Всегда рада

Он рассказал мне эту свою историю совсем недавно, не больше месяца назад. Кому-то она, может быть, покажется незамысловатой и не достойной описания, ведь у многих было или так же или очень похоже. У кого-то – трагичней в разы. Неважно. Мне – неважно. Мне просто было интересно его послушать, всё до мельчайших подробностей.

Обстановка соответствовала, или врождённая моя вежливость мешала обрубить чужие бухие словоизлияния на полуслове, а дальше уж сюжет и меня подзатянул… или же осенняя ночь на романтизм сама всем своим видом наталкивала, но… факт был таков – я его не перебивал, и местами даже переспрашивал, будто какой хитрый журналюга, в блокнот строчащий для завтрашней статейки.

Знакомы мы с Саней были давно и весьма неплохо. Работали лет десять назад вместе бок о бок. Жизнь, правда, в последнее время никак не давала ни времени, ни сил на более частые, более пространные и более ДРУЖЕСКИЕ встречи. Как и у всех – дом-семья-работа, остальное – по остаточному принципу, на который ничего и не остаётся, в общем-то. И по телефону-то мы с ним не созванивались, ибо повода тупо не было. У него своя жизнь, у меня – своя. Банально и серо.

А тут – случайно в магазине встретились. Пара скупых дежурных вопросов. Хотя - радость будто даже настоящая и неподдельная. Проверка номеров телефонов в записных книжках друг у друга, короткий дозвон – всё в норме, оба на связи, номера те же, что и много лет назад.

Казалось бы – и всё на этом, все стандартные процедуры выполнены, «пока-пока» ещё на десять лет, ну, как обычно и бывает в таких вот ситуациях.

Меня что-то остановило.

Может как раз это вот осознание дурацких таких встреч формата «1/10» и внутренней беспомощности каждый раз что-то в этом порядке поменять. Поэтому я предложил пообщаться тесней, без суеты, в интимной, так сказать, обстановке.

В таких случаях без откровенничаний не обходится. Всё к этому буквально и тянет, и обязывает. Так и на этот раз вышло.

Уже через час трепотни о том о сём, перебиранья воспоминаний и прочих соплей я увидел - Саня не изменился. Есть такие люди – херачит их жизнь мордой об пол и до крови местами даже, а им хоть бы хны – ничего не делается, упрямые, ничему не учатся и перевоспитываться не желают. Так и остаются – или сволочами, как и были в молодости или глупыми честными идеалистами. Как раз наш случай.

***

В общем, засели мы у него на даче в тот же вечер.

И вроде и не должны друг другу ничего, и кентами по жизни не являлись никогда, но внезапно – было хорошо и уютно, так хорошо, как не было уже давным-давно.
Темнело рано - осень. Часов десять вечера едва наступило, а за окном уже было хоть тот самый глаз выкалывай.

Сидим себе, курим, выпиваем, молчим. Типа выговорились. Ну не можем же мы без умолку каждую секунду языками чесать? Смотрим в никуда, в темноту ночного окна. И вот, после очередной паузы в беседе, паузы вовсе не напрягающей… Спрашивает он меня ровным таким, не дрожащим и не нервным, будто глухим, в себя говорящим, голосом:

- Ты всех своих баб помнишь?

Интересный вопрос. У меня их было не так уж и много, если честно. Поэтому конечно помню.

- А что такое, Саня, с какой целью интересуешься? – Спаясничал слегка.

- Да так. И я всех.

Он помолчал ещё немного, поцедил минералки через зуб, затянулся сигаретой.

- А ты не думал – зачем они тебе все приходили в твоей жизни? Ну, вот прямо чтобы каждая. Зачем? Приходили, тусовались, кто-то больше, кто-то меньше, и – уходили. С каждой из них у тебя могло бы быть всё и до победного, но ведь не было. Тогда зачем они вообще были?

Забавные он вопросы задаёт порой, даже хохотнул я себе под нос и то же самое тут же сказал ему вслух.

- Для опыта, думаю. Ну для секса ещё конечно же, причём многие именно только для него, родимого.

- Думаешь? Как всё просто у тебя. Не знаю… Зачем мне одна, другая, были дадены? Ну, вот конкретно есть один, вернее - был, экземпляр. Нет-нет, - торопливо перебил он сам себя, будто засмущавшись, - Не то, чтобы целыми днями прямо сижу и думаю о ней, нет конечно же, нужно оно мне больно. Но есть такой момент, что в мыслях порой и пролетает… - признался Саня, - Думаешь – а зачем была она мною встречена? Ради чего, если кроме плохого, и вспомнить нечего?

***

Познакомились они… он уже и хрен бы вспомнил, где и когда. Жизнь у него тогда в те годы и в ту пору била ключом, всё таки  - МОЛОДОСТЬ. То, что пронеслось.

Много чего происходило везде и постоянно. Такое чудо как Интернет только-только начали осваивать он и его друзья, те, с кем он общался. Чаты там всякие, форумы. Интернет тогда в принципе только начала в мир проникать более-менее глубоко, и их город не был исключением из правила. Он, можно сказать, был с этим всем делом «в тренде», как сейчас модно говорить, накоротке.

И через это вот всё, через этот канал в том числе тоже, стали в его жизни появляться разные новые люди. Интересные, и не очень, глупые и умные, весельчаки и унылое говно… Всякие. Но все – ОСОБЫЕ, так как они были ИЗ ИНТЕРНЕТА. Хотя, стоит сказать – он тогда не мыслил такого рода оценочными суждениями – умный перед ним человек или дурак, плохой или хороший, стоящий или никчёмный. Скромный он очень тогда был, и добрый очень, и даже внутри, в голове у него не было этой потребности, что появилась гораздо позже – оценить человека и обкритиковать-обгадить его в своём внутреннем диалоге.

С кем-то из всех этих людей контакты завязывались надолго – до сих пор, с кем-то – на пару встреч. Повторюсь, они – тогдашние интернет-пользователи, чувствовали себя будто некоей элитой. Ведь не всем дано это было тогда в принципе – знать, что такое глобальная сеть, уметь выходить в неё, знать, что там делать. А они знали. И умели. И пользовались. Легко, изящно и непринуждённо. 99 человек из 100, рядом с ними находящихся, на тот момент вообще не знали, что это за слова такие – «dialup», «модем», «скорость скачивания». А они знали. И уже по звуку шипения какого-нибудь USRobotics или Acorp, стоящего на системном блоке, могли сказать, качественное ли будет соединение с глобальной сетью и скорость, или же не стоит терять время, а обрывать попытку соединения и дозваниваться по-новой.

Наобщавшись до полуночи, а порой даже до рассвета в чатах друг с другом, отоспавшись после этого до обеда и собираясь на очередную встречу уже «в реале» где-нибудь на местном «Арбате» небольшой кучкой человек по 10-15, все они себя чувствовали ну никак не меньше, чем Нео из всем известного фильма.

Так что… Где и как они впервые пересеклись друг с другом – точно не сказать. Она бывала во многих таких и не таких компаниях, на всех более-менее приличных тусовках, не пропускала ни одного значимого события, так как это был такой её личный бзик. Он же, видимо, оказался где-то там же чисто случайно. Он не был такой же гламурный, как она, ему это просто не нужно было. Он был искренним тогда во всём, и в своих увлечениях-страстях особенно.

В первые несколько встреч она его никак не заинтересовала. Показалась весьма обычной. Симпатичная, конечно, девочка, но не более. Молодая чересчур, и глупенькая тоже чересчур. Ходит, нос так смешно задирает чего-то, глазки своим прикроет и что-то с таким пафосным видом выдаёт в формате «…это моё мнение, всем срочно затаить дыхание и слушать!», хотя чего она может понимать? Она в школе ещё училась, десятый класс только закончила, ему – 22 года как-никак. Считал, что имеет право относиться свысока к её закидонам. Ровно, как и она, в общем-то, давала себе точно такое же право.

Вот вам вкратце и вся основа человеческих взаимоотношений, не правда ли? Каждый считает себя умнее другого, а дальше – видно будет.

Он точно не заинтересовал её ни в первый, ни в какой-то другой раз. Похоже, что её вообще никогда, и никто не интересовал в этой жизни, всё вокруг неё было лишь большой тусовкой, способом умерщвления времени. Чем же он был лучше других? Поклонников у неё и без него всегда была тьма тьмущая - заикающихся и робеющих, стоит её только взор свой на них обратить; держащихся внешне независимо и как ни в чём не бывало и сильно даже не бегающих за ней, и более других – наглых, стремящихся уже через десять минут знакомства облапать и прижать к себе.

Сперва он уверенно и крепко держался во второй категории. Кто бы мог подумать, что пройдёт всего пара-тройка месяцев, и Саня позорно возглавит топ из первой?

Скорее всего, у неё в разные промежутки её жизни было много таких вот, как он – униженно ёрзающих за ней как ручные псинки, не смеющие и слова против сказать и только ждущие милости хозяйки. И, похоже, что они многие даже не знали о существовании друг друга. Хотя, это знание что-то изменило бы? Ему, например, было глубоко пофиг на такие вещи. Он и знал даже, что у неё есть официальный парень. «Молодой человек», в общем. Бедолага пару раз даже за руку с ним здоровался, были они примерно одного возраста, учился тот в институте, работал в местном ISP, и искренне считал, что он у неё – единственный. Или предпочитал так считать, возможно. Его существование жутко бесило Саню, его тупость и неведение – вызывали кучу насмешек за спиной, и они себя чувствовали круче парня того ну прямо в разы. Хотя, разница-то в чём была? Тот – «официальный» и тем не менее кинутый, а ты – вообще побоку, так, в подъезде раз в недельку пообжиматься. И тоже кинутый.

Практически с самого начала он начал попытки наставить её на путь истинный. Всё ему казалось, что она дурью мается, просто некому ей это объяснить, что так жить нельзя. Неправильно, неправедно. А объяснить это, в общем-то дело несложное, это ведь прописная истина - шлюхой быть нельзя. И ведь молодая она ещё, бесхитростная вся, но при этом удивительная умница. И он просто не имеет права бросить её «пропадать» в этой жизни, ведь именно он – и есть тот самый спаситель и наставитель.

Сам он поначалу к ней и чувств-то никаких и не испытывал. Ну, вот в самом деле, вот просто реально – вдруг с чего-то решил взять шефство и вывести к свету, и не более того, а там – брысь, живи ты счастливо! Адьёз!

Но это было лишь поначалу. Пока виделись они действительно редко и действительно случайно.

Дальше – больше. Общение, веселье, новые люди в твоей жизни – это ведь так интересно. А вокруг неё как раз это и было – люди и веселье. Вот и начал он похаживать к ней в гости всё чаще и чаще, начал больше её узнавать, больше вглядываться и, конечно же, потихоньку «влетать» в неё. Засматриваться украдкой, вслушиваться.

А чего хотелось ей? Ей, похоже, надо было всего лишь через него «пробраться» ещё в одну компашку, в которой находился Саня и где её ещё не было на тот момент. Ну, вот просто жизненно необходимо было ей галочку поставить и в этом пунктике.

В общем, Саня и сам не успел заметить, как втюрился в неё. Посиделки большими компаниями у неё дома стали уже не случайны, как и должны были бы быть, а напротив - жизненно необходимы для него, все эти встречи-выпивания толпой на лавочках близлежащего сквера, хоть и не были ему никогда интересны – стали посещаемы им постоянно. А если нету там её – и он не задерживался и уходил.

Был бы он почестнее сам с собой тогда, всё было бы совсем по-другому. Но - какой влюблённый остаётся честным и рассудительным внутри себя? Не то это всё, неважное. Потом, позже – это запросто – хлопать себя по лбу, в приступах просветления гнуть руки и так далее. Но это всё гораздо позже. Когда уже и не надо, когда всё само пришло к развязке.

Вот бегать на тусовки и стоять где-то рядом с ней и, тихо и вкрадчиво, как вор, вслушиваться в её смех – это важно. Обязательно затаив про себя дыхание и с щенячьим восторгом. Прийти к ней в гости, сесть в стороне так, чтобы никто не видел тебя и исподтишка поглядывать на неё, как ворюга какой… Это важно. А включить мозг и остановить себя со словами: «Э, ты так-то зарекался, что не будешь таким же дураком, как остальные, не будешь сопли распускать по ней, ты мне совсем иное обещал, у тебя другая миссия!» - об этом и речи уже не было.

Саню несло. Несло настолько стремительно, что когда в один из моментов он мельком, но совершенно точно узнал от кого-то, что его старый добрый друг, с кем было прожито и выпито немало, ещё год назад тоже втюхался в неё (просто не делился и не рассказывал ему), и сейчас УЖЕ пребывает «на периферии», как отработанный материал, тоже мучаясь от своей кинутости… Его и это задело не больше, чем «Да и пошёл этот урод, чего он о себе возомнил? Одним конкурентом меньше!». И в список игнорируемых, хотя, казалось бы – за что.

Даже в тот момент мозг не смог перейти в положение ВКЛ.

***

Когда всё же она добилась своей цели и, через постепенно завязавшееся между ними, абсолютно нейтральное, но такое приятное для него общение, Саня привёл её к себе на работу, в их молодой и тоже по-своему интересный коллектив, он чувствовал себя ну не меньше чем каким-то там первооткрывателем для коллег.

Смотрите, какой я вам тут интересный и притом весьма привлекательный экземпляр привёл!

Да не благодарите, не стоит оно того, я же так, от своей доброты душевной и компанейского характера!

Коллеги и не благодарили.

Просто в другой раз она пришла туда уже без него, не в его смену. По проторенной дорожке. Что ему было весьма неприятно узнать, конечно же, но - кто его спрашивал?

Ещё через пару дней один из сослуживцев, такой весь из себя ловелас, не то, что Саня, трахнул её. Прямо там же, в кабинете, на диванчике для отдыха работников. Причём весьма так обыденно – завалил, сделал своё дело («Она капец какая-то как бревно ваще») и дальше занялся работой, предложив ей отчаливать. И был, конечно же, весь такой самодовольный, как кот, когда всё это Сане рассказывал. Ну и что, что у него есть девушка, с которой всё серьёзно и жениться собираются, просто она на практике в другом городе, ну и что такого, что ж теперь, ему - ТЕРПЕТЬ?

- Понимаешь … Я же мужик, я не могу без этого, если вижу красивую самочку, просто пройти мимо и не тронуть её, - с пафосом втолковывал он после всего этого Сане. – Но в принципе – нормально. Если надо будет, ещё позову, и она придет, конечно же, по ней же видно, что она готовая.

Саня ненавидел его в тот момент и во все последующие подобные, а что он мог поделать? Ещё больше он ненавидел ЕЁ за такое предательство. Но надо было стиснуть зубы и молчать. Показать своё личное, свои чувства к ней, особенно после того, как она так легко и просто показала свою сущность – было бы верхом тупости, означало бы – стать всеобщим в конторе посмешищем.

«Пацаны, посмотрите на Саню – вот он, оказывается, тот самый чувак,
который дарит цветы тем, кого мы трахаем. Он СУЩЕСТВУЕТ!».

В итоге, зная всё, он ничего не мог сказать ей. Какое его дело?! Это решать исключительно ей – перед кем раздвигать ноги, а с кем просто чатиться в этих ваших интернетах.

А коллега Сани – тот был хорош… Отработав ещё пару таких же эпизодов с ней по уже привычной схеме: «Позвонил ей, сказал приезжать, она через час тут была», он с этаким задумчиво-важным видом высказал:

- Наверное больше не буду, скучно. Привыкнет ещё. Так что надо избавляться. Да и, ты прав, Саня, изменять своей – нехорошо. Совесть меня мучает, что ли. Или ты пристыдил? – И заржал в голос, как обычно весьма довольный собой.

***

Весьма скоро, вслед за тем их разговором, внезапно и так чудодейственно всё вокруг изменилось буквально в противоположную сторону.

Саня ничего не понимал – в чём же дело, что произошло? Но и тут - вместо того, чтобы остановиться и поразмыслить, он просто с головой улетел во внезапно произошедшее с ним вдруг счастье. Он, будто бы какой-то путешественник по параллельным реальностям, сделал шаг в сторону и оступился именно в ту, о которой и мечтал.

Она НАКОНЕЦ-ТО увидела его.

Она звонила ему. Первая. Она писала ему первой в аське и потом весь вечер и до ночи донимала его в той же аське по всяким поводам разной весёлой болтовнёй. Она заставила его зарегистрироваться в городском чате, который он не любил, и продолжала донимать уже там. Звала на встречи на местном Арбате, угрожая не прийти самой, если он не придёт. Это было неописуемо приятно – такие угрозы!

Она стала приезжать К НЕМУ на работу в его смены и оставаться с ним.

Прежде, до этого, если он и звал её на улицу, прогуляться, всегда получал отказ. «Скучно, сыро, уроки надо делать». И прочий десяток причин. Теперь же – они гуляли везде по улочкам и площадям города, и конечно же под ручку. Сидели на лавочках в скверах, в беседке во дворе её дома. А потом, под конец, он провожал её до двери квартиры через всегда тёмный подъезд, и это была, пожалуй, самая интересная часть прогулок.

Приближалась осень, листья на деревьях ещё только начинали желтеть, но не опадали, было тепло, пусть и немного дождливо, но такая погода навевала ещё больше романтики в его глазах. Всё вокруг ему обещало быть только ещё лучше и счастливее. Разве такое вообще возможно – ЕЩЁ лучше и ЕЩЁ счастливее?

Но и про свою великую «миссию» он не забывал, просто она стала в разы приятней. Сделать из неё человека. Показать ей все краски жизни, истинные семейные ценности, посеять в её душе доброе-вечное, прочее елейное бла-бла-бла. Смешно вспомнить.

Он таскал её за собой везде, где только было возможно, она и не отпиралась. Друзья позвали его в поход – он выпросил и для неё местечко. Те, конечно же, косились на него за спиной и пальцем у виска крутили – «Кого это он с собой притащил, что за детский сад?», но он этого не замечал, он – кайфовал. Каждую секунду.

Ещё бы! Она теперь всегда и везде была податлива и покорна с ним, и согласно кивала ему послушно-насмешливо, не перечила ни в чём и обнималась с ним при других, и целовалась.

Он уверился тогда, что ему удалось! Перевоспитать, заинтересовать, поменять. От всего этого он стал тогда весьма самоуверен, будто даже в росте прибавил. Конечно же, самоуверен - в хорошем смысле слова.

И, конечно же, именно она тогда ему и казалась той самой его Суженой, небесами подаренной. Ведь всё вокруг ему об этом говорит, был уверен Саня. И будут они теперь вместе НА-ВСЕГ-ДА. Недобитый романтик.

Он – мужчина, и вот его женщина – она рядом, и они – ВМЕСТЕ.

И он – МОЖЕТ ВСЁ, что только захочет.

***

Так продолжалось, пожалуй, пару месяцев. И, конечно же, все вокруг быстро стали в курсе их отношений. Смеялись-улыбались такому тандему, особенно коллега-ловелас с работы. Слава и слухи о ней катились за ней следом быстро и всюду. Но Саня изо всех сил пытался сохранять как ни в чём не бывало независимый вид и, в особенности - не подпускать её, бедную, такую вот прямо наивную и беззащитную глупышку к «этому подлецу».

- Кинет она тебя, Саня. Нездоровая какая-то фигня происходит, я тебе говорю, - пару раз сообщал ему своё авторитетное мнение тот самый коллега своим сипловатым голосом.

Но он говорил не то, что хотели слушать санины уши. Снова что-то неважное.

***

Больно и резко, и так же мгновенно, как и поднялся - он и упал потом, совсем немного позже. Когда она этого захотела. Просто по щелчку какого-то адского тумблера, или же её пальцев - жизнь его мгновенно превратилась в ад.

***

Просто девочка игралась. Проверяла свои силы, так сказать, и перестаралась. Вот и прошлась по нему катком. А ещё, она была весьма уязвлена тем самым коллегой Сани, который «отправил» её куда подальше. Ту, которая привыкла к тому, что отправляет ОНА, а не ЕЁ. И вот, похоже, чтобы восстановить нарушенный баланс сил, прийти в себя, отыгралась на Сане.

Другого объяснения происходившему тогда он не может найти до сих пор, если и вдруг даже задумывается о том, что тогда было.

Это было очень непонятно для него. Очень непонятно и очень страшно – вчера ещё было всё отлично, всё прекрасно, всё было такое привычно-приятное.
И вдруг – всё изменилось. «Отвали, руки убери». «Не звони мне сегодня больше». «И завтра не звони, я сама перезвоню, когда освобожусь». «Да нормально у меня дела, чего пристал?!»

Саня офигел, но… Быстро начал успокаивать себя. Ну, ничего страшного. Может, просто настроение плохое, может чего случилось дома, да рассказывать пока что не хочет, причём именно что пока что, но позже – обязательно поведает.

Если бы.

День прошёл, второй и третий, и всё в таком же тоне. И неделя. Ничего не менялось. Тут и он уже обиделся – «Сколько можно надо мной измываться, я тоже человек, не тряпка половая!» Обиделся с тем прицелом, чтобы она увидела и осеклась-одумалась. Не вышло, не сработало.

Лишь вывод вылез наружу - нет, ты тряпка. Ты ей всё простишь.

Как будто бы был смысл в этом прощении.

После того, как вытянуть на откровенный разговор так и не получилось, по исходу двух в какой-то безумной лихорадке проведённых им недель, о которых он в общем-то ничего и не помнил, кроме того, что было ему очень и очень непонятно и плохо тогда, Саня ушёл в себя. Пытался растягивать периоды необщения – три дня, пять дней, неделя. Рассчитывал, что тогда она точно заскучает. Рассчитывал и внутри судорожно считал каждый день в этих промежутках и каждый час в этих днях, и… ни хрена подобного, после таких периодов было только хуже. Неприкрытое раздражение и будто даже ненависть.

Думал ли он, что может позволить бабе ОРАТЬ на себя? А сам в ответ – бледнеть, потеть, и думать лишь – «Да что ж я не так сделал?!» А, между прочим, и такое было.

Потом всё постепенно будто бы утихло.

Они снова сидели на лавочках ближайшей площади, но только если он просил об этом. И он был очень осторожен и зашуган, боялся и слово сказать, вёл себя, будто бы они пять минут назад познакомились. Сидел-потел перебирал темы разговора в голове, ни одной из них не начиная, а она – откровенно скучала. Или рассказывала о том, что, вот, дескать, тот или этот общий знакомый её в кино зовёт, да в гости. ОН же тихо хренел от таких откровенностей. Зачем она ему это рассказывает?!

И, КОНЕЧНО ЖЕ! – уже не было никаких прогулок под руку и той самой подъездной романтики. «Руки убери, убери руки тебе сказано! Я не хочу, отстань!»

***

На дворе стоял конец октября, солнца над ними уже не появлялось, и на улице было промозгло и неуютно. Они сидели в беседке её двора, всё вокруг было завалено мокрыми гнилыми листьями. Всё здесь было мёртвым или шло к тому.

Она сидела на лавочке, отвернув голову. Он стоял над ней, нависнув, руки в карманах плаща, и всем нутром своим просто на вкус ощущая свою никчёмность и глупость в этот момент, но всё же продолжал как попка-дурак повторять одни и те же монотонные фразы. Что-то типа «Что не так, что случилось? Объясни, расскажи». Кто тебя обидел? Ха-ха.

И ведь казалось бы, всё, каждое её движение, любая оброненная фраза, каждая секунда её пренебрежения к нему, всё буквально орало ему: «Очнись, болван, хватит!». Не слышал и не понимал.

Вытерпев пару таких встреч, Саня снова и уже окончательно перестал к ней приходить. И звонить на домашний, и долбить мессенджеры в интернете. И это было просто невыносимо тяжело для него – не звонить и не писать. Просто проезжать мимо её дома в автобусе, провожая стену оконных огней тоскливым взглядом. Засыпать одному на другом конце города в съёмной квартире. Приезжать туда после работы. Готовить пожрать себе одному, потому что надо. Жрать. Потом сидеть-тупить в одиночестве перед компом. Лечь спать.

И проснуться утром с чувством ненависти. Нет-нет, не к ней! Почему-то не к ней. А ко всему миру. «Доброе утро, злые глаза».

Так шло время. Ничего не происходило, он ничего и не ждал.

Курил. Ел. Ходил на работу. То спал чуть ли не сутками, то не спал всё теми же сутками. Кинчики смотрел, музыку слушал. То на работе, оттрубив смену, оставался следом на вторую, уже с напарником, потому что дома было слишком тихо и тошно.

Вечерами сидел в когда-то так ненавистном ему городском чате. Сидел, пока её имя светилось в списке посетителей. И ждал. Ждал всё чего-то, какого-то чуда, в виде хотя бы просто слова или смайлика. Чуда больше не было. Она сидела и трепалась с кем-то, много с кем, впрочем – как обычно. А его – будто бы и не было здесь.

Ждал, не дожидался, переключался на ICQ и смотрел на зелень её ника там.

Торговался внутри. «Написать? Не надо. Может написать всё же? Не надо, зачем?» По сотне раз за вечер эти вопросы бились друг о друга в его башке, и ни один из них так верха и не брал.

А внутри постепенно росла, разбухала, как зловонная куча в выгребной яме – злоба и ненависть. А вместе с ними и осознание (НАКОНЕЦ-ТО!) того, что – вообще-то всё закончилось, братан! Ты ещё этого не ощутил? Пора бы! GAME OVER.

***

В свой последний вечер, когда он видел её вживую, своими вот этими вот глазами… Было очень тяжело. Было так тяжело, что просто взять и вслух сказать по прошествии, скажем, десяти лет: «Парни, а помните?! Вы же тогда рядом были, и видели, и в курсе… Мне тогда было ТАК ТЯЖЕЛО…» - даже через 10 лет сказать это означало бы не сказать ничего.

Кому-то со стороны, кто вдруг хотя бы на каплю оказался бы в курсе тех его сердечных болей, и ситуация та и Саня сам – показались бы глупыми и заезженными. «Старо как мир». Но не ему.

Нет, он не чувствовал себя героем какой-то вонючей мелодрамы с несчастливым концом, он просто жил в такой мелодраме, корнями и каждым кусочком себя врос в неё. Как он смог докатиться до такого вот дерьма, до такой клоунады? Он и сам не знал, а когда спохватился – было уже поздно. Он находился не перед экраном с попкорном в руке, а там – внутри, за стеклом. И жил, и дышал и шевелил руками-ногами он уже давно не по своей воле, а всё по чьей-то указке.

Очень долго зрел он к тому самому «последнему» вечеру встречи с ней. Торговался, злился, плакал внутри себя, а то – и снаружи, пока никто не видит. Отодвигал тот вечер на день, на два, на неделю. Давал ей последние шансы на исправление, всё выжидал чего-то, потом делал никчёмные прозвоны в попытках поймать благоприятный для себя знак в тоне её, в словах, слетевших с её губ в пустоту телефонного эфира.

Придя к ней тогда в тот самый «последний вечер», он ждал… Откровения какого-то, что ли. Ну, там – небеса разверзлись и тому подобная хрень, ага. Знака ждал. Её слов каких-то особых, киданий к нему на плечо.

«Ты что, уйти собрался?! Ну уж нет, я пошутила, всё, я больше так не буду, оставайся, ты же самый лучший».

Самое смешное было то, что она вместо этого сказала ему ровно противоположное и настолько лживое, что даже он – тогда дурак безмозглый, конечно не поверил ни капли, лишь тошноту внутри почувствовал.

«Знаешь, я подумала тут… Дело не в тебе, дело во мне. Ты действительно слишком хороший и правильный для меня. А я плохая, ты же сам всё видишь и сам это мне говоришь. Давай останемся друзьями».

Да-да, такой вот заготовкой из хрен пойми какой-то там мыльной оперы.

А он до последнего ждал. Это ожидание было тем самым, что держало его на плаву все те месяцы.

Он ведь даже готовился к тому самому последнему вечеру! Беспрестанно находясь в мирке своих иллюзий, даже в этой ситуации он всё пытался с видом мученика будто бы показать ей, достучаться… А что показать-то? Показать, что – «Вот, смотри, я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, и это – НАСТОЯЩЕЕ, самое что ни на есть, как в музыке, как в кино, как в клипах! Смотри, что ты теряешь, глупенькая!» И никто не будет тебя любить так же. Да…

Купил тогда три диска. На один – накатал mp3-шек целую кучу. От себя, от души. На память. Чувственных, с глубокомысленными (для него, в его глазах), текстами. И разных трансовых сетов. В те времена диал-апа такие вещи были ещё тем дефицитом, ценились. И всяких разных трансовых клипов, всё тоже очень даже редкость. Да, пожалуй, ей это нахрен было не нужно, её уровень был немного иной – Тату, HIM. Он считал это всё подростковой чушью, считал это дурновкусием. Вот trance – это красиво, это душевно, это с глубоким смыслом. На вот, послушай, и не благодари.

Интересно, она эти диски выбросила в урну в тот же день, или на следующий?

***

Вспоминая ту пору сейчас, через столько много лет, всё тогда происходящее видится Сане уже ненастоящим. Уже не про него и не с ним. Будто мультик какой-то, и причём вовсе даже неинтересный и чересчур нудный.

Город вокруг него тогда был какой-то… будто картинка, нарисованная на большой-большой картонке размером с дома и улицы, и картинку эту будто передвигали за ним везде, где бы он ни шёл. Ничего живого, ничего сколь бы немного реального не было вокруг и рядом, кроме них самих. Да и они тоже были будто куклы из кем-то неумело нарисованного мультика. Покадрово перемещались на фоне этих картонок, сидели на пластилиновых лавочках на площадях, стояли в игрушечных подъездах, где всегда было почему-то тихо, пусто и темно, и лишь изредка мимо них проплывали чьи-то призраки, раздражающие уже тем, что пытаются вот так вот по-дурацки вклиниться в их реальность.

Той осенью в их городе не было ни одной живой души кроме них двоих. Всё остальное – было лишь бутафорией.

Жаль, что он слишком поздно понял - и её самой там не было, в этом придуманном им городе. Был лишь образ, им же сочинённый и раздутый из ничего.

***

В реальности всё было скомканно и пресно. Никаких тебе ломаний рук и прочих страдальческих лиц. Снова кто-то у неё там, внутри квартиры, там приглушённо шумно и, конечно же, нескучно. И ей не до него.

Что? Пришёл? Вижу, что пришёл. В последний раз? Ну, пока. Что? Диски? Давай сюда свои диски. Что на них? А, понятно. Ладно, посмотрим.

И сразу видно, что неинтересно ей на самом деле. Слушай, мне идти надо, там гости. Посмотрела этак легко и весело – «Ну ты не грузись, не надо так! Всё будет хорошо!» - и губки свои бантиком, как всегда любила делать. Неприкрыто издевается. Неприкрыто показывает своё «А мне похуй».

Не совсем дурак. (А ты чего-то иного ждал?) Развернулся на деревянных, поковылял. И дверь в квартиру тут же захлопнулась.

Спустился по лестнице до первого этажа. Шёл медленно, внутри всё мигом будто сдохло и потухло. Проходя мимо почтовых ящиков, кинул взгляд в тот угол. Там навсегда, казалось, застыли два их призрака, тесно и страстно сплётшиеся друг с другом в поцелуях и ласках, и потому оставившие от себя здесь след. Вернись он в этот подъезд и через двадцать лет - достаточно будет просто голову повернуть в ту сторону – и он снова увидит ИХ ДВОИХ. Как настоящих.

…И где-то хлопнет дверь, И дрогнут провода.
Привет, мы будем счастливы теперь и навсегда…

Вышел на улицу в сгущающуюся темноту сырого осеннего вечера и побрёл в сторону троллейбусной остановки, огибая редкие чёрные лужи на асфальте. По пути встретилась компания весьма громко говорящих молодых людей, сразу видно – немного заложили за воротник. Обогнул и их. Затем – ещё одна парочка, идут, весело щебечут чего-то между собой, опередили его, не глядя. Потом ещё какие-то люди навстречу, и тоже шумные и яркие. Слишком шумно.

Картинка на заднем фоне, молчаливо и мёртво плывущая за ним уже который месяц, ожила. Как много всего вокруг, оказывается, происходит. И всё здесь - говорит, кричит, смеётся, дверьми хлопает, сигналит, шинами по асфальту шуршит.

А он уж и отвык.