Подсолнухи

Петр Иванович любил начало августа. И все потому, что в этом месяце на полях цвели его любимые подсолнухи.  Яркие желтые цветы напоминали ему о самом важном. О жизни, в которой несмотря на все трудности и потери, жила любовь. О своем прошлом старик рассказывать не любил. На вопрос о возрасте, лишь покачивал головой и махал руками, что означало: не приставайте. Петру Ивановичу было далеко за 90. Некогда общительный старик в последние годы стал немногословным и вел затворнический образ жизни. Выходил из дома редко: и то либо в магазин, либо в аптеку. Жил один, категорически отказываясь переезжать к сыну Василию. Но, когда на ближайшем от поселка поле, начинали цвести подсолнухи, старик оживал. Он доставал свой праздничный китель с фронтовыми медалями, садился в такси и доезжал до поля. А потом долго сидел на пригорке и смотрел вдаль.
 Мне как-то довелось пообщаться со стариком. Был теплый летний вечер. Я вышел в поле набрать букет этих солнечных цветов, как увидел сгорбленную фигуру старика. Своего давнего знакомого узнал сразу. Петр Иванович жил неподалеку. От соседей знал, что он всю жизнь проработал на заводе токарем. Был первоклассным специалистом, что даже на пенсию отпускать не хотели. Уговаривали. А старик, отдавший пятьдесят лет заводу и не заработавший себе кроме остеохондроза ничего, просто перестал выходить на работу. Протест был услышан и его с почестями проводили на пенсию. 
-Добрый вечер, Петр Иванович, - приближавшись к нему, я увидел, что старик плакал.
-Добрый.
-Чудесный вечер. А подсолнухи просто радуют глаз, - растерянно продолжил я.
-А чего букет- то нарвал? В подарок кому? - поинтересовался старик, и не дожидаясь ответа продолжил:
-Сколько полегло моих друзей- однополчан…Эх. прожили жизнь как эти самые подсолнухи. Цветут ярко, радуют глаз, и потом все: лепесточки то быстро опадают. Но память остается, что каждый год ждешь их цветения… Я ради этих вот минут и живу можно сказать…
Голос старика задрожал.
-Как схоронил супругу мою Валентину, так одна радость и осталась.
-А где воевали? -робко спросил я, боясь потревожить мысли старика. А он, словно не слыша, меня все говорил и говорил:
- На фронт меня долго не призывали, сказали маленький. Так я годиков себе и прибавил. Взяли, в след за батей. Сначала в учебку отправили. После учебки загрузили всех нас, новобранцев, в вагон и повезли на фронт. Вот там и произошла встреча, о которой я до сих пор вспоминаю с особой теплотой.
Старик заплакал. Руки тряслись, но он продолжал:
-На одной из станций встретил я тогда своего отца. Сразу и не признал. За полгода постарел сильно. Обнялись, пару словечками обменялись и снова по поездам. Их в одну сторону, нас -в другую. Лишь успел он мне тогда выкрикнуть: береги мать! Больше не виделись. Под Сталинградом в самом пекле и погиб. Похоронка, когда в семью пришла, мать несколько дней с постели не вставала. Соседи думали помрет, да Слава Богу выжила. А потом не раз смерти в глаза сам смотрел. Видел ее, проклятую. Спасли. Видимо, материнские молитвы с того света вернули. Когда глаза открыл, увидел подсолнух, склонившийся надо мной. Желтые лепестки щекотали лицо. Потом сестричка, сама худенькая, маленькая, вынесла меня из поля боя. Это и была моя Валюша.
-Супруга ваша?
-Да. Она самая. Несколько ночей после операции от меня не отходила. Все бегала ко мне…Любил я ее пуще жизни. Да вот не уберег. Умерла от тяжелой болезни пять лет назад. С тех пор не живу, а так…Одна радость- подсолнухи. Приеду сюда, посижу, поговорю с ними, а кажется, что с Валюшей поговорил, с отцом, с товарищами, которые не пришли с фронта. А подсолнухи-они ведь для меня как символ жизни над смертью. Чтобы не случилось, цветут, улыбаются солнцу и шепчут: жизнь продолжается…
Старик вздохнул, и скупая слеза вновь упала ему на ладонь:
-Иди, иди! Да никому не рассказывай. Это я так сегодня разоткровенничался перед тобой. Сердце свое открыл. Вот, говорю же, подсолнухи с людьми чудеса вытворяют. Волшебные цветы не иначе. Наверное, чтобы мы, живущие, не забывали о цене жизни.Хотя мне давно пора уже к своим…
Петр Иванович посмотрел на небо и замахал руками. Я не смел его больше тревожить. Шагал и все сильнее прижимал к груди букет ярких подсолнухов.