017. Принцесса Аликс - Цесаревичу Николаю

Письмо принцессы Гессен-Дармштадтской Аликс Цесаревичу Николаю Александровичу.
На английском языке с переводом на русский.


№4                Windsor Castle,
                May 5th, 1894

My own sweet Nicky dear,

Thanks for your dear message in Granny’s telegram, we were breakfasting together when it came. Then Gretchen and I went down to Frogmore, picked primroses and sat baking in the sun. She has to climb to get at them now, as my Boysy is alas not here. I had to think so much of the Rosenau and how I made poor you pick the whole time. I fear you must sometimes have wished me to Jericho.

Then Granny came and we went to the Mausoleum and placed wreathes there. It so pretty and lies so lovely, you will I am sure like it, and there are lots of charming paths and benches.

Really, it is too bad, the whole day people have been fidgeting, so that I could not finish the letter, and then I had to try on stupid, uninteresting clothes and new blouses I have bought and hats, ;Schlumpers; are coming still.//
 
Well, Georgie and May have been here, and he sends you his very best love—you are his oldest and best friend. They were very nice, but I wanted you and your big eyes.

I have just got a grand telegram: ;Les Cosaques d’Orenbourg r;unis ; l’occasion de leur f;te patrouale de St. Georges prient Votre Altesse de vouloir bien agr;er leurs voeux et hommages les plus respectueux inspires par le d;vouement sans bornes qu’ils portent ; votre auguste fianc; les pri;res de tous sont unanimes pour le bonheur de vos Altesse Imp;riale. Ataman des Cosaques d’Orenbourg General Major Erschov;.

I shall ask somebody to help answering it properly as you know alas how weak my French is.

I drove with Granny and Aunt Beatrice in the Park and had tea in a cottage Manorhill. The woods are too lovely and the roads and grass so inviting for a canter.

We// must ride when you come. My legs have been so bad all day that I have sent now for Dr. Reid;—It will never do for you to have a lame wife. Wife-how funny that sounds! I cannot yet realize that the old owl is to be yours! If only she were worthy enough for you and could be a real help and comfort! But she will do all in her power for her own sweet Pelly whom she adores more than words can express.

I hear an old barrel organ down in the town, it makes me think of my childhood – how long ago that seems now, so much has happened—such never to be forgotten sorrows—and now this joy!

Oh, sweet one, thanks for your love which I value, oh, so highly.

I have to think of 8 days ago. – Do you remember our evening?

I see you still in your white uniform waiting to go to Church—then I was alone, but my// prayers and thoughts followed you.

Tomorrow in Church our thoughts will meet and our prayers join. I must also go to the evening service—it is so beautiful and does one such good—the lovely singing from Chapel—oh, could you but be at my side. And Ernie, how he loved it, and he has a wife and is at home and happy.

I am in a horrid mood tonight, I feel low and depressed and scarcely know how to keep back my tears—it is that dreadful barrel organ, I believe, and the solitary lamp which make me so foolish; but it will never do, my letter will be too idiotic otherwise. Ach, and I want to write to the Weeping Willow for his Birthday, and then I must dress for dinner.

Of course, Georgie said, I must not keep you all the time but must let you come to London, as he saw so little of you at his Wedding, which I understand.

I understand anyone wanting you.//

Well, what have you been able to arrange for Xenia and Sandro? Give them my best love, and say how much I am thinking of them.

I forget, did I write out these lines for you already, or not?

;Pray for all those who love thee,
All who are loved by thee
Pray too for those who hate thee,
If any such there be.
Then for thyself a blessing
In weakness humbly claim
And sink with each petition
Thy great Redeemer’s name;

;Love is one thing on earth we never lose. It is like a cool river growing broader and deeper as it flows towards the sea which makes all the fields greener where it passes, the sweet flower bloom. It flowed through Paradise long ago and they called it the River of Life.;

Yes, truly, love is the greatest blessing on earth and he to be pitied who knows it not.

But I must rush, Victoria and Ludwig are arriving. Farewell, beloved Boy, my own// own true Darling—the sweetest Boy that ever was. God bless you now and evermore.

Many tender kisses (oval drawn) from your ever deeply loving old Spitzbub,
owl and frog
Аликсъ.


№ 4       Виндзорский замок,
             5 мая 1894.

Мой ненаглядный любимый Ники,

Спасибо за твое послание в телеграмме бабушке. Мы завтракали вместе, когда она пришла. Потом мы с Гретхен отправились во Фрогмор собирать примулы и греться на солнышке. Ей пришлось карабкаться вверх за ними, так как моего Мальчика, увы, с нами не было. Все время думаю о Розенау и как я вечно заставляла тебя собирать цветы. Я боюсь, что, наверное, иногда ты выносил меня с трудом.

Потом пришла бабушка, и мы пошли к усыпальнице и возложили венки. Это было так красиво, я уверена, что тебе бы понравилось это место, столько милых тропинок и скамеек.

Как ужасно, что весь день суетились люди, и я не могла закончить письмо. А потом мне пришлось примерить глупую, скучную одежду и две новые блузки, которые я купила, и шляпки. Еще предстоят шали.//

Итак, Джорджи и Мэй побыли здесь и ушли, Джорджи передает тебе самые нежные приветы, ведь ты – его старый и лучший друг. Они очень милы, но мне не хватало тебя, только тебя и твоих огромных глаз.

Я только что получила огромную телеграмму: «Оренбургские казаки, по случаю дня их покровителя, св. Георгия, просят Ваше Величество принять их самые искренние пожелания и заверения в глубоком почтении и преданности. Искренне молимся о Вашем будущем семейном счастье. Атаман Оренбургских казаков, генерал-майор Ершов» [фр.].

Надо будет попросить кого-нибудь помочь мне ответить как следует, ибо ты знаешь, что во французском я совсем не сильна.

Я каталась с бабушкой и тетей Беатрис в парке, мы пили чай в коттедже Мэнор-хилл. Лес там прекрасен, а дорожки и трава так просят пуститься галопом на лошади.

Мы// поедем туда кататься, когда ты приедешь. У меня так болели ноги в последнее время. Я послала за доктором Рейдом – не хочу, чтобы у тебя была хромая жена. Жена – как забавно это звучит! Не могу еще привыкнуть к мысли, что старая сова будет твоей. Если бы только она была достойной тебя, если бы могла быть опорой и утешением. Но она сделает все, что в ее силах, для своего милого Пелли, которого она обожает больше, чем могут выразить слова.

Слышу, как внизу в городе играет древний орган, мне напоминает это детство, кажется, это было так давно, так много всего случилось, такие незабываемые утраты. Но теперь у меня есть эта радость!

Спасибо за твою любовь, которую я ценю превыше всего, родной.

Помнишь наш вечер 8 дней назад?

Я до сих пор вижу тебя в твоей белоснежной форме, когда ты собирался пойти в церковь. – Тогда я была одна, но мои// помыслы и молитвы были неизменно с тобой.

Завтра в церкви наши мысли и молитвы встретятся. Я также должна сходить и на вечернюю службу. Она так прекрасна и так возвышает душу, такое нежное пение в нашей часовне. Если бы только ты мог быть рядом со мной! Как любил его Эрни, теперь он женат и счастлив.

Я в ужасном настроении сегодня, грустна и подавлена и не знаю, как сдержать слезы. Все из-за этого ужасного органа и одинокой лампы, мне кажется. Надеюсь, что мое письмо не станет еще глупее, чем оно есть, от этого. Хочу написать «Плакучей Иве» на его День Рождения, а затем надо переодеваться на обед.

Конечно, Джорджи сказал, что я не должна тебя все время удерживать рядом с собой и дать возможность приехать в Лондон, ведь он видел тебя очень мало на своей свадьбе. Я понимаю.

Я понимаю всех, кому ты нужен.//

Итак, что же тебе удалось сделать для Ксении и Сандро? Передай им огромный привет и скажи, что я очень много о них.

Не помню, писала тебе уже эти стихи, или нет:

«Молись о тех, кто любит тебя уже давно,
О тех, кто ненавидит, раз быть им суждено.
Прошу благословенья от слабости моей,
Воспев святое Имя на протяжении дней».
[Стихи английской поэтессы Анны Аделаиды Проктер.]

«Любовь – единственная вещь на земле, которую мы не теряем. Она – как полноводная река, которая течет все шире и мощней по направлению к морю, делая поля, которые она пересекает все зеленее. Там, где она течет, расцветают чудесные цветы. Когда-то давно она текла в Раю, и там ее называли Рекой Жизни».

Правда, и в самом деле, любовь есть величайшее благословение на земле, и жаль того, кто не познал ее.

Но мне надо спешить. Прибывают Виктория и Людвиг. Прощай, любимый мальчик, мой мой ненаглядный, самый нежный из всех. Да благословит тебя Господь.

Множество нежных поцелуев [нарисован овал] от твоей любящей, преданной спицбуб,
совы, лягушки
Аликс.