Имя мести

Немезида – дама сердитая и, подозреваю, что может время от времени принимать облик неодушевленного предмета. Вот вам пример из жизни. И скажите потом, что нет в мире справедливости. Иногда, но бывает.

От одной женщины по имени Инна уходил муж Петр. По зову сердца уходил или по зову плоти – трудно сказать, что было на самом деле. Конечно, Петр формулировал свой побег возвышенно: полюбил другую, пойми, дело житейское, бывает.
Надо сказать, что жена Пети на тот момент была шесть месяцев беременна вторым ребенком, и еще один их общий ребенок – двухлетняя девочка – была на руках . Тем не менее, такие детали Петя не принимал за существенные, они его не останавливали.
- Иди,- сказала Инна. Она хоть и любила мужа, но удерживать силой не стала.
Муж начал собираться. Новая подруга жизни маячила у дверей, Петя зачем-то взял ее с собой. Петя утрамбовал личные вещи – что там носят мужчины зимой и летом? – в сумку, но на этом не остановился, а принялся собирать и домашнюю утварь, нажитую в совместном с Инной житье-бытье. Предметы быта полетели в заботливо припасенный для такой цели мешок.
Он складывал вещи и приговаривал:
- Зачем тебе утюг, Инка? Ты им не пользуешься. Зачем тебе швейная машинка? Ты шить не умеешь. Зачем тебе миксер? Взбивать нечего. Зачем тебе… - он наполнял мешок и для каждой вещи придумывал версию, почему она должна отныне принадлежать ему, вернее - его новой даме сердца. Когда мешок наполнился доверху, причем, последним предметом, переходящим к другому пользователю, стал почти пустой тюбик крема для рук, Петя вздохнул печально. В глазах его стояли слезы.
- Дура ты, Инка,- разразился он странной фразой,- ты сметану не ела. Почему? Вот до сих пор не пойму. Почему?
И поволокся с вещами на выход, где топталась его новая пассия. Счастливые влюбленные, подхватив мешок с двух сторон, как санитары носилки, потянули добычу по лестнице. На улице их ждала машина.

Инна стояла у окна и смотрела, как барахло укладывается в багажник. Как захлопывается дверца. Как исчезают сигнальные огни, отъезжающей машины. Что она чувствовала тогда? Обиду? Горе? Нет. Она ничего не чувствовала. У нее замерли все органы чувств. Она не жалела вещи. Она не могла понять, как умудрилась проглядеть в муже то, что вылезло из него неожиданно, как жало у змеи - жлобство.

Через два дня в квартире Инны раздался телефонный звонок. Петя. У Инны екнуло сердце: может, все было дурацкой шуткой? И он передумал? Возвращается? Она успела представить, как Петька будет стоять перед дверью с тем же мешком и виноватой улыбкой...
- Я у тебя фотоувеличитель забыл, - сказал беглый муж в трубку. И было слышно, как досада сквозит в его голосе. - На днях приду. Жди.
И пришел. Когда Инны не было дома. Выждал, открыл дверь своим ключом. Как вор. Прибор для печати фотоснимков исчез из квартиры Инны по тому же маршруту.
Инна обнаружила это не сразу, а обнаружив, даже не возмутилась. Ни вслух, ни внутри себя. Другие заботы – более жизненные - упали на ее плечи как снег с крыши. Одна, с маленьким ребенком, да второй скоро родится. Как жить?

В тот момент в небесной канцелярии, очевидно, что-то треснуло, уровень в общей чаше женского горя и несправедливости зашкалило. Сверкнула невидимая молния, прогремел неслышимый гром. Новая Аннушка пролила масло на свежие рельсы.

Ничего не подозревающий Петя припер увеличитель в новый дом и решил его настроить. Он был парень рукастый, всегда готовый как пионер сверлить-паять-лудить. Видит: в приборе непорядок, пружинку заклинило. Сейчас починю! – воодушевился Петя и сунулся всем фейсом в механические недра. А оттуда – бац! Та самая пружинка как выпрыгнет, как вылетит и - прямиком Пете в глаз. Вонзается - аккурат по центру глазного яблока.

Не знаю, хохотал ли кто-нибудь в небесной канцелярии злорадно, но с тех пор у Пети странный взгляд. Он инвалид по зрению. И вставной глаз иногда хранит в стакане.