Подножие 1

или Почва, на которой могут стоять слова (произвольный срез)

Как это представить, стоит человек, в руках флаг, в сумме? Лицо, руки, флаг,
на флаге?
Ни слова. Но цвет-то есть, даже унылый кусок серого полотна не лишен цвета. О цвете флага, какая-то трудно определимая смесь. О цвете лица, ясно видимая спесь? Обижаете. На твердо очерченном лице то, что можно назвать высшей степенью достоинства. Достоин, чего? Об этом ни слова. Выходить, чтоб молчать, зачем тогда выходить.

1.
Ладно, погода дождливая. А тут солнце. Выходить с флагом. Поднимать флаг. Очень удобно. Говорить не надо, говорит флаг, языком образов. Руки, держащие флаг, есть! Флаг, бьющийся в руках, речь!  Обладатель рук, стоящий под флагом, нем. Не заставляйте его говорить, поскольку вся его речь сведется к нескольким словам. О свободе слов? О свободе рук. Поясните. Я не доверю вам даже мешок с двумя пятаками, что тут поминать руки. Верно, руки поминать не надо. Их надо ломать. Если можно ломать руки, должно быть, можно ломать и слова. Два человека, со сломанными руками, стоят друг перед другом. Сломанные руки? Не смогут схватить друг друга за горло, только и всего. Впрочем, возможен другой вариант, скованные. Но я отвлекся. 1-й бросает, вы не стоите, ударение на втором слоге. А что же я делаю, теряется в догадках 2-й. Тактический ход со стороны 1-го? Если бы. Вы сидите! Сидеть, стоя? Минута напряжения. 1-й продолжает, а то и лежите. О чем это он? Сидеть. Лежать. Не способны свои слова превратить в действие, особенно, когда речь идет об общем действии. Это значит? Слова сломаны, потому на них невозможно стоять. 2-й выталкивает, буквально из горла, мы все жертвы утопии. 1-й уточняет, не без удовольствия, дети утопии. Адресует? Оппоненту. Вместо того, чтобы отойти от набора слов, объявленного теорией, 1-й использует этот набор для обоснования своей позиции. Результат должен быть один, прав, всегда прав. Я прав, всегда. Так и говорит?  Революция еще не пожирает своих детей. А потому товарищей надо воодушевлять. Как это выглядело? Говорит 2-й, так и не ставший Первым. Революция призвана, а мы призваны революцией. Революция — мы, было. Теперь, мы — революция, есть. Дано, два исхода, первое — второе. Выпадет одно. Почему выпадет, игра, самое ходовое слово. Мы выиграли? Победа мировой революции обеспечена. Мы проиграли? тогда проиграет первое государство рабочих. О чем он, этот вестник очередной бури. Как всегда, о государстве и революции. Понятно, революция в очередной раз вышла на первое место. Нечто подобное говорили и ранее? Говорили, не менее громко. В чем тогда дело? Как всегда, в деталях. Среди них. Капитал. Рабочие. Железная поступь. Лицо мира. Приятно было видеть, как корчится лицо старого мира. Если собрать, я о деталях, выйдет весьма примечательный план бытия,
Мы = рабочее государство + мировая революция + железная поступь = крушение капитала.
Что это?
Коллективная душа. Или, что вероятнее, душа коллектива. Душа и ее носитель. К чему был приставлен, тот носитель души коллектива, на этот раз коллектива пролетарского? способствовать развитию болезни, = революция. Если есть лицо мира, должно быть и лицо революции. Должно быть. Было. Почему-то слагалось из двух лиц, так было везде. Это двойное лицо воодушевляло, не щадя себя. Себя и всех, кто был рядом. Или воодушевление. Или пощады не будет. Что уж говорить о дальних, их еще менее: одна безличная масса, зато воодушевленная. Не сложилось? Массы подвели, оказались не готовы к само-пожертвованию. Подумать только, им дали шанс сложить головы, а они передумали, пошли, и за кем! За отступниками. Буря, я о революции на окраине Старого континента, сыграла роль лекарства для этого усталого континента.
…
Если очень кратко.
Мировой капитал. Мировая революция. Железная поступь. И первый результат, крушение капитала. Тут же второй результат, государство рабочих. Мир не будет прежним, хотя бы потому, что теперь у этого мира будет рабочее лицо. Ради такого лица возможны жертвы, конечно, со стороны рабочих масс. Почему же они, я о рабочих массах, отказалась жертвовать собой? Расхожая фраза, одна из многих, массы оказались не готовы, именно в массе. Напрашивается параллель с диалектикой, когда что-то не поддается объяснению, достаточно сослаться на диалектику, мол, таковы ее законы. Но если нет само-пожертвования, есть отдельные жертвы, жернова работают, не могут работать впустую. Кто-то будет захвачен. Просто потому, что слишком выделяется на общем фоне. Нашлись такие, выделились, были захвачены. 
Среди них? Конечно, два лидера.
Опять два! Яркие. Страстные. Решительные. Но главное, дополняющие друг друга. Одно лицо? Скорее два лица одного целого. Это целое = действующая теория + прямое действие. Ответное действие не заставило себя ждать, снова деталь, казнь была долгой. В тот момент, где была душа? Или та душа и требовала перейти границу, в данном случае, границу жестокости. Не странно ли? Когда говорят о границе, обычно говорят о границе добра, которую душа не должна переходить, за которую душа не должна выходить.
И продолжая, коллективная душа? Можно уточнить, коллективная душа в партийной оболочке. Впрочем, говорили о партийной душе. В той душе? Ярким пламенем горела преданность партии. Несмотря ни на что. И далее. Душа партии, кто-то берет на себя эту тяжесть, обнадеживает, выдержу. Добавляет, конечно, с вашей помощью, товарищи.
2.
Со временем подтвердилось, стройный набор слов = утопия.
Знатоки того стройного набора слов, = носители теории, адепты прямого действия? Весьма уважаемые личности, для своего времени. Для нашего? Те, из детей революции, которых она пожрала в числе первых. Это не мешает? Нашим современникам глядеть в прошлое, с восторгом, ничто человеческое не чуждо и нам. Какие головы, а как владели теорией. Передовая теория оказалась мировой утопией? В наше время. А тогда! Боевое оружие пролетариев. Не похожи на простых рабочих эти, вернее уже те, пролетарские теоретики. Они и не были рабочими, средний класс, как минимум.
Чем хороша теория, в еще большей степени утопия?
На то и теория, чтобы можно было стоять, это своего рода земля, дающая опору адепту. Вскоре? Можно не только стоять, можно устроиться поудобнее. Скажем, сесть. Или даже лечь. Сидеть. Лежать. В бурную жизнь начинают входить удобства. И чем больше удобств, тем менее тревог за саму теорию. Тревожиться за нее? Или о ней. Быть ей, я о теории, на втором плане. Люди, я о теоретиках, сидящие на ней, на первом плане. Правда? Есть люди, стоящие на втором плане, им грезится первый, и они пытаются оживить старую теорию. На чем-то надо стоять, а рожать свою теорию, времени нет.
…
время, часы бьют, какова длина одной минуты, странный вопрос, какова длина одного метра, метр.
Ибо метр и есть единица длины, прочие длины — в метрах. Также и время, есть длина, минута. Прочие интервалы — в минутах. Как долго? Это сколько минут. И спрашивать, как долго длится минута, все равно что спрашивать, сколько минут в минуте. Если тянется отдельная минута, нестерпимо долги пять или семь минут? только для того, чтобы семь дней ускорили свой ход. Чем дольше длятся минуты, тем стремительнее летят дни, месяцы, годы. Над головой минуты, в голове? В любой голове — всегда план бытия. Там, в нем, на нем? Сам план бытия всегда встроен в пространство и время, в пространстве и времени. Вместе с планом? Встроено и собственное Я. Приятно иметь пространство и время своего Я. Это Я претендует, на самого себя. Самого себя, а это и есть Я, нет без пространства и времени. В жизни, в нашей обычной жизни? Например, можно  указать место, тому же курьеру, не перепутайте, приходите именно туда. И можно назначить время, придете тогда-то. Доставите. Если кто-то скажет, я подошел, доставка состоялась, можно выйти, пойти навстречу. Время есть. Место есть. Выходящий не спрашивает, он представляет, на то и план бытия, где можно увидеть подошедшего. Таким образом? можно увидеть событие, которого еще нет, но которое скоро состоится. Душа строит планы бытия? Не обязательно. Есть еще и мышление. Но душа живет тем, без чего планам не быть реальностью: эмоции, чувства, переживания, страхи. И так далее, и так далее.
Видеть себя как пространство и время, возможно ли.
Я есть пространство и время? Достаточно, если о каком-то пространстве и времени можно будет сказать, мое пространство, мое время, короче, мои измерения.
…
Коротко, конкретно? Не просто слова о словах, но слова о конкретных вещах.
Или конкретные вещи в словах. Что здесь нового. Есть время, у каждого. Скажем, время жизни. И есть время, каждого. Скажем, революционная волна. Схлынула, время пламенного революционера прошло. Обычная жизнь? Время найма, время наемного труда. Вплоть до найма времени. Потерять время. Нетрудно, только и делаем, что теряем. Время, само по себе, как чистая длительность, не слишком интересно. Разве, что физикам. Куда привлекательнее то, что связано с ходом времени, прошлое, будущее. Именно так, прошлое и будущее. А в настоящем? Опять связка-двойка, два друга на отдыхе, если пребывание в лечебном заведении можно назвать отдыхом. Лежа в больничной палате, строят планы. Стану офицером. Стану инженером. Офицеру отпущено, год. Инженера, ждут поля войны. Эта связка как пример отношения к будущему, которое может не наступить.
Это Все тот же вопрос о будущем, которое может потеряться.
Вопрос странный, мягко говоря, где может потеряться такая вещь, как будущее. И возможно ли будущее считать вещью, которую можно потерять, как и любую другую вещь. А если скажем так, в душе. Будущее, заблудившееся на просторах души. В самом деле, что можно сказать о душе, если в ней может потеряться будущее. Наверно, одно: потеряться там может не только будущее.
Рискну предположить, душа — то место, где может потеряться будущее.
Допустим. А как насчет прошлого? Прошлое потеряться не может, можно только заменить одно прошлое — на другое. Было одно прошлое. Будет другое. Разве это не означает, что первое прошлое потеряно. Потеряно по собственному желанию. Что-то странное. Разве? Если влюбиться можно по собственному желанию, почему нельзя потерять прошлое, следуя своему желанию. Небольшое усилие, начать. Заставить себя терять, вполне сознательно. Частями. Кусочками. Однажды подойти к концу, к тому плану, где прошлого нет. Там, правда, будет ждать уже другое прошлое. Его можно посчитать найденным. Или ново-обретенным. Можно избавиться от одного прошлого, другого, третьего, но от прошлого вообще не избавиться. На деле? Прошлое нельзя потерять, зато можно забыть. Все прошлое? В наиболее беспокойной части. Чем и пользуются, часто.

3.
Оказывается, жизнь состоит из забытого, по крайней мере, наша короткая жизнь.
Чем дольше жизнь, тем больше забытое, та же гора. Под этой горой? Слишком высока. На вершине этой горы? Жизнь, чтобы жить, нужно стоять, не хочешь стоять, поставят; скажем, могут поставить перед фактом. Встречаются факты, величиной с приличную гору. Поставили перед горой, стой. А что еще можно сделать с Горой. Какие ноги надо иметь, чтобы можно было устоять перед горой фактов. Искать божественное, зачем? Чтобы не искать то, что обратно божественному. Человек должен искать, искаться. По ходу дел, заикаться. Еще натыкаться. Это позволяет ему? Говорить. О себе, конечно, прежде всего. Но не только о себе. О других. Этих других, конечно, можно поделить. Ближние и Дальние. Куда деваться, всех приблизить не получится. А как же те смелые люди, которые хотели всех людей, даже самых дальних, сделать своими братьями. Нашли землю, объявили, территория свободы. Встали, твердо. Начали, очень резко.
С террора.
Никто не хотел слушать.
Возможно, все хотели говорить, резко, громко. Нечто вроде, дайте мне кипятку, немедленно, почему так? Я сам, как кипяток. Писатель прав, слушать, будучи вскипяченным, невозможно. А что можно слушать всем, на этот счет есть известная метафора, небесный хор. Если поет хор, пусть даже и небесный, в этом хоре звучат голоса, чьи? В самом деле, чьи голоса могут звучать в небесном хоре. Видимо, только голоса предков. Почему же голоса потомков не могут звучать в том хоре. Не может быть то, чего еще нет. Небытие может быть как небытие голосов. А в плане бытия, в душе? Чтоб будущее могло потеряться в душе, она должна быть местом небытия.
…
Еще раз о сумме, лицо + руки + флаг,
флаг — это цвет, этот цвет может быть очень ярким. Руки — взмах, это взмах может быть очень резким. Лицо? Что же такое лицо, следуя общему правилу, его можно разделить на две части. Две части лица, за каждой некоторая автономия. Одна почти неподвижная, иногда нужна полная неподвижность. Другая почти всегда в движении. Почему так? Появляется возможность сочетать неподвижность с некоторыми действиями. А именно? Надо же говорить, произносить слова, хотя бы мысленно. Не удается пребывать в мыслях, приходится говорить вслух. А речь, это всегда движение. Например, такие слова, им скоро сто лет, Писатель говорит об одном из своих персонажей, скривил нижнюю челюсть, а разве можно скривить верхнюю челюсть. На лице, на той его части, которая подвижна, отразилось унылое движение мысли. Или?
Отразились чувства, эмоции, переживания.
…
Чуть упрощая, душа позволяет выполнять некоторую работу, на то и душа.
Сказать так? Будет не совсем точно. Душа позволяет сделать так, чтоб работа, выполняемая ежедневно, иногда становилась работой души. Воспользуюсь подсказкой все того же Писателя. Картинка, ему данная, там почти нет движений, только слова, разные слова, их очень много. И все эти слова?
Вращаются вокруг жизни. 
Вокруг одной, отдельно взятой жизни. Старый врач вздыхает, воздух — то, что способствует развитию болезни. Здоровый воздух усиливает болезнь. Снова вздох. Занимает этот вздох целую минуту. За эту минуту, оказывается возможным прожить целую жизнь, всю жизнь. Пролетела, показался конец, а что бывает в конце жизни. Увидеть всю жизнь, до конца самой жизни, на все — минута. Обычная практика? Верно, даже трагедия может стать чем-то обычным для людей, когда жизнь людей не складывается в легкие рамки.
…
Несколько ограничивая, душа — то, что может обретать бесконечность в пределах минуты.
Несколько?

Необязательное дополнение
Как всегда, две вещи, два изъяна, два страха.
Страх физический, упасть, сорваться, желательно в бездну, где она? Тот же театр рисует такую бездну, приглашает, загляни. В самом деле, заглянуть в бездну души, наверное, не так просто. Справился. Глядит, верно, страшно. Другой страх, непонимания, смягченная форма. Страх неприятия, не принимает, ты не наш, значит, тебя можно придавить. Как грязное насекомое. Свой страх перенести на другого, пусть он боится, пусть он дрожит. Дрожать всю жизнь, да еще стоя.
Как это представить, стоит человек, в руках флаг, на флаге?
Я достоин, чего? Об этом ни слова, зачем тогда выходить с флагом, поднимать флаг. Сам флаг говорит, языком образов. Держащий в руках флаг, есть тот, кто достоин.
…
Что мы не можем, говоря о душе?
Мы не можем указать ее границы. Можем только обозначить, как это делают психологи, то пространство, которое занимает душа.