Необычный мальчик

   
    Волки частенько нападали на домашний скот жителей небольших деревенек, расположенных по кромке таёжного леса. Найти волков охотникам было трудно: те всё время перемещались по тайге. Однажды осенью  они всё же наткнулись на  волчье логово.
    Обнаруженная стая старалась скрыться от преследователей в чаще. Охотники собрались отпустить собак, но вдруг увидели среди волков мальчика лет пяти. Он пытался не отставать, однако угнаться за животными не мог. Неожиданно малыш отделился от стаи и резко свернул в сторону. Охотники с собаками, продолжили погоню за хищниками, а те, у которых были только ружья, погнались за ребенком.
    Мальчик бежал, что было сил, не разбирая дороги. Его хлестали ветки кустарников по ногам, по лицу, он не чувствовал боли, в голове  бились мысли: «Догонят, убьют». Внезапно он споткнулся, покатился с небольшого холма и угодил в ямку под кустом, с веток которого посыпались жёлтые листья, прикрыв его. Он лежал, не шевелясь, боясь обнаружить себя. Затихли выстрелы, крики охотников, мальчуган выбрался из ямки и побрёл по лесу, не зная куда идти. Когда убегал от людей, потерял свою обувку и одёжку, которую сам себе сделал. Ему было жутковато одному, а от усталости он еле передвигал ноги. Появившаяся спасительная шёрстка согревала худенькое тельце. Увидев пустую нору, малыш подполз к ней и протиснулся внутрь. Заболела спина от того, что начал превращаться  в волчонка; невольно полились слезы. «Потерпи сынок, подрастёшь – все будет происходить безболезненно», – вспомнил он слова мамы. Понемногу боль утихла, и он заснул. К утру всё вокруг припорошило снегом. Мальчик проснулся от холода, скукожился. Надрывный кашель царапал ему горлышко, в головке шумело: он то и дело проваливался в темноту. 
***
    Воспаленное сознание возвращало  ребёнка  в прошедшие дни: то к родителям, то в стаю волков, то опять к отцу и матери. Он чуть не плакал, потому что никак не мог вспомнить родные лица. Однако хорошо помнил раннее утро, когда люди, которые искали логово волков, наткнулись на их нору. В руках у них были вилы и ружья. Отец прыжком сбил одного и увёл их за собой. Несколько человек всё же остались. Тогда мать, приказав мальчику  сидеть тихо, зарычала и кинулась на них, а потом побежала в чащу леса. Она время от времени  останавливалась, оборачивалась, высматривая, все ли бегут за ней.
    Разгоряченные погоней охотники, понимая, что волчица ускользает от них, открыли стрельбу. Та дернулась и упала. Мужчины подбежали ближе.  Увидев, как волчица медленно превращается в человека, принялись креститься.
–   Оборотень! – прохрипел один из них. – Айда за серебряными пулями. Надо добить, а то очухается.
***
    То, что люди ушли и не стали его искать, мальчик не знал, пробыл в норе до вечера, потом вылез и осмотрелся. Деревья вдруг показались огромными с кривыми чёрными ветками, которые норовили царапнуть его. Он позвал маму, однако в ответ услышал только шуршание листьев, и чьё-то угуканье. Гонимый страхом, малыш побежал разыскивать родителей. Нашёл окровавленное тело отца, а когда отыскал раненую мать, лег рядом. Та обняла его, поцеловала и  начала наставлять:
      – Сынок, помни, мы – оборотни: днем люди, а ночью волки. В давние времена наши предки много вреда причиняли обычным людям, поэтому нас уничтожали. Однако с тех пор многое изменилось. Мы живём вдали от  людей мирной жизнью, стараемся не попадаться им на глаза, и всё же они продолжают истреблять нас. Тебе нужно бежать в чащу: если тебя найдут, то убьют. Мы с отцом хотели, чтобы ты был счастлив: любил лес, слушал пение птиц, ладил со зверями. А вышло так, что обрекли тебя на одиночество. Прости! Ищи стаю волков, может они примут тебя. И ещё, в глухомани…
Она не успела договорить: ушла в другой мир.
***
    Волков  мальчик нашел, вернее, они нашли его, когда уже без родителей бродил по тайге: днем на двух ножках, а ночью на четырех лапках. Ему было холодно, голодно, хотелось пить. Он совсем замерз к вечеру и, только став волчонком, согрелся. В этот-то момент он и увидел вокруг светящиеся глаза хищников. К нему подбежал вожак, обнюхал, отвернулся и направился дальше. Стая побрела за  вожаком. Малыш попытался нагнать их, однако матерый волк зарычал, отгоняя его.
 Тут-то и подошла волчица, постояла и, тыча мордой в бок, дала понять, чтобы детёныш бежал рядом с ней.
    Вскоре волки остановились и разбрелись по лесу. Ни один из них не подходил к мальчику, чувствуя равнодушие вожака. Учуяв запах молока, малыш стал искать соски волчицы, а когда нашел, то с жадностью прильнул к ним. Та признала его своим детёнышем и не  отогнала. Где и как погибли её малыши, трудно предположить, только молока у нее было много.
    Мальчик насытился, но все же не смог сразу заснуть: беспокоился о том, что будет завтра. Под утро он все же уснул, а когда проснулся, был окружен волками. Почуяв человека, те скалились и рычали. Ощетинившись, волчица не подпускала их к ребёнку и была готова любого загрызть, защищая человеческого малыша, ставшего её детёнышем. Вожак  не стал вмешиваться. Волки постепенно отступили.
    Прошла зима, отзвенела весенняя капель, пролетело лето. Завыли осенние ветра, укрывая землю желтыми листьями, приближая зиму. Всё то время мальчик  жил в стае, резвясь с волчатами. Он ловил зверьков, съедал их, шкурками обматывать ступни, а к телу приматывал шкурку более крупного животного.
Охотники из дальнего села, выследив эту стаю волков, устроили охоту на них. Они хотели  уничтожить как можно больше животных, чтобы те опасались появляться в этом краю. Заметив среди волков ребенка, оживились: охотники знали, что год назад люди из соседнего села убили двух оборотней, а детеныша упустили. Селяне были убеждены, что все оборотни – либо колдуны, либо ведьмаки и что они наводят порчу на людей и изводят скот.
    Вожак  в этот раз повел стаю в глухомань. Мальчик бегал быстро, но такую скорость, с которой волки уходили от погони, ему развить не удавалось. Он звал на помощь волчицу, крича: «Мама, мама!» Та дважды возвращалась за ним, но ничем не могла помочь: он всё больше и больше отставал. Когда  волчица опять вернулась, он почувствовал, как она упорно толкает его в сторону от стаи. Плача, свернул. Маленький мальчик понимал, что никогда не увидит и эту маму. Ему удалось уйти от преследователей. Грязный со спутанными волосами и с кровавыми ссадинами на голом тельце, он лежал в ямке и выл по-волчьи от того, что опять остался один. 
***
    Как быть, когда погибли родители, а мать-волчица со стаей убежала в чащу, малыш не знал. Голод выгнал его из  укрытия. Кашляя и шатаясь, он побрел по лесу в поисках еды. Неожиданно почуял дым, вспомнил, как мама готовила еду на огне, и устремился на запах. Он шёл, спотыкаясь, ничего не видя перед собой. Внезапно его окутала тьма – он упал.
***
      – О, касатик очнулся! – услышал мальчик старческий голос, а когда открыл глаза, то увидел деда с огромной седой бородой, который склонился над ним.
    Мальчик решил сейчас же сказать правду о себе, подумав: «Лучше пусть сразу убьют, чем ждать, когда узнают, кто я». Он собрался с духом и проговорил:
      – Я… я – оборотень!
    Произнеся это, закрыл лицо руками и сжался в комочек. Дед засмеялся:
      – Эка невидаль! Ты, Ванюша, Настю, внучку мою, поблагодари за спасение. Это она тебя нашла.
    Рядом с дедом стояла девочка, одетая  в красный сарафан и белую кофту, с покрытой цветастым платочком головой. Её личико украшали яркие конопушками, а глаза искрились смешинками.
    На табурете около Ванечки, лежали косоворотка,  штаны и лапти. В светлой хате пахло травами, молоком и хлебом, а он чистенький лежал на топчане весь перемазанный какой-то чудно пахучей мазью.
      – Ты у родичей,– продолжал говорить старик, поглаживая по головке Ваню. – Мы все оборотни. Живём в глухомани такой, что сюда обычные люди не могут добраться. Глянь-ка, – дед подтолкнул к мальчику старушку. – Это твоя бабка Матрена. Родители твои захотели жить одни. Вот и отделились от нас. Матрёна – ведунья, почуяла беду, грянувшую на твоих родителей. Мы кинулись их спасать. Нашли, однако, поздно уже было. Успели только схоронить по нашим обычаям до прихода иродов. Тебя долго искали. Думали, сгинул. А ты, вона, живой. Тятька с мамкой тебя Иваном нарекли, когда ты родился. Не запамятовал?
    Ване было тепло и спокойно. Он улыбался, а слезы, почему-то лились из глаз сами по себе.   
      – Ты поплачь, поплачь, касатик, – говорила Матрена, прижимая его к своей груди. – Легче станет. Тута тебя никто не обидит. Хворый ты. Дык я уж и отварчик сготовила. Накось выпей.
    Её ласковый голос убаюкивал Ваню. От выпитого отвара по всему израненному тельцу распространилось тепло. Мальчик впервые за последнее время засыпал, не боясь завтрашнего дня. Во сне к нему пришли родители. Он отчетливо видел их лица.
      – Теперь я за тебя спокойна,– сказала, улыбаясь, мама.
      – Живи, сынок, живи! Всё у тебя будет хорошо, – заверил отец, помахал рукой и, взяв за руку мать, повел её в далекую  даль.