Целый час

Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Флафф, Фэнтези, Мифические существа
Предупреждения: Смена пола (gender switch)
Размер: Мини, 13 страниц


Описание:
(В давнем рассказе переделала слэш на гендерную интригу.)
На землю несётся метеорит. Чтобы предотвратить множество жертв, Совет Чародеев избрал одного мага, который должен управлять падением, направив метеорит на огромное озеро, в центре которого есть крошечный остров. Маг обязался пожертвовать жизнью ради доверенной задачи. Но он не ожидал, что окажется на островке не один: тритон не покинул опасное озеро вместе с сородичами, потому что у него тоже было свое пророчество.

_________________________________


      Весенние сумерки окрасили мир в синеву с бирюзой. Бескрайняя чаша озера отражала цвета неба, делая их темнее. Из высоких окон заброшенного храма, стоявшего на крошечном островке посреди огромного озера, не было видно далеких берегов. Если только забраться на опасный шпиль колокольни, давно замолкшей, лишившейся былого переливчатого многоголосья, возможно, оттуда удалось бы разглядеть темную кромку на горизонте. Однако Аригас не полез бы рисковать ради пустого любопытства. Да и недосуг ему было глазеть на окрестности — каждый час на счету.

      Аригас оторвался от своих книг и алхимических колб, когда рукописные витиеватые буквы в строчках стали сливаться в неразборчивые полосы. Нужно было зажечь огонь, чтобы продолжить. Искать путь к собственному выживанию оказалось чертовски сложно, мир спасти будет куда легче, чем одного человека... Поглощенный мыслями, он не сразу заметил, что день окончился. И только когда потянулся, чтобы размять затекшие мышцы, заметил, что машинально мурлычет мелодию. Вторя звукам флейты!

      Заинтригованный и изумленный, Аригас вскочил из-за стола и поспешил найти загадочного музыканта. Удивительно! За неделю, проведенную на островке, он успел в точности удостовериться, что здесь он совершенно один. Птиц и зверей тоже не осталось — сбежали даже мыши из подвалов, гонимые предчувствием надвигающейся катастрофы.

      Мелодия привела звездочета к широкой каменной лестнице, высокими ступенями нисходящей от стен храма прямо в озеро.

      Внизу, на бортике лестницы, опустив блестящий хвост в воду, сидела русалка. Вернее, молодой тритон, почти подросток, угловатый и худощавый. Острые плечи и узкую спину облеплял плащ длинных мокрых волос. Как и все люди-рыбы, этот экземпляр отличался утонченными чертами лица и особым изяществом плавных движений.

       Аригас не спешил выдавать свое присутствие и, спрятавшись за простенком между арками входа, украдкой любовался. И слушал.

      Флейта оборвала мелодию на половине фразы. Вероятно, чуткий слух тритона уловил тяжелый вздох, невольно вырвавшийся из груди звездочета. Мгновение, плеск — и бортик лестницы опустел. Аригас только сморгнул с глаз краткое видение — взметнувшийся в воздухе длинный мощный хвост с роскошным веером плавника.

      — Постой! Не убегай! — вырвалось само собой.

      Аригас кинулся к бортику, перегнулся, всматриваясь в потревоженную гладь темной воды. И устыдился несуразности собственных слов: как полурыба, не имея ног, может «убежать»? И тем более «стоять». Нелепость. А еще избранный звездочет называется!..

      Однако окрик был услышан. И взволнованному тону поверили, чуть-чуть. Поодаль от лестницы вынырнула макушка. Глаза, показавшиеся над водной поверхностью, из-под прилипших тяжелых волос внимательно следили за человеком.

      — Прости, я не хотел тебя пугать, — повинился Аригас, присев на бортик. — Твоя мелодия была... чудесной.

      Макушка подплыла немного ближе. Заинтересовался? Нравится слушать комплименты? Или тоже хочется общения?

      — Но почему ты здесь? — продолжал Аригас. — Мне сказали, что все русалки покинули озеро еще позапрошлым летом.

      — Я тритон, не русалка, — заметил обитатель озера, показываясь по плечи.

      — Извини, я заметил, конечно, — смущенно улыбнулся Аригас.

      — А ты звездочет? — уточнил тритон. — Где твой халат в звездочки? И длинная седая борода?

      Он подплыл со стороны ступеней, рывком подтянулся на руках, забросил хвост на ту, что была наполовину покрыта водой. И с любопытством уставился на человека своими огромными прозрачно-зелеными глазами.

      Аригас заставил себя отвести взгляд. Подумал, что пристально пялиться и неприлично, и опасно, мало ли, тритон примет такое внимание за вызов. Тем более в преддверии катастрофы недосуг любоваться чудесными созданиями, даже если обоим откровенно одиноко и грустно.

      — Я куплю себе халат в звездочку, когда состарюсь, — отшутился Аригас. — И борода вырастет со временем.

      — Это значит, что ты еще молод? Я не разбираюсь в людях, извини, ты первый двуногий, с кем я разговариваю, — пояснил тритон. Вспомнил, что не представился, протянул руку: — Мое имя Шельтер.

      Аригас почувствовал себя польщенным: всем известно, что русалки замкнутый народ. А уж открыть свое имя человеку, тем более колдуну — невероятный жест доверия. Он пожал поданную ладонь, с удивлением отметив неожиданную теплоту влажной кожи.

      — Аригас. Я младший член Совета чародеев королевства, алхимик, звездочет. Ты верно угадал мое занятие.

      — Я не гадал, я подсмотрел и подслушал, — усмехнулся Шельтер. — Когда ты разговариваешь со своими бородатыми старцами через хрустальный шар, ты не сдерживаешь голос, тебя слышно по всему острову. А потом, закончив разговор, еще громче ругаешься.

      — Извини, я думал, что здесь один, — устыдился Аригас, вспомнив, какими словами обычно спускал пар, вновь и снова оказываясь в тупике научных изысканий.

      Тритон только посмеялся:

      — Благодаря тебе я выучил много новых выражений. Ты изобретательный словоплёт.

      — Так почему ты здесь остался один? — напомнил Аригас, тем более хотелось сменить тему разговора.

      — По той же причине, что и ты, — пожал плечами Шельтер. Пояснил на тяжелый пристальный взгляд: — Ты ведь явился сюда, потому что на тебя указало пророчество? Два года назад я тоже видел вещий сон. Старосты нашей общины заверили меня, что это был не пустой кошмар. Поэтому все собрались и ушли через реки в другие озера. Мне же велели остаться, ибо такова моя судьба. — Не скрывая горечь, добавил: — Даже на один сезон никто не захотел здесь задержаться, чтобы помочь мне стать взрослым. Погибнуть незрелым головастиком-переростком еще обиднее, знаешь ли.

      Аригас нахмурился еще мрачнее:

      — Значит, тебе известно, что здесь случится?

      Шельтер небрежным жестом смахнул тяжелые пряди от лица назад, оглянулся на озерный простор, на темнеющую синеву прохладного вечера.

      — Я знаю только то, что сюда в скором времени упадет звезда с неба.

      Он указал на горизонт, из-за которого медленно поднимался неполный лик луны:

      — Вон она, эта звезда.

      Аригас машинально посмотрел в указанном направлении, хотя до рези в глазах уже насмотрелся на яркую крупную точку, висевшую сейчас чуть ниже ночного светила. Звездочку, что с каждым днем делалась всё ярче, всё крупнее, стремительно приближаясь к земле.

      — Через три дня после грядущего полнолуния, — глухо произнес звездочет.

      — Ты здесь, чтобы остановить эту комету? — негромко уточнил тритон. Их голоса свободно разносились над безмолвием озера.

      — Это не комета, — помотал головой Аригас. — Если бы! Комета — просто кусок льда, она растаяла бы, приблизясь к земле, распалась бы на множество камней. Это тоже нехорошо, но куда проще. То, что сейчас кажется красивой звездочкой, на самом деле метеорит. Громадный обломок скалы. Возможно, самородный слиток металла. Падая, он раскалится. От этого жара начнется страшный пожар, если он упадет в лесную местность. Если он упадет на город, никто не спасется.

      — Земля встряхнется, штормовой ветер сломает все деревья вокруг... — вспомнил тритон свой вещий кошмар.

      — Но я здесь, чтобы приманить его сюда, в это озеро, — попытался прогнать давящую мрачность Аригас. — Я не позволю блуждающей между звезд скале по случайности разрушить города или целую страну. Он упадет сюда, прямо на этот островок, и никаких пожаров не случится.

      — От жара испарится вода в озере, пустынные берега затопит высокой волной, что поднимется от удара. После будут долго идти дожди, — кивнул Шельтер. — Ты погибнешь?

      — Такова моя судьба, — пожал плечами якобы равнодушно Аригас. — Пророчество не сказало прямо, что я обязан пожертвовать своей жизнью, но указало, что я обязан быть здесь. Никто другой не сделает этого за меня, это мой момент героизма. Забавно, я мечтал в детстве стать героем и спасти мир... Не думал, что суждено обрести славу посмертно.

      Тритон слушал, задумчиво повесив голову. Аригас поймал себя на том, что с удовольствием жалуется нежданному собеседнику. И вместе с тем любуется изящным силуэтом в серебристых линиях лунного света на фоне синевы густого вечера. Утомленный нерешаемой задачей разум ухватился за новый вопрос: что означает эта его жалоба на не встреченное вовремя совершеннолетие? С ним должно было случиться что-то, для чего непременно нужно присутствие кого-то из соплеменников? Однако приставать с расспросами в столь личном деле звездочет постеснялся.

      — Но ты должен покинуть озеро, — произнес Аригас через силу. — Ты не обязан рисковать своей жизнью! Ты еще успеешь за оставшиеся до падения дни...

      — Я тоже избран пророчеством, забыл? — перебил его тритон. Отмахнулся, чтобы не сбивал с мыслей: — Вероятно, избран, чтобы помочь тебе исполнить твое предназначение. Значит, ты достаточно сильный чародей, чтобы указывать точный путь небесному телу?

      — Метеориту. Да, достаточно.

      — А хватит ли у тебя сил взорвать эту скалу? Разнести на мелкие камушки до столкновения?

      — Нет, увы, — покачал головой Аригас. — Совет рассматривал такую возможность. Даже все чародеи Совета, собравшись вместе...

      — Если твой Совет похож на наше Собрание старост, то я не удивлен, что у них не хватит сил, — с нескрываемым презрением тряхнул гривой волос тритон. — Старики! Они горазды рассуждать.

      — Ты прав, — печально усмехнулся звездочет. — Вот только у молодых колдунов, если и найдутся силы, не хватит умения и знаний, чтобы действовать сообща и справиться с огромным напряжением. Риск был взвешен и идея отринута из-за опасности б;льшей, чем сам метеорит.

      — Решили пожертвовать одним, но не дать шанс кучке юнцов устроить светопреставление?

      — Ты меня понял. Прости, я не предполагал, что русалки бывают настолько разумными, — чистосердечно признался звездочет.

      — Не знаю даже, обидеться мне ли сейчас или принять твои речи за комплимент, — вернул улыбку тритон. — Я просто выгляжу моложе своего возраста.

      Пользуясь лунным полумраком, они без смущения смотрели друг другу в глаза, словно пытаясь узнать чужую душу, и одновременно позволяя заглянуть в свою...

      — Ты знаешь, как можно сделать тебя сильнее? — встрепенулся Шельтер.

      — Чтобы взорвать метеорит? Я всё перепробовал, уверяю тебя.

      — Полагаю, не всё, — лукаво усмехнулся тритон.

      И плавно скользнул со ступеней вниз, исчез в воде, словно его не бывало.

      Аригас расстроился: новый друг даже не попрощался. Или он намерен вскоре вернуться? От этой мысли сердце молодого звездочета забилось быстрее. Вряд ли тритон сможет предложить действенное решение проблемы, но его готовность помочь вдохновляла. Аригас решил еще немного посидеть на ступенях, пусть стало довольно холодно и поднялся свежий ветер, несущий с незримого берега весенние запахи травы и влажной почвы. Звездочет с новым воодушевлением взялся перебирать в уме возможные и невозможные способы увеличить собственные магические резервы для самой решительной битвы в своей жизни...

      — Вот!

      Плеск! На ступени возле ног вздрогнувшего от неожиданности звездочета плюхнулась охапка растений. Букет прямо-таки! Аригас с трудом оторвался от сияющих надеждой глаз тритона — и стал рассматривать предложенные цветы. На первый взгляд обычные водяные лилии, но цветки светились в темноте. Лепестки на ощупь оказались твердыми и кончики даже острыми, как будто сделаны из полупрозрачного белого стекла искусным мастером.

      — Наш народ умеет превращать лунный свет в чистую магию, — пояснил с очевидным самодовольством Шельтер, запрыгнув на ту же ступеньку, на которой сидел звездочет. Они вдвоем стали перебирать мокрый букет, передавая цветки друг другу. — Я уже три года собираю свет, накапливаю в цветках про запас. Сначала я не понимал, зачем я это делаю, просто было ощущение, что так нужно. Теперь-то мне ясно, зачем.

      — Сколько же здесь... — поразился Аригас. Он попробовал мысленно прикоснуться к законсервированной в цветке энергии — и голова закружилась от хлынувшего потока чистой силы. Первозданно, кристально чистой, пригодной для любого использования. Тритон вывалил к его ногам настоящее сокровище. О такой технике чародейства не слыхали даже старики в Совете.

      — О, тут немного, я просто взял несколько тебе для пробы, — понял по-своему его вздох Шельтер.

      Аригас прикинул: если это он называет «немного», то сколько же силы у тритона в запасе?!

      — И ты всё это... готов отдать мне? — потрясенно спросил звездочет.

      Шельтер весело тряхнул головой в знак согласия.

      — Только не бесплатно, — уточнил он, лукаво прищурившись и склонив голову к плечу.

      — Конечно! — забормотал Аригас. Он попытался представить, какая награда была бы достойной такого дара. — Золото, драгоценности, земли... то есть озера и реки — какие угодно сокровища и владения! Совет отплатит тебе...

      — Я отдам это только тебе, — оборвал его тритон. — Ни старики-чародеи, ни другие люди меня не волнуют. Оплату я возьму только с тебя.

      — Всё, что захочешь, — отозвался Аригас. — Всё, что я имею и чем владею, в твоем распоряжении...

      — За каждый цветок — один поцелуй! — объявил цену Шельтер.

      Аригас замолк. Ему послышалось? Нет, не показалось, иначе с чего бы сердцу стучать так часто, а в лицо бросило жаром.

      — Я пошутил! — расхохотался тритон, оценив выражение лица звездочета. Со смехом соскользнул в воду. — Ты же не русалка, чтобы сделать меня мужчиной. До завтра! Я приплыву к завтраку, наловлю рыбы на двоих. С тебя сковородка и растопленный очаг — давно хотел попробовать жареной, а то на берег ради костра лень вылезать. До свидания, звездочет!

      — Я буду ждать, — кивнул Аригас.

      Шумно плеснув хвостом по воде, тритон нырнул, показав свое гибкое тело во всей красе — и ушел на глубину.

      Аригас остался один в тишине, в полумраке, разбавленном светом луны и сиянием белых лилий.

      

      ***

      Шельтер не обманул ни в чем: утром явился с уловом и с новым «букетом». При дневном свете сияние лилий было не видно, цветы казались обычными прекрасными растениями. Аригас еще не успел использовать для своих экспериментов предыдущую охапку, поэтому новую просто поставил в ведро с водой, чтобы не завяли.

      — Они не завянут! — развеселился Шельтер.

      Он на сильных руках забрался вверх, забрасывая по ступенькам свое полурыбье тело, а затем, оставляя мокрый след, прополз прямиком на кухню. Вернее, прежде это помещение отводилось для переодевания жрецов перед священнодействием. Но Аригас превратил камин в очаг, притащив всю нужную утварь из старой кухни, которая располагалась в деревянных пристройках и давно развалилась, лишившись двух стен. Звездочет посудил, что теперь он здесь полновластный и самый последний хозяин, так что стесняться нечего и некого, потому устроился так, как ему удобно.

      Разделывал принесенную рыбу сам Шельтер. Чтобы добраться до стола, он встал на колени, вернее, изогнул хвост так, будто у него впрямь были колени. Аригас понимал, что наличие хвоста для русалок естественная необходимость, но сухопутная жизнь без ног казалась для тритона слишком тяжелой.

      После завтрака гость напросился посмотреть на лабораторию. Ползти было недалеко, в соседний зал, потому Аригас не стал отказывать любопытному другу. Правда, по дороге, почувствовав спиной сочувствующий взгляд, Шельтер бросил слегка раздраженным тоном:

      — Не сравнивай меня с увечными калеками! Ты не представляешь, как я быстр в воде. Ты же в воде будешь барахтаться со своими двумя кочерыжками! Вот я тогда посмеюсь над тобой.

      Аригас промолчал, признавая свою ошибку.

      И всё-таки суша была для тритона враждебной не только поэтому.

      Разговаривая обо всём на свете, они забывали о времени. В первый день Шельтер помнил об осторожности и довольно быстро вернулся в озеро. Аригас устроился на берегу, чтобы продолжать говорить. Вот только им обоим хотелось быть ближе друг к другу. И на следующий свой визит тритон задержался в лаборатории дольше. Через день еще дольше. И лишь когда его незаметно осипший от споров и рассуждений голос сорвался на хрип, Аригас опомнился — схватил кувшин с водой, вылил на тритона. Не помогло. Хватая воздух ртом, Шельтер не удержался за уплывающую явь и потерял сознание, раскинувшись на каменном полу. Аригас подхватил его на руки — и ощутил, как успела за несколько часов без воды высохнуть его кожа.

      Ругаясь сквозь зубы на собственную глупость и на тяжесть своего друга, Аригас дотащил его до берега, сошел по ступеням в озеро, не заботясь о промокших сапогах и штанах. Держа тритона в объятиях, он осторожно погрузил его в воду, при этом внимательно всматриваясь в бледное лицо.

      Было очень странно собственноручно «топить» своего друга, держа под водой.

      Несколько долгих минут прошло прежде, чем Шельтер задышал глубже, прогоняя через легкие — или что там у него было скрыто под кожей, рыбьи жабры? — прогоняя потоки прохладной прозрачной воды. Когда же он открыл глаза и поморгал в недоумении, узнав склонившегося над ним звездочета, Аригас не удержался от возгласа облегчения. В порыве он обнял своего мокрого друга:

      — Не пугай меня так больше!

      — Я просто перегрелся и пересох, — попытался отшутиться тот. Голос оставался хриплым, а тон неуверенным.

      — Это моя вина, надо было тебя гнать в озеро, а не болтать полдня, — проворчал Аригас, не спеша отпустить тритона из своих рук.

      Шельтер тоже не предпринимал попыток вырваться. Они оба грелись в объятиях друг друга.

      — Я пошутил про цену на цветы, — напомнил тритон.

      — Я знаю, — отозвался звездочет, разжав руки.

      Но несмотря на смущение обоих, видеться и общаться они не перестали — у них не было роскоши выбора и не было лишнего времени, чтобы дуться друг на друга издалека. Более того, чтобы сломить внезапно выросшую между ними стену неловкости, Шельтер принялся откровенно дразнить звездочета, то предлагая придумать зелье, благодаря которому Аригас превратится в очаровательную девушку, то планируя выкопать пруд, чтобы самому туда переселиться из озера и жить вместе с «избранником, назначенным пророчеством».

      — Если я утащу тебя под воду, — разглагольствовал тритон, — то наверняка утоплю в порыве страсти. А на суше не до любви будет мне.

      — Может, мне найти для тебя большое корыто? — ехидничал в ответ звездочет. — Или посадить тебя в бочку?

      — Ха-ха! Скажи еще, засолить, — отозвался Шельтер.

      …И всё-таки Аригас чувствовал себя ответственным, словно он подло обманывает ожидания тритона, мечтающего о взрослении. Однажды ночью, отчаявшись найти решение, он, выпив бутылку вина в одиночестве, разбудил своего учителя, вызвав того через хрустальный шар.

      — Что у тебя случилось? — Казалось, старец не ложился, ожидая вестей от него. Аригас, даже нетрезвый, заметил, как осунулся его всегда бодрый учитель, какие темные тени залегли под глазами.

      — Скажите, существует какое-то средство, чтобы превратить мужчину в русалку?

      — Не встречал такого, — подивившись на вопрос, покачал старец головой. — Зачем тебе это?

      — А наоборот, учитель? Есть способ сделать тритона женщиной?

      Старец улыбнулся, погладил бороду ладонью:

      — Успокойся, мой мальчик. Такого средства нет. Ни к чему оно. Просто прими всё, что может даровать тебе наш чудесный мир — и ты познаешь счастье.

      Аригас сдержал раздраженное рычание. В первый раз в жизни ему захотелось нагрубить своему учителю. Впервые он не хотел разбираться в его речах-загадках. Он разорвал связь, не прощаясь, замахнулся, бездумно желая разбить бесполезную стекляшку...

      — Аригас? — раздался голос за спиной.

      Звездочет, покачнувшись, резко развернулся. И охватился за стол, привалился к нему поясницей, чтобы не упасть от потрясения.

      — Сегодня полнолуние, — смущаясь, пояснил Шельтер.

      — Д-да, ты предупреждал... Я подумал, ты будешь чем-то занят и не придешь.

      Аригас сглотнул, скользнув жадным взглядом по обнаженной фигуре. Всё было, почти как прежде: волосы тяжелым плащом, долгая шея, острые плечи, изящные руки. Почти как прежде. Небольшая, не успевшая налиться тяжестью, но заметно округлившаяся грудь, гибкая талия, плавный изгиб к бедрам, нежный живот… Две стройные ноги с аккуратными коленками, с полными голенями. И с трогательными косточками на щиколотках. Аригасу хотелось упасть на колени и поцеловать эти косточки. И каждый зябко поджатый пальчик с розовым ногтем. Конечно, тритон… русалка пришла босой, прежде у него… у нее не было нужды в одежде или обуви.

      — В полнолуние магии лунного света в избытке, — тихо пояснила Шельтер. — Поэтому я подумал… подумала, может быть, ничего плохого в том, чтобы я использовал… -ла немного для шутки. Подумал… -ла, может быть, тебе захочется увидеть меня в таком обличии, и ты бы сделал меня взрослым… взрослой... Не надо было, да?

      — Если ты не хотел, чтобы я сошел с ума от желания, то да, не надо было, — прорычал-простонал Аригас. Закрыл глаза, шумно выдохнул: — Прости! Я не смогу противиться своим животным желаниям. Если ты сейчас же не вернешься в озеро...

      Шельтер не сбежала, пусть ее и предупредили столь прямо. Она, шлепая мокрыми босыми ногами по каменному полу, подошла вплотную. И обняла его за шею сильными руками, лукаво блестя глазами в ответ на настороженный взгляд широко распахнувшихся глаз:

      — Я правда… меньше всего в жизни хотела становиться русалкой. Всегда, с рождения… думала, что буду тритоном. Мужчиной. Но из-за тебя мое отложенное совершеннолетие обернулось такой… неожиданностью. Мы выбираем свой пол, когда впервые влюбляемся. Меня угораздило влюбиться в тебя. Ты примешь меня… такой? Ты согласен посвятить меня во взрослое таинство любви?

      — Да, — выдохнул Аригас, не давая себе времени одуматься и сочинить отговорку, почему им вообще нельзя этого делать. — Только не прямо здесь! Надо найти место удобнее… У меня коленки трясутся. Я пьян? Ты снишься мне?

      — У меня тоже дрожат, если честно, — рассмеялась Шельтер. — Неудобные конечности у вас, у людей.

      — Надолго ты... такая?

      — Двуногая? На всю ночь. На целую ночь!

      — А... а потом? — упавшим голосом спросил Аригас.

      — Потом смогу выбраться на сушу только в следующее полнолуние, не раньше.

      Аригас судорожно выдохнул — следующего полнолуния они не застанут.

      — Не волнуйся, нам хватит времени вдосталь, — прошептала Шельтер, прижимаясь теснее всем телом. — Мы же не спать собираемся, верно?

      

      ***

      

      Ночь полнолуния промелькнула сном, грёзой, чистым волшебством...

      На следующий день Шельтер появилась поздно, пробыла на поверхности воды недолго, даже по лестнице не забралась, отговорилась, будто сил нет после всего, что было накануне. Поцеловав, Аригас отпустил свою русалку отсыпаться на глубине.

      Самому звездочету сомкнуть глаза было некогда. Шельтер свой долг исполнила — принесла ему море белых цветов. Теперь дело осталось за ним.

      Для решения задачи у Аригаса в распоряжении оказался огромный запас энергии. Прибавить к этому опыт и знания — не зря же его в столь молодом возрасте пригласили в Совет наравне со старцами-чародеями. И что же делать с несущимся навстречу земле метеоритом? Даже теперь Аригас сомневался, сможет ли он сосредоточиться, совладать со всей энергией, чтобы взорвать смертоносный обломок скалы прямо в небе. Не разорвет ли от натуги его самого? Всё было слишком просто в теории — и слишком сложно на деле, велик риск ошибки.

      И всё же, обдумав выбранное решение в сотый раз, он не стал вызывать через хрустальный шар ни своего учителя, ни весь Совет. Учитель сказал ему всё, что должен был сказать: «Прими всё, что может даровать тебе наш чудесный мир — и ты познаешь счастье».

      Наверняка старый хитрец заранее знал о несовершеннолетнем тритоне, брошенном своими соплеменниками. Совет посылал сюда магов, которые подтвердили, что все русалки покинули озеро, а берега пустынны. Конечно же — теперь Аригасу это было очевидно! — его учитель знал про единственного обитателя озера, получившего схожее видение о «конце света». И наверняка старик утаил от самого Аригаса ту часть пророчества, в которой говорилось о союзе человека и русалки. Впрочем, предсказания бывают туманны, и союз мог стать неучтенной неожиданностью...

      Аригас запутался и устал ломать голову над тем, что было предопределено, а что они вдвоем затеяли по собственной воле. Он сосредоточился на главном: чего он хочет сам? Чего жаждет его сердце? Уж точно не умереть в один день и один час с любимой. Но если он ничего не сделает прямо сейчас, то упустит время. И у них с Шельтер не будет даже общего могильного камня, на котором можно было бы написать пару строк об их романтической и героической погибели от куска бездушной внеземной скалы.

      Он собрался с духом. Сел поудобнее. Расслабился, прикрыв глаза. Для поистине великой магии не требуется заклинаний, зелий, пассов руками и стука волшебных посохов. И если он решил действовать, то делать это нужно именно сейчас, пока в груди тесно от чувств, а в голове ясно. И всё его существо сосредоточено на одном-единственном желании.

      И это было не устаревшее желание взорвать или каким-то иным образом избавиться от лишней «звездочки» на небе. Теперь, после последних дней и всего пережитого, метеорит перестал волновать Аригаса как цель. Осколок скалы превратился из смертельного врага в средство достижения цели, в орудие, в подручный материал для грандиозного эксперимента. И не важно, что в светлое время он прячется где-то за горизонтом, невидимый глазу. Аригас успел протянуть к нему потоки своей силы, пока долгое время изучал через телескопическую трубу.

      Что ж, настал момент избавиться от помехи, которая грозила отнять у него главное сокровище в жизни.

      

      ***

      — Прости, я проспала, — повинилась Шельтер, вынырнув из воды. Зевнула, моментально заразив сладкой зевотой ждавшего на ступенях звездочета. — Сегодня ведь последний день перед столкновением, да? Что будешь делать? Попробуешь всё-таки взорвать?

      Русалка, похоже, даже не хотела поднимать голову и смотреть в небо, где должна была светиться яркая звезда, сравнимая с луной. Она говорила тихо, но Аригас чувствовал ненависть, она ненавидела этот кусок скалы, который вскоре их убьет и разлучит.

      Напротив, Аригас сидел расслабленно, любил всей душой весь мир и, оставив сапоги на верхней ступеньке, болтал ногами в воде озера, успевшей чуть-чуть прогреться за день. Весна всё больше проявляла свои права над природой. Где-то на берегах уже распускались листочки на деревьях, леса окутались нежными облаками прозрачной зелени. Даже на их крошечном островке во дворе заброшенного храма упрямо лезли среди сломанных трухлявых балок и кусков растрескавшихся каменных блоков пучки разнотравья, тощие веточки кустиков и робкие прутики, что в будущем превратятся в деревья... Аригас щурился на свет сливочной луны, почти полной, но всё же ущербной, и улыбался, как дурак, от уха до уха.

      — Что? Ты собрался просто умереть? — прошептала Шельтер, не веря своим глазам. Иначе объяснить такое спокойствие, кроме как обреченностью, она не сумела.

      Аригас не ответил словами. Он невозмутимо выдержал испуганный взгляд — и выразительно-самодовольно кивнул в сторону неба.

      Шельтер, внутренне замерев, обернулась, подняла глаза. И вскрикнула:

      — Как это?!

      — Две луны, — констатировал сверхдовольный своей задумкой и не менее удовлетворенный получившимся результатом звездочет. Нет — «звездодвижитель!» Истинный герой! Ну как собой не погордиться за такое мировое свершение? Хотя бы до утра потешить гордыню, ведь заслужил упорным самоотверженным трудом.

      — И... И что теперь? Они так и будут? — спросила совершенно растерянная русалка.

      — Так и будут! — рассмеялся Аригас. — Причем я рассчитал скорость вращения новой «луны» так, чтобы каждую ночь над нашим островом было полнолуние.

      — Каждую ночь?! — не верила она своим ушам.

      — Конечно, метеорит гораздо мельче настоящей «старой» луны, поэтому магии от него ты получишь значительно меньше, — продолжал торопливо объяснять звездочет. Он слез со ступенек в воду, чтобы взять свою обомлевшую русалку за обе руки и заглянуть в глаза. — Не на целую ночь, но только на час. Зато не раз в месяц, но каждую ночь! Понимаешь? Каждую ночь на час!

      — Правда?

      — Правда.

      — Ты останешься здесь? На этом острове? Навсегда? Ради меня? — шептала вопрос за вопросом Шельтер.

      — Да. Да! Да и еще раз да! — сиял счастливыми глазами звездочет. — Ты хочешь этого? Я уже всё придумал! Я уже решил, где сделать бассейн для тебя, а где устроим нам спальню. С твоей помощью я стал всемогущим магом — что мне стоит переделать этот храм во дворец для нас двоих? Так что? Ты согласна?

      — Ты подарил мне луну с неба, — улыбнулась русалка. — Конечно, я согласен! То есть, согласна.

      

      ***

      Тем временем где-то очень далеко от крошечного острова с двумя счастливыми донельзя обитателями — в столице королевства, в самом центре, в здании Совета Старейших Чародеев творился переполох. Никто не понимал, каким образом младший маг Совета, принятый в круг посвященных исключительно из-за пророчества, создал вторую луну. Никто не понимал, чем это чудо обернется для мироздания. И что же теперь им делать со столь могущественным магом? Объявить Главой Совета? Выдать за него принцессу и сделать наследником правителя? Или выгнать нынешнего короля, а герою отдать трон? И всю сокровищницу? Или хуже того — он потребует ключи от Запретного Подвала в здании Совета?!

      И только учитель героя сохранял спокойствие и загадочно улыбался в усы. На все вопросы, посыпавшиеся на него, он отвечал одно:

      — Нет, сейчас с нашим героем связаться никак нельзя. Он отдыхает от титанических усилий. И да, отдыхать будет еще долго, мы не в праве их тревожить.

      — «Их»?! — тут же схватились за оговорку чародеи.

      — Нашего героя и его личную луну, — поправился находчивый учитель. — Им нужно время для стабилизации и медитации... Скажем так, хех...

      — О, боги милосердные! — взвыли чародеи, а с ними схватились за головы правители всех королевств и стран, которым те покровительствовали. — Теперь у одного человека есть власть над оружием, которое в любой момент может обрушиться на любой город на лице планеты! А вдруг мы его чем-то разозлим? А вдруг оскорбим случайным словом?! Отправив мальчишку на верную смерть, мы сотворили опасность еще большую, чем неуправляемый метеорит! Какой ужас! Срочно собираем дары для героя! Срочно!!!

      — Собирайте, конечно, — милостиво разрешил учитель, хитро щурясь, благоразумно умолчав, что свое светило его ученик никому не отдаст ни за какую цену. — Я приму сокровища на хранение и свяжусь с героем сразу, как он освободиться от своих великих дел. На счет принцессы я в сомнениях. Боюсь, место подле героя уже занято.

      — О, великий маг! О, Почтеннейший Учитель Героя! Как называть нам вторую луну?

      — Шельтер, — произнес учитель, щурясь еще больше. — Полагаю, Аригас захочет дать такое имя новому светилу.

      — Странные герои, странные причуды, нелепые названия! — дружно пожали плечами остальные маги.