Часы

Сумерки неторопливо, но настойчиво доедали последнее свободное от ночной тьмы мгновение, с наслаждением обгладывая угасающий остов слабого осеннего солнца. В это время года они особенно прожорливы: облизав медленно удлиняющимися языками серых теней облетающие скверы, спрятавшиеся под защитой старых панельных многоэтажек, сумерки распахнули темную беззвездную пасть задымленного неба и захлопнули ее, поглотив бетонные коробки домов, дорожки, еще не обсохшие после вчерашнего дождя и бугрящиеся влажными сочными комьями грязи, и даже прохожих, устало спешащих под защиту надежных стен и привычного электрического света — подальше от серого, непроглядного, слишком рано наступившего вечера.

Около одного из подъездов под неуверенно мерцающим фонарем переминалась с ноги на ногу женщина, суетливо перекладывая что-то из ладони в ладонь, то поднося предмет к глазам, то отдаляя его, будто ловя руками сине-белые блики умирающей светодиодной лампочки.

— Простите, Вы не могли бы мне помочь? — Спросила она у меня, когда я подошел к двери, намереваясь ускользнуть от странного вечера в знакомое до оскомины, пропахшее куревом и кошками помещение. — Не подскажите, сколько сейчас времени? Вот, посмотрите сами, а то я не вижу что-то совсем...

И протянула мне предмет, на поверку оказавшийся желтым ключом-"таблеткой", каким теперь открывают подъездные двери.

Я оторопел и сначала не понял, чего от меня хотят. Потом меня пробрала веселая злость, и захотелось мрачно пошутить, назвав какую-нибудь невозможную цифру или даже заявив, что, мол, у вас, гражданочка, часы остановились, батарейку бы надо сменить. Но женщина смотрела на меня виновато и с такой наивной надеждой, что я, совсем растерявшись, честно ответил:

— Это у Вас ключи в руках. Вы все перепутали. 

— Да, — почему-то совершенно серьезно ответила моя собеседница, — так часто бывает.

И отвернулась. Мне стало как-то неловко.

Зайдя в квартиру я повертел в руках свою связку ключей и уже хотел положить их на тумбочку под вешалкой для одежды, но вместо этого зачем-то поднес к лицу. В отличие от подъезда, моя прихожая не испытывала проблем с освещением, и желтый домофонный кругляш-”таблетка” пустым рыбьим глазом неподвижно уставился на меня. Наклейка облезла по краям и теперь напоминала овал на черном пластмассовом фоне. Я вздохнул и покачал головой: сегодня мои ключи показывали ноль.

Ровно ноль.

И это огорчало.