Край земли

- Скажите, а до старой Териберки вы не довезёте, - спросил Саша одного из двоих пассажиров саней, искусно сваренных из металлической трубы.
Они сидели на их переднем сиденье, одетые в куртки и штаны дорожных рабочих и болтали своими ножками, обутыми в кирзовые сапоги, так, как не доставали до пола саней, сделанных так, словно на них предполагалось возить великанов. Но, издалека казалось, что это маленькие саночки, с детьми.
В тот момент, когда Саша спросил их, они о чём-то переговаривались друг с другом, изредка отвлекаясь на то, чтобы ответить на задаваемые им вопросы, стоящей внутри гаража, с широко раскрытыми воротами – девушки.
- До старой!? – со знанием дела, словно опытный таксист, переспросил тот, что был постарше, и выглядел лет на пятьдесят.
- Да, до старой. Нам бы поесть хотелось, а тут в новой, у вас нет ничего, - виновато, словно бы он посягнул на что-то святое, пояснил Саша.
- Поедешь Мишань? – спросил тот, что был постарше у своего напарника, который выглядел лет на тридцать, от силы.
- Конечно, поеду! Петрович! За чем дело стало!? – лихо, улыбнувшись, ответил тот.
- Я тебе поеду! Ты себя видел в зеркале!? – словно бы беспокоясь о последствиях данного действа, угрожающе произнесла заботливая девушка, явно имеющая, какое-то, не совсем ещё родственное отношение к этому молодому человеку.
- Наташка, ты же знаешь, что я всегда могу! – возмутился он.
- Вот в этом-то, я как раз ничуть и не сомневаюсь, - со вздохом, согласилась она.
- Но, если вы не можете, то может быть, кто-то может из соседних гаражей, довести? – уже догадавшись о состоянии людей, оставленных на санях, в ожидании своего паровоза, в виде снегохода – предположил Саша.
В этот момент, из-за гаражей появилось сразу два снегохода, которые резали данный поворот так лихо, что казалось, что это вовсе не прогулочная поездка, а скорее какие-то соревнования. К одному из них были прицеплены, подобные стоящим напротив Саши, сани. Но, не смотря на это, скоростью вхождения в поворот они не уступали друг другу.
- Вот Петька наш едет! – сказал Петрович.
- У него и спроси, - предложил Мишаня.
Снегоход, без саней, круто развернулся перед припаркованными подле распахнутого гаража, санями. Второй, с сцепкой в виде заполненных пассажирами саней, проехал чуть дальше, чтобы так же остановиться, но в менее безопасном режиме.
- Скажите, а вы не сможете довести до старой Териберки? – спросил водителя снегохода, проявляющегося сквозь постепенно оседающую, поднятую при развороте, снежную пыль – Саша.
- До старой Териберки? – переспросил, сильно запыхавшийся водитель, словно бы он сам, вместо своего боевого коня бежал впереди каравана.
- Да. Есть очень хочется, - промямлил Саша.

* * *

- Я припарковался на привокзальной площади. Когда поезд приедет, выходите из здания вокзала и звоните мне. Я буду ждать, - сказал Саше водитель трансфера по телефону, когда до Мурманска оставались какие-то километры.
- А как вас звать? – спросил Саша.
- Ах, да. Извините, я не представился. Меня зовут Андрей, - сказал водитель.
- А меня Саша.
- Хорошо. Я жду, - сказал Андрей и положил трубку.

Саша набрал номер Андрея, когда все выходили из вокзала. Мужчина, стоящий возле своей машины, метрах в десяти от них взяв трубку своего телефона, сразу понял, что звонит ему именно тот человек, который в группе из четырёх путешественников только что показался на привокзальной площади. Он помахал им рукой, и пошёл навстречу. Они, так же направились к его машине.
- За сколько доберёмся? – задал глупый вопрос Саша.
- Да, ведь оно, как? Если заряда не будет, то вроде и часа за два с половиной. А, если метель, то, кто ж его знает. Вчера мело. Ночью прочистили пару раз. А с утра еще нет. Как пойдет. Проскочим, я думаю, часа за два наверно, - неопределённо  ответил Андрей.
Дорога была трудная, но непроходимых завалов ещё не было. Один раз нас обогнал джип с Питерскими номерами.
- Сумасшедший, - спокойно сказал Саша.
- Спешат всё. А, куда спешить-то? На тот свет? Ведь, если слетит он, кто его вытащит? Так и будет лежать в сугробе до вечера, - ответил Саше Андрей.
- А, что это за штыри такие по краям натыканы, да ещё и с отражателями? Прямо, как в Финляндии, - поинтересовался Саша.
- А это вешки, чтобы видно было края дороги. Только толку от них, как от дурака махорки. Заметает их по самый верх и не видно краёв дороги. А эти летают всё, Шумахеры. Сразу видно, что не слетал ещё с трассы. Ну, что ж, всё впереди у него, - сказал Андрей.
- Андрей, а что у вас тут с крабами? – спросил Саша.
- В каком это смысле?
- Ну, почему их ловить нельзя местным?
- Потому, что всё квоты в руках людей из Москвы. ФСБешники тут, заправляют всем, впрочем, как и везде.
- Ну, а что же они не ловят-то тогда их тут у вас в Териберке? – не унимался Саша.
- А это надо у них спросить. Крабы так размножились, что уже рыбу местную начали жрать. А этим всё денег мало. Прям как при опритчине всё , один в один.
У Андрея зазвонил мобильный телефон.
- Да…  Я вас не понимаю…  Говорите по-русски…  Да. Нет, я не понимаю, - сказал он в трубку, и прервал звонок.
- Одни Китайцы. Хоть бы по-русски научились говорить. Нет же по-китайски шпарят и всё тут! – возмутился Андрей вслух.
- А по-английски мало, кто может? – спросил Саша.
- По-английски я тоже не особо, - ответил Андрей.
- Надо учить, - сделал вывод Саша.
- Ничего, скоро тут, либо мы Китайский выучим, либо Русский уже не понадобиться вообще, - пошутил Андрей.
- И самое интересное, что это уже скоро может перестать быть шуткой, - с грустью добавил Саша.

Впереди их ехал рено Сандеро, с мятым задним бампером. Его левая часть была оторвана, и дребезжала на ветру, как кусок тряпки.
- А, что это у него сзади трепещется? – спросила Нина.
- А это бампер у него оторван слегка, - объяснил Саша.
- Да тут за сезон многие себе бампера отрывают. Я вот пока ещё, тьфу, тьфу, тьфу, - придал красок увиденному Андрей.
- Так, что же он не починит? – не унималась Нина.
- А, какой смысл чинить, если зима только ещё в самом разгаре? – с улыбкой на лице спросил Андрей.

Они въезжали в новую Териберку, оставив старую по правую строну.
- А вот этот проём в скалах сделали, когда добывали гранит для Санкт Питербурга, - сказал Андрей.
- А зачем его отсюда туда за полторы тысячи километров возить? – усомнился Саша.
- А тут красный гранит. Им набережную на стрелке в Питере облицовывали.
Саша не отреагировал на его слова. И Андрей тогда продолжил:
- Завтра будет первый полярный день. И, если взобраться на какую-нибудь высокую скалу, то можно увидеть краешек солнца.
- Так, что же это, полярная ночь, уже кончилась? – удивился Саша.
- Конечно. Она третьего Декабря всегда кончается.
- А почему тут такие проблемы с гостиницей? – поинтересовался Саша.
- Ну, хозяина её посадили, поэтому наверно. Без него там расслабился персонал.
- За что? – спросил Саша. Он не смог заказать номер в гостинице, потому, что там было всё уже занято. Но, в конце декабря на сайте гостиницы было написано, что администрация извиняется и просит позвонить всех, кто бронировал номера, так, как вся информация утеряна. Тогда Саша подумал, что это связано с каким-то рас….вом. Но, как теперь он догадывался, всё это могло произойти из-за проверок полиции.
- Так ведь он у нас тут ещё и директор, закрытого несколько лет назад, рыбзавода. Он хотел его возродить. Поэтому и посадили. Нормальный мужик, у него ещё и сеть химчисток в Мурманске. Нельзя нам тут рыбу ловить. Запрещено. А он пытался делать что-то. В рамках закона разумеется. Не понимал, что в стране созидание опасно, а точнее оно просто запрещено.
Они проезжали, как раз мимо развалин рыбзавода, который стоял на причале. Он был от них по правую руку. Сразу за ним, виднелся двухэтажный барак, с православным крестом на крыше, а за ним маленькая, похожая на беседку, сколоченная из грубых досок, часовенка, с крестом поменьше.
Они ехали уже по новой Териберке. Но все молчали, словно машина шла по полю боя, испещрённому ранами от взорванных снарядов, кое где дымящемуся и усыпанному трупами былых событий.
Машина проехала мимо опустевших, сияющих чёрными дырами пустых окон, трёхэтажных бараков.
- А вот здесь слева у нас хлеб завод. Очень советую. Там хороший хлеб, как при СССР. Помните наверно? – нарушил тишину Андрей.
Впереди показалась группа ярких, пятиэтажек, покрашенных, каждая в свой цвет, формирующих собой некое замкнутое пространство, внутри которого была трёхэтажная, действующая, в отличие от старой Териберки, школа, жёлтого цвета.
- А ведь Териберка это от Лопарского слова Терь, - сказал Андрей.
- А, что это по-лопарски? – спросил Саша.
- Край земли.
- Территория, наверное, родственное слово? – предположил Саша.
- Территория? Это же Европейское слово, - усомнился Андрей
- Ну, и что? Лопари и есть Европейцы, - упёрся Саша.

Андрей припарковал машину, возле пятиэтажного, кирпичного дома, со сдутой на углах, сильными ветрами, штукатуркой, за которой был источенный глубокими шрамами, красный кирпич.

- А вы не могли бы нас и обратно довести? – спросил Саша.
- А когда?
- Пятого, часов в восемь.
- Полдевятого устроит?
- Да, - согласовал Саша.
- ну, вот и славно.
- Надо Нине позвонить, - сказал Саша и достал телефон.
- Не надо, я сам, - ответил Андрей и сам набрал её номер.

- Да. Привёз…  Всё нормально…  Дорога? А, что дорога? Как всегда. Ну, сегодня, вроде ничего, спокойно, - слышал Саша фрагменты разговора.
Наконец, Андрей закончил разговор и сказал:
- Сейчас она придёт. Давайте пока разгрузимся. Ей идти тут всего ничего.
Все вышли из машины и подождали, пока Андрей вытащит сумки.
Вскоре, вдалеке показалась фигура женщины, направляющаяся прямо к ним. Это была та самая Елена, хозяйка квартиры, которую Саша забронировал ещё два месяца назад, еле успев, так, как места таяли буквально на глазах.
- Добрый день. Замоталась я сегодня совсем. С квартиры на квартиру бегаю. Сумасшедший день какой-то, - сказала она и повела всех в крайний подъезд, возле которого и остановил машину Андрей.
- Скажите, а до водопада далеко? – спросил Елену Саша.
- До водопада не далеко. Вон туда, по тропинке идите всё время и дойдёте. Давайте сначала я вам квартиру покажу, и ключ отдам, - ответила молодая женщина, лет тридцати пяти, семи, на вид.
- Давайте, - согласился Саша. И все они вошли в подъезд.
- Тут у нас собака старенькая живёт. Не пугайтесь её. Она, в общем-то, умненькая. Просто, старенькая очень, и поэтому лежит всё время тут, спит, - предупредила Елена постояльцев.
- Да мы и не боимся. Я вообще собак люблю, - смело ответил Саша.
- Ну и славно. А на водопад идите лучше прямо сейчас, - сказала Елена.
- Почему? Мы завтра хотели, - попытался возразить Саша.
- Потому, что погода хорошая очень. А у нас это не часто. Да и меняется она мгновенно. Вы вот на три дня приехали, и не факт, что они будут спокойными. У нас снег-то, по сути, только вчера выпал, - предупредила Елена.
- А, что тут у вас, как я понял из интернета, много китайцев? – спросил Саша.
- Да. Русских, если честно, то и нет совсем, - улыбнулась Елена.
- И, как они ведут себя? – спросила Нина, она шла за Сашей по лестнице, пустив вперёд его и хозяйку.
- Да, как вам сказать? Плохо не совсем, то слово. Они не хулиганят. Нет. Тут другое, - начала она объяснять, продолжая движение явно на последний этаж, многоэтажного по местным меркам дома.
- Шумные очень? - спросил Саша.
- Да, и это тоже, - ответила хозяйка, открывая дверь квартиры, находившуюся действительно на последнем этаже.
- Вот, проходите, - добавила она, справившись с замком новенькой двери.
- Какая аккуратненькая квартирка, - отметила Нина, входя третьей в крохотную прихожую.
- Да, мы тут успели перед вами, как раз ремонт сделать, - не без чувства гордости, ответила Елена.
- Так, что же Китайцы? – продолжил незаконченную тему Саша.
- Ну, они, неаккуратные очень. Могут, например, под стол плевать. Не говорю уже о том, что пукать и рыгать. Но для Европейцев это нормально. Поэтому остаётся только мусор под столом. А в остальном вполне нормальные люди. Правда, пытаются иногда с предоплатой голову морочить. Но, ничего, мы уже научились с ними бороться.
- А ещё, говорят, что они очень обижаются, если не видят северного сияния, - добавил Андрей.
- Да. Бывает! Как дети они. Словно в стоимость проживания уже оно входило, - улыбнулась Нина.
- А у вас интернет есть, - спросил Сашин сын.
- Есть. «Край земли» называется. Пароль четыре единицы, и четыре двойки.

Их было четверо Саша с сыном и Нина, с дочкой. Жить в данном составе, в однокомнатной квартире было не совсем комфортно, учитывая разнополых детей. Но, к тому времени, других вариантов не было. Поэтому пришлось принимать то, что было и радоваться, так, как сама по себе квартира была, судя по фотографиям, очень уютненькой.
На кухне были обои, с повторяющимся рисунком Мулен Ружа, и Эйфелевой башни. Ванная комната, явно недавно отремонтированная, светилась чистотой и новизной. Вот только как именно расставлены диваны, и каково их реальное количество, Букин ком, подозрительно умалчивал.
- Ничего, может быть найдётся другая квартира.
- Нина, я тебя умоляю! Ты посмотри, там мест во всём посёлке нет. Нигде. Ни на базе отдыха «86» причал, ни в двух, трёхкомнатных квартирах, которые сданы все, несмотря на то, что там нары двухэтажные по стенам стоят. Всё, всё занято! И мест не просто нет, а нет, со знаком минус! – попытался успокоить Нину Саша.

Поезд шёл из Москвы один день и две ночи, и сегодня утром их подобрал водитель лады приоры, который и должен был осуществить доставку их немногочисленной экспедиции в Териберку. Он позвонил Саше, когда поезд был ещё только в Коле, от которой до Мурманска всего пятнадцать минут.
В Москве Саша проплатил аванс за квартиру, чтобы быть спокойным за то, что им теперь точно уже есть, где остановиться, ведь билеты на поезд, к тому времени уже были куплены. Ещё тогда он понял после разговора с хозяйкой, как она похожа на Нину. Дело в том, что перед тем, как он перечислил ей шестьдесят процентов от стоимости проживания, она появилась у него в друзьях в Вотсапе. И на фото, она была не одна, а со своим мужчиной. У Елены были яркие рыже-красные волосы, а мужчина с бородой.
- Смотри Саш, как мы похожи! – заметила первой это сходство Нина, когда он, при встрече, показал ей фотку в Вотсапе, хозяйки квартиры в Териберке.
- И точно! – согласился он, поглаживая свою бороду, слегка удивившись тому, что сам первым это не заметил.
- Ой, ну, надо же! Смотри и её мужчина тоже с бородой, как и ты! – продолжала она разглядывать фото.
Почему-то Саша воспринимал всё это, как должное. Нет, он не был равнодушен к этому. Нисколько. Он, так же видел в данном сходстве некий знак, который его нисколько не удивлял. И только потому, что, видимо он очень давно шёл к этому. Нет. Не к знаку, а скорее к данной встречи. Несмотря на то, что он и раньше знал Нину много лет, он никогда не думал, что вот так вот, когда-то, вдруг поедет именно с ней на Север.
И он, и она были разведены достаточно давно. И ему, неоднократно пытавшемуся найти свою половинку, так и не удавалось это. Все последние годы он искал встречи с тем человеком, который создан для него, надеясь, что и сам, в данном случае так же подпадёт под это требование для той незнакомки, которая ждёт его, где-то на жизненном пути.
Но, чуда не происходило, а годы уходили. Кто-то был близок ему по духу, кто-то даже мог терпеть его, со всеми странностями и привычками, которых, как известно, к пятидесяти годам набегает много. Но, не было ни одного человека, которого бы он мог заинтересовать собой настолько, чтобы тот, в свою очередь проявил бы неподдельный интерес к нему. Не поверхностный, сиюминутный, а такой, который позволяет не просто помнить о нём, как о мужчине, а ещё и переживать за него, знать все его проблемы, и даже вот так вот, сходу решиться поехать на край света.
- Я с тобой хочу быть. Мне даже не важно куда ехать. Лишь бы ты был рядом. Юг, Север, Марс - не имеет значения  - с улыбкой ответила она ему месяц назад, на его предложение поехать на берег Баренцева моря.
Он был в Териберке летом с сыном, доехав до неё из Москвы на машине. Тогда он и подумать не мог о том, что приедет сюда ещё раз. Но, побывав один раз, не мог не вернуться сюда ещё. И, эти зимние каникулы были, как никогда подходящими для данной поездки. Летом он не оставался тут на ночлег. Жили они в Мурманске, и ездили на машине везде, где только можно было проехать без пропуска, оформленного в ФСБ.
Тогда Саша приметил гостиницу на берегу старой Териберки, под названием «Терь». И она осталась в его памяти. Внешне она напоминала арктическую станцию, куда полярники приезжают на работу, вахтовым методом. И ему казалось, что зимой тут очень, и очень холодно, раз летом, в начале Июля, ещё лежал снег на скалах, и сопках, у подножия которых и располагался посёлок.
 Саша искупался тогда в Баренцевом море, и оно пленило его. На улице было около пяти градусов не больше, но вода оказалась теплее. Сын не понял этого жеста. Да, и саму эту холодную, северную природу не особо поддержал. А фотографии, которые сделал Саша своим Индийским телефоном, каждый раз выкладывая свежие в социальных сетях – практически никто не оценил.
- Что это за разруха? – читал он в комментариях.
Или, полное недоумения:
- Где это? Зачем ты туда приехал?
- Ты там не замёрз? Зачем тебе всё это? – спрашивали ледяные, Столичные жители.
Но, Саша не замёрз. Более того. Холодные воды Баренцева моря, граничащие с ледовитым океаном, так сильно взбодрили его и придали энергии, что ему не хотелось уезжать обратно в Москву. Ведь это был конечный пункт его летнего путешествия. Он шёл сюда долго. Сначала съездив в Выборг, и по окрестностям Санкт Петербурга, позапрошлым летом. Затем, в Кириллов, но, уже зимой. И только уж затем, решившись на грандиозную по его меркам экспедицию, сначала доехав до Кеми и Соловков, и оттуда, одним, последним броском, стремительно долетел до Мурманска, где, бросив якорь на три дня, уже поездил спокойно по окрестностям, добравшись до побережья.
И, сейчас, в новогодние каникулы, эта его поездка была не просто путешествие. Скорее воссоединение с самим собой, с тем, которым он был на самом деле, всю свою жизнь, пытаясь выдавать себя за кого-то другого. Стремясь заработать больше денег, добиться какого-то, никому, кроме его самого, не нужного положения в обществе, которому было наплевать на него самого, как на личность, и гражданина. Профессия его исчезала прямо на глазах, впрочем, как и многие другие с лица этой страны. И ему нужно было найти себя снова. Север хотел помочь ему в этом.
Нина появилась совершенно случайно в его жизни. Точнее она всё время жила где-то рядом, не показываясь в социальных сетях. Но её присутствие он ощущал постоянно. Последний год он вообще жил один, уже и не имея никакого желания с кем-либо заводить отношения. Он просто поздравил её с днём рождения в контакте. А дальше всё произошло так стремительно и, что удивительно, настолько естественно, что он не на секунду, не усомнился в том, что тут может быть, что-то новое, чего ещё с ним ни разу не происходило, а не какой-то повтор того, что уже много, много раз постигало его.
* * *

Вернувшись из пешего похода до водопада, вся их экспедиция была не просто голодной, но и смертельно уставшей. И от того, что дети устали больше всего Саша, понимал, что близится час бунта. Тот момент, когда усталость берёт верх и начинается развал того микроклимата, который возникает в команде сам, непроизвольно только лишь из-за общей цели. Но, когда достижение её требует уж слишком много сил, несвойственных тому, чтобы тратить их, находясь на отдыхе, может произойти разрушение.
- До старой Териберки не поеду. Бензина мало, да и согревался я часто, - ответил водитель снегохода, который только что остановился подле распахнутого гаража, перед брошенными на произвол судьбы санями, занятыми «случайными» пассажирами, которые скорее всего было всего лишь на всего его собутыльниками в процессе многократных, проведённых сегодня в течении дня, согреваний.
- Сейчас я Ромке позвоню, - вдруг осенило Наташку, и она даже схватилась рукой за голову, как бы сама, удивляясь своему тугодумству.
- А, что Ромка-то!? Небось, телек на диване давно уже смотрит, после вчерашнего, - сказал, поудобнее устраиваясь на санях Петрович.
- Погоди Петрович. Сейчас узнаем, - ответила ему Наташа, махнув в его сторону свободной, оторванной от головы рукой.
- Не поедет он. У него голова болит после вчерашнего, - сказал Мишаня.
Ничего не ответила Наташка, а только отошла вглубь гаража и скрылась там, словно не хотела, чтобы её заподозрили в каком-то тайном сговоре с Ромкой. Но, из гаража доносились изредка какие-то еле уловимые им сквозь рокот мотоциклетных моторов – фразы:
- Нет, только в Териберку.
Или:
- Нет, не Китайцы. Всего четверо их.
Или:
- Поесть хотят. Да. Голодные они.
Наконец она показалась в проёме гаражных ворот с видом победителя, и молча, застыла, облокотившись на притолоку проёма.
Только сейчас Саша заметил, что ей всего лет двадцать семь, не больше, но из-за тёплой, рабочей одежды, надетой на неё, она выглядит не просто бесформенной, но и гораздо старше. Плюс ко всему ещё и жёлтый свет от единственной лампочки под потолком гаража, который, как бы подытоживал весь её образ, придавая таинственности своим полумраком.
- Ну, что Наташ, как Ромка? Жив ещё? – спросил Петрович, слегка повернув свою голову в её сторону, и чуть-чуть опрокинув её назад, так, как она стояла несколько позади его.
- Да, сейчас только до гаража добежит и подъедет, - ответила она, не столько Петровичу, сколько Саше, возле которого, но несколько поодаль стояла вся их экспедиция. Нина с дочкой, и Сашин сын, чуть-чуть поодаль от них.
- Подождём чуть-чуть, - сказал Саша Нине, подойдя к ней поближе.
Не прошло и пары минут, как из гаражей, расположенных несколько хаотично, словно их разбросало ветром по берегу Баренцева моря, выскочил на полном ходу, какой-то огромный джип, неизвестной национальности.
- Он? – спросил Саша, как бы всех сразу.
- Нет, у него не джип. И он так быстро не смог бы, - ответила Наташка.
Прошло ещё минут пять, шесть, и с совершенной другой от гаражей стороны, подкатил маленький, явно Корейский минивен, на огромных колёсах, приспособленных для езды в тундре.
Он сделал круг почёта вокруг двух групп «отдыхающих» на берегу Баренцева моря. Одна группа отдыхала уже явно давно, так, что её даже несколько развезло и разморило от длительного отдыха. Другая же, только лишь встала в сторонке, чтобы просто перевести дух, после дальней и очень сложной экспедиции.
Петрович не повёл и глазом, когда минивен остановился, несмотря на то, что фары его светили практически ему в глаза. Но свет вдруг, резко рассеялся из-за стремительно повалившего с неба снега. Началась пурга. Мишаня слегка прищурился, но, так же не отвёл своего взгляда. Наташка, же, убедившись в том, что такси подано, скрылась, словно улитка в своём домике, в гараже.
Саша подошел к правой, водительской двери минивена. Колёса его были настолько велики, что Сашино лицо, находилось как раз на уровне Ромкиных глаз. И, если в Москве, рядом с его подъездом парковался точно такой же минивен, и выглядел там, мягко говоря, неестественно, то тут, он казался единственным, приспособленным для данных природных условий транспортным средством.
- До старой Териберки нас четверых надо. Поесть хотим, - коротко сказал Саша.
- Залезайте, - ответил с высоты своего сиденья Ромка и скоропостижно вывалился наружу из кабины, чтобы помочь открыть пассажирам откатную дверь по правому борту своего северного «крейсера».
- А почём возьмёте? – поинтересовался Саша, стараясь предвидеть любые неприятности заранее.
- Четыреста, - небрежно ответил Ромка.
Саша знал, что цена триста. Но торговаться не стал. Ведь он сдёрнул водителя из мягкого кресла перед телевизором.
- Хорошо, - подтвердил Саша, и только тут заметил, что под правым глазом у того, огромный, совсем ещё свежий, только начинающий разрастаться фингал. Он, даже был не столько под самим глазом, а скорее уже полностью сомкнул кольцо его окружения, организовав некую блокаду.
Да, лихой сегодня водитель, но другого нет, подумал Саша.
Нина и дети пролезли назад, на широкий, четырёхместный диванчик, а с краю примостилась она сама. Ромка широким жестом запахнул за ними откатную дверь, которая с грохотом закрылась. Саша вскарабкался на правое от водителя, пассажирское место. Посадка была даже ещё выше чем в джипе, с той разницей, что у данного минвена не было огромного моторного отсека, и его морда от того выглядела плоской и невыразительной.
Наконец, когда все устроились в машине, Ромка сел за руль, и они тронулись с места. Как только машина выехала из-за дома, метель с новой, ещё большей силой навалилась на посёлок, стараясь его засыпать до самого верха, как бы оправдываясь тем самым перед приезжими на новогодние праздники, в том, что настоящая зима, в этом году началась слишком поздно. Не в Сентябре, как положено, а только в Декабре, и если быть точнее, то в самом его конце.
Метель набирала силу. И видимость вдруг, резко сократилась до пятнадцати метров. Ромка выехал из новой Териберки и держал путь в сторону причала. Вдруг, справа из-за рваных дыр в снегопаде, стремительно проделываемых северным ветром, им всем, стал виден, сначала, какой-то непонятный, бесформенный предмет, вросший в обочину дороги, а потом, буквально через пару мгновений все поняли, что это, всего лишь на всего, слетевший с дороги, в кювет, джип.
- Еще один слетел, - спокойно сказал Ромка, и, проехав чуть вперёд, остановился, прижавшись по возможности правее к обочине, параллельно ему.
Это был, как раз тот самый джип, что пролетел мимо ожидавших Ромку «полярников», минут пять назад.
Он открыл правое окно, подле которого сидел Саша и крикнул через него на улицу, подошедшей к его машине справа девушке.
- Машка, ты за рулём была? – но его слова унесло сразу же, куда-то далеко в сторону старой Териберки.
- Что? – не расслышала его слов Машка.
- Говорю, ты слетела? – проорал свирепо, лыбясь Ромка.
- Нет, не я, - испуганно ответила она.
К ней подходил, сопротивляясь ветру, вывалившись из кабины джипа, мужчина, наверно её муж.
Ромка, не расспрашивая дальше, вылез из кабины и, молча приняв из её рук трос, который она вложила в его протянутую, правую руку.
Он деловито стал его пристраивать один его конец к крюку своей машины, отдав, одним взглядом договорившись с подошедшим мужиком второй его конец ему.
Дело было сделано моментально. И вот уже Ромка сидел за рулём и собирался рывком «дернуть» джип из снежной западни.
В его руках минивен не так, чтобы очень быстро, но и не медленно, взял с места, и, когда трос натянулся, он дёрнул джип из кювета. Но, безрезультатно. Минивен безпомощно отбросило назад.
- Партфиндер, - констатировал Саша.
- Да, сволочь, тяжеленный, - ответил Ромка.
Ромка тем временем ещё раз откатился на исходную, и с тем же результатом дёрнул «чемодан», завалившийся в кювет, но, с абсолютно тем же результатом.
- Так бампер можно легко себе оторвать, - сказал Саша.
- Не оторву. У меня усиленный.
- А вы попробуйте плавно, - предложил Саша, понимая, что его предложение выглядит бесполезным.
- Плавно думаешь!? А, что!? Давай! – вдруг согласился Ромка, и откатился на пару метров назад, на исходную.
Затем он очень медленно, в натяг, тронулся с места и стал буксовать. Сначала, как-то вяло, затем всё более и более неистово, зарываясь в свежий дорожный накат.
- Не, не выходит. Тяжёлый сука! Ну его на х…й! - со зверской улыбкой, сказал Ромка, и откатился на исходную, поставив минивен на ручник, и выпрыгивая в мягкий, свежий снежок на дороге.
- Давай отцепляй! Не тянет моя твой грузовик! Слабая она у меня, как женщина, - сказал он и принялся отсоединять трос от своего заднего крюка.
Водитель Партфиндера, с грустным видом вышел из кабины своего лихого внедорожника и принял второй конец троса из рук Ромки, другой обнимая Машку за плечи.
- Тут тебе трактор надо ловить. Думаю, даже джип не вытянет. Бросай до завтра и домой иди, благо, что не далеко отъехал, - констатировал Ромка и тут же оказался в кабине своего северного «вездехода».

- Там только одно место есть, где можно поесть. Но, я вам скажу, там не пробиться, - предупредил Ромка.
- Я читал в интернете, что надо заранее заказывать всё. Но, если сегодня не получиться, то можно на завтра записаться.
- На завтра!? Не думаю, - не поддержал Сашину идею Ромка.

* * *

Они спешили дойти до водопада засветло. Это был первый день в зимнем заполярье для всех. Дети были практически одного возраста. Дочке четырнадцать лет, а Сашиному сыну уже пятнадцать. Они не отличались особым многословием. Поэтому все шли молча. Только изредка Саша корректировал направление, или комментировал провозимых мимо них на минивенах группы Китайцев. Некоторые, самые выносливые из них, шли пешком, проваливаясь в снег. При небольшой его глубине, ступать каждый раз утопая сантиметров на десять, двадцать, всё же было не очень комфортно, и усталость незаметно подкрадывалась к ним. Китайцы выглядели гораздо более подготовленными, чем они. Но, снегоступов не было ни у кого.

Когда они готовились в Москве, к этой поездки, им было очень трудно определить тот тип одежды, что предстояло купить в дорогу.
Вся одежда современных городских жителей напоминает скорее снаряжение путешественников, альпинистов, или обмундирование спецназовцев. Зародившись в суровых буднях путешествий, она обросла крючками, молниями, застёжками, кнопками, замочками, карабинчиками и карманами для раций. Светоотражателями и дырочками для вентиляции. Надписями в виде военных маркировок, или номерами воинских частей, и авиационных полков.
Раньше, примерно лет сто назад, когда природа ещё не была побеждена настолько, насколько она сломлена сегодня, одежда имела более спокойный, и не такой агрессивный к окружающему миру вид. Теперь же, когда все закутки земного шара истоптаны любопытными туристами, одежда является их продолжением, в той ненависти к природе, что таится в каждом из нас.
Мы больше не боимся ночного леса, шторма с молниями на море, урагана, и вечных льдов, усыпанных голодными, белыми медведями. Телевизор заменил их нам своим виртуальным миром, научившим такому же виртуальному, как и он бесстрашию.
 Теперь мы не боимся ничего. Ни смерти, ни жизни. Мы все давно мертвы, и существуем вне жизни, в придуманном нами же мирке, где во плотимы все наши тайные желания, все извращения нашего больного разума. И поэтому моментально гибнем, как мухи под мухобойкой, столкнувшись с проявлением реальности.

Саша с Ниной стояли перед выбором, отказавшись от всего городского. Они решали, одеться в туристически-походное снаряжение, или выбрать горнолыжно-сноубордический вид. Их объединяло желание гармонично влиться в ту холодную северную природу, но, не сливаясь с ней, а, скорее наоборот, держась особняком, тем самым, как бы говоря, что они не собираются нарушать её суровое спокойствие, и пришли не для того, чтобы разрушить, а наоборот, сохранить её в своей памяти, впитав в себя.
- Может в Декатлоне? – предложила Нина.
Саша считал, что можно сэкономить, не покупая полностью куртки и штаны с сапогами, отделавшись всего лишь термобельём. Но, шло время, и Декатлон брал своё. Сперва пробравшись в гардероб Нининой дочки, а затем и в Сашин. Сыну же покупала одежду его мама, с которой Саша, вот уже лет восемь, как был разведён. Но и её, все кривые дорожки привели в тот же самый магазин, где, как все очевиднее с каждым днём становилось Саше, и закупаются все полярные экспедиции.
Нина сделала выбор на сноубордистской одежде, и Саша согласился с ней. А аргументом послужили жёлтые штаны, купленные первыми для её дочери. Вторые купил Саша. Но Нина нашла себе горнолыжный костюм в интернете, и заказала его. И самое главное, что притягивало её в нём, это жёлтые штаны. Теперь, несмотря на то, что он и был куплен не в Декатлоне, он не выпадал из всеобщей цветовой гаммы экспедиции.
Только мама Сашиного сына никак не могла согласиться с выбором всех остальных членов экспедиции, пытаясь всё же делать акцент на туристическом снаряжении, не соглашаясь со спортивной направленностью путешествия. Но, благодаря заданному, уже к тому времени общему цветовому настрою, и она купила ему пусть не жёлтые, но бежевые, ближе к жёлтому, не сноубордические и не лыжные, но не менее тёплые, туристические штаны.
Тем самым, в путешествии, их объединял теперь один цвет. Тот, благодаря которому человек был очень хорошо виден сверху на кристально чистом, белом снегу. Да. И вообще, все они очень современно, по-спортивному, выделялись на фоне белого заполярья, становясь от этого более фотогеничными и придающими радости всем этим местным, уныло белоснежно-серо-небесным тонам.
- Пап, смотри какая помойка! – удивлённо сказал сын, даже и не останавливаясь, стараясь держать темп путешествия.
- Странно, как будто у них тут мусор не вывозят даже, - так же удивилась Нина.
- Будто им всем наплевать на то, что к ним весь Китай приехал. Неужели им не стыдно? – не переставал удивляться Саша.
Мимо них пробежала собака, не обращая никакого внимания ни на них, ни на завязший уже практически до середины дверей, в снегу джип с китайцами.
Другая группа из Китая, проходя мимо автобуса, дружно пристроилась к нему и принялась мужественно, словно на стройках пятилетки, еще при Мао Дзе Дуне, толкать его сзади враскачку, под громкие команды тут же зародившегося в их толпе, активиста.
- Хорошо, что мы не Китайцы, а то так бы вот толкали и толкали автобусы на всём протяжении  пути к водопаду, - пошутил Саша.
- А ты заметил, как у них всё организовано? Только Русские идут поодиночке, или небольшими группами, - сказала Нина.
В этот момент, сначала застрявший, раскачиваемый китайцами автобус, с высыпавшимися из него, словно бисер пассажирами, а затаем и их самих, продолжающих идти всё дальше и дальше несмотря ни на что – обогнал огромный джип с тонированными стёклами, с Питерскими номерами.
- Вот! Это всё потому, что наши всё больше на джипах, и прямо из-за дома. А Китайцам ещё самолётом лететь пол страны, сначала своей, а потом России. Поэтому они и вынуждены объединяться тут, набиваясь в арендованные автобусы, чтобы добраться до цели, - сказал Саша.
-  А, какая у них цель?
- Не знаю, какая Нин. Но, думаю, что если они, прежде чем захватить приморье, Сибирь, и дальний восток, тоже там накапливались в автобусах, маскируясь под туристов.
- Они ещё не всё захватили, - возразила Нина.
- Так и тут тоже только начало. Всё ещё впереди.
Со льда замёрзшего озера, к ним стремительно приближался снегоход, к которому были прицеплены огромные металлические сани с пассажирами, рассчитанные человек на восемь, не меньше. Снегоход пытался пробираться по снегу, между крупными гранитными валунами, иногда заезжая на их подножье, занесённое снегом. И ему удавалось протискиваться между ними. Но, вот он, заехав на группу камней, наваленных прямо на его пути следования, опасно накренился и завалился на бок. Пассажиры, словно муравьи, на фоне белого, свежевыпавшего снега, рассыпались вокруг устоявших горизонтально саней, и стали подходить к снегоходу для того, чтобы помочь его перевернуть.
Им всем явно было весело. С третьей попытки снегоход встал на гусеницы и лыжи. Все расселись на свои места, и водитель продолжил свой, довольно-таки экстремальный путь. Но, не проехав и пятидесяти метров, всё снова повторилось.
- Вот ведь резвятся тут местные! – заметил Саша.

Когда они подходили к водопаду, у Саши, не смотря на то, что он старался идти во главе «экспедиции», уже совсем не было сил.
- Смотрите! Он весь замёрз! – удивлённо констатировал он.
И действительно, ещё пару недель назад, бурный, действующий водопад, был полностью замёрзшим. Множество озёр, расположенных на сопках, выше уровня моря, перетекая одно в другое, подкрались в данном месте прямо к единственной расщелине в скале, и стекали, через неё здесь с высоты примерно семнадцатиэтажного дома, в море.
Масштаб совершенно не угадывался, так, как на всю ту даль, что открывалась человеческому глазу не было никаких со масштабных человеку ориентиров.
Дальше за скалой виднелся небольшой пляж, в форме ракушки дальневосточного гребешка. Он был каменистым. И отсюда казалось, что камни эти размером не более шестидесяти сантиметров. Их широкая, чёрная полоса, шла вдоль берега моря. Дальше вглубь пляжа, все они белели, покрываясь снегом. Видимо это и была линия отлива, который теперь на их глазах, превращался в прилив.
Они, как дети полезли на скалу у водопада, чтобы сфотографироваться на ней, на самом краю света.
На другой, противоположной стороне водопада, скале, вдруг, словно сам по себе, выбился из расщелины и забился на ветру, Японский флаг.
- Папа смотри, там флаг Японский, кто-то размотал!
- Странно это очень. Откуда здесь могут быть Японцы.
- И Китайцы вереницами ходят, - дополнила краснощёкая от мороза Нина.
- Ну, их нафиг! Сейчас спустимся вниз, и я пойду на Роллинг стоун бич.
- Куда? Куда?
- На Роллинг стоун бич Нина. Это тут так пляж тот, который за вон той скалой, которую Японцы оккупировали, называется.
- А ты откуда знаешь? – спросил сын.
- А я в интернете посмотрел, прежде чем ехать сюда.

* * *

- Вот, здесь, при въезде и направо, - сказал Ромка, круто выруливая вправо, прямо в свеже прорубленные джипами сугробы.
- Разве здесь? – удивился Саша, дикости самого того места, где был расположен ресторан.
- Да, именно тут. Вот он, - ответил Ромка и припарковал параллельной парковкой свой минивен, рядом с другими припаркованными джипами.
- Но, цены тут, мягко сказать – Московские, если не выше! - предупредил он, таинственно закатив глаза.
- Нам некуда деваться сегодня больше. Один раз можно и по Московским, - согласился Саша.
Перед их глазами открылась следующая картина:
Одноэтажный, бревенчатый сруб, с практически плоской крышей, и огромными, почти уже витражными, судя по размерам, глухими, не открывающимися окнами в стенах.
Через них легко можно было понять, что внутри не просто людно, а скорее даже, по-шанхайски тесно.
Все стали вываливаться из машины и словно Американцы на луне, коснувшись земли и слегка подпрыгнув на новой, незнакомой им почве, пытались сделать первый шаг в сторону того места, где их могло ждать что-то очень приятное, особенно для их желудков.
Поднявшись на огромное крыльцо, граничащее с бескрайней, открытой всем ветрам, не имеющей никакого навеса, верандой, они стали по очереди входить в теплое помещение ресторана. Отдалённо напоминающего некую придорожную харчевню для дальнобойщиков, расположенную, где-то, на подступах с границей России, со стороны Китая.
Пахнуло чем-то напоминающим наличие жизни. Причём жизни бурной, стремительно развивающейся, и молодой. Тут пахло всем сразу. Едой, потными телами, рыбой, салатами, чесноком, мясом, и дровами. Все, кто находился в помещении - ели. Причём как-то ожесточённо сосредоточенно и напряжённо. Столов явно не хватало. Здесь легко бы поместилось ещё, как минимум, парочка. Но центр зала пустовал. Те же столы, что имелись по его периметру, были длинной не менее пяти метров каждый. Некоторые даже были составлены вместе, тем самым позволяя разместить за собой целый автобус Китайцев за один раз.
Да-да, именно Китайцев. Кроме них, здесь были только Саша с Ниной и детьми, Ромка, быстро снующие официантки, и лысеющий мужик за барной стойкой, в мохнатом свитере без горла, заправленным в чёрный комбинезон портового рабочего.
У Саши закружилась голова. Нет, вовсе не от чувства голода. Скорее от внезапно возникшего страха быть взятым в плен и приготовленным на кухне для общего стола с туристами из такой дружественной для России страны.
- Привет Славик, - поздоровался Ромка с нервно улыбающимся человеком у барной стойки.
- Ещё привёз!? Говорил же я тебе! - продолжая так же неистово улыбаться, сказал Славик.
- Они сами попросили. А куда мне ещё их везти!? Тут же нет ничего больше! В Новой Териберке никак не откроется ресторан. Только палатку поставили и всё, - оправдывался, явно испуганный внешним видом Славика Ромка.
- У меня тут нет мест совсем! Сам посмотри, Китайцы так и прут. Мы тут, как на войне. Уже четвёртые сутки! Как только новогодняя ночь наступила, всё и началось, - слегка похихикивая, пожаловался Славик.
Он был выше среднего роста, с большими глазами и чем-то напоминал Владислава Дворжецкого, в роли генерала Хлудова, только несколько более весёлого, что ли. Начинающий лысеть, в свои неполные тридцать пять лет, он казался слишком интеллигентным для этого, забытого властью места, словно Генерал царской армии в далёком Стамбуле.
- Послушайте Вячеслав, мы не ели с самого поезда, то есть с утра! Вы не могли нас накормить хоть чем-нибудь, - сформулировал Саша.
- Поймите же дорогой мой человек, у меня повар четверо суток не спал! Да он просто убежит завтра, как только станет хоть чуточку посветлее! – отчаянно простонал «Хлудов»
- Что они там хотят!? – послышался женский голос с кухни, и в дверном проёме показалась женская фигура, с озверевшим выражением лица, и нервно бегающим глазами.
Саша испугался.
- Ну, мы готовы подождать, сколько угодно, полчаса, час, если надо, - нерешительно промямлил Саша, испугавшись её и несколько отступив.
- Ну, если только пара супов из трески и гречку с сосисками, - смилостивился Славик, утягиваемый за руку на кухню, этой появившейся, неожиданно, в дверном проёме женщиной,
- Что будем делать? – ошеломлённый, но не сдавшийся, спросил мнение у членов «экспедиции» Саша.
- Не знаю Саш. Давай пойдём лучше отсюда, - попросила его Нина.
Дети же стояли в сторонке, сами не понимая того, что такое вообще возможно в наше время, и тем более здесь, в этом сказочном месте, на краю света.
Через минуту вернулся Славик с руками занятыми тремя подносами, каким-то чудом разместившимися в них.
- Нет, даже и через час ничего не выйдет сегодня, - обречённо сказал он.
- А на завтра можно записаться? – уже потеряв все надежды, скорее из приличия, чем с верой в успех, спросил Саша.
- Что!? На завтра!? – переспросил Славик, чуть было, не уронив на пол подносы с каким-то раскалённым супом, пышущим паром.
- Да, на завтра. Если можно? – уже совсем неуверенно спросил Саша.
Ничего не ответил Славик, а только расставив все тарелки перед голодными Китайцами, вернувшись к барной стойке, молча открыл какую-то книжку и, ткнув в неё пальцем, сказал:
- Вот, что у нас на завтра!
Саша подошёл к нему и увидел плотно исписанный листок бумаги, где подробно было расписан день, буквально по минутам.
- А послезавтра? – не сдавался Саша.
- Славик перевернул листок:
- Вот послезавтра! А вот после, послезавтра! А вот…
- Не надо. Спасибо! Мы всё поняли, - сказал Саша, приняв всё же решение отступить.
- То-то же! – донеслось им в спину.

Они выходили вереницей из ресторана, как его тут называли Китайцы.
- А, кто эта женщина на кухне? – спросил Ромку Саша.
- Это сама хозяйка ресторана. Вкалывает уже второй день, как повар, без перерыва, - вздохнув, добавил Ромка, который и сам удивлялся увиденному.
- Послушайте, а, что тут у вас случилось такое!? – вдруг остановившись на полпути до машины, спросил Саша.
- Ничего не случилось. У нас всегда так. Раньше и этого не было. Тут невыгодно ничего открывать. Сезона нет. Летом, то есть народ, то его нет. Только на фестивали толпа набирается. Так это раз в два года и всего неделю. Зимой только на сияние Китай приезжает весь. И то, только на неделю, не больше. Какой смысл ради одной недели строить что-то? Вот и не развивается никто. К нам только после фильма-то и поехал народ. А раньше и знать-то про нас не знали ничего. Да и повар-то у нас не местный. Из Мурманска он. Не выдержит! Убежит завтра! Всех денег не заработаешь! - рассказал Ромка.
Что же нам делать-то теперь? – спросил его Саша.
- Ну, хотите я Ксюше позвоню? У неё есть тут что-то вроде хостела, что ли, или гостиницы. Там и еда есть иногда, когда остаётся. Но, сразу предупреждаю, цены и у неё Московские, - предложил Ромка.
- Давайте, звоните Ксюше. У нас нет выхода, - согласился Саша.
- Хорошо, - сказал Ромка и набрал номер в телефоне.
- Привет Ксюш. Слушай, у тебя там еда осталась? – начал он разговор с новой точкой питания.
- Только сосиски с гречкой есть и всё!? – переспросил он её специально для того, чтобы Саша и все остальные могли услышать всё её сегодняшнее меню.
- А крабы есть? – спросил Саша.
- Краб есть? – вторил ему Ромка.
- Говорит есть. Но, сразу говорю, цены Московские, - ещё раз предупредил Ромка.
- Нет. Ну, его нафиг. Не поедем, - принял решение Саша.
- Нет Ксюш, не поедут они. Отбой. Пока, - произнёс Ромка и прервал звонок.
- Хотя, где мы тут ещё, и когда краба-то поедим? – спросил он всех остальных. Остальные - бледные и понурые от усталости и холода, красноречиво заговорщицки молчали, глядя огромными голодными глазами и глотая слюну.
- Краба? – машинально спросила уставшая Нина.
- Слушай Рома, а давай к Ксюше махнём. Краба поедим. Хоть дети посмотрят, что это такое, - решился Саша.
- Крабов хотите? Это мы мигом! - радостно согласился Ромка, и набрал снова номер Ксюши. Со стороны казалось, что он переживает за ребят, которые никогда в жизни не ели местного краба.
- Ксюш, они краба хотят, - только и произнёс он.

* * *

- Я попробую до темноты пробраться на пляж. Идите за мной. Кто его знает, может быть, и все мы пройдем туда, - дал новое направление Саша.
Никто не возражал. И Саше очень нравилось то, что его слушают. Но, он и понимал, что не имеет права злоупотреблять этим. Ведь он командовал сейчас не для того, чтобы получить удовольствие от руководства. Он просто понимал, что должен быть один организатор и тот человек, который не просто принимает решение, но ещё и отвечает за них.
Им предстояло всего лишь обойти гору, которая казалась со стороны водопада такой маленькой. Но, человеческие следы, по мере того, как они уходили всё дальше и дальше от водопада, становились всё менее и менее видны.
Наконец Саша упал на спину, благо, что его одежда, впрочем, как и одежда всех участников «экспедиции», была настолько тёплой, что позволяла это делать.
Он лежал на спине и смотрел, как небо постепенно становится тёмным и на нём проступают северные звёзды. Но, надо было спешить. Ведь он хотел ещё до наступления сумерек, спуститься к этим, знаменитым на весь русскоязычный интернет, камням.
Тихо, незаметно, подошёл сын и сфотографировал его сверху.
- На, ещё и на телефон, - протянул ему смартфон Саша.
И, затем, подождав, пока тот сделает пару фото, забрав у него телефон, он встал, неспешно и со знанием дела, как ни в чём небывало продолжил свой путь к поставленной на сегодня цели.
Через пару минут он был у края обрыва. Невысокого, но достаточно крутого для того, чтобы вести за собой вниз всех остальных.
Постояв пару мгновений на его краю, Саша сказал сыну:
- Жди всех здесь. За мной не ходите. Я спущусь и пойдём обратно. Думаю, что там очень красиво. И начал постепенно, неспешный спуск.
Он спешил, понимая, что возможно сегодня один единственный вечер, когда он может попасть на этот пляж, и другого случая уже в его жизни не будет никогда. Небо становилось всё темнее и темнее. Надеяться на хорошее качество фотографий сделанных всего лишь на мобильный телефон, да и к тому же Китайского производства, не приходилось. А фотоаппарат брать у сына он не хотел. Ведь это была не его техника.
Сам спуск был не столько крутой, сколько непредсказуемый, своими занесёнными снегом расщелинами и ледяными подтёками на покрытых снегом камнях. Ему нужно было спуститься всего лишь метров на двадцать вниз. Словно бы он спускался по развалинам занесённой снегом лестницы с шестого этажа, кирпичного дома.
Но сама эта пологая стена из камней, была достаточно крута, для того, чтобы легко и без чувства страха пройти её. Но, зато за ней, уже начинался довольно пологий откос, весь поросший крепким, низкорослым кустарником, свойственным тундре.
Саша понимал, что силы его оставляют, а их надо оставить ещё и на обратный путь. А уж он-то и будет ещё опаснее, чем сам спуск.
На кромке скалы появились еще две дополнительные к его сыну, женские фигуры, они немного отстали т.к. проходя замершие горные озера и ручьи, дочь Нины провалилась ногой под лед. Но, слава Богу, не промокла, не достав до воды.
Вот все и подтянулись. Будет, кому меня вытягивать отсюда, если сломаю ногу. С облегчением подумал он.
Так, не спеша он дошёл до низа, наваленной из огромных валунов скалы. И только теперь ему стало ясно, что те самые камни, что лежат на самом пляже, ничуть не меньше этих, по которым он только, что спускался.
У него перехватило дух от масштабности такого маленького, издалека кажущегося игрушечным, пляжа. Здесь совершенно не работала такая вещь, как понимание масштаба.
Он, проваливаясь по колено в снегу, постепенно подходил всё ближе и ближе к тому месту, которое вот уже часа через полтора, два, должен был затопить морской прилив. На камнях лежали источенные и просоленные насквозь морем, брёвна. Он начал фотографировать тот вид, что открывался ему на море, водопад, маяк, слегка мигающий в вечернем небе своим прожектором, и ту дальнюю скалу, на которой они стояли все вместе, ещё всего лишь, какой-то час назад. Да, время здесь не подчинялось человеческой логике, впрочем, как и сам масштаб увиденного им.
Он остановился, и прислушался к шуму волн. Тот его завораживал так, словно он вовсе не на севере, а в зале кинотеатра сидит в мягком велюровом кресле, наблюдая всё это на шикарном экране, да ещё и через стерео очки.
Да, он сейчас не верил собственным глазам. Его мечта сбылась. И теперь надо двигаться дальше, к новым, и новым открытиям. А они, как он теперь понимал, чем дальше, тем сложнее и опаснее. Но, каждое приносит с собой не просто чувство удовлетворения, а ещё и знания о новом уровне восприятия мира, через суровость и мощь дикой природы.
Сегодня был его день. И он понимал, что теперь не один. И, пускай Нина не смогла спуститься сюда, хотя очень хотела и даже помышляла снова прийти на это место утром следующего дня, настолько её заворожил этот чудесный вид на бушующую темную глубокую стихию. Она любила путешествия, чувствовать и вбирать в себя природную красоту. Всматриваясь будто последний раз, пока есть возможность, пока не окунулась в урбанизированный хаос. Нина наблюдала за ним сверху, вместе с  дочкой и его сыном, и он чувствовал, что она с ним заодно. Три неподвижные тени, стояли сверху, высоко над ним, а он мог, оставаясь тут внизу, осмыслить всё то, что было проделано им за последние годы, в тот момент, когда был словно на ладони перед близкими ему людьми.
Надо снять видео. Иначе и не передать все эти звуки ветра и шторма. Подумал он.
Достав телефон Саша, снял небольшое видео, таким образом, что получилась некая панорама того места, в центре которого стоял он. Повернув камеру телефона на себя, он последние пару секунд запечатлел на нём своё лицо и отключил запись видео.
Надо было подниматься наверх. Но, теперь, это его уже совершенно не волновало, как прежде, когда он спускался вниз. Теперь он непременно знал, что сможет подняться наверх самостоятельно и без особого труда.
И, точно, так всё и происходило.
То ли он не спешил, тщательно выбирая каждое новое место, куда он собирался поставить свою ногу. То, ли сам обратный маршрут был выбран им более удачно. Он уже не думал об этом. Ему не было интересно уже всё то, что могло напрягать его, и отвлекать от тех, приобретённых им снизу мыслей.
Хватаясь за кустарник, и поднимаясь постепенно всё выше и выше, он добрался до самой вершины и теперь его отделяло от ожидавшей его команды, всего каких-то пятьдесят, шестьдесят метров
- Всё, сейчас пойдём обратно, сказал он, ещё издалека, только подходя к своим.
- Покажи фото? - попросила Нина.
- Вот, посмотри, - протягивая ей свой телефон Саша.
- Какие классные фото! Твой телефон фотографирует ночью, как днём, и это очень хорошо.
- Конечно! Он же Китайский!
- Хорошо, что ты его купил перед поездкой! Мой совсем не может в темноте снимать.
- Да, теперь за Китаем будущее, - со вздохом констатировал Саша.

* * *

Минивен нырнул мордой вниз, а затем взмыл круто вверх, когда он съезжал с центральной поселковой дороги, которая, как запомнил Саша, ещё с лета, имела песчаное покрытие, словно берег Териберского пляжа. Асфальта в посёлке не было нигде, кроме круга с автобусной остановкой. Саша подпрыгнул на своём переднем сиденье вместе со всем экипажем от сильной встряски. Это была всего лишь на всего маленькая низинка, при съезде.
- А, что это за место такое? – спросил Саша у Ромки, когда минивен перестало сильно качать и они уже явно подъезжали к какому-то, внезапно проявившемуся из темноты, вновь набравшей силу пурги, двухэтажному бараку, с маленькими пластиковыми окнами.
- А это, чёрт его знает!? Что это такое! Я сам толком и не знаю. Вот тут, на первом этаже у них дискотека бывает, а на втором, вон, куда лестница ведёт металлическая, вроде, как гостиница у них. Или, как его? Хостел что ли? – рассказал Ромка, когда, одновременно припарковав машину перед калиткой, в заборе, сделанном из металлической сетки.
Саша передал ему четыреста рублей.
Ромка, молча, взял их и тут же вывалился из машины, чтобы, словно колобок, подкатиться к пассажирской двери и помочь спуститься остальной части «экспедиции» с высокого порожка своей приспособленной к заносам по больше любого джипа, машинке.
Когда все вышли, он пошел во главе всей команды, показывая дорогу, вверх по железной лестнице, ведущей на обшитый вагонкой второй этаж. Под ней осталась запертая дверь дискотеки, расположенной скорее можно сказать в цокольном этаже, чем в первом. Стены его не были ничем не облицованы, и оставались в первозданном виде, являя всем красу кривой кирпичной кладки, набранной и разномастных, старых кирпичей.
У подножия лестницы спали пара Хаски. Они вскочили и радостно, не лая на гостей, несмотря на то, что это были новые для них люди, стали путаться у них под ногами.
Ромка, словно, и не замечая их, а лишь прикоснувшись рукой к голове одной, а затем другой собак, тем самым слегка оттолкнул их в стороны, расчищая проход для всех.
- Они добрые, - только и сказал он.
Они вошли в тамбур второго этажа.
Как ни странно, но в доме было людно. И ощущение обжитости этого разномастного на фасадах дома, стоящего в стороне, на окраине посёлка, в полной темноте, появилось сразу после того, как они открыли дверь с улицы.
Правильнее сказать, это была не столько прихожая, сколько курилка. Справа и слева стояли лавки, на которых сидело два мужика, и одна девушка.
Все курили.
Мужчины имели неестественно румяный цвет лица. На них были свитера с оленями, джинсы и валенки. Девушка же была в неком подобии платья, надетом на тёплые колготки, и в тапочках с пумпончиками.
Тёпленькие! Что мужики, что девушка. Подумал Саша.
- Здорова мужики. Привет Ирка. А, где Ксюша? – поздоровался Ромка с коллективом, явно непохожим на постояльцев гостиницы.
- Рома! Какими судьбами!? – словно бы они жили в разных городах, ответил, приподнимаясь, тот, что был явно пьянее остальных. Его качнуло, и он присел обратно.
- Ромка? Какими судьбами, в наши края!? – поинтересовался второй, который не нашел в себе сил приподняться, хотя и выглядел явно трезвее.
Было дымно.
- Добрый вечер, - поздоровался Саша, а затем и члены его команды.
- Ксюша, где-то тут бегает. Сейчас её приведу. Погоди, - ответила Ирка, выпустив тонкую струйку дыма из ярко накрашенных губ.
- Раздевайтесь пока, - сказал Ромка, и сам снял свою куртку, но обувь снимать не стал.
Все стали снимать верхнюю одежду, вешая её уже на другую, не так сильно завешанную вешалку, какими были те две, что находились за лавками в тамбуре, и к которым, из-за сидящих на них молодцов, явно из одного ларца, подойти было крайне сложно.
- Эти? – спросила, ещё издалека, внезапно появившаяся, из-за двери одной из многочисленных комнат первого этажа, выходивших в один общий, длинный коридор с входным тамбуром по центру - Ксюша.
Она была полненькая и невысокая. Её маленькие глазки моментально пробежав по привезённым гостям снизу-вверх, сканировали их. И теперь бортовой компьютер явно пытался определить их материальное положение. Но, из-за большого количества жёлтых штанов, надетых на них, явно давал сбой, не имея возможности остановиться на чём-то определённом.
- Есть краб – стригун. Будете брать? У нас он десять тысяч, - сходу, даже ещё и не успев получить распечатки выводов бортового компьютера, заявила Ксюша, явно решив действовать, применяя нападение.
- Сколько!? – переспросил Саша.
- Десять, - получившая ещё большую уверенность от Сашиного вопроса, привыкшая отвечать за свои слова, сказала Ксюша.
- А, сколько же он весит? – спросил Саша, резко удаляющуюся в сторону закромов, Ксюшу.
- Сейчас, сейчас, - только и ответила она, исчезая в одном из дверных проёмов.
Саша обернулся на остальных членов экспедиции и увидел такие же, как и у него, недоумевающие глаза.
Все молчали, желая тёплой еды.
- Вот такой у нас крабик! - сказала, внезапно появившаяся из ниоткуда Ксюша. В руках у неё застыл, поджав лапки и клешни к своему мощному туловищу, действительно огромный, своими размерами краб.
- И, что он на все семь килограмм потянет? – усомнился Саша.
- Хотите взвесим? – билась не на жизнь, а на смерть Ксюша, явно готовая убить любого ради справедливости.
- Да нет, не надо, я вам верю, - согласился Саша. Он понимал, что в ресторане, если заявлена стоимость блюда, то уже не имеет смысла торговаться о его цене, сомневаясь в весе. Но тут явно был не ресторан. Да и на простенькое кафе всё это помещение не особо походило своим внешним и внутренним видом.
- Ну, вот и славно, - согласилась с Сашей Ксюша, держа краба обоими руками перед собой, словно отрубленную голову поверженного противника.
- Скажите, а гарнир нам можно будет заказать к нему, какой-нибудь? – поинтересовался Саша.
- Конечно. Конечно. Проходите пока вон туда, а я сейчас подойду, - сказала Ксюша и куда-то понесла практически уже купленного Сашей краба.
Все прошли в маленькую, словно это был кабинет, комнату.
Посередине, занимая практически всё её пространство, стоял огромный деревянный стол, по краям него, такие же деревянные лавки. В углу, у окна холодильник. При входе тумбочка с чайником. На стене висели цветные фотографии Териберских природных достопримечательностей, в витиеватых, деревянных рамках, прикрученные саморезами, каждая в четырёх местах к стене, облицованной пластиковыми панелями.
Саша обвёл комнату взглядом, и затих.
Все расселись на лавках, кому как нравилось. Саша сел на одну с Ниной. Дети на противоположную. Нина придвинулась, с опаской осматривая помещение. На стене висел телевизор и транслировал страшные новости.
- Есть рис и макароны, - внезапно проявившись в дверном проёме, с блокнотом, в левой руке и криво заточенным карандашом, в правой, произнесла Ксюша.
- Рис. Или, кто-то хочет макароны? – спросил всех Саша.
- Рис, - тихо ответила Нина.
Дети от усталости, лишь пожали плечами.
- Что будете пить? – спросила Ксюша.
- Водка есть у вас? – спросил Саша.
Но, по выражению лица понял, что водка только для тех, кто из ларца, для остальных же только пиво.
- Нет, водки, к сожалению нет. Есть только пиво, - с деланной грустью, ответила Ксюша.
- А, какое пиво у вас? – спросил Саша, для солидности, уже догадываясь, что выбора не будет.
- Балтика и Кольское, - подтвердила Сашины догадки Ксюша.
- А Кольское, какое? – спросил он.
- Только классическое есть, - практически сделав выбор за всех, сказала Ксюша.
- Ну, тогда его, - согласился за всех Саша.
- И чай чёрный, - попросила Нина.
- А дети не будут ничего пить? – спросил Саша у детей.
- Но они был уже настолько замучены, что согласились на сок и когда им принесли вместо яблочного томатный, не имея возможности уже даже соображать от большого количества пережитых за день событий - смирились.
- Минут через десять всё будет готово, - сказала Ксюша и опять внезапно исчезла.
Не прошло и пяти минут, как на столе появилось пиво.
 Саша обрадованно принялся открывать пиво, найденной на тумбочке с чайником, открывалкой.
- А бокалы принесите, пожалуйста, - крикнул в коридор Саша, где изредка мелькала тень Ксюши, проносящаяся то туда, то обратно.

В комнату вошла та девушка, что курила в тамбуре. В руках у неё была тарелка, полная поджаренной капусты, с воткнутой в неё вилкой, и бутылка пива.
Она поставила тарелку на стол, п поставив рядом с ней пиво, села на краешек скамейки у двери.
- Мы рис заказывали, - сказал очень тихо Саша, смотря прямо на Ирку.
- Ну, и что? Мне-то какое дело? – спокойно, без малейшего удивления, сказала Ирка, и принялась уплетать капусту.
Следом за ней пришел молодой человек, подстриженный на лысо, в белом свитере, и джинсах с подтяжками поверх его, и присел на край другой лавки, напротив Ирки, поставив на стол свою, такую же полную капусты тарелку, с такой же вилкой по центру, но ещё и четырьмя сосисками на ней, бокалы, и вторую бутылку пива, того же сорта.
Ирка, словно они принадлежали именно ей, отложила пару сосисок с его тарелки в свою. Он же, открыв себе и Ирке пиво открывалкой, подобрав её на столе, подле Саши, разлил его по бокалам.
Все ели.
Но, кто-то ждал краба.

* * *

Они шли обратно с Роллинг стоун бич. У них на пути никто не встречался. Но, не успели они отойти и пятидесяти метров от кромки образованного валунами обрыва, как из-за угла скалы отделилась тень одинокого туриста.
Он стремительно шёл к цели. И она у него была ясна. Он шёл к пляжу. Но ему ещё только предстояло столкнуться с теми трудностями, которые только, что преодолел Саша. И, что самое удивительное – это был не Китаец, да и на Японца этот турист не был похож. Это был человек Славянского типа лица.
- Смотри Нин, Русский, - радостно отметил Саша.
- Ага.
- Китайцы сюда не доходят! У них сил не хватает! – сделал вывод он.
Мужчина, явно подготовленный к прогулкам по берегу Баренцева моря, не меньше, чем они сами, пройдя рядом с ними, с таким же удивлением, что и они, посмотрел на них. Они разминулись, каждый следуя своим направлением.
- Дойдёт ли в темноте? – спросила Сашу Нина.
- А, как же! По моим следам пойдёт. Но, ему будет несоизмеримо легче, чем мне. Ведь он пойдёт по проторенной дороге.
Вот уже они вышли к водопаду. Людей здесь было меньше чем всего лишь, какой-то час назад. И Китайцы постепенно начинали прореживаться Русскими, то ли тёмное время суток для жителей поднебесной не такое приятное, то ли мало кто из них оставался здесь на ночь, остановившись в Мурманске.
Они шли к своему жилищу, однокомнатной квартире на пятом этаже одного из пяти многоэтажных по местным мерках домов. Оставалось пройти ещё совсем чуть-чуть, разворотную площадку с брошенными при восхождении туристами джипами и минивенами, поселковую помойку, и берег круглого озера.
На площадке Китайский коллектив толкал очередной застрявший в недавно выпавшем снеге автобус. К ним подъехал джип. И вот уже и он вместе с многочисленными Китайцами заодно пытается вытянуть автобус из снежного плена. А они всё идут и идут, и на небе растут, словно белые грибы, многочисленные звёзды. Облаков всё нет и нет.
- А может быть именно сегодня и будет северное сияние? – предположил сын. Ведь именно из-за него он поехал на Север и очень надеялся увидеть поразительное зеленоватое свечение. Сын вырос, стал сообразительным и самостоятельным. Ему нравилось путешествовать с отцом, который много показывал и рассказывал интересного, о том, о чем никто не знал. Порой в той или иной поездке, сын улавливал неуловимое, но увиденное и прочувствованное. Он понимал, то глубокое, что сокрыто в таинственной природе, невиданных сооружениях, диковинной утвари, встречающейся на пути живности и даже в этом северном ветре.
- Быть может, - ответил Саша. У него уже не было никаких сил. И эмоции его были так же безжизненны, как и его тело.
- Оно, как раз и бывает, именно в такие дни, когда не облачно и морозно, - сказала Нина.
В этот момент сзади послышались многочисленные крики радости.
Все обернулись назад.
Бешено рыская по снегу, и заглядывая даже слегка на небо, по сугробам, взмываясь то вверх, то падая вниз ехал джип, вытянувший за собой автобус, не в силах остановиться от радости победы над стихией. Казалось, что водитель был горд тем, что именно он смог помочь этим бедолагам из Китая. Туристы же хлопали в ладоши и лопотали, что-то на Мандаринском языке, подпрыгивая, и падая от радости в снег. Ведь теперь они все могли оказаться сегодня вечером, в тёплых, Мурманских номерах.
Ночь спустилась над Новой Териберкой.
Теперь на горизонте, примерно километрах в полутора видна была яркая полоска, созданная светом малочисленным количеством уличных фонарей, и ярко освещённых окон, практически на каждом из которых стояли хоть какие-то цветы в горшках, подсвеченными вмонтированными в откосы лампочками. Весь этот разный по своей тональности свет, рождал одно сплошное зарево над таким миниатюрным северным посёлком, что казалось, что на самом деле это вовсе не заполярье, а какой-то городок на лазурном побережье Франции. И только порывы ветра, поднимающие снег с дороги, напоминали всем о том, что они на берегу Баренцева моря.
Мимо них пролетел джип-победитель. А спустя какое-то время, за ним, проехал уже на гораздо меньшей скорости, спасённый им автобус.
- Давайте отойдём, а то им останавливаться нельзя на горке – опять застрянут, - беспокоился Саша. Послушно будто по команде все сделали шаг в сторону.
Автобус ехал важно и степенно, под завязку загруженный счастливыми Китайцами, побывавшими на севере, но так и не увидевшими северное сияние.
Саша поставил на отсылку кучу сделанных сегодня фотографий, в Вотсапе. Но интернета катастрофически не было. Вся надежда ложилась на «Край земли» - адрес их фай фая, в  съёмной квартире.
Дети неимоверно устали. Но, никто не жаловался. Разве только сын Саши стал демонстративно отставать, а дочь Нины, стремительно вырвалась вперёд, тем самым показывая неприязнь к усталости, не в силах её победить.
- Смотри Нин, они похожи, но, при этом такие разные, - сказал Саша, указывая на всё больше и больше возрастающий интервал между детьми и ими.
- А мы в центре колонны, - ответила Нина и подумала, что кто-то из взрослых непременно должен замыкать. Оглянулась назад, приостановилась, увидела тонкий силуэт, всмотрелась в походку, устал, но идти может, дойдет - убедилась она и продолжила путь.
Они подходили к посёлку. Оставалось идти уже, каких-то метров пятьсот не больше. Как же всё-таки здесь неопределим масштаб! Подумал Саша, и сказал:
- Когда подойдём к дому, сразу попытаемся найти свободный снегоход до старой Териберки, чтобы отвёз нас туда в ресторан. Надо хорошо поесть. Все согласились.

* * *


- А вот и краб! – сказала Ксюша, входя в комнату с огромным металлическим поддоном из духовки, на котором лежало это проданное им морское чудовище.
Двое столующихся вместе с ними людей, не сговариваясь, посмотрев сначала на краба, а затем непосредственно на Ксюшу, молча встали, взяв в руки свои тарелки, вилки и бокалы с недопитым пивом и удалились в мрак коридора.
- Какой красивый! А, что же это он такой одинокий на подносе? – спросил Саша.
- А, с кем ему там ещё быть? – совсем не наигранно удивилась Ксюша.
- Я не знаю с кем. Но, знаю точно, что так, как он сейчас, ему явно очень одиноко, - не унимался Саша.
Дети испуганно и с удивлением смотрели на морское чудовище. То ли им казалось, что Саша сделал правильное замечание официантке, то ли они не могли понять, как и зачем всё это можно съесть. Сашин сын с мамой ел Омара в Хорватии, и там, его явно подавали на стол совершенно в другом виде, с гарниром, да и не на таком подносе, и за таким столом. Саша понимал всё это, но не мог ничего поделать. Ведь их сегодня здесь приютили буквально чудом.
- Сейчас я вам покажу, как его надо разделывать, - предупредила Ксюша всех.
- Подождите! Дайте мы хоть с ним на память сфотографируемся, - попросил её Саша.
- А! Хорошо! Хорошо! – согласилась Ксюша и тут же исчезла в дверном проёме.
Краб оказался почему-то холодным. Но, более всего было подозрительно то, что он не изменил своего внешнего вида после того, как был вынут из холодильника. Он был таким же красным, как и двадцать минут назад. Но, более всего расстраивало то, что потребовалось так мало времени для того, чтобы приготовить этого морского гиганта.
- Скорее всего, он у них был сварен ещё летом, и пролежал с тех пор в морозилке вот этого вот холодильника, - предположил Саша.
- Дорогой наверное? – спросила Нина.
- Знаешь Нин, мне стыдно даже признаться тебе в этом. Но, я думаю, что как в Москве, - признался Саша, поняв, что она не слышала его переговоры с Ксюшей.
- Мы съедим его - решительно сказала Нина, улыбнувшись.

Ксюша пропала надолго. То ли её обидело желание Саши по фотографироваться с её, можно сказать воспитанником, прожившим в их тесном, гостиничном коллективе многие месяцы, то ли она просто забыла про своих гостей, найдя себе какое-то очередное занятие по душе.
- Пойду, приведу её, - растворился в гостиничном коридоре Саша.
Вскоре он вернулся, но ни с чем. Так и не найдя Ксюши. Но, за то, в номер, который располагался напротив их импровизированной столовой, на их глазах произошло заселение новых постояльцев, явно не Китайской национальности. Это был парень и девушка, лет до тридцати на вид.
- Нет её нигде, - сказал Саша расстроено, присел на своё место и положил руку Нине на желтые штаны, она же ответила положив ладонь на его ладонь и согревшись от незначительного, но очень дорогого ей тепла- улыбнулась ласково заглянув в его глаза.
Из открытой двери им виднелось скромное, даже несколько аскетичное убранство жилой кельи гостиницы. Две кровати, тумбочка, и окно, не закрытое занавесками, через которое была видна сильная метель.
- Сейчас они ещё к нам придут есть, - предположил от отчаянья Саша.
- Не думаю, - успокоила его Нина.
Дети прилегли спать на лавке, настолько сильна была их усталость. Они выглядели, как пшеница после сильного ветра, склонившаяся на бок. Наполовину возлежали на столе и подпирали головы руками. У них не было сил есть, говорить и даже думать. Взрослые, будучи сами как дети, стремительно порываясь к цели - максимально увидеть, ощутить и насладиться красотами Севера в сжатые сроки нещадно загнали детей. При этом все же сохраняя внутри надежду целесообразности и глубокомысленного восприятия не окрепшего организма от столь глобальных марш бросков.
В этот момент, вошла Ксюша. На её голове, часть причёски уже приобрела вечерний вид, так, как волосы были закручены электрощипцами, и кучерявились. Другая половина её головы, по-прежнему оставалась не тронутой современными техническими средствами, стоящими на вооружении у женщин.
Она положила на стол, подле подноса с крабом, огромные, слегка ржавые,- металлические ножницы.
- Так вот, Китайцам я, сколько не показывала, как надо правильно разделывать крабов, они не могут научиться. Да и это довольно сложно, на самом деле, - начала она процесс экзекуции, взяв в руки ножницы.
- Сначала нужно отломать у него ножки. Вот так, - показывала она, быстро и чётко орудуя огромными ножницами, благо, что краб уже давно был мёртв.
Нинина дочка закрыла лицо руками, не выдержав напряжения.
- Затем их вот так вот надрезаем, и оттуда вываливается мясо, - продолжала Ксюша. И действительно, на тарелку, принесённую ей для этого, вывалился маленький кусочек крабовой плоти. Он был бело-красноватый, в рыжую крапинку.
- И основания ног так же разрезаются, и вытряхивается мяско. Но, вот этот крабик явно пострадал во время линьки. Они же, как вы наверно знаете – линяют, - не останавливая процесс разделки краба, рассказывала она.
- Как это линяют? То есть у них панцирь слезает весь!? – удивлённо спросил Саша.
- Ну, да, а как же ещё, - продолжила Ксюша, - Вот и у нашего друга лапка повреждена была, какой-то рыбиной. Они же тут, как тут всегда. Поэтому многие крабы и не доживают до таких огромных размеров, как наш с вами друг.
На одной из его, лапок, после того, как был снят панцирь, все заметили чёрное вкрапление. То ли это была крабовая гангрена, то ли действительно не зажитая, как полагается, рана.
- А само туловище у них не едят? – спросил Саша.
- Нет. Но вот хвостик едят. Его обычно жарят с луком. Очень вкусно получается.
- Скажите, а ловить их здесь можно? – спросила Нина.
- Нет! Что вы!? Ни в коем случае! Штраф за каждую пойманную особь, восемьдесят тысяч рублей!
- А, как же тогда поймали нашего друга? – поинтересовался законностью приобретения данной пищи Саша.
- Так и поймали. Ну, знаете, не всегда штрафуют. Иногда можно и договориться. Но теперь, после выхода данного запрета, у нас практически никто и не ловит, - наигранно вздохнула Ксюша.
- Так я слышал, что крабы у вас тут начали уже от этого пожирать друг друга?
- Ну, и что? Подумаешь! Пусть пожирают. Нам-то что? Не мы указы пишем, - с хитрой улыбочкой, сказала Ксюша.
Наломав, таким образом, краба, она удалилась, оставив коллектив наедине с морским жителем.
Рис, принесённый ею, выглядел на фоне тарелки с крабовым мясом и разрушенным панцирем, несколько одиноко и жалко.
- Всё! Едим! – попытался Саша поднять настроение присутствующим за трапезой. Но дети, как-то без особого удовольствия поедали все эти жалкие, тоненькие крабовые ножки. И нельзя было сказать, что они избалованы морепродуктами, которых практически нет в средней полосе России. Скорее, какая-то генетическая память говорила им о том, что краб, на самом деле должен быть совершенно другим, ну, или, по крайней мере, по-другому приготовленным.
Но и сам Саша с Ниной, тоже не получали особого удовольствия от поедания этих, скорее похожих на крабовые палочки, чем на куски краба, конечностей. Да, и к тому же они были ещё и ниже комнатной температуры на ощупь.
- Да, уж! – сказал Саша.
- Не говори, - поддержала Нина.
- Никогда бы не подумал о том, что вот так вот буду в первый раз в жизни пробовать дальневосточного краба. Но, впрочем, на фотографиях он получился куда лучше и румянее, чем на самом деле.

- Надо просить счёт и ехать обратно, пока магазин не закрыли, - сказал Саша, понимая, что теперь только магазин и сможет их спасти от голодной смерти на этом совершенно не северном, судя по ценам и обслуживанию, севере.
- Надо Ксюшу ловить, - сказала Нина.
В этот момент в столовую зашла какая-то полненькая девушка, и стала заваривать себе чайку, встав у чайника.
Следом за ней показалась и Ксюша.
- Ну, как вам наши крабики? – поинтересовалась она.
- Крабики нормальные. Вот только дети доесть не могут никак, - сказал Саша.
- Ничего, это они просто устали, замаялись за день. А вы из Москвы? – всё же поинтересовалась Ксюша.
- Да, приехали вот к вам, рыбу поесть, - с грустью в голосе сказал Саша.
- У них тут рыбу не поешь, - вмешалась в разговор полненькая постоялица «гостиного двора».
- Да, у нас тут не как там у вас в Москве! Вот, кстати Лерка тоже из Москвы. У нас тут всё по-простому, по-свойски. Только вот цены большие на рыбу. Но, это, извините и не к нам, - сказала Ксюша.
- Только макароны с сосиской тут можно есть, чтобы по кошельку не било, - поддержала Лерка, помешивая сахар в чашке с кипятком, собираясь опустить в него пакетик с чаем.
- Не в еде счастье, а в её количестве, - пошутила не менее полная, чем Лерка, Ксюша.
- И нравится вам здесь? – спросил Лерку Саша.
- Ещё как нравится! Каждый год приезжаю! Тут тихо и снега много, - улыбнувшись, ответила Лерка, и удалилась из комнаты, гордо неся перед собой свой чай.
- А принесите нам, пожалуйста счёт, - попросил Саша Ксюшу.
- Хорошо, сейчас, - ответила та и тут же исчезла в коридоре.
- Пора уже обратно. Ну, ничего, хоть червячка заморили, но денег жалко. Нельзя так питаться каждый день. Теперь в магазине закупимся, - сказал Нине Саша.

 Ксюша опять пропала на целую вечность.
- Я пошёл на поиски, не побоюсь этого слова – официанта, - сказал Саша и вышел в открытый космос коридора.
Он шёл в сторону импровизированной курилки, надеясь увидеть её там. Но в прихожей никого не было. Тамбур так же оказался практически пустым, если не считать одиноко сидящую там с сигаретой Лерку, которая жадно затягивалась, запивая каждую новую затяжку ароматным, горячим чаем.
- Ксюшу ищите? – спросила она, отхлебнув из чашки и шумно проглотив.
- Да, счёт хочу попросить, - растерянно произнёс Саша.
- Она в гардеробной, - ответила Лерка, жадно затянувшись тоненькой, женской сигареткой, словно бы стараясь высосать из неё всю ту крепость, которой в ней просто и не могло, было быть.
- А, где это?
- А вон, как раз напротив тамбура, - указала она путь Саше, струйкой дыма, выпущенной изо рта.
Саша повел голову по дыму, и увидел, что за открытой дверью, в глубине гардеробной, возле зеркала, стоит Ксюша, и накручивает не докрученную часть своей причёски электрощипцами.
Она стояла к нему спиной. От волос шёл нещадный дым, и с первого раза могло показаться, что она так же жадно, как и Лерка, курит, выпуская дым.
- Извините, а можно попросить ещё, кроме счёта и Ромке позвонить, чтобы он нас забрал. Он вроде обещал вернуться, - попросил, как можно осторожнее, чтобы не спугнуть официанта, Саша.
- Сейчас, сейчас, только причёску поправлю, - сказала, ничуть не смутившись Ксюша, и продолжила ещё более нещадно жечь свой волосяной покров.
Саша вернулся обратно.
- Ну, как? – спросил сын.
Нина молча, вопросительно посмотрела в его глаза.
- Говорит, что сейчас всё сделает, - ответил он.
- Что всё? – спросил сын.
- Ну, счёт принесёт, и Ромке позвонит, - разъяснил Саша.
- А мне она сказала, когда я в туалет ходил, что у неё телефон сел, и Ромке она никак не может дозвониться, - сказал сын.
- То есть это как это сказала? Сама прям, подошла и сказала? – не поверил Саша.
- Да. Сама.
- А, что же ты не рассказал? – спросила Нина.
- А я и забыл, когда после туалета пришёл.
- Ну, это, какой-то город зеро просто! – возмутился Саша.

- Вот, - протянула Ксюша бумажку, которые обычно лежат перед компьютером, на столе, для заметок, с клеем по одному краю, войдя в комнату, возникнув из пустоты коридора.
Саша взял у неё «чек», и сказал.
- У нас нет без сдачи. Только одиннадцать.
- Ой, у меня не будет сдачи, - словно испугавшись таких больших сумм, сказала Ксюша.
- Тогда через терминал, по карточке. Устроит? – предложил альтернативный выход Саша.
- Что вы, у нас и терминала то не было никогда. Подождите, давайте я вам вместо сдачи подарочек сделаю? – вдруг осенило Ксюшу.
- Давайте, а какой? – обрадовался Саша тому, что ему сейчас могли скостить те шестьсот рублей, что были после десяти тысяч.
Но, не тут-то было.
Исчезнув так же внезапно, Ксюша появилась через тридцать секунд, протягивая Саше жестяную банку с какими-то вафлями местного производства.
- Что это? – разочарованно спросил Саша.
- Вафельки, - сказала Ксюша, загадочно улыбаясь, и даже слегка присев от удовольствия.
- Зачем нам вафельки!? Нет не надо нам вафелек.
- Ну, хорошо! Хорошо! Давайте ваши деньги! Я сейчас у жильцов наменяю, - сломалась официантка.
- Только я вас умоляю, не пропадайте надолго. Мы все хотим домой, - попросил Саша, протягивая ей одиннадцать тысяч тремя бумажками.
Но Ксюши уже и след простыл.
Саша так и остался стоять с протянутой рукой, словно статуя дающего.
 Как, ни странно, но она появилась почти сразу.
- Вот сдача, а вафли всё равно возьмите в подарок, - сказала она, протягивая Саше четыреста рублей.
- А Ромка? – спросил он, вручая ей деньги, словно бы торгуясь, и в случае, если бы его пришлось ждать долго, собираясь вернуть банку с вафлями обратно.
- Ромка едет уже.

* * *

- Ну, что, наелись!? А я вас предупреждал, что цены у нас тут Московские, - сказал Ромка, когда все уселись в его минивене, и он стал выруливать из низинки перед выездом на главную дорогу, проходящую через всю Териберку.
Пурга ударила резко в лобовое стекло, выпрыгнувшей на насыпь машины.
- Хорошо, что вы сейчас позвонили, а то вон, началось! Может теперь и до утра не перестанет.
Они ехали вдоль берега моря, где уже заканчивался прилив, затапливая почти наполовину, привалившиеся к берегу, старые, разрушенные, рыболовные баркасы. Они лежали на своих боках, зияя в небо своими дырявыми, прогнившими и разбитыми волнами, бортами.
До новой Териберки, или Лодейного, как она называлась раньше, оставалось всего около километра. Но ехать приходилось медленно, буквально на ощупь. Место в кювете, где ещё недавно лежал Партфиндер, пустовало.
- Вытащили!? – спросил, как бы самого себя Саша.
- Да. Трактором. Легко, - ответил водитель.
Они въехали в посёлок.
- Ром, остановим у магазина, - попросил Саша.
- Хорошо, - сказал Ромка, с пониманием дела. Он-то хорошо знал, что нужно любому, уважающему себя туристу вечером, после тяжёлого, «трудового» дня.
Они вышли. Саша рассчитался с водителем ещё в кабине, сдачей полученной в неравном бою, от пресловутого краба, чтобы деньги не унесло ветром.
Ромка, лихо, вырулив машину, скрылся за углом дома.
Они зашли в магазин.
Там был только два покупателя. Огромного роста человек. Очень напоминающий своим лицом Японца. Но, откуда он мог тут взяться? Возник у Саши вопрос. Не могло же его сюда занести вместе с Китайцами, случайно?
И явно местный мужчина, который спорил о чём-то с кассиром у другого прилавка невдалеке от кассы.
Этот долговязый, молодой Японец, ростом не менее метра девяноста пяти сантиметров, стоял перед прилавком и пытался разговаривать с продавцом, держа в своих руках маленький Русско–Японский разговорник.
- Как порехати до Муриманска? Оситановика идее? – читал он русские слова по-японски.
- Милой, автобус-то ушёл уже давно, - сказала продавец.
Японец, опять зарылся в своём разговорнике, ничуть не смутившись тем, что в нём возможно и не было данной фразы, переведённой на Японский.
- Остановика идее? – попробовал он зайти, с другой стороны.
- Говорю же тебе, что сегодня уже не будет автобуса. А остановка вон она, прямо под дверью магазина и есть, - отчаянно помахала она ему рукой на дверь, словно бы прогоняя его из магазина.
В этот момент в магазин вошла парочка Китайцев, парень и девушка. Они выглядели рядом с этим великаном так, словно, это были обезьянки, рядом с человеком. Да и сами лица их сильно отличались друг от друга. Японец вёл себя с достоинством, не делая лишних движений, и не суетясь. Китайцы же рыскали глазами по полкам, пока они не остановились на пельменях. Взяв две упаковки, и громко споря о чём-то друг с другом, они подошли к пустующей кассе, ожидая, пока кассир прекратит свой спор.
- Нет, даже и не проси! В долг, по записи я не буду торговать! Всё, эти времена прошли, - упиралась кассирша.
- Ну, Любка, я тебя когда-нибудь обманывал? – не сдавался местный, среднего роста мужик, одетый в теплую, строительную одежду. Ему было около пятидесяти лет на вид, и у него явно горели «трубы», судя по чересчур румяному лицу.
- Нина, смотри у них тут молоко есть разливное! Наверно и ферма своя осталась ещё после социализма?
Наконец, когда появился кассир, освободившийся от гнёта неимущих, и рассчитал Китайцев, Саша спросил:
- А молоко у вас почём?
- А молоко у нас только в свою тару, - сказала кассир.
- Понятно, - расстроился Саша.
- Слушай, а пошли домой, перельём воду из бутылки и  снова сюда? – предложила Нина.
И они вышли на улицу. Перед магазином стояла одинокая фигура Японца, вышедшего перед ними.
Саша надел варежки и только сейчас обнаружил, что у него в руках нет шапки.
- Шапка! – только и сказал он.
Японец обернулся, посмотрел в их сторону и поправил капюшон у себя на голове.
- Не дай Бог, если я её у Ксюши забыл.
- Наверно всё же в машине, - предположила Нина.
В этот момент из-за угла дома выкатил минивен, словно он там и поджидал тот момент, когда все они выйдут из магазина.
- Вот, шапку забыл, - в открывшееся окно, произнёс Ромка. Японец моментально среагировал на припаркованное транспортное средство, отдалённо напоминающее Японский автопром.
Саша взял свою шапку, с неописуемым выражением счастья на своём лице.
- Спасибо Рома! Спасибо большое, - сказал он в открытое окно.
- На, держи, и не мёрзни тут у нас холодно бывает, - ответил Ромка.
Японец тем временем показал рукой, что хочет воспользоваться данным транспортным средством. И, несмотря на то, что он был одет достаточно тепло, в более технологичную, и качественную продукцию, чем та, что была на всех остальных путешественниках, забредших в данную глушь – он видимо замерзал. И ему уже не важно было рейсовый автобус перед ним, или простой, Корейский, пусть и очень похожий на Японский, минивен.

Когда они добрались до квартиры, ни у кого уже не было ни на что сил, но Нина, тем ни менее достала привезённые ею из Москвы, ёлочные игрушки, и стала развешивать их в доме, создавая праздник и уют. На подоконник в гостиной она поставила маленькую, светящуюся от батарейки ёлку, которая приехала с ними в поезде, простояв всю дорогу, как украшение новогоднего стола  в купе.
- Нина, ты просто чудо! – удивился Саша. Он не ожидал того, что она привезёт сюда ёлочные украшения. До этого ещё надо было додуматься. А в Московской нервотрёпке не каждый способен на это.
Глядя на это, Саша вспомнил, как они добирались до Мурманска поездом, взяв места в плацкарте. Но, они были распределены вместе у одного окна, словно это и было купе. И брали плацкарт они не только из-за его дешевизны, а прежде всего из-за романтики первооткрывателей. Ведь они ехали сюда, как раньше молодежь уезжала на целину, в Казахстан – за новыми впечатлениями. С той лишь разницей, что, в отличие от них, они не могли, да и не готовы были пока остаться тут навсегда.
В Москве их держали квартиры и работа.
Ёлка, что была взята из Москвы в поездку, стояла на столике, возглавляя праздничный, новогодний ужин, и радовала глаз всех, кто проходил через вагон.
Саша взял в дорогу бутылку шампанского и вино, а Нина позаботилась о том, чтобы стол был хорошо украшен новогодними продуктами, купив красную рыбу, икру, и взяв много разных вкусностей. Они думали, что весь вагон будет шумно отмечать новый год, но, оказалось, что самый настоящий праздник только в их купе. Остальные же, как-то рано сникли, и затихли. Не было слышно хлопков открывающихся бутылок с шампанским, тостов, веселья. Народ словно бы устал от всего этого, такого тяжёлого года. И теперь старался уснуть, как можно раньше, забравшись в поезд дальнего следования. И только у них в закутке, перед окном, на столике, было всё по-праздничному, весело. Прошедший год, каким бы тяжёлым он для них не был, провожался ими легко, и весело. Ведь именно он и принёс им знакомство, а затем и эту поездку в Мурманск.
Потом, гораздо позже, после ужина, когда дети забрались на верхние полки и уснули, они лежали рядом на нижних полках, взявшись под столом за руки, и смотря в глаза друг другу. Ни о чём, не разговаривая и не в силах уснуть, а просто думая о том, куда они едут и как там придётся им на самом краю земли. Встретит ли он их радостно, или, наоборот, ощетинится холодом, снегом, и ветром? Но, в их головах не было и капли тревоги. Они скорее верили в лучшее, чем подвергали малейшему сомнению свои ожидания.
Поезд раскачивался от ударов колёс на стыках рельс. Их руки качались в такт им, и они помогали слегка им сами, продолжая раскачивать их и тогда, когда машинист притормаживал на маленьких станциях. Они не спали ещё долго, впереди был целый день, когда можно было любоваться приморскими городами, льдом, покрытым снегом и туманным, заснеженным небом, размывающим линию горизонта вдали, превращая землю в небо, или наоборот.
Кое-где, кто-то похрапывал и ворочался на полках, а за окном, в кромешной тьме мелькали сосны, присыпанные снегом. Здесь уже, за Петрозаводском, населённые пункты становились всё реже и реже. В этом чистом, далёком от городской суеты воздухе дышалось легче и свободнее. А в голову приходили только хорошие мысли о севере, снеге и людях, которые там жили, и не хотели оттуда бежать в Москву, боясь её шумных улиц, грохота МКАД, и пробок.
Примерно, где-то отсюда, с этих мест, начиналась одна колея, из-за других требований к пропускной способности данного направления, где  жило гораздо меньше людей, чем в центральной части России.
Перед тем, как вот так вот лечь на свои места, и взяться за руки, Саша и Нина, долго смотрели в окно, сидя рядом на одной полке. Они играли в игру, кто быстрее найдет огонёк в ночном лесу. Но в ней так никто и не победил. Карелия, как и сто, и двести, и триста лет назад, не была ещё заселена так, как остальная Россия, не считая, конечно Сибири, где людей так же не хватало.

В соседнем купе ехали Индусы. Саше казалось, что их компания едет к себе на историческую родину в Гиперборею, ведь именно Кольский полуостров так назывался раньше, если верить новым научным данным.
Индусы очень походили своим внешним видом на простых, деревенских мужиков, с той разницей, что кожа и волосы у них были смуглыми.
Гости из Индии затихли последними в вагоне, но проснулись раньше всех.
- Дава става, - вдруг услышал Саша, утром слова одного из них, крупного, рослого парня, который будил свою подругу, красивую, смуглую индуску, на русском языке, правда, с некоторым, еле заметным акцентом.
Но, такого не может быть! Зачем индусу говорить с индусом на русском языке, рано утром в плацкарте, да ещё и с акцентом? Но, этого не может быть! Неужели «Дава става» по-индийски, так же, как и по-русски значит одно и то же – давай вставай!? Вдруг осенило Сашу. Да уж, эта новогодняя ночь, действительно была сказочной, да и первый день в новом году начинался не менее загадочно!
На север тянуло не только их, он притягивал к себе кого угодно. Для этого нужно было только всего лишь проникнуться желанием убежать от перенаселённости городов, шума трасс и неопределённости завтрашнего дня.

* * *

- Куда мы отправимся завтра? – спросила Нина Сашу, когда и она, наконец рухнула на диван, уставшая, но   полная впечатлений.
- Завтра пешая экскурсия в старую Териберку, - не боясь последствий, сказал Саша.
- Пешая?
- Да, - уверенно произнёс Саша.
- Хорошо, сегодня было трудно, но интересно.
Они приняли душ, переоделись в комфортную почти, что домашнюю одежду и лежали на широком диване, беседуя, смотря друг на друга, и улыбаясь. Дети пили чай на просторной кухне.
- Машину теперь только до Мурманска будем брать, - продолжил Саша.
- Слушай, а давай посмотрим, что это за вафли такие нам Ксюша подарила? На них было написано, что они в Мурманске сделаны, - предложила Нина.
-Давай! Давай! – загорелся Саша.
- Сейчас, погоди, - ответила она и ушла на кухню за ними.
Через минуту она вошла в комнату, с открытой коробкой, протягивая её Саше со словами:
- Плесенью покрылись все.


* * *

На следующий день, позавтракав уже дома, купленными вечером продуктами, запивая всё натуральным коровьим молоком, «экспедиция» направилась в старую Териберку, но через кладбище кораблей. Так же они должны были посетить в тот день ещё и кладбище машин, пройдя мимо простого кладбища, в сторону песчаного пляжа.
На том же самом месте, где вчера валялся Партфиндер, сегодня лежала, зарывшись в снег ВАЗовская девятка без бамперов.
- И, как же это её так угораздило!? – спросила Нина.
- Молодёжь, наверно за рулём. Да и вчера такая пурга была, - предположил Саша.
Они прошли то место, где добывали красный гранит и оказались перед открывающимся на старую Териберку видом. Весь залив лежал перед ними, как на ладони. Навстречу ехал трактор Кировец, расчищая дорогу от ночного заноса, за ним шла колонна из семи машин. Многие с Мурманскими номерами, одна с Питерским. Московских на этот раз не было.
Саша вспомнил то место, где они припарковались с сыном этим летом, у самых брошенных баркасов. Теперь же они вернулись туда. И сын готов был фотографировать корабли, не как в прошлый раз, когда они его даже и не тыркнули, и Саша один бегал вокруг их машины, выбирая место для хорошего кадра, на дешёвый, Индийский телефон, в то время, как фотоаппарат был не задействован.
Но сегодня, несмотря на всё ещё продолжающуюся метель, по остаткам баркасов скакали мелкие фигурки Китайцев. И среди них была одна девушка в свадебном платье, с накинутой поверх его тёплой курткой.
Они явно искали место для лучшего кадра.
Свадьба на брошенных рыболовецких баркасах – это не по-китайски романтично. И, почему они додумались до такого раньше местных? Но, вот только, что-то неестественное было во всех их прыжках и движениях. То ли от холода, то ли от спешки, а может быть и от той жадности, которая возникает всегда, когда хочется урвать самый лучший кадр – Саше всё это броуновское движение напоминало Японских обезьянок, толпящихся у водоёма с горячим источником, для того, чтобы спрыгнув туда, погреть своё замёрзшее тело.
Китайцы умели уже полностью воспринимать все ценности западной культуры, с учётом её менталитета, но Саша, всё равно не мог отделаться от сравнения их с репликантами, из «Бегущего по лезвию», так сильно схожими с людьми, но ещё не умеющими самостоятельно размножаться, по причине отсутствия души.
Всё это место напоминало Саше о том, что когда-то и здесь, на «краю света» был свой рыбный промысел, и люди жили счастливо, ели рыбу, и не задумывались о завтрашнем дне. Что же произошло со страной, если полное крабов и множества сортов рыбы море, стало таким опасным для местных жителей, лишив их возможности ловить рыбу, не то, что на продажу, а даже и просто для себя? Оно ощетинилось против них штрафами. И всё это только потому, что квоты на вылов рыбы и крабов, теперь сосредоточены в одних руках, тех людей, которые ищут только сиюминутную прибыль, не задумываясь о судьбе страны.
В Мурманский порт нет смысла заходить рыболовным сейнерам, так, как бюрократия доведена до предела, и проще плыть сразу в Норвежский Киркенес. Там разгрузка займёт пару часов, не более в противовес Мурманским двум неделям.
Норвежские деревни за последние восемнадцать лет, превратились в города, и это только на переработке нашей, Российской рыбы, которая потом, уже в красивых упаковках, и по цене отборной говядины, но помноженной вдвое, едет обратно, в Россию.
А тут, на месте бывшего поморского посёлка, исторически занимавшегося рыбным промыслом, толпятся китайцы, привозя с собой своих невест, в свадебных платьях.

Саша хотел сделать фотографии этих остовов кораблей, вросших в песчаное дно, и открытых сейчас отливом человеческому взгляду.
Они мирно покоились у самого берега, позволяя ходить по себе, спускаться в трюм, и даже отламывать доски на память.
Да и сама погода, казалось, не хотела показывать всей своей жестокости их «экспедиции» в эти дни. Даже пурга, вместе с порывистым ветром не обжигала их лица, и не выдувала тепло из специально купленной для этих целей одежды. А ведь, ещё в Москве, по дороге на вокзал из дома, надев сноубордическую куртку и термобельё, Саша моментально замёрз на остановке перед своим домом, упустив все, какие только возможно автобусы, пока шёл сто пятьдесят метров от подъезда до остановки. Кто бы мог подумать, что здесь, в Териберке будет так комфортно для их истосковавшихся по свободе душ?

На фотографировавшись вдоволь они пошли дальше, туда, где были вчера вечером, в старую Териберку, а точнее сквозь неё, к песчаному пляжу, где Саша купался этим летом. Для этого нужно было пройти через посёлок, сразу за которым была закрытая, и уже начинающая разваливаться, школа, превратившаяся теперь в место паломничества туристов.
- Смотрите! Вон там, - сказал Саша, показывая рукой на какой-то деревянный барак, и свернул с дороги прямо в глубокие, по пояс, сугробы.
- Что там? – спросила Нина.
- Вон! Там на торце того, двухэтажного барака, нарисован огромный белый иероглиф. Я подойду поближе, а то мой телефон с плохим качеством фотографирует, если снимать с увеличением, - Саша помнил этот иероглиф ещё с лета, когда он приезжал сюда  с сыном на машине.
Этот, нарисованный белой краской на тёмно-серой поверхности, выжженных северным ветром досок, иероглиф, увиденный им впервые летом, напомнил тогда об  островах, которые президент готовит к передаче Японии. Кунашире и Шикотане. И, не смотря на то, что они были отсюда более чем в шести тысячах километров, что-то общее, невидимой линией прошло через эти две, такие разные темы.
Но, теперь он знал его смысл.
- Вот бы узнать, что он обозначает?
- Дом.
- Что дом?
- Нина, он обозначает слово дом.
- Откуда ты знаешь?
- Я смотрел в интернете, ещё в Москве..
- Японские иероглифы очень глубоки в своём значении.
- Да Нин. Вернувшись в Москву, я нашёл историю его написания. Японский художник нанёс его на этот старый, опустевший, деревянный барак.
- Вот посмотри сам – это словно бы печаль о прошлом, оставленном жилище, разбросанных по миру семьях, годах, проведённых в этих стенах.
- Да, согласен с тобой. Вот, видишь, у иероглифа, есть двухскатная крыша, и даже труба.
- Ой! И действительно! А сразу-то и не заметишь.
- Это потому, что здесь он нарисован в художественном исполнении. Как будто бы сам по себе является картиной. Я узнал ещё о том, что у китайцев слово дом, пишется очень похоже, так же имея двухскатную кровлю и трубу. Более того, написание иероглифа семья, очень похоже и так же с кровлей и трубой.
- У нас глубина понимания этого слова, уничтожена десятилетиями советской власти.
- Да. И результат закреплён последней парой десятилетий.
Сашин сын сделал несколько фотографий.
- Думаю, что и в Японии ещё есть такие же домишки. Но, они живы тем, что наполнены теплом людей, живущих в них, - сказал сыну Саша.

Они шли дальше.
- Папа, мы в школу идём? – спросил сын.
- Да, - коротко ответил Саша.

Они шли в школу.

Здание Средней образовательной Териберской школы было типовым. В Москве Саша видел такие. В ней было всего три этажа. Он знал о ней из интернета. И влекли его, прежде всего не развалины, а та атмосфера, что была там, внутри, в ней. Ему казалось, что попади они вовнутрь, продутого ветрами с частично выбитым на углах кирпичом, здания, и всё встанет на место. Сразу станет понятно, почему всё это произошло со страной, почему везде нищета и разруха, и количество нищих в городах умножается.
Они подошли к школе не со стороны главного входа, а несколько сбоку, с заднего угла.
Со стороны главного фасада, к ним шли две женские фигуры. Это явно были, такие же, как и они, туристы, но не из Китая. И это нисколько не удивляло его. Он знал, что те места, где будут ходить они, не притягивают Китайцев. Они не интересны им, только лишь, из-за того, что непонятны.
Для него Китайцы были словно голограммой, он умудрялся проходить сквозь них, даже и, не замечая их приветливых, всегда улыбающихся, радостных лиц.
Они приехали за зрелищем. Саша же возглавлял «экспедицию», пришедшую за другим. Им нужна была память о былом, замороженная на долгие годы в этом северном климате. Ведь это была его Родина, и он не жаждал зрелищ. Он понимал, как и все, кто был с ним, что просто неприлично смотреть на убогих, инвалидов, которые хромая переходят улицу, или спускаются в метро. Но он, так же и очень хорошо знал, что всегда надо помнить об их существовании. Ведь только Господь Бог находит избранных на земле, для великих дел. И для него не имеет абсолютно никакого значения, полноценен ли физически этот человек. Главное чтобы в нём сохранилась душа.
Душа Териберки, казалось жила здесь в этой школе, где ещё примерно десять лет назад учились дети.
- Скажите, пожалуйста, а как пройти к кладбищу? – спросила одна из двух девушек, туристок, та, что шла первой.
- Это вам надо вон туда, к морю. Оно будет вон у той скалы, - указал рукой направление Саша.
- Спасибо большое, - ответила та, и крикнула своей подруге:
- Я ведь говорила тебе, что надо за школу повернуть!

Они подошли к пристроенному к школе спортивному залу, который был несколько заглублён ниже уровня земли.
Саша заглянул в окно. Стёкла были разбиты. На стенах, кое, где ещё были видны остатки спортивного инвентаря, в виде деревянных лесенок, ведущих практически до потолка. Так же к остальным окнам прильнули и все остальные.
- Надо заходить вовнутрь, - решительно сказал Саша.
Справа и слева от спортивного зала были две междуэтажные лестницы, выходы с которых вели непосредственно на улицу. Двери, хоть и были прикрыты, но не заперты, поэтому Саша потянул на себя ручку той, что вела на левую от спортзала лестницу. Та легко подалась.
- Ну, пошли! – обрадовавшись, сказал он.
Все вошли в школу.
Они прошли сначала на первый этаж. Перед их глазами открылся вестибюль, гардероб, с ещё полностью оставшимися, металлическими вешалками. Таким, какие были ещё тогда, в детстве, когда Саша ещё учился в школе. Везде царил полный хаос и беспорядок. Казалось, что эвакуация производилась в панике. Так, словно бы посёлку, что-то угрожало. И это обстоятельство наводило на мысли о некоей параллели с Припятью.
Но, никакой радиации тут не могло быть. Скорее всего, оставлением школы послужила простая оптимизация. Население резко сокращалось, и содержать две школы в двух, близлежащих посёлках, не имело никакого смысла.
В вестибюле были разбросаны учебники, куски поломанной мебели и прочая свойственная переселениям и бегствам мишура. Учебники были разбросаны таким образом, что как бы составляли собой некую дорожку. Как будто они, на самом деле были свалены первоначально в кабинете, а уж потом их растащили по всему полу.
И точно, в одном из классов первого этажа их было настолько много, что, скорее всего там они раньше и были аккуратно сложены.
- Смотрите, сколько учебников! – сказал Саша.
Все, аккуратно передвигая ноги, собрались в классе, стараясь не наступать на книги.
Сашин сын присел в углу, где были учебники по химии, ведь его бабушка была преподавателем химии, и она не просто легко ему давалась, но и интересовала его, как предмет, которым бы он хотел заниматься по жизни.
Дочь Нины так же стала рассматривать интересующие её книги. Она подняла учебник по биологии, и физике.
Все учебники были ещё те. То есть старые, не те, что пишут сейчас, не для того, чтобы научить ребёнка, а скорое всего для того чтобы заморочить ему голову. И, увидев на полу те, старые их обложки, детей словно бы притянуло к ним.
Саша вспомнил «Пикник на обочине», Стругацких. Точнее ту, тайную комнату, которая была описана в этом произведении, к которой стремились все, нанимая сталкеров, для того чтобы загадать там желание. Ведь у каждого человека оно есть. У некоторых - тайное, и опасное. У других - открытое, и доброе. Но, без воплощения желаний нет смысла жить.
И только те, у кого они перерастают в цель, способны достичь результата в их достижении. В фантастическом романе это были просто желания. Здесь же у сына Саши и дочери Нины зарождались цели. Вряд ли виной этому всему была мистика этой опустевшей школы, где казалось, даже слышны детские голоса в коридорах. Скорее всего, просто всё сегодня совпало у них. И Разрушающаяся школа, и край земли, и зима, и ожидание северного сияния.
- Пошли выше, - предложил Саша.
- Пошли, - ответила Нина, а дети молча кивнули головами.
- Что-то тут не то, - сказал Саша.
- Что? Не пугай нас.
- А вы сами не заметили?
- Нет. Ну, говори же, говори.
- Тут не пахнет туалетом, и нет Китайцев.
- И действительно. А где он тут может быть? – спросила Нина.
- Наверно в торце здания, - предположил Саша и направился на его поиски.
Он открыл дверь, которая явно вела в туалет. За ней действительно был он, но только бывший, так, как унитазов, раковин и писсуаров в нём и в помине не было. Всё было аккуратно скручено и унесено. Только отверстия канализационных труб торчали из пола.
Но, нигде не было и намёка на то, что кто-то мог воспользоваться по назначению этим помещением, после демонтажа сантехоборудования.
- Нет. Здесь писать нельзя. Это храм! - сказал Саша, и все вышли из туалета.
- Конечно! – одобрила Нина, хотя очень хотела в туалет.
На стенах были граффити. По периметру всего вестибюля шли нарисованные по единому трафарету, фигурки северных оленей.
- Россия – это край чудес, родился в ней и в ней исчез, - прочитал Саша, вслух, для всех, на стене одного из классов.
Он решил фотографировать все эти надписи и рисунки.
- Арт бордель богема, - продолжил чтение, но уже в рекреации он.
- Россия щедрая душа, для богатых, - уже приняла эту игру Нина, читая что-то на стене другого класса.
- Пойдёмте еще выше? На третий этаж, - предложил всем Саша.
Все, молча, но с энтузиазмом пошли за ним. Это был последний этаж школы.
Саша зашёл в первый попавшийся класс и увидел на стене медведя, нарисованного необычным способом. Скорее всего, это был не столько сам медведь, сколько его контур, который был заполнен рисунком местной природы. Берег моря, скалистые сопки, тундра, и маленькие, скрюченные деревья. И всё это под снегом.
- Смотрите, какой тут медведь! Давайте сфотографируемся с ним?
- Давай Саш. А как? - спросила Нина.
- А вот так вот. Ты его за хвост держишь, а я его как будто кормлю.
- Хорошо.
Сын сфотографировал их, сняв граффити и себе на фотоаппарат.
- Пошли дальше, - произнёс Саша, уже из другого класса.
Там на стене, над далеко не полными обломками частей от рояля, было написано латинскими буквами sdes bil royal.
Саша переместился в следующий класс.
- Смотрите тут тоже рисунок, такой же известный, как и медведь. Я его тоже в интернете видел раньше. Не знал, что он из этой школы. – «Холодно тут у нас, но красиво», - зачитал он надпись под рисунком.
На рисунке была нарисована очень тепло одетая девочка, лет тринадцати, четырнадцати.

Уходить из школы не хотелось. Дети зажали в своих руках учебники, как, что-то самое дорогое, что было у них на эту минуту, и шли с ними по сугробам, всё больше и больше удаляясь от школы в сторону берега моря.
У них на пути были развалины в виде каких-то двух кирпичных бараков, со снесёнными крышами
- Зайдём? – скорее предложил, чем спросил Саша.
- Угу, - сказал сын.
- Давай, - согласилась Нина.
Её дочь, молча, кивнула головой.
Саша зашёл в один из них. Сразу при входе, справа было помещение с огромной печью, на которой стоял, чугунный котёл, со сколотым краем, словно царь колокол в Московском кремле. С той лишь разницей, что царь колокол никогда не звонил, в отличие от этого котла-труженика, который отработал не менее семидесяти лет на своём месте, возможно сварив в себе тонны белья.
- Это баня, или прачечная. А, скорее всего и то и другое, вместе взятые, - крикнул из барака Саша.
- Это, как раз те развалины, где Звягинцев, в «Левиафане» снимал разрушенный, православный храм? – спросила Нина, вспомнив, как она, вместе с Сашей смотрела этот фильм, и он делал акцент на том, что при монтаже, к вертикальным стенам бараков были пририсованы с помощью компьютерной графики, остатки сводов храма. Местами даже и с росписью.
- Думаю, что именно здесь и снимали… Хотя, кинематограф способен на чудеса.

Они пошли дальше, утопая в нетронутом ни одним человеческим следом, снегу. Да, Китайцев тут не было. Их не водили сюда. То ли потому, что им было не интересно, то ли потому, что проще было так, чем сначала показывать им фильм, и долго объяснять, что к чему.
Дорога шла мимо кладбища машин.
- Послушайте, а это всё вам ничего не напоминает? – отважился всё же спросить всех Саша.
- Зону, - коротко ответила Нина.
- Из «Сталкера»? – уточнил Саша.
- Да, - коротко сказала она.
Машины старых моделей лежали, присыпанные снегом, в разных позах. Одни на боку, другие на крыше. Встречались даже образцы, которые умудрились так помяться и изогнуться в аварии, что лежали сразу и на пузе, и не крыше. Всё это месиво из ржавой техники нисколько не отпугивало людей, скорее притягивая к себе своим таинственным видом.
Дальше дорога шла через поселковое кладбище, которое, почему-то располагалось у самого песчаного пляжа, под гранитной скалой, в которой было проделано ущелье для автомобильной дороги.
- Вот тут они и хоронят, - коротко заметил Саша.
Они прошли по дороге, сквозь, искусственно созданную, разщелну в скале, и перед их глазами открылся вид на небольшой, песчаный пляж, на котором, к этому времени уже начинался прилив.
Пока они шли сквозь проезд в скале, мимо них проехал джип с Питерскими номерами, и легковушка из Мурманска.
- На пляж рвутся. А мы, чем хуже? - констатировал Саша.

Они спустились к самой кромке воды.
- Вот теперь это действительно самый, что ни на есть настоящий, край земли, - сказал Саша.
Все молча, стояли рядом с ним, и смотрели вдаль.
Каждая следующая волна, всё ближе и ближе подкрадывалась к их ногам, грозясь промочить их.
- Смотрите, сколько тут ракушек! – принялся собирать их Саша, благо его сапоги имели свою нижнюю часть, выполненную из резины.
Он набрал уже полные руки, отдалённо напоминающих мидий своей фактурой и цветом, но более круглых по форме ракушек, и уже не знал, куда дальше ему их складывать.
- Клади ко мне в капюшон, - предложила Нина, так, как она всё равно была в шапке, и им не пользовалась.
Саша так и сделал. Вскоре он наполнился до краёв. Нина любила камни и ракушки. Всегда тщательно выискивала и привозила их с морей. Наиболее красивые украшали её подоконники дома, красуясь между горшков с кактусами и прочими растениями. Дочь её тоже собирала камушки и засовывала в карманы желтых штанов.
Сашин сын увлекался фото и останавливался, чтобы запечатлеть красоту северных мест. Сам он не любил фотографироваться. Разные могут быть на то причины. Но отец поддерживал его и таскал штатив .Они шли вдоль берега, в сторону посёлка, чтобы потом идти дальше в новую Териберку, а затем в булочную и в магазин. Силы постепенно оставляли их. Но сам факт того, что дорога вела уже обратно, сильно радовал всех, и даже, возможно, придавал чуть-чуть сил.
Они шли рядом. Саша и Нина, взявшись за руки. Как ни странно, но, несмотря на то, что их предупреждали в Москве о том, что тут будет очень холодно – холод не чувствовался. И, вот так, просто снять перчатки, при, минус двенадцати градусах, было не так опрометчиво, как в Москве, где руки замёрзли бы моментально. И им сейчас это нравилось. Ведь только тут, на краю земли, они могли себе позволить идти именно так, держа друг друга за руку, словно дети, или взрослые, решившие, что созданы друг для друга.
- Всё, больше никуда не будем залазить и сворачивать. Иначе просто не дойдём обратно, - предупредил всех Саша, тем не менее, именно сейчас начинающий чувствовать, как в нём зарождаются новые силы.
Теперь они шли мимо кладбища и за ним был виден оранжево-красный закат. Первый полярный день подходил к концу. Солнце, так и не показавшись из-за гор, проваливалось всё глубже и глубже под землю, забирая за собой свои лучи.
Кресты на могилах, торчащие из сугробов, отчётливо виднелись на фоне вечернего зарева.
Темнело.
Идти ещё предстояло около двух с половиной километров. Расстояние небольшое для города, но такое трудно преодолимое для заполярья, где снег, который чистят только на основных дорогах, затрудняет движение.

Когда они проходили мимо кораблей, было видно, что уровень воды уже поднялся настолько, что только верхушки от них торчали из моря. Но, это нисколько не влияло на количество Китайцев, пляшущих по их палубам, словно футбольные мячики. Началась метель. Но, дорога на этом участке пути, была настолько сильно укатана, что идти было несоизмеримо легче.

Машину без бамперов, брошенную у дороги с утра вытягивал, какой-то Китайский джип, пытаясь её тянуть вперёд. Её водитель действительно был очень молод и что есть мочи газовал, помогая джипу. У них ничего не получалось.
Тогда он сказал:
- Попробуй вбок, давай перевяжем трос на правый край твоего заднего бампера.
Они прошли мимо этих машин.
И уже сзади услышали рёв двигателей и звук колеса, шлифующего снег, а потом, вдруг, звуки затихли, и остался слышен только равномерный рокот двух движков. Дизельного и бензинового.
- Вытащил! – сказал Саша, оглянувшись назад, на звуки.

Оставалось всего чуть больше километра.
Мимо проехал, бибикнув, в знак приветствия, знакомый им Ромкин минивен. Но они не хотели уже больше приключений, с которыми он у них ассоциировался, и никому в голову даже не пришла мысль остановить его голосованием.

- Всё, где-то здесь надо поворачивать, - сказал Саша.
- Я думаю, что вот за той мусорной машиной, в которую они кидают мусор, - предположила Нина.
- Да. Больше негде, - согласился с ней Саша.
Все повернули в сторону одноэтажной, подсвеченной прожектором на столбе, постройки, за которой торчала очень высокая, чёрная труба местной котельной.
У них за спиной, кто-то с грохотом выбросил в чрево мусорки пакет с мусором. Под ногами скрипел снежный наст, напоминающий мелкие пенопластовые шарики. Стелилась позёмка, и шёл снег, направление которого время от времени слегка менялось, следуя направлению ветра.

Саша подошёл к огромной, металлической двери магазина и потянул её на себя, пропуская всех остальных вовнутрь. Они зашли в тамбур. Дальше была следующая, не менее лёгкая дверь. Саша открыл и её. И их взору открылась следующая картина.
Маленький магазинчик, был битком набит молодыми людьми, которые шумно скупали последние хлебобулочные изделия во всех двух Териберках. Старой, и новой. Это явно были ребята и девушки из Мурманска, приехавшие сюда на арендной машине, погулять, и получить удовольствие от морского воздуха с ветром, которого они были лишены в тесном, зажатом между сопок Мурманске.
Саша сориентировался, и примерно определив край очереди на глаз, встал там, чтобы оказаться поближе к цели – прилавка с кассой.
Хлеб на полках катастрофически таял на его глазах. Но, надежда на чудо, ещё оставалась. Молодежь брала, в основном пирожки и булочки, не трогая сами «кирпичики», белого и чёрного хлеба.
Продавщица бегала взад, вперёд, стараясь угодить покупателям, но силы её были на исходе.
Но, не смотря на то, что в магазине была толпа людей, Саша был рад тому, что там не было ни одного Китайца. То ли позднее для них время играло роль, то ли у них не было самого знания о наличие в посёлке данного магазина.
И в этот момент, открылась входная, металлическая дверь, и в магазин вошли двое местных мужиков. Тот, который вошёл первым, сначала, не деланно удивился количеству, набившихся в магазин людей. Но, потом, справившись с собой, и даже слегка улыбнувшись, произнёс:
- Русские!
- Слава Богу, - поддержал его второй.
- Пусть лучше Луну осваивают, - словно продолжая прерванный металлическими дверями, разговор, ответил первый, продолжая улыбаться.
- Кто бы мог подумать, что именно в первый полярный день они прилунятся, - вздохнул второй, и стал рассматривать ассортимент винно-водочной продукции.

Им хватило хлеба. И чёрного и белого. Не хватило местным мужикам. Но, они были всё равно рады.
- Теперь надо купить рыбу для супа. Если у них крабы столько стоят, то рыбу хотя бы купим. Неужели и она тут по-московски ценам? – сказал Саша.
- За рыбой в другой магазин надо идти. Тот, что рядом с остановкой, - словно местный житель, заключила Нина.
- Здесь тогда лук, морковку и картошку купим, - со знанием дела, предложил Саша.
- И пиво давай возьмём, - предложила Нина.
- Какое? – растерялся Саша, не видя на прилавке знакомых названий.
- Кольское, разве здесь можно пить, какое-либо другое пиво, кроме, как местное? – удивилась Нина.
- И, ещё пару бутылок Кольского пива.
- Как будете оплачивать?
- Карточкой, - сказал Саша, вспомнив безвозвратно ушедший на оплату краба нал.

Победив металлические двери булочной, они вышли на свежий, морской, Терибекский воздух. Где-то вдалеке, чья-то, явно мужская тень, кидала по очереди, освободив сначала правую руку, а затем левую, мешки с мусором в чрево огромной мусорной машины. До них доносился звон бутылок.
Они вошли в тот, другой магазин, что был в соседнем от них доме. Народу внутри не было никого. Только худая, строгая, северная продавщица, лет сорока, курсировала между подсобкой и прилавком, разговаривая, при этом с кем-то невидимым.
- Добрый вечер, - вежливо поздоровался Саша с продавщицей, как и подобает делать в маленьких городках, и тем более посёлках.
- Здравствуйте, - ответила та.
Саша подошёл к огромному горизонтально расположенному холодильнику, и принялся рассматривать его содержимое. И чем дольше он смотрел в него, тем больше ему казалось, что море всё дальше, и дальше отступает от них.
Мясо «северных» кур, индеек, коров, колбасы из них, котлеты, наполняли его доверху. Всё это было сильно заморожено, как и положено, видимо на севере.
- Скажите, а у вас рыба есть? – всё же решился спросить он продавщицу.
- Рыба? – переспросила она.
- Да. Такая, морская желательно, - уточнил он.
- Есть, где-то, - слегка смутившись, ответила она, и её лицо изобразило глубокую задумчивость. Она словно бы старалась вспомнить, где именно  её положила.
- А, какая? – не унимался Саша.
- Морская. Есть Горбуша, - ответила она, словно бы вспомнив то место, где у них в магазине лежит рыба. И, скорее всего потому, что её никто не покупал у них из местных, из-за её космических цен, имея возможность самостоятельно наловить её в море.
Женщина прошла в самый дальний угол магазина и достала рыбину из другого, запылённого холодильника, который стоял в самом тёмном его углу.
- Такая пойдет? – спросила она, доставая окаменевшую от глубокой Норвежской заморозки, примерно килограммовую, на вид особь.
- А, кто это? – спросил Саша.
- Горбуша, - уверенно сказала продавец.
- Местная? – не прекращал допроса Саша.
- А как же! У нас тут всё местное. Море, оно везде одно.
- Хорошо. Давайте, я её возьму. Нам, как раз на суп для четверых, на два дня. - согласился с ней Саша.
Продавщица положила Горбушу в целлофановый пакет.
- По карточке можно? – поинтересовался Саша.
- Конечно.
Он оплатил.

* * *

Когда они все вошли в подъезд, их встретила знакомая старенькая собака, которая, выйдя на пенсию, жила в подъезде, перебравшись туда с улицы.
Возле неё стояла старая сковородка, полная начинающей тухнуть курицы, миска с водой, и пустая тарелка.
Она лениво посмотрела в их сторону и ничего не сказала.
- Это чья же то такая умная собака! – попытался по-московски заговорить с животным Саша.
Но, та не поняв его акцент, отвернув голову в сторону, положила её на свои передние лапы и закрыла глаза.

Когда все вошли через шлюз в квартиру и сняли «скафандры», Саша, усевшись на диване, принялся смотреть сообщения в телефоне.
- Ничего себе! – вдруг вырвалось у него.
- Что там у тебя такое? – спросила Нина.
- Эта рыбина, при весе чуть меньше килограмма, стоит, как два кило отборной говядины. Тысяча двести рублей, - возмущённо, ответил он.
- Теперь уже ничего не поделаешь. Будем варить суп из говядины, - ответила Нина.
- Твоя мама спрашивает, не взяли ли  мы гида? Говорит, чтобы мы боялись медведей, они могут быть очень опасны. Интересно шутит она, или действительно судит по тем фотографиям, что я в интернете выложил? – спросил Саша сына.
- Наверно шутит, - ответил он.
Дети подсели на их фирменный вай фай, под названием «Край света» и им больше уже ничего не было нужно.
Огромный, плоский телевизор, стоявший в «красном» углу «горницы» не запускался сегодня ни в какую, ни с первой, ни со второй попытки, и словно украшение интерьера, заполнял собой весь угол. В квартире было очень жарко.
- Может быть, откроем окна? – предложил Саша.
- Только если чуть-чуть, - согласились дети.
- И Кольское пиво, - предложила Нина.
- Точно! – обрадовался Саша, уже забывший о том, что у них оно есть.
Он открыл бутылку и разлил в два бокала. Нина попробовала и сказала:
- Слушай, какое хорошее!
Саша попробовал тоже.
- Да, согласен с тобой. Просто нет слов! – поддержал её он.

Они готовили вдвоём на кухне, ничуть, при этом, не мешая друг другу, не толкаясь, а скорее дополняя. Нина взялась за суп, а Саша решил приготовить сардельки с макаронами. Но, конфорки было всего две на электрической плите. Газа, видимо в посёлке не было. Правительство не разменивалось по мелочам.
- Давай я сам почищу рыбу от чешуи? – предложил Саша.
- Хорошо, может её в микроволновку положим, чтобы она немного оттаяла от Норвежского льда? - предложила Нина.
-Давай. А я и не додумался, - согласился Саша.
Он моментально схватил рыбу, как только звякнул колокольчик в микроволновке, предупреждающий о готовности, и почистил её в раковине. Затем нарезал кусками и плюхнул в долго закипающую воду, на лениво разогревающихся конфорках электроплиты.
- Слушай Нин, а давай я в чайнике моментально воду согрею? – предложил он.
- Ага, здорово - согласилась она.
- Да и в кастрюлю для макарон тогда зальём остатки, чтобы побыстрее всё приготовилось. Пускай и они раньше супа будут готовы. Съедим их тогда раньше первого, - разошёлся он.
Они делали ужин, совмещённый с обедом, насовсем не знакомой им кухне, где готовили вместе впервые. В Москве Нина помогала иногда ему готовить, но так, чтобы всё вместе и одновременно – такого опыта у них ещё не было.
Чайник вскипел очень быстро. Саша поменял воду в кастрюле с рыбой на кипяток, и остатками кипятка залил вторую, вяло разогревающуюся кастрюлю.
- А, какая у них тут вода вкусная из-под крана, не то, что в Москве! – заметил Нина, вспоминая вкус выпитого на кухне чая.
- Да, наверно поэтому и пиво у них такое вкусное, - предположил Саша.
Саше показалось тогда, что они знакомы уже много лет, и именно поэтому у них всё получается сегодня так легко и быстро. На улицы стояла полярная ночь, постепенно отдающая свои права дню, и с первого взгляда не сразу было понятно, что они в маленьком заполярном посёлке. Да, и рисунок на стенах, с мельницами Мулен Ружа, говорил об обратном, заморачивая голову окончательно. И только тот факт, что самих домов за окном было видно не более двух, ну, и ещё, пожалуй здание школы, а за ней ничего, кроме скал – говорил о том, что они где-то далеко, далеко от городов, трасс, и железных дорог.
Дети появлялись время от времени на кухни, и смотрели на плиту голодными глазами, как бы подгоняя и без того ускоренный до невозможного, процесс приготовления пищи.
- Скоро, скоро уже. Потерпите немного. Я вас позову, - сказала Нина.
Их дети, никогда раньше не общавшиеся друг с другом, теперь вынуждены были искать общие темы. Как Саша, так и Нина, боялись возникновения конфликтных ситуаций, но всё проходило мирно, и это, безусловно, радовало их. Но они избегали даже разговаривать друг с другом на эту тему.
Суп получился очень сытный, а на макароны с сардельками не хватило уже и места в желудках. Они так и остались на столе дожидаться своего часа. Остатки еды они относили собачке из подъезда, сразу она нас не благодарила так, как не видела и не слышала от старости, но еда исчезала, что не могло не радовать их.
- Чем мы хуже Китайцев!? Всё, завтра идём все на скалу, встречать солнце. Раз инициативу первого полярного дня перехватили они, долетев до Луны, и прилунившись, то теперь нам остаётся тут, только одно – первыми увидеть полярное солнце, показавшееся после долгой ночёвки на небе, - сказал Саша.
- Чё, завтра в гору полезем? – спросил сын.
- Не в гору полезем, а солнце встречать пойдём, - поправил его Саша.

* * *

- Вот прямо за пекарней и пройдём, сказал Саша, когда все вышли на улицу, примерно в районе половины одиннадцатого утра. На улице уже вовсю рассветало.
Главное было принять решение, а вот уже, каким образом добираться до цели,  не имело значения. Ведь, если есть решение, то и цель сама отдастся в руки. Думал так Саша. Но, кто бы мог подумать, что взобраться на скалу, не так-то уж и просто. Особенно, если учитывать тот фактор, что вся она была покрыта снегом.
До самой пекарни, а затем и до кочегарки. Они ещё худо- бедно дошли, а вот дальше, продвигаться, каких-то всего ничего – сто метров до подножия скалы, оказалось, ой, как нелегко! Ноги проваливались в сугробы выше колен, и это ещё, если учитывать тот факт, что снег выпал совсем недавно, и его ещё совсем немного.
И потом, откуда тут, на их пути взялась ещё эта северная речка? Пусть и не такая, широкая, всего метров пять, но с такими крутыми берегами.
Да, Саша сейчас ощущал себя настоящим полярником, и даже, возможно и первооткрывателем этих снежных скалистых вершин. Ведь никому, кроме него и в голову не пришло лезть на них в этом, только, что начавшемся году.
Человеческих следов тут больше не было. Они кончились все, ещё у кочегарки. Здесь же бегали только одни собаки, и ещё, кто-то совсем маленький, но, кто именно это мог быть, Саша не знал.
Совсем измотавшись, отдыхая каждые десять, пятнадцать метров, они добрались до подножия первой скалы. И только тут Саше стало ясно, что ему на неё никогда не влезть. Но, желание было настолько велико, что его никто не смог бы сейчас остановить, кроме его самого.
Он сделал первую попытку. Поднявшись на первый валун, из которых, собственно и состоял весь этот склон, он понял, что не так-то всё уж и плохо. И теперь, правда, отдыхая, каждые два, три метра, покорённой высоты, он ложился спиной прямо на снег, или облокачивался на скалу, и отдыхал, минуту, две.
Слава Богу, все, чуть-чуть по-приотстали от него.

Так, шаг за шагом, они двигались по достаточно крутому, что-то около сорока пяти градусов, скалистому склону.
Когда до вершины оставалось уже метров шесть, семь, он понял, что выбрал не совсем правильный, а точнее не самых простой путь, имея возможность взять несколько правее. Но спускаться вниз, и начинать подъём вновь, на другом месте, у него не было уже сил. Нужно было, во что бы то ни стало, пройти именно здесь. А впереди были практически вертикальные скалы. И идти можно было, именно протискиваясь в щели между ними. Только так и можно было, зигзагами, попасть на вершину.
Теперь, он отдыхал уже каждые полтора, два метра подъёма, не в силах, каждый раз спускаться вниз, и подавать руку Нине, или детям. Он мог только руководить ими, время от времени давая правильные, как он думал сидя наверху, советы.
- Ставь ногу боком.
Или
- Прямо ложись на скалу и потом уже подтягивай ноги.
Иногда, в самых исключительных случаях, он протягивал свою руку, заранее закрепившись, как следует на краю камня, и вытягивал всех поодиночке наверх.
И, наконец, последний рывок, каких-то, полтора, два метра и он на вершине! Но, для этого нужно было за что-то схватиться на скале, из которой ничего не торчало. Он внимательно разглядел её и нашёл ствол какого-то карликового тундрового дерева. Скорее всего, это была берёза.
- Делайте, как я, - сказал он и рванул наверх.
И у него получилось! Он лежал верхней частью своего тела на краю скалы, его же ноги были ещё внизу. Оставалось ещё совсем чуть-чуть, и он, что есть сил, подтянул сначала одну ногу, согнув её в колене, зацепившись ступнёй за еле видный выступ в камне, и оттолкнувшись от него, подтянул всё своё тело, руками схватившись за одиноко растущее деревцо, уже не горизонтальном плато.
Он лежал теперь весь на абсолютно плоской вершине скалы и отдыхал. Только одна мысль теперь тревожила его. Как же они будут спускаться, если так не просто обошёлся им подъём, ведь вниз даже смотреть было неприятно от страха.
Неужели же Нина смогла забраться сюда сама, практически без его помощи! Не понимал он, лёжа на снегу и набираясь сил. Ведь она, в Москве даже избегает длинных эскалаторов, строя маршрут таким образом, чтобы входить в метро не на ближайшей станции, а на той, что, пускай и дальше, но и вовсе без эскалаторов. Для этого ей приходится вставать немного раньше, ведь маршрут занимает больше времени. Здесь же, на скалах, она и не показывает вида.
Наконец, отдохнув, он стал вытягивать всех поодиночке наверх по мере их поступления.
Но, о Боже! Это вовсе не самая высокая скала! С ней не то, чтобы солнца не видно, с ней не виден даже сам горизонт! Надо идти ещё дальше, к следующей скале.
Но, радовало одно, что теперь уже не надо преодолевать все эти бешеные склоны. Перед его глазами простиралась некая равнина на вершине сопок, где были даже небольшие, покрытые льдом озёра. И другие, более высокие вершины, чем та, что только, что была покорена ими, казались ему издалека не такими крутыми, как та, что была первой.
- Идём к той скале! Я думаю, что оттуда будет видно лучше, - предположил он.
«Экспедиция» пустилась в путь.
Так, постепенно, беря вершину за вершиной, они поднимались всё выше и выше. И вот уже сам посёлок виднелся далеко внизу. И даже вершины вышки телевизионных ретрансляторов, расположенный на граничащей с морем скале, за посёлком, казались слегка ниже того уровня, на который все они забрались.
Далеко внизу была видна новая Териберка. Несколько пёстрых пятиэтажных домов, и жёлтая, трёхэтажная школа, окружённая ими. Если не знать, что это Териберка, то можно было подумать, что находишься где-то в Норвегии, да и она была совсем неподалёку отсюда. Что-то сказочное было в этом маленьком, раскинувшемся, словно на ладони, северном посёлке.
Но, останавливаться и любоваться бесконечно данным видом, не было времени. Нужно было идти дальше, чтобы успеть до наступления темноты спуститься со скал вниз, не сломав ноги.
На одной из плоских вершин они наткнулись на разбросанные по ней валуны, неизвестно каким образом попавшие туда. Один из них, лежащий чуть в стороне, на маленьких, подсунутых под него камешках, словно Лопарский сейд.
Вы видели! – указал на него всем Саша своей рукой, тут же фотографируя его и пристраиваясь на нём для того, что бы попросить снять себя на фотоаппарат сына.
То ли это ветром была проделана колоссальная работа по выдуванию из-под твёрдой породы скалы, более мягкой, то ли действительно тут не обошлось без человеческих рук. Но, если это Лопари, то значит место это священно для них, и несёт некую энергетическую нагрузку, подумал Саша.
Они шли дальше, передвигаясь всё к новой и новой, ещё большей по высоте скале.
- Солнца не видно совсем, - грустно признал Саша.
- Наверно его и не видно ещё, и даже на второй полярный день, - предположил сын.
- Наверно. Слушайте, а давайте, я предприму последнюю попытку, и рвану, вон на вон ту скалу, - показал Саша рукой на стоящую, примерно в ста метрах в стороне от них возвышенность.
Никто не возражал.
Саша пошёл дальше один. Кругом него встречались всё те же следы маленьких лапок, какого-то полярного зверя. Скорее всего, это был Писец. И, учитывая ночную пургу, можно было понять, что по большей части они все совсем ещё свежие, незанесённые снегом.
До вершины, которую Саша наметил себе, как последнюю точку сегодняшнего восхождения, оставалось совсем чуть-чуть. Он стоял у её подножия, и оставалось подняться только на пятнадцать, двадцать метром, практически вертикального откоса, который состоял, к сожалению, из одного снега. Зацепиться было не за что.
Саша пошёл зигзагом, словно был на лыжах.
Поднимаясь, таким образом, он дошёл до самого края стены. На нём нависал снежный сугроб, через который невозможно было перелезть, его можно было только пробуравить, прорыв в нём проход. Что он и сделал. Выбравшись на плоский участок скалы, Саша встал на ноги и посмотрел вокруг. Солнечного диска нигде не было видно. На часах уже было половина второго. То ли время уже не позволяло его увидеть, то ли его и не возможно ещё было разглядеть в эти первые полярные дни. Но, в любом случае, это была их победа. И заключалась она в том, что именно им пришла в голову идея, идти на скалы, для того, чтобы встретить рассвет.
Он вспомнил, как много лет назад, ещё, когда его сын был совсем маленьким, он ездил с бывшей женой в Египет, и предложил ей посетить Синай. Денег тогда у них было совсем мало, и она боялась в первые же дни истратить их все и поэтому сопротивлялась. Но он настоял на своём решении, зная, что зрелище рассвета в пустыне, где сорок дней блуждал Господь, искушаемый демоном, настолько незабываемо, что навсегда останется в их памяти. Теперь же он встречал рассвет на севере, со своей любимой женщиной. Это ли не начало нового этапа в его жизни!?
И тот факт, что самого солнца он так и не увидел, ничуть не смущал его. Он верил, что оно там, за гранитными скалами, как и было на Синае, когда сам солнечный диск так же не просматривался чётко из-за облаков, но все знали, что вот оно, перед ними, ослепительное, южное солнце.
И сейчас, здесь, на краю света, рассвет для него был другим, не таким, как на юге. Он сильно изменился, полюбив север, и человек, который находился с ним рядом был с ним заодно в этой любви. Её не пришлось уговаривать ехать сюда, хотя и денег у них было так же мало. И Саше показалось сейчас, что именно она и привезла его в эти места, только лишь для того, чтобы понять тут на месте его больше чем можно было сделать это там, в Москве.
Это была, конечно не поверхность луны, до которой добрались вчера Китайцы, а всего лишь двухсотметровые по высоте скалистые сопки. Но, он стоял сегодня на их вершине, и это была его победа.
Но, надо было идти обратно. На соседней скале, его ждала вся «экспедиция»
Он начал спуск. Подойдя к краю снежного наноса, в котором им был прорыта нора, он сел на самый его край, и съехал с него на попе, уже зная, что на его пути не должно быть острых камней, убедившись в этом при подъёме.
Но, снежная волна, нависшая над ним, не выдержала такого позора, и с треском обломилась над его головой, медленно и отделяясь от основного снежного массива, стала рушиться прямо на него. Он скользил на своих жёлтых штанах, достаточно быстро, но, всё равно оказался прямо под ней. Его накрыла небольшая снежная лавина. Но ему не было страшно, скорее он смеялся над беспомощностью природы, в попытке засыпать его здесь, оставив навсегда под снегом.
 Он летел вниз в огромном снежном коконе, который, по мере приближения к подножию, становился всё легче и прозрачнее, пока совсем не отпустил его из своего плена.
Слава Богу, они не видели этого кульбита, ведь его отделяла от той скалы, где он оставил «экспедицию» друга, меньшая по своим размерам возвышенность. Думал он, пытаясь встать на ноги в той снежной куче, в которой он спустился с горы.
Надо было идти обратно. Но сил уже было не так много. Но, больше всего его волновало, как они все будут спускаться вниз. Но он гнал эту мысль прочь от себя, стараясь, как он это делал всегда в жизни, решать все проблемы по мере их поступления.

Ну, как? – спросила его Нина, когда он вернулся на ту скалу, где оставил всех в ожидании.
- Не видно, но зарево заката хорошо просматривается. Вот смотри, - сказал он и протянул ей телефон, показывая сделанные им там, на самой высокой скале, фотографии.

Они шли вниз тем же путём, но Саша, решив сэкономить силы, пошёл коротким путём, углядев другой спуск, расположенный в виде пологой плоскости между двух высоких скал. Этот путь, безусловно, был короче, но последние метров двадцать всё равно были в виде довольно крутой скалы.
Они более-менее, благополучно прошли к самому низкому месту, Саша встал на самом краю скалы, в задумчивости, соображая, как лучше построить траекторию спуска.
Наконец он сделал первый шаг. Склон был настолько крут, что решиться спускаться здесь, было нелегко. Саша понял, что нужно присесть на покрытые снегом камни и попытаться слегка скользить на попе в некоторых, самых опасных участках склона. Это решение понравилось ему, и придало уверенности идти дальше вниз, применяя его в самых опасных местах.
- Повторяйте за мной, - сказал он остальным.
Опыт спуска в снежной лавине, многому его научил.
Остальным идти за ним было уже не так страшно. И спуск занял не так много времени, как он думал, да и прошёл при этом не так опасно, как мог бы. И всё это, прежде всего из-за неожиданного решения скользить на попе.
Теперь оставалось пройти через глубокий снег, метров сто, до дороги, ведущей от причала в посёлок.
Это была, безусловно, победа.

На их пути были сарайчики местных жителей, из дырки в нижней части двери одного из них, высунулась собачья морда. Это была местная, похожая на Хаски собака. Она облаяла их по северному. То есть, буквально два, три раза и, успокоившись, спряталась обратно, ведь она обозначила тем самым своё существование. Чего же ещё больше? Здесь умели экономить силы не только люди, но и звери.

Они подходили к причалу, чтобы сфотографировать там старый, разваливающийся, деревянный, каркасный сарай, уходящий сваями в море.
На фотографировавшись там вдоволь все захотели домой, не в силах больше не на какие впечатления.

Дорога шла через въезд  на причал.
Когда они проходили мимо него, на территории судоремонтных мастерских, расположенных у причала, стоял какой-то местный джип. Мимо них, с дороги свернул другой, с тонированными окнами и Питерскими номерами. Он припарковался рядом с тем, другим, с местными номерами.
Через пару мгновений из тонированного, огромного, чёрного джипа вышел мужчина, в тёплой, чёрного цвета, одежде и подошёл к водителю местного, который так же вышел из него и, открыв свою заднюю дверь, доставал из неё огромный чёрный пакет, такой, в которые обычно заворачивают трупы.
Питерский, взяв у него этот, правильнее сказать, мешок, и слегка присев от натуги, понёс его к себе в машину. Затем, аккуратно положив его к себе, так же в заднюю дверь, которую открыл кнопкой брелка подходя к машине, закрыл её и вернулся к местному, что-то протягивая ему в руке. Тот принял подарок, пересчитав сумму и затем оба они, молча сели в свои джипы и разъехались в разных направлениях.
- Рыбой торгуют, - констатировал Саша.
- А мы с тобой, как правильные её в магазине покупаем, - с улыбкой сказала Нина.

Они подходили к дому, уставшие, но счастливые. Завтра предстоял отъезд, прогулки по Мурманску, и поезд на Москву. Но северного сияния они так и не увидели. И теперь оставалась всего одна ночь, которая разделяла их от возможности рассказывать всем потом, видели они его, или нет.
Небо было, как назло ясным. На нём можно было разглядеть все звёзды. Ветер затих. Природа, словно затаилась, решая главный для них вопрос – показывать, или нет. И, никто, не она сама, ни все те люди, что находились здесь и теребили интернет, в надежде найти ответ на единственный вопрос – не знали, удастся им это, или нет.
Интернет же хитро молчал, лишь только слегка намекая на его возможность, но не явную, а, как бы просто по принципу – а почему бы и нет.
Какая-то тишина и тревога застыла в небе над посёлком. Они уже давно пришли домой, и поужинали на кухне, собрали вещи, и каждый занимался своими делами, но время от времени, непроизвольно, кто-то, да и поглядывал в окно, на небо. Но оно было звёздным, чистым, и неприклонным.

* * *

Андрей приехал так, как и договаривались, в половине девятого утра.
Они быстро погрузились в машину, поехали в Мурманск.
Териберка, сначала новая, а затем старая, оставалась позади. Шёл лёгкий снежок. На дороге не было ни одного человека. Китайцы ещё спали.
Всем было грустно, и не хотелось ни о чём говорить.
- Ну, как, северное сияние видели? – нарушил тишину Андрей.
- Нет, не видели, - сказал Саша.
- Ну, ничего страшного, не время сейчас значит. Хотя, кто его знает? Вроде всё было для этого. И небо чистое, звёздное. И снег вроде не всё время шёл. Странно это всё. Ну, да ничего. В другой раз увидите. Оно, как правило, зелёного цвета бывает. Но, я за свою жизнь, наверно раза три, четыре, видел разноцветное. Вот это действительно зрелище! – попытался успокоить Андрей.
- Да теперь другой раз, вряд ли приедем. Мы в Архангельск собрались летом. – раскрыл планы Саша.
Он и сам понимал, что не все так просто даётся и показывается людям, и, что если им не удалось увидеть обычное северное сияние, то наверняка, когда-нибудь доведётся посмотреть то, самое грандиозное, какое только возможно увидеть в небе. А пока он просто узнал ещё кое-что о севере, что было разрешено познать, на данной стадии развития.
- Ничего, приедете ещё. К нам все возвращаются. Вот и вы летом были и потом приехали. Артистов много тут у нас бывает. Я сам, лично Ивана Охлобыстина возил. Потом этого, Лазарева младшего. Так Охлобыстин часто приезжает к нам. И с семьёй, - рассказал Андрей.
Саша ничего не ответил. Он не знал, как у него сложится на работе. Вот уже несколько последних лет он не мог работать по специальности, так, как понимал, что на него нет спроса. А ведь, когда-то он считался перспективным специалистом, и на него многие делали ставки. Теперь же ему оставалось сидеть тихо и выполнять команды тупых, блатных, присосавшихся к институту, руководителей.
Они ехали, какое-то время молча. Пока Саша не заговорил первый.
- А, где же все олени? Мы ни одного не видели. Ни летом, ни сейчас. Странное дело, когда я ехал по Швеции, лет семь назад, то чуть было не сбил олениху, которая вышла из кустов и остановилась прямо посередине шоссе. А ведь там по краям всегда идёт забор из металлической сетки. Но, оленей, енотовидных собак так много, что нужно быть всё время на чеку. Они прогрызают себе проходы в заборе. И это не смотря на то, что для диких животных предусмотрены специальные мосты-переходы через шоссе, - высказал своё удивление Саша.
- И тут много у нас оленей. Только Лопари их в загонах теперь держат. Стреляют их потому что, - ответил Андрей.
- Как это стреляют!? Разве можно их стрелять!? – удивился Саша.
- Нет, конечно! Но людям разве объяснишь? Видят олень – бах! И готово! А потом в машину и всё, ищи его. ДПС у нас тут, как вы видели, и в помине нет. Если не считать памятник ДПСнику и его машине, вон там вот на скалах. Ну, вы видели.
- Ну, так этот памятник народное творчество, от особой любви к представителям власти. Там ещё  х…й на номере у его машины написано, - с улыбкой сказал Саша.
- Да, от любви. Так вот у Лопарей олени, дикие. Только они не совсем, что ли дикие теперь стали. В загоне они их держат. Вон там вот, в стороне, километров тридцать наверно, их деревня. Там они их и держат. А раньше пастухи их прямо сюда гоняли, на эти скалы. Но опасно стало. У всех ружья. Олень животное прибыльное. У него всё можно продать. И рога и шкура, и копыта, и даже пенис у них на лекарства идёт. Не говоря уже о самом мясе. Мало его, правда, как у барана, но вкусное оно, необычное, - рассказал Андрей.
- Надо было нам туда, к ним съездить, - расстроился Саша.
- Да, там у них интересно. В чумах живут, как чукчи, - ещё больше расстроил Сашу Андрей.
- Считаются Европеоидной расой.
- Раньше, ещё лет пятнадцать, двадцать назад, останавливали, спрашивали: - «Водка есть?» Выпить любят, - вспомнил Андрей.
- А теперь, что же не пьют? – спросил Саша.
- Почему не пьют? Теперь оленей сидят, сторожат. У них, конечно олени поменьше будут, чем у Коми. У тех большие, и покрепче.
- А, что Коми тут тоже есть? – удивился Саша.
- Теперь да, есть. Перебираются сюда к нам, из-за белого моря. Легче тут наверно. А вообще и не знаю я почему. Только вот у них войны бывают из-за территории. На всех не хватает, - с лёгкой улыбкой, рассказывал Андрей.
- Саамы же везде живут. И в Норвегии, и в Швеции, и в Финляндии. Даже в Канаде вроде есть. Говорят, что язык у них очень похож. И даже флаг они себе придумали общий, хотя и государства своего у них нет общего.
- Язык, это да. У них один язык. Вон к нашим Лопарям, Норвежские раз в год приезжают. Понимают друг друга хорошо.
- А, где эта боевая батарея находится? – сменив тему Саша.
- Дальше водопада не ходили?
- Нет.
- А вот она именно там и стоит. Я там, ещё подальше чуток, кости себе китовые присмотрел хорошие. Кресло хочу себе сделать из челюсти. Но, тащить уж больно далеко. Ну, ничего, в начале лета, когда ещё туристов не будет, схожу туда на лодке.
- А, что лодка у вас есть? – скорее для приличия, спросил Саша, понимая, что у местных, наверняка у каждого есть лодки, или катера.
- Есть катерочек маленький. Хотел я большой брать с другом на двоих, двадцати двух метровый. На рыбалку людей возить. Но нет пока смысла. Их ведь кормить негде, да и спроса постоянного нет. Только вот в зимние каникулы, и летом в Июле, Августе, и то, только если фестиваль, какой проходит в Териберке.
- И, что разрешают ловить? – удивился Саша.
- Только удочкой. Никаких сетей. А браконьерством я не собираюсь заниматься. Возраст у меня уже не тот, чтобы от полиции бегать.
- А, как у вас обстоят дела с квотами на рыбу? – слегка подправил направление темы Саша, под впечатлением истории с крабом.
- Квоты у нас все у того, кого надо, - многозначительно подмигнув, ответил Андрей.
- А этот ваш Зуб, кажется, который на форум к Вове пробрался, под видом корреспондента, как он теперь? Не посадили его? – спросил Саша.
- Зуб у нас легендарная личность. Нет, не посадили его. Но, с должности, конечно же убрали. Но он и так вроде ничего пристроен. Молодец мужик. Но, ему чего терять-то? Он теперь на пенсии. Бизнес свой у него маленький есть. Наверно прижали его. Но, думаю, деньжата у него есть, - рассказал Андрей, явно заинтересовавшись этой темой, обрадованный Сашиной просвещённостью в местных проблемах.
- А я вот тут по «Царьграду» смотрел про него, ровно через год, как он с Вовой пообщался. Его Пронько пригласил к себе на авторскую программу «Непредсказуемая предопределённость».
- Вы тоже «Царьград» смотрите? – обрадовался Андрей, найдя в лице Саши единомышленника.
- Да, а, что ещё смотреть? Телевизор, что ли? Так его у меня и нет совсем, уже лет пять наверно, скоро как.
- Нет, у меня ещё стоит, но, скорее так, для мебели, погоду послушать иногда.
- Так вот там Пронько спросил его прямо в прямом эфире, изменилось ли что-нибудь здесь в Мурманске, после того, как он подал подробное описание всей, сложившейся ситуации, связанной с добычей рыбы, президенту лично в руки. И тот, кстати, при всех, в прямом эфире, обещал ему разобраться, - вернулся к теме Саша.
- Да, я тоже видел этот выпуск. Ничего не изменилось. Я и говорю, что только убрали его с руководящей работы.
- Да он и сам наверно хотел уже уходить, просто перед пенсией решил человеком остаться?
- Да. Человеком. А то видишь, как у нас тут, рыба дорожает, города и посёлки хиреют, а в Норвегии всё за наш счёт развивается. Разве бывает такое, чтобы президент развивал другие страны за счёт своей? Не видел я такого нигде? – уже не улыбаясь, сказал Андрей.
Саша понимал, что все темы, которые он мог бы обсудить с Андреем за эти два с половиной часа, что они ехали к Мурманску, животрепещущие, и легко портят настроение. Но он знал, что только здесь, на месте он может получить самые правдивые и исчерпывающие ответы на все те вопросы, которые его интересовали последнее время. И все это после того, как он только заинтересовался темой Русского севера. А если бы он поехал, куда-нибудь, ну, скажем, в Сибирь?
- А, что у вас тут с этим пресловутым, сухим доком творится? – продолжил опрос животрепещущих тем Саша.
- Ааа! Интересно!? - опять приобрёл улыбку на лице Андрей.
- Ещё как интересно! Думаю, что к его затоплению привела, прежде всего грамотная оптимизация. Как мне близка эта тема, если бы вы только знали!? – понял, что сейчас узнает, что-то действительно интересное Саша.
- Нет, тут всё гораздо проще. Дело в том, что он простоял пустой лет восемнадцать. И никому он не нужен был, пока Вова войну в Сирии не начал, и не загнал в него этот свой ржавый авианосец, на ремонт.
И, всё бы ничего, если не отключили бы электричество на подстанции за неуплату. Но, кто же знал о том, что дизеля для откачки воды, на доке, ещё лет десять, пятнадцать, как скрутили, на продажу? Жрать-то хочется рабочим. Не на зарплату же жить? Вот и воду нечем откачивать было. А она всё поступала зараза и поступала. Она же не знала, что России нужен отремонтированный авианосец для военных действий. Столько лет жила страна в мире, и тут вот на тебе!
- И, что же теперь делать? Вон Адмирала Кузнецова, или Кузю, как его ещё называют, в Китай поволокли на ремонт теперь. Но это и не удивительно. Там его и забудут, а потом Китайцы из него сделают парк развлечений. Впрочем, как и из многих советских кораблей, которые почему-то, куда бы их не продавали, все именно в Китай попадают.
- Что делать я не знаю. Они, куда умнее нас. А вот док так и лежит посреди Кольского залива. Только маячками обозначили его, чтобы никто невзначай не напоролся впотьмах, - посмеиваясь, как умный купец, над глупым, растерявшим всё своё состояние, произнёс Андрей.
- Теперь из Норвегии помощь наверняка попросят?
- Наверно. А ведь единственный в России ДОК был. Норвежцы, на заказ сделали. Теперь в Китае заказывать придётся, - предположил Андрей.
- Не придётся. Я думаю, что в Китае новый авианосец закажут.
- Не думаю. Зачем? Скоро и так всё тут Китайское будет.
- А, что у вас тут, говорят за Териберкой старой собирались газовое хранилище сделать, я слышал, - спросил Саша.
- Собирались, но, как санкции ударили, так и перестали собираться. Только вот, как видишь, дорогу в скале прорубили и чуть дальше провели, и всё, - вздохнул Андрей.
- Так вот это куда дорога-то дальше идёт!
- Да, а, что толку-то? Сейчас, говорят, что газопровод на Европу запустят. Я думаю, что строительство хранилища газового возобновят. Но нам-то, что с того?
- Как это, что с того? А новые рабочие места?
- Новые? Нам никто работы не даст тут. Гастарбайтеров им проще вахтовым методом, из Узбекистана, Казахстана, или ещё откуда взять, чем нас нанимать.
- Это почему же то!? – не понял Саша, такой глупости.
- Да потому, что северные, или «гробовые», как их раньше называли нам платить надо. Ведь у нас прописка местная, а никто советские надбавки за север ещё не отменял. Мы бы и рады без надбавки работать, да не будут они закон нарушать, и тем более менять.
- Молоко тут у вас хорошее продают в магазине, да вот только раз в неделю, жалко, - вспомнил Саша.
- Да, продают. Остались ещё коровы от СССР, но мало. Было пятьсот голов. Теперь всего двадцать. Поэтому и раз в неделю. А раньше его и в Мурманск возили.

Разговаривая, таким образом, они незаметно приближались к городу-герою Мурманску, так и не взятому Немцами во время второй мировой войны. Линия фронта, на протяжении почти трёх лет, проходила всего в каких-то сорока километрах западнее города, практически не меняя своего положения. И, никто из доблестных защитников заполярья тогда и подумать не мог, что сегодня, в наши дни, все эти территории будут подготовлены к сдаче.

* * *

У них оставался ещё практически полный день в Мурманске. За, который Саша хотел показать Нине и детям, Ледокол Ленин с ядерным реактором в качестве двигателя, памятник Алёше, как его называют в Мурманске, или воинам, освободителям заполярья, как звучит его настоящее название. Затем памятник АПЛ Курск, и Печенгское подворье.
Надо было ещё оставить время на спокойный и вкусный обед, он же ужин, и на посещение местного рыбного магазина. Этим летом, Саша видел их на каждом углу, но так и не решился зайти в них, из-за страха, что рыба там будет очень дорогой. Он не хотел расстраиваться. Сейчас же, в эту поездку, он уже был сильно расстроен этим фактом, и прятаться от проблемы было некуда, нужно было везти с собой подарки всем в Москву. А, что это может быть, как не местная, полярная рыба?
На «Ленине», Саша был с сыном ещё летом. Но он очень хотел, чтобы в этот раз на нём побывали Нина с дочкой, ведь они никогда раньше не были на ледоколе. Тем более на таком.
Для Саши, это был не просто корабль, а утерянная безвозвратно эпоха, которую уже невозможно было воссоздать, как бы не пыталось правительство, все его попытки были тщетны. Недаром же все новые, героические фильмы про освоение севера снимались именно на его палубе. Даже и несмотря на то, что там, всё равно, на восемьдесят процентов применялась компьютерная графика. И даже несмотря на это, сами стены этого легендарного корабля, притягивали кинематографистов, уже всё реже и реже выбирающихся на натуру из своих тёплых павильонов.
На корабле всё было по-старому. Только лишь те помещения, что были сильно повреждены временем, находились на реставрации. Все же остальные, неплохо сохранившиеся в первозданном виде, рассказывали нам о том славном периоде страны, когда все были равны, и людей объединяла одна общая цель. Здесь был и Гагарин, Хрущёв и Фидель Кастро. Сама Пахмутова играла на рояле, сделанном из карельской берёзы и установленном в кают-компании.
Саше было приятно ощущать, что Нина понимает, и принимает эту атмосферу прошлого, как и он. Она заворожено останавливалась перед теми старыми, дошедшими до наших дней, предметами, что встречались в помещениях корабля, в которые можно было заходить, а не наблюдать через открытую дверь.
Она, вместе с дочерью, по очереди, с любопытством заглядывала в окошко ядерного реактора, который хоть и был демонтирован отсюда, но был воссоздан в точной копии, в виде муляжа.
Саша наблюдал за тем, как она разглядывала медицинское оборудование в корабельной санитарной части, оснащенной даже и хирургическим оборудованием.

Памятник Алёше они посетили и потом пешком добрались до мемориала подводникам, где и была установлена рубка с АПЛ Курск.
Там Саша ещё не был, и ему было интересно туда дойти.
На невысокой скале, сразу за покрытым льдом озером, по которому вереницей шли лыжники, пользуясь новогодними каникулами, стоял морской православный храм, несколько нелепой архитектуры, отдалённо напоминающей Владимирскую, но с нарушением основных пропорций.
В Москве Саша перестал ходить на лыжах, ещё пару лет назад, так Измайловский лес превратился в непролазный, местами сильно заболоченный бурелом. Да и до этого лыжники редко встречались ему на пути, а уж, чтобы видеть их на льду какого-то городского пруда, это уже отдавало стариной, и жило только в воспоминаниях.
- Сначала все в храм, а потом на мемориал, он видимо чуть ниже по вон той парадной лестнице, вниз, где стоит маяк, - предложил он.
Все вошли в храм. Народу было не много. До вечерней службы ещё было много времени. Они прошли поближе к алтарю, пройдя маленькую трапезную, соединяющую колокольню с храмом. Из алтаря вышел мужчина не в облачении, и сразу же приметив в них людей не местных, почему-то подошёл к ним, произнеся:
- Вот здесь у нас частичка Святой Матроны Московской, а вот тут, икона с частичками Оптинских святых.
Саша удивился тому, что в городе, где происходит строительство Лютеранских храмов, а с православными дело обстоит значительно хуже – вдруг построен вот такой вот храм, да ещё и на него выделены патриархией такие Святые дары.
Ему показалось, что здесь прослеживается рука Москвы. Но, не Собянинской, а Лужковской. Ведь именно при нём тут были построены панельные дома, серии П44, которые в городе с любовью называют Московскими. Да Лужков любил дружить с городами. Он понимал, что Россия, это не только Москва. При его поддержке была разработана программа по строительству типовых храмов. И возможно этот храм тоже был даром Москвы Мурманску, для того, чтобы украсить, расположенный несколько ниже мемориал.
Собянин же не видит России, из-за высоких жилых домов, которыми расширяется столица, впитывая в себя беженцев со всей России.
Да, в какие, противоречивые времена приходится им жить. Одна власть меняет другую. И чем дальше, тем ситуация становится всё хуже и хуже. Если раньше Москва помогала другим городам, то теперь она впитывает в себя всё их население, словно северный дракон, пожирающий сам себя, пастью ухвативший свой хвост. Вальдруна, по Норвежски. Но, на самом деле этот символ был и у Русских, он был запрещён православной церковью, как мистический. И теперь Саше стала, как никогда ясна суть этой вложенной в него мистики.
Они спустились к рубке АПЛ Курск. Из надписи внизу, у её основания гласило, что это настоящая, верхняя часть рубки АПЛ Курс.
Рядом с рубкой, как раз и стоял новенький, стилизованный маяк, который, построенный здесь, как продолжение всего мемориала.
Нина с дочкой зашли вовнутрь, за ними подтянулся и Саша с сыном.
Он хорошо помнил то время, когда произошла эта трагедия. Тогда ему было всего тридцать два года, и он ещё, как все, смотрел телевизор. Ровно восемнадцать лет назад, в стране произошёл ряд непоправимых изменений. Взрывы домов, гибель Курска. Всё это словно бы в один год, переделало страну до неузнаваемости, поставило на рельсы, ведущие в никуда. Да, конечно, после этих событий были ещё несколько лет подъёма для всей страны, кажущегося благополучия. Но, теперь, он понимал, что именно тогда и начался обратный отчёт времени, которого теперь уже оставалось совсем мало перед тем, как погибнет его Родина.
Нина, стояла вместе с дочерью и читала стихотворение на стене, внутри маяка.
Саша подошёл к ним.
- Мама сфотографируй это стихотворение, - шёпотом попросила её дочь. Нина делала фотографию.
Саша встал рядом, и прочитал :


Стихи маленькой Украинской школьницы.

Памяти моряков Курска.

Наверно нет в мире смерти страшнее,
чем умереть под водой в темноте.
Когда задыхаясь уже понимаешь
как далеко ты от людей.

И слышится cтук спасательной лодки.
И обезумев, стучишь ты в ответ.
Но вот сорвался с люка трос и уходит
Лодка от вас в темноте.

Медленно воздух глотаешь всё меньше.
Ты бережёшь его для других.
И друзей остаётся всё меньше,
Тех, кто пока ещё жив.

118 ребят в этой лодке,
Кто-то погиб, ну, а ты ещё жив.
Как неохота погибнуть в подлодке.
Как тебе хочется ещё жить!

Третьи сутки уже на исходе,
Нет, ты не можешь сейчас умереть!
Всё он ушёл.
Он последний на лодке
И остаёшься лишь ты.

Вот ты один. И ты можешь дышать.
Все эти люди погибли и значит
Четверо суток ты можешь их ждать,
Чтоб рассказать им о гибели лодки.

Чтоб передать всем последний привет,
Чтобы увидеть хоть раз ещё землю.
Все вы вернётесь в неё – это верно.
Но ни один не вернётся живым!

К Саше подошёл его сын, и встал рядом.
Они стояли молча, внутри маяка. Возле входа, женщина вахтёр, та, что следила за порядком в этом морском мемориале, где висели фотографии погибших кораблей и подводных лодок – запустила по новой короткий, патриотический фильм, на экране огромного телевизора, что висел над входом, для новой партии посетителей.
По маяку разнеслась музыка, устремляясь эхом куда-то ввысь, под самый верх.
- А ведь она Украинка, - сказал сын.
- Ну и, что!? Она написала по-русски. Раньше мы были одной страной, - ответил Саша.
- Что-то, безусловно, должно произойти, - сказала Нина.
- Да, согласен. Так просто не может продолжаться дальше. Должен же уже наступить, какой-то перелом. Ведь так просто не может продолжаться дальше! Восемнадцать лет развала и репрессий. Посадок и трагедий. Должен же наступить хоть какой-то просвет в конце коридора!?
Но надо было идти дальше, время поджимало их. Они вышли из маяка и пошли пешком в сторону вокзала. Саша шёл рядом с Ниной.
- Ты знаешь Нин, я хочу путешествовать с тобой и дальше. А может быть, когда-нибудь уехать из этого, огромного, словно гигантский морской спрут, города, куда-то далеко, далеко, поближе к краю земли.
- Да любимый.

До Печенгского подворья они не доехали, а хорошо поев в том же ресторанчике, в котором и ел Саша со своим сыном летом, пошли искать рыбный магазин. Саша помнил, где был один из них, возможно и самый крупный, который он видел в городе.
Подойдя к торцу здания, на первом этаже которого, явно, совсем недавно, было что-то напоминающее магазин – Саша сказал:
- Странно, здесь летом был рыбный магазин.
- Папа, тебе показалось. Он был в другом месте.
Хорошо, я сейчас спрошу кого-нибудь, - Саша принялся глазами искать такого человека, которого он бы точно не напугал своими жёлтыми штанами.
Навстречу ему шла женщина.
- Извините, а вы не скажете, был ли здесь, ещё летом, магазин? – решительно спросил он.
- Был, - ответила она, не испугавшись, как его штанов жёлтого цвета, так и остальных.
- А какой? Рыбный? – дополнил вопрос Саша.
- Рыбный. Рыбный. Их теперь позакрывали везде. С браконьерством борятся, - ответила она, не останавливаясь, на ходу.
- Жалко, - сказал Саша.
Ему действительно было жалко от того, что он начинал понимать, что рыбу купить им сегодня в подарок, в Москву, не придётся.
- Пошли дальше, к вокзалу. Может где-нибудь, и найдём что-то, - сказал он но, без надежды в голосе.
Они шли к вокзалу. По дороге не попадалось ни одного рыбного магазина. Только те, в которых продавалось всё для рыбной ловли. Но, Саша думал, что и,  эти магазины ждёт та же участь. И, если их не закрыло местное правительство, то они скоро по закрываются сами из-за отсутствия покупателей, завязавших с рыбалкой навсегда.
- Пап, а в министерство рыбного флота не будем заходить? – с улыбкой спросил сын.
- К оленю, и мишке?
- Ну, да.
- Пойдём. Там скульптура белого оленя, и белой медведицы, с медвежонком, - объяснил остальным Саша.
Они зашли в дворик министерства, которое сделало всё по команде сверху, для того, чтобы создать условия для развития мелких, прибрежных, Норвежских городов. Так пусть же тогда хоть предоставит им возможность вдоволь по фотографироваться со своими гипсовыми фигурами северных животных. Подумал Саша. Ведь скоро и они наверняка уйдут все за границу, туда, где им будет жить гораздо лучше, чем здесь.
Они сделали фото в обнимку с мишкой, а к оленю с оленёнком не стали подходить, боясь запуганных Лопарей.

До поезда оставалось ещё около сорока пяти минут. Прямо на вокзальной площади был огромный, рыбный магазин, в который они и вошли, в надежде, хоть тут приобрести рыбу, даже, если она и будет там слишком дорогая, по Московским ценам.
На прилавках был небольшой выбор рыбы, с такими ценами, словно её привезли из столицы, и прибавили ещё пару сотен за доставку. Крабы, по две тысяча семьсот рублей за килограмм.
- Послушай Нин, а ведь если мы ели в Териберке краба за десять тысяч рублей, то нас получается ещё и сильно обманули, задрав цены выше Московских почти в два раза. Тут-то они вон, подешевле выходят. Смотри, практически такой же на вид. Ну, ка погоди, я сейчас спрошу про его вес, - сказал Саша, и обратился к женщине продавцу, грустно стоящей в сторонке у огромного окна.
- Скажите, пожалуйста, а насколько килограммов тянет вон тот вот краб?
- Думаю четыре, примерно, - лениво ответила она.
- Послушай, он же такого же размера, как и тот, что нам за семикилограммового выдавали, а четыре на тысяча семьсот, это шесть восемьсот.
- Давай наливки северные посмотрим тогда.
- Точно! Давай! Как же я не догадался раньше!
И они подошли к стеллажам с алкоголем. Но наливок почему-то не было.
- Нет ни хрена! Ну, ладно нет местных, но, хотя бы Петрозаводские должны же быть? – возмутился Саша.
- Посмотри водку. Вон, например вот эту – «Северное сияние», или «Заполярье», - предложила Нина.
Саша взял в руки «Северное сияние». Снизу, на этикетке было написано. Казанский завод ликероводочных изделий. Тогда он взял «Заполярье». Но, результат был ещё неожиданней. Надпись гласила. Махачкалинский завод….
- Это какой-то кошмарный сон! – с мировой грустью в голосе, произнёс он.
- Ну, что ж, тогда остаётся только пиво, - сказала Нина.
- Точно! Пиво! - вспомнил Саша.
Но, на прилавках не было Кольского пива. Там стояла и Балтика, во всех своих ипостасях и основные виды Турецких производителей, только самого, что называется, местного пива, там не было.
- Наверно и оно здесь, в Мурманске запрещено. Его можно продавать только в мелких городках. Как у них здесь распределены сферы интересов! – возмутился Саша.
- Да, а всё потому, что у Москвы очень длинные руки.
- А северное сияние всё-таки было в Териберке, вчера ночью, - вдруг сказал Сашин сын, который стоя в строне, ковырялся в своём телефоне.
- Почему? С чего ты взял? – не поверил ему Саша.
- А вот люди выкладывают фото свежие, вчерашние, в инстаграмм.
- Не может быть! Дай глянуть?
- На.
И точно. Множество фотографий, с подписями из Китайских иероглифов было выложено в инстаграмм. Причём нельзя было ошибиться в самом месте. На фотографиях присутствовали все местные ориентиры. И школа, и причал, и ёлка возле здания школы в новой Териберке, привязанная верёвками к земле, для того, чтобы её не унесло ветром.
Неужели они так и не заслужили этого, не в силах оставить для себя даже этой, последней возможности – увидеть то, что они так же, как и Китайцы, могли увидеть на северном небе?

* * *

Вся надежда оставалась теперь на то, что им удастся купить подарки в Москву, только на одной из железнодорожных станций. Наличных денег у Саши не было. Только одна тысяча рублей, случайно завалялась у него в кошельке, прилипнув к одной из его стенок. И он её обнаружил уже после Кеми, но, когда поезд ещё ехал через населённые пункты, расположенные на берегу Белого моря.
В Беломорске он сказал:
- Слушай Нин, я выйду, посмотрю рыбу у лоточников. Почём они её продают. Может, куплю.
- Давай Саш. Только далеко не уходи. Я буду смотреть за тобой в окно.
Саша сумел купить несколько рыбёшек разного размера, в подарок, выторговав даже пятьдесят рублей у пожилой женщины, так, как его тысячи не хватало на них.
- Но, теперь хорошо бы было купить Петрозаводской наливки. – посетовал он Нине.
- В Петрозаводске мы будем стоять тридцать четыре минуты, - сказала Нина.
- Ты посмотрела уже?
- Да. И я пойду с тобой.
Они так и сделали. К Петрозаводску они подъехали где-то к четырём часам дня.
- Пошли? – сказала Нина, заранее собравшись, и проследив за тем, чтобы Саша сделал то же самое.
Они вышли из поезда, и пошли в сторону вокзала. Он, как и положено быть вокзалу, был на ремонте. Поэтому забор вокруг него создавал вид некой неприступности и ожесточённости данного города, лишая их надежды на успех в их путешествии за наливкой.
- Надо идти дальше, туда, где кончается забор. Только так мы сможем выйти на привокзальную площадь, - сказала Нина.
- Тебе не страшно?
- Нет, с тобой я ничего не боюсь, - ответила она, взяв его за руку.
- А мне страшно. Ведь, если, что, то я вышел без сноубордистской куртки и жёлтых штанов.
- Смотри, на башенных часах, стрелки стоят на половине пятого. Интересно, это они спешат так, или просто сломаны? – спросила Нина.
- Не знаю. По моим, у нас еще есть полчаса. Потому, что прошло всего четыре минуты, как остановился поезд, - сказал Саша.
- Хорошо, что у нас дети взрослые, в отличие от нас... В крайнем случае, они доберуться до Москвы и позвонят, - сказала Нина.
- Да. Но, а мы останемся тут навсегда, - улыбнулся Саша.
- Смотри, вон там супермаркет. Прямо на площади, перед вокзалом.
- Ага, вижу. Туда и пойдём, - согласился Саша.
Они подошли к магазину, который расплогался на первом этаже жилого дома, который практически вплотную граничил с самим вокзалом.
Саша открыл дверь. И они вошли в магазин.
Внутри имелся наивозможный алкоголь. Но, их, прежде всего, интересовала местная наливка. Она была! Та самая, что видел здесь, ещё летом Саша.
- Возьмём пару бутылочек, на подарки. Интересно, а есть тут пиво Кольское? – обрадовавшись, предложил он.
- Конечно! Вставай в очередь, а я поищу его. – предположила Нина.
Но, вскоре вернулась.
- Знаешь, нет тут никакого пива, - сказала Нина, подойдя к Саша, очередь которого уже подходила к кассе.
- Жалко. Но, ничего не поделаешь, - смирился с обстоятельствами Саша.
Оплатив покупку, они вышли на привокзальную площадь.
- Слушай, а давай сфотографируемся тут, перед вокзалом, как будто мы сюда приехали и остались!? – предложила Нина.
- Давай. И выложим в сетях. Пусть все испугаются, что мы завтра не приедем, - согласился с ней Саша.
- А ты тут был с сыном летом?
- Да. Мы, вон, как раз тут, мимо вокзала и проезжали. Вон по той вот улице, - показал Саша пальцем на широкую улицу, граничащую с привокзальной площадью.
Они сфотографировались и не спеша пошли обратно к поезду. Теперь им не так стыдно было возвращаться в Москву, с огромным трудом, купив хоть что-то, пусть и в Петрозаводске, но всё же, в столице Карельской республики.

18.01.2019.г.