Удар вежливости

      «Если нервы перегорают, как спички, то может  весь коробок черепной вспыхнуть…»

       В очереди стояло человек пять покупателей, словно специально собравшихся именно сейчас, когда умудренная жизненным опытом жена ядовитыми разговорами раскочегарила своего мужа, Жору, так, что тот побежал за свежими огурчиками, словно дьяволом одержимый. По телевизору транслировали его любимый футбол, на столе выдыхалось недопитое пиво, продавщица двигалась, как лунатик, а тут еще женщинка, первая в очереди, все никак не могла оторваться от окошка киоска: то ей, понимаешь, пару помидорчиков, то граммов триста фиников, а то и, бес ее забодай, штучки четыре груши… и конца и краю не видно.
       «Дурдом какой-то! Как долго. А говорят, что денег нет», – занервничал Жора.
       Он начал переминаться с ноги на ногу, будто мошка покусывала его под штанами, пальцы забегали по карманам, перебирая старую шелуху от семечек. Его стало распирать неопределенное раздражение, требовавшее выхода, как вдруг сзади раздался голос:
       - Уважаемый, вы последний?
       Жора обернулся. Перед ним блестели очки. Остального он не разглядел, потому что слово «уважаемый» подействовало не хуже удара дубиной из-за угла. Его обалдевший взгляд заскользил дальше и остановился на замусоленной болонке, воспитаннице дворников, обыденно лакавшей воду из лужи. Жоре показалось, что она по-дружески подмигнула ему… Тем временем Очки, истолковав молчание как утвердительный ответ, продолжали:
       - Скажите, пожалуйста, который час?
       Вежливость у Жоры давно застряла рыбьей костью в горле. Он судорожно сглотнул, и воспоминания укололи его... 
       Когда-то, по молодости, прямо у порога дома его встретил отец, узнавший о вырванных страницах из дневника, затертых двойках, подделанных пятерках и регулярных прогулах сына. Он, с трудом сдерживая гнев, участливо спросил:
      - Как отучился, дорогой? Что-то ты поздно сегодня.
       Жора привычно доложил:
      - Очень устал, папа, кушать хочу. Шесть уроков и факультатив! Пятерка по математике и русскому. 
      Воспитание ремнем красными крестами перечеркнуло любовь к учтивости…
       Его дружок из профессионального училища любил подойти неагрессивно и милым голоском произнести, поднося к его лицу раскрытую открытку:
       - Понюхай, как классно пахнет!
       Жора простодушно наклонялся. Дружок с диким хохотом захлопывал бумажные створки и сдавливал его нос своими сильными пальцами…
       Вспомнил Жора и мощные щелчки, которые ему проставляли за проигрыш в карты. Приглашение под тренированные пальцы звучало культурно:
       - Наклони лоб, пожалуйста, я не больно прощелкаю…
       В общем, Жора всегда сталкивался с вежливостью, таившей в себе западню. Даже ночи перестали приносить ему отдохновение. Жена поворачивалась спиной, ласково говоря:
       - Извини, дорогой, мне что-то нездоровится…
       Но самую большую душевную боль причиняла ему вежливость начальника. Тот любил звонить домой в выходные и делал это с дьявольской точностью, как раз в тот момент, когда Жора забывал отключить телефон после упоительных бесед своей жены с подругами.
       - Жора, здравствуй. Как отдыхаешь? - начинал начальник и, не дожидаясь ответа, продолжал. – Приезжай, пожалуйста, на работу. Через час жду…
       …И вот, видя вежливого субъекта, Жора задумался:
       «Сколько можно такое терпеть? Это же не вежливость, а какое-то извращенное хамство, надругательство…»
       Он так сильно душевно возмутился, что в этот раз решил противодействовать не исподтишка, а открыто. Стиснул кулак и заехал вежливому типу точно в челюсть, так, что очки слетели с его якобы ничего не замышляющих глаз. В удар он вложил все свои многолетние безответные накопления в области культуры общения.
       Очередь, естественно, заволновалась, глядя на распростертое тело, которое впоследствии так и не поняло, за что на него обрушилась кара небесная. А Жора подошел к окошку, купил пива вместо огурчиков и удалился со словами «обмануть хотел, а еще очкарик!»… Этим же вечером он попал в психиатрическое отделение.