Курортный роман

Мы познакомились в Ялте, в конце августа 198… года. Как её звали, я не помню. Людмила? Пожалуй. Пусть будет Людмила. Я отдыхал на море с другом, она с подругой. Мы были молоды, они тоже. Понравилась ли мне Людмила при первом знакомстве? Не уверен. Знаю только, что деньки стояли жаркие, и море было ласковым, и кипарисы благоухали, и кружилась голова.

Людмила приехала в Ялту из Донецка. Она была на пять лет старше меня, и производила впечатление женщины, которая совершенно не умеет улыбаться. Эдакая сказочная царевна Несмеяна, только в джинсах Wrangler. Слово за слово, и я выведал, что она недавно развелась с мужем. Мне стало её жаль (что вполне объяснимо), и я пытался отвлечь её от тяжких раздумий, старался внушить ей оптимизм. «А знаешь, всё ещё будет!». И тому подобное.

Мои пространные излияния, как ни странно, Людмила слушала с вниманием и (о, чудо!) постепенно оживала! Мои усилия давали положительные результаты, которые меня вдохновляли, и я прибавлял обороты. Я хочу сказать, что не ставил перед собой цель непременно Людмилу соблазнить. Происходившее между нами можно сравнить с падением камня по склону горы, когда каждый последующий оборот предопределён предыдущим.

В прогулках по скалистым окрестностям Ялты пролетело несколько восхитительных дней. Людмила созналась мне, что я оказался единственным, кто смог вывести её из летаргического сна, и что я ей симпатичен. Тут я вскочил на своего конька, и завертелось. Обаяние на всю катушку. Комплименты лавиной. Остроумие на уровне юмористического приложения к «Литературной газете». Обходительность. Нежность. В моём арсенале тогда было немало всяких «штучек», и я эффективно отключал у Людмилы один участок мозга за другим.

Наконец, она совершенно перестала слышать голос благоразумия, и призналась мне в любви. Я, недолго думая, сделал то же самое. (Не мог же я, в самом деле, нанести ей новую душевную рану?). Наши прочувствованные слова мы скрепили близостью, как надёжной печатью. Надо заметить, что мой друг в тот же вечер тоже добился весьма значительных успехов (если мне будет позволено так выразиться).

Назавтра подруги снова пришли к нам в гости, и… не застали ни меня, ни моего друга. И не могли застать. Потому что мы с другом в это время уже стояли на палубе белого лайнера, который вышел из порта «Ялта» и взял курс на порт «Сухуми». Мы с другом заранее знали, что так будет. Более того, в тот день, когда начался наш курортный роман, в наших чемоданах уже лежали купленные билеты.

Круиз был насыщен событиями. Мы познакомились с каким-то художником из Киева. С каким-то журналистом из Баку. Со странным молодым человеком, который отрекомендовался нам вором-карманником. Вместе с ними мы пили дорогой коньяк. Под мою гитару пели песни Высоцкого. Наблюдали за туристами из Венгрии, которые в то время были для нас в диковинку. В Сухуми мы прекрасно провели время, отдавая должное и пляжу, и ресторанам на набережной, и великолепному ботаническому саду. Вернувшись в Харьков, я погрузился в свои обычные студенческие заботы, а про Людмилу забыл напрочь. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон!

Настало первое сентября, в моём институте стартовал учебный год. Утром мы с другом, всё с тем же, вошли в здание консерватории, оживлённо беседуя. И в пролёте между первым и вторым этажом увидели наших ялтинских подруг. Они стояли, облокотившись на подоконник, и ждали нас (что ещё могли делать девушки из Донецка в Харьковской консерватории?). Трудно было поверить собственным глазам. Не поверить тоже было трудно.

Когда я увидел Людмилу, ко мне пришло осознание, что она всё приняла всерьёз. Всё, что случилось между нами. Все наши слова, обещания, признания, она приняла за чистую монету. Я подумал: «Зачем я с ней так поступил? С чего я взял, что вероломство – это в некотором роде мужская доблесть? Что я сейчас ей скажу?». Неудобные вопросы, и задаваться ими я не собирался, откровенно говоря, да вот - пришлось. Я сам себе вдруг показался лермонтовским Демоном. (Мне было свойственно немного сгущать краски!).

«Жестоки слабые, мягкости следует ждать только от сильных». Истина вполне доступна для понимания. В том числе и мне. Проблема только в том, что понять мало, надо прочувствовать. Надо пройти очищение ужасом. Катарсис. Вспоминая Людмилу, и август 198… года, я думаю о том, что она (возможно!) появилась в моей жизни именно для того, чтобы преподать урок начинающему сердцееду. Если моя версия верна, то, несомненно, миссия ей удалась!