Досадно

                Досадно…


               Обычная городская улица. Я стою у открытого окна и смотрю на соседние дома, и на прохожих. Верхние этажи домов скрыты плотным слоем тумана, но улица хорошо просматривается на всю её длину, вплоть до самого парка. Похоже, выше полосы тумана светит яркое солнце. За окном слышатся приглушенные звуки музыки. Вдруг, откуда-то доносится гул вертолётного двигателя. Судя по всему, он летит на малой высоте. Вот он уже пролетает над моим домом, гул переходит в грохот. Самого вертолёта не видно в тумане, но я вижу на вертолётной подвеске, на канате, что торчит из тумана, обыкновенную лошадь. Лошадь ведёт себя спокойно, словно такой способ передвижения для неё - обычное дело. А на спине лошади какой-то молодой человек выполняет показательные приёмы вольтижировки. Цирк приехал - интересная реклама, подумал я, открыл дверь и вышел на улицу. Но!

               За дверью, вместо обычной лестничной клетки, я увидел большое, довольно тёмное помещение с закопчёнными стенами грубой кирпичной кладки. Несколько больших, грубовато сколоченных столов, полки на стенах с глиняной и металлической посудой, большой очаг из дикого камня с казаном над ним – дополняли картину помещения. Пара маленьких окошек почти под самым потолком и три масляных светильника не добавляли уюта этому большому помещению. Ближе к углу в проёме обнаруживала себя тяжёлая дверь из толстых досок на массивных кованых петлях и совсем не детским запором.

               На массивном столе в корзинах лежали овощи и свежая зелень, а на железном кованном крюке висела освежёванная половина туши какого-то зверя, возможно оленя. Рядом со столом располагалась изрядно изрубленная колода с воткнутым в неё увесистым топором. Целую полку на стене занимали горшочки с травами и приправами. Всю стену у массивного камина занимала коллекция всевозможного холодного вооружения разных форм и размеров: ножи, кинжалы, хищные стилеты, не длинные, но увесистые мечи, красиво изогнутые луки, тубы со стрелами, обтянутые кожей щиты, малые топорики и ещё много железного режущего и колющего добра. Лапать руками ничего не стал, хоть и очень хотелось. Вероятно, у этой серьёзной коллекции и хозяева тоже серьёзные. Не буду связываться, искать приключений на свою пятую точку. Лучше покину это мрачное помещение, уйду обратно.

               Уйти, однако, не удалось, ибо на той стене, откуда я сюда попал, двери не оказалось. Стена была такой же кирпичной, закопчённой и запылённой, не угадывалось даже намёка на былую дверь, ни единой трещинки.

               Вот те на! Вот те два, сказал я сам себе. Большая дверь с тяжелым засовом тоже оказалась запертой и, судя по всему, снаружи. А из-за двери доносился звон металла, глухой стук чего-то, по хоже, деревянного и агрессивные женские крики. Страха не было, только лишь одно недоумённое, тупое безразличие, словно пыльным мешком из-за угла отоварили.

              И что теперь делать?

              «Готовить обед на большую компанию» – сказал внутренний голос.
Какой такой обед? Я сложнее глазуньи с небольшими вариациями ничего и никогда не готовил! Да и ту, не всегда удачно.

              «Не прибедняйся, строго сказал мне всё тот же голос из ниоткуда, не боги горшки обжигают, лиха беда – начало, глаза бояться, а ручки делают. Слушай меню!» И стал диктовать мне список блюд, почему-то по-французски. И, хотя французский язык я забыл сразу же после того, как сдал кандидатский минимум и закончил его учить (ещё лет сорок тому назад), я прекрасно понял названия блюд. А рецептура проявилась в моём воспалённом мозгу в виде шпаргалок на жёлтых листочках в клеточку. Чудеса в решете, да и только! Кстати, о решете. Оно мне сейчас понадобится.

          Приготовить надлежит следующие блюда:
          Marseille salade – марсельский салат;
          Grand bouillon – большой бульон;
          Une garniture la viande bouillie dans philistine – гарнир к отварному мясу;
          Dyubari - soupe au chou-fleur - суп-пюре с цветной капустой;
          Boeuf avec de la choucroute – говядина с капустой;
          Tournedos – закуска мясная;
          Bechamel – основной молочный соус;
          Les champignons dans la sauce - грибы в соусе;
          The d'herbes - травяной чай.

               Список большой, но, по сути, надо всего лишь разделать тушу, нашинковать овощи, отварить, потушить, зажарить, изладить соусы. Об ограничении по времени никто не заикался, и то ладно. Для этого дела нашелся и необходимый поварской инструмент. Ножи, пусть и грубовато откованные, но весьма острые, замечательно сбалансированные и с удобными рукоятками. Работать ими было – одно удовольствие, казалось, что поварские инструменты всё делают сами, а я лишь держу их в своих руках.  Право, не ожидал от себя таких талантов, всё получалось хорошо и достаточно быстро, я даже ни разу не порезался.

            Готовить еду в казане оказалось совсем не трудно, главное – выдерживать оптимальную температуру, важно поддерживать нужный огонь очага. Всё получалось, как-бы, само собой. Я даже напевал напрочь забытую французскую детскую песенку про маленький кораблик, что путешествовал по Средиземному морю: Il etait un petit navire.
 
            Сложнее оказалось со специями, указанными в рецептуре. Их просто не было. Зато в травах и кореньях нехватки не было: - пришлось их перенюхать и перепробовать практически все. Думаю, замена оказалась достойной. За такой подвиг я себя еще больше зауважал. Подумалось, что может в кулинарии было моё призвание, и всю жизнь я занимался не своим делом? Причём, настолько увлёкся готовкой, что позабыл о времени и о необычной ситуации, в которую попал. Даже не слышал, как отворилась дверь, и в помещение вошла она. Я как раз, сняв крышку казана и зачерпнув большой поварской ложкой малость своей стряпни, собирался попробовать степень готовности блюда. Случайно глянул в её сторону и остолбенел. Рука с ложкой от неожиданности дрогнула, бульон вылился мне на руку, и я машинально схватился ею за собственное ухо. Говорят, помогает. В тот же момент зазвенело в ушах и пропали все звуки, абсолютно все. Как в немом кино.
 
              За всю свою жизнь мне не привелось встречаться с богами, но это была точно Она, Богиня-Воительница. Я видел немало красивых и просто привлекательных женщин, но, боюсь, моих талантов не хватит, чтобы описать её величие. Молодая, сильная, стремительная, с фигурой изумительных пропорций. Синеокая, брови вразлёт, светлые волосы заплетены в две тугие косы. Не смуглая от природы, но загорелая как человек, что проводит много времени на свежем воздухе. Короткая кожаная юбка, крест-накрест две широкие кожаные лямки с металлическими пластинками, широкий пояс с кинжалом, невысокие сапожки мягкой кожи – вот и всё в принципе одеяние. На перевязи висел колчан со стрелами, в левой руке лук средних размеров, но, похоже, весьма тугой, а выше правого плеча выглядывала рукоять настоящего меча.

             В то же самое время помещение стало наполняться такими же, или почти такими, вооружёнными молодыми женщинами. Похоже, они о чём-то оживлённо разговаривали, но я их не слышал. Вместе с ними ворвалась волна ароматов от летнего знойного и пыльного полудня, горькой полыни, доброго спортивного пота человеческих тел и ещё почти неуловимого, зазывного женского запаха, от которого «ствол пушки» начинает управлять «башней», и эту самую «башню» у мужиков сносит напрочь.

             Я забыл про всё: про подгорающее жаркое, про саму кухню и даже про себя. Стоял с большой поварской ложкой в руке, и глупо улыбался, глядя на этот подарок судьбы, на прекрасную амазонку, богиню амазонку. В её глазах читалось непререкаемое превосходство, удивление, насмешка и … доброта одновременно. Богиня что-то спросила. Я не понял её, я не слышал. В тот момент я был как собака, которая вроде бы и понимает, но сказать ничего не может. Тогда она подошла и … лизнула меня в ухо.

           От удивления я вздрогнул и открыл глаза. Часы показывали половину шестого утра. Рядом сидел пёс и старательно лизал мои уши, стараясь разбудить, мол, хватит дрыхнуть, пора просыпаться, идти на прогулку. Мне стало так досадно, что этот наглый прохиндей не дал мне возможности досмотреть чем дело кончилось. Хотелось вышвырнуть этого разлучника с моей кровати. Только нельзя обижать того, кого приручил, грешно обижать животное. Если бы пёс знал про мой сон, то наверно повременил бы с побудкой.

           Чертыхаясь про себя, я одел свою «прогулочную» куртку, обул на босу ногу резиновые чуни, и мы вышли на улицу, в промозглую темень раннего утра. В воздухе висела мелкая морось. В небе шумно пролетел самолёт в сторону аэропорта. А из леса неслись кислые запахи поздней осени. И ещё саднила обожжённая кисть левой руки…

          Вот и всё.
                Нахабино 2017 г. ноябрь