Как я в деревню ездил

КАК  Я  В  ДЕРЕВНЮ  ЕЗДИЛ

Было это где-то в 1997-м году, а может, в 1998-м, примерно. Точно сказать не могу. Работал я тогда на строительстве храма, трудовая книжка лежала в сейфе, но никаких записей в ней не было. Об этом я узнал позже, когда ушёл с работы. Проработал я у священника два с половиной года. На этой работе было не всё идеально, главной проблемой было то, что я ощущал священника как чужого, что-то меня воротило от него. Я видел многих священников, и часто они вызывали симпатию, но отец Алексий, двухметровый богатырь, вызывал резко-отрицательные эмоции. Видел я его часто, когда он передвигался по территории, шёл мимо пилорамы, но никогда не возникало желания подойти и поговорить. Симпатий не было никаких.
***
Как-то раз был снаряжен грузовик в Осиповск. Священник ехал на своей «ниве», кстати, уважаю эту машину, несмотря на то, что она маленькая и двухдверная, а мы ехали в будке. Всего было человек 10. Были как мужики, в основном, не церковные, и прихожанки. Ехала также и жена священника, которую звали Ирина Середина, и она также вызывала самые отрицательные эмоции. Люди говорили, что она стремится к власти, и ничего не понимает. Все люди делились на две категории: церковные и нецерковные. На строительстве храма работали, в большинстве, люди, далёкие от духовности. Те же, кто был церковный, назывались «мохнорылыми», так как у некоторых из них была борода, хотя и не у всех далеко, и считалось, что это – самый подлый, мелочный и жадный народ. Таким образом, выходило, что я не относился ни к тем, ни к другим.
***
Мы приехали, и выгрузились из машины. Ехали долго, несколько часов. Деревня Осипоск была небольшой, всего три улицы, по слухам, где-то тут раньше были церковные земли. На карте России, конечно же, нет деревни Осиповск. Но представить её легко. Все знают Байкал. На запад от Байкала – Иркутск. На Запад от Иркутска – станция Зима, на крупномасштабной карте найти её легко. В 20 км на север от Зимы – Саянск, где я и живу. На юг – Монголия. Но не доезжая до Монголии – горы Саяны. В Саяны ведёт дорога, где конечный пункт – деревня Верх-Ока. От Зимы до Верх-Оки идёт дорога через Новолетники и Масляногорск, это большие деревни. Проехав Новолетники и Масляногорск, мы попадаем в Осиповск, маленькую деревню. Дальше, в сторону Саян – Верх-Ока, где я ни разу не был. Но, наверное, оттуда уже видны вершины Саян. Было бы неплохо в тех местах побывать, а ещё лучше – обосноваться где-нибудь в окрестностях Верх-Оки.
***
Но, тем не менее, мы приехали. Перед нами был старый деревянный дом, с низкими потолками и толстой низкой широкой дверью. Внутри – русская печь и всего одна комната. Стены – бревенчатые, грубо обмазанные извёсткой, по стенам идут провода, сверху обмазанные всё той же извёсткой. Всё выглядит крайне брутально. В тёмном углу – рукомойник, когда моешь руки, плохо видно. В рукомойнике можно руки лишь обмыть, но не вымыть. Грязь остаётся под кожей. Но зато есть баня.
***
На тот момент я уже пробыл здесь дней 40, и рядом возводился новый дом, также с треугольной крышей, но более респектабельный. Дом был почти закончен. Теперь требовалось распилить старый на дрова. Была определена бригада мужиков для распила дома бензопилами: пару человек распиливали, остальные складывали дрова. Но я и Толик Поляков в этом не участвовали. Нас определили окучивать картофель, там было 2 гектара. Таким образом, весь коллектив был распределён на 2 части: нецерковные люди будут распиливать старый дом, а церковные окучивать картофель. На окучивание были определены я, Толик, который был старше меня на год, и две-три прихожанки, которые не садились на корточки, а сгибались пополам. Я даже не помню точно что мы делали: может, собирали картофель, может, окучивали, может, пололи. Но что-то делали.
***
Какую-то роль во всём этом деле играла и жена священника Ирина, о которой говорили, что она стремится к власти. Она сказала, что перекуров не будет, так как где-то кто-то работал без перерывов, и мы сказали «есть!». Её нельзя было ослушаться. Но в то же время, я обратил внимание, что прихожанки работали медленно, чтобы не устать, так как перерыв в работе делать нельзя. Среди них была Татьяна Рагинис из Заларей, человек с признаками интеллекта. Я много раз хотел с ней поговорить, и тем духовных было очень много, но видел, что она какая-то замкнутая, даже во время ходьбы она смотрела строго вперёд, не видя ничего в сантиметре от неё сбоку. Через пару лет её уже не было, возможно, она вернулась в Залари.
***
Поработав изрядно, мы перекусили, затем ещё поработали, и отправились в обратный путь. Я по-прежнему сидел в будке. И меня довезли до дома, как и всех других. Всё это выглядело неплохо, но у меня почему-то всегда было плохое настроение, как-то не в духе. Когда я вылез из будки, меня качало от усталости. Дойдя до дома, я сразу же дошёл до кровати и уснул. Возвращаясь с работы с пилорамы, я часто ложился спать, затем часов в 8 или 9 вечера просыпался, и ужинал. Затем обычно что-нибудь читал или сочинял стихи. Один раз написал небольшой трактат на тему: «Что есть Истина?». Но сестра увидела тетрадь, прочла несколько строк и засмеялась. После этого я сжёг тетрадь. Что касается строительства храма, то у меня не осталось никаких позитивных впечатлений, только одни негативные. Как-то раз священник спросил: тебе же нравятся церковные службы? Я промолчал, так как они мне не нравились, я стоял на них через силу, как и 99% других людей. Священник руководил всеми работами по строительству храма, вкладывая в него всю душу. Храм был деревянный, хотя город состоял из бетонных домов. В подвальной части храма тоже был храм, причём с высоким потолком, стены – бетонные. На 2-м этаже храм деревянный, из круглых брёвен, отточенных на станке. Около года я точил брёвна. Внутри верхнего храма висит огромная чугунная люстра, возле Алтаря. К деревянным сводам приделана грубая, массивная чугунная решётка чёрного цвета. Купола у храма тоже чёрные и маленькие. При этом кресты на куполах несоразмерно большие, и жёлтые, блестящие, сверкающие своей безвкусицей. Храм тоже тёмный, почти чёрный, расположен в лесу, под горой, а на горе – 6-этажная городская больница.
***
Примерно лет через 5, как говорят, по просьбе народа, священника отправили в Иркутск. Говорят, на него были жалобы. Теперь он служит в одном из Иркутских храмов. И, я думаю, всем от него стало лучше. При виде священника всегда возникало какое-то тяжёлое ощущение, словно груз какой-то. Священник был двухметровым и широкоплечим, с огромными гладкими ладонями. Желание пообщаться он не вызывал. Говорят, по образованию он был юристом. Храм, можно добавить, окружён трёхметровым бетонным забором, внутри есть также огороды, теплицы, овощехранилище, дом епископа. На территории храмового комплекса всё цветёт и выглядит с размахом, дороги убираются, цветы поливаются. Во всём видно великолепие. Но, в то же время, я бы заметил, что в городе с 46-тысячным населением всего только один храм, и в некоторые дни по вечерам идут службы, на которые приходят всего 2-3 человека. Утром, на Литургию – больше, а по праздникам все желающие не вмещаются. В таком городе, как у нас, по идее, должно быть 3-4 храма, но, боюсь, они будут пустовать, так как население не очень-то проявляет активность. Отсюда следует, что надо проводить словесную работу с людьми, привлекать их к духовности. Но, сколько бы я об этом ни говорил по интэрнету другим священникам, пока что нет толку. Он не понимают, что с народом надо общаться, учить его основам духовной жизни, отвечать на вопросы. Вместо этого вся духовная жизнь сводится к тому, что каждое утро, ровно в 10, начинается Литургия, а в 17.00 – вечерняя служба. И так каждый день. Размах неплохой, но словесной работы нет. А ведь вначале было слово. По воскресеньям проводятся лекции по Символу Веры, то эти лекции ведёт какая-то Людмила. По средам в Библиотеке священник собирает 20 человек, тоже на лекцию. Но всего этого недостаточно. В нашей стране плохо поставлен вопрос о духовно-умственном развитии человека, и надо что-то менять. И я надеюсь, что придёт время, когда люди это поймут, и всё начнёт меняться. И тогда, безусловно, жизнь в России изменится: будут и правители хорошие, и экономика.


15.01.19