Путь Аграфены 28

Глава 28. СИДРАТ

Вималкирти говорит: «Пусть тебя
не беспокоит неведение человека,
его гнев, его жадность, его похоть,
его жажда власти, его привязанность к вещам,
его агрессивность, его насилие…
Не беспокойся – это грязь,
из которой возникает лотос просветления.
Принимай это все, потому что цветок лотоса
не может родиться на высокогорье, на плато.
Поэтому тебе следует благодарить все свое неведение,
свой гнев, свою жадность, свой секс!..»
Ошо. «Мастер»

- Земля! – раздалось с марса, и тут же все пришло в радостную подвижность: Брукс выкрикивал команды, матросы взлетели на мачты - брать рифы, править румбы, нацеливая бушприт «Морской ведьмы» на зыбкую, еле различимую полоску земли у горизонта.
- Если на Сидрате идут постоянные войны, - забеспокоилась Га, - то и нам может угрожать опасность? Разве капитан не беспокоится об этом?
- Дух торговли, который рано или поздно овладевает каждым народом, - вот что не совместимо с войной, - философски заметил Венс. – Они беспощадны друг к другу, но к редким торговцам относятся с трепетной заботой. Сюда же только Моисей товары привозит да еще парочка самых отважных капитанов.
- Боятся сидратцев? – с пониманием спросила Га.
- Не только, - загадочно ответил Венс. – Поднимемся на палубу. Сердце любого моряка ликует, когда судно заходит в порт после долгого плавания.
Немало прошло времени, пока «Морская ведьма», разрезая волны, добиралась до острова, пока маневрировала вдоль желтых берегов и, наконец, пока не оказалась в гавани, что была защищена от морских ветров прибрежными холмами.
- Вот мы и спрятались в гавани! – воскликнула Га. Девочка потирала ушки: после шумов открытого моря казалось, что уши забиты ватой.
- Так не говорят, - улыбнулся Венс. – «Спрятались в гавани».
- Почему? – удивилась Га.
- Потому что само слово «гавань» происходит от слова «ховать», «прятать», - пояснил Венс. - Так что говорить «спрятаться в гавани» так же глупо, как говорить, например, «сосновый бор».
- А почему нельзя говорить «сосновый бор»? – вновь удивилась Га.
- Потому что «бор» уже само по себе означает «сосновый лес». Зачем повторяться? Смотри лучше туда, там что-то происходит, - Венс указал не в сторону пристани, а на капитанский мостик.
На пристани все было так, как и должно быть: швартовая команда принимала и крепила к кнехтам концы, скрипели плетеные кранцы, притираясь к причалу, складские чиновники и команда грузчиков с подводами готовились к разгрузке. В подводы были впряжены странные животные с одним или двумя горбами на спинах. Га даже не слышала о таких раньше. Потом Венс рассказал, что это верблюды, а горбы им нужны как заплечные меха для хранения влаги.
И даже базар был почти такой же, как и в Серебряном порту, откуда Га начала свой путь на «Морской ведьме». Правда, не было у пристани других судов, кроме брига шкипера Моисея, - вот единственное, что было удивительным в гавани Сидрата. Действительно, торговцы были здесь редкими гостями.
Венс же указывал на капитанский мостик, где происходило что-то странное. Капитан Моисей и боцман Брукс вели ожесточенный спор с двумя матросами -  Джафаром и Камусом. Не принято было на борту, чтобы матросы так разговаривали с капитаном.
Камус и Джафар потрясали бородами, грозно сверкали глазами и говорили громко, переходя иногда на свой родной язык. Вместо бандан, которые матросы носили в плавании, Камус и Джавар обмотали лысые головы традиционными эгалями и закрепили эгали шемахами. Значит, готовились к чему-то важному. Спор был настолько горяч, что, казалось, Джафар и Камус в какой-то момент могут схватиться за короткие изогнутые сабли, без ножен закрепленные на поясах.
- Неделю! – наконец твердо подвел итог спору Моисей, махнул рукой и спустился с мостика.
- Почему матросы дерзят? – спросил у брата Венс, когда тот проходил мимо. – Уже хотел на помощь спешить.
- На берег просятся, - Моисей остановился раскурить трубку. – Говорят, что им нужно к лотосу крайнего предела.
- Зачем? – изумился Венс. – Оттуда же не возвращаются.
- Вот и поди объясни им, - вновь махнул рукой Моисей. – Для их народа – это святыня. Требуют отпустить в паломничество. Чужой народ, чужая вера, чужие законы. И не поймешь, и не поспоришь – бесполезно. Потеряем обоих искусных плотников. Хоть по одному бы шли. Жребием решили бы. Нет. Кричат, честят меня и Брукса по-своему. Непонятно, но слышу, что – ругань.
- Отпустил? – участливо спросил Венс.
- Куда я, брат, денусь? – досадливо ответил Моисей. – «Морская ведьма» - не тюрьма. Хотят на берег - пусть идут. Хотят к лотосу – пусть отправляются. Себе на беду, нам на горе. Мы хотели завтра в путь, но будем ждать неделю. Моряков на замену мы тут не найдем. Но многие сухопутные ящерицы не прочь сбежать с острова вечной войны на мирные берега. Как-нибудь справимся. Южан жаль – уже в который раз мы на Сидрате, а им только сейчас полыхнуло.
- Что так? – прищурился Венс.
- Говорят, что слышат какой-то зов, - пожал плечами Моисей. – Говорят, что именно для этого счастливого мига и нанялись на борт «Морской ведьмы». Они же были принцами там, у себя на родине.
- Помню, - кивнул Венс. – Воевали друг против друга. А потом пришли иноверцы, и оба принца остались без своих королевств. Грязь, кровь, казни, ночное бегство меж песчаных дюн. А дальше – порт и «Морская ведьма». У каждого моряка своя история.
Неожиданно Га поняла, что звуки вокруг – крики швартовой команды, гул волн, шум ветра, разговор кока и капитана – пусть и слышны, но абсолютно не значимы. А важна, очень важна песня, которую пела лазурная птицедева в безоблачной выси. Птицедева ловила распростертыми крыльями ветер и неподвижно парила над палубой корабля. Она раскинула руки, и алый цветок в волосах девочки напомнил о себе - стал теплым и будто бы ожил. Алконост смотрела прямо в глаза девочке и пела, высоко и чисто:

Дорогой пустыню скорей застели.
Девочка, ты увидеть должна
Лотос у самого края Земли.
Листья его, словно уши слона.

Листьям не вечно дано зеленеть.
Каждый листок – живой человек.
Завязь – рожденье, падение – смерть.
Падают листья в течение рек.

Ветер их стебли ломает легко.
Опавшие листья потоком влечет.
Одних – вода, других – молоко,
Третьих – вино, четвертых – мед.

- Вы слышите? – воскликнула Га и вскинула руку, указывая на прекрасную певунью. – Вы видите?
Венс и Моисей глянули сначала в указанном направлении, а потом на девочку – с некоторым подозрением.
- Что мы должны слышать и видеть? – спросил капитан.
Алконост улыбнулась девочке с высоты и растаяла в небесной синеве.
- Песню, - вздохнула Га. – Но, наверное, показалось.
- Что за песня? Расскажи, о чем, - попросил Венс.
Га охотно рассказала. Братья переглянулись и задумались.
- А может, это шанс вернуть наших плотников? – наконец прервал молчание Моисей. – Они же не бросят девочку одну в пустыне? Какими бы неистовыми они бы ни были, но это же наши Камус и Джафар.
- Ох, брат, не кончится все это добром, - засомневался Венс. – Кто знает, где они еще обычные люди, а где – уже верующие. Чем ближе они будут к лотосу, тем меньше у Га надежд, что чаша выбора склониться в ее сторону. Как предсказать поведение людей, что увлечены высшей идеей?
- Я хочу пойти с ними, - вдруг твердо сказала Га. - Я должна пойти.
- Еще одна, - тяжело вздохнул Венс.
- Решено, - бросил Моисей и зашагал к трапу – пора было сгружать металл на верблюжьи подводы.