Жалобы пришельца

Жалобы пришельца
Не спится этой ночью, как, впрочем, и прошлой не спалось. Творческую норму выполнил, придраться не к чему, ляса не точил. И все равно не спится, сидит внутри какая недовлетворенность: что-то не сделал или недоделал. С любовницами, вернувшимися из заморских стран, пообщался. С кем по телефону, с кем вживую, график свиданий сбился, оттого может и такая сумятица в голове. Ощущение, будто я дитя малое, и все мне нужно растолковывать, иначе потеряюсь в этой жизни, буду бродить повсюду и спрашивать прохожих: а скажите, пожалуйста... И тут же забываю, о чем спрашиваю. Отвечаю: спасибо.
Я одного такого человека уже видел. Он негр, пытался перейти улицу у перекрестка, метался, малоподвижно вперед-назад. Это явно был пришелец, хорошо одет был, в костюм-тройку. Он явно был готов к банкету, но координаторы занесли его не на то место. Он впервые видел машины, подходил к ним, ощупывал, пошлепывал. С ним еще был черный садовый мешок, он то и дело возвращался к нему, чтобы проверить, все ли на месте? А после снова шел ощупывать машины, которые вынужденно останавливались перед перекрестком.
Меня так и порывало пойти помочь ему, но в таком случае могли оказаться потеряны и моя, и его миссия - две сразу. Я понаблюдал какое-то время на сцену со стороны и направился домой. Идти осталось совсем немного, полтора километра, но очень болела правая нога, она не привыкла к земным нагрузкам. К тому же отправили меня сюда в образе шестидесятилетнего человека. В наших местах это юность, здесь же предсмертный возраст. Ни одна девица не обращает на меня внимания. Пигалицы, кричу я им вслед, прихрамывая на правую ногу. Следом за правой и левая начинает прихрамывать. Ругаюсь человеческим матом на координаторов, ведь могли же послать меня сюда в возрасте, скажем, двадцати лет. Сволочи!!! И это еще нежное для них слово.
Сидят себе в конторах, протирают зады до того, что они становятся будто деревянными. Но такие деревянные задницы на любой планете привычное дело.
Но вернемся к ночи. Сна совершенно нет, в небе беснуется полная луна. Чувствую, что схожу с ума, натягиваю на потное тело майку, в майке и трусах выхожу во двор и что же я вижу?
А вижу, что не я один лишен сна. Соседи моего и других соседних домов разгуливают по дворикам, здороваются и беседуют друг с другом. Одеты они в то, в чем легли спать. Некоторые в пижамах, женщины, как правило, в прозрачных сорочках, когда они стоят у уличного фонаря, то через сорочки видны их тощие тельца до самых косточек. Есть и жирненькие женщины с тремя-пятью складками на животе. Если бы мне предложили худую или жирненькую женщину на выбор, не знаю даже, кого бы выбрал.
Сосед снизу, Кай, бодренький забавный старичок, бродил под своим окном в ночной шапочке наподобие восточного тюрбана. Он представил мне свою жену. Жену я видел множество раз, но представлены мы не были. Она была в сороче, через которую просвечивались вполне сьедобные шестидесятилетние телеса. Хорошая пара в предсмертном возрасте, попрошу Петра отвести им приличное место в райском заповеднике. Кто не знает, мы с Петрон на ты.
Бывает такое: хочется рассказать одно, и вдруг из этого одного выскакивают сразу две или три родственные темы. Это как феэрверк: поджег, пальнул, а на небе вдруг начинает происходить нстоящая фиговинка: все сверкает, вспыхивает. За всем нужно уследить, а голова одна. Пока всего лишь два ответвления от темы, опишем их и вернемся к блуждающим соседям. Они знают, что я писатель, и каждому, каждой хочется рассказать о себе. Они даже создают некое подобие очереди и даже толкаются по-датски.
Но возвращаемся к Каю, он похож на тролля, низенький, крепенький, всегда улыбчивый, но такое ощущение, что в рукаве у него запрятано столько разных карт, что справится с ним будет не пара пустяков. В квартире, куда он вьехал, жили скверные люди, тоже тролли, но злобные. Когда злобный тролль помер, то активистка по дому, Лиз, попросила скинуть ей 30 крон на цветы. Мерзкий он был человек, сказала она, но цветы - дело святое. Впрочем, я не настаиваю, сказала она.
Вот сейчас нужно рассказывать про все его гадости, и про его жену. Вот так камешек, брошенный в воду, порождает метровые круги. Вот зачем Бог сделал меня писателем, это ж пытка? Сделал бы аптекарем, бухгалтером или хотя бы женщиной, домашней какой-нибудь хозяйкой. А ведь сделал писателем, мне теперь всех этих болванов описывать.
Возвращаемся к соседу Каю.
Итак, заказал велосипед для жены Наташи, весь из себя красивый, с виду металлически, на деле же аллюмуниевый, Много чего к нему что прилагается, он выгнут весь по-девичьы. С виду крупный велосипед, все обьемно, но сядешь на него, тотчас же становишься единым целын. Где-то что-то чуть подкрутить под себя, и велосипед становится настоящим звере,. Без присмотра шины его начинают раз за разом спускать воздух. Велосипед начинает оседать, шины его покрывяются трещинами, защм трещинами, после колеса умирают, никому он больше не нужен.
Вот звонят мне из службы доставки, говорят: выходите минут через двадцать из дому и встречайте ваш велосипед. Голос не датский, какой-то южный или восточный, очень знакомы как интонация, так и тембр. В голове даже складывается картин с внешностью хозяина этого голоса. Ростом ниже меня, возрастом чуть помоложе. И даже лицо всплывает в памяти, на доли секунды, и снова пропадает. Так что встречать велосипед выхожу с изрядным любопытством. И не зря любопытствую: с этим человеком мы примерно год прожили в одном лагере: он у меня покупал сигареты, спирт. Он уже по накладной знал, к кому едет, тогда как он сам был для меня сюрпризим из очень далекой прошлой жизни. Обнялись, интересуется, нет ли у меня сигарет, спирта на продажу. Нет, отвечаю, я теперь чистый, хоть и тянет иной день снова окунуться в контрабанду, в приключения, дурить полицаев и все такое.
Велосипед в коробке, она огромная, я и представлял, что она будет такой обьемной, почти неприступной. Мне нужно протащить ее через два подьезда, после поднять на второй этаж, и все в одиночку. Вроде посильная задача, беру коробку спереди и волоку ее. Когда затаскиваю ее в подьезд, то соседка снизу помогает мне, открывает подьездную дверь Предлагает помочь мне добести коробку до моего второго этажа, но я отказываю ей в помощи: она немолодая уженщина, с недавних пор ходить стала хуже, вдруг эта нагрузка окажется ей не по старческим силам. Тащу коробку наверх, проклиная каждую ступеньку. И вдруг коробка становится вдвое легче: это Кай, сосед с нижнего этажа, подхватывает коробку сзади, и мы буквально долетаем до моей квартирной двери. Мы прекрасно понимаем, что мы нелюди, но нет у нас столкновения. Я устало улыбаюсь, выражая тем благодарность, он отвечает скромной улыбкой. Понятно, что мы как-нибудь может в чем-то не сойтись, но не будет у нас той вражды, что была с покойной семьей, чье место он сейчас занимает.
Наташу он немного раздражает, потому что он с женой немного шумные. Не обязательно, что намеренно, может (даже наверняка) у них просто плохо со слухом. Они смотрят телевидение очень громко; Жена его может крикнуть ему ночью или рано утром из другого конца квартиры: Кай, будешь кофе? И он ей в ответ: да, неси, будь добра. Меня такими криками не разбудить, но у Наташи сон чуткий, все, что угодно может его нарушить. К примеру, мой прежний хра: раньше я храпел, так что Наташа по нескольку раз за ночь будила меня хлопками, пощечинами, зуботычинами. В конце концов, я передал ей свой храп, а спать перебрался в кабинет, поскольку не могу спать, когда женщина под боком сильно храпит.
В эту ночь я поспал не более получаса, когда что-то подняло меня и всю семью, да и вообще не один дом в нашем квартале и погнало на улицу. Ночь была теплой и прохладной, и это была именно моя погода. Ненавижу жару, точно так же ненавижу хикид, а вот в эту ночь погода отвечала моим мечтаниям. Температура стояла под тридцать, но с моря несся освежающий тело и голову бриз. Дождь не ожидался, но в воздухе парило нечто вроде утренней росы. Хоть это и может показаться чем-то невероятным. Я уже сказал, что соседи вышли во двор в чем спать пошли; вряд ли спали много больше моего, час-два. Кай прошел мимо, улыбнулся и кивнул головой.
Кай проходит мимо интересуется: мы ведь еще поговорим? Киваю головой и вижу, что ему нужна моя поддержка, как и мне его, и всех других. Интересно, что мы с Наташей образуем некий кружок, хотя мы вообще люди из совершенно других мест, там мы сильны, здесь же языковые различия, иной менталитет, но когда наступает нечто вроде апокалипсиса, то почему-то все надежды присутствующих ложатся именно на нас. Почему так жарко, интересуются они, и смотрят почему-то на меня, будто я знаю ответы на все. И неожиданно я вдруг знаю ответ: заяц, говорю, мимо пробежал, оттого и жарко. И в чем здесь причинная связь, интересуется один напыщенный болван? Он с виду представительный, напыщенный, точно индюк, расхаживает так, точно все остальные не стоят его подметки. когда я прохожу мимо и говорю ему "хайль", он делает вид, что меня не заметил и шлепает дальше. Мне так и хочется дать ему подпопника, но проблела в том, что его экс-жена подруга с моей экс-женой, красавицей и миллионершей. Экс-жену того индюка зовут Ханной, она работает в сердечном отделении нашего сюехуса. Меня там обследовали, сказали, что с таким сердцем только в космосы летать. Пусть индюк живет и далее своей индюшачьей жизнью.