Книга 2, часть 1 дай себя сорвать. главы 6 - 7

Г Л А В А   6


Марта с нежностью смотрела на дочь. Елена очень изменилась: она не просто повзрослела, в её глазах появилось такое выражение, словно она, наконец, узнала то, чего не знает никто. Глаза были грустными, это знание висело тяжким грузом на её хрупких плечах, и от него невозможно было избавиться как горбуну – от своего горба.

Елена стала серьёзней и жёстче, но покоя ей это не принесло. Теперь Марта ни за что не уйдёт от неё, не покинет ни на миг – она ей нужна!

- Мама, я по тебе соскучилась! – сказала Елена тихо. – Наверное, ты зря тогда вернулась домой… Теперь я тебя никуда не отпущу, буду сама ухаживать. Мы будем вместе, у нас снова будет семья… - Она запнулась и прикусила губу: какая же это будет семья без Лео! Она сказала чушь. Ей стало стыдно.

Марта улыбнулась и тронула дочку за рукав. Нет, нельзя падать духом.

- Я не верю, что Лео погиб! – сказала она. Её голос уже восстановился, и речь, хоть и замедленная, была достаточно внятной. – Просто чувствую, что он жив. Надо искать – и он найдётся!

- Я уже организовала поиски. Лес прочёсан – там никого нет. Собаки не могли ошибиться. Мотоциклистов приехало трое, один убит, уехало двое, значит, его не увезли. Да и нужна им была я, а не Лео. Теперь мои люди, - она сказала мои люди так естественно, словно командовала ими всю жизнь. – Мои люди обойдут все окрестные посёлки, опросят жителей – я клянусь, мама, что я найду Лео! Если он… и вправду жив. – Её губы задрожали.

- Конечно, жив! Виктор сказал, что они всё тщательно обследовали и в доме, и вокруг; первый раз они были в доме до того…  Никаких следов. Наверное, он где-то сидел в укромном месте… А они не успели найти его, потому, что спешили найти тебя. А потом – после…  У колодца лежал убитый помощник Серафимы, а у ручья валялась кастрюля – наверное, он её мыл… Извини, я что-то совсем запуталась…

- Ничего, мама, мне всё это уже рассказывали. Я сама не знаю, мама. Я оставляла его в доме, он завтракал без меня, должен был помыть посуду – а если он успел вернуться в дом раньше, до того… как… И - уснул?

- Моё сердце не обманывает! – твёрдо сказала Марта. – Надо верить! Иначе жизнь станет совсем невыносимой.

- Невыносимо думать, что он вылечился только для того, чтобы погибнуть.

- Лео – чудесный мальчик! – на глазах Марты появились слёзы. – Самый добрый и ласковый. Прости меня, я так хотела, чтобы у тебя был муж-богач. Я поступала несправедливо и неразумно! Теперь ты живёшь в богатом доме – а глаза грустные. Скажи мне, ты любишь Виктора? Или все эти страшные жертвы были напрасны?

- Не знаю, мама. Я ничего не могу понять. Всё слишком запуталось. Иногда мне кажется, что моя прежняя душа сгорела в лесу, а на её месте вырос чёрный стебель – любовь к Виктору… Иногда он сводит меня с ума, иногда его руки мне кажутся ужасными, и я их боюсь… Мама, каким был мой отец?

- Твой отец был слабовольный и мягкий человек. Страсти кипели в его душе, но не находили выхода. Он не осуществил ни одну свою мечту: не побывал в Африке, не организовал экспедицию, не участвовал в раскопках, не принял буддизма… Он умел… только рассказывать о них – так, словно это самая настоящая реальность, а не выдумка, а на выдумки он был неистощим. И сам в них свято верил. Он любил меня по-своему. Но я знала и его побои: он был ревнив. Он сам не жил, и не давал жить мне. Но я его любила, доченька, и это не ложь. Что ж, всё в прошлом. Новая жизнь пришла…

- Я всё испортила! – прошептала Елена. – Теперь я не даю тебе жить!

- Что ты! Благодаря тебе, я познакомилась с Луисом. Он бывает у меня каждый день. Он изумительный. Он… он – моя награда за все муки!

- Я очень счастлива это слышать. Наверное, тебе повезло больше, чем мне! Ой, извини, я снова сказала чушь…

В палату вошла сестра, катя перед собой тележку с капельницей и шприцами. Она выразительно посмотрела на часы и покачала головой. Елена поспешно поцеловала мать в щёку.

- Пока, мамочка, до завтра!

- До завтра, милая! – Марта утомленно закрыла глаза. От долгой беседы мышцы лица устали, ей захотелось спать. Перед её глазами вставало поочерёдно то лицо Клауса, то лицо Луиса. Клаус, крупный и размашистый, с весёлыми зелёными глазами и всклокоченной рыжей шевелюрой. Он был навеселе, громко и заливисто смеялся, откинув большую голову; он ещё молод и здоров, мешки под глазами не набухли, щёки и тело не обрюзгли. И следом – лицо Луиса Пазильо. Тонкие печальные черты, выразительные чёрные глаза, тщательно уложенные седые волосы, ласковая полуулыбка, худощавая, подтянутая фигура.

Капельница укреплена, лекарство капает в вену… Марта вздохнула и тихо, спокойно уснула. Всё образуется!


                Г Л А В А   7


Лео открыл глаза. Он лежал на широкой кровати с металлической начищенной спинкой, довольно жёсткой, но упругой и опрятной.

Первым делом он увидел голубые обои в цветочек, зеркало на стене, тумбочку с телевизором. Повернул голову – около окна над столом хлопотала невысокая коренастая девушка с  тугим узлом рыжеватых волос, сколотых на затылке деревянной заколкой.

Лео вздрогнул – ему показались удивительно знакомыми вьющиеся прядки волос над ушами. Он видел их когда-то очень давно, целую вечность назад, может быть, в далёком, затерявшемся на неведомых просторах  детстве? Он сел и с надеждой мысленно потянулся к ней – вот-вот он узнает её, назовёт по имени.

Кровать скрипнула. Женщина обернулась, застенчиво улыбнулась и чужим жестом смахнула волосы со лба. Нет, она была ему незнакома. Жгучее разочарование окатило Лео. Он вздохнул и вновь натянул на плечи одеяло.

Женщина приветливо смотрела на него и ждала. Простое курносое и круглое лицо в веснушках, светло-голубые глаза, на щеках – ямочки. Она подошла к постели, заботливо поправила одеяло.

- Ты можешь говорить? – спросила она мягким певучим голосом.

- Кто ты? – выдавил Лео, и не узнал собственный сиплый голос.

- Меня зовут Лиза. А кто ты?

- Не знаю.

- Интересно! – она усмехнулась. – А как ты оказался в поле?

- Кажется, приполз…

- Откуда?

- Не знаю.

- А что ты знаешь?

Лео сморщился в тяжком раздумье. – Почти ничего, - признался он. – Я помню, что оказался рядом с каким-то пожарищем, у ручья… Кажется, там ещё ходили какие-то люди…

- Какие люди?

- Не помню.

- Они искали тебя?

- Не знаю…

Лиза засмеялась: - Хороший из тебя помощник! – её смех был негромким и мягким.

- Мне жаль… - виновато пробормотал Лео.

- Ты можешь ходить?

- Кажется, не очень, - признался он, смутившись ещё больше.

- Ну-ка, попробуй.

Лео нехотя сполз босыми ступнями на холодный деревянный пол. Колени тут же подогнулись, и он едва не рухнул – Лиза вовремя подхватила его под локоть. У неё была широкая мужская рука, сильная и надёжная. Она удержала его в вертикальном положении.

- Иди! – приказала Лиза. Она не любила тратить попусту слова.

Скрипя зубами от стыда – Лео нашёл себя в одних трусах – и, покрываясь мурашками от холода, Лео сделал несколько неуклюжих шагов, заваливаясь набок, полулёжа на Лизиной руке. Так Лиза дотащила его до большого потрёпанного стула, усадила, потом бросила ему чистую, но поношенную одежду – брюки, свитер, шерстяные носки. Сама она была босая, её  широкие ступни с высоким подъёмом ещё сохранили летний загар, старые джинсы были подвёрнуты до колен, обнажая мощные смуглые икры, бёдра закрывала длинная заношенная блуза с вышивкой и без ворота, сквозь которую четко обрисовывались соски высокой полной груди.

Пока Лео одевался, дверь отворилась – в комнату сначала всунулась любопытная старушечья головка в платке, потом – и сама старушенция. Маленькая, востроносая, с клюкой – словно Баба-Яга из русской сказки.

- Студёно у тебя – не топила, чай? – прошамкала старуха. – А пол не покрыт!

- Половики постирала – сохнут. А дрова колоть надо.

- Может, он поколет? – старуха вонзила в Лео свой указательный перст.

Лиза покачала головой, продолжая гладить бельё.

- Молод ещё, - сказала старуха недовольно, оглядев Лео со всех сторон.

- Да и я ещё не стара! – сердито отозвалась Лиза.

- И тощий очень,  - продолжала старуха. – На ногах держаться не будет.

- А он и не держится! – вздохнула Лиза. – Ничего, я за двоих сдюжу.

- Как это не держится?

- Болен, - отрезала Лиза.

- У-у-у… - разочарованно протянула Баба-Яга и пошаркала поближе к Лео.

- Зовут-то как? – крикнула она ему прямо в ухо, словно он был ещё и глухой. Лео  шарахнулся и беспомощно оглянулся на Лизу.

- Э… Коста! – поспешно сказала Лиза.

- Да, Коста, - согласился Лео. Коста так Коста – какая разница?

Лиза с силой стукнула утюгом о доску: - Иди-ка, бабуля, к себе, иди, не мешай. Покорми собаку, налей курям – нечего пялиться, видишь, человек только в себя пришёл.

И старуха, повздыхав, пошаркала прочь из дома.

- Ты не смотри, что с палкой и старая – она крепче тебя, - сказала Лиза. – Я, пожалуй, и тебе палку срублю, или две – будешь тренироваться. А сейчас – позавтракаем, Коста. Ты будешь чай или кофе? Кстати, туалет во дворе, за дверью – и сразу вправо. Захочешь - скажи, провожу.

Потом они сидели за столом, пили крепкий чай со сливками, ели свежие яйца всмятку, домашние булки с яблочным джемом. Лео чувствовал сильный голод, он уплетал одну булку за другой и не мог остановиться. Лиза смотрела на него странно, раздумчиво, постукивая вилкой по столу.

- Расскажи о себе, - попросил Лео, прихлёбывая сливки прямо из банки. – Пусть хоть что-то будет у меня. А то в голове – такая пустота. Словно меня и не существовало никогда.

- Не люблю я много разговаривать, пустое это – слова тратить. Да и история у меня такая – не всякому понравится. Мой муж 5 лет сидел в тюрьме, за неумышленное убийство. В драке. Заболел туберкулёзом, вышел – только год прожил. Его и выпустили-то по болезни. Хорошо, что год, сказали. Я теперь тут одна. С тёткой. Сынишка есть – живёт у свекрови в Туломе, в первый класс пошёл. Вот и вся история. Ладно, некогда засиживаться. Надо ещё сынишке посылку собрать, да на почту съездить.

… Так Лео превратился в Косту, и с этого дня начал новый отсчёт своей жизни. Каждый вечер Лиза приносила таз с горячей водой и, невзирая на его протесты, сама мыла его ноги, насухо вытирала и, массируя, втирала какой-то домашний, пахнущий хвоей, бальзам. Как ни странно, после него усталость проходила. Лео лежал на высокой кровати, с наслаждением вдыхая аромат мази.

Шли дни и ночи. Изредка – особенно, перед рассветом, - на Лео накатывали странные видения. Всё вокруг заволакивал молочно-белый туман, звуки словно замедлялись, становились низкими, гулкими, тягучими, и среди них незнакомый жутковатый голос произносил непонятные слова-заклинания, властно и угрожающе.
Лео стонал и зарывался поглубже в подушку, чтобы его стоны не услышала Лиза в соседней комнате – она спала тихо и чутко. Но по мере того, как он становился на ноги всё уверенней и прочнее, обходясь уже всего-то одной палкой, приступы беспокоили его всё реже, становились всё слабее.

Через две недели он окреп, поправился, зажили и ожоги, и ссадины с синяками. Лиза с первого же дня загрузила его работой под завязку. И он был ей за это благодарен. Она не щадила его, не щадила бабулю, и менее всего щадила себя. Лео порою не видел её целый день – но скучать ему не приходилось.

Он лущил горох и фасоль в большие тазы; колол лучинки для растопки; чистил картошку на обед; варил в сарае омерзительное вонючее пойло для свиньи; резал яблоки для сушки; закатывал банки с вареньем; подметал полы и вытряхивал половики; пришивал заплатки на старенькие простыни. Да много ещё всяких мелких дел приходилось ему делать.

Лео работал руками – а в голову лезли смутные мысли о том, что будет, когда он совсем поправится. Что он должен сделать, чтобы отблагодарить Лизу за приют, пищу и заботу? Он думал, не ищут ли его родные и близкие, и что произойдет, когда его найдут, а он их не узнает? Должен ли будет он уйти с ними от Лизы, или остаться с ней? Она не была ему неприятна, он часто заставал себя за тем, что любуется ямочками на щеках, золотистыми отблесками солнца на рыжих, слегка вьющихся волосах, уверенной хозяйской походкой, сильными руками и ясными, как у ребёнка, голубыми глазами.

…
Осень замораживала поутру воду, оставленную с вечера в вёдрах, и ещё не опавшие листья на деревьях, старательно покрывала всё вокруг краской-серебрянкой. А за Лео никто не спешил являться.

Приходили какие-то детишки за молоком, приходили мужики ремонтировать трактор, приезжал почтальон, долго болтал о чем-то с Лизой, и ещё – группа туристов покупала продукты. О Лео никто не спрашивал, или ему так только казалось? Да Лиза и не стремилась выставить его на всеобщее обозрение или куда-то о нём сообщить. Похоже, она даже боялась, что его кто-то увидит, не подпускала гостей близко к дому. Ну что ж, ей виднее.

Однажды, после вечернего массажа, Лиза не ушла к себе в горницу. Стоя на коленях, она робко посмотрела на него снизу вверх затуманенными глазами, потом прижалась лицом к его ногам. Лео погладил её по голове, перебирая нежные рыжие прядки. Лиза неспешно поднялась, выключила в комнате свет и начала раздеваться. Затем скользнула к нему под одеяло…

И Лео окончательно превратился в Косту.