УУ-5

Универсальный убаюкиватель №5 не давал ему спать. И дело даже не в том, что модель была уже морально устаревшей, и не в том, что убаюкиватель не справлялся со своей основной обязанностью. Справлялся, и очень даже хорошо. В этом отношении к нему не было никаких нареканий. Просто пятая модель была детской.

Она убаюкивала Его ребенка, не зная осечек. И это не давало спать Ему самому. Он ворочался по полночи, кровать скрипела как какой-то расстроенный музыкальный инструмент. Но ребенок спал. А Его это бесило еще больше. Каждую ночь, страдая от бессонницы Он как будто опускался еще на один этаж вниз по лестнице своих мыслей и суждений об этом устройстве.

Было ли это изобретение прорывом? Вряд ли. В тот год подобные устройства посыпались на людей как из рога изобилия. Будто какая-то невидимая преграда вдруг прекратила свое существование и потребителей с головой накрыло сначала патентами, затем опытными образцами, а уж после -  какими-то замысловатыми государственными программами, разработанными совместно с ВОЗ. И теперь в каждом доме, где был, планировался или же каким-то образом случайно оказывался ребенок, находился универсальный убаюкиватель.

Ребенок засыпал и просыпался довольным, не было ни крика, ни даже хныкания. Это казалось таким странным, неестественным для грудного ребенка, но даже это слово давно уже стало атавизмом, употреблять его в приличном обществе не следовало, оно заняло свое место на свалке истории наряду с каннибализмом, грампластинками и алкоголем. Да, сейчас дети никакого отношения к груди не имели. А имели отношение к УУ-5. В котором молоко смешивалось с детским питанием, выдавалось в нужном объеме, исходя из обработки множества входящих данных. И каким бы ни был этот алгоритм, но он работал. А Ему не спалось.

Ребенок спал. Лица не было видно. Зачем на него смотреть, когда есть сенсорное информационное табло? На него выводились данные о пульсе, дыхании, температуре. Были даже какие-то расширенные настройки, но кому они нужны, если все и так в порядке?

- Где же эти чертовы расширенные настройки у меня? – подумал Он, когда в очередной раз не мог уснуть, - В чем моя проблема?
- Почему в этом треклятом устройстве нет хотя бы окошка?
- Слышишь, УУ, почему у тебя нет окошка?
УУ моргнул светодиодами в ответ. Быть может, ему нечего было сказать, но, в основном, потому что было нечем.
- Да, да, я вижу, все данные на табло. Ну, а можешь лицо ребенка мне показать?
УУ снова моргнул, то ли смеясь, то ли издеваясь, хотя одно другому не мешало.
- Могу я хотя бы раз взглянуть на лицо моего ребенка, пока он спит?

Хотя ребенок был Его только номинально, дети давно уже принадлежали государству с самого рождения, давать их на несколько лет родителю было скорее данью прошлому, от которой до сих пор не торопились отказаться. Исследования показали, что это каким-то образом чему-то там способствует. О том, чтобы смотреть на лицо спящего ребенка никаких исследований не проводилось. По крайней мере, Он об этом не знал. А что он знал хорошо, так это то, что вряд ли ему получится уснуть, пока он не посмотрит на своего спящего ребенка.

Кровать скрипнула напоследок, последнее слово всегда было за ней. Руками Он пытался нащупать кнопку экстренного открытия убаюкивателя, но ничего не выходило. Кнопка находилась в труднодоступном месте, спрятанная от случайного нажатия чуть лучше, чем от запланированного.

- Давай же, ну! – Он боялся кричать инстинктивно, чтобы не разбудить ребенка, шепот получался свистящим и жутким. Он не узнавал свой голос, но подумать об этом не успел, потому что верхняя панель вдруг отошла в сторону, открыв глазам спящего ребенка. Он мирно сопел, окутанный датчиками с ног до головы, посасывая соску, от которой тянулась трубка куда-то в боковой отсек.

Теперь каждую ночь, чтобы уснуть, Ему было необходимо посмотреть на своего спящего ребенка. Вскоре он даже осмелился отсоединить некоторые датчики, правда пришлось снять со своего запястья вибрирующий браслет, сигнализирующий, что что-то идет не так. Дальше – больше. Непонятно, каким образом это происходит, но Он вынужден был отметить, что спит тем лучше, чем меньше его ребенок связан с этой машиной. Это было нелогично и странно, ведь именно машина оберегала чадо от синдрома внезапной детской смерти, который выкашивал младенцев всю историю человечества.
Через месяц Он впервые вынул спящего ребенка из УУ-5 и положил спать рядом с собой. Это было ни с чем не сравнимое чувство, чувство отцовства и ответственности одновременно. Сон от этого стал чрезвычайно чутким, но спокойным. Под глазами исчезли круги, а на панели прибора стала появляться пыль.

Через полгода Он решился сам убаюкать ребенка. Именно тогда он и услышал детский плач, громкий, звонкий, непрерывный. Долгое время у Него не получалось, и приходилось возвращать ребенка в привычную ему колыбель. Но самому убаюкать ребенка стало для Него фикс-идеей. Но осуществить это нужно было не в ущерб ребенку, поэтому дело продвигалось медленно.

Примерно через год. Может, чуть раньше, может, чуть позже, но он смог это сделать. Руки онемели, дыхание сбилось, лоб покрывала испарина, а ребенок спал на руках. Он так и держал его на руках всю ночь, боясь лишний раз пошевелиться. В следующий раз Он решился положить спящего ребенка на кровать, но ребенок заплакал. Не проснулся, а плакал во сне. В столь поздний час плач ребенка в квартире мог вызвать лишь недоумение у соседей. Вероятно, они уже были близки к тому, чтобы вызвать службу опеки. Но все же это было настолько странным явлением, что каждый из соседей подумал, что ему показалось, а обсуждать это с другими никто не решился.

С тех пор ребенок уже не возвращался в УУ-5 ни разу. Прибор периодически моргал своим разноцветным табло, будто напоминая о себе.




Техник задумчиво смотрел на не старую еще в общем-то машину, УУ-5, ей бы еще работать и работать. По ним никогда не было нареканий, все работало четко, как швейцарские часы. Разработчики, казалось, предусмотрели все возможные варианты, неисправности устранялись автоматически, сменные модули и блоки были заранее протестированы, на всех уровнях были предусмотрены двойные или тройные системы защиты.

- Никогда такого не видел, - подумал техник, - произошло каскадное отключение всех защитных систем, тогда как отказ хотя бы одной из них, является случайностью с ничтожно малой долей вероятности. А их тут произошло около десятка, один за другим, как будто следуя особому алгоритму, алгоритму самоуничтожения.

Если бы это была не машина, а человек, то это выглядело бы как…как самоубийство. Вряд ли робот на такое способен, как и не способен на какие бы то ни было чувства, особенно – материнские.