Протуберанцы. Глава 9

Глава девятая

Режим инкогнито

До 1989 года венгры полностью подчинялись России и практически работали на Советский Союз, но не только венгры, но и все остальные от чехов и ГДР до Кубы. Чехословацкие спецслужбы использовались, например, специально для трансатлантических операций. Каждое агентство имело собственную специализацию. Одним из направлений работы, которую КГБ делегировал венгерским партнерам, был систематический сбор информации о Ватикане. Кроме того, был постоянный спрос на приобретение технических средств из списка Координационного комитета по экспортному контролю технологий под эмбарго. К тому же, венгерские спецслужбы отвечали за значительную часть журналистских дел. Еще одна задача — создание каналов засылки нелегалов для советских товарищей. Таким образом, прежде, чем осесть на Западе, агенты в течение определенного времени жили в Венгрии…

Ференц Катрейн

(венгерский секретный агент)

В КГБ был особый отдел «активных мероприятий», который занимался не только сбором информации, но и дезинформации, а также вел подрывную деятельность, в которой участвовали различные подставные организации, призванные не только шпионить за жизнью иностранных государств, но и влиять на эту жизнь. Спецслужбы противника, в свою очередь, осуществляли десятки вербовочных подходов к нашим военнослужащим. Главное внимание уделялось носителям наших военных и государственных секретов, ну, и тем офицерам, которые в перспективе могли занять высокие должности в Советской Армии. Эти обстоятельства спецслужбами НАТО были использованы с позиции ряда военных объектов и на территории южной группы войск. Большой интерес вызывал объект, который строился на перспективу для управления боевыми полетами авиации и управления тактическими крылатыми ракетами средней дальности Х-59, которые только начали поставлять в войска. Они программировались на вражеские базы по ориентирам коррекции в районе цели, и предназначались для поражения малоразмерных наземных объектов, координаты которых определялись и вводились заранее, до пуска ракеты.

Служба в ЮГВ подходила к концу — вместе со страной, которой я служил. В центр управления боевыми полетами, в темпе строившийся нашим УНРом и, по физическому состоянию общестроительных работ, готовым почти на 90 процентов, с утра, в субботу вызвали меня и доставили дежурной машиной. В данный момент на этом секретном объекте велись работы по устройству металлических фальшь — полов, в чреве которых будут проложены всевозможные фидеры, питающие мозг огромной военной ЭВМ. Монтажными работами на объекте командовал гражданский прораб из Москвы Игорь Зеленков, а монтажники у него в бригаде были тоже люди гражданские — «зека», с головы до ног исписанные криминальными тату. Игорь раньше всю жизнь играл в футбол, а прорабствовать стал уже после окончания спортивной карьеры. После футбола — в прорабы, это весьма прагматично: и зарплата, и та же нагрузка на медиальную мышечную группу ног. Мой интерес к его монтажникам, людям неординарным, работающим по четырнадцать часов в сутки был весьма неподдельный. Но, мой вопрос «Откуда такие красавцы?», Игорь коротко обрывал фразой:

— Откуда, откуда, не видишь что ли Сева, из тюрьмы!

Дежурная машина въехала на территорию Южной группы войск и затормозила возле секретного объекта. У бетонного параллелепипеда здания стояла группа офицеров нашей части. Оглядев силуэты военных, я приметил начальника производственного отдела подполковника Циргваву, грузина по национальности, начальника планового отдела и нашего замполита подполковника Сидоренко Петра Михайловича — «Петрополита». Рядом с ними стоял неизвестный мне капитан в форме венгерской народной армии.

— Здравия желаю, товарищи офицеры, — поприветствовал я военных, приложив руку к козырьку.

— А вот и мой заместитель, — сказал подполковник Циргвава и протянул ладонь для рукопожатия.

— Здравствуйте, товарищ старший лейтенант, — ответил на моё приветствие замполит «Петрополит», — ты что же это, до сих пор старшим лейтенантом ходишь? Когда тебе капитана получать?

— Так уже все сроки прошли, — ответил я, — никто не хочет писать представление на звание.

— Как прошли? — Он посмотрел на моего начальника отдела и, уже обращаясь к нему, добавил, — вы порешайте этот вопрос с начальником отдела кадров, а то Смирнов перехаживает свое звание, это непорядок.

— Хорошо, порешаем. Я вот тебя по какому вопросу вызвал, — продолжил свой разговор подполковник Циргвава, обращаясь ко мне, — у нас сейчас на объекте находится представитель венгерской армии капитан Вереш. Когда мы выведем войска из Венгрии, дальнейшей эксплуатацией объекта будет заниматься он. Так как ты конкретно занимался этим объектом и знаешь строительную часть и технологию, я бы хотел, чтобы вдвоём вы прошлись по всем помещениям, и ты смог бы пояснить Верешу назначение этих помещений, технические характеристики, ну, и прочее. Планы этажей у меня с собой. Возьми, они у меня в машине и можете приступать. Да, капитан хорошо говорит по-русски — он заканчивал наше военное училище, так что никаких препятствий я не вижу. Будет задавать вопросы, отвечай всё как есть. Пойдем, я тебе отдам чертежи.

Я подошёл к командирской «Волге» и, взяв папку с чертежами с заднего сидения, направился к капитану ВНА. Подойдя к капитану Верешу, представился:

— Старший лейтенант Смирнов, можно просто Всеволод.

— Капитан Вереш, можно просто Шандор.

Я попросил начальника участка выделить в помощь одного бойца, моя просьба была услышана, и мы втроем вошли в просторный вестибюль с торца здания. Посмотрев на подвесной потолок вестибюля, на смонтированные панели «Armstrong», удовлетворённо подумал: «Не зря я пристреливал с монтажного пистолета евро-подвесы для потолочных направляющих; самому лично пришлось стрелять». Самое удивительное, что никто не мог пользоваться этим пистолетом, а может просто боялись? У меня же, была практика обращения с монтажным инструментом, когда мы сдавали объекты на Дальнем Востоке. Здесь в ЮГВ, по моему мнению, темпы строительства были какие-то вялотекущие: с девяти утра начинали работу, в шесть вечера заканчивали. На Дальнем Востоке было совсем другое отношение к военному строительству: работа в три смены, жесткие графики сдачи объектов, организовывались штабы по сдаче объектов. Не выполнил график — в Анадырь или в Угольные копи, невзирая на регалии. Многие думали, что дальше Дальнего Востока уже не пошлют, пошлют дальше, на север, ещё как пошлют. Я попросил бойца открыть нам специальную бронированную дверь, чтобы мы могли из вестибюля попасть в само здание. Солдатик, вцепившись обеими руками в металлический руль, начал вращать его против часовой стрелки, и дверь стала потихоньку открываться.

— Бронированная дверь, — сказал я Шандору, — броня В7 — это по международной классификации: защита от ручных гранат и оружия взрывного типа, от ядерного и биологического оружия, герметична от химического оружия, от ударной волны до 9 бар, ну, и как противопожарная — первый класс защиты, расчетная нагрузка пять килограмм на сантиметр квадратный.

— Понятно, — сказал Шандор.

— Пройдемте дальше.

Мы вошли в коридор, расположенный по центру вестибюля. Слева и справа коридора находились такие же бронированные двери, только размером поменьше. Я предложил капитану начать с главного, с зала боевого управления полетами. Дойдя где-то до середины коридора, остановились возле массивной стальной двери. Попросив бойца открыть её, достал чертежи, больше, так сказать, для наглядности. Солдат-помощник знал практически всё на этом объекте, и поэтому легко сориентировался, где находится рубильник света и включил его. Мы зашли в зал. Бетонный пол его был на один метр ниже пола коридора, но в зале уже были смонтированы металлические фальшь-полы, на одном уровне с коридором, поэтому мы просто ступили на металлические рифленые плиты.

— Вот, пожалуйста, Шандор, центр боевого управления Южной группы войск, здесь только что закончили строительные работы, и к монтажу приступили электрики и слаботочники.

В одном месте металлическая пластина пола отсутствовала, и в глубине подпольного пространства были видны разноцветные провода, идущие пучками в белых пластиковых трубках.

— Ну, я же говорю, начали электрики и слаботочники монтаж кабелей.

В зале с левой стороны было смонтировано огромное прозрачное панно из толстого оргстекла на всю высоту помещения, а высота была приличная — больше четырёх метров.

— Панно предназначено для нанесения боевой обстановки с последующей оперативной корректировкой. С обратной стороны находятся подмостки, по которым бегают специально обученные люди в военной форме и рисуют на оргстекле маркерами обстановку. Самое интересное то, что обстановку, и все слова и обозначения они пишут-рисуют зеркально, чтобы из зала можно было правильно всё это увидеть и прочитать. В этом зале работают офицеры штаба. За этой стенкой находится зал ЗКП, то есть командный пункт, в вот за этой стенкой — машинный зал ЭВМ, он размером не меньше, чем зал боевого управления, а по длине в два раза больше. Ну, что, понятно я объясняю?

— Понятно.

— Пройдемте дальше.

— Да, конечно, — ответил капитан Вереш.

Обойдя все помещения объекта, я и капитан вышли в главный вестибюль, наказав бойцу закрыть за нами все помещения.

— Вот, Шандор, вы все посмотрели, как впечатление?

— Мне, вроде, всё понятно — объект впечатляет.

— Наши строители в ближайшую неделю завершат основные общестроительные работы, и тогда уже займемся консервацией объекта, — ответил я капитану.

— После этого, наверное, уже на другом уровне получите всю техническую документацию и ключи от основного входа и других помещений, я думаю так…

— Понятно, — сказал Шандор, — у меня вопросов нет.

— Ну, если нет вопросов, давайте прощаться. Сегодня ещё одно дело запланировано.

— Да, конечно, до свидания. Рад был знакомству и нашей встрече.

Мы с капитаном вышли из вестибюля, прошлись по территории группы до КПП и на выходе попрощались, пожав друг другу руки.

К пяти часам вечера я подошел к корчме разливного пива, которая называлась в народе «b;f; Laci». Она находилась недалеко от объекта, где весь субботний день я проработал с представителем венгерской народной армии, знакомя его с внутренней функциональностью помещений центра управления полетами. Был я в цивильной одежде и поэтому прямо отсюда, не заезжая домой, решил ехать на встречу с Альбиной. Основной зал корчмы постепенно наполнялся народом, жаждущим продегустировать разливное пиво. Заказав чашку кофе, я примостился за столиком у стены. Отсюда можно было контролировать две двери: одну основную, входную, другую из подсобки, и стал ждать Лёху, попеременно взирая на двери, чтобы не пропустить его появление. Лёхина лохматая голова вынырнула из проема полуоткрытой двери, которая вела в подсобку. Увидев меня, он махнул рукой, приглашая следовать за собой. Я одним глотком выпил кофе, поднялся и зашёл в подсобку. За столом, посередине комнаты, заставленной пивной тарой, сидела бригада мадьяр-грузчиков, играющих в свою национальную карточную игру «двойки». Как я успел понять принцип игры, каждому игроку раздается по 13 карт. Первый ход принадлежит игроку слева от сдатчика. Он может зайти с любой своей карты. Следующий игрок и игроки по часовой стрелке должны положить карту такой же масти, если карты такой масти нет, то могут положить любую карту, в том числе двойку. Двойка является самой старшей картой и забирает любую взятку. Грузчики играли на интерес, и у каждого игрока рядом с колодой карт лежала стопка блестящих двадцатифоринтовых монет. Лёха жестом указал мне, где я могу присесть, сказав при этом:

— Сева, подожди, сейчас придёт бригадир, рассчитает нас за сегодняшний день, и мы с тобой рванем в гостиницу. Это буквально минут пять.

В подсобку вошёл грузный венгр, по всей видимости, это и был тот самый бригадир, с пачкой бумажных денег. Присел рядом с играющими, которые никак не среагировали на появление бригадира и продолжали играть в свою азартную игру. Лёха сидел как раз напротив. Бригадир равномерно разделил пачку денег между грузчиками, сидящими за большим прямоугольным столом, затем, окинув всех мрачным взглядом, произнёс:

— Hagyja abba a j;t;kot, sz;m;t a p;nz — fizet;si ma, Alex vissza k;szp;nzben 50%.

— Igen, vegye… — сказал Лёха по-венгерски и, отсчитав половину суммы вернул бригадиру.

— Mehetek? — Спросил Лёха бригадира.

— Ide Persze ne felejts;k el, hogy j;jj;n vissza holnap ;jszakai m;szakban.

— Oкей — сказал Лёха и повернувшись ко мне произнес уже по-русски, — всё, Сева, пошли скорее к метро, нам ещё перед гостиницей надо затариться.

— Зачем? — Удивлённо спросил я.

— Я лучше тебя знаю зачем, не первый раз встречаю гостей из Союза.

Попрощавшись с бригадой, я и Лёха вышли из подсобки и, пройдя через длинный зал корчмы, очутились на улице прямо перед надземной остановкой красной линии метро. Электрички ходили часто, и мы вскочили в первый попавшийся вагон.

— Интересно — произнёс я, вцепившись в верхний поручень, — линия метро красная, а вагоны синие?

— Это же наши вагоны, — ответил Лёха, — мытищинский вагоностроительный завод, наверное, не успели перекрасить.

— Да, Лёха, я чуть не забыл, информация слегка поменялась сегодня с утра. Руссо туристо облико морале приезжают в другую гостиницу.

— Ничего себе немного. Говори в какую, пока мы едем по красной линии.

— Отель «Hilton Budapest».

— А, так это ещё проще, это рядом с крепостным кварталом в историческом центре, возле Рыбацкого бастиона. Построен в 1976 году на развалинах средневекового доминиканского монастыря, считай, самый центр с видом на парламент.

— Припоминаю, я был там на экскурсии, Энико возила, только на автобусе, — вспомнил я.

— Неподалеку находится станция метро «Batthy;ny t;r», — успокоился и одновременно обрадовался Лёха, — это всё на нашей красной линии без пересадки, после «De;k Ferenc t;r» — «Площадь Ференца Деака» ещё одна какая-то станция, затем проедем под Дунаем и следующая наша.

— Прекрасно, никогда не ездил под Дунаем, — ответил я, — из всего тобой сказанного я понял точно и навсегда только одно, что «t;r» — это площадь.

— Ну, почти — «ter;let», а «t;r», это карта. Язык агглютинирующий, слова меняются за счёт приклеивания суффиксов и всяких там префиксов, сам чёрт ногу сломает. Хотя есть теория, что с эволюцией все языки станут агглютинативные.

— Ты, Лёха не просто грузчик, ты грузчик-лингвист, — съязвил я.

— Это типа юрист-сантехник? Что-то в этой теме есть…

— Лёха, а зачем ты половину заработанного вернул бригадиру? — Поинтересовался я, пытаясь сменить тематику.

— Здесь так принято, иначе нелегально не возьмут в бригаду, бригадир берет за крышу.

— Можно ведь и легально. Берешь робу и на биржу труда, стоишь и ждешь клиента.

— Можно, но зачем светиться, чистыми пятьсот форинтов в день, мне хватает.

Состав остановился на станции «Batthy;ny t;r». В Будапеште, купив билет в метро, можно кататься ровно один час. При проверке билетов, контролёры в первую очередь смотрят на время покупки, а за час, можно прокатиться по всем четырём линиям метро.

***

Я медленно проехал мимо поста сотрудников ДПС, чуть-чуть притормозил, посмотрел в их сторону. Сотрудник ГИБДДмельком взглянул на меня, оценил машину и перевел взгляд на «Honda Fit», за рулем которого ехала Ольга. Проехав пост, я слегка притормозил, чтобы дождаться Ольгу и подстраховаться, если вдруг её остановят, но она так же спокойно проехала через пост ГИБДД. Я поднял глаза на зеркало заднего вида и увидел в нем, как за нами движется вереница автомобилей: три невзрачные на вид «иномарки», серые, заляпанные грязью, похожие друг на друга, как капли мутной воды. Они также как и мы, на малой скорости проехали патрульный пост. Замыкал триаду этих автомобилей наш старый знакомый коричневый джип. Я напрягся, ощутив колики в почках от резкого выброса адреналина:

— Ну, вот, кажется, начинается эндшпиль разыгрываемой шахматной партии.

— Ольга, ты меня слышишь? — Нажав на клавишу беспроводного наушника с «блютуз», я установил связь со своей спутницей.

— Да, «колючка» слышу, — Ольга порадовала меня юмором и присутствием духа в сложной ситуации, — я на связи.

— Не просто «колючка», а «верблюжья колючка», не искажай мой позывной.

— А я тогда кто?

— А ты — «о-о»!

— Почему?

— Догадайся с одного раза.

— Первые буквы имени и фамилии?

— Так точно, «о-о», не отвлекайся и езжай за мной, я увеличиваю скорость.

— Хорошо, «верблюжья колючка», жму на газ.

— Давай, «о-о», жми, — я вдруг на секунду задумался:

«Какой-то ненужный и непонятный век я проживаю — новый век второго тысячелетия. Век бездуховности и полного „пофигизма“, во главу угла которого поставлены только меркантильные личные интересы, век власти денег без каких-либо идеалов. Что это я брюзжу, как старый дед? Вот раньше было всё хорошо, а сейчас всё плохо. Ну, а действительно, ради чего мы живем? Только лишь ради удовлетворения собственных ежеминутных потребностей или, может быть, я не прав, потому что выпал из системы, как никому ненужный „старпёр“, для которого вопрос выживаемости в этом новом и жестоком мире стоит на первом месте? А когда-то давно я был молодым и здоровым и, самое главное, нужным своей стране. И, что самое интересное, я это ощущал, а потому жил и радовался жизни, как бы тяжело не было. А что такое жизнь? Ни больше и ни меньше, это череда событий от рождения до смерти — биологический процесс роста и старения, не более того. Процесс, глобально касающийся развития общества и каждого конкретного человека отдельно, вовлеченного в этот процесс. И эта жизненная энергетическая субстанция имеет свою логику — логику существования. Упрощенная схема? Да, и поэтому, естественно, с изменением общества возникают и определенные жизненные кризисы. Так что не плачься, Сева, а смотри в оба — на дорогу и по зеркалам. Ты сейчас нужен и должен помочь этой молодой женщине выпутаться из непростой ситуации».

Через километр, как и предполагал Степаныч, Ольгу начали прессовать именно те три автомобиля, которые ехали за нами. Мне в зеркало заднего вида было видно всё. Ольга ехала за мной на расстоянии двести метров со скоростью не более девяноста километров в час. И, как раз в тот момент, когда дорога была пустая и по встречной полосе не ехал ни один автомобиль, первая иномарка оторвалась от края обочины, обогнала «Honda Fit» и пристроилась в аккурат между мной и Ольгой. Вторая машина начала подпирать её сзади, а третья машина выскочила на «встречку», пытаясь догнать Ольгу и прижать её автомобиль к обочине.

— Вот, это их ошибка — они потеряли время, им надо было второй машиной брать «Honda Fit» в коробочку, а третьей подпирать сзади и, поэтому, у Ольги появился шанс», — бубнил я сам себе под нос.

Глядя через зеркало заднего вида за развивающимися событиями на автомобильной дороге, я повторял про себя: «Ольга, действуй по плану, только по плану, никаких импровизаций».

Но, Ольга была девушка не простая — она увидела эту маленькую брешь между передней и боковой машинами и воспользовалась ей. Чуть-чуть притормозив и повернув руль влево, она надавила на педаль газа и со всей причудой, на которую была способна «Honda Fit», выскочила из этих ножниц на встречную полосу дороги, благо, там не было встречных машин. Как она рисковала, Ольга…

— Ну, что же ты делаешь? Рушишь весь план полицейской операции, но, с другой стороны, молодец! — пробубнил я, — наша порода! Покажи этим бандитам, на что способны обыкновенные нормальные люди.

— Ольга, обгоняй меня и уходи вперёд на скорости не менее ста сорока километров в час, а я тебя буду прикрывать, — крикнул я ей через наушник беспроводной связи. Давай, Оленька, жми!

— Жму, «колючка»! — Ольга оторвалась от преследователей и стала уходить вперёд все дальше и дальше, пока не превратилась в светлую точку на темной дороге.

В этот момент гангстеры поняли, что произошло что-то не то, что-то пошло не так. Раздумывая, что им необходимо сделать в этой ситуации, потеряли время. Через несколько секунд, двигаясь по встречной полосе, с ними поравнялся коричневый джип. В салоне опустилось тонированное стекло и чья-то рука, махнувшая в сторону Ольги, призвала подельников догнать её. И я понял, когда увидел этот взмах руки, что они сейчас продолжат преследование.

— Оля, если что бьём «марка», не жалко?

— Бей, Сева, что еще делать…

— Уяснил, Оленька, спасибо! Гони вперед до следующего поста ДПС, там остановись и жди меня. Машину закрывай и беги к сотрудникам ГИБДД, скажи, что тебя преследуют.

— Всё, я поняла, поняла, Сева, гоню!

— Давай «о-о», жми!

В тот момент, когда меня начали настигать эти три «иномарки», я, не снижая скорости, выехал на середину дороги и рыская на автомобиле от обочины к обочине, перекрыл им путь. Одна из «иномарок» попыталась объехать меня слева, и я тоже повернул влево, подставляя задний бампер. Другая попыталась на всей скорости обойти меня справа, тогда я резко вывернул руль тоже вправо и рванул ей наперерез. Момент истины настал на расстоянии буквально полметра друг от друга — я увидел людей сидевших в автомобиле преследователя. Это были молодые бритоголовые парни, которые посмотрели на меня, на моё злющее лицо, и, взглянув в мои глаза, излучающие ненависть, на секунду оторопели. В этот момент их водитель начал тормозить, чтоб избежать столкновения, но лучше бы он этого не делал. Машина, зацепив бровку дороги, полетела через кювет, и несколько раз перевернувшись через кабину, встала на колеса, сделав, так называемую «бочку». Увидев этот кульбит, остальные преследователи резко затормозили, пытаясь остановить свои «иномарки» и прекратить погоню. Только коричневый джип резко начал набирать скорость, пытаясь догнать меня. Я же, маневрировал по всей дороге, хорошо, что не было ни одной встречной, не давая себя опередить. И, когда я проскочил перекресток федеральной трассы, и появились свидетели на других машинах, выезжающие на главную дорогу, джип остановился на обочине, прекратив всякое преследование. Я летел вслед за Ольгой со скоростью не менее ста пятидесяти километров в час, и чувствовал, что могу «притопить» газу ещё больше. Я резко вдавил педаль до самого пола, и машина, будто взлетев в воздух, понеслась со скоростью ракеты — спидометр показывал сто восемьдесят километров в час. Я абсолютно не ощущал дороги, не чувствовал руль автомобиля. Неуправляемый «Марк» буквально летел над дорогой, благо она была ровной — без выбоин и камней. Попадись хоть один маленький камешек под колеса, и я бы улетел в кювет не хуже тех, кто меня до этого преследовал. «Откуда здесь такая дорога, хорошая и ровная?» Я внимательно посмотрел на широкую трассу, открывшуюся моему взору. «Так это же стратегическая дорога», — вспомнил я, — «этот кусочек дороги был сделан под экстренный аэродром, на который могли садиться боевые самолёты. Потому-то я и несся по ней без проблем с огромной скоростью, судя по показаниям спидометра».

Я припомнил начало строительства этой дороги-аэродрома, когда служил ещё лейтенантом на Дальнем Востоке. «Мы строили ее всем нашим УНРом, а через несколько километров», — я напряг память — «там, за тем лесочком, должен находиться бункер управления аэродромом, под землею в бетонном массиве, готовый выдержать ядерный удар с автономным трехдневным обеспечением жизнедеятельности находящихся в нем людей». Я снова мысленно вернулся на тридцать лет назад.

***

Выйдя из метро, мы пошли по кривой улочке, выложенной прямоугольным чёрным камнем, так называемой брусчаткой с огромными радиальными сегментами под «рыбью чешую». И вот, мы подошли к белому четырёхэтажному зданию с пристроенной башней в левом крыле. Фасад здания был искусно размечен барельефом псевдо колон ионического ордера. Мы направились к центру здания, где под огромным козырьком с надписью «Hilton» находились три больших входа в отель.

Перед самым входом Лёха что-то вспомнив, остановился.

— Сева, мы забыли взять с собой вино, в отеле будет дорого.

— Так я же не пью.

— Да причем тут пью или не пью? Я пью, дамы пьют. Постой здесь, я сейчас сбегаю в магазинчик, возьму.

— Давай, только недолго и не исчезай.

— Хорошо.

Не прошло и десяти минут, как Лёха, счастливый, с пластиковым пакетом нарисовался у входа в отель.

— Вино для дам, «Kubyertos» для меня.

— А для меня?

— Ты себе кофе закажешь или сок, — сказал Алексей и мы вошли в вестибюль отеля.

Вестибюль по ширине мне показался довольно узкий, но очень длинный. Отделка была, конечно, не супер, но полы из полированного белого мрамора сверкали великолепием. Стены, обшитые под орех деревянными панелями, упирались в потолок. В нём, по всей длине холла, красовались огромные квадратные ниши с трехъярусными одиночными люстрами. Напротив входа расположился небольшой ресепшн, за которым дежурил молодой парень. Когда мы вошли, он внимательно посмотрел на нас, и Лёха, перехватив его взгляд, сразу направился к нему. Он что-то говорил дежурному администратору по-венгерски периодически жестикулируя руками. Парень-администратор вышел из-за стойки, предложил нам присесть за круглый полированный столик, возле которого стояли два кресла, обитых синим бархатом, с высокими спинками. Я спросил Лёху:

— Что ты ему так долго объяснял?

— Ничего особенного. Сказал ему, что мы ждём здесь советскую делегацию, то есть, встречаем наших знакомых из Союза. А чтобы нам не было скучно, я попросил его принести два бокала: один с соком, а другой чистый, для меня потому, что я хочу выпить великолепный венгерский ликер.

— И что он тебе на это ответил?

— Ничего. Он предложил нам пройти в ресторан, но я сказал, что мы боимся пропустить туристическую группу, и поэтому будем сидеть здесь возле входа. Ещё, я попросил его принести пепельницу.

— Ясно, искуситель. Мне ни то, ни другое, не рекомендовано врачами. А вот за сок спасибо.

Мы расположились за столиком в ожидании туристов. Лёха поставил пластиковый пакет с бутылками на нижний ярус столика и выложил свои сигареты перед собой.

— Ты что, перешел на «Гуцульские», тебе же вроде всегда нравились «Sofiane»?

— Так дешевле, — прагматично ответил Алексей. Да я уже так часто стал курить, что вкус табака перестал различать.

Администратор откуда-то издалека принёс чистых два бокала и маленькую пузатую бутылку сока:

— K;rj;k, hogy a szem;veg, sechas hogy egy hamutart;t, — сказал администратор, поставив бокалы на полировку стола.

— Окей, — произнес Алексей, распечатывая пачку сигарет.

— K;sz;nhet;en bar;tja! — ответил я, дав понять, что тоже в какой-то мере владею венгерским.

Лёха, наклонившись, вытащил из пакета ликер и свинтив пробку, плеснул себе в бокал.

— А может чуть-чуть? — Улыбнувшись, спросил меня.

— Нет, Лёха, что-то страшно мне алкоголь в себя вливать после того, что со мной случилось. Я вот смотрю на него, и мне уже плохо становится.

— Да сильно, дружище, тебя болячка зацепила, если даже на алкоголь смотреть не можешь.

— Да не только на алкоголь, на крепкий чай, кофе и на сигареты тоже.

— Что-то типа аллергии?

— Нет, не аллергия — конкретная кодировка, сильнейшая, на уровне смерти.

— Надеюсь на женщин у тебя никакой кодировки нет?

— Не знаю, Лёха, не проверял. Вроде пока всё нормально.

— Ну, будем! — Сказал Лёха, поднимая свой бокал на уровень глаз.

Я поднял свой, с соком. До прибытия туристов оставалось не так уж и много времени — где-то минуты четыре. Лёха уже уговорил половину бутылки ликера и выкурил пару сигарет.

— Я всё-таки пытаюсь понять тебя, ведь, быть вечным грузчиком — это не твой уровень, — попытался вытянуть Алексея на откровенный разговор.

— Нет, конечно, Сева, грузчик — это не мой уровень. Это временно, естественно, потом, пока существует граница и разница цен, займусь бизнесом. Куплю в собственность кусочек границы, размером, чтобы чемодан проходил и всё, большего и не надо, — пошутил Алексей.

— Да за этот кусочек границы могут и грохнуть, — мрачной шуткой на шутку ответил я.

— Ладно, поживем, увидим. А ты чем собрался заниматься в Союзе, когда войска выведут?

— Буду дослуживаться до полковника, если дадут, а если нет, тогда не знаю. Пойду на стройку прорабом. Это здесь можно бизнесом заниматься, а в Союзе только начали создавать кооперативы, и то прижимают.

— Тогда оставайся. Здесь тоже можно работать на стройке, и совсем другие возможности: мне один знакомый венгр говорил, что есть место мастера механизированного комплекса по заливке бетона — шесть машин, из них, пять бетоновозов, одна насосная с подъемом бетона на высоту до восемнадцати метров — это примерно шестиэтажный дом.

— А, что по зарплате?

— Зарплата хорошая — тысяч 20—30 форинтов. Жилье можно найти за пять тысяч форинтов с какой-нибудь бабкой, которая будет ещё за эти деньги и кормить. Красота!

— Понятно, то есть, перспективы имеются.

— Да они всегда есть, главное не расслабляться.

Мы бы ещё долго беседовали с Лёхой на эту тему, но послышался хоровой гул людских голосов, и в вестибюль вкатилась толпа туристов.

— Наши, из «совкоммуны», — деловито заметил Лёха, — я их издалека узнаю, даже если речь родную не слышу — по «прикиду» и по испуганному поведению: ходят, как будто по минному полю, оглядываясь вокруг. Дурдом, до чего довели людей, попадают в цивилизацию, и всё, как в диковинку.

— Ладно, Лёха, хорош агитацию разводить, мне надо обязательно встретить девушку.

Я хорошо запомнил лицо той девушки с фотографии и, слегка развернувшись ко входу, всматривался в каждого вошедшего. Где-то, уже в хвосте туристической группы, стала появляться молодёжь и, среди них, я узнал ту единственную, которая глубоко врезалась в моё сознание.

— Подожди, Лёха, кажется она. Цветы забыл купить, эх, как я лопухнулся.

— Ладно, иди Сева, бог с ними с цветами, а то пропустишь даму.

— Я пошёл наперерез потоку туристов и, подойдя к девушке на расстоянии вытянутой руки, громко сказал:

— Здравствуй Альбина!

Девушка слегка вздрогнула и, повернувшись ко мне, бросилась на шею со словами:

— Здравствуй, здравствуй дорогой. Хорошо, что ты меня встретил!

Я непроизвольно обхватил ее за талию. Мы, буквально касаясь кончиками носа, смотрели друг на друга.

— Какие синие у неё глаза! — почему-то подумалось мне, и я прошептал: — Сева меня зовут, Всеволод, если полностью.

Она только моргнула ресницами.

— Я оформлюсь, переоденусь и выйду к вам. Вы меня дождётесь?

— Да! — Ответили мы одновременно.

Процедура оформления растянулась на целый час. Лёха допил свой ликёр и с вожделением посматривал на бутылку в пакете.

— Не гони лошадей, — сказал я Лёхе, — у нас впереди ещё целый вечер и экскурсия по злачным местам ночного Будапешта.

***

[1] Александр Бондаренко, газета «Красная звезда» от 25.02 2010 года.[2] Остановите игру, подсчитывайте деньги — платеж сегодня, 50% наличными назад Alex. — (венг.)[3] Да, возьми… — (венг.)[4] Я могу уйти? — (венг.)[5] Иди конечно, не забудь завтра прийти в вечернюю смену. — (венг.)[6] Госавтоинспекция МВД России — подразделение в структуре МВД Российской Федерации, которое осуществляет контрольные, надзорные и разрешительные функции в области обеспечения безопасности дорожного движения.[7] Хубертус — сладкий ликер.[8] Пожалуйста возьмите бокалы сейчас принесу пепельницу. — (венг.)[9] Спасибо друг! — (венг.)