Беспокойное хозяйство. Пушок и Кирюша

     Сижу однажды я на скамейке возле дома в теплый летний вечер.
    
     Солнце, завершая лучом прощальным заката свой бег по небу, за горизонтом исчезает.
    
     Сумерки крадутся постепенно, ночь за собой зовут. Темнеет. Вечерняя прохлада жаркого июля приятна мне.
    
     Зажглись фонари освещения детской площадки, призывно собирая в своем свете тучи мотыльков и мошек.
    
     Детишки на детской площадке, закончив свои игры, под ручку, с мамами домой идут. 
    
     В песочнице детской площадки маленький мальчик что-то ищет, плачет. Мама его стоит здесь же рядом, сердито говорит, торопит малыша: «Ты мне за все ответишь, собирайся скорее»!
    
     Слышу я выражение мамаши неразумной, вспоминаю сразу слова в афоризме Антуана де Сент-Экзюпери.
    
     «Мы  в ответе за тех, кого приручили», фраза сказочного лиса из Маленького принца французского писателя, была верна и для моей семьи.
    
     Конечно, в философском смысле, ответственность человека за его поступки в  жизни гораздо глубже, чем, скажем, результат воспитания домашнего питомца.
    
     Не будем мы искать тот глубочайший смысл детской-взрослой сказки француза.
    
     Расскажу я вам, читатель мой любезный,  как в моей семье мои девчонки познавали на себе мудрость слов летчика-француза.
    
     Я приведу всего лишь два примера, их было гораздо больше у нас в семье, которые своим итогом хранить и множить душевное тепло моим девчонкам помогали.
    
     Случай первый связан с малым вороненком, упавшим из гнезда.
    
     Итак, возвращаюсь я как-то поздно вечером домой со службы.
    
     Дома, чувствую, какой-то сущий аврал царит. Девчонки мои еще, как то ни странно, не спят, в зале сидят на диване. Перед ними на столике журнальном, вижу, на большом куске марли с ватой лежит голенький птенец. Какой, чей это птенец, тогда сразу мы не могли определить.
    
     Но было явно видно, что это не цыпленок и не утенок.
    
     Лежал в импровизированном гнезде птенец какой-то дикой птички.
    
     Боже, какой же он был уродливый, как нам казалось. Голое, худое его тельце венчала большая голова с серо-белым клювом в желтой оторочке и закрытыми глазами. Голова птахи на тонюсенькой шее, что твой маятник, качалась из стороны в сторону.
      
     Птенец этот, раскрыв свой клюв, издавал какое-то подобие не то писка, не то свиста. Видно было, что этот беспокойный комочек живой плоти был чрезвычайно голоден.
    
     Девочки мои решили спасти от смерти голодной птичку.
   
     Я с супругой им в том не препятствовал.
    
     Пошел процесс одомашнивания, приручения, дикой птицы в семье человека.
    
     Дочки мои сердобольные с мамой, время каникул летних им это позволяло, своими заботами пользовали малыша-птенца. Кормили его червячками, паучками, даже мухами, которых сами же и добывали. Кормили птенца с помощью пинцета.
    
     Просто, с руки, кормить нашего питомца, оказалось, было не очень приятно: довольно больно наш беспокойный малыш мог палец сильно ущипнуть.
    
     Очень любил наш птенчик вареное куриное яйцо, творог.
    
     Дочки мои купили специальные биодобавки для птенцов в зоомагазине.
    
     При такой заботе о птенце, через пару недель он опушился, еще через две - и оперился, стал чернее угля его окрас. Поняли мы, что у нас живет вороненок.
    
     Назвали его  девчонки Кирюшей.
    
     Глаза его давно уже открылись, были очень зоркими. Не плох был и его слух.
    
     Достаточно было взять в руки металлический пинцет и сказать потихоньку, полушепотом, «Кирюша! Кушать», наш озорник, раскрыв свой уже не желтый клюв, раскинув в солидном размахе крылья, с криком «кар-кар» на звук спешит.
    
     До чего же забавно на него тогда было смотреть.
    
     Кирюша подбегал вразвалку к зовущему его человеку, в прыжке садился  к нему на колени и, склонив свою голову набок, косил на него озорным глазом.
    
     Месяца через полтора-два Кирюша наш уже стал летать по квартире. Место  его излюбленное было на голове большой детской куклы, которую девчонки посадили на подоконнике у балкона.
      
     Никого наш Кирюша не боялся, ко всем шел без опаски, со всеми общался.
      
     К осенним холодам наш герой уже мог произнести свое имя с раскатистым «р»: «Кир-р-р-р-р-юша!»
      
     Девчонки мои пошли в школу. Я сутками на службе пропадал. Супруга моя на работе также день свой проводила. Кирюша наш иногда оставался дома совсем один.
      
     Если бы вы  знали, какой беспорядок он навел в квартире, когда кто-то забыл закрыть дверцу в его клетке.
      Все, что блестело в квартире, было разбросано по полу в беспорядке. Даже крупы на кухне, и те, были рассыпаны на пол, на столах.  Цветочные горшки лежали также на полу, игрушки детские были разбросаны.
    
     Словом, за целый день, в одиночестве, наш герой навел солидный «шорох» в квартире.
      
     Успокаивали мы себя тем, что изорвать-погрызть обувь, шторы-занавески, мебель Кирюша наш не смог.
      
     После такого «раздрая», на семейном совете мы решаем нашего героя выпустить на волю, как говорится, «от греха подальше».
      
     Воскресным погожим днем на улицу мы всей семьей идем, отпускаем Кирюшу, оставив его на ветке дерева.
    
     Кирюша слетает с ветки на траву, начинает в ней копаться, что-то искать.
    
     Вдруг, откуда ни возьмись, из-за куста, мы видим, в прыжке кота, который Кирюшу лапой сбивает набок.
    
     Подбегаю я к тому коту с криком, но уже поздно. Кот в испуге убегает, а на траве зеленой лежит наш доверчивый Кирюша, глаза  закрыв, не дышит.
    
     Мало нам было этого несчастливого финала жизни дикой птицы в семье человека.
    
     В один из дней полевого выхода на курсе молодого бойца я проводил занятие с курсантами. Учил я их премудростям инженерного дела.
    
     Сооружать с помощью саперной лопатки окоп для стрельбы из стрелкового оружия учились мои курсанты.
    
     Довольно хорошо спорилось дело. Курсанты, все, без исключения, успешно выполняли норматив по сооружению окопа. Возле каждого из них видны были уже довольно приличные холмики из грунта. 
      
     Вдруг, вижу, ко мне бежит курсант, в руках что-то несет.
      
     Показывает мне курсант и подает пушистый  комочек какого-то живого существа, как оказалось, кролика.
      
     Глаза нашего крольчонка еще закрыты были, он весь дрожал в ознобе от холода, а, может, от испуга. 
      
     Видимо, отрывая окоп в песчаном грунте, наш курсант проник в кроличью нору, где и нашел одинокого зверька.
      
     Что тут  поделаешь?
      
     В природе дикой, знаем мы, контакт крольчат с руками человека может обречь  их на голодную смерть. Крольчиха может перестать кормить их молоком, бросить, или, увы, даже  съесть крольчат.
      
     Решил я забрать крольчонка домой, отдать его на попечение своим девчонкам.
      
     Сестренки с удовольствием ухаживали за маленьким кроликом. Назвали они его Пушком за его чудную пушистую шубку.
      
     В коробке для  обуви, застлав ее ватой, девочки устроили гнездо для малыша.
      
     Первые две недели, два  раза в день, кормили своего пушка девочки коровьим молоком из бутылочки с соской.
    
     Пушок рос быстро, глаза его уже открылись на десятый день. Через две недели он уже  самостоятельно мог покидать свое гнездо.
    
     Малыш уже знал свое имя и охотно на него отзывался.
    
     Стоило девчонкам позвать своего питомца по имени, он уже тут как тут, «ушки на макушке», вприпрыжку подбегает к вам, встает на задние лапки, ждет угощения.
    
     На третьей неделе Пушок с удовольствием стал поедать сочные травянистые корма, некоторые овощи. Морковь он почему-то не очень любил. С удовольствием лакомился листьями домашних цветков, увы, кусочками листьев капусты или яблока. Грушу он совершенно не переносил.
      
     Воду Пушок пил крайне редко.
      
     Забавно играл  Пушок с нашим домашним котом  Василием. Частенько можно было видеть нашего неугомонного зверька, убегающего от кота вприпрыжку. Иной раз он мог до того увлечься игрой с котом, что просто в своих прыжках оказывался либо на кухонном столе, либо на подоконнике.
    
     Удивительно в играх Пушок начинал обороняться, если его кто-нибудь загонял в угол комнаты.
    
     Он садился в углу на пол, поворачивался к противнику спиной, и при приближении оного, незамедлительно пускал в ход свои задние лапы. Всю мощь ударов его задних лапок не раз ощутил на себе наш Васька.
      
     Частенько девочки брали Пушка для прогулок на улицу. Для того, чтобы зверек не убежал, купили мы в зоомагазине небольшой ошейник, надевали на него во время прогулок.
       
     Шло время. Прошел год. Пушок стал уже взрослым кроликом.
      
     Удивительно стало то, что с течением времени, он своими длинными зубами мог издавать звуки мурлыкания, что очень забавляло девочек.
      
     Звуки эти просто с ума сводили Кота Василия. Он даже стал воспринимать Пушка своей вожделенной возлюбленной.
      
     Пытался наш ловелас добиться взаимности от воображаемой подруги, зажав ее, Пушка, в угол.
    
     Но, всякий раз получал он пощечину от недоступной «подружки» в виде солидного удара лап кролика по своей бессовестной морде.
      
     Так и не сложились плотские отношения между Васькой и Пушком, увы.
    
     Пушок наш стал настоящим членом семьи. Мы даже иной раз за стол садились, его приглашали к обеду.
    
     Мы начинали поедать различные вкусности на столе. Наш Пушок, как это выглядело странно, глядя на нас, в своей кормушке также находил вкусный кусочек плода или травки и с величайшим аппетитом ими хрустел.
    
     Тем своим завидным аппетитом зверек не только поднимал у всех домочадцев настроение, но и повышал их внимание к пище на блюдах.
    
     Буквально каждого входившего в дверь квартиры, мы к этому привыкли, Пушок встречал в вихре головокружительных прыжков, стуком барабанным лапок по полу. Казалось нам, что иногда он даже хохочет, смеется вместе с нами.
    
     Вот такой у нас был приятный всем домашний питомец.
    
     В один из воскресных дней семья моя со мной отдыхала на даче. Пушка оставили мы дома.
   
     Ближе к обеду решил я съездить домой за питьевой водой. Да и Пушка мои девчонки на дачу просили привезти.
    
     Открываю я дверь входную, зову: «Пушок! Малыш, ты где?» Нет нигде нашего крольчонка-непоседы.
    
     Вижу я дверь приоткрытую в туалете. Свет в нем включаю, вижу в унитазе тельце бездыханного Пушка.
    
     Водичку девочкам на дачу я привез. На их вопрос, почему приехал я без их пушистого дружка, ответил пожалевший их отец: «Девчушки милые мои, в том моя промашка и вина, что за нашим Пушком ваш папка не усмотрел. Открыл я дверь машины, Пушок прыгнул на травку из нее и был таков!»
    
     После этих двух горячо любимых  нами существ, домашних питомцев, у нас дома жили еще и ежики, и норки, и черепахи. Даже галчонок с ногой подбитой неделю у нас лечился. Жили и волнистые попугаи, рыбки в аквариуме, щука в ванной, рыбки живые в большом тазу, лягушки, жуки, даже, бывало, змеи.
    
     От всего сердца я любовь своим дочкам к животным прививал.
      
     «Мы  в ответе за тех, кого приручили», как верно сказано кудесником дивной сказки про маленького принца!
      
     И афоризм француза-летчика у  моих девчонок, иной раз звучавший в их устах,  прошел через их душу, остался в их сердцах.