Далеко, далеко, где-то в бескрайних полях Волгогра

                Вверх вниз, вверх вниз, вверх вниз.
                Дорога, петляет, поднимается,
                прячется за поворот, резко
                выныривает в лоб встречной
                машиной и опять исчезает из виду
                оставив перед тобой маленький
                кусочек себя. Не спи водитель.      
 

                ***

- Ну и хватит на сегодня. И так больше тысячи отмотали. 
Свернув на проселочную дорогу, убегавшую куда-то за горизонт  и поставив машину так, что бы ее не было видно с трассы, мы наконец-то остановились.  Выбравшись из-за руля, за время поездки ставшего чуть ли не продолжением рук, я с наслаждением потянулся и присел на траву.  Ноги с трудом вспоминали свое истинное назначение и мысленно продолжали нащупывать педали. Стоять, а тем более самостоятельно двигаться  отказывались наотрез.
- Вот так и разучишься ходить, - сказал я и, подложив руки под голову, откинулся назад.
- Это, смотря как ходить, - внес  поправку  Володя, открывая  багажник  машины и выуживая из него палатку и провизию.
- Практически не двигаясь можно ходить шашками, шахматами, да еще под себя.
Он задумчиво глянул в сторону оврага находившегося неподалеку от нас и  совсем не в тему продолжил:
 - Интересно, а вода там есть.
С того места, где мы стояли, кроме разросшегося камыша, да чахлых кустов ничего видно не было.
- Пойду, посмотрю, - сказал я, поднимаясь на медленно оживавшие ноги и подхватив длинную палку валявшуюся рядом направился вниз.
Воды там не было. Точнее сказать, если когда-то она и была, то сейчас в самый разгар лета она спряталась, оставив после себя только черную грязную полосу поросшую молодыми зелеными побегами. 
- Засуха, - подумал я, потыкав в грязь палкой, и побрел обратно.
Мое пешее путешествие заняло не более 15 минут, однако поляна где мы остановились, успела значительно преобразиться. Рядом с машиной гордо выпятив зеленые бока, стояла палатка, а еще чуть дальше весело потрескивая и подмигивая красными искорками, горел костер. Мало того, над костром уже висел котелок из которого, нарушая все очаровательные и естественные запахи природы, шел прекрасный запах гречневой каши с тушенкой.
- Ну, вы молодцы блин, - сформулировал я свой восторг и присел на покрывало постеленное рядом с костром. Наталья, третий член нашего кружка юных автопутешественников, никак не среагировала на мою похвалу и принялась расставлять тарелки и кружки на покрывале.
- Хорошее местечко, - продолжил я глядя как она достает из стоявшей рядом коробки вилки, сахар и пакетики чая. – Жаль только речки нету, а то бы сейчас окунуться не помешало.
- Ага, хорошее, - поддакнула Наталья. – Только рядом с кустами что-то не очень приятно пахнет. Она удовлетворенно оглядела наш походный стол и грустно добавила. – И речки нету.
- Нормально пахнет, - внес дозу оптимизма Володя, появляясь из-за кустов и неся охапку веток. – Ну, умер какой ни будь хомячок, что же здесь ненормального.
Он бросил ветки и тоже присел рядом.
- Или не хомячок, а турист, заблудившийся и три дня не мывшийся, - поддержал его я. - Все рано или поздно умирают.   
- Да ну вас, - не восприняла наши шутки Наталья, и, сняв с костра котелок, принялась раскладывать кашу по тарелкам.
Ели молча. Разговаривать не хотелось. Порядка 14 часов проведенных вместе в маленьком пространстве автомобиля отбили всякую охоту к общению. Хотелось поскорее поесть и, забравшись в спальный мешок, лежать слушая тишину и острожные шорохи местных насекомых скребущих лапками по невесть откуда взявшейся на их поляне преграде.
- А здесь же воевали в «Великую Отечественную»,- задумчиво промолвил Володя нарушая тишину. – Немцы считай до Сталинграда дошли, а нам до него еще километров 200 пилить.
- Ну, тогда все ясно, - подытожил я. Там, в кустах лежит погибший фашист портивший настроение русским людям не только при жизни, но и после нее. 
- Ерунду всякую говорите перед сном, - отозвалась Наталья. – Хотя мне в принципе до лампочки. Сейчас заберусь в палатку и до утра даже веком не моргну. 

                ***

- Куда же прешь, придурок. Кто тебя ездить учил!
Мысленно прокричав проклятья встречной «фуре» и во сне выезжавшей мне прямо «в лоб» я проснулся. Тишина, нарушаемая лишь еле слышным гулом идущих по трассе машин, заполняла все пространство, как в палатке так и за ее пределами. Даже комары, до которых дошло, что прорваться к нам сквозь плотную ткань невозможно оставили свои глупые попытки и улетели искать жертву подоступнее.
 - Хорошо-то как, - подумал я и, выбравшись из спального мешка, несколько минут лежал, впитывая тишину и свежий воздух наполненный ароматами летней травы не только легкими, но казалось и всем телом.
    Шесть – семь часов сна в палатке на свежем воздухе заряжали так, что наступивший за ними день каждый раз казался первым и тысячи километров, лежащие впереди, начинали пугать только к вечеру.   Казалось, что ехать так можно вечно.
- Ну вот, теперь можно и покурить для полного счастья, - прошептал я и  аккуратно, стараясь не разбудить спутников, полез из палатки.
Почти полностью выбравшись, я вдруг понял, что снаружи что-то не так. Как будто перед глазами взмахнули черным платком, а когда его убрали, все чуточку изменилось. И вот эту «чуточку» я хочешь – не хочешь сейчас и увижу. 
- Ерунда, какая, - успел только подумать я, начав оглядываться вокруг и все….. Больше подумать не удалось, так как перед горевшим костерком, мамой клянусь засыпанный нами перед отбоем, а сейчас преспокойно и тихо потрескивающим, сидел какой-то невзрачный мужичок и курил папироску. Ей богу самую настоящую папироску. Да еще и вонючую какую-то.
     Машинально застегнув полог палатки, и для верности ущипнув себя за ухо, не сон ли, я направился к костру. Мыслей не было. Вопросы были, а мыслей не было. Вообще сплю я не очень чутко, но не услышать, как под ухом раскапывают землю и разводят костер. Увольте.
      Подойдя к костру, я присел напротив ночного гостя, достал из пачки сигаретку и, вынув из огня тоненькую ветку, прикурил.   Мысли вернулись.
- А что, мы его не звали, - подумал я.  -  Сам пришел. Сам костер развел. Сам пускай и разговор начинает.  Мало ли что человеку приспичило. Спасибо хоть в палатку четвертым спать не забрался. А то бы тесновато было.
- Дрянь табак, - тихим и каким-то скрипучим голосом сказал пришелец, и выбросил свою папиросу в костер.
- Сейчас комары прилетят, - как-то не в тему ляпнул я, глядя на его, уставшее и какое-то серое лицо, и немного смутившись, протянул через костер  сигареты. – Угощайся. 
Он протянул руку. Взял пачку. Немного повертел ее перед глазами. Каким-то неуловимым и ловким движением выбил сигарету и кинул пачку обратно через костер. Прикурив, буркнул что-то, то ли «трофейные», то ли «Портвейн» и опять замолчал.
- Интересный  типчик, - думал я, уже без всякой скромности разглядывая «ночного гостя». - И одет как то странно. Вроде как форма военная. Только уж больно старая, да и не стиранная бог знает сколько. Нет ну точно форма. Вон и петлицы с пушками.   
 - Ты батя никак артиллерист, - сказал я, выбросив потухшую сигарету в костер и решив, что в «молчанку» уже наигрался.
Пора было, что-то решать с гостем и отправляться в объятия своего «спальника».  Завтра целый день рулить, и лишние пол часа сна - лишними не будут.
-  Был артиллерист, - подал голос мужичек. Тоже выбросил, правда, скуренную до фильтра, сигарету и поднялся.  – Был, да весь вышел.
Поняв, что гость собирается уходить,  я с облегчением вздохнул, а он наклонился и поднял что-то, на чем сидел.
- Е-мае, - пронеслось у меня в голове. – Это же пилотка. И тоже военная. И тоже грязная. У них тут что, не стираются совсем что ли. 
Мужичек тем временем отряхнул свой головной убор об колено, засунул его за ремень, и зашагал в сторону противоположную трассе.
 - Артиллерист. Погоди, -  вырвалось у меня.
Он остановился и развернулся. Развернулся тоже не как все, а как-то, по военному.
Я подошел к нему и протянул пачку, в которой еще оставалось с десяток сигарет.
- Возьми. Тебе вроде понравились.
Он внимательно посмотрел на меня. Усмехнулся. Щелчком выбил одну сигаретку и вернул пачку мне.  Не понятно зачем, ведь только покурил, но я тоже достал сигарету, чиркнул зажигалкой, дал прикурить ему и прикурил сам.   
 - Дядь ты местный никак, - непонятно зачем спросил я мысленно ругая себя за то, что не пошел сразу спать, а прицепился к человеку от которого пять минут назад рад был избавится.
- Да как тебе сказать, - выпуская дым, и снова усмехнувшись, теперь уже верно оттого, что прочитал на лице мои мысли, ответил он.  – Уже лет этак с шестьдесят здесь. 
- Значит, считай местный, - брякнул я, а сам подумал. – Постой, какие шестьдесят ему на вид лет сорок, ну пятьдесят, не больше.
 - Ну, бывай парень, - внезапно оборвал он наш, никому не нужный разговор,  выбросил коротенький окурок и зашагал в темноту.
Я взглянул на окурок, потом на свою практически целую сигарету. Подумал  - Во блин курит, и поднял глаза.
Артиллерист исчез. Дорога, по которой он пять секунд назад шел просматривалась  в свете догорающего костра метров на двести, а его не было.
- Свернул куда-то, - промолвил я. – Точно местный. Все тропы знает. А, да и шут с ним.
Постояв еще пару минут, и убедившись, что вокруг все тихо я затушил костер и отправился спать.

                ***

- Обходят.  Справа  обходят.  Степан  разворачивай  орудие.  Вот   суки,  все-таки через овраг прошли. Степан, мать твою разворачивай, а то сейчас размажут об землю как слон кузнечика. Пройдутся по нам и не заметят.
Пожилой «старлей» с ног до головы покрытый пылью с досадой выплюнул папироску и еще раз взглянул в бинокль.
- Не пройдут, не пройдут. Через овраг не сунутся. Стратеги хреновы.
Вынув из помятой пачки очередную папиросу, и прикурив от дымящейся головни непонятно каким образом попавшей в окоп, военный устало присел на корточки и затянулся.   Десяток солдат, таких же грязных и серых, как и их командир, негромко поругиваясь, принялись разворачивать хорошо замаскированную зелеными ветками пушку в сторону оврага.  Пока они, подобно кучке муравьев, суетились вокруг орудия,  командир курил, и что-то высчитывал в уме.  Может расстояние до чудом прошедших через овраг танков, может количество оставшихся снарядов, а может и количество оставшихся ему и солдатам минут на этом свете. Кто его знает.   


Август 2004г.