределённый, односложный характер.
- Да ничего, учусь помаленьку!..
- И у меня тоже вроде всё неплохо...
- Перебиваюсь кое-как, первую сессию вот сдал...
Нам, в сущности, не о чем с ними говорить. Я с удивлением осознаю, что они навсегда остались связаны для меня с той, прежней жизнью, в которой всё ещё было относительно спокойно и в которой не было ещё серьёзных проблем. Эти полгода, эти мои институтские впечатления как какая-то пропасть легли между нами.
И поэтому мы не находим о чём говорить. Мы прогуливаемся по двору, и я, конечно, рад, что встретил их - но всё равно и сами мы не те, и вокруг уже совсем другая жизнь, и вообще всё уже совсем не так, как когда-то. Мы говорим о каких-то случайных вещах, о разных пустяках.
Наконец, приходит время расставаться. Последние пожелания, прощальные фразы.
- Ну, Андрей, давай! Больше не пропадай - звони, заходи!..
- Обязательно надо как-нибудь встретиться!..
Я в ответ даю обещание, что буду звонить - но сам я далеко в этом не уверен. Эта встреча будто  отрезвила меня, будто открыла мне глаза. Да, мои прежние школьные друзья, с которыми я был знаком столько лет - они мои друзья по той, прежней жизни, и они мне, конечно, дороги и близки - но теперь между нами общего почти ничего нет. И эта новая студенческая жизнь, эти новые институтские впечатления почти разделили нас.
И поэтому я хоть и даю обещание, что буду звонить - но сам на самом деле почти не верю в это. Всё, прежняя жизнь закончилась - и началась совсем новая жизнь!  Я теперь совсем другой человек - и нет возврата к прошлому! С этим чувством я прощаюсь с ними и поднимаюсь снова к себе на этаж.   

Передо мной моя комната - стол, полки с книгами на стенах, окно. Всё это привычно, с детства знакомо. Но я почему-то чувствую себя странно - будто это комната не моя. Я почему-то не чувствую себя дома. 
И не удивительно - эта осень в институте, это студенчество совершенно изменили мою жизнь. Раньше я жил здесь совершенно спокойно, ходил в родную школу, гулял с друзьями во дворе. Но с поступлением в институт "центр" моей жизни как-то странно, неестественно переместился. Я теперь приезжал домой только по вечерам, чтобы ещё какое-то время бессмысленно посидеть над книгами и тетрадками, переночевать - и потом с утра снова ехать в институт! Вся моя жизнь с этой осени как-то незаметно оказалась там! И в результате получилось так, что я как бы "потерял" свой дом. Это место оказалось для меня как бы чужое. Это тоже была одна из потерь, которую принесло мне моё студенчество.
Мне захотелось развеяться и немного почитать. Порывшись в полке, я достал знакомую книгу. Это была одна из моих любимых книг, которую любил читать я ещё тогда,  когда учился в старших классах. Теперь я решил вновь её открыть, чтобы отдохнуть и успокоиться, вновь погрузиться в мир знакомых чувств.
Но странно - в этот раз книга почему-то "не шла". Я вглядывался в знакомые страницы - но почему-то не испытывал знакомых чувств. В ней речь шла о проблемах, в общем-то, нормальной, здоровой человеческой жизни - и я в этот раз никак не мог "включиться" в содержание этой книги. В ней не было ничего про длинные, скучные лекции, про хмурых студентов, бродящих по коридору нашего факультета, про наше общежитие, про молодых людей, выбросившихся из окна или попавших в больницу - и поэтому она не затрагивала меня. Все эти нормальные проблемы нормальной здоровой человеческой жизни теперь, после того, что я пережил, казались мне несерьёзными и пустыми. И я с удивлением должен был признать, что это моё поступление в институт, эта моя студенческая осень оторвали меня и от значительной части нормальной, здоровой человеческой культуры.
Итак, оторван и от прошлого, и от прежних друзей, и от родного дома, и от прежних интересов! Но, может быть, кто-то поддержит меня, поделится опытом, поможет мне разобраться в себе?.. С некоторой затаённой надеждой иду я к комнате моих родителей. Вот взрослые опытные люди, которые, несомненно, пережили когда-то что-то подобное, и теперь могут подсказать, помочь!.. Из комнаты их раздаются какие-то звуки, из-под двери пробивается свет. Но это совсем не те звуки и свет, которые позволят мне разрешить мои вопросы и помогут нашей беседе! В комнате их, так же, как и в другие дни, как и в любое время года, горит телевизор. На экране выступает какой-то очередной шут. Моего появления они даже не замечают, даже не поднимают на него головы. И в такой обстановке, конечно же, невозможно ничего обсуждать и ни о чём спрашивать! Остаётся только выйти из этой комнаты и вернуться к себе.
Так в достаточно сложный период своей жизни молодой человек оказывается лишён и поддержки людей старшего поколения. Помню, за все эти полгода, той осенью и зимой, ни один взрослый человек со мной серьёзно не поговорил! Впечатление такое, что им нечего сказать нам, нечего предложить и посоветовать, нечем поделиться! Поколение банкротов, отказавшихся от ответственности, от заботы о будущем, от передачи своего опыта младшему поколению!..
Некоторое время я в смущении сижу в своей комнате. Но нет, мне на самом деле есть, куда пойти, и с кем встретиться, и с кем поделиться, и кому всё это сказать! Мои друзья из общежития, с которыми я познакомился уже в этом году, во время обучения! Вот кто меня всегда ждут, и всегда меня поймут!.. К ним я могу прийти - и с ними говорить о чём угодно!  Они сегодня так же, как и я, сдали последний экзамен! Ещё не поздно, и я ещё успею провести с ними остаток вечера!.. К ним, скорее к ним!..
И вот я снова скорей одеваюсь, выхожу из квартиры и сбегаю по лестнице вниз.  Всё так же сияет в небе луна, окружённая бледным сиянием, белеют кругом сугробы. Я в темноте направляюсь к автобусу. Здесь всего-то ехать самое большее минут сорок!..


СНОВА В КОРПУСЕ

Через сорок минут я стоял уже у знакомого корпуса. Снова он светился всеми своими огнями. За занавесками в окнах двигались тени, дверь подъезда поминутно хлопала, в неё входили и из неё выходили оживлённые компании. Рядом стояло знакомое двухэтажное здание с высокой трубой, из неё в морозное небо в свете луны поднимались клубы пара.
Я скорее направился к подъезду и вошёл в корпус. За последние месяцы я уже научился проходить мимо вахты так, будто я уже давно живу здесь, так что вахтёр даже не спрашивал у меня пропуск. Скоро я был уже на втором этаже, в комнате моих товарищей.
Это были студенты с нашего курса, к которым я уже полюбил заходить в ноябре-декабре. Они с радостью меня принимали, и у них я, честно говоря, отдыхал душой. Среди тревожных и болезненных впечатлений моей учёбы это, честно говоря, была единственная "отдушина".
На этот раз в комнате было двое моих товарищей.
— А, Андрей пришёл! — сразу обратился ко мне один из них, по имени Игорь, - Ты, честно говоря, как раз вовремя! У нас  тут как раз маленький "сабантуй" намечается по поводу окончания сессии. Так что давай, присоединяйся!..
Я сразу понял, о чём идёт речь. Это значит, что они устраивали небольшое застолье, за которым будут шутки, разговоры и прекрасное угощение.
— Как, прямо здесь?.. — воскликнул я, — Вам помочь?..
— Нет, — ответил он, - У наших девушек, на третьем этаже. Они сами всё устроят. А мы к ним через часок, попозже придём.
Я снял пальто и расположился в комнате.
- Как сегодня сдал? - продолжал спрашивать Игорь, - Небось, боялся страшно?
- Ну да, было маленько, - небрежно ответил я, - Но в конце концов всё прошло неплохо. Даже четвёрку получил! А ты как сам... и вообще все ваши?..
- Со мной всё в порядке, - пожал плечами он, - Что мне сделается!.. Завтра вот домой уезжаю. Тут вообще половина народа разъезжается, так что корпус будет стоять пустой. Правильно, надо же и с родными повидаться!..
Они вдвоём, видимо, куда-то собирались.
- Ладно, ты здесь устраивайся, располагайся!.. Нам нужно по делам. Ты если будешь выходить - не волнуйся, пусть дверь так и остаётся открытой. Мы ещё вернёмся - а ещё лучше, давай встретимся сразу там! Это на третьем этаже, у наших девушек, в 3** комнате.
После этого они с товарищем собрались и быстро ушли. Я остался в чужой комнате один. 
Когда я остался один, мной снова овладели неуверенность и тревога. Кругом жил своей вечерней жизнью корпус. Я слышал голоса, которые доносились с разных сторон из-за стен, из коридора раздавались шаги. Столько людей, которые собрались сюда из самых разных мест - зачем они здесь, как они живут?..  От этих мыслей мне снова стало не по себе, и я решил выйти в коридор. Но здесь было не легче. Когда я шёл сюда, я торопился на встречу с друзьями, и потому ничего не замечал - а теперь вся эта обстановка вдруг так и ударила мне в глаза. Снова этот длинный полуосвещённый коридор с разбитыми лампами, снова выбитый паркет, и клочья краски на стенах, и этот длинный ряд одинаковых дверей. Снова урна у двери на лестницу, и окурки на полу... Этот вид снова поразил меня, и как-то особенно подействовал, так что я снова почувствовал себя одиноким и неприкаянным, как в тот день, когда пришёл сюда в первый раз…
В этом чувстве я снова пошёл по коридору. Снова какие-то серые одинокие фигуры, которые ходят в этих сумерках туда и сюда. Вот какой-то студент с книгой идёт заниматься... Вот другой, с полотенцем, перекинутым через плечо, видимо, идёт в душ... Вот какой-то студент сидит в кресле у окна - сразу видно, что его не пускают товарищи, и что ему негде ночевать... Снова я вышел на лестницу и поднялся на один пролёт вверх. Снова луна светит в окно, оставляя полосы света на ступенях... На подоконнике сидит студент с гитарой, и, тихо перебирая её струны, заискивающе смотрит на меня. Сразу видно, что он приехал сюда, чтобы покорить столицу своим талантом - но здесь нет никому до него дела, и вот теперь он рад хотя бы случайному слушателю... Вдруг откуда-то сверху, может быть, с пятого этажа - страшный крик... Всё внутри у меня замирает - люди так не кричат... Кто это, откуда он приехал, что с ним случилось, какие надежды он похоронил в этом корпусе?..
Все эти впечатления так сильно подействовали на меня, что я решил вернуться снова в комнату. Уж лучше сидеть за закрытой дверью и дождаться товарищей - или сразу идти на вечер, посвящённый успешной сдаче экзаменов! Но в комнате мне тоже, как и прежде, было нехорошо. Я решил для уюта выключить верхний свет и включить настольную лампу - но сразу же стал виднее фонарь за окном, который светил прямо в комнату и слепил мне глаза. К тому же на улице разыгрался ветер, и, кажется, пошёл снег - и мне теперь слышны были его завывания.
Я всё-таки оставил настольную лампу и прилёг  на одну из кроватей. Главное - не поддаваться этим чувствам! Главное - сосредоточить внимание на предстоящем вечере, где все будут сидеть вместе за столом, и всем будет хорошо!
С такими чувствами я вытянулся на кровати и прикрыл глаза. Вдруг в комнату кто-то постучал. Я не знал, как мне вести себя как гостю, находящемуся в чужой комнате - но всё-таки негромко отозвался. Дверь заскрипела и приоткрылась. На пороге стояла девушка, в тапочках на босу ногу и в домашнем халате, и с удивлением вглядывалась в меня. Кажется, это была тоже наша однокурсница - я её когда-то видел на занятиях, но близко не знал.
- Ой, наверное, я ошиблась!.. - смущенно сказала она, снова разглядывая номер на двери комнаты, - Нет, всё правильно! А где же Игорь?..
Я скорее поспешил ей всё объяснить.
- Он ушёл с товарищем по делам, но скоро вернётся! А что ему передать?
- Ничего особенного, - сказала она, - Скажи, что заходила Вера. Просила передать, что у нас уже всё готово, что мы уже ждём.
Я так и подскочил на своей кровати.
- Ох, Вера, Вера, это Вы, наверное, про праздничный ужин, который вы устраиваете по поводу завершения  сессии! - воскликнул я, - Мне Игорь об этом говорил - и даже, знаете, меня приглашал! Теперь я у Вас спрошу - как Вы думаете, мне можно прийти?.. Я тоже сегодня последний экзамен сдал - и я его друг. Он сказал, что я сегодня тоже мог бы прийти и поучаствовать!..
Она внимательней вгляделась в меня.
- Да мы ведь и знакомы!.. Мы ведь учимся на одном курсе! На лекциях иногда встречаемся... - с радостью заметила она, - Конечно, приходи! Местечко, даст бог, найдётся!.. В тесноте, да не в обиде! Тебя-то как зовут?..
- Андрей...
- Ну вот и хорошо, Андрей, будем знакомы!.. Так значит, ты, Андрей, попозже, вместе с ними приходи... А хочешь - приходи уже сейчас, потому что они ещё неизвестно когда придут, а у нас уже всё готово, мы гостей ждём!..
- Да, пожалуй, я уже совсем скоро приду! Немного приведу себя в порядок - и приду, чтобы вам долго гостей не ждать!.. Мне Игорь номер комнаты сказал - ведь правда, триста седьмая?..
- Да, правда, триста седьмая, - ответила Вера, - Ну так давай, Андрей, приводи себя в порядок и приходи, ждём!..
С этими словами она снова вышла в коридор и прикрыла за собой дверь.
А я остался в бодром и радостном чувстве.  Вот, уже теперь и хозяйка пригласила меня на этот праздничный вечер! Круг моих знакомств в корпусе постепенно расширялся! Кроме того, и сама Вера мне очень понравилась. В ней было что-то такое спокойное, простое, доброе, располагающее к себе. Чего стоили только этот её халат и домашние тапочки! Она так и разгуливала по корпусу в самом домашнем виде - в то время как я, как приезжий, часто ходил здесь по коридору в ботинках и даже в пальто!.. Не говорю уже о том, как она со мной разговаривала - ласково, заботливо, как будто всегда меня знала!.. Я встал с постели и принялся готовиться к визиту на третий этаж.

У ВЕРЫ

Главное, что мне было нужно - это выгнать из головы печальные мысли. А тут ещё вьюга за окном наводила меня на грустный лад! Я постарался сосредоточиться на предстоящем вечере и общении с друзьями. Но когда я шёл через корпус на третий этаж, настроение моё снова пошатнулось. Проходя по лестнице между вторым и третьим этажом, я остановился у окна. За окном вовсю шумела вьюга, а прямо напротив окна стояло одинокое дерево, всё облепленное снегом и освещённое ярким фонарём. Я остановился и стал смотреть на это дерево.  Оно, одиноко стоящее на морозе, среди вьюги, вдалеке от остальных деревьев, почему-то казалось мне чем-то похожим на меня. Я стряхнул с себя это чувство и скорее поднялся на третий этаж. Здесь я поскорее постучался в нужную комнату. Вера сама открыла мне.
— А, ну вот и Андрюшенька пришел, - ласково сказала она, - Ну, заходи, располагайся. У нас  уже всё почти готово. Скоро уже и другие гости придут.
Она гостеприимно показала мне на одну из кроватей. Я скромно присел на самый краешек, а сам тем временем осматривал комнату.
Эта комната оказалась совсем не такая, как та, в которой я был только что. Девушки здесь жили вдвоём, одна кровать была повёрнута вдоль окна, и поэтому в комнате было гораздо больше места. На этом-то освободившемся пространстве и был поставлен стол с угощением.  Правда, стульев в комнате ещё не было - видимо, их должны были принести ребята из соседних комнат. Вера и ещё две-три девушки совершали над столом последние приготовления. Они что-то раскладывали и резали, и иногда приносили что-то с кухни, где стояла плита. Ещё я заметил, что комната эта была гораздо более аккуратная, чем у Игоря и его друзей. В ней на окне висели кружевные занавесочки, на тумбочке стояло зеркало, рядом с ним виднелся букет цветов.
Пока её подруги суетились у стола, Вера решила уделить мне внимание. Она подошла ко мне и села на соседнюю кровать.
— Ну что, Андрюшенька, давай знакомиться, — ласково сказала она, — Мы ведь только на занятиях иногда виделись - а так на самом деле почти не знакомы...  Ты ведь сюда только в гости приходишь - а так на самом деле москвич?..
Я подтвердил.
- Ну и что, как ты дома живёшь?..  У тебя родители?..
Я кивнул.
— Как, тебе с ними хорошо?..
Я неопределённо пожал плечами.
-  Брат, сестра есть?..
Я снова отвечал. Странно — но мне было хорошо отвечать на эти ее простые вопросы.  В них чувствовалось что-то доброе, какое-то внимание ко мне — хотя она сейчас была занята подготовкой к приёму своих товарищей. Особенно меня поразило то, что она ведь меня почти и не знала - мы с ней и встречались-то, быть может,  всего несколько раз, и то совершенно случайно. Конечно, я понимал, что она говорит всё это, скорее  всего, из вежливости, почти не вникая, только бы поддержать беседу — и все равно мне было дорого это проявление внимания.
Наверное, поэтому я вдруг  сильно разволновался и заговорил чрезвычайно горячо:
— Спасибо, тебе Вера! - вдруг воскликнул я, — И вообще... всем вам! Вы столько для меня сделали!.. Честно говоря, не знаю, что бы я делал без вас!.. Когда я прихожу сюда, к вам, душа моя отдыхает!.. Ты знаешь, я должен признаться, что мне очень тоскливо и одиноко жить!.. Ты знаешь эту песню - "Я люблю ходить один, и смотреть в чужие окна"?.. Так вот - это точно про меня... Только ты, Вера, не подумай чего, я это в самом хорошем смысле!.. - спохватился вдруг я, — Только представь себе - огромный зимний город, и по нему идёт молодой человек. А кругом метёт вьюга, во так же, как сейчас - и кругом огни, огни...  И где-то, может быть, его ждут, и так же вот накрыт стол - но только он не знает об этом!.. И я так же вот не знал, что есть ты, и Игорь, и другие ваши товарищи - и мне было тоскливо и одиноко. А теперь я знаю, что вы есть - и мне хорошо!..
Она с некоторым удивлением слушала меня.
— И при этом нужно добавить, что здесь живётся очень непросто... - продолжал я, - Я же вижу все те трудности, с которыми вы здесь сталкиваетесь... Вдали от дома, в чужом городе, в этом корпусе... Конечно же, здесь очень нелегко...  И при этом вы держитесь вместе, и поддерживаете друг друга… И при этом вашей заботы хватает и на чужих, совсем незнакомых людей!.. Чего стоит хотя бы то, как ты сейчас со мной разговариваешь - внимательно, заботливо, с интересом!.. Нет, Вера, мне кажется, что вы необыкновенные люди!..
Она с удивлением и  некоторым смущением смотрела на меня.
- Да ну, Андрюшенька, какие уж мы такие необыкновенные… Мы самые обычные…
- Ну, всё равно, Вера, для меня вы совершенно особенные!.. И я вам очень благодарен!..
Она, может быть, хотела ещё что-то сказать - но тут пора было уже встречать гостей. Подруги её позвали ребят из соседних комнат, и те начали уже приходить со своими стульями. Комната мигом наполнилась шумом и голосами. Наконец, набралось человек десять. Игорь со своим товарищем тоже пришли со второго этажа. Наконец, все разместились. Часть ребят сидели на своих стульях, а часть - на двух составленных углом кроватях. Мне тоже нашли стул в одной из соседних комнат, и я устроился с краю. В конце концов в комнате набралось довольно много народу - но, благодаря свободному месту, было довольно просторно.
 Наконец, все устроились, и в комнате наступила некоторая тишина. Игорь вдруг встал и сделал знак рукой, как будто он хотел сказать тост, или некоторое вступительное слово. Все взгляды устремились на него.   


ЗАСТОЛЬНАЯ БЕСЕДА

Увидев, что все его слушают, он начал говорить.
- Вот мы собрались сегодня, чтобы отпраздновать первую в нашей жизни сессию, - начал он, - Завтра многие из нас отправятся по домам. Действительно, это большой успех - сдать первые в своей жизни экзамены. Но я не хотел бы, чтобы наша сегодняшняя встреча вышла бы поверхностной, чтобы мы просто ели, пили, и радовались, что нам удалось "свалить" это со своих плеч. Я предлагаю поговорить о чём-нибудь серьёзном - например, о том, зачем мы приехали в Москву, что мы извлекли из этих прошедших месяцев, и чего мы ждём от дальнейшего.
- Да ну, Игорёчек, что это ты за песню затянул!.. - воскликнул какой-то студент, - Под такие разговоры никакой кусок в рот не полезет! Мы все тут усталые и замученные после экзаменов - а ты нам даже толки отдохнуть не дашь!.. Давайте лучше просто отдыхать и веселиться!
Его слова вызвали за столом некоторое оживление. Но тут слово неожиданно взяла Вера.
- Я тоже хотела бы, чтобы мы все здесь как следует отдохнули и поужинали, - заботливо, но серьёзно сказала она, - И всё же было бы жалко, если бы общение это оказалось совершенно несерьёзным. В конце концов, не так уж и часто мы вот так все вместе встречаемся. Поэтому я поддерживаю предложение Игоря, и предлагаю всем отдыхать, чувствовать себя совершенно свободно - и в то же время поговорить на предложенную Игорем тему.
Студенты призадумались, и в то же время стали понемногу накладывать из тарелок и пробовать угощение.
 - Итак, я предлагаю поговорить о нашей здешней жизни, - продолжал Игорь, встав и как бы импровизируя, - Вот, например, я приехал сюда. Спрашивается, зачем? Я, например, думал, для того, чтобы начать здесь новую жизнь.  Один, в другом городе, далеко от родителей...
- Ну и как, получилось?.. - тут же перебил его сидевший рядом студент.
Игорь немножко постоял и покачал головой, как будто взвешивал на внутренних весах эту мысль.
- Ммм... Ты знаешь, в какой-то степени да. Есть здесь всё-таки какая-то свобода, какая-то своя атмосфера, что-то такое... Но с другой стороны, представь себе - вроде бы и нет!.. Что я видел здесь за эти пять месяцев? Только этот корпус, институтские коридоры, аудитории... У меня, признаться, кроме учёбы ни на что другое и не хватало времени. До сих пор, представь себе, голова после этой сессии трещит.
- А что бы ты хотел? - спросила какая-то девушка, - Мы ведь для того сюда и приехали, чтоб учиться.
- Да, ты уж что-то слишком мрачно смотришь на вещи, - сказал другой студент, - Нужно, по-моему, просто жить - а что будет дальше, покажет время.
- А я уже, кажется, довольно хорошо себе представляю, что оно в будущем покажет, - немного играя, и в то же время совершенно серьёзно ответил Игорь, - Об этом вот у нас здесь, по старшекурсникам можно судить. Вы что, скажете, что всё это люди, которые чему-то серьёзному научились, нашли в жизни своё место, чем-то серьёзным занимаются?.. На мой взгляд, они сами не знают, что их в жизни ждёт!  А мы, мы сами - ну, кто-то из присутствующих может сказать, что он за эти четыре месяца действительно что-то узнал, действительно чему-то научился?..
Игорь внимательно обвёл взглядом товарищей. Все молчали.
- Но мы ходили на лекции. Мы сдавали экзамены, - сказал кто-то.
- Вот в том-то и дело...
Одна девушка вдруг уронила вилку в тарелку, вскочила со своего места и хотела выйти из комнаты.
- Игорь, ну зачем ты об этом?.. - воскликнула она, - Ты нас мучишь!..
- Сиди, сиди, Лена, - схватил её за руку её сосед, - Когда ещё представится возможность вот так всем поужинать вместе!..
За столом повисло неловкое молчание.
- А я тоже скажу своё мнение, - неожиданно сказал какой-то серьёзный студент, - Я согласен с Игорем, Я вот тут наблюдал эти полгода наших преподавателей  - и скажу вам откровенно, что никому из них, на самом деле, до нас дела нет. Они заняты все своими делами, они здесь просто "отрабатывают", для них это просто способ получать зарплату. Им не интересно на самом деле, что с нами дальше будет, как мы дальше в жизни устроимся, что мы будем знать и уметь, какими качествами будем обладать. У них здесь просто своя "система" - а мы попали в эту систему и крутимся.
Все за столом как-то притихли. К еде, кажется, никто почти не притрагивался.
Вера уже несколько раз как-то особенно взглядывала на Игоря. В ней будто зрела какая-то своя мысль, она будто хотела что-то особенное сказать. Наконец, среди полной тишины она взяла слово.
- Друзья мои! - начала она несколько патетически, - Мы здесь собрались, конечно же, по праздничному поводу. Действительно, это большая радость - сдать свои первые экзамены. Но мне бы не хотелось, чтобы мы забывали здесь и о чём-то печальном. Вы, конечно, помните об одном событии, которое омрачило первые месяцы нашей учёбы здесь. Как ровно два месяца назад, в конце ноября, у нас на факультете выбросился из окна один проживавший здесь студент. Он проживал в этом же корпусе, на четвёртом этаже. И, я думаю, будет неправильно, если мы, собравшись здесь за этим праздничным столом, совсем не вспомним о нём.
Было очень странно, почему Вера подняла вдруг эту тему. Совсем она была не для праздничного стола! Но у неё будто была какая-то своя особая мысль - и к тому же она была хозяйкой стола, и ей было виднее.
Этот поворот темы произвёл серьёзное влияние на студентов. Лица стали ещё более задумчивы и помрачнели. Никто поначалу не проронил ни слова.
- Как, уже два месяца?.. - наконец, сказала какая-то девушка.
- Что же, теперь мы об этом и будем говорить?.. - робко сказал кто-то.
- Вот уж в самом деле кусок в горло не полезет!..
- А я считаю, что очень даже надо говорить! - снова вступил в разговор серьёзный студент, - Он ведь тоже жил в этом корпусе, как и любой из нас. Также приехал в Москву, чтобы начать новую жизнь. Также ходил на лекции, сдавал экзамены в надежде, что что-то из этого выйдет. Но почему-то из этого ничего не выходило, и вот он на втором или на третьем курсе решил уйти из жизни - и причём сам. Мне кажется, об этом очень даже стоит поговорить, и как следует вспомнить его, и причём именно сейчас.
Все студенты сидели притихшие. За окном не на шутку разыгралась метель.
- Но что же мы можем о нём сказать?.. Мы ведь его почти и не знали... - сказала какая-то девушка.
- Может быть, просто помнить о нём, и ещё... попытаться понять, почему это произошло... - сказал ещё какой-то студент.
- Я, конечно, понимаю, что мы все здесь учимся только первый год, и потому не могли близко его знать, - снова взяла слово Вера, - Но зато я потому уже, как это произошло, немного познакомилась с его товарищами. Это ведь здесь же, прямо над нами, на четвёртом этаже. Говорят, ничего, нормальный парень, только тихий такой был. У него уже с прошлого года начались трудности с сессией. В этом году - больше, он ещё с прошлого года что-то не сдал. Был такой серьёзный, замкнутый, с товарищами почти не общался. Теперь совсем ушёл в себя - и вот...
Вера вдруг смешалась - чувствовалось, что ей трудно говорить, или нечего больше сказать.
- Неужели же всё только из-за экзаменов!.. - воскликнул кто-то.
- Не знаю, - сказала она, - может, и ещё какие трудности были. Может, с товарищами отношения не сложились, может, здоровье подвело, может, ещё что. Как тут разберёшь?..
- А я  тоже, конечно, не знал его лично - но зато был у него на похоронах! - вдруг воскликнул Игорь, - Помните ведь, когда это произошло, объявление около учебной части повесили! Я и подумал - дай, думаю, схожу, не каждый ведь день такое бывает! Не каждый день у тебя на факультете студенты из окон выбрасываются! Приезжаю - мороз и солнце, день чудесный, действительно студента хоронят. Декан произносит прочувствованную речь. Вдруг из толпы выбегает женщина, деревенского вида, подбегает к нему, хватает за пуговицы пиджака, и начинает трясти: "Отдайте мне моего сына!" А это, конечно же, его мать - ведь ей сразу же, как только это произошло, в е далёкую деревню сообщили. А она всё трясет его и кричит: "Это всё Вы, Вы виноваты!.. Это Вы его убили!.." А он отталкивается от неё и кричит: "Извините, я не виноват!.. Это он сам!.." Еле её оттащили.
- Неужели так и сказал?!..
- Ну да, точно тебе говорю, все присутствующие слышали!
- Игорь, признайся, что ты всё это сам сочинил, - сказал другой молодой человек.
Тот только недоумённо пожимал плечами.
 - Но даже если и сам сочинил, - заметил серьёзный студент, - то всё-таки как похоже на правду!.. Нашему декану нет никакого дела до того, что происходит на факультете - во всяком случае, до студентов.
- Ну да, он всё в каких-то своих заботах!.. - воскликнул кто-то.
- По международным конференциям ездит!..
- Нобелевскую премию собрался получать!..
- Ну да, это всё он, он!.. Это он во всём виноват, это всё из-за него!..
Все студенты вдруг пришли в необычайное оживление. Наконец-то их долго сдерживаемые эмоции нашли выход! Они все теперь изощрялись в придумывании того, что бы им сделать со своим деканом.
- Давайте приведём его в этот корпус и запрём в той комнате, где жил погибший студент!
- Или отнимем у него Нобелевскую премию!
- Или повесим его на дверях нашей учебной части!
- Правильно, вместе с Крысой!
- Это они во всём виноваты!
- Вверх ногами!
Трудно сказать, чем бы кончилось это необычное обсуждение. Я подумал о том, как хорошо, что нашего декана не было с нами в комнате. Все были очень увлечены, высказывались идеи одна необычней другой. Я прежде и представить себе не мог, на что способны обычные московские студенты.
Вдруг среди общего шума встала Вера.
- Тише! - сказала она, - Мы вот тут всё говорим, говорим - а самого главного-то и не сделали!..
Все притихли и с вопросом смотрели на неё.
- Чего?.. - спросил кто-то.
- Не зашли к тому студенту!..
 Все теперь смотрели на неё с испугом.
- Ну да, - подтвердила Вера, - к тому, который погиб.
- К-как же мы к нему з-зайдём, если его уже н-нет в живых?.. - дрожа, спросил какой-то студент.
- Я имею в виду, в его комнату. Посмотреть, как он жил.
На лицах собравшихся выразилось сомнение. Студенты удивлённо переглядывались. Та девушка, которая уже порывалась выйти из комнаты, панически воскликнула:
- Ах, я этого не выдержу!.. Ну почему, почему у нас сегодня такие печальные темы?..
- Вон, мы даже к еде почти не притронулись, - заметил другой студент.
- А я считаю, что Вера дело говорит, - заметил вдруг Игорь, - В самом деле, раз мы сегодня так много об этом студенте говорили - то как же нам в его комнату не зайти? Именно так мы и сможем показать, что мы его помним.
Идея эта понемногу всеми овладела. Все уже совершенно настроились идти.
- Да, а дверь-то там открыта?.. Нас туда пустят?.. - спросил кто-то.
- В этой комнате, с тех пор, как это случилось, никто не живёт, и дверь там всегда открыта, - уверенно сказала Вера.
Студенты уже вставали из-за стола и готовились идти.
- Да, а что же, мы туда с пустыми руками пойдём? - спросил какой-то студент, - Надо взять хотя бы эти цветы.
Он вынул из вазы, стоящей на столике, букет цветов - матерчатых, или бумажных, который "для создания обстановки" стоял в комнате Веры.
Его подруга машинально пощупала букет.
- Так они же не настоящие!..
- Правильно, а где же ты найдёшь настоящие цветы среди зимы?..
На лице Веры вдруг выразилось раздумье. Она вдруг стала рыться в ящике стола, и, наконец, вынула оттуда что-то.
- Смотрите, что у меня есть!..
Все студенты, столпившись у неё за спиной, стали заглядывать ей через плечо:
- Что это?..
- Это его фотография, - сказала Вера, - Та самая, единственная, что висела на объявлении о похоронах. Когда плакат сняли и выбросили в корзину, я это увидела, достала его, развернула и аккуратно вырезала фотографию. Так что теперь мы можем все лицо его увидеть. Вот какой он был.
Я тоже обошёл Веру со спины, и заглянул сзади. Действительно, это была та самая фотокарточка, которую я видел когда-то на объявлении около учебной части. То же спокойное и серьёзное лицо, немного замкнутое. У меня снова шевельнулось что-то внутри, я снова будто пережил то, что почувствовал тогда.
- Ну что же, пойдём?
- Пойдём!
- Смотрите - вон уже и вьюга за окном улеглась!
- И часы показывают ровно одиннадцать!
Мы все дружной компанией вышли из комнаты.

НА ЧЕТВЁРТОМ ЭТАЖЕ

Выйдя в коридор, мы торжественной процессией отправились на четвёртый этаж. Впереди шла Вера, неся фотографию. За ней - её знакомый студент, неся букет цветов. Вокруг нас жил своей обычной вечерней жизнью корпус. По коридору в сумраке ходили серые фигуры людей. Вот какой-то студент идёт с книгами в читалку, вот другой идёт в душ, с полотенцем, перекинутым через плечо. В холле, как всегда, прямо в креслах спал какой-то студент. На подоконнике на лестнице, как обычно, сидел другой студент и перебирал струны гитары. В окно светила полная луна.
Мы, наконец, вышли на четвёртый этаж. Обстановка там была совершенно такая же, как и на других этажах. Вера повернула вправо и повела нас в дальний конец коридора. В этой части коридора свет почти не горел, так что мы с трудом могли различать номера на дверях.
- Вот эта дверь, - сказала, наконец, Вера.
Мы все остановились перед дверью. У всех, наверное, было некоторое чувство робости перед тем, чтоб войти. Но Вера, наконец, распахнула дверь, вошла первая и включила свет. Мы все вслед за ней понемногу протиснулись в комнату.
- Вот, здесь он жил, - сказала она.
Я огляделся. В первую очередь, поражала полная пустота и совершенно нежилой вид комнаты. На всех четырёх постелях совершенно не было белья, лежали голые матрасы. На полочках над постелями не было никаких книг. На окне в противоположной стене комнаты не было занавески. Только белели покрытые обоями стены комнаты, да под потолком качалась ослепительно-яркая лампочка.
Мы все остановились в проходе между кроватями. Никто не решался что-нибудь сказать. Я вдруг поразился, какая стояла тишина в комнате. Кругом жил своей обычной жизнью корпус, а здесь почему-то не было ни звука. Как будто мы оказались на другой планете. Только на улице медленно шёл снег, и луна заглядывала в окно.
- Да, вот здесь он жил, - повторила Вера, - Всего-то ему пришлось прожить в этом корпусе год с небольшим. Мы даже не знаем, откуда он приехал. А впрочем, в сущности, это не так уж важно. Он был одним из нас - из тысяч студентов, съехавшихся в этот город с разных концов страны. Никто не знает, почему так получилось. Наверное, это навсегда останется тайной. Но только, я думаю, что эта история заставит нас всех как следует задуматься и что-то понять.
- Как его звали-то хоть?.. - робко спросил какой-то студент.
- Кажется Виктором, - ответил Игорь, который ездил к нему на похороны, - А, впрочем, так ли это теперь важно для нас?.. Мне кажется, что все погибшие студенты, сколько их только не было в истории, присутствуют сейчас с нами в этой комнате.
- Ах, мне страшно!.. - снова воскликнула нервная студентка.
- Интересно, а где же его товарищи? - спросил какой-то студент, - Почему в комнате никто не живёт?
- Они не выдержали, - просто сказала Вера, - Их замучили по ночам кошмары. Представьте себе, что у вас товарищ выбросился из окна. Вы бы захотели в такой комнате жить?..
Все студенты задумались.
- Наверное, нет...
- Наверное, нет...
- Ну вот и они не захотели. Попросили переселить их в другие комнаты, и даже в другой корпус. Так что теперь у нас в корпусе есть одна совершенно пустая комната. Специально, чтобы можно было побыть в ней в тишине и подумать о жизни.
- Да, но ведь когда-нибудь в неё кого-нибудь же обязательно поселят!.. - не выдержал кто-то, - Не будет же она вечно стоять пустой!..
- Конечно, когда-нибудь да поселят! - охотно подтвердила Вера, - Наверное, сюда будут селить самых выносливых студентов. А ещё лучше - преподавателей, которые забывают, что их долг - заботиться и воспитывать, а не только учить. А потом, конечно, эта история забудется, и сюда поступят какие-то совсем новые студенты, и здесь, может быть, будет жить какой-то совсем незнакомый первокурсник.
- Пожелаем ему приятных снов!.. - сказал кто-то.
Нервная студентка снова вздрогнула.
Вера вдруг наклонилась над кроватью и поставила фотографию, которая до этого была у неё в руке, на полочку для книг.
- Вот, здесь как раз самое ей и место.
- А никто не унесёт? - спросил кто-то.
- Кто же её отсюда унесёт?.. И зачем? Это лучше, чем она будет лежать у нас в столе.
Все студенты некоторое время стояли и молча смотрели на фотографию.
- А цветы? Куда мы поставим цветы?.. - воскликнул другой студент.
- А цветы мы давайте положим вот здесь, прямо на кровати, - сказала Вера, - Это как раз и будет лучшим способом выразить наше отношение к нему. Вот здесь, прямо в головах.
 Она быстро взяла цветы и положила их прямо на голом матрасе. Все собравшиеся некоторое время смотрели на фотографию и на цветы. В окно комнаты заглядывали луна и ярко горящий фонарь.
- Послушай, Вера, - сказал вдруг кто-то из студентов, - Ты вот сказала, что вся эта история - повод для нас о чём-то задуматься и извлечь какой-то урок. Что ты имела в виду?
Вера ответила не сразу.
- Ну, а ты как думаешь?.. Мы, конечно, не знаем всей этой истории, и почему это произошло. Но вот как вы считаете - если бы у него в трудную минуту были друзья, на которых можно было опереться, с которыми посоветоваться, от которых получить помощь - то как вы думаете, может, он бы и не пошёл на этот последний шаг?.. Мне кажется, у него просто вокруг не нашлось такого человека. То есть, конечно, вокруг люди были - но всё это были просто приятели, а не друзья. Как это часто бывает - людей вокруг много, а человека  нет. Вот это, мне кажется, мы можем во всей этой истории обдумать и понять. Надо просто друг для друга быть такими людьми, настоящими друзьями.
- Да, да! - горячо заговорили студенты, - Мы должны быть друг для друга такими людьми, мы должны быть заботливыми, чуткими!.. Мы не должны допустить, чтобы с кем-нибудь из нас что-нибудь подобное случилось!..
- Ну вот и хорошо, - сказала Вера, - Для этого мы, собственно, и приходили сюда.  А теперь пойдёмте назад в комнату, доедать оставленный ужин.
Вся компания ещё некоторое время стояла в комнате погибшего студента. По-прежнему была полная тишина, за окном медленно падал снег. Мы смотрели на лежавшие на постели цветы и на стоявшую на полочке фотографию. Потом повернулись и медленно, друг за другом вышли из комнаты.


ПОСЛЕДНЕЕ ОБЪЯСНЕНИЕ

Я под конец прерву эту слегка затянувшуюся историю. Вот, теперь она подходит к концу, и мне хочется понять - что же это я такое написал? Я хотел вспомнить мои студенческие годы. Задача эта оказалась огромная, и, я бы честно сказал, непосильная. Сразу вспомнилось столько картин, что это оказалось совершенно невозможно - сколько-нибудь ясно и внятно их описать.
 Пришлось сократить и упростить себе задачу. Я ограничился лишь некоторыми общими картинами студенческой жизни, общими размышлениями - а также одной-единственной историей, которая могла произойти с одним студентом-первокурсником незадолго до экзаменов. Причём совершенно не ясно, действительно ли она произошла. Скорее, это просто фантазия на тему студенческой жизни, некоторая совокупность картин, в которой, как мне кажется, мне удалось выразить то, чего не удалось выразить в общих рассуждениях.
Теперь я внимательно оглядываю то, что написано. Может ли это быть кому-то полезным, может ли вызвать чей-то интерес?.. В первую очередь, удивляет сама тема - студенчество. Можно ли выбрать тему более неопределённую, в которой всё так нетвёрдо, неустойчиво, зыбко?.. Не зря говорят, что студенчество - ещё не жизнь, это    только "прихожая" к жизни!.. Здесь нет ещё тех стремлений, идей, чувств, которые появляются в жизни человека впоследствии. Здесь как бы только некий "подготовительный этап" к нормальной последующей "взрослой" жизни.
В то же время это необходимый жизненный этап, который переживают многие из нас. Многие начинают свою жизнь в городах, и ранняя молодость их проходит именно в институтах. И именно здесь складываются их стремления, взгляды и понятия, с которыми они потом выходят во "взрослую" жизнь. А если так - то почему бы об этом не написать?..
Я уже давал читать некоторые отрывки из этих страниц некоторым моим знакомым. Говорят, что получилось достаточно мрачно. Говорят, что в действительности было не так, что в студенческой жизни гораздо больше радости. Что я смотрю слишком субъективно, что у меня, может быть, есть на это какие-то свои причины.
Не знаю, может быть, я действительно слишком сосредоточил здесь своё внимание на чувствах одиночества, неприкаянности и тоски, которые могут быть в это непростое время жизни у молодого человека. Что я слишком подчёркивал моменты безразличия и отчуждения между людьми - а вовсе не моменты единства, дружбы и взаимопомощи. Но мой опыт, мои воспоминания свидетельствуют, что это, в конце концов, правда. Именно с этим в годы институтской учёбы пришлось столкнуться мне и множеству моих институтских товарищей. А если так - то, значит, и об этом надо писать.
В результате получилось так, что эти страницы описывают студенческое время, как какое-то серьёзное испытание. Но насколько же несерьёзно, если подумать, это испытание! Вспомним книги известных, уважаемых авторов, посвященные большим, серьёзным проблемам общественной жизни. Вот, к примеру, "Мёртвый дом" Достоевского. Здесь всё ясно - эти люди были подвержены тяжёлым страстям, совершили убийства, кражи, и за это их собрали всех вместе и изолировали от общества. (А некоторые ничего подобного и не совершали, как, например, сам Достоевский - но тем серьёзнее тема.) Ясно, что это огромная общественная проблема. А вот Эрих Мария Ремарк. Здесь обстановка другая - эти молодые люди, почти дети, которые оказались призваны на фронт, и из них здесь делают "пушечное мясо". То, что они живут в этих ужасных условиях, подвергаются постоянно опасности смерти, заставляет нас им сопереживать, и делает эту книгу интересной для читателя. 
И то же можно сказать о целом ряде книг, посвящённых описанию войн, тюрем или концлагерей, в которых описываются большие группы людей, помещённых в тяжёлые, непривычные условия, которые в них гибнут или страдают. Эти книги касаются каждого человека на земле, они посвящены вечным темам страдания, жизни и смерти, единства и отчуждённости людей, и потому с таким интересом читаются.
Но у меня здесь?.. Молодой человек из достаточно благополучной семьи поступает в достаточно известный и престижный институт - и вот, там всё оказалось не совсем так, как он прежде привык в школе?.. Стоит ли об этом, в самом деле, писать?.. Не буря ли это, в каком-то смысле, "в стакане воды"?.. И поэтому единственное, что меня оправдывает - это то, что всё это, тем не менее, для многих людей реальность и правда. Что именно так начинают свою жизнь в городах многие из нас. Что это - наше с вами образование, наша с вами общественная жизнь. Что это - даже и для тех, кто с этим прямо не соприкоснулся - существует не где-то в далёких тюрьмах, или лагерях, или на поле боя, а здесь, в наших городах, рядом с каждым из нас.
И поэтому я всё же в какой-то степени спокоен насчёт пользы и значения этих написанных мною страниц. Быть может, не каждому, и не в любом жизненном состоянии - но кому-то и на каком-то этапе его жизненного пути они покажутся интересными. Может быть, в них отчасти узнают себя те молодые люди, которые только вступают в самостоятельную жизнь и переживают сейчас что-то подобное. А тем, кого содержание этой истории не увлечёт, кто скажет, что всё это для него, по существу, "пройденный этап" - что же, для них, это, возможно, станет предметом для более серьёзных размышлений по психологии, истории, социологии...
В конце концов, я же не собираюсь писать эти сцены и размышления вечно!.. Так, собрался с силами, сел, изложил всё это достаточно стройно и ясно - и достаточно! Тем-то, по существу, не такая и серьёзная, чтобы растягивать эти описания на сотни страниц!.. Вовсе не обязательно с такой темой всю жизнь сидеть над листами бумаги или за компьютером!..
Ну  вот, а теперь снова вернусь в корпус общежития, и постараюсь, как это и принято в таких случаях, достаточно светло и ясно закончить.


НА УЛИЦЕ

…Из комнаты погибшего мы все вышли в коридор. Нас снова окружили привычные вечерние звуки. Вера повела нас снова на третий этаж, в свою комнату. Здесь мы, наконец-то, принялись за оставленный ужин. Сначала все были ещё немного грустные, говорили мало - но потом понемногу вновь стали раздаваться разговоры, зазвучали шутки, смех. Визит на четвёртый этаж, в комнату погибшего студента как-то вдруг "раскрепостил" нас, все вдруг почувствовали себя свободнее.
Когда немного наелись, встал вопрос, что дальше делать. Все как раз вошли во вкус общения, расходиться по комнатам не хотелось.
— Слушайте, а давайте  пойдем на улицу, — сказал вдруг кто-то, — Там как раз морозец, подышим свежим воздухом, погуляем...
- А не поздно? - спросил другой студент, - Нас пустят?..
- Ну, даже если и не захотят пускать, то мы очень попросим, - весело ответил товарищ, - Всегда, по-моему, с любыми людьми можно договориться...
Эта идея вдруг всех увлекла.
- Правильно, давайте!.. Пойдём!.. - стало раздаваться с разных сторон.
Это как раз давало возможность не расходиться — и в то же время сменить обстановку, развеяться. Правда, для этого всем нужно было разойтись по комнатам, чтобы одеться — но это никого не смутило, так всем хотелось пройтись.
Вскоре мы, уже одетые, встретились на первом этаже, у выхода. Вахтёр из-за позднего часа действительно не хотел нас пускать. Однако, нам удалось его уговорить, сказав, что мы пробудем на улице совсем недолго. Он улыбнулся, развёл руками и выпустил нас.
Мы все вместе гурьбой вышли из корпуса на свежий, только выпавший снег. К этому моменту совсем развиднелось. Кругом сверкали сугробы, вверху, в абсолютно чёрном ночном небе сияла окружённая морозным кругом луна. За нашей спиной сверкали ночные огни корпуса.
Мы все вместе повернули от подъезда и пошли по двору. Наши ноги оставляли в снегу глубокие следы. Было как-то удивительно хорошо. Щёки слегка пощипывал мороз. Кроме луны, вокруг корпуса весело горели фонари.
Рядом со мной по глубокому снегу шли мои новые друзья. Прошедший вечер и беседа за столом нас как-то объединили. Я чувствовал, что я уже не один, но что я - один из них. От этого будто какой-то туман рассеивался надо мной, и я глядел вокруг со спокойствием и радостью.
Поначалу мы были ещё под некоторым впечатлением прошедшего вечера. Но постепенно жизнь брала своё. Студенты впереди затеяли самую обычную игру. Вот  кто-то вдруг залепил в кого-то снежком, вот кто-то  вдруг повалил кого-то  в снег...
- Правильно, незачем нам унывать!.. - раздался чей-то голос.
- Да, конечно, нужно нам друг другу поддерживать, быть друг другу друзьями!..
- А декана нашего мы всё-таки найдём!..
Полная луна смотрела с высоты на всё это.
Через двадцать минут мы снова вернулись в корпус и отправились на ночлег. У меня теперь не было с этим проблемы - половина студентов уже разъехалась на каникулы из корпуса. Я отправился в нужную комнату, устраиваться среди моих новых товарищей. Вот, собственно, и всё, что я хотел рассказать.  С этого вечера начался новый период в моей жизни. Прежний был - период одиночества и метаний, а теперь начался период жизни с людьми. Конечно же, он тоже не длился вечно. Потом произошли другие события в жизни, наступили новые периоды. В конце концов не вечно же длилось и студенчество - через несколько лет я закончил институт!.. Но это я вижу уже теперь, когда с тех пор прошло уже много лет. Теперь пришло уже и время серьёзных размышлений, и анализа...  А молодому человеку в то время, пожалуй, только одно и нужно - не быть одному...
­­­­­­­­­______________________________