Незаметное

«Глаз стало столько, что даже в собственной спальне надо вести себя осмотрительно»

Вечерело. Сумерки войлочным пионерским одеялом укрывали землю, а заодно и облупившийся вокзал небольшого городка, каковые в народе принято называть Мухосрансками. На пути в томительном многочасовом ожидании стоял унылый состав пассажирского поезда, направлявшегося на Север. На перроне толпились кучки неуклюжих бабенок с зажатыми в руках авоськами, откуда торчали горла залапанных пивных бутылок, напитков и затасканные кирпичики вполне целых сигаретных пачек.
Бабенки уже пробежали вдоль вагонов несколько раз и теперь оживленно переговаривались:
- Народ зажрался. Ничего не берут.
- Вот куда я теперь окорочка с картошкой дену? В холодильник? Так и без того они уже неделю там стояли. Каждый день разогреваю. Благо курица теперь пошла такая, что не портится.
- А у меня, девчонки, вахтовики всю водку разобрали. Просто повезло. С товаром таким домой возвращаться нельзя. Мужик мой пьет, ох пьет-то…
Лотошники тоже сворачивали торговлю: накрывали товар затрапезными скатерками и фасовали хлеб в пакеты теми же руками, которыми считали деньги и чесали живот, взопревший от поясного кошелька. Лихоимно одетые пацаны хвастались друг перед другом, кто больше напопрошайничал… В общем, волочилась обычная привокзальная жизнь.
В отдалении, в густой тени деревьев, рядом со ставшими уже свойскими вагонами, околачивался мужик. Вида он был такого неприметного, что даже не скажешь какого, чуть отвернувшись от него. Он, не торопясь, попивал пиво из бутылки и покусывал пирожок. В перерывах же, приоткрывши рот, благодатно вздыхал и со все большей радостью поглядывал на покосившиеся лотки торговцев, на выщербленный асфальт привокзальной платформы, на бездомных собак, жадно ловивших на лету пряники, которые выбрасывала из окошка заскучавшая пассажирка поезда…
Вокруг мужика, как стервятники возле добычи, кружили двое бомжей в ожидании пустой бутылки и недружелюбно друг на друга поглядывали.
Мужик допил пиво, оглянулся по сторонам и украдкой поставил бутылку рядом с собой. Ее можно было выбросить не оглядываясь, можно было разбить на мелкие осколки, можно было отдать в руки крутившихся рядом бомжей… Но мужик не стал рисковать, привлекать к себе внимание и встревать между конкурентами. Между бомжами на собачьем уровне завязалась незаметная потасовка, всколыхнувшая брюки мужика, и бутылка исчезла.
Во рту скрылся последний кусочек пирожка. Мужик опять пытливо глянул по сторонам, обтер замасленные руки об заднюю часть штанов, незаметную спереди, а потому не особо нуждающуюся в чистоте. Затем он поковырял между зубов ногтями, извлекая остатки пищи, достал из кармана пачку сигарет, где всего одна сигаретина и осталась, закурил. Пачку скомкал и, уже не оглядываясь по сторонам, легким движением, каким разведчик за секунды до ареста выбрасывает шифровки, направил за спину, а затем быстро засунул в ноздрю палец…
Тут его внимание привлекла одна из торговок, которая, думая, что ее никто не видит, приподняла руки и, немного наклонив голову, приблизила нос поочередно к каждой из своих подмышек. Губы мужика растянулись было в улыбке, но приспичило. Пиво настойчиво попросилось наружу. Мужик огляделся и, не обнаружив двуногих помех, начал исполнять требования малой нужды, не сходя с места и мечтательно глядя на вагоны, измазанные копотью собственных угольных топок. Дело уже подходило к концу, как вдруг в казалось бы мертвом составе вспыхнул свет. В окнах четко проявились лица, заинтересованно и увлеченно разглядывающие его. Некоторые оживленно переговаривались.
«Е-мое! Кругом глаза, чтоб они лопнули, как мыльные пузыри. Сидят себе в вагоне, делать нечего, вот и вылупились…» - возможно, так поразмыслил мужик, явно не ожидавший, что он тут, в тени деревьев, как актер на освещенной сцене...
Он поспешно привел себя в порядок, проверил, не расстегнута ли ширинка, легко проведя по ней пальцами… а потом приосанился, выпрямил спину, развернул вешалку плеч и горделиво пошел, словно напыщенный гусак через лужу, мимо бомжей, бабенок, лотошниц, а на него никто и внимания не обратил, до того незаметный, совершенно обычный.

Примечание: Из цикла рассказов, написанных Аликом после поражения в политической битве.