Сигарета

Сигарета – она как человек, с понятием. Сейчас обскажу.
Хоть она тварь и бездушная, и, прямо скажем, вредная по всем статьям тварь, а достоинство своё блюдёт. Также, как и у людей, сословия разного. Есть дешёвки-вонючки, есть середнячки, есть и высшего пошиба к коим, тако же, сигарилы относятся. Сигарилы особенно взыскательны: вкусов разных, всякие сливы-вишни и иные. Вишнёвые кузявее, эротичнее, как-то. Хотя и сливовые неплохи… Нет, с вишенкой приятственнее.
Вот вживляется человек в креслице, предварительно оконце приоткрымши, пепельницу рядом на столик ставит. С кофеем, естественно, со печеньками. Какое же оно курительство, будь оно неладно, без кофею – так, дымление пустопорожнее, а не курительство. Чирк, огонь извлёк, цигарку запалил, затянувшись расслабленно кхо-о-о – облачко дымливое сизое выдохнул. Само собой – кофею, тут же, первый глоток приусугубил. Мать чесна – жизнь вналад пошла! Ну, а сигарка в пальцах, гордо приподняв тлеющую мордочку, как бы говорит: да, хозяин-барин, спешить нам некуда, вкруг суета и лоховство, а я, эвот, дымком неторопливым дорогу до окошечка выстелю, для мечтов твоих, значит. Человек, меж тем, в серийность малую вошёл – затянется, да через дымопускательство озорства всякие учиняет. Кхо-о-о – облако переливчатое, кхо-о-о – шлейф к окошечку, кхо-о-о – колечко удалось передрагивающее. А от сигарилки ещё и ароматец всеприятнейший, вишнёвый… Или сливовый… Нет, вишенка слаще будет. Кофеёк, знамо, не забывается, печеньки хрумкуются.
У сигаретки жизнь горя проходит, знай, только успевает  от пепла безнадёжного отряхиваться. Пока бодрится: ничё-ничё, хозяин – мы ещё дыма напустим, фигур сизых поналепляем. Кхо-о-о – от табачной штукенции кусочек жизни трухой в пепельницу осыпался. Чем зримее финал пагубы, тем быстрее он приближается. Цигарка уж не так вальяжна и привлекательна. Ощущательно – как поцелуй, чуть далее, чем зрелой женщины: вроде и есть какая-то приятность, но что-то не то, не раздраконивает. Скоро бросить её придётся. Не сигарета уже, а «бычок» беспородный догорает. Тоскливо в остатке дней своих, сиречь минут, к губам человека подносится второпях. Ни вкуса, ни аромату, даже вишенка подпорченной мнится. Пора кончать безотлагательно.
Мало кто из курящих, да, почитай, никто не обращал внимания на конвульсии, хотя почему же конвульсии – на отчаянное, но бессмысленное сопротивление сигареты, теперь уже «бычка» смерти своей. Когда окурок ненужный гасить зачинают, он как человек в западню невозволительно-погибельную попавший, начинает вихляться, угольки тлеющие округ себя прощальные разбрасывая. Вот его головой насильно в пепельницу тычут, растирают по дну её, а «бычок» вопит неслышно огарком своим: «Прощевайте, братцы! Задёшево не сдамся! Чутка ещё погорю!» И ручонками невидимыми упирается, в слезах дымных. Да разве сладить с недавним то сотоварищем. Шея сломлена, жизнь угасла и растёрта. И вишенкой больше не ароматит.
Сигарета – она, как человек. И человек - как сигарета. Только горит много больше или тлеет – у кого как. А какие вишнёвенькие встречаются, э-эх, закачаешься! Такую-то раскурить – и кофею с какавами не надо. Но, оказия – стоят, заразы, дорого. Так, что, чаще обычные, без выкрутасов, дым напускают.
… А вот ещё яблочные есть… И персиково-абрикосовые… Да, нет, нет – вишнёвые лучше, соблазнительнее, как-то. И ассоциации соответствующие навевают…
Минздрав предупреждает: курение убивает.