Перевоспитание

     «Чужое мнение – копейка, если это не  мнение своего начальника…»

      (* На Крайнем Севере машины угоняют редко. Не лень. Гнать некуда в маленьких северных городах, соединенных с землей единственной трассой с постами ГАИ. Вот и ставит народ свои автомобили, где придется.)
       Жора не любил махать лопатой, поэтому его автомобиль простоял под снегом до весны. Всю зиму он перегораживал вход в подъезд настолько, что жильцы, возвращаясь домой, едва проскакивали в узкую щель между Жориной «старушкой» и таким же нахальным микроавтобусом.
       Но Жоре было решительно наплевать на общество, он ревностно следил, чтобы на его машину кто-то ненароком не облокотился. А если такое происходило, то Жора, завидев следы на поверхности своего автосугроба, вычислял: кто это мог быть.
       Он перебирал в памяти лица соседей по подъезду и случаи, когда кто-либо портил ему настроение, выбирал кандидатуру возможного обидчика и начинал мстить. То пакет с мусором поставит под дверь, то окровавленные перья куропатки, за неимением куриных, кинет под машину, то гвоздь под колесо или пустую стеклянную бутылку…
       Можно назвать такие действия подлыми, но Жора придерживался другого мнения: зуб за зуб, глаз за глаз. И тут уж неважно, чей глаз или зуб, главное, чтобы ответ был, и кто-то пострадал... 
        Во второй половине весны снег сошел, Жора завел машину. Мотор прочихался и не-ровно загудел. На сердце потеплело. Не зря годы отдал Северу…
       Солнце встало рано, и его лучи, отражаясь от поверхности луж, напоминали о скором отпуске. Легкая эйфория, сравнимая с состоянием после стаканчика горькой, утяжелила его правую стопу, и Жора незаметно для себя чрезмерно притопил педаль газа.
        Машина бежала по лужам, вздымая волны и облака брызг, как скоростной катер. Жора окатывал проезжающие автомобили грязью и испытывал при этом примерно те же сладостные чувства, как в тот момент, когда соседям под дверь мусор подкладывал. 
       Впереди возник прохожий. Он вышел на дорогу, обходя лужу на тротуаре.
       - Ишь ты, козел, ноги замочить боится, во все светлое выпендрился, да еще и в шляпе, – ругнулся Жора. – Точно - Шляпа. Идет как фон-барон. А на-ка, опробуй весенней распутицы!
        Он проехал мимо пешехода, не снижая скорости, окатил того грязной талой водицей, прибавил газу и исчез за ближайшим поворотом. Сердце захлебнулось восторгом. Знай наших! Здесь город трудовой – нечего ходить, как на праздник. Вкалывать надо, а не одежки демонстрировать…
        В цехе стол трещал от ударов. Народ «забивал козла». Жора ринулся в гущу трудовых будней.
        - Как выходные провел? – спросили его.
        - Нормально. Вот машину запустил. Пока не ездил, пешеходы совсем совесть потеря-ли. Прутся прямо по дороге. Учить их надо. Я сегодня окатил одного интеллигента, а то выфрантился и идет, как будто начальник. Меня не обманешь - начальники на машинах ездят.
        - Обрызгал и обрызгал. Садись, четвертым будешь, а то скоро Семеныч заявится, и начнется пахота. Хорошо хоть машина у него сломалась. Пешком идет.
       Тут пружинная входная дверь с силой распахнулась.
        - Это чья там зеленая «шестерка» стоит? – на все помещение прокричал раскрасневшийся Семеныч.
       Позади смачно хлопнула дверь, ставя в конце его грозного вопроса жирный восклицательный знак.
       Все кто, был поблизости, в том числе и Жора, посмотрели на своего шефа. Тот стоял перед ними в шляпе, плаще неопределенного цвета, из-за облепившей его грязи, и брюках, напоминавших сапоги сантехника. И самое огорчительное, что Жора узнал в нем своего прохожего...
       «Влип», – подумал он.
       Взгляды забойщиков козла сосредоточились на Жоре. В них сквозила усмешка.
       - Что молчите, оглохли? Спрашиваю, чья там зеленая «шестерка»? Кто это меня так уделал? Все равно узнаю. Хуже будет, – грозно повторил вопрос Семеныч.
       - Е-мое, Семеныч, ей-богу, не хотел. Сам знаешь, лужи кругом, - оправдывался Жора.
       - Ты что же, тише ездить не можешь? На работе так не разбежишься. Ничего, теперь побегаешь. Иди за мной, – приказал Семеныч и направился в свой кабинет…
       Жора выкупил испорченный семенычев плащ, его жена постирала семенычевы брюки. Вдобавок к тому Жора подарил начальнику хрустальную вазу и картину. И даже более того, он стал возить шефа на своей «шестерке» и на работу, и по личным делам. Сослуживцы посмеивались и говорили между собой: «Как шестерит!» Но этим дело не ограничилось.
       Перед пешеходами Жора теперь робел, опасаясь окатить грязью еще какого начальника. Соседям перестал пакостить, потому что времени и сил на это не оставалось. Ведь не дай бог, Семенычу не угодишь, он может и прошлое вспомнить…