Как я во сне работал премьер-министром

     Сейчас только ленивый не ругает правительство и премьер-министра.
     А я думаю, это несправедливо. Правительству-то надо бы и посочувствовать, а не ругать его.
     Сами посудите, Россия – страна огромная, народа в ней много, и все чего-то ждут, требуют от правительства. А бывает, правительству-то и взять неоткуда.
     И я, бывало, ругал правительство, и я ждал от него чего-то: прибавки к пенсии, снижения цен на продукты, на услуги, а бывало, ругал и без какой-либо причины, как бы по привычке.
     Но однажды увидел я удивительный сон, быть может, вы даже и не поверите мне, что и сны-то такие бывают. И вот после этого удивительного сновидения я не только не ругаю правительство, а сочувствую ему, и поддерживаю во всех его начинаниях и решениях.
     По жизни-то я газосварщик, а потому и вижу сны исключительно газосварочные: то я во сне водопроводную трубу свариваю, то канализационную. И нет этим трубам ни начала, ни конца уже много лет. А тут вдруг этот удивительный сон мне явился. И во сне-то этом я как бы премьер-министр российского правительства, сижу в своём кабинете за огромным столом с телефонными аппаратами и прямой связью с Кремлём. И только было хотел я компьютер включить: каждое утро читаю, что обо мне россияне-то пишут в соцсетях, как вдруг входят в кабинет мои помощники, референты, эксперты. И вижу я: лица у них какие-то бледные, встревоженные. И сообщают они мне, что рождаемость в стране увеличилась аж в три раза, а средняя продолжительность жизни россиян достигла восьмидесяти лет. Ну я, поначалу-то, и обрадовался: ведь я сам призывал россиян и рожать больше, и жить дольше. Но как подумал я, сколько деньжищ-то потребуется на младенцев и стариков, так и приуныл, и даже как-то мне страшно стало. Не ожидал я, что россияне так всерьёз воспримут наш призыв больше рожать и дольше жить. И на стариков я обиделся, подвели они меня.
     Удивился я, подумал, как это удаётся старикам-то при таких мизерных пенсиях доживать до восьмидесяти. И первая мысль была: а не обратиться ли за помощью к российским олигархам, ведь многие из них друзья мои, небось, подумал, скинутся они, кто сколько сможет, не обеднеют. И уж хотел я Абрамовичу первому позвонить и орден ему за благотворительность посулить. Но не решился. Вспомнил я, что у Абрамовича сейчас в Лондоне бракоразводный процесс с молодой женой. Миллиарды они делят, и не до младенцев ему российских, не до стариков. И вспомнил я о Дерипаске, как-то мы с ним на его яхте круиз совершали по Атлантике. Ну и подумал: поди, он не откажет мне, выручит друга. И позвонил. А Дерипаска-то чуть не рыдает в трубку, говорит: в связи с американскими санкциями-то вынужден был передать все свои акции жене и тёще. И сейчас он «гол как сокол». Ну и отступился я от Дерипаски-то. Хотел Вексельбергу позвонить, и уж трубку телефонную снял, но подумал, что зря всё это, вряд ли российские олигархи помогут, не дадут эти жулики и рубля, у них другие заботы: футбольные клубы, особняки, замки, яхты, любовницы. Ну и вот, сижу я, горюю. И вдруг дверь распахивается и в кабинет врывается куча людей. Я даже испугался, подумал, не политический ли это переворот какой. Но узнаю знакомые лица министров, чиновников департаментов, президентов госкорпораций. И в один голос просят они меня простить их: мол, дьявол попутал, склонил к взяточничеству, но осознали, и готовы возвратить коррупционные деньги. И навалили они на мой стол огромную гору денег – кто из барсетки вытряхивал, кто из портфеля, а кто из рюкзака. И такая меня злость охватила, что выскочил я из-за стола и пинками стал выталкивать коррупционеров из кабинета. Убежали они, а один министр ещё долго упирался, как я его ни пинал, стоял на коленях, просил простить. И вот сидел я за столом с горой денег и не знал, что с ними делать. Если, думал, деньги-то эти на младенцев и стариков пустить, то как я объясню появление такой уймы деньжищ на моём столе? Ведь это, поди, скандал будет политический, да и коррупционеры-то, по сути, не такие уж и плохие ребята, как-то и жалко их под суд-то отдавать. Но вдруг произошло какое-то чудо, так во сне бывает: денежная куча на моём столе начала медленно исчезать, как бы таять, и вовсе исчезла. Ну а я удивился и даже обрадовался, подумал: а быть может, и не было в моём кабинете ни коррупционеров, ни денег на столе, просто померещилось мне всё это?.. И вдруг звонок по кремлёвской связи.
     «Сам» звонит. И спрашивает он меня: как, мол, там, в Сколкове-то, дела наши обстоят с «нано», есть ли какие успехи, не зря ли мы в эту госкорпорацию такую уйму деньжищ вкладываем? Ну я и пообещал «Самому»-то взять этот вопрос под личный контроль. Пообещал-то я пообещал, но что делать с этим долбаным «нано», и понятия не имел. Слышал я, что без этих микротехнологий якобы и развиваться дальше нельзя, и что в передовых странах это научное направление уже далеко продвинулось, а нам, получается, как всегда, догонять надо. Но с кем, думаю, догонять-то? Старых учёных уже нет, талантливые молодые сбежали за рубеж или подались в банки, в торговлю. Можно было бы иностранных учёных в Сколково-то пригласить, но вряд ли они соблазнятся нашими мизерными зарплатами. И вспомнил я Чубайса, который морочит нам мозги своими сомнительными изобретениями. Все, небось, помнят, по телевизору показывали, как он демонстрировал мне первый российский смартфон, якобы, пример передовой мысли учёных Сколково. А оказалось, что всё содержимое этого «уникального аппарата» состояло из китайских компонентов. Хотел я позвонить Чубайсу и спросить его, как, мол, нам наши дела-то с «нано» обстоят, но передумал. Сам знаю, что никак. И подумал я: жили мы без «нано», и дальше как-нито жить будем. И вдруг звонок. Министр экономического развития звонит, жалуется, говорит, в связи с новыми западными санкциями не может он сбалансировать экономику страны. Ну, я ему и начинаю доказывать, что санкции-то западные не только не мешают нашей экономике развиваться, а помогают использовать уникальный шанс, оказаться от импорта и самим развивать производство необходимых стране товаров. И пример привёл, как меня губернатор Рязанской области угощал российским фермерским сыром, и так мне этот сыр понравился, что я даже подумал: не дурят ли меня, не подсовывают ли мне вместо российского французский сыр или какой голландский. А министр упёртый, гнёт своё, ну я и не сдержался, послал его куда подальше.
     И вдруг звонок по кремлёвской связи. «Сам» звонит. Предлагает покататься вечерком на велосипедах. Извини, говорю, друг, не до велосипедов мне, экономику страны спасать надо. Ну, «сам»-то посмеялся надо мной, и трубку телефонную положил.
     И тут я проснулся, весь в поту, голова тяжёлая. Рядом жена моя, старуха, дрыхнет. Ей-то всё нипочём, и сны она совсем иные видит: то ей мыши снятся, то она банки с вареньем закручивает. Но спроси её, так и она правительством-то недовольна, и она всё чего-то ждёт от него.
     А вот я, как побывал во сне-то, в шкуре премьер-министра, так уж и понял, что от правительства чего-то ждать и чего-то требовать как-то и глупо, а премьер-министру-то и посочувствовать надо. И удивляюсь я, как ему удаётся, пусть худо-бедно, но управлять таким огромным хозяйством такой неуправляемой страны. И люди у нас неуправляемые. Сами посудите, то россияне – то не хотят родить, а то вдруг родят, и помногу; то живут до семидесяти лет, а то как-то умудряются доживать до восьмидесяти. И как премьер-министру и правительству при такой нестабильности планировать экономику страны! Тут уж, я думаю, даже и сингапурские экономисты растерялись бы.
     И хотя бы работали россияне, к примеру, как китайцы, или, на худой конец, как европейцы – так нет, всё на какую-то «халяву» надеются. И согласен я с нашим премьер-министром, когда он ответил учителям, пожаловавшимся ему на маленькие зарплаты: «Если недовольны, идите в бизнес». И как после этих слов все набросились-то на бедного премьер-министра, упрекали его в чёрствости, равнодушии к простым людям. А я, как никто, понимаю нашего премьер-министра. И если бы эти учителя-жалобщики ко мне обратились, когда я во сне-то премьер-министром работал, то я и послал бы их туда же – в бизнес.