Свобода, ведущая за собой...

Толя Ящер в семидесятых хипповал. Молодые нищие художники — талантливые и обреченные никогда не иметь ни персональных выставок, ни мастерских, потому, что не изображали доярок и сталеваров, не малевали плакаты с камнелицими революционерами, короче — всячески противоречили своим творчеством системе, были подопечными Ящера. Ведь картина без рамки — это не серьезно, а рамки Толя мог сделать из чего угодно. Совершенно естественно Толя влился в движение и, благодаря своей яркой индивидуальности, очень быстро стал известной личностью.  Когда он побрел по необьятным просторам одной шестой части суши в Бурятию — посмотреть буддийский монастырь, то за пол года стал человеком-легендой. Ящером его, правда, дразнили и в школе — по паспорту Толя значился Ященко.
  Силы в нем было немерено - гвозди гнул. Так что и странный прикид, и длинные патлы менты и дружинники как-бы не видели.
 Однажды, после хорошего заказа( у Ящера были золотые руки), когда найденный на помойке комод из красного дерева, обрел первозданный шик и роскошный вид, Толя заскучал. Он возился с заказом как каторжный, но комод увезли, другой работы не было и Ящеру стало скучно. Почти все друзья разъехались по югам.  А Толя решил махнуть во Львов. Львов всегда был немного заграницей, а в семидесятые это ощущалось намного сильнее. Кто-то из художников рассказал ему про группу "Вуйки", про то, что на днях будет их выступление в Святом саду, и Толя решил, что надо обязательно их послушать, если повезет.  Свободолюбивый Ящер чувствовал как его внутренний компас указывает направление - запад.
Автостопом путешествовать не стал - видя на дороге двухметрового амбала, патлатого и свирепого на вид, водители ударяли по газам и мчались от Ящера, как от черта в ступе. Толя пошел на вокзал за билетами. Отстояв два часа, услышав о деградации молодежи, отсутствии Сталина и приближающемся конце света, он все-таки дождался своей очереди. Но прямо перед ним налитая салом, крепкая, золотозубая кассирша повесила табличку "перерыв 10 минут" и выплыла из своей билетной клетки. Когда через пол часа она заплыла обратно, то Толя выдал ей такой спитч, что сам испугался — тетка из нежно-румяной сделалась багровой с синевой. Но молча выдала ему билет. Толя мельком взглянул и поразился - в прошлой жизни тетка была индейцем майя  — и "Львов" и номер вагона и место написано было так, что никто и никогда понять не сможет. Но Толя не огорчился. Смутило, что номер поезда незнакомый, да и время отправления другое, но летом часто вводят какие-то дополнительные поезда и Толя не стал уточнять.
Суета, сборы и сотня мелких бытовых дел, а так же непонятно откуда взявшиеся заказчики, прущие к нему весь день, поспособствовали тому, что Ящер запрыгнул в последний вагон, набирающего скорость, поезда. Проводница все норовила его столкнуть, но Ящер держал в зубах билет, а ручищами вцепился мертвой хваткой в поручни. Билет проводница(похожая на золотозубую кассиршу как две капли воды) выдрала у Толи и милостиво пропела:"Давай залезай. Пройдешь три вагона. Тебе повезло, что нумерация с хвоста. Ну ты и чучело!" Последняя фраза относилась к внешнему виду Ящера.  Толя прошел три вагона, нашел свое место и рухнул на полку. Сил не было совсем. В четыре часа утра его разбудила проводница:" Через десять минут подъезжаем. Билет тебе нада?" Толя подорвался с полки, сгреб свои вещи, забежал в туалет( на его счастье туалет был не заперт) умылся, проснулся от прохладной воды, припахивающей сероводородом, и, когда поезд остановился, он вышел и огляделся по сторонам. Что-то явно шло не так. Он решительно не узнавал Львов. Подойдя ближе к зданию вокзала до Толи, наконец-то дошло. ЛЬГОВ горели подсвеченные электричеством буквы. Налитая салом кассирша, отомстила Ящеру изощренно. Толя предчувствуя, что встреча в Святом саду накрылась медным тазом, вошел в здание вокзала и направился к кассе. Ближайший поезд на Киев отправлялся поздно вечером. Впереди был целый день и как его провести Ящер не имел ни малейшего понятия. Со вчерашнего утра он толком ничего не ел, но буфет не работал, а когда в почти пустом здании вокзала у него третий раз спросили документы, Толя решил пойти обозреть окрестности. Может встретится по дороге магазин какой-нибудь, жрать хотелось неимоверно. Больше часа бродил по городу Льгову Толя. Льгов неохотно просыпался. Кое-где уже суетились дворники, алконавты выруливали на привычную орбиту, даже двое в трениках, потрясывая тощими задницами, бежали от инфаркта навстречу вечной молодости. Толя заметил продовольственный магазин. Магазин открывался в семь и около входа уже топтались бодрые пенсионеры. Чтоб не повышать им давление и так высокое, Ящер сел на лавочку и закурил. Скоро к магазину подъехал фургон и так запахло свежим хлебом, что он чуть не потерял сознание. В семь часов дверь магазина открылась. Убогий ассортимент - хлеб соль, консервы - бычки в томате и морская капуста. Купил батон, бычки  в томате, печенье, какие-то тянучки и бутылку ситро. За магазином на травке он так быстро все проглотил, что не ощутил вкуса. Даже в сон потянуло, но Толя вскочил, отряхнул брюки и пошел дальше знакомится с окрестностями.
Ещё через час он присел на лавочку в скверике перед каким-то институтом. Находился по городу и решил отдохнуть. Какая-то девушка быстро-быстро шла по дорожке и каблучки стучали часто-часто. Вдруг каблук у нее поехал в сторону и девушка рухнула на землю. Какие-то балбесы загоготали: "Растянулась слепошарая!". Толе стало так жалко эту наглаженную, причесанную девчушку и он подошел к ней, протянул руку, помог встать. Девушка попросила его посмотреть где ее очки. Очки, вернее то, что от них осталось, валялись в траве. Девушка заплакала как будто очки - это фамильное сокровище. Толя попытался ее успокоить, но девушка еще сильнее зарыдала.
- Я без них не вижу ничего. Только контур, только пятна... А запасные - дома! А я домой не дойду.
- Так я провожу. Пойдем. - предложил Толя и девушка нехотя согласилась. Прошли три квартала, очутились на тихой улочке, застроенной маленькими домиками. Частный сектор. Девушка остановилась нерешительно у калитки, выкрашенной ядовито-желтой краской. Видно было, что колеблется — приглашать или не приглашать Толю войти. Толя это понял и решил попрощаться, но девушка сказала — "Проходи."
Пока она суетилась искала очки, налетая то на стул, то на угол тумбочки, Толя осмотрелся. На стене портреты Николая Островского и Маяковского, и вырезка из журнала — картина Эжена Де Лакруа "Свобода, ведущая народ". Девушка вышла в запасных очках. Она смотрела на Толю так, как будто он убил всю ее семью и сжег город Льгов дотла.
- Ты... Ты... Ты же враг! Ты враг! - у незнакомки затряслись губы - ты разрушаешь нашу страну, ты - хочешь, чтобы нас захватили капиталисты! Ты - подонок! Какой позор! Меня с тобой видели все соседи! Подумают, что мы знакомы... А у меня не может быть ничего общего с таким мерзавцем, с таким подонком, с выродком, с врагом...- она зарыдала - Вооон! Убирайся вон! - Ящеру казалось, что она сейчас набросится на него, как бешенная собака.
"Дура ты припадочная. Ничего хорошего не может быть там, где все одинаковые, где всё одинаковое. И если человек другой, непохожий на всех, это не означает, что он плохой. Я никому не мешаю жить и пусть никто не мешает жить мне. Жить так, как мне нравится. Ты Маяковского прикнопила к стенке. А что ты знаешь о нем? О его желтой кофте или о редиске в петлице? Я - подонок? А та урла, что гоготала над тобой, когда ты разбила очки - они хорошие? Только потому, что у меня длинней волосы? Дура ты..."- думал Толя, пристально глядя в глаза девушке. Та была напугана своей вспышкой и его тяжелым молчанием. Но вслух Ящер не сказал ничего, только сплюнул и ушел вразвалочку...
Он до позднего вечера  старался сильно не светиться. Посмотрел три раза в кинотеатре"Центровой из поднебесья", в перерывах пил в буфете плохой кофе с булочками и курил на крыльце. Так и закончился этот несчастливый день.
В Святой сад Ящер всё-таки успел, и с "Вуйками" познакомился.
Эта история вспомнилась ему совершенно неожиданно, через сорок лет, когда он ехал в метро в гости к своей дочери. Перед ним стояло существо неопределенного пола с серьгой в носу, зелеными волосами, в коротких джинсах и кроссовках на босу ногу. Под мышкой существо держало складной самокат, в ушах - гарнитуры, а в руках - планшет.  "Чучело"- подумал Толя. Он изловчился и заглянул в планшет:
"Тогда, когда любовей с нами нет,
Тогда, когда от холода горбат,
Достань из чемодана пистолет,
Достань и заложи его в ломбард.
Купи на эти деньги патефон
И где-нибудь на свете потанцуй
(В затылке нарастает перезвон),
Ах, ручку патефона поцелуй.
Да, слушайте совета скрипача,
Как следует стреляться сгоряча:
Не в голову, а около плеча!"
Тут существо( девушка, и весьма хорошенькая) посмотрела ему в глаза и озорно подмигнула. И Толя вспомнил безумное лето семьдесят шестого, Льгов, Святой сад и то, что так хотел сказать, но не сказал той, другой яростной девице, что украшала свою комнату изображением Свободы, предпочитая тюрьму и темницу. Толя улыбнулся и пошел к выходу - следующая была его остановка.