Книга 2, часть 1 Глава 11

 
Прячься не прячься – от истины не уйдёшь. И Елена в поисках Виктора, не обнаружив его утром рядом с собой, снова с замирающим сердцем спустилась в подвал – теперь у неё были свои ключи, и любопытство рано или поздно должно было привести её туда.

Она увидела Мендеса в кресле, бледного, с капельницей в одной руке и бутылкой сока – в другой. Он был неподвижен, чтобы не сдвинуть прибор, рука дрожала от напряжения. Кровь бурлила в кубе, низкий вибрирующий звук исходил от приборов, на их экранчиках метались разноцветные линии, то сплетаясь в один клубок, то распадаясь. Мендес внимательно за ними следил.

- Нет, нет, не надо больше!  Прекрати! – рыдая, она бросилась перед ним на колени, обхватила ноги, прижалась к ним лицом.

- Мои исследования топчутся на месте, - хрипло сказал он. – Я не могу выйти на новый виток. Мне нужна твоя помощь. Иди в гостиную, я сейчас приду. Иди-иди, ещё пять минут – видишь, таймер тикает… - он поставил бутылку рядом с собой в кресло и слегка оттолкнул Елену ладонью. – Захвати плитку шоколада к моему приходу.

Продолжая рыдать и размазывать слезы, она стояла за дверью, пока в лаборатории не послышался звук отодвигаемого кресла и шаги. Тогда она в панике рванулась прочь, пронеслась по коридору, едва не  протаранив служанку с ведром, взлетела по лестнице на третий этаж.

В гостиную? Нет, сначала ей надо снять стресс, а потом – побежит за шоколадом. Если начать отхлёбывать понемногу каждый день – она рано или поздно привыкнет, и не будет больше вырубаться после двух рюмок. Пазильо говорил, что так можно приучиться и к ядам – а тут всего-навсего спиртное, которое глушат во всем мире почём зря!

 Она ворвалась в спальню Мендеса, воровато оглянулась, раздвинула дверцы бара, схватила первую попавшуюся бутылку, наполовину уже пустую – не ту, ужасную, зелёную, словно ядовитая лягушка, а красивую, прозрачную, с чем-то бледно-золотистым – она была задвинута в левый угол и опоясана красно-чёрной фольгой. Елена быстро отвинтила пробку и понюхала – пахнет очень приятно, словно ликер с пряностями, и не шибает в нос спиртами. И она сделала глоток...

У неё перехватило дыхание, она задохнулась, не в состоянии больше сделать ни вдоха, ни выдоха. Обжигающая жидкость вместе с густой клейкой слюной медленно стекала по пищеводу. Слёзы снова потекли из глаз – её словно опалило огнём изнутри, и голова взорвалась от какофонии страшных, резких, звуков – будто там по очереди щелкали выключатели. Комната медленно, но верно и неотвратимо начала переворачиваться вверх ногами.

Мендес влетел в спальню и едва успел подхватить её на руки. – Дьявол! Дьявол! – рычал он сдавленно. – Как она это нашла?

Он втащил её в ванную, включил на максимум свет и подставил голову прямо под тёплую струю из крана.

- Пей! – приказал он. – Пей! Иначе яд тебя быстро уничтожит. Если хочешь жить – пей!

Елена кашляла и захлёбывалась, делая вынужденные глотательные движения, пока её желудок не переполнился.  Когда Мендес понял, что она нахлебалась достаточно, он перегнул её над ванной, надавив на желудок, и тот изверг всё выпитое вместе с бренными остатками ночных пирожных и конфет. Он повторял это до тех пор, пока Елена не начала отключаться от изнеможения, а вода – выходить из желудка такой же чистой, как и вошла. Лицо Елены страшно опухло и покраснело, глаза слезились, нос заложило. Она продолжала кашлять и задыхаться.

Тогда Мендес на руках перенёс её в гостиную, уложил на диван, укутал пледом.

- Как ты себя чувствуешь? – тревожно спрашивал он. – Гула в голове нет? Голосов? Шума?

Шум в её голове почти прошел, остался слабый звон, но распухшие губы и глаза едва могли разлепиться, её бил озноб, ноги сводило судорогой, кожу покалывало иголочками. Мендес молча приказал принести горячий зелёный чай и, приподняв голову Елены, по ложечке, терпеливо, влил в неё огромную кружку горького, обжигающего, и  одновременно с этим - сладкого до отвращения пойла.  Потом – ещё одну.

Через полчаса озноб прошёл, ей стало тепло и уютно, мир не плавал в мареве, глаза снова могли сфокусироваться на предметах, она даже попыталась улыбнуться.

- Что… это… было? – сиплым шёпотом выдавила она.

- Что это было? Концентрат для мужчин. Экспериментальная заготовка. Скажи спасибо, что я успел вовремя. Мужская модификация просто убила бы тебя – ты не успела бы даже превратиться в куклу. Хорошо, что она растворяется в желудочном соке очень медленно. А вот что случилось с тобой? Что взбрело в голову? Ведь ты не переносишь спиртное, и никогда не лазила в бар!

- Я… хотела научиться…

- Чему?

- Пить… чтобы не отрубаться так быстро, с одной рюмки. Все же пьют – а я… - Елена покраснела – к счастью, на её лице, и без того покрытом красными пятками, это было не слишком заметно.

- Ну, вот ещё новости! С одной рюмки! Сейчас ты могла «отрубиться» с одного глотка.

- А зачем ты её туда поставил? Эту свою модификацию? – Елена закашлялась.

- Сам не знаю, – Мендес пожал плечами.

- Ой! Ты приглашал сюда мужчин? – Елена вытаращила глаза.

- Что за дикие фантазии!

- Нет, нет, скажи, скажи, приглашал? – голос у Елены вдруг прорезался.

- Скажи, скажи, - передразнил он. – Я похож на гея?

Теперь она пожала плечами. – Не знаю…

А Мендес обескуражено вытаращился: - Ну и ну! Не думал, что меня можно принять за голубого. Похоже, препарат всё-таки на тебя как-то не так подействовал. А?

- Прости, - пискнула Елена, заливаясь краской ещё сильнее.

- Да нет, это ты меня прости. Видишь ли, этот компонент – всего лишь небольшая составляющая препарата, он для меня… ну как бы дополнительный витамин, индивидуальный стимулятор, он помогает восстановиться после падения гемоглобина. Обещай, что без меня никогда не будешь ничего пробовать и ни за что хвататься!

Елена обхватила руками его голову и с благодарностью притянула к себе. Так они замерли, обнявшись, пока окончательно не прошли нервное перевозбуждение и страх.

- Ну что, теперь не позавтракать ли нам? – очнулся Мендес. – Ты наверняка сильно голодна.

- Я хочу писать… Очень сильно!

- Идти сможешь?

- Наверное…

Мендес проводил её до туалета, запретив закрывать за собой дверь. Елене было всё равно: чай не хотел ждать.
…
А через неделю Елена невольно сама завела разговор на ту тему, которую собирался затронуть Мендес. Это произошло после завтрака, когда они допивали кофе.

- Госпожа Марта желала поговорить с дочерью, - сообщил незаметно появившийся Ангел, секретарь Фернандеса, его новое приобретение.

- Пригласи её сюда через полчаса, - распорядился Мендес. – Мне необходимо вернуться к работе. Ты можешь присоединиться ко мне, когда освободишься, или погулять с Галиной, тебе не помешает свежий воздух, ты выглядишь несколько бледной.

- Не бледнее тебя. Ты пытаешься найти антидот?

- Да. К сожалению, я прихожу к выводу, что он индивидуален. Моя кровь – слишком сильный стимулятор, для других не годится.

- Почему ты спросил про гул в ушах и про голоса? Откуда ты знаешь? Спрашивал у них?

Он покачал головой: - Этого они объяснить не могут. Они просто с этим живут. Для них это – как дышать. Белый шум. Чистое информационное поле, на которое пишутся приказы.

- А ты сам пробовал свой препарат? Пить?

Он усмехнулся: - Пил. Мой организм сам выработал противоядие, но только это средство против самого себя. Если бы я выпил свой препарат – меня не спасло бы мгновенное промывание желудка. Для себя…  у меня нет антидота. Видишь – меня  очень легко уничтожить, – и он посмотрел ей в глаза, пристально и внимательно.

- Ты говорил о помощи. Что я могу сделать? Чтобы ты… больше не брал у себя кровь?

Мендес замолчал надолго, а Елена присела с ним рядом на корточки и положила голову ему на колени; Мендес гладил её пушистые волосы. Казалось, она задремала, ожидая ответа.

- Твои поиски брата, кажется, не увенчались успехом? – спросил он как бы мимоходом. – Придётся этим заняться мне.

Елена вздрогнула и настороженно подняла голову: - Зачем тебе Лео? Не лезь в это дело, это моё!

- Мне он нужен не меньше, чем тебе, - возразил Мендес.

- Зачем?

- Именно для того, чтобы я больше не использовал свою кровь. Понимаешь, у него уникальная, может быть, единственная в своём роде устойчивость к препарату. Он перенёс ломку, освободился от зависимости – этот механизм мне до сих пор непонятен. Среди первых реципиентов он – великолепный экземпляр, мне таких пока не попадалось.

- Экземпляр? – Елена ошалело вскочила.

- Да, я думаю, ты поймёшь. Он позарез необходим мне для исследований. Да сядь, что с тобой!

- Ты думаешь, что ты говоришь? – она заходила по комнате, сжимая виски ладонями.

- Прекрати! С ним ничего страшного не случится. Я ведь уже обещал тебе однажды, и сдержал слово – я не тронул твою маму, хотя мог бы – и тогда я привёз бы и тебя, и Лео из леса. Насильно, но безо всяких приключений.

- Ты ничего не понял? С Лео уже случилось страшное! Как и со мной. Скажи, я для тебя – тоже экземпляр?

Мендес схватил её за плечи, пытаясь остановить, но она судорожно дёрнулась. Вошедшая Марта так и застыла на пороге, но они её не видели.

- Не трогай меня! Ты – чудовище, ты никогда не изменишься. Ад не только в тебе, он окружает тебя! Для тебя все вокруг – экземпляры! И хочешь, чтобы я тебе доверяла?

- Елена, поверь, он необходим не только мне, но и тебе, и всем моим донорам. Без него – работа стоит. С твоим братом всё будет хорошо, клянусь! – Мендес снова сделал к ней шаг.

- Он не просто мой брат! Ты забываешь – он мой жених, он мой возлюбленный! – Елена гордо выпрямилась, глядя Мендесу в глаза с прежней холодной ненавистью. – Не трогай Лео, иначе я убью тебя!

- Опять двадцать пять! – Мендес с досадой покачал головой и криво усмехнулся. - Кажется, ты уже раньше собиралась это сделать.

- И сделаю!

- Что ж, давай! Прямо сейчас! - в металле его голоса прорвались вдруг и смертельная усталость, и раздражение. – Я всё равно найду его и привезу сюда! Так решим проблему, не откладывая, – и он положил на стол свой испанский стилет с серебряными инкрустациями на рукоятке, подарок Медицинского Общества, с которым никогда не расставался, подтолкнул к ней. Он раскинул руки, словно собираясь её обнять, и медленно пошёл к ней.

Елена поспешно схватила нож, её ноздри раздувались. Она сделала назад шаг, другой, словно собираясь взять разбег.

- Ну, подойди, убийца, мучитель, что ты стоишь? Возьми меня сначала!

- Еленочка, доченька… - Марта вдруг рванулась к ней, словно только сейчас осознав, что это не игра, но Мендес властным жестом остановил её, и тогда Марта упала на колени: - Доченька, не губи свою жизнь, ты же видишь, он любит тебя. Прошлого не воротишь, верь ему – ради мира, ради меня…

А Мендес тем временем продолжал  приближаться к ней, пока тонкий клинок не упёрся ему в грудь – Елена в ужасе смотрела на него, не в силах шевельнуться, и рука её вдруг  бессильно упала. Она попятилась назад.

- Нет, - сказала она с изумлением. – Нет, я не могу его убить, мама. Почему это? Разве моей ненависти мало? Кажется, я могла бы убить кого угодно, даже себя, мама, но не его… - она отходила всё дальше и дальше назад, и вдруг стилет взметнулся вверх.

Мендес опоздал на доли секунды. Он успел лишь выбросить руку и ухватить запястье – нож скользнул по груди и вонзился в плечо, потянув на себя руку Мендеса.

Всхлипывая от страха, она смотрела на торчащий клинок, горячую струйку крови, прочертившую, словно красным маркером, толстую линию на белой рубашке…
Не успев ощутить боли, она рухнула на пепельный ковёр.