Призрак мятежного Ориона. 32гл

начало: http://www.proza.ru/2018/12/10/1596

*Мемуары друга публикуются с его согласия.
Фамилия ЛГ вымышлена. События реальны.

"Новому поколению подводников России в память о тех, кто погибал без боя и без славы, но честь не потерял и Присяге не изменил."

32 ГЛАВА.

1.

Как только на лодке выключили прожектор, обнаружилась зловещая темень.
Дождь лил сплошной стеной. С прилипшей к телу мокрой одежды, вода стекала на залитую палубу.

На прощание, со «сто шестьдесят второй» прожектор моргнул «отмашку». Старшина катера ответил сиреной, обозначая «задний ход». Море, ветер, дождь с прогремевшей грозой шумели громче сигнала.
Виктор укрылся в ходовой рубке и, машинально закрепившись, стал изучать обстановку.
На катере оказались ещё пассажиры - капитан медслужбы Улонцев с двумя бойцами.
Те дружно чертыхаясь, удерживали на заливаемой палубе ящики и мешки с продуктами.
Ленивый доктор нашёл себе приключение на мягкое место. Было достаточно времени, чтобы получить провизию до выхода на рейд.

Командир Улонцева - капитан второго ранга Александров, человек строгий и перестраховщик.
Его первая лодка «С-80» погибла на Севере, когда он был в отпуске. После этого, командиру предлагали береговые должности, но он отказался. Его психический надлом и осторожность, тем более перед увольнением в запас, все понимали...Самарин представил, как доктор дрожит, предвкушая его раздолбон.
Дурацкое злорадство его распирало, глядя на эту жирную размазню. У них была взаимная неприязнь.
 
При такой погоде, продукты передать на борт лодки маловероятно, лучше сразу за борт выбросить.
На лейтенанта смотрел из темноты рубки, обалденно большой и красивый задок свиньи с хвостиком.
Он лежал в мелком деревянном ящике. Глядя на него, Виктор не представлял, каким образом эти тридцать кг перебросить на борт субмарины. Заднюю часть свиньи он пожалел больше, чем Улонцева.
Совсем недавно, тот заложил Самарина замполиту, мол, какой-то лейтенант послал его, целого капитана, очень далеко. Зам. Артемьев (по прозвищу «Шиньон» из-за причёски) из строевых офицеров, ракетчик, попал в политорганы случайно. Принципиально отличался простотой и практичностью.
 
Он ответил тогда: «Кто? Вон тот? Ну, если тот послал, то лучше иди, капитан».

Как будто прочитав самаринские мысли, старшина катера, второстатейный срочник прокричал доктору, что «дальше никуда не пойдёт и возвращается в базу». Капитан начал умолять, хотя бы попробовать подойти к борту лодки, но старшина был прав и неумолим. Виктора уже потрясывало от холода. Сентиментальные мысли о вине перед старпомом и необходимости по приходу извиниться, немного отвлекали.
 
«Но! Ведь, явно родила,- думал Самарин,- И какого чёрта, не сообщили по радио. Данилку с отпуска выдернули. Неудобно. Может что-то с Люсей? Продукты Улонцева не основание - на любой лодке автономных запасов всегда достаточно»- накручивал он себя, вспоминая слова командира:

«Неспроста же какому-то лейтенантику нашли замену, в непогоду катеришко выгнали на рейд».

Катер бросало толчками, и бедная самаринская голова, постоянно билась о полку с сигнальными флажками.
Так и подмывало в переговорную трубу указать старшине идти галсами, а иначе, продукты смоет за борт вместе с бойцами.

***

На траверзе мыса Айя, лейтенант услышал отборный мат старшины.
Он получил семафор со штабного корабля, плавбазы «Волга»: «Подойти к борту».
Это ещё минут тридцать штормовать на этой скорлупке. Старшина дал «полный ход» и изменил курс, но бросать меньше не стало.

Юго-восточные ветра летом, как правило, недолгие, но до утра покачают подводничков на якорях.
Часть ужина, не переварившись, окажется в кондейках и баночках. Может, кто-то уйдёт штормовать в море.
Самарин, с трудом, поднялся на мостик для связи по радиостанции с Оперативным дежурным.
Неопределённость обстановки в роддоме порождала нарастающее беспокойство.
Но радиостанция оказалась не в строю! Борт плавбазы осветили прожекторами.
Офицеры штаба осторожно спускались по, бьющемуся о корпус, бортовому трапу.
Старшина задержался с реверсом при манёвре, и катер волной прилично ударило о трап-площадку в районе кормы. Донеслись вопли двух офицеров. Старшина пошёл на вторую попытку подхода, и в это время по переговорной трубе из машинного отделения поступил доклад:

«Мостик. Аварийная тревога. Пробоина в правом борту. Поступает вода».

- Ятио мать! Только этого не хватало. Если бы я не был Самариным...

В 21.56, в соответствии с Корабельным уставом, он принял управление катером на себя, как старший на борту. Медслужба не в счёт. Старшина растерялся.

- Домой идём. Отваливаем! - крикнул Самарин старшине, и отправил его в машинное отделение, уточнить обстановку. Офицерам на трапе прокричал, - Передайте командиру и Оперативному. Получил пробоину. Следую в базу. Связи не имею.

Дав полный ход, лёг на курс тридцать градусов по магнитному кампасу.
Из ориентиров виден был только маяк Айи. Ни Каябаши, ни Фиолента из-за плотного дождя не наблюдалось.
Расположение плавбазы, относительно входа в Балаклавскую бухту, предполагал ориентировочно.
Допуск к управлению таким катером все курсанты ВМУЗов получают ещё в училище.
Но подобных вводных, как сейчас, в бухте Новик на Русском острове не отрабатывалось.

2.

Дождь был настолько плотным, что по бортам и по носу, был только фон от собственных ходовых огней. Справа зелёный, слева красный, а впереди белый от топового. Иллюминация как на танцплощадке. Выключение огней ничего не дало, но Самарин решил не включать. Так раньше можно увидеть якорные огни подводных лодок - чтобы не врезаться. Старшина вернулся испуганный и бубнил только одно:

«Это трындец. Надо обратно на плавбазу, долго не продержимся».

Виктор передал ему штурвал с указанием курса. Решение нужно было принимать быстро.
Взял подводников Улонцева и спустился в машину. Пробоина была рваной, где-то двадцать на сорок сантиметров в районе ватерлинии. Волной забрасывало каждые десять-пятнадцать секунд вёдер пять воды.
Сложность заключалась в том, что к ней не подобраться без демонтажа труб.
 
Самарин дал команду принести с палубы полмешка картошки и использовать их в качестве пластыря.
Но Улонцев вцепился в свои мешки с овощами, как в спасательный плот.
Виктор поднялся наверх, и слегка треснул ему по щеке, чтобы привести эскулапские мозги в порядок.
Этот случай сам подвернулся, причём, на пользу. Доктор успокоился, и моряки исполнили команду.
Разбив картошку в мешке до каши, засунули его между трубами и рваным бортом.
Водотечность уменьшилась. Поднявшись на мостик, Самарин встал за штурвал, а старшину отправил бороться с водой. Из осушительных средств на катере было только две ручных помпы Гарда.
Бойцы стали собирать ёмкости по катеру для черпания воды.

Представляя себе место на карте, Самарин следил за изменением курсового угла на маяк Айя.
На попутном сильном ветре и волне, до берега не меньше двадцати минут хода.

Улонцев подвывал как провокатор: «Бл…! Утони-иим! Ёб…! И на… И в пи…!».
Орал, что за рукоприкладство лейтенанта под трибунал отдадут.

Виктору было не до него - он отсчитал секунды в минуты и прикладывался к переговорной трубе прослушать, что творится в машинном отделении. Судя по тому, что догонявшая волна всё сильнее накрывает ют катера - дифферент на корму растёт. Крикнул Улонцеву:

«Эй, Док. Брось свои ящики. Спустись в машину и доложи мне обстановку».

Но самолюбивый капитан заартачился.
Только когда Самарин изобразил агрессивное движение в его сторону - он сделал одолжение.
Поднявшись наверх, доложил, что вода уже по колено, а бойцы интересуются, долго ли еще до базы.
Виктор понимал, что они сильно устали, и попросил Улонцева вызвать старшину, а самому остаться в машине и откачивать воду. Когда старшина сменил его на руле, тоже спустился вниз и встал на откачку.

Поршень ручного насоса ходил настолько легко, что ему стало ясно – помпа неисправна.
Улонцев остался на второй помпе. Все встали, по цепочке кондейками, передавать воду через люк за борт.
Всё равно не справлялись, вода заметно поступала и, переваливаясь с борта на борт, мешала работе.

Тут Самарина озарило: в ящиках, лагунах и мешках не меньше трети тонны продуктов!

Перемещение в носовой кубрик ничего не даст.
Он поднялся с мотористом на палубу, и они сбросили всё за борт - бедным рыбкам на корм.
Как раз, в этот момент старшина обходил, в десяти метрах стоящую на якоре, подводную лодку.
Представил ощущение вахтенного офицера и сигнальщика на мостике!
Мимо них, без огней, катерок пропилил как призрак «Летучего Голландца».
Они даже не осветили их прожектором - не заметили...
Зато, Самарин получил уверенность, что до берега около пятнадцати кабельтовых:

«Значит, нашим ходом минут через десять будем на берегу, - успокоился Виктор, и отправил старшину в машину, - Огней рейдового поста не видно из-за дождя. Да и заходить в бухту рискованно...в каше узкости, можно опрокинуться. Выбора нет. На берег. Что потом со мной сделают!?» - подумал и забыл.

Лёг на курс шестьдесят градусов. Даже качка уменьшилась - шли прямо по волне.

***

Бойцы, узнав об удалении за борт продовольствия, ржали как молодые жеребцы. Натура наших людей - помирать так с хохотом. Улонцев бросил помпу, вылез на палубу и накинулся на Самарина с угрозами - ещё и за продукты привлечь.
 
И вдруг, происходит момент, который стал легендой на дивизии.

Увидев, в метрах рейдовую бочку, обезумевший капитан бросился за борт, держа руками на голове фуражку!
Самарин чуть не поддался инстинкту его спасения, и не оказался в той же морской среде.
На фуражке оборвался шнурок затягивающий челюсть. Он взял её в руки, и вернулся к штурвалу.
Две фуражки, шитые под заказ, уже купаются, а эту жалко. Оглянулся назад.
Бочки с доктором уже не было видно. Сволочно подумал:

«Пусть кукует, как тот батюшка в «Двенадцати стульях». На нём спасжилет. Не утонет.»

3.

Хороши наши «ярославские дизеля» ЯМЗ!
Из выхлопного патрубка, при выходе его из воды, хлопал пар, но двигатель продолжал работать как в Заполярье. А вот то...что вода, через палубный люк, большими порциями пошла в машинное отделение, заставило принять новое решение.

«Суши вёсла, бойцы,- крикнул Самарин, бросив руль,- Это всё бесполезная суходрочка. Всем покинуть машинное отделение. Люк задраить».

Осмотрев, уставших мокрых ребят улыбнулся и добавил:
«Разобрать все плавучее, и снять обувь. Выбрасываемся на берег».

Ребята исполнили быстро команду, и с диким хохотом, обсуждали поступок доктора.
Кто-то через смех прокричал: «На целых сто кило легче стали».
Другой: «Капитан не утонет, потому что г… приличное».

Дождь лил дальше, но на него уже никто внимания не обращал.
Задраили все водонепроницаемые переборки, свободные легли со спасательными средствами на баке катера, крепко удерживаясь за устройства. Бойцы криками посадили голосовые связки.
Воцарилось господство голосов моря и дизеля...При каждой волне, Самарин закрывал глаза.
Корма катера и шкафут, как будто, погружалась при её накате. Казалось, дизель должен заглохнуть, но он упрямо громким выхлопом извергал газы с паром при каждом всплытии.

Старшину звали Ваня. Ему лейтенант дал команду смотреть вперёд по курсу.
Вот-вот должна появиться пена берегового прибоя. Слева, мелькнули красно-белые огни рейдового поста. Маяк мыса Айя уже не виден.

«Ясно. Вот он бережочек, близко» - утешал себя Самарин.

Держаться на ногах становилось всё тяжелее, устал. Сказывалась ещё реакция переливания воды в машинном отделении. Крен достигал сорока градусов после отхода дифферента на корму. Даже если дизель заглохнет, катер волной вынесет на камни.

«То, что плохо умею плавать - не волнует, потому что ребята рядом положили спасательный круг. Да и берег совсем близко. Водичка тёплая, можно искупаться.»

Только Виктор подумал об этом, как Иван неистово закричал:
«Вижу! Вижу, товарищ лейтенант! Пол кабельтова, не больше».

Грянуло варяжское «Ура!».
Дизель отказывался останавливаться и давать реверс. Видимо, оборвался тросик управления.
Пришлось положить руль на правый борт, чтобы со всего разгона не добить катер.
Самарин дал команду: «Всем за борт» - и показал рукой на левый борт.

Сам со старшиной остался на мостике. И как только катер оказался лагом к волне, их приподняло и бросило на гальку и мелкие камни. Удар был настолько мощным, что Самарин упал на леера, а Иван на него.
Следующей волной, с шуршанием, их подтянуло бережнее.
Катер прочно лёг, с большим креном, на левый борт.

Они с Иваном открыли для затопления носовой кубрик, сползли на камни и по галечному коридорчику, вышвыриваемые волнами, выбрались к основанию обрыва.
Подошли бойцы, и все, с дрожью в челюстях и плечах, обнялись...
У моториста оказались в целлофановом мешочке сухие сигареты. Закурили, прикрывая друг друга одеждой от плотного дождя. Самарин со старшиной Иваном, думали об одном и том же: «Что нам за всё это будет?».

Тот прокричал Виктору в ухо: «А дальше что?».

- Идёте по берегу до рейдового поста. Докладываешь всё Оперативному дежурному. Он уже весь на психе, и думает о самом худшем. Успокоишь офицера. Дальше действуй по приказу командира береговой базы. Мотористу остаться у катера, пока дизель работает. Хотя винта уже нет. Пусть дежурит здесь.
Подводникам, к дежурному по бригаде. И про доктора доложить не забудь.
Катерный журнал выбросить надо, всё равно не вели,- проинструктировал он Ивана и прокричал мотористу,- Смотри туда. Может доктор приплывёт!?

- А Вы, товарищ, лейтенант? - поинтересовались все дружно.

- А я домой. Скажешь, позвоню с КП Балаклавы. У меня кто-то сегодня родился.

Бойцы дружно и растяжно охнули, согласились, что он прав.
Уходя, Самарин вспомнил смачную свиную задницу с хвостиком! Крикнул:

«Бойцы! В ходовой рубке свежая свинина. Заберите на шашлыки. Доктор спишет!».

В ответ, опять хохот и, как дети, все бросились на катер, по камням навстречу четырёх-балльным волнам.

***
 
По обрыву горы текли сплошные потоки грязи с мелкими камнями.
Пока Самарин выбрался наверх, потерял подорванный погон и стал одним цветом со стекающей грязью.
Но подпорченную фуражку не выбросил. Три штуки за час - перебор.

Добрался до улицы Крестовского и Балаклавского шоссе. По дорогам неслись потоки грязи, смытый асфальт, большие ветви деревьев и разный мусор. Такая стихия в Балаклаве бывает раз в несколько лет.
Всё время обдумывал о возможных последствиях за выброс на мель катера. Возможно, старшина был прав, если бы подвесились к борту плавбазы и отдались действиям её командира...Но страха за наказание ещё не чувствовалось, и от усталости, лейтенант не готовился к оправданию. Главное - что у него кто-то родился.

Транспорт не ходил. До КП «Севастополь – Балаклава» он добрался пешком во втором часу ночи.
Дождь постирал одежду на переходе. Все спали, никакой связи с миром не было.
В самой Ушаковке было спокойнее. Дома горел свет, дверь была открыта.
Войдя, увидел сидящую на диване мать под тусклым ночничком.
Она, не обращая внимания на его внешний вид, спокойно сказала: «Ну что, Самарин. Дочь у тебя родилась».
Он машинально вспомнил пророчество командира Мизалиса и ответил: «Я знаю».

_______________________________________

Мои стихотворения по теме «Призрак».

1.

Прилипла к телу мокрая одежда,
И дождь стеною хлещет в жуткой мгле.
Прожектор подмигнул, даря надежду,
Что будем, непременно, на земле.

Наш катерок провизией затарен,
Сиреной обозначил «задний ход».
Там капитан медслужбы, словно барин,
«Блаженствует» среди съестных щедрот.

Что получить провизию мешало,
До выхода на этот чёртов рейд?!
Свинью он подложил с прослойкой сала.
Всё высказать - не хватит словарей.

2.

Когда бросает катер, словно щепку,
Закинуть, с маху, тридцать килограмм
На субмарину?...Где найти зацепку?
Уж, лучше тушу подарить волнам.

Получен семафор с плавбазы «Волга»,
Не в море же открытом штормовать.
Манёвры и заходы шли недолго...
Пробоина в борту...ятио, мать!

Связь неисправна, да и помпа тоже.
А старшина с медслужбою - не в счёт.
Ну, что Самарин, выход твой, похоже.
Вставай за руль, до берега вперёд.

3.

- Давай сюда свои мешки с картошкой!
Отличный пластырь. Док пошёл в отказ.
Вцепился и трясётся мелкой дрожью.
Пришлось ему «заехать» пару раз.

Вода всё прибывает, что же делать?
Треть тонны груза выбросить за борт!
Пусть эскулап спасает своё тело,
До берега гребёт - хороший спорт.

Команда тоже за' борт, по приказу.
Под занавес, и дизель отказал.
- Ну, старшина, сегодня всё и сразу.
Надеюсь, попадём ещё на бал.

***

На гальку море выбросило катер.
Бойцы ликуют, радости не в мочь!
Ещё одна звезда на лунной карте...
Так родилась у лейтенанта дочь.

*коллаж автора, на фото ПЛ С-37
*продолжение: http://www.proza.ru/2019/01/18/674